Текст книги "Шпионы XX века"

Глава 11
ЦРУ: К 1948 ГОДУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ГОСУДАРСТВО

Я не верю в эффективность большого ведомства. Превратившись в огромного спрута, оно не сможет нормально функционировать… Для работы за границей, конечно, потребуется некоторое количество людей, но их не будет много – скорее десятки, нежели сотни.

Из выступления Аллена Даллеса в конгрессе США при обсуждении закона о национальной безопасности 27 июня 1947 г.

Некоторое время меня беспокоило то, что ЦРУ отклонялось от поставленных перед ним целей. Оно превращалось в оперативное правительственное учреждение, иногда формирующее политику.

Гарри Трумэн. «Вашингтонпост», 22 декабря 1963 г.

Всего лишь через четыре месяца после подписания указа о роспуске УСС президент Трумэн изменил свою позицию. Хотя враги Донована сумели похоронить его организацию, в Вашингтоне все же имелись некоторые подозрения, что идея о создании центрального ведомства для координации разведывательной информации, собранной ВМС, армией и Госдепартаментом, имеет в своей основе здоровое начало. Питер Вишер, секретарь комитета по разведке Объединенного комитета начальников штабов, позже выразил настроения Вашингтона следующими словами: «Все были согласны с тем, что в делах разведки царит неразбериха и что мы должны иметь Центральное разведывательное управление для координации этой деятельности. Существовало мнение, и совершенно справедливое, что со сбором информации дела обстоят не так уж плохо. В конце концов информация о возможном нападении на Перл-Харбор достигла Вашингтона. Проблема состояла в том, что она не попала в нужное время к нужным людям и не была систематизирована. Все говорили: «Прекрасно, давайте создадим Центральное разведывательное управление и поручим ему сопоставление, оценку и распространение материалов, которые уже собраны, но разбросаны по разным местам»(1). Трумэн сдался. Однако новое ведомство не должно было походить на сборище «мушкетеров», подобное УСС. Вишер характеризовал будущую организацию как маленькое учреждение, расположенное в Вашингтоне и обрабатывающее уже собранный другими материал, – своего рода центральный пункт хранения и распространения. 22 января 1946 года президент подписал директиву, подготовленную в основном Вишером, о создании Центральной разведывательной группы (ЦРГ). Штат ее комплектовался из лиц, откомандированных из ВМС и армии. Группу должен был возглавлять директор, назначаемый президентом, и она должна подчиняться Национальному разведывательному ведомству (НРВ), состоящему из госсекретаря, министров армии и флота, а также руководителя аппарата президента.

Не знаем, испытывал ли Трумэн (а он с подозрением относился ко всякого рода разведывательной деятельности) сомнения по поводу такой смены своей политики. На неофициальном завтраке в Белом доме, через два дня после подписания директивы, он презентовал руководителю своего аппарата адмиралу Уильяму Лихи и первому директору ЦРГ адмиралу Сиднею Соерсу плащи, черные шляпы, деревянные кинжалы и фальшивые усы. При этом президент сказал: «Вы должны принять эти одеяния и сопутствующие им принадлежности в качестве моего личного сыщика и директора центрального управления сыска»(2).

Если Трумэна одолевали сомнения, то они были совершенно обоснованными. Будущее развитие подтвердило это. Являясь образчиком для Центрального разведывательного управления, которое вскоре пришло ему на смену, ЦРГ продемонстрировала, что не может существовать такой штуки, как маленькая разведывательная организация. Через восемнадцать месяцев ЦРГ расширила свои функции и приступила непосредственно к сбору разведывательной информации. Воспользовавшись слабостью Государственного департамента, ЦРГ вступила в схватку с ФБР и выиграла ее. Вся зарубежная деятельность ФБР по сбору информации была запрещена. Группа установила контроль над разведслужбами трех министров, которым она должна была бы подчиняться. ЦРГ удалось обнаружить существование секретной разведывательной службы, созданной в октябре 1942 года в составе Министерства обороны. Во время войны о ней знали лишь Госдепартамент и лично Рузвельт. Теперь она была сметена с лица земли. В течение одного года штат ЦРГ вырос в шесть раз. Она поглотила остатки УСС, которым удалось выжить под крышами Министерства обороны и Государственного департамента, и настолько завоевала сердце Трумэна, что, начиная с 1948 года – к этому времени ЦРГ превратилась в ЦРУ, – первым посетителем у президента неизменно бывал директор Центрального разведывательного управления(3).

