Текст книги "Обет молчания"

Мы все настраивались на новый образ жизни.

По утрам мы с мисс Каррутерс занимались. Днем мы два часа посвящали верховой езде. Мисс Каррутерс в юности каталась верхом, но уже несколько лет не садилась на лошадь. Однако, она быстро вспомнила старые навыки и оказалась довольно хорошей наездницей. Андрэ училась у нас, и иногда мы совершали прогулки верхом все вместе.

Я обнаружила, что Андрэ обладает великим даром радоваться, и было приятно видеть, насколько она благодарна нам за избавление ее от необходимости вести ту жизнь, которая ей претила. Мисс Каррутерс испытывала нечто подобное, но не в такой степени и в любом случае не демонстрировала своих чувств с такой готовностью.

– Я люблю старые дома, – сказала как-то Андрэ, – особенно те, у которых есть своя история.

Ей хотелось все узнать о Марчлэндзе. Она изучала фамильные портреты Гринхэмов и задавала вопросы о них. Я знала очень мало.

– Вам надо расспросить моего отца, – сказала я.

– В такое время, как сейчас, он слишком занят, чтобы удовлетворять мое любопытство, – ответила Андрэ. – Кстати, что вы можете сказать об этом доме… кажется, Милтон Прайори? Я слышала разговоры слуг о нем. Мне бы хотелось на него взглянуть.

– Он находится примерно в двух милях отсюда, – сказала я. – Мы можем пойти и посмотреть на него. Уже несколько лет он пустует. Он из тех домов, про которые говорят, что в них водятся привидения.

– Именно это я и слышала от слуг.

– Что в нем раздаются странные звуки? – спросила я. – Плач, и стоны, и свет в окнах?

– Что-то вроде этого.

– Дом совершенно заброшен. Не знаю, кому он принадлежит. Там не на что особенно смотреть.

– Все-таки мне хотелось бы как-нибудь взглянуть на него.

– Тогда завтра. Давайте отправимся туда верхом. Не думаю, что мисс Каррутерс будет возражать.

На следующий день в конюшне Андрэ напомнила мне о моем обещании поехать в Милтон Прайори.

– Хорошо, – промолвила я. – Но приготовьтесь к разочарованию.

– Это тот старинный особняк, окруженный кустарником? – спросила мисс Каррутерс.

– Описание довольно верное, – ответила я.

Я не видела дом уже около двух лет. И сразу же заметила в нем перемену. Кустарник оставался таким же неухоженным, но строение потеряло нежилой вид. Может быть, причина была в вымытых окнах?

– Очаровательно, – сказала Андрэ. – Да, он похож на дом с привидениями. Вам известна его история?

– Нет, совершенно неизвестна, – ответила я, – Знаю только, что он уже долго пустует, и, похоже, никто не хочет купить его. Я не знаю, продается ли он. Я ничего не слышала об этом.

– Давайте подъедем поближе, – попросила Андрэ.

– Не возражаю, – сказала я.

Мы направили своих лошадей к кустам, и внезапно из них выбежала восточноевропейская овчарка и понеслась к нам. Она казалась свирепой и опасной.

– Ангус! – произнес чей-то голос, – Что случилось, старина?

К нам шел человек. Его поношенная одежда и неряшливый вид соответствовали дому. Мужчина был средних лет, с рыжеватой бородой, в руках он держал ружье.

– Сидеть, Ангус 1 – сказал незнакомец.

Ангус сел, но продолжал следить за нами с мрачным и угрожающим видом.

– Что вы здесь делаете? – спросил мужчина. – Вы знаете, что вторглись в чужие владения?

– Извините, – сказала я. – Мы этого не знали.

Ведь дом пустовал уже много лет.

– Вы не двинетесь с места, пока я не узнаю, что вам надо.

Меня поразили его слова.

– Я ваша соседка из Марчлэндза, – промолвила я.

– Ну и что? – ответил хозяин собаки.

– Мы просто хотели взглянуть на дом. Пожалуйста, скажите нам, кто вы.

– Я сторож, – ответил мужчина.

– Сторож Милтон Прайори!

– И буду им в дальнейшем.

– Дом продается? – спросила я.

– Думаю, да.

– Я не слышала об этом.

Охранник пожал плечами.

– Наверное, кто-то уже купил его, – предположила я.

– Вполне возможно.

