Текст книги "Падший ангел"

3

Шесть часов спустя Денис с Филей «пошли на дело». Филю долго уговаривать совершить противоправное действие не пришлось – он был тот еще авантюрист.

– Ты мне главное скажи, ты сам там был? – поинтересовался Агеев.

– Где, в офисе? – голос Грязнова-младшего звучал приглушенно, хотя здесь, в машине, их никто не мог видеть. – Нет, не был. Физиономия у меня больно запоминающаяся. Даже по ошибке там не стоит показываться. Только ночью. А что?

– А ничего. – Филя зевнул и потер глаза кулаком.

Ленка так и не дала ему уснуть сегодня. Неужели он в молодости тоже был таким ненасытным? Филя усмехнулся и простил Ленку. В молодости он был еще хуже. Да и сейчас не так уж уступал ей в темпераменте. Просто иногда бывают дни, когда лучше хорошо поспать, чем весело провести время. А теперь вот приходится по ночам в машине отсиживаться, что тоже настроения не добавляет. Хотя отсиживаться в отлаженном, ухоженном джипе Грязнова всяко лучше, чем, к примеру, в «девятке». Хоть не чувствуешь себя таким преступником. Филе мысль понравилась, и он поспешил поделиться ею с Денисом:

– Знаешь, пожалуй, твоя машина начинает внушать мне чувство собственной неуязвимости. Даже прокурор не поверит, что на воровство люди могут в джипе приехать.

– Это смотря что воровать, – лениво возразил Денис. – Например, наши политики на работу даже в голодное время на иномарках ездили. И ничего. А тебя что, уже совесть замучила?

– Совесть не совесть, а… Все-таки незаконно. Без санкции, без ведома хозяев.

– Не первый раз, – напомнил Денис. – Помнишь свои подвиги на Каширском шоссе?1

– Такое забудешь… А ведь эти господа были бы безумно счастливы узнать, что сегодня ночью к ним в офис наведаются два детектива. – Филя замолчал. Больше всего его угнетало, что он не знает, что, собственно, они ищут.

– И все же, Денис, за чем мы едем?

– Ну как тебе сказать. – Грязнов достал пачку леденцов и протянул Филе, загадочно улыбаясь: – Думаю, что мы там вполне можем найти досье на некоего мистера Агеева, частного детектива. Как тебе перспектива? Мне бы тоже не понравилось. Вот я и решил влезть туда раньше, чем досье пустят в ход, и уж сразу с тобой, чтобы ты потом на меня все не свалил.

– А не поможет! Ты же знаешь откуда-то про досье, да? – Филя потянулся на сиденье и хрустнул пальцами. – Знаешь. Разве пришел ко мне господин Иванов-Петров-Сидоров, чтобы сообщить о досье? Нет! Не пришел! А пришел ты, господин Грязнов. Так что…

– Шкуры не пожалеешь, а меня сдашь, да?

– Сдам! – и Филя торжественно ткнул в потолок джипа пальцем. – Чтобы неповадно было старших подставлять…

Филя собирался продолжить лекцию, но из-за угла появилась качающаяся парочка. Девушка двумя руками держалась за парня и хихикала. Парень что-то бормотал в ответ. В машине повисла тишина, но парочка мирно прошла мимо и скрылась в подъезде.

Денис хорошо знал, что он ищет. Он уже знал, почему «Финикиец» называется так, как называется, и знал, что за этим стоит. Точнее будет сказать, он не знал, а догадывался, потому что доказательств у него пока не было, и вот за этими-то доказательствами они и отправились с Филей «на дело».

Ночь между тем стала совершенно тихой, и только редкие машины проезжали по улице. В жилом доме напротив горел свет в четырех окошках, но, как успел заметить за свою сыщицкую карьеру Филя, весь свет не гаснет никогда: хоть один полуночник найдется в каждом доме.

Прошло еще несколько тихих минут, и Денис повернулся к Филе:

– Готов?

– Пошли.

