Текст книги "Падший ангел"

Часть 2
Настоящий Бродяга

1

Голованов битый час бесцельно мотался по городу за черным джипом Макарова. Машина останавливалась то у различных киосков и охранники выскакивали купить сигареты или воду, то резко разворачивалась в неположенном месте и мчалась в обратном направлении. А потом опять сбавляла ход и снова еле тащилась по правой полосе.

Черт знает что, неужели засекли? Голованов раздраженно сплюнул в открытое окно «шестерки», после чего опять сбавил скорость и спрятался за большегрузным самосвалом. Но «гелентваген» вовсе не пытался удрать или выкинуть какой-либо фокус, а как будто его ожидал, мотаясь по одним и тем же улицам недалеко от Алтуфьевского шоссе. Наконец он вынырнул из-за автобуса, за которым медленно тащился последние пятнадцать минут, и свернул в сторону Бескудникова. Голованов предосторожности ради отстал от «гелентвагена» на приличное расстояние и медленно поехал через взвившуюся за джипом пыль. Черная машина пролетела через дворы спальных районов и полчаса спустя остановилась возле неприметной кирпичной пятиэтажки. Голованов заметил это, едва въехав в начало улицы, и тут же поспешно свернул в переулок, не доезжая нужного дома. Он подобрался к зданию со стороны двора и приткнул «шестерку» на единственном свободном пятачке, не принимая во внимание знак «Только для служебных а/м». Обошел здание и направился к торцу. С той стороны находился отделанный гранитом вход. Оказалось, весь первый этаж здания занимала районная прокуратура. Голованов поднялся по ступенькам, прочитав над входом соответствующую табличку, и одновременно скосился на припаркованный у обочины «гелентваген». В коридоре было заметно нервное оживление. Из кабинета в кабинет сновали девушки-секретари, а томившиеся вдоль стен посетители выглядели взвинченными. В конце коридора, насупившись, сидел с непроницаемым лицом один из охранников Макарова. Но самого его видно не было. Голованов, почитав для приличия всевозможные развешанные на стенах указы, вытащил из своей сумки серую папку для документов, прижал ее к груди и задумчиво прислонился возле одной из дверей. Через несколько минут напротив него открылась дверь с табличкой «помощник прокурора по общим вопросам», и показался Макаров в сопровождении сухощавой, неприятной особы средних лет.

– У него сегодня случилось непредвиденное обстоятельство, – обращаясь к Макарову, еле слышно произнесла женщина. – Она стремительно прошла в конец коридора и, открыв дверь с табличкой «Прокурор», обернулась: – Но он наконец приехал и уже вас ждет.

Гул недовольных голосов прокатился вдоль стен и смолк, как только женщина удивленно окинула взглядом коридор. Макаров мягкой походкой устремился к двери.

Следом протопали охранники, и Голованов, словно что-то вспомнив, стал сосредоточенно рыться в бумагах, склонившись над своей папкой. Лысый телохранитель подозрительно обвел взглядом стоявших и сидевших вдоль стен людей и закрыл за собой дверь кабинета, где мелькнула с чашками на подносе секретарша прокурора. Сева, убрав папку, тряхнул головой, и в этот момент кто-то подошел к нему и тронул за плечо:

– А вы что здесь делаете?

Голованов, убирая папку в сумку, от неожиданности чуть ее не выронил. Перед ним стояла Лидия. Сева удивленно улыбнулся.

Лидия жила с ним на одной улице и поначалу они часто сталкивались, то оказавшись одновременно на бензоколонке, то в автомастерской, куда Голованов одно время часто ездил со своей «шестеркой». Он всегда приветливо улыбался этой грустной черноволосой женщине. Она же в свою очередь не обращала на него никакого внимания. Но однажды, возвращаясь с работы, он увидел ее, мокнущую под дождем на обочине шоссе, а рядом, сигналя фарами, стояла бежевая «Волга».

– Ну и что у вас? – Голованов тут же остановился и вышел из машины. – Давно тут кукуете?

– Не очень, – пожала плечами Лидия, приглаживая намокшие волосы. – Чего-то вот стала как вкопанная. – И она обиженно кивнула на свою машину.

– Трос-то есть? – Голованов взглянул под приподнятый капот на заглохший двигатель «Волги» и пошел за своим тросом.

Когда он прикатил «Волгу» к автомастерской, женщина протянула ему купюру. Севе это не слишком понравилось и, ухмыльнувшись, он произнес с наигранной веселостью:

– Гусары денег не берут.

Вот тогда-то Лидия впервые улыбнулась и, убрав купюру, по-мужски протянула Голованову свою узкую ладонь. Теперь, когда они случайно где-то встречались, Лидия сама пыталась завести с ним разговор, но вечно занятый Голованов только отшучивался и исчезал, ссылаясь на дела.

– Я-то? – Голованов наконец запихнул папку в сумку и улыбнулся: – Да просили передать кое-что. А вы какими судьбами?

– Я здесь работаю.

Голованов смерил взглядом ее хрупкую фигуру и кивнул на кабинет рядом:

– В канцелярии?

– Нет. Помощником следователя.

– У-у. – Сева демонстративно почесал затылок.

– На обед иду. Пойдемте со мной? Все равно закрывают.

Лидия внимательно взглянула Голованову в глаза и увидела, как он скосился в конец коридора.

– Не могу. Спасибо. Дела. Но в следующий раз – обязательно.

Лидия разочарованно усмехнулась и пошла на выход, вынимая из сумочки сигареты. Голованов, помедлив секунду, двинулся за ней следом. Лидия вышла в тамбур и, прикрывая за собой дверь, заметила спешащего Голованова.

– Подождите. Давайте здесь покурим в холодке. – он щелкнул зажигалкой. – Жара. – Кивнув на кондиционер над входом, открыл нараспашку дверь, чтобы видеть коридор.

Макаров еще не выходил.

– А что сегодня прокурора так долго не было? – задумчиво произнес Голованов. – Все прямо всполошились.

– А вы откуда знаете? – нахмурилась Лидия.

– Да я тут с утра околачиваюсь, – соврал наугад Голованов. – А что стряслось? Военная тайна?

– Да нет. Он сына искал. – Лидия опустила глаза и, видя, как пытливо смотрит на нее Голованов, отвернулась к окну. – Загулял парень…

В этот момент дверь прокурорского кабинета открылась, и показался Макаров. Следом за ним шел моложавый, но уже абсолютно седой мужчина в светло-коричневом костюме, очевидно, это и был прокурор. Они направились к выходу, и два долговязых телохранителя Макарова замаячили у них за спиной. Причем прокурор продолжал что-то дружелюбно, но отрывисто говорить полуобернувшемуся к нему Макарову. С улицы тоже открылась дверь, и в тамбур вбежал черноволосый мужчина в синей футболке. Голованов сначала вовсе не обратил на него внимания, но тут как раз Макаров с прокурором ступили в тамбур и остановились, замешкавшись. Причем Макаров остановился первым, встретившись взглядом с вошедшим мужчиной, и Голованову показалось, что глаза его зло вспыхнули. В свою очередь мужчина в синей футболке взмахнул рукой, явно собираясь что-то сказать Макарову, но вроде как осекся и, опустив голову, попытался пройти мимо, задев стоявшего возле окна Голованова с Лидией. Но в этот же момент замешкавшийся прокурор тоже сделал шаг, но к Лидии – и мужчины чуть не столкнулись. Прокурор удивленно взглянул на кучерявого в синей футболке и обратился к женщине:

– Лидия Андреевна, вам что? Опять плохо?

Затем смерил Голованова взглядом с ног до головы, но Сева смотрел только на Макарова, который как раз сделал кучерявому очевидный знак рукой. Не обращая внимания на прокурора и понимая, что охранники столпились в дверях и вот-вот войдут в тамбур, Голованов отодвинулся и, уступая место возле окна, стал за дверью.

– Нет-нет, со мной все в порядке. Спасибо, – обернулась Лидия, удивленно разглядывая застывшую в тамбуре группу мужчин.