– Понимаю. Извините. Дом так долго пустовал. Мы просто хотели рассмотреть его поближе.

– На вашем месте я бы оставил эту затею.

Ангусу это бы не понравилось, пес очень свиреп, должен вам сказать.

– Ну, теперь мы предупреждены, – сказала я. – Извините, Андрэ. Это все, что вы увидите.

– Какое разочарование! – сказала она. – Мне бы хотелось узнать историю этого места. Интересно, кто здесь будет жить?

– В свое время мы это узнаем. Обитатели дома будут избирателями моего отца, и он придет сюда, чтобы их агитировать.

Мисс Каррутерс сказала, что дом ей понравился. По ее мнению, похоже на эпоху ранних Стюартов.

– Но, по-моему, он нуждается в реставрации.

Сколько, вы говорили, он пустовал, Люсинда?

– Не знаю точно. Но долго.

В конце недели, как это часто бывало, приехал отец. Маме не терпелось сообщить ему, как продвигаются дела в госпитале.

Помню, за обедом он сказал нам, насколько непопулярен становится премьер-министр.

– Война все еще продолжается, и они ищут козла отпущения. Бедный Асквит! Он самая подходящая фигура. Ллойд Джордж только и ждет, чтобы занять его место. Марго Асквит в бешенстве.

Если кто-то м способен удержать его от ухода в отставку, то это его грозная жена.

Доктор Эджертон в тот вечер обедал с нами. Он сидел рядом с мисс Каррутерс.

– Я считаю Ллойда Джорджа очень талантливым человеком, – сказал доктор.

– Возможно, этот огнедышащий уэльсец проявит всю ту энергию, которой так недостает Асквиту, – предположила мисс Каррутерс.

– О, я в этом не уверен, – ответил доктор, и между ним и мисс Каррутерс разгорелась дискуссия о достоинствах Ллойда Джорджа и Асквита.

– Мне жаль старика, – промолвил отец, – но начинают поговаривать, что не лучше ли ему уступить свое место Ллойду Джорджу.

– А Черчилль? – спросила мама.

– О, он в опале из-за Дарданелл. Он слишком уверен в правильности взятого курса. Думаю, сейчас, эта уверенность поколебалась.

– Дела обстоят очень плохо? – спросила я.

– Не настолько плохо, как это освещают газеты. Они считают сенсационными только плохие новости. И если можно кого-нибудь обвинить, репортеры это сделают. Людей всегда больше интересуют плохие новости, чем хорошие. Сформулируем это так. Дела могли бы обстоять лучше.

– Мы на днях говорили о Милтон Прайори, – сказала мама, – Люсинда рассказала, что там появился сторож со свирепой собакой.

Мне показалось, что отец насторожился.

– Милтон Прайори? – сказал он. – Что такое с ним?

– Похоже, что кто-то продает его. Люсинда пошла туда посмотреть на дом… вернее, показать его Андрэ.

– Я была с ними, – сказала мисс Каррутерс. – Сторож довольно настойчиво попросил нас держаться подальше от этого места.

Я подробно рассказала отцу, что произошло.

– Собака вела себя очень агрессивно. Казалось, ей достаточно приказа хозяина, и она разорвет нас всех на куски.

– Надеюсь, что этот человек умел обращаться с ней. Ты решила, что дом собираются продать?

– Очень похоже.

– В свое время мы это узнаем, – сказала мама. – Интересно, кто будет новым владельцем?

– Надеюсь, они окажутся добрыми либералами, – сказала я. – Иначе нам придется обращать их в свою веру.

Отец улыбнулся.

– Какие изменения произошли в Милтон Прайори? – спросил он.

– Думаю, окна вымыли… ну и, конечно, появился сторож. Думаю, владельцам надо будет привести дом в порядок, если они надеются его выгодно продать.

– Подождем и посмотрим, как будут развиваться события, – вставила мама.

– На вашем месте я бы держался от него подальше, – сказал отец. – Мне не нравится, что там сторожевая собака.

– Мы обязательно услышим о его продаже, – добавила мама. – Здесь такие вещи не сохранить в секрете.

Потом разговор снова переключился на коалиционное правительство и вероятность того, что мистер Асквит уступит пост премьер-министра мистеру Ллойду Джорджу.

