Текст книги "Как работает филантропия в США. Идеи и практика, ресурсы и организация"

2. Идеологическая полемика вокруг филантропии

Идея и практика филантропии во все эпохи и со всех сторон были объектом критики и разоблачений, предрассудков и насмешек.

Исследуя эту проблему, Джон Ван Тил замечает, что в лагере правых она дает пищу для карикатур благодетелей, предлагающих свою помощь лишь тем нуждающимся, которые будут сильнее работать, чтобы еще больше росло богатство их работодателей.

Карикатура слева выглядит иначе. Милосердная вдова пытается смягчить грех своего богатства щедрыми подачками бедным, отвращая их тем самым от бунта против системы, которая так благосклонна к ней и ее семье.

Те же, кто исповедует радикальные взгляды, считают, что филантропия – это социальное изобретение, придуманное для сохранения неравенства в эксплуататорских обществах, особенно при капитализме, и что нужда в ней исчезнет с победой социализма и коммунизма5454
  J. Van Til. Defining Philanthropy, 1990, p.22


[Закрыть].

Идеологической критике филантропии уже не одно столетие. Бернард Мандевиль, британский врач и философ, еще в начале 18-го века утверждал, что гордость и тщеславие заставляют человека, эгоистичного по своей природе, стремиться к похвале и избегать презрения окружающих – и потому прибегать к пожертвованиям. Однако ханжеская филантропия не может существенно улучшить положение бедняков – она дает им лишь осознание всей глубины их нищеты5555
  См. Бернард Мандевиль, Басня о пчелах, или пороки частных лиц – блага для общества, Серия «Памятники философской мысли», М., 2000


[Закрыть].

На стыке 19-го и 20-го веков, когда в Европе уже полвека бродил «признак коммунизма», пламенный марксист Поль Лафарг обрушился на христианское милосердие – от первых христиан до современной ему буржуазии. «Только общество, доводящее до крайних пределов эксплуатацию бедных могло ухитриться возвести на пьедестал духовной и социальной добродетели затраты, приносящие столь сказочно ростовщические проценты»5656
  Поль Лафарг, Благотворительность, в сб. Этическая мысль: научно-публицистические чтения, М., Политиздат, 1988, с. 334.


[Закрыть].

О филантропии как орудии буржуазии, усыпляющем революционное сознание масс, неоднократно писал Карл Маркс, а большевики, придя к власти в России, ликвидировали национализацией частной собственности истоки персонального богатства и тем самым возможность организованной легальной филантропии.

В Америке идеологические дебаты о филантропии приобрели особенно острый характер со второй половины 19-го века – времени расцвета здесь промышленного капитализма – и вращаются вокруг известной двойственности филантропии.

С одной стороны, это личный акт альтруизма – отказать себе, чтобы помочь другим, продиктованный религиозными или гуманистическими убеждениями, связанными с ценностями иудео-христианской культуры. С другой, это амбициозная организованная деятельность, наиболее наглядно представленная частными филантропическими фондами. Последние, стремясь продвинуть общественное благополучие, ценности демократии и ответственности перед обществом, могут вместе с тем отступать от них в угоду интересам своих доноров и связанных с ними социальных и политических сил.

Именно вокруг деятельности частных фондов – наиболее влиятельной силы современной филантропии, не подотчетной, однако, ни согражданам, ни избирателям, ни акционерам, и разворачивается идеологическая полемика, связанная с этой сферой.

На одном полюсе концентрируются те авторы, что называют фонды орудием консервативной поддержки «реакционного капитализма», на другом – те, что считают их «троянским конем», призванным запустить в американское общество леворадикальные идеи.

Между этими крайностями, в центре, сосредоточены взгляды тех умеренных авторов, которые, признавая недостатки филантропии – и как социального явления, и как организованной сферы – все же считают ее неотъемлемой частью американского общества и образа жизни американцев.

По их мнению, она нуждается не в разрушительной критике или безоглядном восхвалении, а в идеях ее конструктивного и регулярного обновления.

