Текст книги "Новый Органон"

Мы не утверждаем, однако, что к этому ничего нельзя прибавить. Наоборот, рассматривая ум не только в его собственной способности, но и в его связи с вещами, мы должны установить, что Искусство открытия может расти вместе с открытиями.

Части второй
Очерк, представленный В виде афоризмов
Вторая книга афоризмов
Об истолковании природы или о царстве человека

I

Дело и цель человеческого могущества в том, чтобы порождать и сообщать данному телу новую природу или новые природы. Дело и цель человеческого знания в том, чтобы открывать форму данной природы, или истинное отличие, или производящую природу, или источник происхождения (ибо таковы имеющиеся у нас слова, более всего приближающиеся к обозначению этой цели). Этим двум первичным делам подчиняются два других дела, второстепенных и низшего разряда. Первому подчиняется превращение одного конкретного тела в другое в пределах возможного; второму – открытие во всяком рождении и движении скрытого процесса, продолжающегося непрерывно от очевидного действующего начала и очевидной материи вплоть до вновь данной формы, а также открытие скрытого схематизма тех тел, которые пребывают не в движении, а в состоянии покоя100100
  «Формы относятся к бытию». Об этом заблуждении Бэкон говорит в афоризме LI первой части «Нового Органона».
  Схематизм – внутреннее строение вещи. О схематизме и скрытом развитии см. вступительную статью.


[Закрыть].

II

Насколько злосчастно существующее положение человеческого знания, явствует и из того, что обычно утверждается. Правильно полагают, что «истинное знание есть знание посредством причин». Неплохо также устанавливаются четыре причины: Материя, форма, Действующее начало и Цель. Но из них Цель или Конечная Причина не только бесполезна, но даже извращает науки, если речь идет не о действиях человека. Открытие формы почитается безнадежным. А Действующее начало и Материя, как они отыскиваются и принимаются – вне скрытого процесса, ведущего к форме, – вещи бессодержательные и поверхностные и почти ничего не дают для истинной и деятельной науки. Однако мы не забыли, что выше мы отметили и исправили заблуждение человеческого ума, отдающего формам первенство бытия. Ибо, хотя в природе не существует ничего действительного помимо обособленных тел, осуществляющих сообразно с законом отдельные чистые действия, однако в науках этот же самый закон и его разыскание, открытие и объяснение служат основанием как знанию, так и деятельности. И этот же самый закон и его разделы мы разумеем под названием форм, тем более, что это название укоренилось и обычно встречается.

III

Знание того, кто знает причину какого-либо свойства (как, например, белизны или теплоты) только в некоторых предметах, несовершенно. Равным образом несовершенно могущество того, кто может производить действие только на некоторые материи (из числа тех, что способны воспринять его). А кто знает только действующее начало и материальную причину (эти причины преходящи и в некоторых случаях суть не что иное, как носители внешней формы причины), тот может достигнуть новых открытий в отношении материи, до некоторой степени подобной и подготовленной, но не затронет глубже заложенные пределы вещей. Тот же, кто знает формы, тот охватывает единство природы в несходных материях. И следовательно, он может открыть и произвести то, чего до сих пор не было, чего никогда не привели бы к осуществлению ни ход природных явлений, ни искусственные опыты, ни самый случай и что никогда не представилось бы человеческому мышлению. Поэтому за открытием форм следует истинное созерцание и свободное Действие.

IV

Хотя дороги к человеческому могуществу и знанию ближайшим образом соединены одна с другой и едва ли не одни и те же, однако вследствие пагубной застарелой привычки обращения к абстрактному гораздо безопаснее начинать и строить науки от тех оснований, которые связаны с действенной частью, чтобы она сама обозначила и определила созерцательную часть. Следовательно, должно позаботиться о том, какие правила или направление или указание более всего хотел бы иметь тот, кто порождает в данном теле и придает ему какую-нибудь природу, и изложить это простой и незапутанной речью.