Вскоре после этого к нам приехал Роберт Дэнвер. В форме он выглядел очень красивым. Он был по-прежнему худым и казался еще выше, чем раньше, но уже не соответствовал утверждению Аннабелинды, что у ее брата «все части тела плохо подогнаны друг к другу».

Я пришла в восторг и с благоговением рассматривала Роберта.

– О, Роберт, тебе присвоили офицерский чин! – воскликнула я.

– Да, – подтвердил он. – Я чувствую себя настоящим мужчиной.

– И ты больше не подчиняешься этим грубиянам сержантам?

– Думаю, это было необходимо.

– Значит, прощай, Сэлисбери Плэйн, и теперь…

Поле сражения, – мое лицо омрачилось.

– Отъезд на континент придется отложить на месяц или больше. Меня посылают на курсы.

– Курсы? Я думала, ты уже закончил свою подготовку.

– Я прошел ее. Но это другое. Я придумал метод запоминания азбуки Морзе, и меня отобрали для курсов.

– Это означает, что ты будешь посылать сообщения… на поле сражения.

– Наверное.

– О, Роберт, я горжусь тобой!

– Я пока не сделал ничего, чем можно гордиться.

– Уже сделал и сделаешь еще больше.

– О, я человек не героического склада. Оставляю это таким, как майор Мерривэл. Кстати, ты видела его в последнее время?

– Нет. Он в Галлиполи.

Роберт помрачнел.

– И дядя Джеральд тоже, – продолжала я. – Мы очень беспокоимся.

Роберт понимающе кивнул.

Мама и тетя Селеста, часто приезжавшая в Марчлэндз и с удовольствием помогавшая в госпитале, очень обрадовались Роберту.

Потом к нам присоединились мисс Каррутерс и Андрэ, и мы вместе повели Роберта взглянуть на Эдварда.

– Как он растет быстро! – заметил Роберт.

Андрэ с гордостью смотрела на малыша.

– Он обещает стать крупным мальчиком, правда, Эдвард?

Эдвард что-то проворковал и ласково улыбнулся.

Мы съели обед, и мама сказала:

– Почему бы вам с Робертом не совершить небольшую прогулку верхом, Люсинда?

– – Мне эта идея нравится, – сказал Роберт. – А тебе, Люсинда?

– Мне тоже, – сказала я.

Скоро мы уже скакали по знакомой местности, как в те времена, когда я еще не уехала в школу и не началась война.

Мы продолжали вспоминать прошлое.

– Ты помнишь, как мы нашли на дороге птенца черного дрозда?

– О да. Он выпал из гнезда. И ты влез на дерево, потому что мы догадались, что гнездо там… и положил его обратно. А на следующий день пришли взглянуть, все ли с ним в порядке. – – Помнишь, как твоя лошадь споткнулась в лесу о поваленное дерево и ты упала на груду листьев?

Мы смеялись, вспоминая это. У нас было столько общих воспоминаний.

– Это кажется таким далеким, – сказала я, – потому что все изменилось.

– Война кончится, и нормальная жизнь вернется.

– Ты так думаешь?

– Да. Я возвращусь в Каддингтон Мэйнор, и со временем покажется, что войны никогда не было.

– Я думаю, что, когда происходит нечто подобное, люди становятся другими и уже никогда не будут прежними.

– Но ведь ты не изменилась, Люсинда?

– Я чувствую себя другой. Я заметила это… катаясь вот так с тобой и вспоминая прежние времена. Случай с птенцом и падением в лесу. Это перенесло меня в прошлое, и на мгновенье я снова стала такой, как тогда… а потом поняла, что существует огромная разница между мной сегодняшней и той, которой я была.

– Думаю, мы все стали умудренней, но я спрашиваю, осталась ли ты прежней Люсиндой, моим близким другом?

– Надеюсь, я всегда буду им, Роберт.

– Моя сестра называет меня предсказуемым.

– Аннабелинда говорит обо мне то же самое и считает, что именно поэтому я так скучна. Она всегда знает, как я собираюсь поступить.

– Ну, Аннабелинда считает, что она всегда права. В этом она достаточно предсказуема. Но в самом деле, в большинстве случаев можно заранее сказать, что я сделаю, и думаю, что общение со мной нельзя назвать волнующим.

– Я была взволнована, увидев тебя сегодня утром в форме офицера.

– Ты первая, кому мне хотелось ее показать.