Если начать именно с «центра», то его точку зрения особенно наглядно выразил Карл Шрамм (Carl J. Schramm), экономист и правовед, президент крупного частного фонда Кауффмана (Ewing Marion Kauffman Foundation). Шрамм пытается теоретически, точнее, на наш взгляд, идеологически, разобраться со спорной проблемой социальной полезности действующих во внерыночной среде частных фондов5757
  Carl J. Schramm, Law Outside the Market: The Social Utility of the Private Foundation, Harvard Journal of Law & Public Policy, September 22, 2006.  http://www.law.harvard.edu/students/orgs/jlpp/Vol30_No1_Schrammonline.pdf.


[Закрыть].

Шрамм с порога и решительно заявляет, что пора без ложной политкорректности признать следующее. Фонды, как институт демократического капитализма, существуют в США для того, чтобы сохранять, усиливать и продвигать здесь взаимозависимые системы демократического плюрализма и свободной рыночной экономики. Те системы, которые в совокупности часто называют «американским режимом». И что в этой охранительной миссии их деятельность следует ограничить лишь позитивными по отношению к этому режиму намерениями доноров и мерами регулирования поддерживающего ту же миссию государства.

Между тем частные филантропические фонды, входящие уже во второе столетие своего существования, не имеют до сих пор, по мнению Шрамма, общепризнанного обоснования своего места в американском обществе.

Созданное при демократическом капитализме богатство может быть использовано по-разному. С уходом из рыночной системы, оно может пойти на создание новых «аристократических династий». Хотя так часто случалось не только в Европе, но и в Америке, этот путь, находясь в резком контрасте с национальным характером и менталитетом американцев, не типичен для этой страны. Используя налоги, контроль над частным богатством может установить государство. В этом случае оно, вводя повышенный налог на прижизненные дарения и наследство, может предотвратить уход богатства из рыночной системы в частное потребление, обратив его тем самым на публичные цели. Но чрезмерная концентрация богатства в руках государства создает новые проблемы его эффективного использования.

Поэтому в интересах сохранения «американского режима» частное богатство, считает Шрамм, целесообразней использовать в двух более эффективных направлениях:

– реинвестировать капитал, что позволит укрепить экономическую инфраструктуру демократического капитализма и вызвать в его конкурентной среде инновации, усиливающие экономический рост;

– направить богатство в филантропию, создавая частные фонды, которые в дополнение к государству берут на себя публичную миссию защиты демократического капитализма.

Если говорить о втором направлении, то в рамках этой охранительной миссии частного богатства у филантропических фондов, считает Шрамм, есть две главных функции.

В первой из них фонды являются механизмом воспроизводства частного богатства, отправленного на службу всему обществу. Когда фонды через систему грантов вкладывают средства, например, в образование и науку (это как раз то, замечает Шрамм, чем американское государство до 1945 года мало занималось), то они, связывая частное богатство и знания, позволяют создать новые экономические и социальные возможности, особенно для новых поколений, а также новое частное богатство и большую степень индивидуальной свободы.

Находясь вне рынка и будучи независимыми от государства, частные фонды могут взять на себя выполнение второй важной функции. Это роль организации-посредника, точнее – социального предпринимателя и новатора, бросающего конкурентный вызов другим общественным институтам.

Здесь Шрамм, «евангелист предпринимательства», как его нередко называют, опирается на идею известного экономиста-теоретика Джозефа Шумпетера о ключевой для капитализма роли «творческого разрушения». В этом процессе подлинный предприниматель является не просто изобретателем, а новатором, подрывающим старый порядок в экономике и тем самым ускоряющим ее развитие. Частные фонды, являясь детищем весьма успешных капиталистов, играют столь же важную предпринимательскую и, значит, новаторскую роль в обществе, подрывая статус-кво, бросая вызов другим общественным институтам и толкая их к развитию и обновлению.

