Текст книги "Янтарная Цитадель"

Изомира видела сон.

В камере ей спалось легко и крепко. Она привязалась к грубому рыжеватому известняку стен, простому платью, суровому распорядку. Двери ее обиталища растворялись, лишь чтобы пропустить одну из доброжелательных тюремщиц, или Танфию, ежедневно навещавшую сестру. Никаких сомнений, никаких безумных страстей. В тюрьме Изомира ощутила вкус безопасности. Роскошь оборачивалась для нее только горем.

Она попросила лишь об одном – принести ей чернила и бумагу. Днями она заполняла страницы приходящими откуда-то словами. А ночами мирно спала, сжимая в руке последнее оставшееся у нее украшение – медальон Серении.

Изомире снилось, что она – Линден. Он не видел летящей стрелы, не почувствовал боли, даже не понял, что умирает – вместо того он узрел над собой золотой смерч, зримое воплощение этроф. И юноша с восторгом нырнул в жерло смерча, понимая, что не ощущал страха именно потому, что знал – его ожидает полет в паутине золотого света, и там, в конце пути, его родная Изомира.

Девушка поднялась ему навстречу. Они обнялись, окутанные водоворотом самоцветного пламени, и когда она вновь упала на простыни, он вошел в нее. Он вернулся домой.

Изомира шевельнулась. Сновидение было таким ярким, что на миг она ощутила под пальцами его гладкую кожу. Но когда девушка открыла глаза, ладони ее касались лишь грубых льняных простынь. Горло ей стискивали невыплаканные слезы – счастья, не горя.

«Не плачь, Имми, – шепнул внутри нее Линден. – Мы нашли друг друга. Теперь я всегда буду с тобой».

Жоаах и Гулжур стояли на черной равнине, рассеченной пополам черной тропой, под черным куполом неба, отделенного от равнины бледным заревом окоема.

Прежде, чем проникнуть в царство духа, они отдалились на почтительное расстояние от Парионы. Оба скрылись от людских глаз в миг начала битвы, не слушая мольбы Гарнелиса о помощи, но задержались, не в силах устоять перед искушением отведать сладостной людьей боли. Затем они бежали.

– Дозволяющий! – воскликнул Жоаах.

– Способствующий, – откликнулся Гулжур.

И они поклонились друг другу, молчаливо поздравляя себя с победой.

– Несчастный Гарнелис, – заметил Жоаах с ласковой улыбочкой. – Такая легкая добыча.

– Да, день выдался прелестный. Зачем шевелить хоть пальцем, когда достаточно нашептать яду в уши человекам, и напустить их друг на друга? – Гулжур зловеще хохотнул.

– Настоящее произведение искусства – недоверие, угнетение, междоусобица! Дай прикинуть – мы с тобой вдвоем не убили и десятка людей, в то время, как сами они сгубили сотни, тысячи! Истинное совершенство.

– Совершенство недостижимо, – заметил циник и реалист Гулжур. – Дел у нас еще много. Это было лишь вступление.

– Ну, не прибедняйся. Мы в точности исполнили свою задачу – стравить человеков между собою. Сейчас они самодовольно пыжатся, думая, что победили и заслужили мира, и не подозревают даже, что это мы спланировали их унижение!

– Верно, препятствий нам встретилось немного. Однако ж не все человеки – полное дурачье. Нас раскрыли. Это могло бы стать катастрофой.

– Но не стало. А теперь мы сгинули, – возразил Жоаах. – О, как божественно он издох!

– Кто – царь?

– Кто же еще? Этого я не предвидел – но даже займись я его судьбой лично, мне не придумать более утонченной погибели!

– Предательство все же было лучше. – Гулжур довольно покивал. – Выдать царю наш истинный облик, и все ж сохранить его доверие… обещать ему весь мир, а потом выдернуть почву из-под ног!