Отклонение ЦРГ от целей, поставленных первоначально президентской директивой, вдохновило бывших мальчиков из УСС на то, чтобы, не ограничиваясь сбором информации, двигаться дальше и приступить к выполнению тайных операций. Рост ЦРУ теперь стало невозможно остановить. Оно превратилось в гигантскую бюрократическую машину со своими источниками доходов, банками, линиями воздушных сообщений и своей собственной политикой. По мнению английского историка Кристофера Эндрю, современные разведывательные системы появились не в результате сознательных усилий правительств, а как итог ползучего бюрократического разрастания. Но что касается ЦРУ, то его рост носил взрывной характер. Секретный лозунг организации 1947 года: «К 1948 году больше, чем государство». И он был реализован. По мере роста ЦРУ контролировать его становилось все труднее. «Это был если не взбесившийся слон, то по меньшей мере функционирующий в значительной степени самостоятельно важнейший инструмент внешней политики»(4). Изменился и взгляд ЦРУ на свою собственную роль. Задачей организации теперь считался не только сбор информации о событиях в мире: она видела свой долг в том, чтобы формировать эти события. ЦРУ в полном смысле слова превратилось в правительство внутри правительства Соединенных Штатов.

Крошечный пункт в январской директиве президента, пунктик, которого не было в первоначальном проекте документа, открыл путь для расширения ЦРГ. Сейчас невозможно точно сказать, кто внес это положение в проект, перед тем как президент поставил свою подпись. Но все данные указывают на то, что это сделал адмирал Соерс. В первом варианте проекта директивы было сказано, что обязанности директора состоят «в сборе, . сопоставлении и оценке разведданных». Слово «сбор» было вычеркнуто, по-видимому. Объединенным комитетом начальников штабов. Там справедливо усмотрели в этом угрозу для своих служб, занимающихся сбором информации. Но в окончательном варианте директивы, хотя слово «сбор» и не присутствовало, появился пункт, который уполномочивал директора «проводить такую деятельность по вопросам, затрагивающим общие интересы, которая, по мнению Национального разведывательного ведомства, может более эффективно осуществляться в централизованном порядке»(5). Именно это положение, которое, по существу, означало «хватай все», Соерс использовал в качестве мандата для расширения ЦРГ.

Первоклассный организатор (до поступления на флот он был бизнесменом в Миссури), он использовал все свои таланты для создания новой бюрократической машины. Когда полковника Джона Громбаха, последнего начальника разведывательной службы Министерства обороны, спросили, чем он объясняет рост ЦРГ, он ответил: «Я просто думаю, что люди, которые возглавляют учреждения с координирующими функциями, таким образом начинают создавать свои империи». Во всяком случае, следующий глава ЦРГ генерал Хойт С. Ванденберг. занявший место Соерса в июне 1946 года, вовсе не собирался ограничиваться координацией разведывательных сведений, собранных другими учреждениями. Когда один из его подчиненных спросил, как генерал представляет себе свою деятельность, тот ответил: «Вот что я вам скажу – я ни на грош не верю в координационное хождение по кругу, чтобы сшивать одно с другим». Тот же сотрудник позже говорил, что половина работников ЦРГ хотела бы ограничиваться в деятельности строго координационной ролью, но вторая, более честолюбивая половина в ответ заявляла: «Джентльмены, чем мы должны стать, каким учреждением? К нам должна перейти вся мощь, которой обладало УСС, и даже больше того»(6).

Честолюбие победило. Через шесть месяцев после подписания президентской директивы ЦРГ обратилась к НРВ и убедила последнее по-новому определить функции директора.

8 июля 1946 года НРВ под грифом «совершенно секретно» выпустило директиву № 5. Она предписывала директору ЦРГ проводить всю работу по шпионажу и контршпионажу за пределами США в целях сбора разведывательной информации, необходимой для национальной безопасности(7).