Шрамм не ограничивается, однако, попыткой «научной апологии» американской филантропии в лице ее частных фондов. Он сопровождает ее конструктивной критикой деятельности ведущих старых фондов. Многие из них в последние десятилетия застряли, за редкими исключениями, в рамках традиционной благотворительности, или погрязли в болоте текущих академических исследований, или, наконец, в бесплодной идеологической и политической войне на стороне то правых, то левых. И тем самым, утратили вкус к смелым идеям и рисковым проектам, а значит, перестали выполнять присущую им социальную роль визионеров и новаторов. Именно в этом, а не в «левизне» или «правизне» американских фондов, в которых, как мы увидим далее, их часто обвиняют, Шрамм видит одну из главных опасностей для «американского режима».

Центристский подход к филантропии, особенно к деятельности частных фондов, присущ также Джоэлю Флейшману (Joel Fleishman), другому их конструктивному критику.

В книге «Фонд. Великий американский секрет» (2007) он утверждает, что публичная роль 75 тысяч грантодающих фондов (при их общем числе более 100 тыс.) в американском обществе пронизана рядом парадоксов:

– хотя огромное богатство частных доноров изначально рождено эгоизмом и страстью к наживе, оно затем, исходя из мотивов чистого альтруизма, жертвуется через фонды всему обществу и менее успешным его слоям;

– хотя в руках небольшого числа не избираемых и слабо контролируемых лидеров фондов сосредоточена большая социальная и экономическая власть, они чувствуют себя беззащитными, находясь под прессом реальных или вымышленных подозрений и недовольства общества в целом;

– хотя фонды и стремятся усилить общество, поддерживая миллионы организаций, получающих их гранты, они, как правило, избегают при этом нарушать их независимость;

– являясь организациями, чьи усилия посвящены изменению общества, фонды редко пытаются измерить и даже осмыслить масштабы перемен, реально происшедших по их инициативе;

– наконец, хотя в стране существует огромное число богатых частных организаций, расходующих свои активы в интересах публичного блага, общественность, не говоря уже о широкой публике, часто пребывает в неведении насчет того, что они делают.

Главный же парадокс в деятельности частных фондов, который, по мнению Д. Флейшмана, есть также один из важнейших секретов жизнеспособности «американского режима», состоит в том, что с одной стороны, они должны быть свободны и независимы, чтобы выполнять свою миссию стимулирования, реформирования и обновления общества, а с другой, имея льготы по налогам, должны быть так или иначе ответственны перед ним5858
  Joel Fleishman, The Foundation. A Great American Secret, New York, Public Affairs, 2007.


[Закрыть].

Новаторская, прорывная роль фондов, подчёркнутая К. Шраммом и парадоксы их деятельности, отмеченные Д. Флейшманом – в соединении с их огромной, недостаточно прозрачной и слабо регулируемой финансовой мощью – неизбежно провоцируют в открытом американском обществе не столько академическую, сколько острую политико-идеологическую полемику.

Она протекает между правыми и левыми, либералами и консерваторами, республиканцами и демократами, среди законодателей и широкой публики. Деятельность филантропических фондов в Америке стала в послевоенные десятилетия полем настоящих идеологических сражений.

Ставки в этих битвах весьма высоки. Речь идет о том, в интересах каких социальных групп (классов, если на языке марксизма), общественных движений и политических партий будут использованы крупные финансовые ресурсы социально-активных филантропических фондов США.

У левой идеологической критики фондов в США давние традиции, идущие из конца 19-го и начала 20-го веков, когда так называемые «бароны-грабители» индустриальной эпохи, начиная с Рокфеллера и Карнеги, занялись, по терминологии К. Шрамма, «воспроизводством богатства» через филантропию.

Уже тогда образованные ими фонды подверглись разоблачительной критике не только марксистов, социалистов и профсоюзных лидеров, но также религиозных деятелей из протестантской среды и журналистов из когорты «разгребателей грязи». Они считали, каждый со своей колокольни, что эти фонды не вправе распоряжаться богатством, нажитым «неправедными» методами или прямой эксплуатацией. А кроме того, вызывают подозрения мотивы и цели филантропических пожертвований этих фондов. По их мнению, рабочие организации, местные общины, церковь, наконец, государство распорядились бы этими деньгами с большей пользой для общества.