– «Аажот – мудрый вожак, государь». Неужто я такое ляпнул? – Жоаах хихикнул. – Аажот – мертвый вожак, государь! И бхадрадомен восстали!

Гулжур подтолкнул его. На тропе появилась третья фигура – неторопливо скользящая под чудовищным небом тень, подобная надвигающейся буре, иссиня-черная, ужасающая, стягивающая в себя мощь, подобно смерчу. И даже Гулжур и Жоаах затрепетали при виде ее.

– Он грядет.

Они ждали, чтобы дать отчет тому, кто покончит со столетиями унижения и изгнания, новому вожаку, который вернет своему роду гордость и силу, тому, кого зовут —

Ваургрот.

Руфрид не вернулся. Четыре дня подряд Танфия отправлялась его искать, волнуясь все сильнее. Что с ним – спит на улицах? Она даже ходила за ним на могилу Линдена, но там его не было.

Столкнулась она с ним на четвертый вечер, остановившись, чтобы поглазеть на каменщиков, восстанавливающих врата Янтарной цитадели. Юноша брел один, с полным мешком яблок и гранатов на плече. По сторонам он не смотрел, и прошел бы мимо Танфии, если б девушка не ухватила его за рукав.

– Руфрид! Я тебя везде ищу! Ты в порядке?

– Живой, – ответил он.

Губ юноши коснулась улыбка; взгляд его более не был враждебным – только загнанным.

– Ради всех богов, вернись к нам.

– Но у тебя есть твой поэтик.

– Руфе, «у меня» нет никого.

– Это как понимать?

Девушка раздраженно выдохнула.

– Он на тебя похож. Он слишком много потерял, а я не могу возместить ему потери – никто не может. Все его мысли – о театре. Он просил меня выйти за него, и… – Руфрид отвел взгляд. Губы его сжались. – Я чуть не сбежала, – призналась Танфия. – Не знаю, что из этого получится. Я не этого хочу.

– Почему?

– Не знаю. Тебя забыть не могу.

– Мне полагается прыгать от радости?

– Нет! Боги, как ты все усложняешь! Руфе, вернись. Мне думать страшно, что ты где-то в городе, одинокий, бесприютный…

– Но я не одинок.

Танфия вздернула брови.

– Нет?

– Я сошелся кое с кем.

– И с кем же?

– С Аштарью.

– Аштарью?! – Танфия чуть не подавилась. Ей вспомнилась актриса – черные кудри, пухлые алые губки, пышные формы… и то, как Аштарь крутилась около Руфрида в Энаванейе, хотя тогда юноша делал вид, что не замечает вертихвостки. – Вы с Аштарью…

Руфрид пожал плечами и стыдливо ухмыльнулся.

– Она была очень гостеприимна. Я ей, кажется, с самого начала понравился.

– Ну еще бы! – Танфия раскраснелась от негодования. – Быстро же ты обо мне забыл!

– Не быстрей, чем ты обо мне. – Руфрид наклонился и чмокнул ее в щечку, глумливо подражаю обычному приветствию парионцев. – Так что можешь себя не корить, Тан. Я в полном порядке.

– Оно и заметно! – прошипела она, отвернувшись. – Не знаю, с чего я время тратила, о тебе волнуясь!

Той ночью, когда Танфия лежала без сна, кто-то вошел к ней в комнату. Фигура незнакомца заграждала синее небо в окне, и на миг ей показалось, что это вернулся Руфрид, забыв, что наговорил… но нет, слишком длинные кудри. И это не мог быть Сафаендер, дремавший у нее под боком. Волосы незнакомца отливали рыжиной, и поступь его была неслышна.

Комнату озарило колдовское мерцание. Танфии казалось, что она спит, а Сафаендер не проснется, даже заори она во весь голос.

Над ней склонялся элир, и лик его сиял собственным светом, такой близкий, что девушка могла, подняв голову, поцеловать его. Приближение его наполнило Танфию сверхъестественным ужасом перед чем-то, чего не удержала память – падение во тьму, и две бегущие сквозь лес фигурки в сером и лиловом, оставившие позади загадочную и несказанную драгоценность.