Произошла совершенно экстраординарная передача полномочий. Основное «надзирающее» учреждение, в обязанности которого входил контроль за оперяющейся ЦРГ, без звука рассталось с правом контроля, при этом создалось положение, которое позволяло ЦРУ в будущем бесконтрольно совершать самые мерзкие выходки. Оглядываясь назад, нетрудно установить причины, в силу которых НРВ так легко рассталось с обязанностями контролера. Люди, входившие в контролирующую группу, – госсекретарь, министры армии и флота, руководитель аппарата президента – были настолько загружены своими прямыми обязанностями, что у них совершенно не оставалось времени на дела разведки. Конечно, они проявили бы заинтересованность, если бы ЦРГ явилась с чрезвычайно важной информацией – например, об угрозе нового Перл-Харбора. В любом случае члены НРВ всегда полагались на инициативу директора ЦРГ, чтобы провести очередное заседание. Таким образом, хотя на бумаге контроль и принадлежал НРВ, реальная власть находилась в руках директора ЦРГ.

Еще одной причиной безудержного роста ЦРГ была весьма благоприятная для этого общая атмосфера. В конце войны появилась масса книг и статей, посвященных американским разведывательным организациям и их работе. (Как мы уже знаем, за этим стоял Донован. Вся лавина печатной продукции была частью пропагандистской кампании, имеющей целью спасти УСС.) Большинство публикаций наделяло разведывательную деятельность особым очарованием, представляло ее как совершенно необходимую для страны и требовало, чтобы правительство поддерживало разведку и ее рыцарей.

В такой атмосфере ЦРГ не могла не чувствовать себя ущемленной. Было мало привлекательного в том, чтобы сидеть за письменным столом в Вашингтоне, оценивая добытые другими разведданные. Питер Вишер цитирует офицера армейской разведки, который следующим образом суммирует настроение многих сотрудников ЦРГ: «В оценивании нет никакой сексапильности; это же… дело (нелегальный сбор информации) возбуждает. Всем хочется заняться этим. Если вы попробовали начать, то навсегда утрачиваете интерес к обычной работе. Вы забываете обо всем, потому что вы взволнованны, вы вне себя»(8).

Ванденберг очень быстро превратил мандат на сбор информации за пределами США в разрешение проводить тайные операции. Об этом говорит тот факт, что уже в июле 1946 года ЦРГ на заседании НРВ отстаивает необходимость финансирования таких действий. Семью месяцами позже Ванденберг докладывал Трумэну: «Нелегальные операции весьма тщательно разрабатываются и проводятся вполне удовлетворительно в большинстве критических районов за пределами США»(9). Принимая во внимание сроки, необходимые для планирования и первоначального развертывания подобных операций, можно заключить, что США приступили к проведению тайных акций за рубежом задолго до возникновения ЦРУ. Они сделали это без каких бы то ни было публичных дискуссий и даже без секретного слушания в конгрессе. Поэтому, когда начались парламентские слушания закона о национальной безопасности 1947 года (закон, согласно которому было создано ЦРУ), ни один из представителей разведки даже намеком не выдал, что тайные операции уже начались. Больше того, выступая на секретном слушании в июне 1947 года, Ванденберг и другие сотрудники разведки стремились создать впечатление, что речь идет всего лишь о получении прав на сбор информации за рубежом (вопрос уже был давно решен) якобы в продолжение старой дискуссии «координация или сбор сведений». То будущее, которое предназначалось ЦРУ в ходе дискуссии в конгрессе, настолько мало соответствует реальной действительности, что уверенно можно сказать: перед нами теперь совсем иная организация.

Аллен Даллес, будущий директор ЦРУ, значительно приукрасив свои заслуги в УСС во время войны (он заявил, что на него работало десять процентов сотрудников абвера), высказался во время слушаний по проблеме о том, какой ему видится новая разведывательная организация. ЦРУ будет очень небольшим, заявил Даллес, потому что, «превратившись в огромного спрута, оно не сможет нормально функционировать». Отвечая на прямо поставленный вопрос, сколько же сотрудников ему потребуется, Даллес сказал: «Некоторое количество людей потребуется для оценки информации. Со сбором деловой информации на всей территории США десятка два человек вполне справятся: двое в Нью-Йорке, один в Чикаго, один в Сан-Франциско… Для работы за границей, конечно, потребуется некоторое количество людей, но их не будет много – скорее десятки, нежели сотни»(10). (В настоящее время в ЦРУ работает примерно 16 тыс. человек.)