– Ты поедешь к твоим родителям?

– Да, сегодня вечером.

– А я увижу тебя перед отправкой на курсы?

– Я планирую провести дома два дня. А потом приехать на день в Марчлэндз, если ты ничего не имеешь против.

– Конечно, нет, но сначала ты должен поехать домой.

– Должен. Моему отцу надо так много рассказать мне о поместье. Я рос с сознанием, что оно станет когда-нибудь моим… в далеком будущем, я надеюсь. У меня те же чувства к нему, что и у папы. Как ты знаешь, мы с отцом всегда были лучшими друзьями.

– Моя мама часто говорит, что ты его точная копия.

– Это общее мнение. Мои мать и сестра совсем другие.

– Странно, когда в одной семье такие разные люди. Говорят, я похожа на маму, но она утверждает, что во мне есть много от отца. Не знаю, в кого Чарльз. По-моему, он займется политикой.

Сейчас он единственный известный мне человек, который молится, чтобы война продолжалась, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы вступить в армию.

– Настоящий патриот!

– Думаю, он больше думает о своей славе. Он видит себя вступившим в битву и выигравшим войну за неделю.

– Он повзрослеет.

– Я рада, что тебя посылают на эти курсы, Роберт… потому что это задержит твою отправку… на фронт.

– Со мной все будет в порядке, Люсинда. Я предсказуем. Я просто буду выполнять приказы своих командиров. Я из тех, кто с грехом пополам доводит дело до конца.

– Не меняйся, ладно?

– Я не смог бы, даже если бы захотел. Могу я попросить тебя о том же?

– Конечно… А, вот посмотри! – сказала я. – Это старый Милтон Прайори.

– Какая перемена! Что с ним сделали?

– Там теперь живут новые люди.

– Они купили его?

– Наверное, да. Теперь там сторож со свирепой собакой, чтобы держать всех на расстоянии. Раньше люди иногда забредали сюда. Несколько окон было разбито, и через них проникали в дом. Думаю, у новых владельцев есть много причин, чтобы нанять сторожа.

– Они привели особняк в порядок. Будем надеяться, что они окажутся приятными людьми и внесут вклад в светскую жизнь Марчлэндза.

– Мои родители надеются, что они добропорядочные либералы.

– Ну, теперь у либералов нет монополии на власть, не правда ли? При коалиционном правительстве у консерватора столько же шансов войти в кабинет министров.

Вечером Роберт уехал.

– Мы увидимся через два дня, – сказал он. – Постарайся выкроить денек.

– Я могу даже попросить мисс Каррутерс освободить меня от занятий.

– Я всегда забываю, что ты школьница, Люсинда. Но ведь это уже ненадолго?

Когда он ушел, я стала думать о Маркусе Мерривэле. Он, как и Роберт, с нетерпением ждал, когда я вырасту.

Я чувствовала себя польщенной, но в то же время мне становилось не по себе: находясь с Робертом, я точно знала, что хочу быть с ним, но будоражащее общество Маркуса Мерривала совершенно опьяняло меня.

Снова наступило Рождество, а потом новый, 1916 год. Он не принес ничего хорошего. Пришлось признать, что план захвата Дарданелл потерпел неудачу.

Некоторые соглашались с Черчиллем, что сама идея была блестящей, но ее бездарно воплотили в жизнь.

Военный министр лорд Китченер отправился на Дарданеллы, чтобы предложить эвакуировать оттуда войска. Надежды на победу иссякли, и продолжать операцию означало напрасно губить людей и тратить боеприпасы. И теперь, в январе нового года, войска с Галлиполи начали возвращаться в Англию.

В конце месяца нас посетил дядя Джеральд. Он выглядел постаревшим. Он сказал, что эту кампанию вообще не надо было затевать.

Он разыграл сражение за Дарданеллы перед нами на столе за обедом.

– Операцию обрекли на провал с самого начала, – сказал он. – Прежде всего, отсутствие внезапности. Они послали туда территориальные части. Нам не хватало опытных людей, а это, уж поверьте мне, то, что необходимо в подобной ситуации. Острая нехватка снарядов, недостаток ресурсов. Асквит должен уйти!

– Черчилль уже ушел, – напомнил ему отец.