Танфия проснулась, тяжело дыша, и толчком села на кровати. Завидев собственное отражение в высоком зеркале у дальней стены, она чуть не подпрыгнула – и тут же увидала элира снова. Он был за стеклом, и пальцы его пытались выдавить зеркало изнутри.

«Ты должна прийти», прошептал он. Губы элира шевелились, но голос звучал прямо у девушки в голове. «Время на исходе».

– Кто ты?

Он не слышал ее.

«Иди ко мне, Танфия. Скорей, пока меня не сковали вновь. Ты нужна нам. Они грядут! Найди меня, умоляю, пока еще не поздно!».

От элира исходил торопливый ужас. Зеркало потемнело, и незваный гость исчез. Танфия заозиралась, но взгляд ее наткнулся лишь на упавшую на прикроватный столик маленькую луну – навершие элирского ножа ослепительно сверкало в темноте.

– Что же ты со мной делаешь?! Как мне тебя отыскать?!

Обессиленная, она снова рухнула на подушки, сжимая элирский дар, чье холодное сияние все не угасало. Сон не шел. В конце концов девушка встала, стараясь не потревожить спящего поэта, торопливо оделась, и написала три записки – одну Руфриду, одну Сафаендеру, и последнюю – Изомире.

– Ну, Танфия, чем могу помочь?

Элдарет, которому девушка послала письмо, встретил ее в ворот Янтарной цитадели. Над холмами на восходе едва завиднелся первый отблеск зари, и город еще спал.

Странник не взял коня, и Танфии пришлось спешиться, чтобы поговорить с ним.

– Прости, что так несусветно подняла, но дело важное.

– Я, знаешь, пташка ранняя. Ты меня не разбудила.

– Мне нужна помощь… и обратиться больше не к кому.

Танфия извлекла из кармашка померкший элирский клинок.

– Этот нож – я рассказывала, как набрела на него. Этой ночью ко мне снова явился тот элир. Он, кажется, в отчаянии, и умолял меня о помощи. Я должна отыскать его – но я не знаю, как! Помоги мне!

Элдарет в задумчивости потер небритый подбородок.

– Польщен, что ты обратилась ко мне, но я, право, не в силах истолковать твои виденья. Если ты уверена, что это не просто сон…

– Нет! – отрезала девушка. – Гелананфия упоминала, что ходила за советом к провидцу. Может, он сумеет дать мне подсказку.

– А, провидец Лис. – Глаза Элдарета лукаво блеснули. – Да, этот мог бы. Если еще не до конца свой дар пропил.

– Звучит не слишком многообещающе.

– Провидец он хороший. Даже, пожалуй, лучший. Правду он тебе покажет; а коли не поймешь – это уже не его вина… если ему верить! Но отсюда до его хибары два дня пути.

– Плевать! – Элдарет с сомнением глянул на нее. – Пожалуйста! Если я не пойму, что все это значит, я с ума сойду!

– Тебя не будет четыре дня самое малое. Твои друзья начнут волноваться.

– Им я уже оставила записки, что уезжаю по делам. Только объясни, как найти его!

– Ну уж нет, одна его ты искать не станешь. Больше я тебя не отпущу одну плутать по глухомани. Я еду с тобой.

Девушка затаила дыхание.

– Правда?

– Честно сказать, мне это будет полезно. Мы с Гелананфией кое в чем разошлись. У меня так и так дела в провинции, так что отправляться могу хоть сейчас. Пошли со мной в конюшню. Перекусим перед дорогой, я оседлаю коня, и в путь. Только прихвачу вина и припасов, чтобы ублажить несчастное создание.

– Гелананфию?

– Вообще-то провидца. – Странник ухмыльнулся.

