Текст книги "Черный лебедь"

– Не думаю, чтобы он слишком задумывался о моем будущем. Мы были необходимы друг другу.

– Вероятно, он хотел, чтобы ты оставалась с ним.

Преданная дочь, и все такое прочее. Он не желал делиться тобой с каким-то мужем.

– Я не знаю. Но теперь он погиб…

– И при этом так ужасно. С ним всегда происходило нечто драматическое. Он был, как говорится, слишком крупной фигурой, так что и жизнь его была полна драматизма. А его смерть стала самым значительным из всех событий.

– Белинда…

– Ладно, не буду. Ведь мы с тобой выросли вместе, Люси. Если бы всего этого не произошло, сейчас поговаривали бы о том, что нам пора выходить замуж.

Тебе никто не делал предложения?

Я промолчала, и она воскликнула:

– Кто-то делал! Ах, Люси, возможно ли это?

Расскажи мне.

Я поколебалась, но, решив, что рано или поздно она все равно узнает, рассказала ей о Джоэле. Это заинтриговало ее.

– Исчез! Милая моя Люси, ты прямо притягиваешь несчастья. Исчез в Буганде, поехав туда с миссией! Просто потрясающе! Ну, он вернется, и тогда вы поженитесь. У вас будет чудесная свадьба. Туда соберется вся пресса. Он – член парламента, и после всего случившегося с ним… Он обязательно вернется. О, Люси, трудно представить тебя – именно тебя – в центре таких событий.

– Ну, а ты?

– Знаешь, я ведь жила не в таком блестящем окружении. Там не было членов парламента, террористов и экспедиций в Африку. Только представь себе золотой рудник…

– Моя мать много рассказывала об этом Ребекке, а Ребекка – мне. Когда кто-нибудь находил золото, там устраивали праздники с кострами. Я слышала про песни, которые они распевали, и про хижины, в которых жили золотоискатели и их семьи…

Я умолкла, и Белинда подхватила:

– Да, именно так и было. Наверное, сейчас там уже получше. Я, конечно, жила в большом доме, и отнюдь не плохом, но всегда тосковала по Англии, кроме тех дней, когда мы ездили в Мельбурн. Это прекрасный город. Я всегда с нетерпением ждала поездок туда. Но потом дядя Том заболел.

Он выглядел очень здоровым и жизнерадостным, когда был здесь.

– Его подвело сердце. Ему пришлось нанять управляющего. Вот тогда и появился Генри Фаррелл.

Я ждала продолжения, поскольку она явно хотела что-то рассказать про Генри Фаррелла.

– У него была приятная внешность. Знаешь, один из тех мужчин, которые созданы для того, чтобы руководить. Очень загорелый, как, впрочем, и большинство Местных жителей. Он занялся делами Тома.

Он знал, как управлять людьми.

– Создается впечатление, что он тебе нравился.

– Да.

– А ты ему?

– Он был без ума от меня.

– Я так и подумала. , – Он хотел жениться на мне. Вот видишь, не только тебе делали предложение.

– И ты отказала?

– Я поняла, что не хочу провести всю свою жизнь на золотых приисках. К этому времени я уже решила, что вернусь на родину. Мне следовало убедить их съездить в Англию. Дяде Тому неплохо было бы полечиться в Лондоне. Но потом он умер, и тогда выяснилось, что дела на руднике идут не самым лучшим образом, однако Генри Фаррелл все еще оставался там… и сделал мне предложение.

– Может быть, он имел в виду владение рудником.

– Что ж, это не исключено. Однако я была лишь приемной дочерью Тома. Правда, других детей у него не было и он всегда относился к дочери Ли как к родной. Мне нравился Генри. Он прекрасный человек.

Если бы все сложилось по-другому…

– И как он отнесся к тому, что ты уезжаешь?

– Он был в отчаянии, бедняга. Слушай, что ты думаешь о моем отце?

– Я не слишком много о нем знаю. По-моему, Жан-Паскаль занимается виноделием и время от времени ездит во Францию. Кажется, у него есть дом в Лондоне. Мы мало его видим. Он довольно часто ездит к своей семье в Фарнборо. Бурдоны выехали из Чизлтсерста вместе с императрицей Евгенией. Там имеется что-то вроде королевского двора.