– Идея Черчилля была хороша. Она могла сработать. Нас погубил способ ее осуществления. Вот посмотрите, это мы, – сказал дядя Джеральд. И мама опасливо посмотрела на его стакан с вином. – А это, – он придвинул графинчик, – турки.

Мы наблюдали, как он двигает тарелки и блюда по столу. По моему мнению, это нисколько не напоминало поле боя. Мне не терпелось узнать новости о Маркусе Мерривэле.

– Эта операция не пошла на пользу престижу Англии. Это конец для Асквита. Подумай о наших потерях, Джоэль… почти четверть миллиона человек. Это катастрофа, Джоэль. Катастрофа. Думаю, ты слышал обо всем этом в палате.

– Там почти ни о чем другом не говорят после решения Китченера.

– Полетят головы, Джоэль. Наверняка полетят головы.

– Думаю, вы рады снова оказаться дома, Джеральд, – сказала мама, – А как майор Мерривэл?

Он вернулся вместе с вами?

– Да, вернулся, но Мерривэла ранили.

– Ранили! – воскликнула мама. – Тяжело?

– Гм. Его сразу отправили в госпиталь.

– Он мог попасть и сюда, – сказала мама.

– Моя милая Люси, я думаю, что он действительно довольно тяжело ранен.

Мама расстроилась, и дядя Джеральд несколько смягчился.

– В подобных случаях, – сказал он, – их увозят в один из лондонских госпиталей.

– Насколько тяжело ранен Маркус? – спросила я.

– О, он с этим справится. Не сомневайтесь в майоре.

– В каком он госпитале? – спросила мама.

– Точно не знаю.

– Что с ним случилось?

– Не знаю подробностей… Знаю только, что рано достаточно серьезна. Маркуса несли на носилках.

Я представила все это себе… Мне стало страшно. Что с Маркусом? Мне захотелось увидеть его.

– Мы очень переживаем за майора, Джеральд, – сказала мама. – Он почти член семьи после того, как привез Люсинду, – Эдварда и остальных из Бельгии.

– О, я знаю. Великолепный малый. Но он не стоит на пороге смерти. Просто нуждается в небольшой починке.

– Ты должен узнать подробности и известить нас. Думаю, если майор Мерривэл в лондонском госпитале, самое меньшее, что мы с Люсиндой должны сделать, это навестить его, Джоэль, и я не забыла, чем ему обязана Люсинда. Только Богу известно, что могло случиться, если бы он не позаботился о ней, и мы всегда будем благодарны тебе, Джеральд, что ты послал его.

– Я считал, что это наилучший выход. Майор очень находчивый малый.

– Ну, так разузнай о нем, Джеральд. Мы хотели бы навестить его, правда, Люсинда?

– Да, – подтвердила я. – Хотели бы.

Со свойственной ему пунктуальностью дядя Джеральд через несколько дней проинформировал нас о Маркусе Мерривэле.

Мама сказала, что ей нелегко оставить наш госпиталь, но в данных обстоятельствах она считает это необходимым.

Андрэ выразила желание поехать с нами. Она не собиралась сопровождать нас в госпиталь, считая, что три человека это слишком много. Она просто хотела побывать в Лондоне, чтобы приобрести кое-что для Эдварда.

– Помните, Люсинда, вы рассказывали о музыкальной шкатулке, которая была у него? Когда ее открывали, звучала «Колыбельная» Брамса. Я знаю, что ему ее не хватает. Вчера он открывал обыкновенную коробочку и явно прислушивался. Он казался таким разочарованным, что не слышит музыки.

– Трудно представить, чтобы он помнил ее все это время, – возразила мама, – но, думаю, что этот мотив может запомниться даже ребенку.

– Мне бы хотелось купить подобную шкатулку и еще кое-какие вещи, – сказала Андрэ.

– По-моему, это хорошая мысль, – ответила мама.

И мы поехали.

Маркус находился в палате вместе с несколькими офицерами. Он лежал на спине и казался немного менее жизнерадостным, чем обычно. Тем не менее, майор встретил нас широкой улыбкой.

– Это замечательно! – сказал он. – Как мило с вашей стороны прийти навестить бедного старого калеку!

– Думаю, описание не соответствует истине, – сказала мама. – Джеральд сказал, что вам становится лучше с каждым днем.

– После вашего визита выздоровление пойдет гигантскими шагами. Садитесь, прошу вас.

