Текст книги "Новый Органон"

Однако не должно оставаться здесь при такой неопределенности, а надо также исследовать соотношение между Количеством Тела и Мерой Способности. Ведь было бы естественно подумать, что количество и способность пропорциональны; например, если свинцовый шарик весом в одну унцию будет падать в течение такого-то времени, то шарик весом в две унции будет падать вдвое скорее, что совершенно ложно. Не одни и те же соотношения существуют для всякого рода способностей, но очень различные. Поэтому меры должны быть отысканы в самых вещах, а не получены по правдоподобию или по догадке.

Наконец во всяком исследовании природы должно заметить количество тела, требуемого для какого-либо действия, как бы дозу его; и должно соблюдать осторожность в отношении как чрезмерного, так и недостаточного количества.

XLVIII

На двадцать четвертое место среди Преимущественных Примеров мы поставим Примеры Борьбы, которые мы также называем Примерами Преобладания. Это те примеры, которые указывают преобладание и подчинение способностей по отношению друг к другу; указывают, какая из этих способностей сильнее и побеждает и какая слабее и покоряется. Ибо движения и устремления тел многосоставны, разложимы и сложны не менее, чем сами тела. Итак, мы покажем прежде всего главные виды движений или действующих способностей, чтобы было более наглядным их сравнение в силе и отсюда – показание и обозначение Примеров Борьбы и Преобладания.

Первое Движение есть движение Сопротивления материи, которое присутствует в ее отдельных частицах, благодаря чему она не желает быть совершенно уничтоженной. Так что никакой пожар, никакая тяжесть или давление, никакое насилие, никакая, наконец, продолжительность времени не может обратить в ничто какую-либо, хотя бы мельчайшую частицу материи; она всегда будет чем-то и будет занимать какое-то место, и в какое бы безвыходное положение она ни была поставлена, она освободится, изменив либо форму, либо место, или же, если это невозможно, будет оставаться, как она есть; и никогда она не будет ничто или нигде. Это движение схоласты (которые почти всегда называют и определяют вещь скорее по ее способности и неспособности, чем по внутренним причинам) или отмечают посредством следующей аксиомы: «Два тела не могут быть в одном месте», или называют «движением, препятствующим проникновению объемов». Предлагать примеры этого движения не имеет смысла, ибо оно присуще каждому телу.

Второе движение есть движение Связи (так мы его называем). Благодаря этому движению тела не допускают разобщения в какой-либо части с другим телом, сохраняя взаимную связанность и соприкосновение. Это движение схоласты называют «движением, не допускающим пустоты». Так, вода привлекается вверх действием высасывания, или насоса, плоть – действием кровососных банок; так, вода задерживается и не вытекает из пробуравленных сосудов, пока устье сосуда не будет открыто для воздуха; так же обстоит и в бесчисленных других явлениях этого рода.