В 20-м веке, особенно после Второй мировой войны, когда фонды «Большой филантропии» достигли зрелости, увеличились в числе, финансовой мощи и влиянии, за их «левую критику» взялась академическая элита.

Наглядным ее примером может служить вышедший в 1982 году сборник научных статей «Филантропия и культурный империализм: фонды дома и за рубежом»5959
  Philanthropy and Cultural Imperialism: The Foundations at Home and Abroad, Robert F. Arnove, ed., Indiana University Press, 1982.


[Закрыть]. Собранные под одной обложкой 15 университетских ученых открыто левых взглядов представили здесь критический анализ деятельности ведущих американских фондов, прежде всего, Карнеги, Рокфеллера и Форда. Объединяющей темой книги стало «разъедающее влияние деятельности этих могущественных организаций, особенно в сфере образования, на демократическое общество».

Этот подход был далее развернут в книге, вышедшей в 1983 году, с еще более характерным названием – «Идеология филантропии». Книга посвящена влиянию ведущих фондов на американскую внешнюю политику и, вероятно, вдохновлена идеологическим противостоянием СССР и США в холодной войне6060
  Edward Berman, The Ideology of Philanthropy: The influence of the Carnegie, Ford, and Rockefeller foundations on American foreign policy, State University of New York, 1983.


[Закрыть].

В обеих книгах утверждается, что, представляя относительно слабо регулируемую концентрацию власти и богатства, эти и другие фонды могут оплачивать таланты и продвигать идеи, которые привлекают внимание общества и позволяют в итоге формировать политику государства дома и за рубежом в нужном господствующему классу направлении. Один из рецензентов первой книги заметил, что хотя она, опубликованная как научная монография, претендует на объективность, люди из критикуемых фондов вряд ли узнали бы на ее страницах реальные цели и результаты их деятельности, настолько они были идеологически искажены.

Разоблачения левой академической элитой филантропических фондов продолжаются и в новом, 21-м веке. Так, исследователи из Университета штата Вирджиния Анджела Айкенберри (Angela Eikenberry) и Пэтриша Никэл (Patricia Nickel) задались этой целью, используя догматы промарксистской политэкономии6161
  Angela Eikenberry & Patricia Nickel, Towards a Critical Social Theory of Philanthropy in an Era of Governance, 2006. http://www.ipg.vt.edu/Papers/EikenberryNickelASPECT.pdf.


[Закрыть]. Опираясь на концепцию «позднего капитализма» из 70-х годов прошлого века, которую тогда продвигали марксистские идеологи по обе стороны «железного занавеса», авторы утверждают, что нынешний «поздний капитализм» маскирует свою эксплуататорскую сущность сдвигом от борьбы классов, рас и полов к регулированию общественных отношений государственной социальной политикой. Это позволяет, мол, искать причины неравенства и бедности не в экономической системе, а в недостатках этой политики, призванной с помощью сетей социального обеспечения государства и филантропии смягчить коренные пороки капитализма.

Этим способом, отмечают авторы, ответственность за социальную политику можно распределить среди многих общественных сил, включая филантропию и сектор бесприбыльных организаций, а саму власть господствующей капиталистической элиты можно представить, как «разделенное правление» этих сил. Все призывы республиканских президентов, начиная с Рейгана, к «малому правительству», сокращению налогов и, значит, социальных программ, заменяемых филантропией, превратили эту ранее политически нейтральную сферу в арену идеологической борьбы.