– Как интересно! Вот бы туда поехать!.

– Это всего лишь двор в изгнании. Не воображай, что там Версаль времен Короля-Солнца.

– Интересно, думает ли он когда-нибудь обо мне?

А где в Фарнборо живет их семья?

– В доме под названием Ред-хаус, по-моему.

Я слышала, как об этом упоминала Селеста. Должно быть, это дом их родителей. Я не знаю, есть ли там у Жан-Паскаля собственный дом. Он так много разъезжает, что ему вряд ли необходим дом в Фарнборо.

– Этот человек должен знать о том, что у него есть дочь. Мне нужно раздобыть его адрес и написать ему.

Не знаю, даст ли мне его Селеста; Я чувствую, что она не хочет сводить нас вместе. Но он знает о твоем существовании. Если он захочет встретиться с тобой, то наверняка встретится.

– Некоторых людей нужно подталкивать к действиям. Дай мне его адрес.

– У меня его нет.

– Я думаю, будет достаточно поставить на конверте: Фарнборо, Ред-хаус.

– Почему бы тебе не спросить Селесту?

– Она может предупредить отца, и он будет настороже.

– Ну, если ты считаешь, что это вызовет такую реакцию, не лучше ли вообще оставить его в покое?

– Но я не собираюсь оставлять его в покое;

Я хочу, чтобы он знал обо мне. Я хочу посетить двор в Фарнборо.

– Зачем?

– Пожалуй, я не прочь повращаться в королевских кругах. Думаю, что в Фарнборо все знают Ред-хаус.

В конце концов, он некоторым образом связан с королевской семьей.

Ее глаза блестели от возбуждения, и это вновь вызвало у меня воспоминания о прошлом. Я поняла, что жизнь на австралийских золотых приисках ничуть не изменила Белинду. Она сказала:

– Ты совсем сонная, Люси. Я ухожу, так что ложись и засыпай.

Я поняла, что она хочет побыстрее уйти. Помнится, прежде, когда Белинда решалась на что-то конкретное; она с этим не тянула, а делала все немедленно.

Без сомнений, она отправилась писать письмо своему отцу.

Прошло несколько дней. Никаких новостей о Джоэле не поступало. Должна признать, что присутствие Белинды до некоторой степени ослабило напряжение в доме и общее настроение подавленности. Белинда просто отказывалась быть печальной, и это каким-то образом передавалось другим, Она восхищалась Лондоном, и меня не могло не захватить ее воодушевление. Лишь иногда, вспомнив о Ли, она становилась серьезной, но это была лишь мимолетная грусть, и Белинда быстро стряхивала ее с себя.

Она была безмерно счастлива тем, что вернулась.

Даже Селеста немножко повеселела и с улыбкой воспринимала восторженность Белинды. По-моему, она проявляла к Белинде некоторый интерес, поскольку та являлась ее племянницей. Селесте всегда не хватало любви, которой она не получала от своих весьма сдержанных родителей; что же касается ее брата, я думаю, он был слишком погружен в собственные дела, чтобы как-то позаботиться о сестре. Возможно, Селеста захотела бы излить свои чувства на Белинду. Я несколько сомневалась в том, что это принесет ей удовлетворение. Слишком хорошо я знала Белинду, чтобы не понимать: Селеста не дождется от нее ответной нежности.

Белинда заявила, что желает видеть Лондон. Она так часто думала о нем, ей так не хватало его. Она обожала его парки и его магазины – особенно последние, как вскоре выяснилось.

Как-то раз я отправилась вместе с ней. Мы разглядывали образцы модной одежды, но ничего не купили.

Потом мы зашли в кафе, и за чаем с пирожными неожиданно погрустневшая Белинда доверительно заговорила со мной.

– Наверное, мне не следовало приезжать сюда, – сказала она.

– Что с тобой? Мне казалось, что ты очень рада была вернуться.

– О да, это так. Именно об этом я долго мечтала.

Но… – Закусив губу, она покачала головой и продолжала:

– Нет, я не смогу объяснить тебе. Ты этого не поймешь. Ты слишком богата.

Я удивленно взглянула на нее.

– О чем ты говоришь? – спросила я.