Третье движение есть движение Освобождения (так мы его называем). Посредством этого движения тела стремятся освободиться от давления и напряжения, превышающего естественное, и остаться в подходящем для них объеме. Примеры этого движения также бесчисленны. Таково (в отношении освобождения от давления) движение воды при плавании, воздуха при полете, воды при гребле, воздуха при порывах ветра, пружины в часах. Неплохо также обнаруживается движение сжатого воздуха в игрушечных ружьях детей, когда дети выдалбливают палку ольхи или другого дерева и затыкают ее с обоих концов куском какого-либо сочного корня. Затем они вталкивают этот корень или другую затычку с одного конца. Тогда на другом конце палки корень выбрасывается с шумом и притом прежде, чем его коснется вталкиваемый корень. Что же касается освобождения от растяжения, то это движение обнаруживается на том воздухе, который остается после высасывания в стеклянных яйцах, а также на струнах, коже и ткани, когда они сокращаются после растяжения, если только это растяжение не укрепилось в течение продолжительного времени, и т. д. Это движение схоласты обозначили названием «движения, исходящего из формы элемента», впрочем, довольно неудачно, ибо это движение относится не только к воздуху, воде или пламени, но к телу любого состава, как к дереву, железу, свинцу, пергаменту и т. д., каждое из которых имеет свойственную ему меру объема, и от этого объема с трудом отводится на какое-либо заметное пространство. Однако ввиду того, что это движение освобождения есть наиболее очевидное из всех и относится к бесчисленному количеству явлений, было бы благоразумно различить его хорошо и ясно. Ибо некоторые по крайней небрежности смешивают это движение с упомянутыми двумя движениями сопротивления и связи, а именно: освобождение от давления – с движением сопротивления и освобождение от растяжения – с движением связи, как будто сжатые тела отступают или расширяются для того, чтобы не последовало проникновение объемов, а растянутые тела собираются и сжимаются для того, чтобы не последовала пустота. Между тем если бы сжатый воздух пожелал принять плотность воды или сжатое дерево – плотность камня, то не было бы никакой необходимости в проникновении объемов, и все же сжатие этих тел могло бы быть много бóльшим, чем они выдерживают каким бы то ни было образом. Точно так же, если бы вода пожелала расшириться до разреженности воздуха, а камень – до разреженности дерева, то не было бы необходимости в пустоте, и все же их растяжение могло бы быть много бóльшим, чем они выдерживают каким бы то ни было образом. Дело доходит до проникновения объемов и до пустоты только при крайних пределах сгущения или разрежения; а эти движения протекают и заканчиваются задолго до того и суть не что иное, как стремление тел оставаться в своих пределах (или, если угодно, в своих формах) и не удаляться вдруг от них, если только изменение не происходит мягкими средствами или посредством согласия. Но еще гораздо более необходимо (ибо это многое влечет за собой), чтобы люди знали, что насильственное движение (его мы называем механическим, а Демокрит, которого в даваемом им объяснении первых движений надо причислить к посредственным философам, называл движением удара) есть не что иное, как движение освобождения, а именно – освобождения от сжатия к расслаблению. Ибо при всяком простом ли подталкивании или бросании через воздух, движение, или перемена места, происходит не ранее, чем части тела будут сжаты сверх своего естества внешним воздействием. Тогда-то, когда одни части последовательно подталкивают другие, устремляется все тело, и не только поступая вперед, но одновременно и вращаясь, чтобы таким образом части могли освобождаться или претерпевать равномерно. Об этом движении достаточно.

Четвертое движение, которому мы дали имя Движения Материи, некоторым образом противоположно движению, названному нами движением освобождения. Действительно, при движении освобождения тела отвращаются, убегают, уклоняются от нового размера, или нового объема, или нового расширения, или нового сжатия (ибо это разнообразие слов обозначает то же самое), и всеми силами стремятся снова получить прежнее состояние. В этом же движении материи, наоборот, тела стремятся к новому объему или размеру, и стараются приблизиться к нему охотно и быстро и иногда путем самого бурного усилия (как в движении пороха). Средства же этого движения, – хотя и не единственные, но наиболее могущественные или, по крайней мере, наиболее частые – суть тепло и холод. Например, если воздух расширяется вследствие растяжения (как при высасывании воздуха из стеклянных яиц), то он движим большим желанием восстановить свой прежний объем. При сообщении же тепла, наоборот, он стремится расшириться и желает нового объема и охотно переходит в него, как бы в новую форму (как говорят); и после известного расширения не заботится о возвращении, если только его к этому не побуждает приближение холода. Но это не есть возвращение, а повторное преображение. Таким же образом и вода, если ее пытаются сжать, подвергая давлению, сопротивляется, желая стать такой, как она была, то есть шире. Но если является сильный и продолжительный холод, она охотно и добровольно преображается до плотности льда; и если холод продолжается все время и не прерывается потеплением (как это бывает в более глубоких пещерах и погребах), она обращается в кристалл или в подобную материю и никогда не принимает прежнего вида.

Пятое движение есть движение Непрерывности. Под этим мы понимаем не простую и первичную непрерывность одного тела с другим (ибо это есть Движение Связи), но непрерывность известного тела в себе самом. Ибо совершенно достоверно, что все тела отвращаются от прекращения непрерывности, одни – больше, другие – меньше, но все в известной степени. Так, если в твердых телах (как в стали или в стекле) сопротивление прекращению непрерывности наиболее сильно и упорно, то даже в жидкостях, где движение этого рода кажется прекращающимся или по крайней мере ослабевающим, все же не наблюдается его полное отсутствие; оно сохраняется и здесь, хотя как бы в наиболее низких степенях, и обнаруживается во многих явлениях: так, например, – в водяных пузырях, в округлости капель, в тонких струйках стекающей воды, в вязкости клейких тел и тому подобных явлениях. Но наиболее обнаруживается это стремление, если пытаться довести прерывность до мельчайших частей. Ибо в ступках после разбивания до известной степени пестик уже больше не действует; вода не проникает в слишком малые трещины; даже и самый воздух, несмотря на тонкость его тела, не тотчас проникает в поры более плотных тел, но лишь длительным внедрением.