Танфия уже успела обзавестись платьем по последней парионской моде – тонкая охряного цвета сорочка, штаны и легкая – для теплых плащей было слишком жарко – накидка густого изумрудного цвета, да крепкие кожаные туфли. Элдарет же облачился в свой старый дорожный костюм грязного буро-зеленого оттенка, и коня выбрал все того же гнедого, которого добыл в день, когда путешественники встретились с Мириасом и Зорей. «А ведь это, – подумалось девушке, – его истинное лицо. Без претензий и прикрас».

Путь их лежал через неописуемой красоты края. Кутались в туман крутые зеленые склоны, в предрассветных теня долины казались бездонными. То тут, то там на вершинах холмов вставали одинокие скалы или вековые деревья. На севере вставали, уходя за окоем, серебряные вершины, один вид которых наполнял сердце девушки радостью – то были Змеевичные горы, еще одно предание, ставшее для нее явью.

– Здорово снова отправляться в путь, – пробормотала она.

– Вижу, тут мы с тобою сходимся, – с улыбкой заметил Элдарет. – Оба мы стремимся скрыться от чего-то. Но я полагал, что ты счастлива.

– Должна была бы, но… Ну что делать, когда любишь двоих одинаково сильно? – Танфия обнаружила, что пересказывает страннику все свои терзания; становилось легче от того, что смотрит она кобыле между ушей, а не на своего спутника. – Я была на волосок, вот на столечко от того, чтобы вернуться к Руфриду, потому что с ним у меня куда больше общего, чем будет когда-либо с Сафаендером. Я думала, и он этого хочет; а его захомутала эта Аштарь! Не знаю, о чем Руфе вообще думает! То ли решил меня вернуть и бросить, чтоб побольней было? То ли такой благородный, что отдает меня Сафаендеру?

– Но разве ты не хочешь остаться с Сафаендером?

– Я его боготворю. Только доверять ему я не буду никогда. Ты его знаешь.

Элдарет хохотнул.

– О да! Но при всех его пороках в глубине души он добрый человек. Верный.

– Знаешь, не больно сладко было узнать, что он любит меня, потому что почти весь свет любит, – проныла Танфия в слезливой саможалости. – Он умолял меня выйти за него… но это он, наверное, всем девушкам говорит. И парням тоже.

– А во это интересно! Я почти уверен, что до сих пор он никого не просил об этом.

– Правда?

– Может, разрушение театра потрясло его больше, чем я думал. Это всех нас затронула. Ты согласилась?

– Я не могла. На что бы я соглашалась? На то, чтобы всю жизнь делить его с восхищенными поклонниками – если не с любовницами. Не знаю, смогла бы я такое вынести.

– Суровая ты женщина, Танфия. Это и хорошо. Но он от тебя без ума.

– Ага. Пока я рядом. Но мне кажется, что если я уйду, он и не заметит. Сердце у него не разобьется. Руфрид меня по крайней мере ревновал отчаянно. Странное дело – Сафаендер ни разу не причинил мне боли. Даже узнав про Линдена, я его простила. Не злилась ничуть. Так почему все, что делает Руфрид, мне – как нож острый?

– Не стану указывать на очевидное, но ты, похоже, выбираешь между покоем и бурей.

– Я не могу выбрать! Они меня оба с ума сводят! В общем, от этого я и сбежала. А ты?

– А у меня горе невелико, – ответил Элдарет с насмешкой. – Хотя и на твое похоже. Гелананфия хочет, чтобы я на ней женился. А у меня это в голове не укладывается. Элдарет-странник – царь всея Авентурии?

– Ой, – только и промолвила Танфия. – Я лучше заткнусь…

До землянки провидца они добрались к вечеру второго дня. Вросший в землю и крытый дерном домишко на высоком холме был почти незаметен, покуда путешественники не подъехали к нему вплотную. Предвечернее солнце золотило траву – Танфия уже успела заметить, как нежны небеса Параниоса, будто несказанно прекрасные лепестки синих роз. В воздухе стоял густой запах прогретой за день травы и навоза.

На крыше землянки паслись козы, у двери копались в земле цыплята.

– И здесь живет великий провидец? – Танфия недоверчиво рассмеялась.

– Ему так нравится.

Элдарет постучался. Перекошенная дверь растворилась. На пороге стоял не умудренный жизнью чародей, а невысокий человечек, подозрительно косившийся на пришлецов. В темно-рыжих его лохмах пробивалась седина. Танфии он напомнил какую-то лесную зверушку – скорей всего, и правда, лиса.

– Опять принесло, – простонал он.

– Что, занят? – прищурился Элдарет. – Что же, тяжелые времена наступили.

– Ты хотя бы не элир, странник. Что тебе надобно?

– Не мне. Моей спутнице.

Танфия сбивчиво принялась объяснять, что привело ее сюда, но провидец со стоном поднял руки, умоляя ее замолчать.

– Нет, хватит с меня подробностей! Боги… Говоришь, к тебе является загадочная тень и просит помочь ей? Что ж, хрусталь покажет тебе то, в чем ты нуждаешься. «Нуждаешься», я сказал, а не «хочешь увидеть»! Имей в виду, ты узришь не то, чего ожидаешь.

– Я не ожидаю ничего, – ответила Танфия, передавая ему суму с припасами и винами.

– Весьма живительно!

Похоже было, что дар пришелся провидцу по вкусу. Отложив суму, он подвел девушку к колодцу в середине землянки.

– Садись.

Девушка устроилась на табурете. Элдарет пристроился у нее за спиной. Хрустальная плита, закрывавшая жерло колодца, была наделена некоей странное силой – это Танфия ощутила, едва присев. Молочные прожилки в прозрачном камне шевелились. Внезапно девушку пробрал страх.

– Нужно, чтобы ты пела вместе со мной, вот так… – Провидец тихонько завел монотонный гимн, и прервался, как только Танфия подхватила.

– Хорошо, – бросил он. – Теперь начнем. Не слишком наклоняйся вперед – хрусталь тонок, а колодец глубок.

Девушка казалось, что пол шатается у нее под ногами. Ее охватила тревога. Ничего подобного она не ожидала, но останавливаться было поздно. Провидец завел свое песнопение, и она запела вместе с ним. Звуки ужасающе гулко отдавались в черепе, будто откликались эхом откуда-то извне.

Хрусталь протаивал, и в кругу колодца девушка увидала искру иссиня-зеленого цвета, настолько насыщенного и прекрасного, что у Танфии захватило дух. Искра переливалась, будто отсверк незримого самоцвета; поначалу далекая, она приближалась все стремительней, становясь радужно-переливчатым лучом, а в сердцевине его – зеленая лужайка, видимая будто сквозь стеклянный шарик, так кривилась земля и искажались дерева.

И лужайка эта была частью иного царства – чужие формы, слишком яркие краски. Непредставимая, роскошная и нежная зелень странных перистых листьев, и в траве – неведомые цветы с синими лепестками и длинными чернильными пестиками.

На лужайке стоял человек. Показавшийся в первый миг далеким, он вдруг не сделав ни шага, приблизился к Танфии вплотную. То был ее элир. Серая его накидка оставляла открытыми плечи и бедра. Сильные стройные ноги, шелковистая золотая кожа, стекающие по плечам рыжие кудри. Божественно-прекрасный лик его сиял. Элир тянулся к ней, пальцы его касались хрустальной стены изнутри, и та шла рябью, будто вода. Вся дрожа, Танфия потянулась к нему в ответ.

Их руки встретились, и сомкнулись, и он оказался совсем рядом.

Перспектива сломалась. Он был внизу, в колодце, и в то же время впереди, и достаточно было сделать шаг…

– Нет! – вскричал провидец. – О боги, она отворила врата!

Краем глаза Танфия заметила, как он и Элдарет вскакивают, но видение не поколебалось. Элир стоял перед ней въяве, держа ее за руку.

Касание его снова пробудило в ней забытое чувство – падение во тьму, и бегущие в ночи лилово-серые тени, и ощущение бесконечной потери.

– Ты нашла меня! – прошептал он, тяжело, словно от усталости, дыша. – Наконец-то! Идем же! Врата не продержатся долго.

– Идем – куда?

– В мой край.

– Я не могу! – воскликнула Танфия, в испуге цепляясь за привычный ей мир. – Скажи, кто ты, чего ты хочешь?

– Мое имя Ауриэль, и я от тебя ничего не хочу. Чтобы объяснить тебе, уйдет не один день. Ты должна пойти! Я не могу прийти к тебе, я прикован к этому краю, а если ты запоздаешь, будет уже поздно! Ты нужна нам, так нужна! Слишком много нужно объяснить… Вернись домой, Танфия!

– Домой? – Сердце ее колотилось от страха, во рту пересохло. Она обернулась к Элдарету. – Что он говорит – домой?

На лице странника отражался предельный ужас.

– Затворяй врата! – крикнул он провидцу.

– Я пытаюсь! – огрызнулся Лис. – Не выходит!

В мозгу девушки кружились обрывки воспоминаний.

– Они были здесь, – прошептала она. – Те двое элиров в сером – они были здесь! Кто они?

– Мои родители, Танфия, – ответил Ауриэль. – Они были в страшной опасности. Им пришлось бросить меня совсем ребенком. Им пришлось бросить тебя. Ты моя сестра, Танфия. Моя родная сестра.

– Погоди! Я – человек! Ты ошибся!

– Ничуть. Ты человек, и все же нет. Пойдем, и я объясню тебе!

Рука Элдарета легла ей на плечо. Он сдерживал ее, приковывая к земле, в то время, как Ауриэль тянул к себе.

– Элдарет, помоги! О чем это он?

– Танфия, я не знаю, – ответил странник. Но взгляд его был задумчив и хмур. – Элир играют с нами порой злые шутки. Отпусти его, пусть врата затворятся!

– Говори, Элдарет! – вспыхнула девушка, еще крепче цепляясь за руку Ауриэля. – Если тебе есть, что сказать!

– Ох, Танфия. – Элдарет помрачнел. – Я знаю лишь, что Эльрилл как-то обмолвился – в твоих глазах он видел душу элира.

Ярость заставила девушку вспомнить необъяснимую холодность вождя шаэлаир.

– Почему он не сказал мне?!

– А зачем – зря смущать тебя?

– Я должна знать правду.

– Не ходи! Это немыслимо опасно! Ты можешь никогда не вернуться!

– Идем! – в отчаянии воскликнул Ауриэль. – Я уже отдал тебе дар доверия – клинок лироф. У тебя должен был остаться другой – зеркало сильвенроф…

«Боги! – вспомнилось Танфии. – Зеркальце, которое я потеряла! Что с ним могло статься?».

– Я о многом должен тебе поведать. Скорей! Танфия, нам всем грозит гибель, всему нашему роду! – Лик его был чарующе притягателен, мольба и отчаяние на нем – слишком явственны, чтобы быть напускными. – Поверь мне!

– Танфия! – предостерегающе воскликнул Элдарет.

Девушка бросила на него прощальный взгляд.

– Прости, – вымолвила она пересохшими губами. – Я должна узнать, что стоит за этим. Попроси от меня прощения у Руфрида, и Имми, и Сафаендера, Я вернусь, как только смогу, и я люблю их!

– Нет! – вскричал он, но было поздно. Вырвавшись из его хватки, девушка шагнула в объятия Ауриэля.

Провидец не соврал – колодец был очень глубок. Знакомый мир сомкнулся за спиной, точно цветок ввечеру, и Танфию поглотило бездонное жерло зеленого света.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