Но означает ли нужда в филантропии, свидетельствующая о наличии острой социальной проблемы, – риторически вопрошают авторы, – что она может ее устранить? Разве не ясно, что для решения вопиющих проблем растущего неравенства и бедности эпохи «позднего капитализма» ее ресурсы крайне малы по сравнению с теми, что есть у государства? Стоит ли, наконец, восхвалять этически уязвимую деятельность мега-доноров, таких, как Б. Гейтс и Д. Сорос, за то, что они смело берутся решить «дьявольские» общественные проблемы? На самом деле, капиталистическая система, порождающая эти проблемы, и позволяет им накапливать и владеть огромными богатствами, тогда как миллиарды людей в мире остаются в бедности.

Вот почему следует, заключают Айкенберри и Никэл, неустанно разоблачать политику поддержки филантропии, институты которой, особенно фонды, являются защитным прикрытием устрашающих гримас современного капитализма.

Разоблачительный «левый уклон» в критике фондов еще ярче выражен в нападках на них Джоан Роулофс (Joan Roelofs), профессора из Университета штата Нью-Йорк (Олбани), убежденного марксиста и, как ее нередко называют, классического радикала. Ее книга «Фонды и публичная политика: под маской плюрализма» (2003) пользуется большой популярностью среди левых радикалов, ибо в ней дан, – как заметил один из благожелательных рецензентов, – долгожданный системный анализ роли фондов в защите и продвижении капитализма.

Отметим, что упомянутый ранее К. Шрамм тоже признает апологетическую роль фондов, но он и Роулофс делают это с противоположных позиций: Шрамм считает это их заслугой, тогда как Роулофс – пороком.

Она утверждает, что фонды используют свои огромные деньги, чтобы под прикрытием «фальшивого плюрализма» обслуживать капитализм через так называемое «гражданское общество», представленное в США бесприбыльными организациями. Вот они-то и обеспечивают общественное согласие без обращения к силе в низах и жесткого принуждения со стороны верхов.

Фонды сдерживают разрушительную активность масс во время экономических кризисов. Они предоставляют товары и услуги убыточным сферам общества – образованию, искусству и культуре, а здесь таким организациям как частные университеты и чартерные школы, общественное телевидение и радио, музеи и СМИ. С их помощью фонды могут контролировать содержание программ получателей грантов. Но это еще не все.

Фонды предоставляют рабочие места для потенциально опасных безработных и протестующих, и тем умиротворяют их. Используя идеи мультикультурализма, они дробят возможный единый фронт несогласных, растаскивая их по культурным, национальным, а то и племенным «квартирам». Фонды, наконец, продвигают политические и социальные изменения, то есть полумеры, в отличие от необходимых, по мнению Роулофс, «системных угроз», означающих замену капитализма в целом на более справедливую систему6262
  Joan Roelofs, Foundations and Public Policy: The Mask of Pluralism (Suny Series in Radical Social and Political Theory), State University of New York Press, 2003


[Закрыть].

Выше мы показали лишь наиболее характерные образцы идеологической критики филантропии с левых позиций. На самом же деле, она представлена довольно мощным потоком регулярно публикуемых научных монографий и сборников, отчетов, статей и докладов, а также бесчисленных публикаций в прессе всех сортов6363
  Почти весь спектр левой и либеральной критики филантропии фондов представлен, к примеру, в сборнике статей: Foundations for Social Change: Critical Perspectives on Philanthropy and Popular Movements, Daniel Faber and Deborah McCarthy, eds., New York, Rowman & Littlefield, 2005


[Закрыть]. И происходит это при финансовой поддержке филантропических фондов, которыми так недовольны левые критики.

Не допустить ли, что это становится возможным в силу настоящего, а не фальшивого, как утверждает Д. Роулофс, плюрализма открытого американского общества?

Если, как заявляют левые интеллектуалы и популисты, филантропические фонды и, прежде всего, традиционно либеральные, охраняют американский капитализм и сложившийся на его основе политический строй, то нападкам на них справа, со стороны тех, кто поддерживает эту систему, казалось бы, не должно быть места.