Грязнов взял с заднего сиденья пакет, и они выбрались из машины. Офис находился в двухэтажном здании, приткнувшемся к жилому дому. Когда-то здесь размещался ЖЭК, и с утра пораньше к зданию выстраивалась изрядная очередь бабулек. Но потом ЖЭКу выделили новое помещение, здание кто-то выкупил – и очень скоро здесь появились первые бизнесмены на иномарках и с длинноногими секретаршами. Макаров с Шахмамедовым, как узнал Грязнов, въехали не сразу, они появились здесь всего год назад. Появились и сразу сняли половину второго этажа.

– Ты мне объясни, – прошептал Филя, – почему у Макарова офис такой стремный? Он же чуть ли не олигарх?

– Потому что формально это не его офис, а Шахмамедова, его партнера. А тот совсем иного полета птица. Вернее, я бы сказал, другого маневра земноводное. А Макаров тут как бы в гостях. Мол, если какой криминал застукают, то он и ни при чем, он хоть и учредитель, но типа свадебный генерал. А Шахмамедов – фактический глава «Финикийца». Но это я так думаю, – пояснил Денис. – А на самом деле хочешь знать правду – запишись к нему на прием.

– Щас.

Денис выяснил, что прошло совсем немного времени – и на этаже остался только офис и комиссионный магазин. Правда, у магазина когда-то был выход в сторону офиса… И со стороны магазина он остался. Но рассчитывать на то, что бизнесмены оставят дверь нетронутой, не приходилось. Скорее всего, ее давно забили. Правда, оставалось еще окно.

– Да уж. – Филя стоял перед магазином и рассматривал дверь заветного офиса в трех метрах от себя. – И как мы туда попадем?

– Через магазин.

– Гранаты прихватил? – Филя посмотрел на хлипкую дверцу магазина и металлическую – офиса. – Там ведь, наверное, тройную стену возвели для таких желающих.

– А мы туда через стену и не будем ломиться.

– Понял! Мы пришли грабить комиссионку. Да? – и Филя изобразил воодушевление.

– Точно, комиссионку. – Грязнов полез в карман и замер – снизу доносился шорох.

На первый этаж выхода с лестницы не было, а дверь в подъезд по странной прихоти владельцев не закрывалась. Правда, Макарову с Шахмамедовым было все равно: у них в офисе ночевал охранник. А комиссионный магазин позволить себе такую роскошь, как закрывающуюся дверь в подъезд, не мог. Вот и получалось, что кроме безвредных детективов в подъезд захаживали бомжи и пьяные подростки.

Филя прижался к стене и осторожно высунул голову – прямо под ним, на площадке между лестничными пролетами, стояли две подружки нежного школьного возраста.

– Ну что, поднимемся выше?

– Зачем? Подъезд из окон не видно, а так мы можем наблюдать – вдруг Сережка мимо пройдет. – И обладательница тихого голоса вздохнула.

– Что, все еще сохнешь по нему? – Девчонки чиркнули спичками, и Филя осторожно отполз обратно по стеночке.

Грязнов стоял, вжавшись в стену напротив. Он кивнул головой вниз и на дверь. «Пойдем?» – понял Филя. Он задумался на секунду, но решил, что подождать все же безопаснее. Девчонки скоро уйдут, а вот если они испугаются каких-то звуков и выбегут, то вскоре может появиться какой-нибудь расхрабрившийся юнец и всерьез помешать работе. Филя показал Денису на часы и покачал головой.

Девчонки постояли еще минут восемь, мирно переговариваясь, и пошли вниз.

Филя посмотрел им вслед, а когда оглянулся, Грязнов-младший уже был у дверей комиссионки и подбирал отмычку. Несколько секунд – и дверь скользнула в сторону.

Ну и защита! Даже старый, почти не приносящий дохода магазин мог бы позаботиться о более серьезной охране. Но дирекция, видно, рассчитывала на помощь крутых соседей. Денис пожал плечами и прошел в магазин. В конце концов, это не их проблема.

Он подошел к дверям в офис бизнесменов и подергал за ручку. Так и есть, дверь даже не шелохнулась. Скорее всего, ее давно заложили с той стороны.