– Пожалуйста, не двигайтесь, – сказала мама.

– Боюсь, что вы зря волнуетесь. Я прикован к кровати.

– Как вы себя чувствуете?

– Замечательно… потому что вы с Люсиндой пришли навестить меня.

Мама засмеялась.

– Я говорю серьезно, майор Мерривэл.

– Я тоже. И, пожалуйста, не называйте меня майором.

– Маркус, – сказала мама. – Мы так рады, что вы в Англии.

– И мисс Люсинда тоже?

– Конечно, – сказала я. – Мы так беспокоились о вас, когда узнали, что вы ранены!

Он состроил гримасу:

– Да, попал я в переделку, а? Тем не менее, благодаря этому я вернулся домой.

– Где вы и останетесь на некоторое время, – прибавила мама.

– Очень похоже на то.

– Мы были разочарованы, что вы не попали в наш госпиталь, – сказала я.

– Я не смел мечтать об этом… ведь ради этого одного стоило получить ранение.

– Не говорите так! – промолвила мама. – Тем не менее, Марчлэндз – превосходное место для выздоровления. Может быть, позднее…

– Вы имеете в виду, что я мог бы приехать в Марчлэндз? Ничто бы так не поправило мое здоровье.

– Тогда мы приложим все силы, чтобы организовать это. Думаю, Джеральд смог бы что-то сделать. Он умеет улаживать большинство проблем.

– С этого момента я стану всем здесь досаждать, и они будут только рады избавиться от меня.

Я понимала, что ничего подобного не будет. Не вызывало сомнений, что его неповторимое обаяние оказывает и здесь свое обычное действие и сестры милосердия с радостью ухаживают за ним.

При нас вошла сестра-хозяйка, женщина средних лет с суровым лицом, но даже она смягчилась и лишь ласково побранила его за излишнее возбуждение.

Наше посещение не было долгим, но оно заняло все дозволенное время.

Когда мы вышли из палаты, мне стало грустно, потому что я не сомневалась, что состояние Маркуса намного тяжелее, чем он пытался представить.

Маме удалось перед уходом побеседовать с врачом. Марчлэндз был теперь известен в медицинских кругах как одно из поместий, предоставленных раненым, и потому к ней относились с несомненным уважением.

Нас провели в маленькую комнату, где за столом сидел доктор Гленнинг.

Он предложил нам сесть, и после этого мама сказала:

– Майор Мерривэл – наш очень близкий друг.

Насколько тяжело он ранен?

– Ну, бывает и хуже.

– И лучше, – добавила мама.

Врач кивнул;

– Внутренние повреждения. Пуля, к счастью, не задела легкие. Однако мы должны быть очень внимательны к майору. Повреждена правая нога.

Но это пустяки по сравнению с остальным.

– Понимаю. Его жизнь в опасности?

Врач покачал головой:

– У него прекрасные шансы на выздоровление. у майора сильный организм… он в прекрасной форме. Я бы сказал, что у него хорошие шансы стать таким, как и прежде, но это требует времени.

– Мы с дочерью подумали, что Марчлэндз был бы подходящим местом для его выздоровления.

Нас интересует, возможно ли, чтобы майор попал к нам.

– В данный момент я не могу разрешить перевозить его. Майору Мерривэлу предстоит длительное лечение. В дальнейшем, если его состояние улучшится, я не буду возражать против этого. Ему потребуется время для полного выздоровления, а пребывание среди друзей пойдет ему на пользу.

Да, я считаю, что в свое время его вполне можно перевезти в Марчлэндз.

– Он в самом деле вне опасности? – спросила я.

– Не в большей опасности, чем большинство.

Никогда не знаешь, как все может обернуться. Вам ведь это известно, мисс Гринхэм… Но я повторю, что у него отличные шансы на выздоровление.

– Это хорошие новости, – сказала мама. – Когда, по вашему мнению, мы могли бы увидеть майора в Марчлэндзе?

Врач с задумчивым видом поджал губы:

– Ну, я сказал бы, самое меньшее через пару месяцев.

– Хорошо, мы с нетерпением будем ждать его в Марчлэндзе. Вы дадите нам знать, когда его можно будет доставить туда, не опасаясь причинить ему вред?

– Конечно, я сделаю это.

– А пока мы будем его навещать. Мы специально для этого приехали сегодня в Лондон.