– Ну, мне известно, что твой отец был богат и большая часть его состояния перешла к тебе. Только подумай, ты можешь купить себе все, что пожелаешь, в то время как я… я бедна, Люси, ужасно бедна.

Она задумчиво пила чай. Ее лицо стало несчастным, почти жалким. Я вспомнила, как меня всегда изумляла быстрая смена ее настроений.

– Видишь ли, – продолжала она, – у меня есть весьма скромный доход. Я чувствовала, что одной из причин сердечных приступов Тома стало постоянное напряжение. Он был ужасно обеспокоен состоянием рудника. Это ведь как азартная игра: может принести человеку состояние, а может разорить его. В первое время после того, как Том купил его, все шло очень хорошо, а потом рудник начал истощаться. Поверь, твой отец вовремя вышел из этого дела. Бедный Том так тревожился, что заболел и, в конце концов, умер.

Конечно, он все оставил моей матери… и она избавилась от рудника, который достался Генри Фарреллу.

Для мамы это был единственный выход. Вот одна из причин, по которым она так хотела отправить меня в Англию. Мама считала, что Селеста – как-никак, а она ведь моя тетя – сумеет позаботиться обо мне, я вступлю в удачный брак и буду жить в роскоши до конца своей жизни.

– Возможно, все так и будет.

– Взгляни на меня! – сказала она. – Какое я произвожу впечатление?

– По-моему, ты очень привлекательная.

– Не смейся, Люси! Я выгляжу провинциалкой.

Как же мне попасть в светское общество Лондона?

– А кто сказал, что ты должна вращаться в лондонском свете?

– Я буду жить в этом доме. В конце концов, со временем все вернется к норме… и вы начнете принимать, не так ли?

– Не знаю. При жизни отца мы, конечно, участвовали в светской жизни.

– Ну вот, и снова начнете.

– Селеста – не слишком общительный человек.

– Я думаю, в сезон ты будешь выезжать.

– Послушай, Белинда! После всего случившегося мне такое и в голову не пришло бы.

– Да, наверное. Но со временем… Ах, я чувствую себя такой несчастной! Я не хочу оставаться здесь в качестве жалкой бедной родственницы. Я не смогу жить в этом доме с тобой и с Селестой.

– Что за вздор! Если тебе не хватает денег, я дам тебе. У меня их достаточно.

– Я знаю, что ты богата. Счастливая Люси! Какая ирония судьбы, правда? Тебя считали поначалу приблудным ребенком, а меня – дочерью хозяина. Вряд ли он оставил бы эти деньги мне… даже если бы продолжал верить в то, что я его дочь…

– Перестань говорить о деньгах. Послушай, я собираюсь дать тебе определенную сумму.

– Разве я могу принять ее?

– Давай назовем это ссудой, а потом ты вернешь ее мне, если сумеешь и захочешь.

– Как?

– Выход найдется, я уверена. Ведь ты всегда умела найти выход. И хватит, я не хочу больше говорить на эту тему.

Белинда взглянула на меня с величайшей нежностью.

– Ах, Люси, я люблю тебя, – сказала она. – Ты же знаешь, я всегда любила тебя, несмотря на то, что порой вела себя как скотина.

– Ладно, все это уже прошло.

– Люси, ты действительно собираешься дать мне деньги?

Я в отчаянии взглянула на нее, но ее лицо выражало такую радость, что я улыбнулась.

– Ты помнишь это платье лавандового оттенка в мелкую складочку? – Я кивнула, улыбаясь ее воодушевлению. – Если бы мы могли вернуться в ту лавочку, если бы я могла купить его, и шляпу, и костюмчик со строгой блузкой, и еще ту, свободную… если бы у меня все это было, я могла бы некоторое время жить спокойно.

– Ты все это получишь.

– Ах, Люси, ты ангел! Но я настаиваю на том, что беру эти деньги лишь в долг.

– Обычный долг, – согласилась я.

Итак, мы вернулись в магазин, купили там одежду, которая была записана на мой счет, и я почувствовала себя счастливее, чем когда-либо за последнее время.

Было приятно видеть Белинду такой радостной.

Когда мы вернулись в дом, нас встретила одна из служанок.