Шестое движение есть движение, которое мы называем Движением Выгоды, или Движением Нужды. Посредством него тела, если они, находясь среди совершенно чужеродных и как бы враждебных тел, получают возможность избежать этих чужеродных тел и присоединиться к более близким телам (хотя бы эти близкие тела были такими, у которых нет тесного согласился ними), тотчас принимают и избирают их как предпочтительные, и как будто считают это выгодным (откуда мы и взяли название), как если бы они ощущали нужду в таких телах. Например: золото или другой металл в форме фольги не любит окружающего воздуха; поэтому, если оно встречается с каким-либо осязаемым и плотным телом (как палец, бумага и что угодно другое), оно тотчас к нему пристает и не легко отрывается. Также и бумага или ткань и другие тела этого рода не ладят с воздухом, который проник в их поры; поэтому они охотно впитывают воду или жидкость и удаляют воздух. Также сахар или губка, погруженные в воду или вино, если часть их выдается и далеко поднимается над вином или водой, понемногу и постепенно привлекают воду или вино вверх.

Отсюда получается превосходное правило для открытия и разложения тел. Ибо, если можно, оставив разъедающие и крепкие водки, которые сами открывают для себя путь, найти тело, сообразное и более согласное и дружественное какому-либо плотному телу, чем то, с которым последнее смешано как бы в силу необходимости, то это плотное тело тотчас отрывается и расслабляется и принимает внутрь себя то второе, исключив или удалив предыдущее. Это Движение Выгоды действует или имеет силу не только при соприкосновении. Ибо электрическое действие (о котором Гильберт и другие после него пустили столько сказок) есть не что иное, как стремление тела, возбужденного легким трением и нехорошо выносящего воздух, но предпочитающего какое-либо другое осязаемое тело, если оно находится поблизости.

Седьмое движение есть то, которое мы называем Движением Бóльшего Собирания. Посредством этого движения тела несутся к массам соприродных им тел, тяжелое – к земному шару, легкое – к окружности неба. Это движение схоласты легкомысленно обозначили названием Естественного Движения, очевидно, потому, что извне нет ничего заметного, возбуждающего это движение (и поэтому они считали это движение прирожденным и присущим самим вещам), или же потому, что оно не прекращается. Но это и неудивительно, ибо земля и небо всегда присутствуют, тогда как причины и начала большинства остальных движений, наоборот, то отсутствуют, то присутствуют. Поэтому схоласты полагали это движение вечным и собственным, ибо оно не прерывается и тотчас является тогда, когда прекращаются другие; остальные же движения они полагали заимствованными. Однако это движение в действительности достаточно непрочно и вяло: оно как бы уступает и подчиняется другим движениям, пока они действуют, если только оно не совершается в телах чрезвычайно большой массы. И хотя это движение столь наполнило размышление людей, что от них почти скрылись остальные движения, однако люди мало о нем знают и впадают во многие ошибки относительно него.

Восьмое движение есть Движение Меньшего Собирания, посредством которого однородные части в каком-либо теле отделяются от инородных и сочетаются между собой. Посредством этого движения также и целые тела подобного вещества обнимают и лелеют друг друга и, когда оказываются сблизившимися до некоторого расстояния, притягиваются друг к другу и сходятся. Так, в молоке сливки всплывают через некоторое время, а в вине осадки опускаются. Ибо это происходит не только вследствие движения тяжести и легкости, когда одни части устремляются кверху, а другие склоняются к самому низу, но в гораздо большей степени вследствие стремления однородных частей к схождению и соединению. От движения нужды это движение отличается в двух отношениях. Во-первых, в движении нужды преобладает побуждение враждебной и противоположной природы; в этом же движении части соединяются (если только отсутствуют препятствия и оковы) в силу дружбы, хотя бы и отсутствовала чуждая природа, вызывающая раздор. Во-вторых, отличие состоит в том, что соединение здесь теснее и совершается как бы с большим выбором. В том движении, чтобы избежать враждебного, сходятся и не очень родственные тела, в этом же сходятся вещества, связанные совершенно братским подобием, и как бы сливаются воедино. Это движение присуще всем сложным телам и в отдельных случаях оно было бы хорошо заметно, если бы только не связывалось и не обуздывалось другими устремлениями тел, нарушающими это схождение.