У Даллеса имелись соображения, где этих людей можно найти: «Американские бизнесмены, американские профессора, все американцы, путешествующие по свету, являются величайшим достоянием нашей разведывательной системы… Я полагаю, что в сфере сбора информации, в том, что можно было бы назвать тайным ее сбором, значительная часть сведений будет поступать от американцев, не имеющих официальной связи с правительством».

В заключение он подчеркнул, насколько необходимо ЦРУ стране: «…по моему мнению, англичанам несколько раз удалось спастись лишь при помощи их секретных служб. Существование таких служб – вопрос жизни. Это исключительно важный инструмент нашей национальной безопасности»(11).

Даллес, так же как и другие свидетели, выступал на слушаниях не под своим именем, он, например, именовался «мистер Б». Едва оригинал выступлений был подготовлен к печати, стенографистка и машинистка были приведены к присяге о сохранении тайны. Оригинал расшифрованной стенограммы хранился у председателя комитета, готовившего закон, но позже ЦРУ сделало копию и для себя. Это была удачная мысль, так как председатель уничтожил оригинал в 1950 году(12). Секретность парламентских слушания плюс тот факт, что целью закона было объединение вооруженных сил (ЦРУ даже не упоминалось в полном названии закона), позволили новому ведомству появиться на свет без публичного обсуждения и с весьма туманно обозначенными полномочиями. Конгресс полагал, что внутри страны ЦРУ не будет играть никакой роли, что у новой организации будут лишь ограниченные оперативные функции и что действовать она станет главным образом как координатор. (Было неясно, имеет ли она право заниматься сбором информации.) Но совершенно ясно одно – ЦРУ не уполномочивалось на проведение тайных операций за рубежом. Однако, как мы уже знаем, предшественница ЦРУ – ЦРГ уже занималась сбором информации и уже производила тайные операции. Новое ведомство, естественно, не намеревалось отказываться от этих функций.

Хотя традиционные поставщики информации облили ЦРУ презрением, новая организация переиграла их в схватке на бюрократическом поле. ЦРУ имело два решающих преимущества: оно докладывало непосредственно президенту и отчитывалось только перед Советом национальной безопасности, который возглавлял все тот же президент. Таким образом, если удастся убедить последнего в пользе своевременной разведывательной информации, никто не сможет помешать продвижению ЦРУ на ее пути к лучшему будущему.

Дальше произошло следующее. В 1948 году коммунисты пришли к власти в Чехословакии и получили высокий процент голосов на выборах в Италии и Франции. Командующий вооруженными силами США в Европе предупредил президента Трумэна о неизбежности войны с Советским Союзом. В ответ Трумэн издал серию директив, усиливающих роль ЦРУ и расширяющих круг ее обязанностей. Совет национальной безопасности издал директиву № 10/2, которая расширила масштабы акций ЦРУ против СССР. Теперь они могли включать в себя операции полувоенного характера. В директиве № 68 Совет национальной безопасности отводил ЦРУ основную роль в «холодной войне» против Советского Союза, включая проведение психологической обработки и тайных операций. Внесенные в 1949 году поправки к закону о национальной безопасности давали ЦРУ право на исключительную секретность в ведении своих дел, директор его мог не предоставлять никому, даже конгрессу, отчета о размере организации, ее бюджете, методах работы, характере операций и источниках информации.

Получив, по существу, лицензию на ведение тайной третьей мировой войны, ЦРУ начинает свой взрывной рост. Всего лишь за год – с середины 1946 года до середины 1947 года – ЦРГ выросла в шесть раз. Ее наследник ЦРУ увеличилось еще в шесть раз между 1947 и 1953 годами. Больше всего вырос отдел проведения секретных операций. В 1948 году его штат насчитывал 302 человека, он располагал семью зарубежными точками и бюджетом в 4, 7 млн. долларов. К 1952 году в его распоряжении было 2812 сотрудников, 47 зарубежных точек и 82 млн. долларов (вскоре бюджет возрос до 200 млн. долларов). К этому времени почти две трети сотрудников ЦРУ являлись оперативниками, так или иначе занимающимися секретными операциями, и они поглощали три четверти годового бюджета организации(13). Управление попало под власть этих солдат тайной войны, многие из которых ранее были офицерами УСС. (Донован прожил достаточно долго, чтобы явиться свидетелем этих событий, но вряд ли он смог оценить свой триумф. Он страдал атрофией головного мозга, его преследовали галлюцинации – однажды он увидел батальоны русских, марширующие по мосту через Ист-ривер. Донован умер в 1959 году.)(14)

