Текст книги "Семь дней в мае"

– Ваше мнение, Джигс? – Президент вопросительно посмотрел на Кейси.

– Меня беспокоит, господин президент, известное всем нам специальное приспособление, позволяющее контролировать телевизионную сеть страны, – сказал Кейси. – По-моему, кто-то должен отвезти письмо от вас генералу Гарлоку в Маунт-Тандер с указанием не вмешиваться без вашего личного разрешения в работу гражданских телевизионных станций.

– Я не думаю, что есть необходимость посылать Барни в Нью-Мексико, – сказал Лимен Тодду после минутного раздумья. – Ему лучше быть здесь. Существуют сотни всяких тонкостей в системе военной связи, и он поможет нам справиться с этим делом. Я даже не знаю, в чем все эти тонкости заключаются.

– Это верно, – заметил Кларк. – И я предложил бы Рутковскому отдать распоряжение, чтобы эти транспортные самолеты не вылетали из Форт-Брэгга под угрозой военного суда, если он сочтет нужным пойти на такую крайнюю меру.

– Разумеется, надо все рассказать Барни, – согласился президент. – Судя по нашему телефонному разговору, его вряд ли придется особенно убеждать. Факты настолько бросаются в глаза, что никто сейчас не может их игнорировать.

Кейси провел рукой по своим коротко стриженным волосам.

– Господин президент, мне не хочется говорить плохое о генералах, но вы значительно укрепите свои позиции, если сместите также генерала Хардести и назначите на его место генерала Рутковского. Тогда он получит возможность отдавать распоряжения своей властью.

– Я уже так и решил, Джигс, – сказал Лимен. – И, разумеется, я должен объявить обо всем стране.

– Только не сегодня, Джордан, – вмешался Кларк. – Оставьте это на завтра. К тому же Фрэнк Саймон, вероятно, упадет замертво, когда услышит, что вы сместили Скотта.

– Бедняга Фрэнк, – сказал президент, – я не очень-то жаловал его эту неделю, не правда ли?

Кейси все еще был неспокоен.

– Господин президент, если позволите мне сказать, я считал бы, что лучше вам самому позвонить генералу Хастингсу в Форт-Брэгг и приказать, чтобы ни один из этих самолетов не поднялся с аэродрома. Я не уверен, что он подчинится генералу Рутковскому.

– Я думал, что безоговорочное подчинение – главная черта военных, – ядовито заметил Тодд.

– Это верно, сэр, – вспыхнул Кейси, – но когда в верхах внезапно происходят какие-то сдвиги, реакция на приказания меняется. Надо дать каждому офицеру некоторое время, чтобы приспособиться к переменам. Иначе он не будет уверен, что приказы, которые он получает, законны. Кроме того, Хастингс принадлежит к армии, а Рутковский – к авиации, а между этими видами вооруженных сил всегда было соперничество. Но если приказ отдает президент, никто не может поставить под сомнение его законность.

– Я не вижу оснований тревожиться насчет этой треклятой братии из ОСКОСС именно сегодня, – сказал Кларк. – Если у Бродерика не будет самолетов, он не сумеет вывезти с базы своих людей.

– Но у него уже есть двенадцать самолетов, – указал Тодд. – Вы сами видели, как они приземлились.

– Я думаю, об этом мы посоветуемся с Барни, когда он приедет, – сказал Лимен. – Очевидно, переброска людей с базы намечена не раньше полуночи.

– Разрешите мне внести еще одно предложение, господин президент, – попросил Кейси.

– Пожалуйста.

– Я думаю, вам следовало бы позвонить всем командующим, перечисленным в телеграмме генерала Скотта о «скачках» в Прикнессе. Скажите им только, что тревога отменяется и они должны оставаться на своих местах до дальнейшего распоряжения.

– Они будут ошеломлены, – усмехнулся Кларк. – Главнокомандующий сообщает им об отмене тревоги, хотя им даже не полагалось знать, что она намечается.

– Я думаю, Кейси и на этот раз прав, – сказал Лимен. – Крис, вы все записываете?

Вопрос не требовал ответа. Тодд с расплывшимся в довольной улыбке лицом и с деловым видом делал записи в своем большом желтом блокноте.

– Ну вот, – продолжал Лимен, – мы наконец подходим к моменту, которого, я надеялся, никогда не будет. Должен сказать, что у меня нет никакой уверенности в нашем успехе. Боюсь, что к понедельнику страна может оказаться на грани гражданской войны. Представляете себе Скотта на экране телевизора?

– Это напомнило мне, – сказал Кларк, – еще одну вещь, которую вам надо записать, Крис. Президенту надо вызвать главу Ригел бродкастинг корпорейшн и попросить его, в качестве личного одолжения, отменить завтрашнее выступление Макферсона.

– Правильно, – согласился Лимен.

Он снова встал и подошел к окну. Казалось, он опять как бы отгородился от своих собеседников. Лимен пробежал взглядом от Эллипса, через бассейн к колоннаде памятника Джефферсону и подумал: «Разве не Джефферсон говорил: „Я дрожу за свою страну“? Теперь я понимаю, что он хотел сказать. Если бы у нас было письменное доказательство заговора, я мог бы предъявить его Скотту и заставить его без шума выйти в отставку под предлогом разногласий по вопросу о договоре, и страна никогда ничего не узнала бы. А сейчас? При существующем положении у нас один шанс из тысячи на успех. Ни Тодд, ни Кейси, ни даже Рей этого не понимают и не могут понять. Только президент может это понять, а президент – это ты, Лимен, и никакого выбора теперь нет. Ладно, хватит строить из себя мудрого старца, Джорди. Вернемся к делу».

Он все еще стоял у окна, когда громкий стук в дверь заставил вздрогнуть всех присутствующих. В кабинет вошла Эстер Таунсенд.

– Прошу прощения, господин президент, – сказала она. – Внизу дожидается один человек, который настаивает, чтобы вы его сейчас же приняли. Его зовут Генри Уитни. – Голос секретарши дрогнул. – Он наш генеральный консул в Испании.

Пятница, четыре часа дня

За время двадцатилетней службы Генри Уитни научился скрывать неловкость и волнение, в каком бы обществе он ни находился. Но сейчас он попал в частные апартаменты президента Соединенных Штатов, незваный, непрошеный, минуя все инстанции. Больше всего его выбивало из колеи именно это: минуя инстанции. Он последовал за мисс Таунсенд по сводчатому коридору.

– Президент ждет вас в этой комнате, – сказала секретарша и открыла перед ним дверь, не удосужившись даже постучать. – Господин президент, это мистер Генри Уитни.

Джордан Лимен быстро шагнул ему навстречу и протянул руку.

– Рад вас видеть, мистер Уитни.

– Здравствуйте, сэр, – смущенно ответил генеральный консул.

Он стыдился своей несвежей сорочки, измятого костюма и нечищеных ботинок. Не было времени привести себя в порядок. После бешеной гонки из Ла-Гранха в мадридский аэропорт он вылетел в Нью-Йорк и, прибыв туда, промчался на такси через Лонг-Айленд, чтобы на первом же самолете отправиться в Вашингтон. У него едва хватило времени умыться и пробежать электрической бритвой по лицу в аэропорту.

– Вы насчет Поля… насчет Джирарда? – нетерпеливо спросил Лимен.

– Да, сэр, насчет мистера Джирарда. Не знаю, с чего начать, сэр. Лучше я сразу вручу вам вот это.

Уитни поставил свой тонкий кожаный чемоданчик на стул, открыл замки и достал искореженный серебряный портсигар.

– Загляните внутрь, господин президент.

Лимен чуть не вырвал портсигар из рук Уитни. Пытаясь открыть его, он сломал ноготь на большом пальце.

– Минуточку, сэр. – Уитни достал перочинный ножик и, всунув его в щель, открыл замок.

Лимен вынул сложенные два листка бумаги, подпаленные по краям и на сгибах, но в остальном невредимые. Пробежал глазами первые фразы, потом взял вторую страничку и заглянул в конец.

– Садитесь, садитесь, – сказал он Уитни. – Ради бога, извините. Дайте мне только прочитать.

Лимен поднес бумаги к окну, надел очки и начал читать. Дойдя до конца, он вновь перечитал некоторые фразы.

– Вы читали? – вдруг спросил он Уитни.

– Да, сэр. – Уитни в неловкой позе сидел в кресле с изогнутой спинкой.

Лимен взглянул на дипломата любопытным, изучающим взглядом, как смотрит один человек на другого, сделавшего ему неожиданно великое одолжение. Перед ним был тщедушный мужчина с рыжими волосами и тонкими чертами лица. Большие голубые глаза придавали его лицу выражение невинности, которое казалось совершенно несовместимым с его присутствием в Белом доме в такой момент.

– Вы поняли, что это такое?

– Не совсем, сэр. Я мог только сопоставить факты. Но я думал, что вам было бы… важно получить это. Поэтому я и привез портсигар.

– Вы обсуждали с кем-нибудь содержание документа? – спросил Лимен. – Или показывали его кому-нибудь? Скажем, послу?

– Нет, сэр. Может быть, следовало это сделать, но я не стал. Никто не видел документа, кроме вас и меня. Мне показалось, что это сугубо личное послание. Я совершенно уверен, что испанская полиция в Ла-Гранха не догадалась заглянуть внутрь. Посол не знает, что я здесь. Возможно, меня уже разыскивают.

– Посол Литл об этом ничего не знает?

– Нет, сэр. Видите ли, господин президент, начальник полиции в Ла-Гранха – это место, где разбился самолет, – передал мне ящик с вещами, найденными на месте катастрофы. Там не было ничего ценного, но все, что было, он передал мне. Я поставил ящик в свою машину и пошел обедать. Потом, прежде чем вернуться на место происшествия, чтобы встретиться со следователями, я решил посмотреть, нет ли среди вещей чего-нибудь, что могло бы установить личность погибших. На портсигаре снаружи не было никаких отметок, а открыв его, я… ну, я прочитал документ и решил, что вам надо немедленно его вручить.

Лимен свернул бумажки, аккуратно вложил их в серебряный портсигар и опустил его в карман. Он пододвинул стул вплотную к Уитни и сел.

– Мистер Уитни, у меня есть еще вопросы, – сказал он, – но прежде всего насчет Поля. Вы… вы видели его?

– Нет, господин президент. Сохранились в целости лишь тела тех, кто был в кабине пилота. Все остальные сгорели. – Потом, увидев выражение лица Лимена, Уитни добавил: – Я совершенно уверен, сэр, что все произошло мгновенно. При столкновении.

Лимен отвернулся к окну. Почему-то перед его глазами встал Джирард в день торжеств по поводу вступления в должность нового президента. Его большая голова выглядела так смешно во взятом напрокат шелковом цилиндре. Они оба шутили по этому поводу. Поль сравнивал тогда себя с обычными карикатурами на поклонников сухого закона и пуританских нравов. Теперь его уже нет. Да, вот так, наверное, старые люди каждый раз, раскрыв газету и увидев в ней некролог, чувствуют, как уходит жизнь.

– Должно быть, в момент катастрофы он держал портсигар в руке, – заметил Уитни.

– Да, он, наверно, старался его спасти, – сказал Лимен очень тихо. Потом добавил, обращаясь к Уитни: – Мы были очень близкими друзьями, мистер Уитни.

– Мне очень жаль, господин президент…

Лимен заставил себя вернуться к расспросам.

– Итак, вы не информировали посла Литла?

– Нет, сэр. – Голубые глаза Уитни, не мигая, выдержали взгляд Лимена, и в голосе его не прозвучало раскаяния. – Прочитав документ, я передал ящик с остальными вещами сотруднику авиакомпании, а потом поехал в Мадрид и сел на первый самолет, отправлявшийся в Штаты. Я… я даже не захватил с собой чистой сорочки.

Лимен только махнул рукой в ответ на последнее замечание Уитни.

– Нет нужды говорить вам, что это самый важный документ, полученный мною от чиновника государственного департамента в этом году. Вы поступили правильно. Я полагаю, что нет также необходимости напоминать вам, что вы не должны никому рассказывать о том, что прочитали…

– Я понимаю, сэр.

– И что вы никогда не должны упоминать и даже намекать о существовании этого документа.

– Да, сэр.

– Я подчеркиваю слово «никогда».

– Слушаюсь, сэр.

– Вы даете мне в этом слово, мистер Уитни?

– Безусловно, сэр.

– Ничего такого, – медленно произнес Лимен, похлопав себя по карману, – в нашей стране не случалось. Незачем говорить, что я не хочу допустить, чтобы это случилось. Но не менее важно, чтобы никто не мог даже подумать, что такое могло бы случиться. Спасибо вам. Теперь я могу надеяться, что сумею уладить это дело без огласки.

– Понимаю, сэр.

– Хорошо, – Лимен улыбнулся. – Мистер Уитни, я думаю, перед вами откроются определенные перспективы по службе…

– Спасибо, господин президент.

Уитни встал, поняв, что у президента больше нет вопросов к нему. Лимен пристально вглядывался в тонкие черты лица дипломата, пытаясь разгадать, как он реагирует на этот странный разговор, но ничего не мог обнаружить. Уитни просто вежливо ждал, что еще скажет президент.

– Теперь вам надо оправдаться перед государственным департаментом. Придумайте любую историю, какую хотите, а если будут какие-нибудь неприятности, позвоните мисс Таунсенд. Она чудесно умеет помогать людям. Кстати, как вы до нее добрались?

– Честно говоря, сэр, я знал только два имени в Белом доме, кроме вашего, конечно: Фрэнка Саймона и Эстер Таунсенд. При сложившихся обстоятельствах я решил, что следует поговорить с мисс Таунсенд. Потребовалось порядочно времени, чтобы до нее добраться.

– Молодец. Теперь идите выспитесь и забудьте об этом деле.

– Слушаюсь, сэр. Это все, сэр?

– Да, все. Еще раз спасибо.

Лимен проводил Уитни до лифта, подождал, пока лифт тронулся, быстрым шагом направился в кабинет и широко распахнул двери.

– Открывайте виски! – торжествующе крикнул он. – Я угощаю.

Тодд удивлен-но уставился на президента, впервые вышедшего из равновесия.

– Боже правый! Неужели он привез?..

Лимен вытащил из кармана портсигар и поднял его вверх.

– Здесь все, – сказал он. Радостная улыбка впервые за четыре дня расплылась по его лицу. – Теперь, можно сказать, опасность миновала. Спасибо братцу Уитни. – И тихо добавил: – И Полю.

– Ну, господин президент, – сказал Кларк, покачивая головой. – Не иначе как вы родились в сорочке.

– Там оказалось все, что вам нужно? – нетерпеливо спросил Кейси. – В этой записке, я хочу сказать.

– Такой подлости я еще не видел, – сказал Лимен. – В общем, этого вполне достаточно, чтобы получить от Скотта прошение об отставке.

Лимену хотелось увести Рея Кларка в соседнюю комнату и там тщательно перечитать весь документ, фразу за фразой. Но проформа требовала, чтобы министр финансов прочитал его первым.

– Читайте, Крис, – сказал президент. – А потом и все прочтут.

Серебряный портсигар на этот раз открылся легче. Президент вынул бумаги и вручил Тодду. Пока министр читал, Лимен жестом пригласил остальных выпить. Кларк отрицательно покачал головой. Тодд, углубившийся в чтение, не глядя, взял свой бокал. Президент с улыбкой чокнулся с Кейси.

Тодд дважды медленно прочитал документ.

– Совершенно согласен, господин президент, – сказал он. – Я тоже никогда не читал подобных гнусностей. Этот документ достаточно хорошо характеризует и Барнсуэлла. Он и вправду ненадежный человек. Хорошо, что мы ему не позвонили.

Кларк тоже прочитал документ; остальные молчали. Но когда подошла очередь Кейси, он отрицательно покачал головой.

– Сэр, если вы не возражаете, я не буду читать. Мне достаточно знать, что здесь содержится то, что вам нужно, и незачем читать… В случае если кто-нибудь меня спросит, я скажу, что не имею о нем ни малейшего понятия.

– Джигс, – усмехнулся Лимен, – а тот сценарист из Нью-Йорка как будто прав: уж не хотите ли вы остаться нейтральным?

– Сэр, я все еще офицер морской пехоты. И если высунуть шею дальше, чем я уже высунул, можно превратиться в жирафа.

Атмосфера в комнате, столь долго сгущавшаяся, стала разряжаться. За несколько последних минут все четверо сразу почувствовали облегчение. Кларк рассказал новый политический анекдот из жизни Джорджии. Лимен вспомнил, как накануне выборов губернатора штата Огайо ему по ошибке позвонил один из советников другого претендента, и Лимен подал ему совет, который вызвал полное смятение в стане его противников. Даже Тодд разошелся и рассказал, как он однажды проиграл шлюпочные гонки, из-за того что какие-то шутники подкупили девицу легкого поведения, чтобы она спряталась на судне.

Однако тот же Тодд первым вернул собравшихся к действительности.

– Так что же нам теперь делать? – спросил он.

– Я уже решил, Крис, – без колебания заявил Лимен. – Вечером позвоню Скотту и скажу ему, что все-таки решил поехать в Маунт-Тандер. Я приглашу его к себе, чтобы он меня ознакомил с обстановкой. Потом мы немного побеседуем, и я получу от него рапорт об отставке.

– Что-то очень просто у вас получается, – усомнился Тодд. – Как вы думаете добиться его отставки?

– Я намерен поставить перед ним вопрос об ОСКОСС, о задержании Рея, о похищении Гендерсона, об отправке кодированной телеграммы, фактически устанавливавшей дату военного переворота, одним словом, выложу весь букет.

Тодд и Кларк откликнулись одновременно.

– А как же насчет налоговой декларации? – спросил Тодд.

– А записка Джирарда? – изумился Кларк.

– Налоговая декларация мисс Сеньер исключается, – ответил Лимен. – Я сказал это раньше и подтверждаю сейчас. Это личное дело Скотта.

Он постучал бокалом о ручку кресла и продолжал как бы про себя:

– Что касается признания Барнсуэлла, то, чем меньше о нем будет сказано, тем лучше. Если я использую сообщение Поля и Скотт узнает, что мы располагаем этим документом, то впоследствии будет гораздо труднее сохранить его в тайне. А нам предстоит еще очень много поработать до вступления в силу договора, чертовски много. И лишние помехи, вроде разговоров об этом военном заговоре, лишняя грязь нам ни к чему. – Президент замолчал, пристально посмотрел на Кларка, затем продолжал: – Послушайте. Я думаю, народ разделяет мое убеждение в том, что такие вещи, о которых говорится в этом документе, немыслимы в нашей стране. Вы знаете, как я отношусь к политическим деятелям, которые способны лгать. Но заверяю вас, что, не колеблясь, солгу, только чтобы страна никогда не узнала, что замышлялось такое грязное дело.

– На кой же черт тогда весь этот шум? – воскликнул Кларк. – Если вы не собираетесь использовать этот документ, чего же мы радуемся, как козлята в огороде?

– Это страховка, Рей, – улыбнулся Лимен. – Я буду чувствовать себя гораздо увереннее с этой бумажкой в кармане.

– А если он будет все отрицать? – спросил Тодд. – Или заявит, что не имеет к заговору никакого отношения?

– Тогда будет видно, – упрямо сказал Лимен.

– Ну, знаете ли, если вам удастся выиграть дело таким способом, вы просто чудотворец, – с сомнением сказал Кларк. – Но, откровенно говоря, я считаю, что нам надо иметь в резерве нечто посильнее.

– Так и будет, – сказал Лимен. – Во-первых, Барни Рутковский задержит транспортные самолеты в Форт-Брэгге. Во-вторых, всем командующим будут даны указания об отмене намеченной тревоги.

Зазвонил телефон. Лимен взял трубку.

– Хорошо, Арт, – сказал он, выслушав собеседника. – Продолжайте в том же духе. – Обернувшись к остальным, он объяснил: – Корвин говорит, что Прентис, Райли и Хардести только что вышли из шестого корпуса. Они пробыли у Скотта весь день.

Тодд стукнул кулаком по ладони:

– Ах, если бы можно было записать их разговор на магнитофон! Они знают, что теперь нам все известно. Интересно, как бы я поступил на месте Скотта?..

Кейси нахмурился:

– Это не так уж трудно представить. Поскольку ему удалось взять в свои руки контроль над всей военной радиосетью и центральным коммутатором телевизионных сетей, он может позволить себе ждать. Скотт считает, что его войска будут переброшены сегодня вечером, и, вероятно, думает, что ему удалось блокировать президента.

– А знаешь, братец, – по-южному растягивая слова, проговорил Кларк, – если когда-нибудь я поселюсь в этом доме, я возьму тебя к себе.

– К вашим услугам, сенатор. – Кейси охватило легкомысленное настроение. Видимо, уверенность в себе Лимена подействовала на всех.

– Если только я не переоцениваю Скотта, – сказал Тодд, – он изучил характер президента Лимена, и решил, что президент не станет действовать против него открыто; он думает, что сделал все, чтобы лишить нас возможности действовать иначе.

– Я готов согласиться, – заметил Кларк, – если еще учесть этот злосчастный опрос общественного мнения институтом Гэллапа. Скотт может прикинуть, что человек, которого поддерживает только двадцать девять процентов населения страны, не сумеет оказать ему какого-либо серьезного сопротивления.

– Давайте, давайте, господа, – весело сказал Лимен, – считайте, что меня здесь нет.

Тодд повернул к нему серьезное лицо.

– Вы по-прежнему собираетесь рассказать Рутковскому, что происходит?

– Видимо, придется, – ответил Лимен. – По-моему, он уже почти все понял.

Президент поднял телефонную трубку.

– Эстер, – сказал он, – соедините меня, пожалуйста, с генералом Скоттом. Он, наверно, сейчас дома, в Форт-Майере. – Он прикрыл рукой микрофон. – Рей, возьмите вторую трубку, я хочу, чтобы вы слышали этот разговор.

Не прошло и минуты, как Скотт был у телефона.

– Генерал, говорит президент, – быстро проговорил Лимен. – Я опять передумал. Я решил не ездить завтра на рыбную ловлю, а приступить к исполнению своих обязанностей.

– Отлично, отлично, господин президент, – сказал Скотт. – Я рад, что вы так решили.

– Я так и думал, что вы будете довольны, – продолжал Лимен, тщательно взвешивая слова. – Пожалуй, так будет спокойнее. Я решил, что в такой момент мне лучше поддерживать с вами тесную связь.

– Слушаюсь, сэр.

– А теперь, чтобы мне быть в курсе дела, попрошу до нашего выезда на командный пункт кратко проинформировать меня о дислокации наших войск как на континенте, так и за границей.

– Хорошая мысль, сэр. Я утром пришлю в ваше распоряжение одного из офицеров объединенного штаба.

– Если не возражаете, генерал, я предпочел бы, чтобы вы сделали это сами.

– Видите ли, сэр, я намечал выехать завтра пораньше, чтобы, понимаете, ознакомиться на месте…

– Нет, нет, я имею в виду сегодняшний вечер.

– А, сегодня? Понимаю.

– Да, сегодня. Если не возражаете, попрошу вас прибыть сюда, генерал. Скажем, в восемь часов вас устраивает?

– М-м… да, сэр. Вполне.

– Хорошо, – сказал Лимен. – Тогда жду вас в восемь. В кабинете наверху. Прикажите шоферу остановиться у служебного входа и поднимайтесь наверх.

– Слушаюсь, господин президент.

Лимен повесил трубку. Кларк тоже положил трубку на рычаг и покачал головой.

– Что вы думаете, Рей? – спросил Лимен.

– Что можно сказать по его голосу? Ясно одно, что этого парня нелегко запугать.

Лимен взглянул на часы и обратился к Тодду и Кейси:

– Сейчас четверть шестого. Попрошу вас обоих прибыть сюда в половине восьмого. Мы с Реем останемся здесь и будем ждать прибытия Барни.

Президент проводил их до двери, потом опустился в большое, обитое желтой кожей кресло, развязал шнурки и скинул ботинки. Кларк посмотрел на его ноги в носках и скорбно покачал головой:

– Слава богу, что никому не удалось сфотографировать твои ноги во время предвыборной кампании, а то не избежать бы нам грустных минут.

Лимен улыбнулся и очень серьезно сказал:

– Рей, я горжусь тобой, тем, что ты вылил две бутылки виски в унитаз там, в Нью-Мексико.

– Чрезвычайные обстоятельства, – проворчал Кларк. – Зато я раздавил полпинты в самолете по пути в Эль-Пасо.

Лимен наклонился вперед и уперся локтями в колени. Крутя в руке очки, он начал размышлять вслух о том, что делать дальше. Они подробно обсудили предстоящее свидание со Скоттом. Кларк излагал Лимену свои соображения, а президент сортировал их в уме, принимал одни, отвергал другие. Как поведет себя Скотт? Они взвешивали все возможные варианты, когда позвонила Эстер и сообщила о прибытии генерала Рутковского.

– Давайте его сюда, – сказал Лимен и потянулся за ботинками.

В штатском платье Рутковский напоминал скорее буфетчика, чем генерала. Он был в спортивной рубашке без галстука, но застегнутой на все пуговицы, и пиджаке. Коротенький и толстый, светловолосый, с массивной челюстью, он не шел ни в какое сравнение со стройным, подтянутым Скоттом. Он производил впечатление слабохарактерного, безвольного человека, но с первых же его слов эта иллюзия рассеивалась. Рутковский сразу же заговорил властным командирским голосом:

– Господин президент, мне полагается премия. Я прибыл через три часа семнадцать минут.

Лимен протянул ему руку:

– Вы ведь знакомы с сенатором Реймондом Кларком из Джорджии?

– Разумеется, – ответил Рутковский. – За свою жизнь я потратил немало времени, выступая перед его комиссией, и при нем, и до него.

– Слушайте, Барни, я знаю, что вы любите прямой разговор, – сказал Лимен. – Сенатора продержали около тридцати шести часов под арестом на той самой секретной базе в Нью-Мексико, которая причинила вам столько беспокойства.

– Что, что? – недоверчиво переспросил Рутковский. Спичка в его руке погасла на полпути к кончику сигары, пришлось зажечь новую.

– Мало того, – добавил Лимен, – база была организована несколько месяцев назад, а я впервые узнал о ее существовании в понедельник вечером.

Президент кратко изложил генералу суть дела, опуская некоторые детали, но сообщая то, что требовалось командующему ПВО континента, чтобы составить собственное мнение обо всем. Когда он кончил, Рутковский сидел, окутанный облаком сигарного дыма, не зная, что сказать.

– Если я назначу вас сегодня вечером начальником штаба военно-воздушных сил, при условии, что добьюсь отставки Хардести, то что вы сможете сделать, чтобы остановить это дело? – спросил Лимен.

– Во всяком случае, я наверняка смогу сделать одно, господин президент: не допустить вылета самолетов из Поупа. – Рутковский посмотрел на часы. – Если они должны прибыть в Нью-Мексико в двадцать три ноль-ноль по местному времени, значит, они вылетят из Поупа примерно в тот же час по восточному времени.

– Вы хотите сказать: в одиннадцать по нашему времени?

– Да, сэр. – Рутковский улыбнулся. – Я понимаю, что у вас остается времени в обрез. Но не огорчайтесь. Надо прибавить еще по меньшей мере час на погрузку в Нью-Мексико, если даже им удалось бы туда прибыть.

– Согласны вы принять эту должность?

Рутковский опять улыбнулся:

– Я выполняю все распоряжения главнокомандующего. Строго говоря, это не так уж трудно. Если вы сместите Скотта и Хардести, мы прикроем эту лавочку за полчаса.

– Но, очевидно, с базы «У» идет только одна телефонная линия, соединенная с каким-то секретным коммутатором в кабинете Скотта или еще где-то в Пентагоне.

– Предоставьте это мне, – сказал Рутковский. – Дайте мне только на сегодняшний вечер пару ребят с крепкими ногами для выполнения моих поручений.

Кларк с изумлением смотрел на генерала.

– Кажется, вы вовсе не удивлены, генерал, – сказал он. – Неужели это вас ничуть не поразило?

– По пути сюда я все время сопоставлял в уме факты, сенатор. Все говорят, что у нас такого не может случиться, и я сам отношусь к таким людям. Но вдруг я понял, что ошибаюсь. При известных обстоятельствах это может случиться везде. И – только не ссылайтесь на меня в сенате – со второй мировой войны военные в нашей стране играют чрезмерно большую роль. – Он широко и доверчиво улыбнулся. – Надо было мне понять это раньше. Ведь я тоже один из них.

Лимен снова снял очки и взял в рот кончик дужки.

– А знаете, это верно, хотя мне никогда не приходила в голову подобная точка зрения. Действительно, такой широкой милитаризации страны на протяжении столь долгого времени у нас никогда раньше не было. Но ваша мысль все еще меня поражает, Барни.

Рутковский развел руками, словно говоря, что ему нечего больше сказать.

– Может быть, мой, извините за выражение, босс – генерал Скотт все объяснит вам сегодня вечером.

– Если бы он мог, – печально произнес Лимен, – если бы только он мог!

Попросив Кларка подождать, президент отвел Рутковского на третий этаж в покои для гостей. Он позвонил на кухню, велел принести генералу обед и сказал ему, что он может отдыхать до половины восьмого.

Когда Лимен вернулся в кабинет, вместе с Кларком его дожидалась Эстер Таунсенд.

– Господин президент, одно срочное дело, – сказала она, протягивая бумаги. – Сегодня истекает срок для вашего решения по законопроекту о социальном страховании.

Лимен взял документы и, рассеянно перелистывая их, старался заставить себя вернуться к повседневным делам.

– Я ведь еще не говорил с Томом Бартоном, – в задумчивости пробормотал он, потом, словно оживившись, спросил Эстер: – А как насчет бюджетного управления?

– Заключение управления здесь, господин президент. Оно рекомендует в общем одобрить проект, хотя и считает некоторые вопросы спорными.

– Хорошо, – сказал Лимен, усевшись за стол и разложив перед собой бумаги. – Эти вопросы бюджетное управление может подработать с Томом и его сотрудниками. – Он подписал проект, Эстер собрала бумаги и удалилась.

– Рей, вечер будет трудный. Давай-ка искупаемся перед обедом, – предложил Лимен.

– Охотно, Джорди.

Несколько минут спустя два старых друга плескались в бассейне, который устроил в подвальном этаже еще президент Рузвельт. Кларк фыркал, как кит, плавал под водой и демонстрировал, как он выражался, «лименовский кроль» – делая лишь легкие взмахи руками на поверхности и с силой отталкиваясь ногами под водой. Президент размеренно и спокойно плыл брассом. Они остановились перевести дух, зацепившись руками за трубу, подающую воду.

– Слушай, Рей, я хочу, чтобы во время разговора со Скоттом ты был в соседней комнате. Мне может понадобиться помощь.

– Джорди, – сказал Кларк, – вы ведь знаете, я всегда рядом.