Так оно, в основном, и было. Но лишь до бедствий Великой Депрессии 30-х годов и вызванных ими невиданных ранее в США социальных программ «Нового курса» Ф. Рузвельта, активно поддержанных либеральными фондами. Уже тогда правые взялись за их критику. Еще большую остроту она приобрела с началом «холодной войны», во время которой крупные либеральные фонды подверглись нападкам как левых, обвинявших их в защите капитализма от социализма за рубежом и дома (о том говорилось выше), так и правыми, которые обвиняли их (как мы увидим далее) в подрыве американского общественного строя в пользу социализма и СССР.

Особенно обострилась и стала регулярной критика фондов правыми в 60-е годы, когда развернулись массовые социальные движения за расовое и социальное равноправие. Тогда в ответ началось формирование консервативной филантропии, фонды которой стали финансовой базой «консервативной революции» Рейгана, с тех пор, хотя и с небольшими перерывами, непрекращающейся – вплоть до недавней рецессии и прихода к власти демократов во главе с Б. Обамой.

Если пройтись по отечественному культурному ландшафту – писал на стыке двух столетий Эрик Альтерман (Eric Alterman), известный историк, журналист и левый активист – то мы увидим, что идеи, когда-то считавшиеся реваншистскими и пребывавшие на обочине публичных дебатов, теперь, поддерживаемые регулярными грантами правых доноров, находятся в полном расцвете сил6464
  Eric Alterman. The «Right» Books and Big Ideas, The Nation, November 22, 1999.  http://www.thenation.com/article/right-books-and-big-ideas.


[Закрыть].

Пока левые интеллектуалы беззаботно копались за стенами библиотек и в залах ученых форумов в академическом мелкотемье, правые в течение последних двух десятилетий «воззвали к народу» посредством выходящих одна за другой книг-бестселлеров. Обратившись к массам с доступными им по уровню книгами, позаимствовав не только прошлый опыт работы с широкой публикой отечественных либералов, но и опыт тоталитарного агитпропа в бывших СССР и нацистской Германии, они, заявил Алтерман, многого добились в фундаментальной борьбе с левыми идеями.

Иллюстрируя эту стратегию правых, Альтерман упоминает опубликованный консервативным фондом Брэдли (Bradley Foundation) список из 400 книг, издание которых фонд поддерживал в течение полутора десятилетий. Он приводит мнение его президента о том, что привлекающие широкую аудиторию публикации в современных СМИ, включая Интернет, производны от книг, обстоятельно исследующих актуальные общественные проблемы. Финансируя издание популярных книг по социологии, экономике и политике, можно приобрести большее влияние на мир борьбы идей. Вскоре фонд Брэдли вложил 3,5 млн. долл. в создание своего издательства, пропагандирующего правые идеи.

Усилиями этого и других правых мозговых центров был генерирован мощный поток консервативной идеологии, направленный на подрыв даже умеренной американской модели государства социального благосостояния, созданной усилиями демократических президентов Рузвельта, Кеннеди и Джонсона и активно поддержанной либеральными фондами.

В книжном потоке правых было немало литературы, направленной на разоблачение либеральной филантропии. Когда о последней говорят консерваторы, они относят к ней, в первую очередь, большую группу традиционных фондов, основанных Карнеги, Рокфеллером, Фордом и другими титанами бизнеса в первой половине 20 века. К ним примыкает большая группа фондов, основанная их последователями в дальнейшем.

Среди этих «новичков» особое пристрастие правых вызывают следующие филантропические организации:

– W. K. Kellogg Foundation – основан в 1930 году Уиллом Келлоггом, пионером сириалов и владельцем одноименной пищевой корпорации;

– Lilly Endowment – создан в 1937 году Джошуа Лилли старшим (J. K. Lilly Sr.) и его сыновьями, основателями одноименного фармацевтического гиганта;

– Pew Charitable Trusts – основан в 1948 году членами семьи Пью, владельцами нефтехимического гиганта Sunoco;

– David and Lucile Packard Foundation – создан в 1967 году семьей Дэвида Паккарда, сооснователя известной компании HP;

– John D. and Catherine T. MacArthur Foundation – основан в 1978 году семьей Джона Макартура, владельца крупной страховой компании;

– Bill & Melinda Gates Foundation —образован в 1994 году семьей Билла и Мелинды Гейтс.