– Я слышал, что работа в Марчлэндзе доставляет вам много хлопот?

– Да, мы все время очень заняты.

– У нас поток раненых после дарданелльской катастрофы. К тому же к нам постоянно поступает их огромное количество из Франции.

– Будем надеяться, что все это скоро кончится.

– Солидарен с вами, миссис Гринхэм.

Он пожал нам руки и повторил свое обещание известить нас, когда Маркуса можно будет перевозить, и мы ушли из госпиталя обнадеженными.

Мы повидали Маркуса Мерривэла. Он был ранен, но не настолько серьезно, чтобы отсутствовали шансы на выздоровление. Мы надеялись, что через некоторое время он приедет в Марчлэндз.

Я возвращалась в Марчлэндз в приподнятом настроении. Я поняла, что чувствую себя счастливее, чем когда-либо с тех пор, как началась эта злосчастная дарданелльская операция. Я очень много думала о Маркусе и всякий раз при упоминании о Галлиполи испытывала леденящий страх. Теперь это кончилось. Он ранен, но остался в живых, и его неукротимый нрав поможет ему выздороветь.

Пройдет время, и мы будем ухаживать за ним в Марчлэндзе.

Мама понимала и разделяла мои чувства.

– Он такой обаятельный человек! – сказала она. – Он поправляется быстрее, чем большинство раненых. С тех пор как мы открыли госпиталь, я заметила, что оптимизм – одно из лучших лекарств, помогающих при выздоровлении.

Андрэ с нетерпением ждала известий о Маркусе, но я видела, что ей хотелось вернуться в Марчлэндз к Эдварду. Она не любила оставлять его даже на день.

Примерно через неделю после нашей поездки в Лондон ночью меня разбудил взрыв. Я тут же вспомнила цеппелин, бомбивший коттеджи около «Соснового Бора».

Цеппелины были громоздкими и служили хорошей целью, но они представляли собой и огромную опасность.

Я вскочила с кровати, надела пеньюар, туфли, выбежала из комнаты и сразу же услышала мамин голос.

– Люсинда, с тобой все в порядке? Чарльз?..

Чарльз уже стоял в коридоре. Там находились еще несколько слуг и мисс Каррутерс.

– Я уверена, что это разорвалась бомба, – сказала она. – И, должно быть, где-то довольно близко.

Появилась миссис Грей, кухарка.

– Что это было, как вы считаете, миссис Грей? – спросила мама.

– По звуку похоже на взрыв бомбы, миссис Гринхэм.

Мы все собрались в холле, где к нам присоединилось несколько сестер милосердия.

– Который час? – спросила мама.

– Недавно пробило полночь, – ответил кто-то.

– Вы считаете, что это воздушный налет?

– Очень похоже.

– Я больше не слышу взрывов. Думаете, цеппелины вернутся?

– Возможно.

Миссис Грей предположила, что маме, мне и Чарльзу не повредила бы чашка чая, и, если бы мы прошли в гостиную, она бы прислала нам чай туда. Остальные могут выпить его в кухне.

Мама решила, что это неплохая идея. Сейчас было тихо, а утром мы услышим все подробности.

– Мы должны быть готовы к любой неожиданности, – сказал мисс Каррутерс. – Надо надеяться, что они ничего не сбросят на госпиталь.

– Они могут сбросить бомбу куда угодно, – сказала мама. – Чарльз, отойди от окна. Никогда не знаешь…

Чарльз нехотя отошел.

– Мне бы хотелось стать пилотом, – промолви. он. – Только представь себе, что ты в небе!

– Ты не собираешься сбрасывать бомбы на людей, надеюсь? – спросила я.

– О, я бы не стал делать этого.

– Очень благородно с твоей стороны, – съехидничала я.

– Я собираюсь вступить в королевскую авиацию.

Никто не удивился. Чарльз выбирал себе новую опасную профессию каждые несколько недель.

В эту ночь больше ничего не произошло, но утром мы удивились, узнав, что никакого цеппелина не было. Мы слышали взрыв, произошедший в Милтон Прайори.

Об этом нам сообщил почтальон. Когда он принес почту, его увидел Дженер, наш лакей, и счел его рассказ настолько интересным, что привел его в столовую, где мы завтракали.

– Думаю, вас заинтересует то, что может рассказать почтальон, миссис Гринхэм, – сказал он. – Это насчет того взрыва ночью.