– Ах, мисс Лэнсдон, – сказала она, – пришел мистер Джеральд Гринхэм. Он хотел видеть вас лично.

Мое сердце учащенно забилось. В голове мелькнула мысль: какие-то новости о Джоэле.

Белинда, все еще переполненная впечатлениями, потащила свои приобретения наверх, а я прошла в гостиную.

– Джеральд, как приятно видеть «вас! – воскликнула я.

Он подошел ко мне и взял меня за руки. Я заметила, что он очень возбужден.

– Появились новости? – с надеждой спросила я.

– Да, но пока не от Джоэля. Новость состоит в том, что я уезжаю. Я получил специальное разрешение и отправляюсь туда, Люси.

– Просто не верится! Как вам это удалось?

Я думала, что ваш полк…

Он широко улыбнулся:

– Я получил отпуск. Эта особый случай. В конце концов, он мой брат. Так или иначе, я отправляюсь завтра. Вот решил зайти и сообщить вам об этом.

– И что вы будете делать, добравшись туда?

– Я найду его, Люси.

– Ах, Джеральд, вы действительно думаете…

– Я полон надежд и решил поделиться ими с вами.

– Спасибо. Как мило, что вы подумали обо мне.

А ваши родители?

– Они верят, что я найду его… и я это сделаю, Люси.

– О, я искренне надеюсь.

Джеральд рассказал мне о своих планах. К сожалению, путешествие займет немало времени. Зато у него появится возможность по пути все хорошенько обдумать.

– Я полон решимости найти его… или, по крайней мере, выяснить, что именно произошло.

– Как чудесно было бы, если бы вы вернулись вместе!

Он кивнул.

– Что ж, пожелайте мне удачи, Люси.

– От всего сердца.

Он был так уверен в успехе задуманного им предприятия, что во мне впервые за последнее время вновь вспыхнула надежда.

Едва Джеральд собрался уходить, как в гостиную вошла Белинда. На ней было лавандовое платье в складочку. Оно прекрасно подходило к ее соблазнительной фигурке, и выглядела она очень привлекательно.

– Извините, я не знала, что гость еще здесь, – сказала она. – Я должна была немедленно примерить его, Люси. Я просто дрожала от нетерпения.

– Это мистер Джеральд Гринхэм, а это племянница Селесты, мисс Белинда… Марнер Перед тем как произнести ее фамилию, я помедлила. Пока она жила у нас, ее звали Лэнсдон, но это, конечно, не было ее настоящей фамилией. Видимо, ее следовало бы звать Белиндой Полгенни – такой была фамилия ее матери, однако это ее совершенно не устраивало, и, когда Том женился на Ли, Белинда приняла фамилию Марнера, что казалось весьма разумным решением.

Она улыбнулась ему хорошо знакомой мне улыбкой – соблазнительной, искушающей, с оттенком восхищения. Джеральд, конечно, попался на крючок.

– Очень рад познакомиться с вами, мисс Марнер, – сказал он.

– Я тоже, – ответила она, и некоторое время они стояли, одобрительно улыбаясь друг другу.

– Мистер Гринхэм и его семья были большими друзьями моего отца, – сказала я.

– Так вы политик? – спросила Белинда. – Как интересно!

– Увы, я служу в армии, – ответил Джеральд. – Но вообще в нашей семье есть политики. Мой отец, мой старший брат…

– А вы этой судьбы избежали, – сказала Белинда. – Вы уже уходите? – и она состроила гримаску, как бы возражая против этого, – Я вынужден, – с сожалением произнес он.

– Мистер Гринхэм завтра оставляет страну, – добавила я.

– Как интересно! А можно узнать, куда вы направляетесь?

– В Африку.

– Потрясающе! Конечно, военнослужащим приходится много путешествовать.. – Она определенно произвела на Джеральда впечатление. Я видела, что ему очень не хочется уходить, похоже, что он на время даже забыл о своем деле, о котором совсем недавно так возбужденно рассказывал мне.

Когда он вышел, Белинда встала передо мной, оглаживая складочки своего платья.

– Ну, что ты думаешь? – спросила она.

– Я думаю, что ты приложила все усилия, чтобы привлечь к себе его внимание. И преуспела в этом.