А связывают это движение главным образом три обстоятельства: косность тел, узда господствующего тела и внешнее движение. Что до косности тел, то достоверно, что осязаемым телам присуща некоторая вялость, большая или меньшая, и боязнь перемещения. И если они не встречают побуждения извне, то предпочитают остаться в том положении, в каком пребывают, чем привести себя в лучшее. Но эта косность разбивается с помощью трех воздействий: или тепла, или силы, исходящей от какого-либо родственного тела, или живого и мощного движения. Что касается, во-первых, помощи от тепла, то она дала повод определить тепло как то, что «разделяет разнородное и собирает однородное». Это определение перипатетиков по заслуге осмеял Гильберт, который сказал, что это то же самое, как если бы кто-либо определил человека как того, что сеет пшеницу и сажает виноградные лозы; ибо это определение есть только определение посредством действия и притом частного. Но это определение еще более ошибочно, потому что и эти действия (каковы бы они ни были) не исходят из свойств тепла, но являются привходящими (ибо это же совершает и холод, как мы будем говорить впоследствии), а именно вызываются стремлением однородных частей к схождению; тепло только помогает разбить косность, которая раньше связывала это желание. Что же касается помощи от способности, приданной близким телом, то она удивительным образом обнаруживается в снаряженном магните, который возбуждает в железе способность удерживатъ железо вследствие подобия веществ, причем косность железа разбивается способностью магнита. Что же касается до помощи от движения, то она замечается в деревянных стрелах, у которых также и острие деревянное. Они проникают глубже в другое дерево, чем если бы были оснащены железом. Это происходит вследствие подобия вещества, причем косность дерева разбивается быстрым движением. Об этих двух опытах мы говорили также в Афоризме о Скрытых Примерах.

Связывание же движения Меньшего Собирания посредством обуздывания со стороны господствующего тела мы наблюдаем в разделении крови и мочи холодом. Ибо, пока эти тела будут наполнены деятельным духом, который, как господин целого, располагает и сдерживает их отдельные части, до тех пор однородные части не сойдутся вследствие этого обуздывания. Но после того как этот дух испарится или будет подавлен холодом, части, освобожденные от узды, сойдутся, следуя своему естественному стремлению. Поэтому и происходит, что все тела, содержащие острый дух (как соли и тому подобные тела), сохраняются и не разлагаются – под воздействием постоянной и крепкой узды господствующего и властного духа.

Связывание же движения Меньшего Собирания посредством внешнего движения лучше всего наблюдается в движениях тела, задерживающих гниение. Ибо всякое гниение основывается на собирании однородных частей, отчего постепенно происходит порча первой (как ее называют) формы – и рождение новой. Ведь гниению, пролагающему дорогу для рождения новой формы, предшествует разложение старой формы, которое само есть схождение к однородности. Если ничто не препятствует, то происходит простое разложение. Но если встречаются разнообразные препятствия, то следует гниение, которое есть зачаток нового рождения. Если же (об этом теперь и идет речь) происходит быстрое движение, сообщаемое извне, тогда движение этого схождения (которое тонко и мягко и нуждается в покое от внешнего) нарушается и прекращается, как мы это видим в бесчисленных случаях. Так, ежедневное движение и протекание воды задерживает гниение; ветры препятствуют заразе в воздухе; зерно, движимое и переворачиваемое в амбарах, остается чистым; вообще, все движимое извне не легко гниет внутри.

Наконец, нельзя опустить то схождение частей тел, от которого главным образом происходит затвердение и высыхание. Ибо после того как дух, или влажность, обращенная в дух, отлетает из какого-либо пористого тела (дерева, кости, пергамента или другого подобного тела), более плотные части сильнее сжимаются и сходятся, отчего и следует затвердение и высыхание. Мы полагаем, что это происходит не столько от движения Связывания – дабы не было пустоты, – сколько от этого движения дружбы и союза. Что же касается схождения тел на расстоянии, то оно происходит редко. Все же оно присуще большему количеству вещей, чем мы наблюдаем. Образец этого дают водяные пузыри, разрушающие другие пузыри; лекарства, которые притягивают жидкости в силу подобия веществ; струна арфы, которая заставляет другую струну звучать в унисон, и т. п. Мы полагаем, что и духам животных присуще это движение, но здесь оно совершенно неизвестно. Вполне ясно оно выступает в магните и в возбужденном железе. Но когда мы говорим о движениях магнита, то между ними надо проводить отчетливое различение. Ибо есть в магните четыре способности, или действия, которые должно не смешивать, а разделять, хотя удивление и восхищение людей их смешали. Первое состоит в схождении магнита с магнитом, или железа е магнитом, или возбужденного железа с железом; второе – в склонении магнита к северу и югу, а также и в его наклонении; третье – в проникновении магнита через золото, стекло, камень и все остальное; четвертое – в сообщении его свойства от камня к железу и от железа к железу без передачи вещества. Однако здесь мы говорим только об его первой способности, то есть о схождении. Замечательно также движение схождения живого серебра и золота, заставляющее золото привлекать живое серебро, хотя бы даже и превращенное в мазь; и работающие среди паров живого серебра обычно держат во рту кусочек золота для того, чтобы собирать испарения живого серебра, которые иначе вошли бы в их кости и черепа и от которого этот кусочек спустя короткое время белеет. Итак, о движении Меньшего Собирания сказано достаточно.

Девятое движение есть Движение Магнетическое, которое хотя и относится к роду движений меньшего собирания, однако, если действует на большие расстояния и на большие массы вещей, то заслуживает отдельного исследования, – в особенности тогда, когда оно не начинается от соприкосновения, как многие собирающие движения, и не доводит действие до соприкосновения, как все они; оно только поднимает тела и заставляет их вздыматься, не более. Ибо, если луна притягивает воды или заставляет влагу вздыматься, или звездное небо притягивает планеты к их апогеям, или солнце удерживает Венеру и Меркурий в таком положении, чтобы они не дальше чем на известное расстояние отстояли от тела солнца, то очевидно, что это движение нельзя отнести ни к Большему Собиранию, ни к Меньшему Собиранию, но оно есть как бы посредствующее и несовершенное Собирание и поэтому должно составлять свой собственный вид.

Десятое движение есть Движение Бегства; оно противоположно движению Меньшего Собирания. Посредством этого движения тела по антипатии убегают от враждебных тел, или обращают их в бегство и отделяются от них, или отказываются смешиваться с ними. Хотя могло бы показаться, что иногда это явление совершается только как привходящее – вторичное по отношению к движению меньшего собирания, ибо однородные части не могут сойтись без исключения или удаления разнородных частей, все же должно рассматривать это движение как особое и выделить его в особый вид, ибо во многих случаях стремление к Бегству оказывается скорее первичным, чем стремление к Схождению.

Это движение заметно обнаруживается в выделениях животных; не менее оно заметно также в некоторых предметах, неприятных для ощущения, главным образом для обоняния и вкуса. Ведь дурной запах так отвергается обонянием, что даже, по согласию с этим, вызывает в пищеводе движение отталкивания; горький и неприятный вкус так отвергается нёбом и горлом, что, по согласию, вызывает судорожные движения головы и мороз по коже. Но это движение имеет место и в других случаях. Иногда оно проявляется в окружающем; например, холод в средней области воздуха, очевидно, есть отбрасывание природы холода из пределов небесных тел. Подобно этому и возникающие в подземных местах великий зной и воспламенения, по-видимому, представляют собой отбрасывание горячей природы недрами земли. Ибо, если тепло и холод будут в меньшем количестве, они уничтожат друг друга; но если они будут в больших массах и как бы в правильном строю, тогда они, сталкиваясь, сдвигают и отбрасывают друг друга с места. Передают также, что корица и другие ароматные вещества дольше сохраняют запах, если их поместить вблизи сточных канав и зловонных мест, ибо их запах отказывается изойти из своих мест и смешаться с зловонием. Во всяком случае, живое серебро, которое иначе соединялось бы в целое тело, удерживается от схождения частей человеческой слюной, свиным салом или терпентином и тому подобными веществами; ибо у его частей плохое согласие с телами этого рода, от которых они уклоняются, будучи окружены ими, так что желание убежать от этих лежащих в промежутке частей сильнее, чем желание соединиться с подобными себе частями. Это называют умерщвлением живого серебра. Также и масло не смешивается с водой не только вследствие различия в легкости, но и вследствие плохого согласия между ними, как это видно из примера винного спирта, который, хотя и легче масла, однако хорошо смешивается с водой. Но более всего движение бегства заметно в селитре и в подобного же рода простых телах, которые отвращаются от пламени, как в порохе, живом серебре и также золоте. Однако бегство железа от одного полюса магнита, как это хорошо заметил Гильберт, не есть, собственно, бегство, но сообразование и схождение к более благоприятному положению.