Так, например, если кто-либо пожелает придать серебру желтый цвет золота или (сохраняя законы материи) увеличить вес или придать непрозрачному камню прозрачность, или стеклу прочность, или какому-либо не растительному телу – способность к произрастанию, – следует, повторяю, позаботиться о том, какие он может скорее всего пожелать для себя правила или наставления. И прежде всего он, без сомнения, выберет то, что не будет тщетным в работе и не обманет в опыте. Затем он изберет себе для указания то, что не будет его стеснять и связывать определенными средствами и особенными приемами работы, ибо может случиться, что он не будет иметь возможности и благоприятных обстоятельств для того, чтобы добыть эти средства или обеспечить себя ими. Ибо если, кроме предписанного, существуют и другие средства и другие способы порождения этой природы, то они, возможно, окажутся доступны работающему; и тем не менее его может удержать узость предписания и он не соберет плодов. В-третьих, он изберет себе для указания то, что не столь трудно, как то дело, которое отыскивается, но ближе подходит к практике.

Итак, требование относительно правильного и совершенного наставления в работе будет таково: «Чтобы оно было точным, свободным и располагающим или ведущим к действию». Но это то же самое, что и открытие истинной формы. Ибо форма какой-либо природы такова, что когда она установлена, то и данная природа неизменно за ней следует. Итак, форма постоянно пребывает, когда пребывает и эта природа, она ее вполне утверждает и во всем присуща ей. Но эта же форма такова, что когда она удалена, то и данная природа неизменно исчезает. Итак, она постоянно отсутствует, когда отсутствует эта природа, постоянно удерживает ее и только ей присуща. Наконец, истинная форма такова, что она выводит данную природу из источника какой-либо сущности, которая пребывает во многом и, как говорят, более известна природе, чем сама форма. Итак, наше требование и предписание относительно истинной и совершенной аксиомы знания состоит в том, чтобы была открыта другая природа, которая могла бы быть превращена в данную природу, была бы, однако, ограничением более известной природы, наподобие истинного рода. Но эти два требования относительно действенного и созерцательного суть одно и то же. Что в Действии наиболее полезно, то и в Знании наиболее истинно.

V

Предписания или аксиомы превращения тел бывают двоякого рода. Первый рассматривает тело как сборище, или соединение простых природ. В золоте, например, соединяется следующее: что оно желто, тяжело до такого-то веса, ковко и тягуче до такого-то растяжения, не становится летучим и на огне ничего не теряет из своего количества; таково-то в жидком состоянии;

выделяется и растворяется посредством таких-то способов; и так в отношении других естественных свойств, которые сходятся в золоте. Итак, аксиома этого рода выводит вещь из форм простых природ. Ибо кто знает формы и способы наведения желтизны, тяжести, ковкости, прочности, текучести, растворимости и тому подобного, а также их степени и меры, тот и позаботится о том, чтобы они могли быть соединены в каком-либо теле, откуда последует превращение в золото. Этот род работы относится к первичному действию. Способ порождения какой-либо одной простой природы и многих один и тот же, разве только человек связан и ограничен в действиях, когда требуется получить много природ, вследствие трудности соединения столь многих природ, которые не по протоптанным и обычным дорогам природы не сходятся легко. Как бы то ни было, должно все же сказать, что этот способ работы (рассматривающий простые природы, хотя и в определенном теле) исходит из того, что постоянно, вечно и всеобще в природе, и открывает человеческому могуществу широкие дороги, которые (сообразно с нынешним положением дел) едва может охватить и представить себе человеческое размышление.

Второй род аксиом (который зависит от открытия скрытого процесса) направлен не на простые природы, а на конкретные тела, как они открываются в природе в ее обычном течении. Например, в том случае, когда исследуется, из каких начал, каким образом и посредством какого процесса рождается золото или какой-либо другой металл или камень – от их первых зачатков до совершенного минерала; или также: каким путем рождаются травы – от первых сгущений соков в земле или от семян до сформировавшегося растения, с общей последовательностью движения и разнообразными и продолжительными усилиями природы; или – также при последовательном разъяснении рождения животных от совокупления до родов; или также – в случае, когда исследуются другие тела.