– Да, мэм, – сказал почтальон. – Это случилось в старом Милтон Прайори… Теперь его уже не продашь. Похоже, он разрушен… полностью.

– Как это могло случиться? – спросила мама.

– Ну, это загадка. Возможно, газ. Вы знаете, что может случиться из-за него. Как бы то ни было, Милтон Прайори пришел конец.

– Как странно! – промолвила мисс Каррутерс. – Интересно, в чем же дело?

– В свое время мы это узнаем, – ответила мама.

Когда я увиделась с Андрэ, она сказала:

– Я слышала ночью взрыв.

– Вам надо было присоединиться к нам в гостиной, – сказала я ей. – Мы после него почти час не ложились спать. Мы просто сидели, рассуждая и строя догадки, что могло случиться. Мы все думали, что взорвалась бомба, сброшенная с цеппелина.

– Так и было?

– Нет. По-видимому, нет. Что-то взорвалось в старом доме… говорят, газ.

– Какой ужас! Я не спустилась вниз, потому что взрыв разбудил Эдварда и он немного раскапризничался. Я не могла оставить его.

– Да. Я так и подумала. Он испугался?

– Совсем немножко. Я успокоила его, и он, в конце концов, заснул.

– Думаю, нам стоит узнать побольше о том, что произошло в Милтон Прайори.

– Мне бы хотелось взглянуть на дом.

– Может быть, когда Эдвард вздремнет, мы сможем съездить туда верхом.

Так мы и сделали. Там уже находились полицейские. Мы подъехали как можно ближе и увидели искореженные балки, рухнувшие стены и груды кирпичей на том месте, где раньше стоял красивый дом.

– От него мало что осталось, – прошептала Андрэ с дрожью в голосе.

– Теперь его никогда не продадут.

– Просто руины, – продолжала Андрэ. – Что же здесь произошло, как это случилось?

– Думаю, скоро все выяснится.

– Ну, в любом случае дому пришел конец.

Мы поехали обратно, не узнав ничего нового.

Потом мы услышали, что взрыв произошел из-за утечки газа.

В этот день отец приехал позднее обычного и сразу пошел взглянуть на Милтон Прайори, где ему как члену парламента, разрешили осмотреть то, что осталось от дома. Мне пришло в голову, что отцу поручили расследование, поскольку происшествие случилось в его избирательном округе.

Отец, несомненно, был встревожен.

Двое из тех, с кем он обследовал Милтон Прайори, обедали с нами. За столом стало ясно, что мой отец и его гости не хотят говорить о взрыве.

Однако мама, мисс Каррутерс, доктор Эджертон и я не могли так просто отказаться от обсуждения события, больше всего занимавшего наши мысли.

– Мы все решили, что это один из этих ужасных цеппелинов, – сказала мама.

– Нельзя с полной уверенностью отрицать такую возможность, – ответил отец.

– О нет, Джоэль, – запротестовала мама. – Эти штуки такие огромные. Кажется, что они просто висят в воздухе. Кто-то наверняка увидел бы его.

– Возможно, он быстро сбросил бомбу и улетел.

– Но взрыв оказался таким громким, – возразила я, – что люди по соседству должны были выбежать из домов. Он не мог улететь так быстро, что его не заметили бы.

– Ну тогда, возможно, это не цеппелин.

– Я только что вспомнила, – сказала я, – что в Милтон Прайори не было газа.

– Наверное, его провели туда недавно, – ответил отец.

– Но мы непременно знали бы об этом. Нет, газ тут ни при чем. Не сбрасывали и бомбу. Тогда что случилось? Загадка! Но мы, без сомнения, узнаем отгадку рано или поздно.

– Ну что же, – сказал отец, – тогда, выражаясь словами нашего премьер-министра, ты должна «набраться терпения».

Это произошло на следующий день. Я как раз закончила занятия с мисс Каррутерс и, выйдя из классной комнаты, увидела на лестнице маму.

– Люсинда, я хочу с тобой поговорить, – сказала она.

– Да?

– Пойдем в мою комнату. Я не хочу, чтобы нас кто-то слышал.

Мне не терпелось узнать, что она собирается сообщить. Когда мы вошли в ее комнату, она закрыла дверь и, встревоженно глядя на меня, сказала: