Текст книги "Янтарная Цитадель"

– А… а ваши люди в порядке?

– Они были выше лавины. Я видел, как они возвращаются. Кроме того, они, в отличие от людей, могут при нужде плыть в толще любых снегов.

Привстав на цыпочки, Руфрид увидал, как восемь шаэлаир бегом возвращаются к Сребренхольму, скользя, точно призраки, по снежному полю, лежавшему на уровне его глаз. Танфию гибель стольких людей потрясла; юношу, пожалуй, тоже, но к собственному стыду облегчение его оказалось куда сильнее.

– Значит, выход перекрыт, – сообразила девушка.

– И отсюда нет другого выхода? – тревожно поинтересовался Линден.

Эльрилл покачал головой.

– Завал стает нескоро.

– Как же нам выбраться?

В этот момент из тайного хода начал протискиваться первый певец. Чтобы вернуться, шаэлаир пришлось, верно, прокопать несколько локтей снега. Линден покосился на брата, но тот помотал головой.

– Даже не думай. Застрянем. И что делать с лошадьми?

Певец, молодой элир, распрямился, стряхивая с одежды снег.

– Даже сумей вы воспользоваться этим проходом, – заметил он, – я бы не советовал. В горах ходят людские солдаты. Мы видели отряды дальше в долине.

– Дионовы ятра! – ругнулся Элдарет. – Эльрилл, прости, что я навлек на тебя столько бед.

Вождь шаэлаир коснулся плеча друга.

– Не знал я, что ты так опасен. Я почти впечатлен! Что ж, покуда они не войдут. А у нас есть и другие пути заставить горы извергнуть их.

– И все же мне следует уйти. Руфриду и его товарищам стоило бы пойти со мной.

– Да уж сзади не останемся! – запальчиво бросил Линден.

– Но как? – спросил Руфрид.

Элдарет и Эльрилл переглянулись. Шаэлаир покачал головой, скорей печально, чем отрицательно.

– Я бы хотел отговорить вас. Но выбора перед вами нет; оставаться здесь опасно, и хоть я люблю тебя, как брата, я бы не хотел подвергать свой народ осаде, чтобы защитить тебя.

– Я и не ожидал этого. – Странник с печальным видом коротко стиснул плечо Эльрилла, потом обернулся к троим излучинцам.

– Есть путь, – сказал он. – Но он опасен. Нам придется идти через подземелье, царством лазурных замфераев.

Глава восемнадцатая.
Лазурные замфераи

Элдарет провел троих путешественников в самые глубокие переходы Сребренхольма, темными коридорами, куда излучинцы до сих пор не забредали. Зарянка спокойно ступала за Танфией; Руфрид с Ястребком шли впереди, Линден с Зимородком замыкали шествие. Несмотря на проведенную в стойле зиму, благодаря стараниям элиров кони были в неплохой форме.

Одежды путников представляли собой странную смесь – куртки, штаны и башмаки, захваченные из Излучинки поверх мягких элирских сорочек, и старые теплые плащи. Одежду из Луин Сефера, вычищенные и заштопанные, покоились в седельных сумах. Перед уходом Эльрилл подарил каждому из путников по элирскому мечу.

Странно было прощаться с шаэлаир. Танфия по очереди расцеловала Силь, Лийет, Телиелла, Альраэна, даже предательницу Метию, чувствуя, что не стала ближе к ним ни на волос. Эльрилл сам поцеловал ей руку, одарив на прощание все тем же отстраненным, опасливым, взглядом. Метия на прощание так крепко прижалась к Руфриду, что Танфии это не слишком понравилось, но это было, в конце концов, расставание. Душа же девушки рвалась остаться; притягивали тайны, по поверхности которых она едва скользнула.

Эльрилл настоял, чтобы в путешествии по глубинным туннелям их сопровождал замферай. Им оказался Орке, тот карла, что принимал участие в совете в день появления Элдарета. Замферай оказался остер умом и на язык. Кожа его отливала оловом, из-под копны черных волос сверкали огромные темные глаза. Ему единственному не нужен был свет, чтобы находить дорогу. Остальные прихватили с собой фонарики, и радовались этому тем больше, чем мрачней и глубже становились переходы.

– Долго ли нам идти? – поинтересовался Руфрид.

– В один день уложимся, – отозвался Орке. – И выйдем уже в предгорьях.

– Не дождусь, когда увижу дерево! – воскликнула Танфия. – Хоть листочек, хоть травинку!

Заведя путников в тупик, Орке приостановился, и вытащил из кармана палочку глянцевого молочного хрусталя. Он указал ею на стену, и с острия струйкой потек сияющий туман, омывая голый камень. Подземец несколько раз взмахнул палочкой на манер малярной кисти, и под воздействием тумана в стене прорезалась светящаяся черта, обрисовавшая дверь. Орке толкнул ее, и каменная плита провернулась вокруг отвесной оси, открывая два узких прохода. За дверью царила непроглядная тьма. Танфия с Линденом тревожно переглянулись, когда Орке поманил их.

– Добро пожаловать в царство лазурных замфераев, – объявил подземец.

– Ты вот так просто прорезал дверь? – спросила Танфия.

– Нет. – Орке покрутил палочку в руке и ловко спрятал за пазуху. – Это был ключ.

Идти пришлось гуськом. Кони не хотели заходить в темноту, фыркали и упирались, но стоило Линдену с Зимородком миновать дверь, как та затворилась сама собою, отрезая путников от Сребренхольма. Элдарет поднял лампу, и та озарила темные, бугристые стены, и неровный, скользкий пол, испещренный буграми и трещинами.

– Кони норовиться станут, – вздохнул Линден. – А тут вправду пройти можно?

– Конечно, – ответил Элдарет. – Я бывал здесь раньше, хоть и давненько. Найдутся достаточно широкие и высокие проходы. Пойдем осторожно, и все будет в порядке.

– Тогда в чем опасность? – спросила Танфия.

– Наши родичи, лазурные замфераи, – ответил Орке, – отреклись от нашего решения сотрудничать с шаэлаир. Но обычно они скрываются в глубинах.

– Так что опасности нет, если не терять головы, – заключил Элдарет, и прокашлялся.

Вдали от согреваемого подземным жаром Сребренхольма быстро становилось пронзительно холодно. Дыхание повисало в воздухе облачками пара. Стены в светел фонарей отблескивали, точно каменный уголь, а пол уходил все ниже и ниже.

Несколько часов, показавшихся Танфии томительными и бесконечно долгими, путники уверенно продвигались в лабиринте проходов. Странные выбоины в стенах отмечали места, где, по словам Орке, находились бережно извлеченные самоцветы. Танфии эти шрамы земли казались чем-то более зловещим и значимым, вроде букв незнакомого письма. Она старательно подавляла в себе ужас перед тесными подземельями, чтобы, оглянувшись, увидеть его отпечаток на лицах Руфрида и Линдена.

Путники устроили краткий привал, чтобы перекусить. В недрах горы царила гулкая тишь, давившая каменной, неимоверной тяжестью, непроницаемо черной, обсидианово-зеркальной. Никому не хотелось здесь задерживаться. Вскоре после того, как они вновь пустились в дорогу, тоннель вывел их на уступ в стене некоей огромной пещеры.

– В колонну по одному, – спокойно скомандовал Элдарет. – Места хватит.

Никто не смог устоять перед искушением заглянуть в бездну. В черноте не было видно совершенно ничего. Лишь в самой глубине, так далеко, что Танфия усомнилась, не обманывают ли ее глаза, теплилось смутное пурпурное мерцание.

За уступом коридор стал шире и ровней, и путники ускорили шаг. Руфрид шел первым, Орке для лучшего обзора взгромоздился Ястребку в седло. Настроение у всех поднялось, послышались даже шутки, и смех Элдарета гулко отзывался под сводами туннеля.

– Тш! – зло прикрикнул на них Орке. – Они не позволят нам пройти с миром, если вы обидите их!

И тут же проход свернул направо, резко сузившись. Завернув за угол, путники с ужасом увидали, что проход перекрыт. Преграда походила на гору крупной обкатанной гальки, завалившую проход до самого потолка. Черные камешки отливали каким-то маслянистым, радужным блеском. Зарянка вскинула голову и попятилась.

– Плохо, – прошептал Линден. – Оно нас не пропустит.

Танфию захлестнула волна враждебности, такая мощная, что ее уловил не один только Линден. Девушка попыталась успокоить кобылку.

– Дионовы ятра! – процедил Элдарет. – Другой дороги я не знаю. А она есть, Орке?

Замферай промолчал, мрачно взирая на преграду.

– А проломиться нельзя? – спросил Руфрид.

– Не надо! – вскрикнул Линден, но брат пропустил его слова мимо ушей.

– Камни лежат свободно…

Перекинув поводья Ястребка Танфии, он шагнул к стене и потянул из нее камушек.

– Нет! – запоздалым хором крикнули Орке и Элдарет.

Маслянистый блеск всплеснулся, словно кулаком отбросив юношу к ногам Танфии. Зарянка и Ястребок шарахнулись. Когда девушка сумела, наконец, справиться с ними – одной рукой сражаясь с лошадьми, а другой с фонарем – она кинулась к Руфриду. Тот, постанывая, свернулся калачиком.

– Он живой? – тревожно спросил Линден, с трудом удерживая Зимородка.

– Живой-живой, – проскрежетал Руфрид, опираясь на руку Танфии и тяжело вставая. – Боги, в меня словно булыжником швырнули.

– Теперь вы понимаете, почему мы не в силах снести преграду, – объяснил Орке. – Лазурные замфераи решили все же с нами позабавиться. Есть и другие пути, но кони пройдут только одним. Это намного дальше, придется возвращаться уже пройденной дорогой, и спускаться в нижние уровни.

– О нет, – вздохнула Танфия. – Я уже ненавижу это место. Насколько именно дальше?

Орке не ответил. Развернувшись, он повел отряд обратно, но вскоре свернул в боковой проход, такой узкий, что невозможно было даже идти обок коней.

– Если это снова окажется тупик, – негромко проговори Линден, – мы едва ли сможем вывести обратно коней. Им негде будет развернуться.

– Идем как шли, – спокойно проговорил Элдарет.

– Но здесь таится что-то ужасное! Боль… как вы не чувствуете?

– Линден, помолчи, умоляю! – пробормотала Танфия. – Перепугав нас до смерти, ты нам ничем не поможешь!

– Я так понимаю, этим лазурным замфераям ты не по сердцу, Орке? – спросил Руфрид. – Я-то думал, вы один народ.

– Мы из разных племен, живущих на разных уровнях горы. Когда-то мы были друзьями, покуда не пришли шаэлаир. Лазурные ненавидят мой народ за то, что мы помогли им. Продались им в рабство – так они это называют.

– А это правда? – изумленно спросила Танфия.

– Этот вопрос, – уничижительным тоном откликнулся Орке, – едва заслуживает ответа. Мы трудимся ради шаэлаир из дружбы. Ради своего удовольствия мы создали для них Сребренхольм, и мы знаем – без нас им не прожить. За это шаэлаир уважают нас. Но наши родичи упорно считают, что мы унизили себя. Дикари!

Последнее слово отозвалось в темноте словно бы эхом сотни слабых голосов. Путники нервно оглянулись. Что-то кольнуло лодыжку Танфии, точно розовый шип. «Ой!» – воскликнул Руфрид, – «Что за!..», – и вдруг Зарянка словно обезумела, вставая на дыбы и шарахаясь в тесном переходе. Танфия изо всех сил вцепилась в поводья, чтобы глупая скотина не расшибла голову о потолок. Колени и бедра ее кололо, точно крохотными копьями. В рту у девушки пересохло от натуги и страха.

Танфия пнула наугад, ее пятка столкнулась с чем-то – чем-то живым, оно охнуло. В неверном мерцании фонарей девушка увидала мечущуюся под копытами Ястребка фигурку, прежде чем та пропала, растаяв в камне. Донесся взрыв щебечущего смеха, и тишина.

– Они здесь, – проговорил Орке, оглядываясь. Танфия увидела в его черных глазищах ужас. Девушка нагнулась осмотреть ноги Зарянки, и на передней бабке нащупала мокрое пятно. В свете фонаря пальцы ее оказались красны от крови.

– Не останавливайтесь! – прикрикнул Элдарет. – Они пытаются нас сбить с толку, и все.

Туннель расширился немного, но уходил все глубже вниз. Танфия потеряла счет времени, ей казалось, что они спускаются к самому сердцу земли, и не выйдут уже никогда. Кони пугливо жались к людям. Девушка едва сдерживалась, чтобы не обругать Элдарета вслух за то, что странник потащил в эти подземелья лошадей.

– Этой дороги я не знаю, – прошептал Орке. – Они все переменили!

Потянуло ледяным сквозняком, и через сорок шагов путники вышли в пещеру неимоверных размеров.

Стены и потолок пламенели тусклым лиловым огнем, потолок скрывала тьма. Танфия вглядывалась в стены, пока не заныли глаза, изучая каждый локоть, но не могла различить ни единого выхода, кроме того, которым они пришли. В нескольких сотнях локтей над головой смутно виднелся уступ, которым они прошли – казалось, то было годы назад. Путники стояли на дне провала.

И пещера звенела от скопившихся в ней земных сил. Под поверхностью камня трепетали смутные огни, заставляя болеть глаза. Дрожь проникала в тело, и эхо приносило странные звуки, словно кто-то вдалеке стонал и всхлипывал от боли.

Линден цеплялся за шею Зимородка, не то защищая его, не то прячась за ним.

– Что это за место? – воскликнул Элдарет. – Что случилось?

Орке не ответил. Он скорчился в седле, обхватив голову руками. Танфии пришло в голову, что уж если она ощутила мрачную силу этого места, чувствительному замфераю пришлось, верно, во сто крат хуже. Оно шагнула к Орке, желая утешить его, и не зная, как.

– Тебе бы следовало знать ответ на свой вопрос, человек, – послышался пронзительный голосок.

Они выступали из теней, из самого камня, по всей пещере – мужчины и женщины, крохотные и суровые. Кожа их, как и у Орке, отливала темным серебром, но волосы падали на плечи длинными лохмами, и в их черноте просверкивали синие пряди. На плечах, на поясах висели отломки кристаллов. Лица замфераев были изрисованы ломаными черными чертами, остренькие зубы обнажались в ухмылках.

– Я не знаю, – ответил Элдарет, – или не спрашивал бы.

Говоривший – жилистый замферай, казавшийся неимоверно сильным для своего роста, – выступил вперед.

– Как осмеливаетесь вы ступать по нашему царству?

Глаза его покойными черными прудами глядели с морщинистого личика, волосы ниспадали до лопаток смоляным, лазурным и бирюзовым водопадом.

– Наше единственное желание, – ответил Элдарет, – пройти через горы. Мы приносим извинения за то, что нарушили ваши пределы, и не поступили бы так, не приди величайшая нужда. Мы не желаем вам зла, и не причиним его. Пропустите нас, прошу.

– Нет. – Говорящий указал на Орке. – Одно из ваших преступлений состоит в том, что вы привели к нам это.

– Это ваш сородич, – мягко напомнил Элдарет. – И наш проводник.

– Он предатель. Но худшее ваше преступление, человек – вот! – Замферай обвел взглядом пещеру. – Даже вы, тупейшие из живущих, должны чувствовать боль самой земли!

– Да, мы чувствуем, – согласилась Танфия, – но вы не можете винить в этом нас! Мы ничего не знаем об этом!

– Или вам неведомо, отчего скорбят роф камней?

Орке выпрямился и встал на седло Ястребка, испепеляя противника взглядом.

– Они не понимают, о чем ты ведешь речь, Враноф. А ты знаешь, что никто из нас не причинил вашему племени зла, пропусти нас.

– А как они нас остановят? – поинтересовался Руфрид. – Будь разумен, Враноф, или как тебя там. В бою у вас нет против нас шанса. Сражаться с великанами вам не под силу.

Враноф набычился от гнева.

– Ты забыл, что это наше царство! Вы владеете луками и мечами. Мы владеем камнями, подземными реками и потайным огнем. Но мы можем решить наш спор честно, если вы согласитесь. Победите нашего бойца – и вы свободны. Нет – вы останетесь здесь… до самой своей смерти.

– С тобой буду драться я, – воскликнул Орке.

Спрыгнув с Ястребка, он встал перед Вранофом. Рядом с величественным вождем он казался маленьким, тусклым, ничтожным. Кто-то из замфераев бросил ему копье, и двое поединщиков вышли на середину пещеры.

– Вот нелепица! – бросил в сердцах Руфрид, но Элдарет положил руку ему на плечо.

– Так должно быть. Я говорил – дело в раздорах между замфераями.

Танфия и ее товарищи тревожно следили, как кружат карлы-поединщики, легонько покачиваясь на пятках. Потом они сошлись. Удары и нырки следовали так быстро, что девушка едва могла уследить за мельканием наконечников. Стены вспыхнули лиловым огнем, превращая поединок в сцену из театра теней. Бойцы скрестили копья, напирая, пытаясь сбить друг друга с ног, потом разошлись в вихре ударов, уколов, отходов. Кто-то вскрикнул, и Орке упал.

Кровь текла из пробитой груди замферая. Победитель стоял над ним, воздев копье для смертельного удара, и волосы его разметались синим пламенем.

Танфия зажала рот. Орке был ей почти незнаком, но смотреть на его гибель было свыше его сил. Девушка шагнула вперед, но Элдарет удержал ее.

Тишина звенела нестройными стонами камней. Враноф обернулся к путникам. Личико его исказилось торжеством.

– Победа за нами! – провозгласил он.

Он отступил, и положил копье на плечи. Орке откатился в сторону, и остался лежать, кривясь от боли. У Танфии перехватило дыхание; ей вспомнился Зырка, которого ей пришлось бросить умирающим.

– На этот раз я пощажу побежденного, – проговорил Враноф. – Но он проиграл, и вы останетесь здесь.

– Что за глупость! – вспылил Руфрид. – Вам нас не удержать. Говорите что хотите, а над нами вам верх не взять. Хватит, кровь вы пролили. Или этой платы мало?

Враноф помрачнел.

– Вы дали слово.

– Я никакого слова не давал!

– Вы повторяете вызов?

Элдарет мотал головой, но Руфрид выпалил:

– Да!

– Это будет нечестный бой.

– Ну и ладно, – огрызнулся Руфрид. – Я попадаю и по мелким мишеням.

Он поднял лук и приладил стрелу.

– Ладно? – Враноф хохотнул. – Пускай. Я имел в виду, что нечестно будет по отношению к вам.

Запрокинув голову, он исторг из себя единственный резкий слог.

Пещера содрогнулась. Часть стены отделилась, выламываясь из каменной толщи. Фигура походила на уродливого великана; башка вырастала прямо из плеч, руки и ноги походили на окаменевшие стволы. Ожившая статуя из темного кровавика возвышалась над людьми, слепо озираясь. Вместо кулаков у нее были валуны. Фигура, как и породившие ее стены, излучала слепящую боль.

– Боги! – вскричал Элдарет. – Умбароф! Что вы натворили!

– Во имя Брейиды, что это? – пробормотал Руфрид.

Синеволосые замфераи жались к стенам, когда каменное чудовище проходило мимо. Руфрид пустил стрелу, но та отскочила от непробиваемой туши.

– Назад в проход! – приказал Элдарет.

Линден уже тащил за собой Зимородка и Ястребка, но перепуганные кони упирались. Каменные кулаки мотнулись в сторону Элдарета.

Странник перекатом ушел от удара, но тварь обернулась, устремив свое внимание на Танфию. Хрустальный шар, влепленный посреди каменной башки, светился, точно огромный пурпурный глаз. Девушка застыла. Исходившая от чудовища мучительная сила вдавливала ее в пол, точно каменная лавина…

Одной рукой удерживая перепуганную Зарянку, девушка потянулась к внутреннему карману. Пальцы ее сами нашарили элирский клинок, вцепились в ножны и протянули чародейное оружие навершием к умбарофу. Сияние опала обжигало глаза. И, к изумлению Танфии, громоздкое создание замерло на полушаге, завороженное самоцветом, будто дитя – ярким камушком.

– Убери! – взвизгнул Враноф.

Танфия с растущей уверенностью повела перед собой мнелиром.

– Отходите в туннель, – бросила она своим спутникам. – Я удержу его, сколько сумею.

– Убери! – яростно всхлипнул Враноф, и ринулся к ней, проскочив между колонноподобных ног ожившего идола. Карла подпрыгнул, пытаясь выдернуть нож из ее рук, и девушка подняла клинок повыше.

– Нет, – твердо заявила она.

Тварь завороженно следила за движениями самоцвета.

– Не ради нас, дуреха! Ради самого камня! Пока ты трясешь им, самоцвет впитает порченую силу этих мест, и будет осквернен!

– Ты меня дуришь, – с мрачным убеждением заявила Танфия.

– Нет, – ответил воин. – Во имя лироф!

Он это всерьез, поняла девушка, осознавая, что благо единственного, неповторимого самоцвета для Вранофа дороже всего на свете. И словно в ответ камень полыхнул ярче.

– Ты неправ, – ответила она. – Это элирский камень. В нем слишком много собственной силы, чтобы впитывать заемную. Но я спрячу его, если ты отзовешь свое чудовище и пропустишь нас, Враноф! Прошу тебя – ты уже вдосталь поглумился, ты победил Орке. Ты можешь удерживать нас здесь до скончания века – но если мы порубим вас элирскими клинками, кто из нас окажется в прибытке?

– Как видите, – заметил Элдарет, вставая радом с ней, – мои спутники даже вас способны переупрямить. Вы победили, и немного милосердия вас не опозорит.

Линден ласковыми словами исхитрился успокоить коней.

Враноф в гневе стукнул в каменный пол древком копьеца, потом гордо вздернул голову.

– Хорошо, – промолвил он. – Ваши слова мудры. Спрячьте свой камень-лироф. Он драгоценней, чем вы в силах представить. Вы свободны.

От облегчения Танфия едва не рухнула на месте. Враноф изрек иное слово, и умбароф враз лишился жизни. Свет в его глазу погас. Девушка осторожно убрала нож, поглядывая на каменного зверя; но тот был бездвижен, точно уродливый нарост на полу.

– Я им не доверяю, – буркнул Руфрид.

– А придется, – ответил Элдарет. – Смотри.

Там, где отделился от стены умбароф, зияла дыра – проход в скрытый дотоле туннель.

– Идемте, – бросил Враноф, маня путешественников из-за каменных ножищ умбарофа, и они по одному двинулись к выходу.

Танфия глянула на Орке. Раненый подземец лежал там, где оставил его Враноф.

– Мы не можем оставить его!

Орке слабо отмахнулся от нее.

– Иди. Чести средь замфераев не понять людям. Уходите!

– Они станут ходить за ним, и вернут к его народу, – объяснил Элдарет. – Кто знает, может, этим завершится их давняя вражда?

– Сюда, – резко скомандовал Враноф, поджидавший путников у новооткрывшегося прохода.

По одному, ведя коней в поводу, они входили в туннель, и карла-воитель повел их во тьму.

– Ты что надумал? – спросил его Руфрид.

– Вам по-прежнему нужен проводник, чтобы найти выход из нашего царства. Я ранил вашего спутника, и должен занять его место.

– Не стоит.

– Дело не в том, «стоит» или «не стоит», – отозвался замферай. – Это мой долг и моя судьба – заменить вашего друга. Никто не победил, и нет побежденных. Потому я объявляю перемирие между моим родом и вашим.

– Ну, тут я спорить не стану. – Элдарет удивленно покосился на Вранофа. – И проводник нам был бы очень кстати.

– Пусть это будет знаком дружбы. В ответ я прошу лишь, чтобы вы увидели – и осознали – кое-что. И увидели это обязательно.

– Похоже на ловушку, – опасливо пробурчал Руфрид.

– Нет. Вы поймете сами.

Стоило им вступить под низкие своды туннеля, тоска и боль, мучившие их в пещере, усилились стократ. Стены щетинились бурыми кристальными иглами, сплетавшимися в немой муке. Вспыхивали в хрустале тревожные огоньки, пробегали змейками вдоль прохода – мелькнут и исчезнут. У Танфии заболела голова.

Оглянувшись, она увидела, что Линден побледнел как полотно, и по щекам его бегут слезы. Спрашивать, все ли с ним в порядке, было глупо. Сердце девушки стиснула жалость. Что творит с ним непрошеный дар – делая чувствительным к слову камня, точно замфераи, позволяя видеть истинный облик бхадрадомен?

Нечеловеческие стоны сотрясали воздух все сильней. Дрожала сама земля. Горели все ярче зловещие хрустальные огни. Темная сила достигла своего пика, когда Враноф вывел людей в очередной пещерный зал.

– Постойте здесь, – жестоко бросил он. – Забудьте о страхе. Почувствуйте, и поймите.

Руфрид взял Танфию за руку – не то поддерживая, не то цепляясь за нее. Вся подземная полость трепетала и стонала, как истерзанное мукой сердце. Было в ней что-то неоконченное, словно вырвали из толщи камня немыслимый самоцвет, и теперь сочатся стены темным блеском, будто кровью, и алые блики пробегают по ним. Стоны казались совсем человеческими, девушке хотелось пасть на колени и заткнуть уши. Элдарет поддерживал Линдена за плечи, хотя сам посерел от боли.

Несколько минут спустя голоса приутихли – а может, девушка просто притерпелась. Тогда Враноф заговорил:

– Умбарофы, эти величественные создания, рождаются из каменных яиц, из жеод. У каждого минерала есть собственный умбароф, связанный с его неотъемлемыми свойствами. У каждого камушка, самого простого и самого драгоценного, есть свои особые силы, свой характер. Обойдись с ними ласково, и награда твоя будет неизмерима. Оскорби их, и камень испытает обиду, гнев, муку. Но нет у камней голоса, чтобы кричать! И не изъяснят они своей боли. Только мы, замфераи, можем говорить за них, и за них сражаться.

Карла оглядел стены пещеры.

– Две тысячи лет назад мы нашли здесь огромный кристалл, единственный в своем роде, в коем отражался дух самой земли, называемый зауроф. Предки мои отшлифовали хрустальный шар, и его подарили мы людям в знак своей доброй воли, и те установили кристалл в Янтарной цитадели. Этим больше сделали мы для людей, чем они когда-нибудь сделали для нас, ибо ныне они бездумно рвут из земли ее сокровища. Но когда мы одарили людей сферой зауроф, не было на свете ничего прекрасней ее, и ничего сокровенней с тех пор не рождала земля. Сам я никогда не видел ее, но предания говорят, что прозрачна она была, точно горный хрусталь, нет – как адамант, и в толще ее таились золотые нити и бледные радуги, и промеж них плыли, как рыбки, звездочки сил. Шахту, которой вытаскивали кристалл, затем замуровали, дабы сохранить пещеру в неприкосновенности. Ибо как сам кристалл трепетал от радости в сердце Янтарной цитадели, и сиял белым и золотым огнем, так и пещера, обронившая свой плод, трепетала в согласии с ним. Здесь царили радость и красота. Испытываете ли вы радость?

– Нет, – прошептала Танфия. – Горшей муки я не испытывала. Она… страдает.

– Три года назад началась эта перемена. Мы старались, но ничем не могли исцелить ее. Она терзается, ибо страдает ее яйцо, ее дитя. И боль ее отражается в нас. Народ Орке, замкнувшийся в городе шаэлаир, не слышит ее – и вы удивлялись нашему на них гневу? Не они приходят сюда, чтоб утешить рыдающий камень! Только мы. Едва стерпима эта мука, но мы приходим! Скала стонет от боли, и кровью сочатся стены. А знаете ли вы, что это означает?

Танфия не могла проронить ни звука; даже у Элдарета не хватало слов. Откликнулся, к общему изумлению, Линден.

– Это заурома, – прошептал он, глядя на Вранофа покрасневшими глазами. – Я понял это… как только мы спустились. Я вижу шар мысленным взором, только он не прозрачен; он полон темной крови. И когда кричит шар, пещера и все вокруг откликается ему.

– А что ты еще видишь? – настойчиво спросил Враноф.

Линден склонился к шее Зимородка.

– Ничего. Просто… ничего.

– Ты прав. Люди нарушили завет с нами – завет с самою землей. И вот исход! Земля рыдает от горя, но ее не слышат! Сим завершается всякая дружба между замфераями и вашим родом!

– Прежде чем поспешно клеймить нас врагами, – вмешался Элдарет, – подумай – да, завет нарушен. Мы знаем это. Но многим из нас – большинству – это также не по душе. Мы мечтаем восстановить его. Мы не враги тебе, Враноф.

– Да ну?

– Клянусь тебе в этом. Ты сказал свое слово. Смотри – мои друзья плачут. Выведи нас отсюда, а я расскажу тебе, что за дела творятся во внешнем мире.

Воин откинул назад копну разноцветных волос.

– Тогда пойдем. Вы достаточно пострадали.

С неизмеримым облегчением покинули путники стонущую пещеру. Остаток пути запомнился Танфии непрерывным кошмаром. Они шли, делали привал, и шли снова; бесконечно змеящиеся туннели, отзвук стонов, страх перед давящими сводами, память о раненом Орке… и голос Элдарета, повествующего о преступлениях царя Гарнелиса.

Когда в конце туннеля завиднелся сероватый свет дня, девушка показалось, что она бредит.

– Я вам боле не нужен, – проговорил Враноф. – Лелейте камень.

Танфия так и не узнала, замферайское ли это прощание, или просто совет. Враноф пропал, растаяв в тени – или в толще камня.

Царство замфераев отпустило путников с миром. Туннель выходил на склон горы, между скалой и густым кустарником.

Продравшись сквозь заросли, путешественники вышли на дневной свет, и остановились, промаргиваясь. Когда глаза Танфии притерпелись к блеску, девушка увидала, что стоит на склоне горы. Впереди начинался сосняк, и тянулся до самого горизонта, сколько глаз хватало, позади же вставали скалы. Обернувшись, Танфия заметила золотой отблеск солнца на горных снегах. Было холодно, но сугробы уже стаяли. Журчал поблизости ручей, щебетали птицы, в воздухе пахло весной. Кони фыркали, мотали головами, тянулись к молодой травке.

Танфия порывисто обернулась к Руфриду и обняла его, готовая плакать от радости. Юноша со смехом поднял ее и закрутил в воздухе.

– Хорошо снова увидеть мир! – воскликнул он.

– Словно родиться заново. И мы еще дальше ушли от дома!

– А идти нам еще далече, – заметил Элдарет. – Двинемся-ка в лес, а дам до первого ручья, и привал. Можете покуда верхом, если кони свезут.

– А ты? – озаботился Линден.

– А я пешком, как привычней. Ноги длинные, снесут.

Излучинцы затянули подпруги, подтянули стремена и вскочили в седла. Когда они вступили в лес, Элдарет обломал сучки с упавшей ветки, приспособив ее под дорожный посох. Рыже-бурые колонны сосен устремлялись в небо, земли устилал плотный мягкий ковер опавшей хвои.

Некоторое время путники двигались молча. У Танфии из головы не шел образ Вранофа, стоящего посреди пещеры. В конце концов на пути им подвернулся ручеек. Стреножив и расседлав коней, путники растянулись на бережку. Элдарет отошел в лес, проверить, нет ли какой угрозы.

Молчание нарушила Танфия.

– Линден, ты в порядке?

– В полном, – отозвался юноша. – И не надо вокруг меня каждую минуту квохтать.

– Я б не квохтала, если б ты на себя был похож.

– Спасибо! Я в порядке! Так что не надо мной отговариваться.

– Это как?

– Это вроде «Ой, Линден устал, передохнуть бы»! Мне не пять лет, и все мы устали.

– Ну, извини, что позаботилась! – возмущенно вскрикнула Танфия. – Боги, ты злой стал, прямо как Руфрид!

– Какой-какой? – воскликнул Руфрид. – Я перед тобой ужом вьюсь, с тех пор, как…

– Ну ладно, – Девушка покраснела. – Я про то, что прежде…

– Извини. – Линден уткнулся носом в землю. – Я не хотел тебе нос откусывать, Тан. Но мне все видится этот шар, и я знаю, что Имми рядом, и я хочу быть с ней рядом!

– Мы тоже, Лин.

Когда Элдарет вышел из леса, Линден обернулся к нему и спросил:

– Сейчас мы направимся прямо в Париону?

– Без меня вы поступили бы так?

– Пожалуй.

– Ну, приказывать вам я не вправе, но не советовал бы. Какой у вас был план?

Воцарилось неловкое молчание.

– У меня была мысль, – пробормотала, наконец, Танфия, – коней или продать, или спрятать, потом пробраться в Башню – я думала, проще всего будет записаться добровольцами – и когда найдем Имми, вытащить ее оттуда ночью.

– Неплохо, – признал Элдарет.

– Но?

– До невозможности рискованно.

– Не рискнув, мы ничего и не добьемся, – горячо возразил Линден. – Или у тебя есть план получше?

– Не обязательно. – Элдарет задумчиво оглядел лесные своды. – Мы не знаем, насколько хуже дела стали с осени. Я бы предложил вам потерпеть и отправиться со мной. Всех нас разыскивают по царскому указу, и нам стоит держаться друг друга. У меня есть друзья, которые укроют нас, пока мы обдумываем следующий шаг.

– Я согласен, – заявил Руфрид. – Тебе мы доверяем.