Действительно, это исследование относится не только к рождению тел, но также и к другим движениям и произведениям природы. Например, когда ведется исследование о ходе и последовательных действиях питания – от принятия пищи до ее совершенного усвоения; или о произвольном движении у животных – от первого впечатления воображения и последовательных усилий духа вплоть до сгибаний и движений членов тела; или о развитом движении языка и губ и остальных органов – вплоть до произнесения членораздельных звуков. Ведь все эти исследования относятся к естествам слитым или собранным в одном построении, и здесь рассматриваются как бы частные и особые навыки природы, а не основные и общие законы, которые образуют формы. Впрочем, должно вообще признать, что этот способ кажется более легким и более близким и подающим большие надежды, чем тот первичный.

Подобным же образом и Практическая часть, соответствующая рассмотренной Созерцательной части, выводит и распространяет практику от того, что обычно открывается в природе, до чего-либо ближайшего или не слишком удаленного от ближайшего. Но более высокие и коренные воздействия на природу зависят как бы то ни было от первичных аксиом. Более того, там, где человеку дана не возможность действия, а только возможность знания, как, например, в небесных явлениях (ибо человеку не дано воздействовать на небесные тела или менять их или преобразовать), исследование самого дела или истинности вещи не менее, чем познание причин и соответствий, зависит от тех первичных и всеобщих аксиом о простых естествах – таких, как природа самопроизвольного вращения, притяжения или магнетической способности, или многих других явлений, которые более общи, чем сами небесные явления. Поэтому пусть никто не надеется решить вопрос, вращается ли в суточном движении Земля или небо, не поняв предварительно природу самопроизвольного движения.

VI

Скрытый же процесс, о котором мы говорим, далеко не такая вещь, которая легко могла бы представиться человеческой душе в том ее состоянии, какому она ныне подвержена. Ведь мы не понимаем: под ним ни какие-либо меры, ни знаки или степени в движении, видимые в телах, а только непрерывный процесс, который большею частью ускользает от чувств.

Например: во всяком рождении и превращении тел следует искать, что теряется и улетает, что остается, что прибавляется, что расширяется, что сжимается, что разделяется, что продолжается, что обрывается, что побуждает, что препятствует, что господствует, что подчиняется, – и многое другое.

И опять-таки это следует искать не только в рождении и превращении тел, но и во всех других изменениях и движениях;

точно так же должно искать, что предшествует и что последствует, что стремительней и что тише, что производит движение и что им управляет, и тому подобное. Но все это наукам (которые ныне разрабатываются крайне небрежно и совершенно негодны) неизвестно и не затронуто. Ведь если каждое естественное действие совершается при посредстве самых малых частиц или, по крайней мере, слишком малых для того, чтобы поразить чувство, то пусть никто не надеется, что он сможет управлять природой или изменять ее, пока должным образом ее не поймет и не узнает.

VII

Точно так же искание и открытие скрытого схематизма тел есть не менее новая вещь, чем открытие Скрытого Процесса и формы. Ведь мы до сих пор вращаемся только в открытой зале101101
  Так назыв. атриум – предхрамие в римских храмах, где производилось следствие по преступлениям и вывешивались законы.


[Закрыть] природы и не готовим себе доступа в ее тайники. Но никто не может придать данному телу новое естество или удачно и целесообразно превратить тело в новое, пока он не будет хорошо знать об изменении и превращении тела. Без этого он прибегнет к тщетным или, по крайней мере, трудным и превратным способам, не соответствующим природе тела, над которым он работает. Итак, также и к этому надо открыть и проложить путь.

Несомненно правильно и с пользой уделяется труд анатомии органических тел (каковы тела человека и животных); это представляется тонкой вещью и хорошим исследованием природы. Но этот род анатомии основан на зрении, то есть подчинен чувству и имеет место только для органических тел. Притом это нечто близкое и очевидное в сравнении с истинной анатомией Скрытого Схематизма в тех телах, которые считаются однородными, особенно в вещах, отличающихся специфическими чертами, и их частях – таких, как железо, камень, и – в однородных частях растения, животного – таких, как корень, лист, цветок, мясо, кровь, кость и т. д. Но даже и здесь человеческое усердие не всецело бездействовало, ибо к этому направлено разложение однородных тел путем перегонки и другими способами разложения, обнаруживающими неоднородность целого, составленного из собрания однородных частей. Это разложение приносит пользу и содействует нашим исканиям, хотя часто бывает обманчиво, ибо многие природы считаются результатом разделения, как если бы они ранее существовали в сложном виде, в действительности же их заново создают и вводят огонь и тепло и другие способы разложения. Но и это лишь малая часть работы в раскрытии истинного Схематизма в сложном целом, ибо этот Схематизм гораздо более тонкая вещь, которая действием огня скорее смешивается, чем извлекается и проясняется.

Итак, необходимо разделение и разложение тел, конечно, не огнем, но посредством размышления и истинного Наведения с помощью опытов, а также посредством сравнения с другими телами и сведения к простым природам и их формам, сходящимся и слагающимся в сложном. Решительно следует перейти от Вулкана к Минерве102102
  Вулкан – римское божество огня и металлургии. Минерва – римская богиня мудрости.


[Закрыть], если мы намерены извлечь на свет истинное строение и схематизм тел (от чего зависит всякое скрытое и, как его называют, специфическое свойство и способность в вещах и из чего также выводится правило всякого значительного изменения и превращения).

Например: должно исследовать, сколько есть во всяком теле от духа и сколько от осязаемой сущности, а также – обилен ли и тучен этот самый дух или тощ и беден, тонок он или более густ, более воздушный или более огненный, деятельный или праздный, слабый или сильный, влекущий вперед или назад, раздробленный или непрерывный, пребывает ли в согласии с внешним и окружающим или в раздоре и т. д.

То же в отношении осязаемой сущности (у которой не меньше различий, чем у духа) – ее жил, волокон и всей ткани. И опять-таки под то же исследование подпадают расположение духа в телесной массе и ее поры, проходы, жилы и клетки, и начала или первые зачатки органического тела. Но также в этом исследовании и в открытии каждого Скрытого Строения истинный и ясный свет, действительно разгоняющий всякий туман и неясность, проистекает от первичных аксиом.

VIII

Мы поэтому не будем сводить вещь к Атому, который предполагает пустоту и нетекучую материю (и то и другое ложно), а к истинным частицам, как они открываются. С другой стороны, нет ничего такого, что заставило бы кого-нибудь испугаться этой тонкости, как чего-то необъяснимого. Напротив, чем больше исследование склоняется к простым природам, тем более все будет ясно и очевидно, ибо исследование переходит от многообразного к простому, от несоизмеримого к соизмеримому, от невнятного к учитываемому, от бесконечного и смутного – к конечному и определенному, подобно тому как мы видим это в элементах письма и в тонах созвучий. Лучше же всего подвигается вперед естественное исследование, когда физическое завершается в математическом. Пусть никто опять-таки не устрашится множества или раздробленности. Ибо в вещах, которые рассматриваются посредством чисел, столь же легко думать и говорить о тысяче, как и об одном, или о тысячной части одного, как об одном целом.

IX

Из двух родов аксиом, которые установлены выше, возникает истинное деление философии и наук, причем мы даем наш особый смысл общепринятым названиям (которые наиболее подходят к обозначению вещи). Таким образом, исследование форм, которые (по смыслу и по их закону) вечны и неподвижны, составляет Метафизику, а исследование Действующего начала и Материи, и Скрытого Схематизма (все это касается обычного хода природы, а не основных и вечных законов) составляет физику. Им подчиняются две практики: физике – Механика и Метафизике – Магия (в очищенном смысле слова), ради ее широких дорог и большей власти над природой103103
  Подробнее классификация наук Бэкона изложена в I части «Великого Восстановления». По-русски – перевод Бибикова, т. I. О данной Бэконом классификации наук – см. вступительную статью.


[Закрыть].

X

Итак, поставив цель учению, должно перейти к предписаниям, сделав это отнюдь не превратным и спутанным образом. Указания об Истолковании Природы охватывают две различного рода части. Во-первых, выведение или порождение аксиом из опыта; во-вторых, выведение или извлечение новых опытов из аксиом. Первая часть разделяется трояко, а именно на вспоможение Чувству, вспоможение Памяти и вспоможение Уму или Смыслу.

Ведь прежде всего мы должны подготовить достаточную и хорошую Естественную и Опытную Историю, которая есть основа дела. Ибо мы должны не измышлять и выдумывать, а открывать то, что свершает и приносит природа.