Все они входят в число 25 богатейших филантропических фондов США и мира, а некоторые в первую десятку – с активами в несколько, а то и в десятки, как у Гейтсов, миллиардов долларов. И главное обвинение, которое выдвигают консерваторы против этой ведущей когорты американской филантропии, состоит в их «либеральном перерождении», состоявшемся во второй половине прошлого века.

Хизэр Мак Дональд (Heather Mac Donald) из консервативного Manhattan Institute – один из самых острых правых критиков этих фондов – уверена в том, что если бы основатели этих великих фондов смогли увидеть свое наследство сейчас, они бы пожалели о своей щедрости6565
  Heather MacDonald, The Billions of Dollars That Made Things Worse, City Journal, Autumn 1996. http://www.city-journal.org/html/6_4_a1.html.


[Закрыть]. В свое время, считает эта воительница, они были проводниками социального добра, а в наше время стали политическим тараном, нацеленным на американское общество. В их ранний, «героический» период они были блестящим образцом того, как частная филантропия может улучшить жизнь миллионов людей по всему миру. Ключевые институты современной американской жизни – ее исследовательские институты, профессиональные медицинские школы, публичные библиотеки – обязаны своим существованием этим фондам и были основаны, исходя из убеждения, что филантропия должна направить свои усилия на причины, а не на последствия бедности.

Когда же в 60-е годы фонд Форда превратился в образец «социально-сознательной», или «социально-активной» филантропии, он спровоцировал революцию и в мировоззрении других фондов. Их целью становится, – утверждает Мак Дональд в кочующем уже десяток лет в Интернете антилиберальном памфлете о миллиардах долларов фондов, ухудшивших жизнь в стране, – не улучшить судьбу человечества созданием долговременных институтов, а подорвать те, что существуют. Их попечители встали на путь финансовой поддержки программ, ориентированных на акции, а не на исследования.

Именно фонд Форда, в лице одного из своих лидеров и энергичного социального теоретика из Гарварда Пола Илвисакера (Paul Ylvisaker), пишет Мак Дональд, инициировал и финансировал программу возрождения заброшенных бедных районов крупных городов. Эта программа, получившая имя Gray Aries («Серые районы»), имела целью создать здесь новый уровень управления – так называемые. «агентства общинных действий» с участием его жителей. Эти агентства должны были координировать и контролировать деятельность местных правительственных служб социального обеспечения, охраны здоровья, правовой помощи. Именно опыт Gray Aries послужил прототипом федеральной программы президента Джонсона по борьбе с бедностью, завершившейся печально знаменитой, по мнению Мак Доналд, программой вэлфера.

Но это был лишь разогрев, – саркастически замечает она.

Когда президентом фонда Форда в 1966 году стал «Мак» Банди (Mc George Bundy), бывший советник по национальной безопасности при президенте Д. Кеннеди, социальная активность фонда взлетела еще выше. При президенте Банди фонд Форда перебросил свои ресурсы из сферы образования на поддержку прав различных меньшинств – в 1960 году на эти цели шло лишь 2,5% грантов, в 1970 году уже 40%. С его приходом фонд Форда создал множество новых организаций, защищающих права меньшинств, и немало из них до сих пор оказывают «подрывное влияние» на публичную политику.

Позиция фонда в этой сфере далее усилилась, когда его лидеры приняли на себя миссию «социальных изменений» и возглавили так называемую «активистскую филантропию» (либералы, добавим мы, определяют ее также термином «прогрессистская филантропия» – Ф. Ф.). За фондом Форда в этом направлении последовал фонд Рокфеллера, финансировавший National Welfare Rights Organization, как раз в то время, – иронизирует автор памфлета, – когда эта организация проводила демонстрации против Нельсона Рокфеллера – в то время губернатора штата Нью-Йорк. В те же 70-е годы фонд Карнеги направил различным организациям левого толка гранты на сумму около 20 млн. долл.