Имеет широкое хождение мнение о том, что быстрый рост ЦРУ был оправдан и необходим. США должны были дать реальный ответ на послевоенную советскую угрозу. Тайные операции были необходимы, чтобы противостоять этой угрозе. И в результате этих операций угроза уменьшилась. По моему мнению, опасность советской угрозы сознательно и очень сильно преувеличивалась самим ЦРУ, которое пыталось превратиться в империю. Я убежден, что существовал заговор, целью которого являлись обеспечение роста и усиление влияния ЦРУ, что осуществлялось путем манипулирования президентом Трумэном, конгрессом и всем американским народом, и который преследовал конкретную цель – обеспечение финансирования этого роста. Я считаю, что тайные операции очень часто оказывались неэффективными и играли негативную роль. Когда над ЦРУ нависла угроза разоблачения, оно спаслось, прибегнув к самому старому оружию секретных служб – воскресив страхи перед шпионами в своей собственной стране.

Разведывательные службы расцветают на этом страхе. Их существование и финансовое процветание зависят от того, умеют ли они убедить хозяев в том, что над страной нависла угроза, что разведка одновременно является спасительным щитом и шпагой. В заключительной фазе второй мировой войны, когда угроза нацизма была фактически устранена, УСС переключила свое внимание на Советский Союз в надежде, что угроза коммунизма оправдает существование разведывательной службы и после войны. Но и Трумэна стал все больше беспокоить Советский Союз, и он потребовал, чтобы ЦРГ давала более подробный анализ намерений Москвы. Ванденберг начал направлять непосредственно президенту служебные записки под грифом «совершенно секретно»[39]39
  По крайней мере, один из докладов носил панический характер (как выяснилось позже, он базировался на информации, полученной от СИС). В нем сообщалось, что были произведены запуски русских ракет по Швеции и Норвегии. СИС сообщала, что обломки ракет не обнаружены, потому что ракеты снабжены прибором самоуничтожения. Впоследствии выяснилось, что это были не ракеты, а метеоры


[Закрыть].

Проявившийся у Трумэна интерес к намерениям Советского Союза был божьим даром для ЦРГ. Он положил конец дебатам о том, нужна ли США в мирное время крупная разведывательная организация. ЦРГ поспешно дала понять, что ее невежество по всем вопросам, касающимся Советского Союза, выходит за рамки допустимого. Это якобы результат того, что ЦРГ уделялось и уделяется недостаточно внимания. Положение может быть исправлено лишь при помощи мощных вливаний финансовых и людских ресурсов. Это утверждение было просто ложью. УСС сумело перевербовать всю шпионскую сеть Гелена в Восточной Европе. СИС, сотрудники которой, как ошибочно считали американцы, были подлинными мастерами шпионажа, упорно трудилась начиная с 1944 года над организацией антисоветских разведывательных операций. Английская разведка вновь задействовала многих из своих прежних агентов, действовавших в Советском Союзе, и свободно вербовала новые кадры среди бывших нацистов, специализировавшихся на антикоммунистических операциях. Имелось солидное ядро из американских и английских экспертов по Советскому Союзу, многие из которых во время войны работали в Москве. Но суть дела состояла в том, что ЦРГ было выгодно для оправдания своего существования и расширения, с одной стороны, значительно преувеличивать степень своего невежества в отношении СССР, а с другой – представлять КГБ как всемогущую организацию, осуществлявшую грандиозные операции.

Когда же рост ЦРГ начался, не было никакого смысла сообщать, что, возможно, советская угроза не столь велика, как это казалось изначально. Напротив, общие антикоммунистические настроения получили полную свободу развития. Кроме того, происходило сращивание постоянного недоверия ЦРГ к СССР с традиционным антикоммунизмом СИС. Тревога, которую такая «разведка» породила в США, сыграла важную роль в развитии «холодной войны».