Одиннадцатое движение есть Движение Уподобления, или Самоумножения, или также Простого порождения. Простым же порождением мы называем порождение не целых тел, как у растений или животных, но подобных тел. А именно: посредством этого движения подобные тела обращают в свое вещество и природу другие родственные или, по крайней мере, хорошо расположенные и приуготовленные тела. Так, пламя умножается и порождает новое пламя на испарениях и маслянистых телах, воздух умножается и порождает новый воздух на воде и водянистых телах; растительный и животный дух умножается и порождает новый дух на более легких частях водянистого и маслянистого в своем питании; твердые части растений и животных, как, например, лист, цветок, мясо, кость и другие, уподобляют и порождают из соков своего питания заменяющее и восполняющее вещество. И пусть никто не подражает сумасбродству Парацельса, который (ослепленный, по-видимому, своими перегонками) считал, что питание совершается только посредством отделения, и что в хлебе или в пище скрывается глаз, нос, мозг, печень, а в соке земли – корень, лист, цветок;

ибо подобно тому, как художник выводит лист, цветок, глаз, нос, руку, ногу и тому подобное из грубой массы камня или дерева посредством отделения и отбрасывания лишнего, так, утверждает он, и этот Архей, внутренний художник, выводит из пищи отдельные члены и части тела посредством отделения и отбрасывания156156
  Основными элементами, введенными алхимиками, были сера, ртуть и соль. Сера для Парацельса была понятием изменяемости, ртуть была для него веществом, которое улетучивалось от нагревания без всякого изменения в своем составе, соль же была неразрушимым веществом. Согласно теории Парацельса, равновесие этих трех элементов обеспечивает организму нормальные отправления. Но, помимо того, процессы в организме зависят от духовного начала, которое Парацельс называл Археем. Это понятие и этот термин были приняты в медицине ятрохимиков.


[Закрыть]. Но если оставить этот вздор, то вполне достоверно, что отдельные части растений и животных, как подобночастные, так и органические, сначала привлекают с некоторым выбором соки из своего питания (которые или почти общи и одинаковы с остальными, или ненамного от них отличаются) и затем уподобляют их и обращают их в свою природу. И это Уподобление или простое порождение совершается не только в одушевленных телах; также и неодушевленные тела причастны этому, как уже сказано о пламени и воздухе. Более того, отмерший дух, содержащийся в каждом осязаемом одушевленном теле157157
  Объяснения термина «отмерший дух» следует искать в другом сочинении Бэкона – в его «Истории жизни и смерти» («Historia vitae et mortis»). Там он под термином «смертный дух» понимал дух в отделенных от одушевленного тела частях.


[Закрыть], постоянно стремится растворить и претворить более плотные части в дух, который затем исходит, почему и происходит уменьшение веса и иссыхание, как мы уже говорили в другом месте. Говоря об Уподоблении, нельзя пренебречь и тем нарастанием, которое обычно отличают от питания. Так, глина посреди камней сгущается и обращается в каменистую материю; отложения на зубах обращаются в вещество не менее твердое, чем сами зубы, и т. д. Ибо мы держимся того мнения, что всем телам присуще стремление к уподоблению не меньше, чем к схождению с однородными телами. Однако эта способность, равно как и та, связывается, хоть и не теми же воздействиями. Но эти воздействия, как и освобождение от них, должно исследовать со всякой тщательностью, ибо они относятся к сообщению старости новых сил. Наконец следует отметить, что в тех девяти движениях, о которых мы говорили, тела стремятся только к сохранению своей природы, а в этом десятом стремятся к расширению.