В связи с этим крутым поворотом в поведении фондов, оказавшихся в руках «высоколобых профессионалов и университетских интеллектуалов», Мак Доналд упоминает громкую, в знак протеста, отставку в 1977 году Генри Форда-младшего из совета директоров фонда Форда. «Тот факт, что фонд являются детищем капитализма, – цитирует она один из пассажей его заявления об отставке, – может шокировать многих профессионалов в сфере филантропии. Ибо трудно разглядеть признание этого факта во всем том, что фонд Форда делает, и еще труднее отыскать понимание его в организациях, особенно в университетах, которые получают его гранты на свои программы»6666
  См. там же.


[Закрыть].

В наши дни вполне созревшее либеральное мировоззрение ведущих американских фондов представлено следующими догматами, искажающими, по мнению Мак Доналд, американскую действительность:

– белый расизм – вот причина социальных проблем цветных меньшинств;

– среди американцев широко распространена дискриминация не только по расовому, но и по половому признаку;

– американцы в своем большинстве эгоистичны и без создания обязательных государственных программ помощи, поддержанных судебными решениями, интересы бедных будут проигнорированы; поэтому и нужны непрестанные судебные иски, без которых правительство не будет реагировать должным образом на созревшие социальные нужды;

– только государство может эффективно решать социальные проблемы, и если оно начнет сокращать социальные программы, может наступить общественная катастрофа, ибо филантропия никогда не справится с решением этих проблем на современном уровне;

– и, наконец, в качестве дополнения к последнему догмату либеральных фондов: большая часть социальных проблем есть проблемы экономические, а на языке фондов это означает, что Америка «недоинвестирует» в бедных и только развитое государство социального благополучия способно вполне обеспечить «новые области» их развивающихся нужд.

Разве все это вместе взятое, – гневно вопрошает Хизэр Мак Доналд, заключая свой обвинительный манифест, – не является подготовкой атаки на традиционные ценности американцев – в конечном счете, на конституционные основы американского строя?

Если читатель решит, что обвинительная риторика консерваторов-радикалов – дело прошлого, он ошибется.

Книга Фила Кента (Phil Kent), вышедшая в 2007 году, уже одним названием – «Предательские фонды: как либеральные супербогачи подрывают Америку» – опровергает подобное предположение6767
  Phil Kent, Foundations of Betrayal: How the Liberal Super Rich Undermine America, Zoe Publications, 2007.


[Закрыть]. Фил Кент, «конституционный консерватор» (так он сам себя идентифицирует), не просто бьет в набат, как Мак Доналд. Он уже зовет в бой за спасение страны от «невидимого правительства», каким ему представляется правящая Америкой элита либеральных фондов.

Смотрите, взывает он к широкой аудитории, еще не представляющей себе масштабов бедствия, если 100 лет тому назад в США, всемирной твердыне капитализма и демократии, было лишь 18 освобожденных от налогов частных фондов, то сейчас их больше 60 тысяч. Хотя немалое их число занимаются настоящей благотворительностью, улучшающей жизнь людей и укрепляющей страну, многие другие стремятся разрушить нашу свободную предпринимательскую систему, традиционную мораль и, – считает он, – независимость страны.

Чтобы обосновать эти обвинения, Кент проводит в книге анализ статистики IRS о финансовой деятельности фондов, интерпретируя ее в нужном ему смысле. При этом он стремится шокировать читателей разоблачением множества способов, какими либеральные фонды – от фондов-ветеранов, таких как фонды Форда и Рокфеллера до новичков, подобных фонду Сороса – злоупотребляют своей освобожденной от налогов финансовой мощью, чтобы «перекроить» Америку. Большинство разоблачений, приведенных в его книге, ранее провели другие консервативные авторы, такие как Х. Мак Доналд, другие же являются его персональным вкладом в массированную пропагандистскую кампанию дискредитации либеральных фондов.