Белинда с укором взглянула на меня.

– Но я говорю о платье.

– Оно тебе к лицу, – сказала я.

А про себя подумала: она совершенно не изменилась. Она приехала на родину не для того, чтобы встретиться с нами, а для того, чтобы найти мужа, который будет содержать ее в роскоши до конца ее дней.

Несколькими днями позже в доме появился другой визитер. Это был Жан-Паскаль Бурдон. Он написал Селесте, что ненадолго заедет в Лондон и хочет повидаться со своею сестрой.

Когда она сообщила мне об этом, я тут же подумала, что этот неожиданный интерес к сестре может быть вызван письмом, которое, очевидно, написала ему Белинда.

Услышав о предстоящем визите, Белинда очень разволновалась. Она настойчиво расспрашивала меня о своем отце и пыталась заговорить на эту тему с Селестой. Та отвечала довольно уклончиво, и поэтому Белинда вновь обратилась ко мне.

Я рассказала ей, что Жан-Паскаль связан с виноделием и что их семейство владеет замком в Медоке.

– Это, – сказала я, – самая крупная винодельческая провинция во Франции… или одна из самых крупных. По-моему, замок называется Бурдон и принадлежит семье уже многие годы. Мне кажется, что в Лондоне у Жан-Паскаля какое-то пристанище, поскольку он не останавливается в нашем доме, чего можно было бы ожидать, раз Селеста – его сестра.

Это было бы для него удобно. Насколько мне известно, он проводит много времени в Фарнборо, где у его родителей есть собственный дом.

– При дворе императрицы Евгении, – с сияющими глазами сказала Белинда. – Селеста туда не ездит?

– Нет, никогда не ездит, а они не приезжали сюда.

В любом случае их отец не так давно умер, а мать слишком немощна, чтобы путешествовать.

– Мои бабушка с дедушкой, – пробормотала Белинда.

– По-моему, это малообщительное семейство. Как бы то ни было, ты увидишь месье Жан-Паскаля Бурдона, когда он приедет сюда Он отобедает с нами в четверг.

Я чувствовала, что Белинда строит какие-то планы.

Она придирчиво изучала свой гардероб. Она купила книгу о винах и провела некоторое время за ее изучением, очевидно, решив произвести на своего отца впечатление.

Она надела лавандовое платье в складочку, высоко зачесала свои темные волосы и стала чрезвычайно привлекательной.

– Жаль, что у меня нет никаких ювелирных изделий, – вздохнула она. – К этому очень пошел бы жемчуг.

– Ты не нуждаешься ни в каких дополнительных украшениях, – заметила я.

– Люси, ты ничего не понимаешь.

– Спасибо, – сказала я. – Тогда не буду и вмешиваться. А то я как раз собиралась сказать, что у меня есть брошь с жемчугом, которую мне подарил отец.

– Ах, Люси, неужели? Покажи мне!

Я принесла брошь, и Белинда прикрепила ее к своему платью.

– Это чудесно! – воскликнула она, – Само совершенство! Элегантная простота, правда? Как я понимаю, ты предлагаешь мне поносить ее?

Я кивнула, и она обняла меня и небрежно поцеловала. Мысленно Белинда была уже далеко отсюда, представляя, какое впечатление она произведет на своего отца.

В гостиную мы спустились вместе.

Жан-Паскаль был там с Селестой и встал, когда мы вошли. Он был среднего роста, с темными волосами и с живыми темными глазами. Его лицо с четко прорисованными классическими чертами было по-своему красиво. По-английски он говорил с едва уловимым акцентом. Он был элегантен, обходителен, однако что-то в нем слегка отталкивало меня. Я не могла понять, в чем дело, но знала, что всякий раз при его упоминании Ребекка всем своим видом показывала, что не любит его. Я думаю, это ее отношение посеяло семена недоверия и во мне.

– А вот и Люси с Белиндой, – сказала Селеста.

Жан-Паскаль двинулся нам навстречу.

– Люси! – Он поцеловал мою руку. – Вы очаровательны, – пробормотал он, а затем произнес громче:

– Белинда? – и взял ее за руки. – О, да вы красавица.

Мне кажется, нам стоит ближе познакомиться друг с другом, верно?