Двенадцатое движение есть движение побуждения. Это движение, по-видимому, относится к роду движений Уподобления, и иногда мы называем его этим именем. Ибо это движение, как и предыдущее, есть и рассеивающее движение, и сообщающее, и переходящее, и умножающее. Оба они в большинстве случаев сходятся в результате, хотя различаются в образе действия и в предмете. Движение Уподобления происходит как бы властно и могущественно, ибо оно приказывает и принуждает уподобляемое тело измениться и обратиться в уподобляющее. Движение же Побуждения действует как бы искусно и украдкой и тайно. Оно только приглашает и располагает побужденное перейти к природе побуждающего. Кроме того, Движение Уподобления умножает и преобразует тела и вещества. Так, больше становится пламени, больше воздуха, больше духа, больше мяса. В движении же побуждения умножаются и преобразуются только способности; больше становится тепла, больше магнетизма, больше гниения. Это движение проявляется главным образом в тепле и в холоде. Ибо тепло распространяется при нагревании не через сообщение первого тепла, но только через побуждение частей тела к тому движению, которое есть форма Тепла, – о чем мы говорили в Первом Сборе Плодов от Природы Тепла. Поэтому тепло гораздо медленнее и труднее возбуждается в камне или в металле, чем в воздухе, вследствие неспособности и нерасположения этих тел к такому движению. Поэтому вероятно, что внутри земли, вблизи ее недр, есть вещества, совершенно отвергающие нагревание, ибо по причине чрезмерного сгущения они лишены того духа, от которого главным образом начинается это движение побуждения. Подобным же образом магнит придает железу новое расположение частей и сообразное движение, сам же не теряет ничего из своей способности. Подобным же образом дрожжи, пивное бродило, молочная закваска и некоторые яды побуждают и вызывают последовательное и непрерывное движение в тесте, пиве, сыре или человеческом теле не столько вследствие силы побуждающего тела, сколько вследствие предрасположения и уступчивости побуждаемого.

Тринадцатое движение есть Движение Впечатления, которое также из рода Движения Уподобления, и оно наиболее тонкое из распространяющихся движений. Мы сочли нужным выделить его в особый вид, так как оно значительно отличается от двух предыдущих движений. Ибо простое Движение Уподобления преобразует самые тела, так что, если удалить первую движущую силу, то это не будет иметь никакого значения для всего последующего. Действительно, ни первое возгорание пламени, ни первое превращение в воздух не имеют никакого значения для пламени или для воздуха, возникающего в последующем рождении. Подобным же образом остается на достаточно долгое время и движение побуждения, если удалить первую движущую силу, как, например, в нагретом теле, – когда удалено первое тепло, в возбужденном железе, – когда удален магнит, в тесте, – когда удалена закваска. Движение же Впечатления, хотя оно и распространяющееся и переходящее, однако, невидимо, всегда зависит от первой движущей силы, так что, если она будет удалена или прекратится, тотчас погибнет и отпадет и оно. Итак, оно совершается мгновенно или, по крайней мере, в течение короткого времени. Поэтому мы называем те Движения Уподобления и Побуждения – Движениями рождения от Юпитера, ибо порожденное остается, а это движение – Движением рождения от Сатурна, ибо рожденный тотчас пожирается и поглощается158158
  Греческий миф рассказывает о том, что Сатурн был допущен к правлению только при том условии, если он будет пожирать своих детей. Так это и продолжалось до рождения Зевса (Юпитера), которого спасла его мать Кибела (Рея).


[Закрыть]. Это движение является в трех вещах: в лучах света, в устремлении звука и в действии магнита в отношении его сообщения159159
  То есть в сообщении свойств магнита другому телу.


[Закрыть]. Ибо, если удалить свет, тотчас пропадают цвета и остальные его образы; если удалить первый удар и прекратить последовавшее отсюда колебание тела, – немного спустя пропадает звук. Ибо, хотя на звуки, когда они проходят через промежуточную среду, ветры воздействуют наподобие волн, однако надо тщательно заметить, что звук существует не так долго, как происходит звучание. Так, при ударе в колокол кажется, что звук продолжается довольно долгое время, из-за чего легко впасть в ошибку, будто звук во все это время как бы плавал и держался в воздухе, тогда как это совершенно ложно. Ибо это звучание не есть численно один и тот же звук, но его возобновление. Это обнаруживается, если успокоить или задержать тело, в которое ударили. Ибо, если колокол будет задержан и приведен в неподвижность, звук тотчас пропадет и больше не звучит; так это бывает со струнами, если после первого удара коснуться струны или пальцем, как на лире, или пером, как на спинете160160
  Спинет – старинный музыкальный инструмент. Струны в нем вибрировали от ударов перышек, прикрепленных к клавишам.


[Закрыть], – звучание тотчас прекращается. Так же и при удалении магнита железо тотчас падает. Луну же невозможно удалить от моря и землю – от падающего тела. Поэтому здесь невозможен никакой опыт. Но соотношение остается то же самое.