Филя стоял у окна. Это окно почти не было видно с улицы. По крайней мере, его незащищенность была не так заметна. В далекие советские времена архитекторский гений запроектировал окно таким образом, что стена между офисами проходила ровно по его середине. Должно быть, в те беззаботные времена это никого не смущало. Но интереснее было то, что окно состояло из двух рам, в пространство между которыми вполне мог пролезть ребенок или в меру худой человек. И вот это окно и являлось единственной брешью офиса. Но вся внешняя рама оказалась облеплена датчиками сигнализации, а между рамами, ровно посредине стены, были протянуты несколько вертикальных железных прутьев. Вот на эти прутья Денис и возлагал надежду. Потом можно будет загнуть их обратно, и изменение конструкции заметят не скоро – все-таки прутья были ближе к комиссионке, чем к офису.

Филя осторожно открыл окно и высунулся между рамами. Буквально через несколько секунд он залез обратно, прикрыл окно и повернулся к Грязнову:

– Где сторож сидит, представляешь себе?

– Примерно. Практически сразу за входными дверьми.

– А нам куда надо?

– Нам в эту комнату и соседнюю с ней. В этой комнате сидят секретари, а в следующей – сами боссы.

– Откуда у тебя такие сведения, если внутри ты так и не был?

Денис довольно улыбнулся и похлопал себя по карману:

– У нас есть хорошие цифровые глаза, многократно приближающие интересующий объект и милые-милые голубушки в госучреждениях, всегда готовые поделиться планами любого помещения.

– Понятно.

Грязнов достал из пакета ручной домкрат и осторожно открыл окно.

Действовать предстояло сверхосторожно. Не дай бог, кто-нибудь с улицы заметит или сторож что-нибудь услышит. Денис подобрался поближе к прутьям и пристроил домкрат. Он попробовал нажать и почувствовал, как железные прутья поддаются.

Через несколько минут щель была достаточно большой, чтобы через нее мог перелезть и Филя, и более крупный Денис. Грязнов-младший протянул руку и подергал окно. Открыто. Потрясающе удачная беспечность.

Денис пролез внутрь. Следом – Филя. Включили фонарики.

Два стола, два компьютера, по два телефона на каждом столе, по три картины над каждым столом – в этой комнате сидели два секретаря. И столы были настолько похожи, что казалось, можно проверить только один – второй будет его близнецом.

Филя подошел к стене и приподнял одну из картин. Пусто. Он поднял остальные две, пока Денис возился со столом и заглянул под них. Ничего. Не было ничего и на противоположной стене. И в столах. Ничего не было и под столами. Самое противное, что он не знал, что же они все-таки ищут. Так и проглядеть недолго. Филя оглянулся на Дениса – тот целенаправленно и методично обыскивал свой угол. Вот жук, ведь наверняка знает, о чем идет речь! Хотя Филя его прекрасно понимал. Если бы, скажем, сам Филя был не уверен в том, какую именно улику найдет, он бы тоже вряд ли поделился с кем-то: слишком велика опасность «замылить» глаза. В общем, причин молчания шефа можно было найти массу. И потом, все равно в комнате ничего нет.

Он закрыл последний ящик и подошел к Денису. Тот поднял голову и кивнул на кабинет боссов.

Дверь в кабинет не внушала опасений: либо Макаров с Шахмамедовым не боятся ни бога, ни черта, либо слишком уверены в сигнализации и стороже, которого, кстати, до сих пор не было слышно. Будто по команде где-то в коридоре ухнула дверь, и мужской голос приглушенно выругался. Грязнов с Филей переглянулись и повернулись к двери. Надо быстрее проверить все, пока охранника не понесло проверять кабинеты.

Дверь оказалась заперта. Филя достал армейский нож, с которым не расставался с самого Афгана, и поддел язычок – дверь, тихо щелкнув, открылась.

Кабинет боссов оказался обставлен богаче. Картин, правда, на стенах не было, но были девятнадцатидюймовые плазменные мониторы и столы с затейливой отделкой и специальной полочкой – для мобильного. Обстановка кабинета тянула на несколько десятков тысяч «зеленых». Да уж, эти бы деньги да на мирные цели! Филя живо представил себе новенькую спортивную «БМВ» и вздохнул. Можно не новенькую. И можно даже не «БМВ», но тратить деньги на такие понтовые столы – это уж совсем расточительство.