Белинда вспыхнула В ее глазах заплясали огоньки.

Хорошо зная ее, я понимала, что сейчас она думает о том, как легко завоевать этого мужчину. Я не была столь уверена в этом. Хотя я и мало знала его, но все же достаточно для того, чтобы сделать вывод, что Жан-Паскаль вовсе не таков, каким кажется. Его было не так-то просто понять. Он был отцом Белинды, и в некоторых отношениях их характеры должны были быть похожи.

– Скоро подадут обед, – сказала Селеста.

Жан-Паскаль взглянул на сестру.

– Ты кого-нибудь приглашала?

– Нет, я решила, что мы устроим… семейный обед.

– Прекрасная идея. На это я и надеялся.

– Что ж, через несколько минут мы можем идти в столовую. Сегодня ми обедаем в малой столовой.

– В очаровательной интимной обстановке, – добавил Жан-Паскаль. Он смотрел на Белинду с восхищением – во всяком случае, так мне показалось, хотя с этим человеком ни в чем нельзя было быть уверенным.

– Я очень рад, что вы приехали на родину, – сказал он Белинде.

– Я тоже, – ответила она.

– Вовсе непохоже на то, что вы приехали из… как это сейчас называют? – с окраины империи.

– Да, – сказала Белинда, – так это и называют.

– Скорее вы похожи на юную модную леди.

– Все зависит от человека, – ответила Белинда.

– Вы совершенно правы.

– Белинда много рассказывала нам о своей жизни на золотых приисках, – вмешалась Селеста. – Это очень интересно.

– Вы должны рассказать и мне… как-нибудь позже, – сказал он Белинде.

Это был намек на то, что они еще встретятся и что он не слишком интересуется вопросами добычи золота.

Белинда правильно его поняла. Она сияла, видимо считая, что все идет в соответствии с ее планами.

За обедом шел оживленный разговор, в основном между Белиндой и Жан-Паскалем. И мне, и Седеете было ясно, что он доволен ею, что она вызывает его любопытство и что он рад познакомиться со своей взрослой дочерью.

Белинда никогда не была молчаливой. Она оживленно разговаривала, проявляя горячий интерес к французским замкам и к производству вина.

– Это недалеко от Бордо, – сказал Жан-Паскаль. – Винодельческая провинция. Там наиболее подходящие условия для этого.

– Там производят лучшие в мире вина, – сказала Белинда.

– Разумеется, таково наше мнение.

– Так считает весь мир. Наверное, это очень интересно – следить, как растет виноград, присматривать за тем, чтобы все шло как надо. Просто чудесно!

– Иногда это не так уж и приятно, – заметил Жан-Паскаль. – Приходится бороться с силами природы – с погодой и заболеваниями растений.

– От этого подобные занятия становятся еще интересней.

– Я не уверен, что работники моих медокских виноградников согласились бы с таким мнением.

– Ну, когда все идет без сучка без задоринки, то получаешь меньше удовольствия от конечного результата.

– Да вы настоящий философ.

– Это просто здравый смысл.

– Есть вещи, о которых вы не знаете, Белинда.

Вот, скажем, десять лет назад виноградная тля уничтожила большую часть посадок во Франции. Уверяю вас, что это не было занимательным приключением.

Как представишь себе эти отвратительные существа, присасывающиеся к виноградной лозе и выпивающие из нее жизнь… Есть единственный способ избавиться от этого – затопить земли.

– Это ужасно! – сказала Белинда. – И в то же время захватывающе! Но расскажите нам о замке Бурдон. Это действительно замок?

– Конечно, не тех масштабов, что Блуа или Шамбо. Во Франции много замков, и не все они были разрушены революцией. Бурдон – это замок средних размеров. Он весьма приятный на вид, расположен в красивой местности, и при нем имеются собственные виноградники.

Белинда захлопала в ладоши, с восторгом глядя на него.

Я подумала, что Жан-Паскалю, кажется, понравилась его дочь. Впрочем, он был из тех людей, которые умеют прятать свои чувства под маской. Несомненно, он видел в Белинде черты сходства с собой.

Некоторое внимание он уделил и мне.

Он спросил меня о моих дальнейших планах, и я ответила, что пока еще ничего не решила.