Естественная же и Опытная История столь разнообразна и рассеяна, что приведет разум в замешательство и расстройство, если не будет установлена и предложена в должном порядке. Итак, должно образовать Таблицы и Сопоставления Примеров таким способом и порядком, чтобы разум мог по ним действовать.

Однако даже в случае, если бы это было сделано, все же разум, предоставленный себе, движимый сам собою, не управляемый и не снаряженный, неспособен и недостаточен для того, чтобы образовать аксиомы. Итак, в-третьих, должно приложить истинное и правильное Наведение, которое есть самый ключ Истолкования. При этом должно начать с конца и затем уже открыто возвращаться к остальному.

XI

Исследование форм происходит следующим образом. Сперва должно для каждой данной природы представить Разуму все известные примеры, сходящиеся в этой природе, хотя бы и посредством самых различных материй, и собрание этого рода должно быть образовано исторически без преждевременного рассмотрения или каких-либо чрезмерных тонкостей. Например, в исследовании формы тепла.

ПРИМЕРЫ, СХОДЯЩИЕСЯ В ПРИРОДЕ ТЕПЛА

1. Солнечные лучи, особенно летом и в полдень.

2. Солнечные лучи, отраженные и собранные, как, например, среди гор или в стенах, и особенно в зажигательных зеркалах.

3. Огненные метеоры.

4. Воспламеняющиеся молнии.

5. Извержение огней из горных недр и т. д.

6. Всякий огонь.

7. Раскаленные тела.

8. Естественные горячие источники. 9. Кипящие или нагретые жидкости.

10. Горячие пары и дымы, а также и самый воздух, который принимает сильнейший и бурный жар, когда бывает заперт, как, например, в отражательных печах.

11. Некоторые случаи ясной погоды, обусловленные самим состоянием воздуха, независимо от времени года.

12. Запертый и подземный воздух в некоторых пещерах, особенно зимой.

13. Все мохнатое, как, например, шерсть, мех и оперение животных, содержит немало тепла.

14. Все тела, как твердые, так и жидкие, как густые, так и разреженные (каков, например, сам воздух), на время приближенные к огню.

15. Искры из кремня и стали, полученные посредством сильного удара.

16. Всякое подверженное сильному трению тело, как, например, камень, дерево, сукно; так что иногда дышла и оси колес загораются; а у западных индейцев огонь добывался посредством трения.

17. Зеленые и влажные травы, плотно уложенные вместе, как, например, розовые лепестки, набитые в корзинки, сено, если оно было сложено влажным, часто охватывается пламенем.

18. Негашеная известь, смоченная водой.

19. Железо, как только оно начинает растворяться в стеклянном сосуде крепкой водкой, и притом без какого-либо приближения к огню. Так же и олово и прочее, но не столь сильно.

20. Животные, особенно и постоянно во внутренних частях;

впрочем, тепло насекомых не доходит до осязания по причине малости их тела.

21. Конский навоз и вообще свежие извержения животных. 22. Крепкое серное и купоросное масло выполняет действие

тепла, сжигая ткань.

23. Масло майорана104104
  Майоран – дикое растение, богатое ароматическими маслами. Растет в Северной Америке, Средней Азии и на юге Европы.


[Закрыть] и т. п. выполняет действие тепла, сжигая кости зубов.

24. Крепкий и хорошо очищенный винный спирт выполняет действие тепла, так что если бросать в него белок яйца, то белок сгущается и белеет почти как в сваренном яйце. А брошенный в него хлеб становится сухим и твердеет наподобие поджаренного хлеба.

25. Ароматические и теплотворные травы, как, например, тургун105105
  Тургун – тропическое растение.


[Закрыть], старая настурция и т. д., которые хотя и не теплы на ощупь (ни в целом виде, ни в порошке), но если слегка пожевать их, то язык и нёбо ощущают тепло и жжение.

26. Крепкий уксус и всякие кислоты на тех членах тела, где нет верхнего слоя кожи, как, например, на глазе, на языке или на какой-нибудь пораненной части тела или там, где содрана кожа, причиняют боль, не намного отличающуюся от той, которую причиняет жар.

27. Сильный и острый холод также приносит некое ощущение жжения.

Nam Boreae penetrabile frigus adurit106106
  Слова из «Георгик» Вергилия.


[Закрыть].

28. Прочее. Эту таблицу мы обыкновенно называем Таблицей Сущности и Присутствия.

XII

Во-вторых, должно представить Разуму Примеры, которые лишены данной природы, ибо форма (как уже сказано) так же должна отсутствовать там, где отсутствует природа, как и присутствовать там, где она присутствует. Но перечисление этого во всех случаях было бы бесконечным.

Поэтому отрицательное должно быть подчинено положительному, и отсутствие природы должно быть рассмотрено только в предметах наиболее родственных тем, в которых данная природа присутствует и наблюдается. Эту таблицу мы называем Таблицей Отклонения или Отсутствия в Ближайшем.

ПРИМЕРЫ БЛИЖАЙШЕГО, ЛИШЕННЫЕ ПРИРОДЫ ТЕПЛА

К первому положительному Примеру первый или отрицательный подчиненный Пример.

1. Лучи луны, звезд и комет не оказываются теплыми для осязания. Более того, в полнолуние обычно наблюдаются наиболее суровые холода. Но полагают, что большие неподвижные звезды увеличивают и усиливают жар солнца, когда Солнце проходит под ними или приближается к ним, как это бывает, когда Солнце стоит в созвездии Льва и в дни Пса107107
  Лев большой – зодиакальное созвездие, насчитывающее 87 звезд, видимых невооруженным глазом. Дни Пса – период от четырех до шести недель между июлем и сентябрем. (У римлян Каникулой называлась большая звезда в созвездии Пса.)


[Закрыть].

Ко второму – второй.

2. Лучи солнца не производят тепла в средней (как ее называют) области воздуха. Обычно этому дается неплохое объяснение, а именно: что эта средняя область не приближена достаточно ни к телу солнца, откуда исходят лучи, ни к земле, которая их отражает. Это можно видеть на вершинах гор (если они не чрезмерно высоки), где постоянно пребывает снег. Напротив того, многими было замечено, что вершины пика Тенериф, а также Перуанских Анд108108
  Пик Тенериф (Pico de Teyde) находится на острове Тенериф (самый большой из Канарских островов). Его высота – 3716 метров; Бэкон ошибается, утверждая, что на вершине горы нет снега: с ноября по апрель вершина покрыта снегом. Такую же ошибку Бэкон совершает и в отношении Перуанских Анд (Кордильеров). Вершины наиболее высоких гор хребта Перуанских Анд покрыты вечным снегом.


[Закрыть] лишены снега и что снег там лежит только ниже, на подъеме. Кроме того, воздух этих самых горных вершин оказывается совсем не холодным, а только разреженным и острым, так что в Андах чрезмерная острота колет и ранит глаза, а также поражает устье желудка и вызывает рвоту. Также замечено древними, что на вершине Олимпа воздух был столь разрежен, что необходимо было тем, кто туда поднимался, нести с собой губки, смоченные уксусом и водой, и от времени до времени подносить их ко рту и к носу, ибо воздух вследствие его разреженности был недостаточен для дыхания109109
  То, что Бэкон рассказывает об Олимпе, впервые встречается у Аристотеля.


[Закрыть]. Передают также, что на этой вершине была такая ясность и такое спокойствие, свободное от дождей, снегов и ветров, что буквы, начертанные пальцем принесшего жертву на ее пепле на алтаре Юпитера, оставались до следующего года без какого-либо изменения. Также и теперь те, кто взбирается на вершину пика Тенериф, идут туда ночью, а не днем. И вскоре после восхода солнца проводники предупреждают их о необходимости поспешить со спуском ввиду той опасности, что разреженность воздуха может прервать дыхание и задушить их.

Ко второму – третий.

3. Отражение солнечных лучей в областях, близких к полярным кругам, оказывается очень слабым и недеятельным в отношении тепла – настолько, что голландцы, которые зимовали на Новой Земле110110
  Бэкон имеет в виду экспедицию Баренца, отправившегося на отыскивание северо-восточного прохода. Первое путешествие Баренца относится к 1594 г. Остановленный льдом, он был вынужден вернуться обратно. В 1598 г. он совершил третье полярное путешествие. В этом году он зимовал на Новой Земле. На основании рассказа, составленного участником экспедиции Геррит де Веером и изданного в Голландии в 1598 г. и затем переведенного на латинский, французский и английский языки, один из комментаторов Бэкона, Джемс Спеддинг, утверждает, что в этом примере Бэкон допустил ошибку: следует читать не «в начале июля», а «в начале июня».


[Закрыть] и ожидали освобождения своего корабля от осаждающих его ледяных громад, в начале июля, обманувшись в своей надежде, были принуждены искать спасения на лодке. Итак, как видно, прямые солнечные лучи мало действуют, притом на гладкой поверхности земли; да и отраженные также, если они не умножаются и не соединяются, как это бывает, когда солнце больше приближается к перпендикуляру. Ибо тогда падение лучей образует острые углы, так что линии лучей находятся ближе одна к другой, тогда как при большей наклонности солнца углы весьма тупые, и поэтому линии лучей находятся на большем расстоянии одна от другой. Но при этом следует также отметить, что могут быть многие действия солнечных лучей, и даже обусловленные природой тепла, которые не соразмерны нашему ощущению, так что в отношении нас их действие не простирается до произведения тепла, но в отношении некоторых других тел они производят работу тепла.

Ко второму – четвертый.

4. Надо сделать следующий опыт. Возьмем стекло, сделанное обратно тому, как делаются зажигательные стекла111111
  Речь идет о вогнутой линзе.


[Закрыть], расположим его между рукой и солнечными лучами и станем наблюдать, уменьшает ли оно солнечное тепло подобно тому, как зажигательное стекло его увеличивает и усиливает. Ибо в отношении оптических лучей наблюдается, что сообразно с различием в толщине стекла на середине и по краям и изображения оказываются более расширенными или более собранными. Итак, это же самое должно рассмотреть и в отношении тепла.

Ко второму – пятый.

5. Надо тщательно произвести опыт, можно ли посредством сильнейших и превосходно сделанных зажигательных стекол уловить и собрать лунные лучи для того, чтобы дать какую-либо, хотя бы наименьшую, степень тепла. Но так как эта степень тепла, возможно, будет слишком тонка и слаба, чтобы ощущение смогло ее воспринять и обнаружить, то надо будет прибегнуть к помощи тех склянок, которые показывают холодное или теплое состояние воздуха112112
  Речь идет об одном из первых термометров, изобретенном, очевидно, Галилеем. Этот термометр состоял из трубки, содержавшей воздух, и сосуда с водой. Температурному действию подвергалась трубка, содержащая воздух, и в зависимости от этого менялся уровень воды в сосуде.


[Закрыть]. Сделать это надо таким образом, чтобы лунные лучи, проходящие через зажигательное стекло, падали на верхнюю часть такой склянки. И тогда надо заметить, получается ли там понижение воды от тепла.

Ко второму – шестой.

6. Надо также применить зажигательное стекло к такому теплу, которое не испускает ни лучей, ни света, как, например, – от нагретого, но не раскаленного железа и камня или от кипящей воды. И заметим, будет ли здесь увеличение и усиление тепла, как от солнечных лучей.

Ко второму – седьмой. 7. Надо также применить зажигательное стекло для обычного огня.

К третьему – восьмой.

8. Не замечается, чтобы кометы (если и их числить среди метеоров)113113
  «…кометы (если и их числить среди метеоров)…» – с этой теорией выступал Галилей. Противоположную точку зрения отстаивал Гросси, Бэкон намекает на этот спор.


[Закрыть] производили очевидное и постоянное действие на увеличение жары, хотя и замечено, что они часто сопровождаются засухой. Более того, светящиеся полосы и столбы, небесные зияния и т. п. показываются чаще в зимнее время, чем в летнее, и большей частью во время сильнейших холодов, однако в соединении с сухой погодой. Молнии и зарницы и гром редко происходят зимой, а бывают во время большого зноя. Падающие же (как их называют) звезды обыкновенно считаются состоящими более ^из какого-либо вязкого блистающего и воспламененного материала, чем имеющими более сильное огневое естество. Но это будет исследовано далее.

К четвертому – девятый. 9. Бывают сверкания, которые дают свет, но не жгут, и они

всегда бывают без грома.

К пятому – десятый.

10. Извержения огня происходят в холодных областях не менее, чем в теплых, как, например, в Гренландии и в Исландии;

равным образом, и деревья в холодных областях иногда более воспламеняемы и более смолисты, чем в теплых областях. Таковы ель, сосна и другие. Однако, в каком состоянии и в какой природе почвы обычно происходят подобного рода извержения, недостаточно исследовано для того, чтобы мы могли присоединить к положительному примеру отрицательный.

К шестому – одиннадцатый.

11. Всякий огонь всегда более или менее жарок, и здесь вообще нет отрицательного примера. И все же указывают, что блуждающий (как его называют) огонь, который иногда налетает на стену, содержит мало тепла. Возможно, он подобен огню винного спирта, который спокоен и мягок. Но еще более мягок тот огонь, который, согласно некоторым верным и надежным свидетельствам, показывался вокруг волос и голов мальчиков и девочек и который никоим образом не зажигал волосы, а мягко колыхался вокруг них. Вполне достоверно также и то, что вокруг вспотевшей в пути лошади иногда ночью при сухой погоде показывается сияние без какого-либо заметного тепла. Всем известно и считалось почти чудом несколько лет тому назад, что корсаж какой-то девушки сиял, если его немного пошевелили или потерли. Это, возможно, вызывали квасцы или соли, которыми был выкрашен корсаж, – они пристали несколько плотнее, чем обычно, стали как бы корою и ломались при трении. Достоверно также и то, что всякий сахар – приправленный ли (как его называют) или простой, если только он тверд, сверкает, если его ломают в темноте или скоблят ножом. Иногда ночью подобным же образом сияет соленая морская вода, когда ее рассекают сильным ударом весла. Также и во время бурь ночью сияет сильно волнующаяся морская пена. Это сверкание испанцы называют Дыханием Моря114114
  «Дыхание моря» – перевод термина из сочинения «De materia medica», написанного древнегреческим врачом Диоскоридом. Очевидно, в данном случае сияние происходило от светящихся ночью морских животных.


[Закрыть]. Что же касается того пламени, которое древние мореплаватели называли Кастором и Поллуксом115115
  Кастор и Поллукс – герои греческой мифологии. Они считались покровителями мореплавателей во время бури и воинов во время битвы.


[Закрыть], а новые – огнем св. Эльма116116
  Эльм – итальянская переделка имени Эразм, Огнями св. Эльма (а в древности – огнями Кастора и Поллукса) назывались языки слабого сияния над остроконечными предметами. Это представляет собою явление атмосферного электричества.


[Закрыть], и того, какое тепло в нем содержится, – то это недостаточно исследовано.

К седьмому – двенадцатый.

12. Все доведенное до такой степени каления, что становится огненно-красным, постоянно горячо, хотя бы и без пламени. Этому положительному примеру нет соответствующего отрицательного. Но ближе всего к этому подходит, по-видимому, гнилое дерево, которое светит ночью и, однако, не отзывается теплом; также и гниющая рыбья чешуя блестит ночью, но на ощупь не тепла. И не заметно также, чтобы тело светящегося червяка или мухи, которую зовут светляком, было тепло на ощупь.

К восьмому – тринадцатый.

13. Недостаточно исследовано, в каких местах и в почве какой природы обычно исходят теплые источники. Поэтому здесь не присоединяется Отрицательный пример.

К девятому – четырнадцатый.

14. К кипящим жидкостям присоединяется Отрицательный пример самой жидкости в ее природе. Ведь нет ни одной осязаемой жидкости, которая была бы тепла по своей природе и постоянно оставалась бы таковой. Тепло наводится только на время как приобретаемое свойство. Так что те жидкости, которые наиболее теплы в своей способности и действии, как винный спирт, химические ароматические масла, а также купоросное и серное масла и т. п., которые спустя короткое время обжигают, на первое прикосновение холодны. А вода естественных теплых источников, взятая в какой-либо сосуд и отделенная от своих истоков, охлаждается так же, как вода, нагретая на огне. Однако верно и то, что маслянистые жидкости на ощущение менее холодны, чем водянистые, подобно тому как масло менее холодно, чем вода, а шелк менее холоден, чем полотно. Но это относится к Таблице Степеней Холода.