Денис подошел к столу у правой стены и дернул за ручку первого ящичка.

– А почему они в одном кабинете сидят? – задумчиво спросил Филя. – Деньги у ребят есть. Место тоже. Какие идеи? Или, может, здесь только один из них?

– Да я тоже об этом думал, – Денис оторвался от содержимого ящика и подошел к Филе. – Я думаю, они просто редко вместе в офисе бывают. А так даже удобнее – если люди друг другу доверяют, то им удобнее контролировать дела, сидя рядом.

– А если не доверяют? Что-то я первый раз слышу, чтобы боссы вместе сидели.

– Не знаю. Но другого кабинета тут нет. Все остальные помещения менеджерам отдали и как склад используют.

Денис достал из кармана фотоаппарат и подошел к столу. Ничего интересного здесь не было, но само рабочее место он решил все-таки сфотографировать – вдруг придется возвращаться. Филя уже обшарил ящики противоположного стола и повернулся к шефу:

– Сейфа нет. Наверное, у бухгалтеров стоит.

– Только вряд ли они у бухгалтеров в сейфе будут улики хранить. Так что там тоже наверняка ничего.

Филя насторожился и подошел поближе к дверям. Послышалось?

В коридоре щелкнуло еще раз. Денис осторожно вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Где-то в нескольких метрах от кабинета тоже закрыли дверь. Потом осторожные шаги прошелестели по коридору ближе и снова щелкнул замок. Сторож пошел на ночной обход.

Филя метнулся к столу, вернул на место стул, который отставил в сторону, чтобы осмотреть ящики, и замер: шаги раздавались уже совсем близко. Денис и Филя в два счета оказались на подоконнике и перелезли в спокойное пространство комиссионки. Здесь по-прежнему стояла удушливая жара. Но если с той стороны окна откроют дверь, сквозняк шелохнет створки окна и сторож может насторожиться. Денис перегнулся через подоконник и осторожно потянул раму. Она не поддавалась.

Замок щелкнул где-то совсем рядом, и шаги замерли перед дверью кабинета боссов. Денис дернул раму сильнее и чуть не упустил ее – рама вдруг поддалась.

Уйти сейчас было бы самым разумным, но надо привести прутья в первозданный вид, иначе кто-нибудь обратит внимание, Макаров с Шахмамедовым насторожатся, и все, что можно было найти, будет спрятано так, что с собаками не сыскать. И вот приходилось стоять, подперев раму, и надеяться, что охраннику не захочется открыть окошко и подышать воздухом.

Судя по всему, сейчас он остановился в центре комнаты… Денис услышал уже знакомый приглушенный голос, что-то напевающий. Время текло невыносимо медленно. Филя стоял у дверей на лестницу и тоже прислушивался.

– Что там?

– Кто-то есть. Похоже, алкаши.

– И далеко?

– Да практически под дверью устроились. Придется что-то придумать.

– Ага. Будем прорываться с боем мимо дедули-сторожа. – и Денис невесело усмехнулся.

Но сторож потоптался еще немного и пошел к дверям. Свет погас, щелкнул замок, и через пару секунд Денис осторожно открыл окно. Оставалось надеяться, что в комнате боссов не бывает такого идеального порядка, как у секретарш, и завтра никто не заметит следов их поспешного бегства.

Грязнов высунулся из окна и позвал Филю:

– Домкрат подай.

Через несколько минут прутья были на месте, и только придирчивый осмотр мог обнаружить следы проникновения. Но придирчивый осмотр – вещь выборочная, без подозрений не проводится, поэтому можно было успокоиться.

Филя у дверей подобрался и потянулся за ножом. За дверью алкаши, уже достаточно набравшиеся, решали – ограбить им комиссионный магазин или все же не стоит.

– Да ладно! Откуда в комиссионке водка? – говорил пьяный голос.

– Водки нет, зато есть деньги! – собеседник икнул и неопределенно хрюкнул. – А на них водку мы в лотке купим.

– Да нет, – третий голос был почти трезвым, и это настораживало больше всего, – денег там тоже нет. Деньги, скорее всего, они по вечерам сдают. Пошли лучше отсюда. Нечего по пустякам нарываться. – И вся троица с шумом и матюгами отправилась по лестнице.