– Люси перенесла сильное потрясение, – сказала Селеста, – Ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Жан-Паскаль понимающе кивнул.

– Моя милая Люси, – сказал он, – я сочувствую вам. Селеста рассказала мне, как храбро вы вели себя.

Мне следует извиниться, что я поднял этот вопрос при таких обстоятельствах, но если предмет занимает наши умы, мне кажется неестественным умышленно замалчивать его. Я глубоко сочувствую вам и своей сестре.

Но вам придется пережить это.

Я была согласна с этим.

– Белинда вам, конечно же, поможет, – Он повернулся к ней. – Я рад, что вы приехали домой, дорогая.

– Мы тоже рады, – сказала Селеста.

Жан-Паскаль вновь обратился ко мне:

– Теперь мы заставим вас забыть о прошлом. Верно, Белинда?

– Безусловно, – согласилась Белинда. – Мы с Люси очень близкие друзья.

– Рад слышать это и еще раз прошу прощения, что на этом беспечном обеде по моей вине вдруг прозвучала печальная нота. Мне не хотелось бы, чтобы вы с Селестой считали меня жестокосердным.

– Я понимаю, – сказала я.

– Расскажите нам еще о замке, – стала упрашивать Белинда.

Это он сделал с удовольствием:

– Замок принадлежит семейству Бурдонов со времен Карла Мудрого, то есть с четырнадцатого столетия. Это типичный французский замок. Таких замков во Франции сотни. У большинства из них по углам стоят круглые башенки с остроконечными верхушками.

– Их, кажется, называют перечницами, – вставила я.

– Хорошее сравнение. Серый камень… и весь прочий средневековый антураж. Кое-где замок, конечно, отреставрирован, тут и там видны следы более позднего вмешательства, но в течение последнего столетия с ним ничего не делали. Такое строится навечно. Мы пережили даже революцию. Надеюсь, в один прекрасный день вы сами все увидите.

Белинда излучала радостное возбуждение. Похоже, что все складывалось даже лучше, чем она ожидала.

Между ними и в самом деле было очень большое сходство, и я чувствовала, что они легко поймут друг друга.

Она восторгалась своим отцом, и у меня сложилось впечатление, что Жан-Паскаль не разочарован тем фактом, что у него такая жизнерадостная дочь.

Наш дом он покинул поздно. Белинда зашла ко мне в комнату и присела на кровать.

– Что за вечер! У меня такое первый раз в жизни!

– Ну, знаешь, это действительно редкий случай, когда юная женщина твоих лет лицом к лицу встречается с отцом, которого она никогда до этого не видела.

– Как ты думаешь, он полюбил меня?

– Полюбил – это слишком сильно сказано.

Я думаю, он нашел тебя интересной.

– А я думаю, что он полюбил меня. Он все время разговаривал со мной и смотрел на меня.

– Это ты все время разговаривала с ним и смотрела на него.

– Как тебе кажется, он отвезет меня в замок Бурдон?

– Не знаю.

– А ко двору в Фарнборо?

– Ему будет довольно трудно объяснить в том обществе, откуда у него взялась незаконнорожденная дочь.

– Ты просто свинья, Люси.

– Я всего лишь констатирую факт. Французы весьма щепетильны в этих вопросах, а в королевских кругах, вероятно, в особенности… даже если они в изгнании.

Она тут же упала духом, и я продолжила:

– Да, Белинда, по-моему, ты произвела на него впечатление. Я абсолютно уверена, что он снова захочет увидеть тебя, и очень скоро.

Белинда обняла меня и поцеловала.

– Ты настоящий ангел, – сказала она.

– Я рада своему мгновенному превращению. И все это из-за того, что я излагаю очевидные факты.

– Да, – сказала она задумчиво, – я тоже думаю, что он полюбил меня. Он и тебя любит, Люси.

– Он любит всех молодых женщин, за исключением совершенно отвратительных. Правда, дочери входят в иную категорию. Да, я уверена, что он не был разочарован своей дочерью, и у меня такое чувство, что скоро, очень скоро он снова захочет увидеть ее.

На этом мы распрощались, и она ушла в свою комнату.