Даже некоторые сотрудники ЦРГ считали, что информация их ведомства об СССР не соответствует действительности, и пытались сделать кое-какие шаги. В 1949 году небольшая группа офицеров подготовила совершенно секретную справку о намерениях Советского Союза. В документе, озаглавленном «Проект-головоломка», рассматривались вопросы мирового коммунистического движения. Авторы справки пришли к выводу, что даже если допустить, что Советский Союз манипулирует действиями западноевропейских коммунистических партий, таких, как ИКП и ФКП, у него нет планов установления мирового господства. Эта мысль оказалась настолько крамольной, что документ был положен под сукно и не имел хождения даже внутри самого ЦРУ(15). Напротив, там утверждалась доктрина советского экспансионизма. ЦРУ заявило, что СССР намерен захватить Финляндию и Австрию; Тито и греческие партизаны полностью находятся под его пятой;

Франция в любой момент может стать коммунистической, если она не решится на авторитарное правление генерала де Голля; Итальянская коммунистическая партия готовит вооруженное восстание; нестабильность в Европе может серьезно повлиять на положение в Англии.

Такая паническая позиция вполне устраивала правительство. Трумэн в то время боролся за принятие «Плана Маршалла» (план предоставления помощи на восстановление и развитие в основном для тех стран, которые готовы были отстранить коммунистов от власти), потому что конгресс все не решался его одобрить. Президенту нужно было нечто такое, что могло бы потрясти американское общество и заставить его немедленно высказаться в пользу принятия «Плана Маршалла». Для его реализации президенту было необходимо наличие постоянной угрозы. Коммунистический переворот в Чехословакии решил первую задачу, а доклады ЦРУ о зловещих намерениях Советского Союза помогали решать вторую. Тайные операции способствовали одобрению «Плана Маршалла», так как воздвигали преграды на пути его коммунистических противников.

В декабре 1947 года ЦРУ начало операции в Италии с целью не допустить победы Итальянской коммунистической партии на предстоящих выборах. Около 10 млн. долларов было потрачено на подкупы, финансирование предвыборной кампании христианских демократов (печатание и распространение антикоммунистических пропагандистских материалов). На последовавших выборах христианские демократы получили парламентское большинство в 40 мест. В то же время во Франции ЦРУ тайно трудилось над тем, чтобы внести раскол во Всеобщую конфедерацию труда – профсоюз, в котором главенствовали коммунисты. Оно преуспело в этом, истратив всего лишь миллион долларов. В Греции ЦРУ взяло на себя операции СИС в поддержку националистов против коммунистической партии(16).

Эти акции явились предтечами тайных операций ЦРУ, осуществляемых в иностранных государствах и в настоящее время. Первоначальный успех вдохновил сотрудников ЦРУ, занятых организацией и проведением тайных операций, на то, чтобы потребовать создания постоянной группы планирования и осуществления подобного рода деятельности. В результате в августе 1948 года было создано Управление координации политики (УКП) – странное и вводящее в заблуждение название. Во главе УКП был поставлен жесткий, честолюбивый, агрессивный и чрезвычайно работоспособный любитель спиртного Фрэнк Уизнер, к тому же непреклонный ненавистник коммунизма. Это означало радикальный отход от американской внешней политики мирного времени. И в самом деле, ни одна страна в прошлом официально не провозглашала тайные операции частью своей внешнеполитической деятельности. Позже деятельность такого рода была определена одним из сотрудников ЦРУ как «специфическая работа, проводимая за рубежом в поддержку национальных внешнеполитических целей; при этом осуществляется она таким образом, что роль правительства либо незаметна вообще, либо не признается публично»(17). Оказалось, что с помощью тайных операций можно урегулировать проблемы, не поддающиеся урегулированию традиционными способами.

В сложном послевоенном мире США раз за разом оказывались перед лицом задач, которые было невозможно разрешить обычными дипломатическими методами. Тайные операции «являются более мощным средством, чем дипломатия, и в то же время не столь отвратительны, как война» и тем самым помогают найти выход. Опыт ЦРУ в Италии, Франции и Греции показал, что при помощи тайных операций можно достигнуть желаемых результатов. Поскольку они проводились в секрете, США не выглядели каким-то международным пугалом. То, что американскому правительству удавалось сохранить свой высокоморальный облик, приносило определенные политические выгоды. Все свершалось, хотя конгресс, невзирая на советскую угрозу, неохотно шел на увеличение военных расходов. Дело в том, что ассигнования на тайные операции были спрятаны в общем бюджете ЦРУ и укрыты от взглядов чересчур любопытных конгрессменов. Короче говоря, тайные операции рассматривались как замечательное лекарство от всех международных болезней. Учитывая, что в УКП доминировали бывшие офицеры УСС с их преувеличенными оценками успехов операций военных лет, начинало создаваться впечатление, что при помощи тайных операций можно творить чудеса.