Филя с облегчением вздохнул и спрятал нож.

Уже в машине Денис неожиданно произнес:

– Придется ехать к нему домой.

– К кому? – не понял Филя.

– К Шахмамедову.

– Во как! Понятно… – Филя помолчал. – Помощь нужна?

– Отдыхай пока, если что – позову. – И Денис поехал в сторону Филиного дома.

4

В один из несчастных дней своей не самой счастливой жизни Михаил Борисович Савельев пришел на работу чуть раньше обычного. Произошло это, потому что у его дочери Катерины вновь появились боли в ноге. Встав под утро и волоча за собой изуродованную ногу, она добралась до кухни и, вынимая из шкафчика шприц и ампулы, случайно задела локтем кастрюлю со вчерашней кашей. Кастрюля, слетев с плиты на пол, прокатилась по кухне, сбивая составленные под столом трехлитровые банки для засолки и вываливая на них вязкое содержимое. Михаил Борисович открыл глаза, потер виски и, поднявшись с постели, поплелся на кухню. Катерина стояла у плиты и молча плакала, поджав испачканную кашей ногу. Взяв в туалете тряпку, Михаил Борисович, тоже молча и зевая, стал собирать с пола стеклянные осколки и кашу.

– Я сама, – выдавила наконец Катерина сквозь слезы.

– Ладно уж, иди лучше ногу помой.

Катерина, хлюпая, ушла в ванную и, высморкавшись там, громко спросила:

– А что завтракать-то теперь будешь?

– Да ничего, перехотелось уже…

Через десять минут Михаил Борисович надел брюки и рубашку, нацепил галстук и, причесав редкие волосы, взял пиджак и вышел из дома раньше времени. Он жил в старом пятиэтажном блочном доме, что затерялся в глубине Калужской улицы между современными монолитными многоэтажками. На работу Михаил Борисович обычно добирался на автобусе, и на сей раз это не заняло много времени. Научно-исследовательский институт целлюлозно-бумажной промышленности находился в самом конце улицы Вавилова. Михаил Борисович поднялся на третий этаж и открыл кабинет своим ключом. Повесив пиджак на спинку стула, он вышел в секретарскую и включил кофеварку. И вот тут появилась Кошкина. Юлия Игоревна Кошкина была его коллегой и, так же как и он, преподавала в МГУ на кафедре неорганической химии. Но вот уже десять лет, несмотря на давно защищенную кандидатскую, она оставалась в его подчинении руководителем группы хромотографии.

– Здрасте, Михал Борисыч. Новость хотите?

Запыхавшаяся Кошкина влетела в секретарскую и перевела дух, почему-то злорадно улыбаясь.

– Не хочу, – буркнул Савельев, прихлебывая кофе из одноразового стаканчика, которым он пользовался уже не однажды.

– А мне там на чашечку не осталось?

Кошкина тут же оттеснила его крупным бюстом от кофеварки к окну и, дыша с высоты своего роста на лысину низенького Михаила Борисовича, громко зашептала:

– А вы знаете, что у нас очередные перемастурбации, пардон, пертурбации?

– Что? – вздрогнул Михаил Борисович, безмятежно созерцавший унылый вид за окном. – Что вы сказали?

– Я говорю, ну вы знаете, что у нас директора сменили, а?

Михаил Борисович недоуменно взглянул на Кошкину, выливающую себе остатки кофе.

– Да? Куда это Владимира Ивановича перевели?

– «Перевели»! – усмехнулась Кошкина, отхлебывая из пластикового стаканчика. – Куда его переводить-то? На кладбище? Пардон. На пенсию его перевели. Прям вчера и решили.

– Да что вы! – Михаил Борисович поставил свой стаканчик на подоконник и тревожно взглянул в лицо Кошкиной. – А кого назначили? Кто на его месте будет?

– Сомов. Помните такого? – При этом Кошкина выжидательно взглянула в глаза Михаилу Борисовичу, и на ее полных губах возникла радостная улыбка. – Вроде у вас учился.

– Сомов?! – Михаил Борисович, поворачиваясь к Кошкиной, сбил стаканчик с подоконника. – Вы шутите? Сомов?!

По кафельному полу разлилась грязно-бурая жидкость.

– Какие уж тут шутки. Я что как ураган примчалась-то! Сейчас собрание будет по этому поводу. В актовом зале. Вон десять уже. Идем!

Михаил Борисович отпрянул:

– Не пойду. У меня много работы, и вы это знаете!

Он вдруг засуетился, заглядывая во все углы в поисках тряпки, которой никогда в секретарской не было. Поднял стаканчик и поставил к себе на стол.

– Я никуда не пойду! Если он захочет меня видеть, пусть сам приходит.

Кошкина поморщилась:

– Ну зачем эти сцены, а?

Но Михаил Борисович вдруг вбежал в свой кабинет и, громко хлопнув дверью, закрыл замок изнутри. А Кошкина, покачав головой, вышла на лестницу.

Сомов, упитанный сорокалетний мужчина, ровесник дочери Савельева, уверенно выступал на кафедре собрания, когда в зале спустя полчаса появился, шаркая по проходу, Михаил Борисович. Увидев его, Сомов вдруг сбился, дважды повторяя только что сказанное, и затем вскоре замолчал вовсе, покинув кафедру. Его место тут же занял начальник отдела кадров и без какого-либо вступления тут же заявил, что «многоуважаемого доктора химических наук, начальника отдела физико-химических исследований Михаила Борисовича Савельева в связи с плохим самочувствием и выходом на пенсию освобождают от занимаемой должности и назначают на его место кандидата химических наук Кошкину Юлию Игоревну». Что происходило дальше, Михаил Борисович помнил смутно. Он помнил, что тут же встал и заявил, что никто и никогда не интересовался его самочувствием и знать об этом не может. Вслед за этим заявлением окружившие Михаила Борисовича коллеги принялись успокаивать его и, как назло, предлагать валерьянку и кордиамин. Михаил Борисович трясущимися руками стал с возмущением отталкивать от себя предлагаемые лекарства и, вдруг увидев смотрящего на него тяжелым взглядом Сомова, ткнул в него пальцем и вскрикнул:

– А ты негодяй! Подлец и бездарь! Слышите?! Он бездарь! Так и знайте!

После чего он с помутненным сознанием выскочил из актового зала, хлопнув в ярости дверью, и затем выбежал из здания института без пиджака, что так и остался у него в кабинете. Савельев пришел в себя, лишь открыв дверь своей квартиры: он остановился в коридоре и мрачно посмотрел на пустую вешалку в шкафу, где он обычно оставлял пиджак.

– Что стряслось? Ты что так рано?

Из комнаты выглянула Катерина и подозрительно посмотрела на свернутый набок галстук отца.

– Н-не, ничего. Пиджак забыл.

Михаил Борисович, не разуваясь, прошел в комнату и повалился на диван. Катерина удивленно посмотрела на его пыльные туфли и с тревогой спросила:

– Папа, отвечай. Что случилось? Я все равно узнаю. Говори!

– Что говори? Что?! – Михаил Борисович в раздражении вскочил с дивана. – На пенсию меня отправили! Понятно? По состоянию здоровья!

– Господи! – Катерина закрыла лицо руками.

– А дуру Кошкину на мое место! А что она понимает в спектроскопии? Что?

– Папа! – Катерина, поморщившись, потерла изуродованную ногу. – Погоди. А что Владимир Иванович? Что он говорит?

– Владимир тоже на пенсии. Его отправил туда твой Сомов. Сомов, твой ненаглядный негодяй! Он теперь институтом заведует!

…Некогда Сомов, возлюбленный Катерины, подающий в то время надежды ученый, как, впрочем, и Катерина, при проведении рискованного, но инновационного (сам на этом докторскую и защитил) лабораторного исследования, допустил ошибку в технике безопасности. Возник пожар, реактивы упали на пол. Тогда-то Катерина и повредила ногу. Сомова при этом якобы выбросило взрывной волной из лаборатории, а Катерина хоть и пострадала, но сумела погасить пламя. Катерина получила инвалидность и ушла из института, больше они не встречались…