Жан-Паскаль действительно явился к нам вновь.

Это произошло всего через день, который Белинда .провела, испытывая то отчаяние; то надежду.

Для меня было очевидным, что его забавляет роль отца взрослой дочери, причем Белинда относилась как раз к такому типу женщин, которым он мог гордиться.

Она была очень живой и если уж не писаной красавицей, то, во всяком случае, очень привлекательной.

В ней было нечто более важное, чем красота. Очарование Ли таилось в благородстве ее облика, придававшем ей вид мадонны – особенно в те дни, когда мы были еще детьми и я часто видела, с какой нежностью она смотрит на свою дочь. Но в Белинде не было ничего от мадонны. Ее обаяние было в ее яркости; она была немножко загадочной, словно таящей в себе обещание всех радостей бытия. Как только она входила в комнату, все ощущали ее присутствие, менялась сама атмосфера; было в ней какое-то особое качество. Даже сюда, в этот дом скорби она сумела внести нотку радости.

Жан-Паскаль признал ее своей дочерью, и я была рада за нее. Если бы она оказалась непривлекательной, он, как и большинство подобных мужчин, просто ушел бы и забыл о ней. Но эта яркая девушка, неожиданно появившаяся в его жизни, заинтриговала его.

Полагаю, он считал сложившуюся ситуацию несколько пикантной.

Он никогда не был женат. Меня это всегда удивляло. Я слышала, что он собирался жениться на ком-то, связанном с королевским домом Франции, на какой-то родственнице императора Наполеона III и императрицы Евгении, но, конечно, события 1870 года положили конец этому. Жан-Паскаль был не тот человек, чтобы связываться с падающей звездой. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня под воздействием моей сестры Ребекки. Она явно не желала много разговаривать о нем и вообще откровенно недолюбливала его.

В течение следующих недель мы много виделись с Жан-Паскалем, поскольку он часто приходил в наш дом. Белинда светилась от счастья. Ее планы сбывались даже в большей степени, чем она смела надеяться.

Мне кажется, ему нравилось встречаться с ней.

Он накупил ей одежды и похвалил ее выбор. Он заявил, что в ней есть французская элегантность, унаследованная ею по отцовской линии. Белинда начала изучать французский, а если уж она за что-нибудь бралась, то делала это с таким энтузиазмом, что можно было не сомневаться в успехе.

Теперь главной целью ее жизни стало завоевать любовь отца, его привязанность. Она была полна решимости внедриться во французский замок и в конечном счете быть принятой ко двору в Фарнборо.

Все эти недели она жила в вихре возбуждения и, следует признать, сумела в значительной степени увлечь и меня, и даже Селесту, довольную тем, что ее брат проявляет такой интерес к Белинде.

Белинда была ошеломлена от радости, услышав о том, что ей назначено содержание.

– Знаешь, что он мне сказал, Люси?

– Не представляю, – ответила я.

– Он сказал:» Я не могу позволить, чтобы моя дочь жила возле богатой мисс Люси в качестве нищей приживалки «. Правда, замечательно? До чего же это здорово – обнаружить, что у тебя такой превосходный отец! У меня было три отца: первого я не очень-то любила; со вторым все было в порядке, но его нельзя было назвать джентльменом; и вот теперь у меня идеальный отец.

– Ты несправедлива к первым двум.

– Ой, замолчи, Люси. Ты вечно споришь. Сейчас я нашла своего настоящего отца, и он – самый лучший. Разве это не причина для радости? Я смогу купить себе чудную одежду. Мне кажется, скоро я поеду во Францию.

– Это он так сказал?

– Ну, не впрямую, но он рассказывает о замке так, будто мне предстоит там побывать.

– Что ж, в таком случае ты скоро оставишь нас и отправишься в свой великолепный замок, а потом, разумеется, начнешь вращаться в королевских кругах.

Интересно, как все это выглядит в Фарнборо. Как живут лица императорской крови в изгнании? Фарнборо вряд ли похож на Версаль.

– Возможно, я приглашу тебя.

– Это будет очень любезно. Ах, Белинда, я рада тому, что все так хорошо для тебя обернулось.

Как и Белинда, я полагала, что ее отец строит какие-то планы в отношении будущего своей дочери.