Такие операции начали проводиться на Украине, в Литве, Польше и Албании. Они усилились в Италии, Франции и Греции. Тайные операции распространились на Иран и Гватемалу, а позже на Индонезию, Анголу, Кубу и Чили. (Таких стран было много больше, просто те правительства, которые по своей инициативе обратились к ЦРУ, естественно, не афишировали это.) Одним словом, если мы включим в систему тайных операций секретное финансирование антикоммунистических публикаций, внедрение своих людей в газеты и ведущие информационные агентства, подкуп политиков и профсоюзных чиновников, то в мире вряд ли сыщется хотя бы одна страна, которая в 40 – 50-х годах не стала бы ареной тайных операций ЦРУ. При этом не делалось разницы между дружественными и враждебными государствами.

Финансовые ресурсы и цинизм этой организации не имели границ. Когда Итальянская коммунистическая партия на выборах 1953 года восстановила позиции, набрав 37% голосов избирателей – всего лишь на 3% меньше, чем христианские демократы, в дело вступило ЦРУ. Уильям Колби, будущий директор ЦРУ, срочно отправился из Стокгольма в Рим. Он имел приказ организовать с помощью американского посла в Италии Клера Бут-Люса и римской католической церкви перекачку средств в антикоммунистические партии. Для этой цели было выделено 25 млн. долларов в год. Во Франции усилилась финансовая поддержка антикоммунистических профсоюзов, а один из министров был внесен в платежную ведомость ЦРУ. Существовал план (правда, он был отвергнут) подкупить за 700 тыс. долларов все целиком Национальное собрание парламента Франции(18).

Операция в Албании была грандиозным предприятием, проводимым совместно с СИС. Предполагалось специально подготовить албанских эмигрантов и тайно забросить их на родину с целью поднять восстание против правительства Энвера Ходжи. Тренировочные лагеря были созданы на Мальте и Кипре. Высадка проводилась либо как парашютный десант в горных районах, либо с кораблей на албанское побережье напротив принадлежавшего Греции острова Корфу. Столь же амбициозной была и украинская операция. Она заключалась в поддержке попыток борьбы националистов против советского контроля. ЦРУ финансировало националистические организации, готовило их кадры и помогало забрасывать агентов назад в страну для организации восстания.

Вероятно, самым ярким примером тайных операций того времени являются действия США по возвращению на трон шаха Ирана в 1953 году. Премьер-министр Ирана Мохаммед Мосаддык с помощью Иранской компартии сверг шаха и национализировал Англо-иранскую нефтяную компанию. СИС и ЦРУ вступили в дело с целью исправить положение. ЦРУ поручило своему специалисту по проведению тайных операций Киму Рузвельту тратить до 2 млн. долларов в месяц на развертывание пропагандистской кампании с целью возвратить шаха на трон. В результате Мосаддык был устранен от власти, а Рузвельт тайно награжден медалью.

Насколько в конечном итоге были эффективны все эти операции ЦРУ? Можно попытаться ответить кратко: в отсутствие стройной внешнеполитической доктрины тайные операции – чуть больше чем трюк, который удается лишь тогда, когда внутри страны уже наметилось движение в ту сторону, куда хочет подтолкнуть его ЦРУ. В тех случаях, когда это было не так, тайные операции либо проваливались, либо имели обратный эффект. Они провалились на Украине, в Литве, Польше и Албании. Сотни агентов и миллионы долларов были потеряны в Литве и на Украине, где действия ЦРУ скорее мешали, чем содействовали движению сопротивления. Эти провалы оставили неприятное наследие, последствия чего полностью проявились лишь спустя двадцать лет. Многие из эмигрантов, завербованных американцами для проведения тайных операций, раньше сотрудничали с нацистами, а позже были секретно перевезены в США. Только в 70-х годах начали всплывать факты, свидетельствующие о том, что значительное число нацистских военных преступников спокойно, с ведома ЦРУ, доживали свой век в США как граждане этой страны.