Макаров, явно нервничая, шагнул к прокурору и тронул его за локоть. В освободившийся проход рванул кучерявый в синей футболке и замешкался в дверях, столкнувшись с широкоплечими охранниками Макарова. В эту самую секунду, когда Макаров, стоя спиной к Голованову, загородил его собой от Лидии и прокурора, а охранники еще не вошли в тамбур, Сева достал из кармана лежащий там наготове «жучок», выполненный в виде металлической костюмной пуговицы и ловко опустил его в карман пиджака Макарова. Тут же прокурор открыл дверь, а затем вместе с Макаровым спустился на улицу. Охранники наконец протиснулись в тамбур и тоже засеменили вниз по ступенькам. А лысый, спускаясь, оглянулся и внимательно посмотрел на тушившую окурок Лидию. Мгновенно юркнувшего назад в коридор Голованова он заметить не успел. Лидия, обнаружив, что осталась одна, пожала плечами и выглянула в коридор, приоткрыв дверь. Но Голованов уже шагнул ей навстречу.

– Обед, – начала она, – все ушли уже.

– Да. Я понял. Мне нужно ехать. Но я так рад, что вас здесь встретил! – сказал Голованов.

Он с чувством пожал ее узкую ладонь и поспешил на улицу. Лидия в недоумении осталась в тамбуре, а когда открыла дверь и стала спускаться на улицу, то на ступеньках ее обогнал и чуть не толкнул кучерявый мужчина в футболке.

– Хам, – процедила ему сквозь зубы Лидия.

Но мужчина так спешил, что даже не обернулся.

Голованов на своей «шестерке» выехал со двора, когда пыль от «гелентвагена» уже почти улеглась. Но Сева не спешил. Не отрывая взгляда от дороги, он вынул из бардачка старенький аудиомагнитофон «Электроника» и подключил его через шнур к прикуривателю. Затем, положив его рядом на сиденье, выдвинул антенну. Пощелкав провалившимися кнопками переключения диапазона, стал вращать ручку настройки. «Электроника» магнитофоном была только с виду. Сначала был слышен только треск, но вскоре сквозь шум стали проступать звуки классической музыки. Голованов снова взялся было за ручку – поискать другую волну, но вдруг услышал прерывающийся тихий голос Макарова:

«Не нравится мне, что он не захотел со мной обедать».

Музыка в салоне «гелентвагена» стала утихать, и снова возникший было голос Макарова пропал.

– Черт! Расстояние! – пробубнил себе под нос Сева и выжал педаль газа. – Куда он поехал? В квартиру на юг или в коттедж на север? – размышлял Голованов, выскочив на Алтуфьевское шоссе.

Затем наугад свернул на юг и поехал в сторону центра. Вскоре в динамике магнитофона сквозь хрип стали пробиваться аккорды фортепьянной музыки, и Голованов, рванув на левую полосу шоссе, полетел, подсвечивая фарами в бамперы впереди идущих машин, чтобы уступали дорогу. Наконец музыка полилась непрерывно – и он снова услышал голос Макарова.

«Подлец, – произнес он с чувством. – Хватило же дури, а?»

Сева склонился над магнитофоном и отчетливо услышал бравурные звуки марша. После чего тут же спохватился, вставил в магнитофон кассету и нажал клавиши записи.

«Голову ему оторвать! – отчетливо произнес Макаров. – Надо же. Приперся в прокуратуру!»

Тут же раздался громкий шлепок прямо Севе в ухо. Очевидно, Макаров хлопнул себя с досады по бокам или, скорей всего, по карманам.

«Шеф, он вас все утро искал», – буркнул кто-то из охранников.

«Да? А что же он сейчас не отвечает?»

Сквозь музыку послышались щелчки кнопок мобильного телефона и в динамике загудели радиопомехи. Затем громко затрубила труба, ударили литавры, и марш закончился. После него полилась спокойная, приятная музыка, прерываемая щелчками и гулом радиопомех. Наконец через несколько минут послышался раздраженный голос Макарова:

«Марат? Алло! Ты что, сукин сын, творишь? Ты меня слышишь? Пацан, это твоих рук дело? Я спрашиваю, пропавший сын прокурора… Этого, этого прокурора! Что? Нет? Ты сказал – нет? Или что ты сказал? – послышался свистящий выдох. – Хорошо. Тогда – хорошо… Забираю, как обычно. Моя доля стандартная? Ладно, бумагу и материалы пришлю. Конец связи».

Опять в динамике щелкнули кнопки телефона – и помехи прекратились.

Голованов что было лошадиных сил в его «шестерке» летел на Профсоюзную улицу. Из динамика обшарпанной «электроники» лились приятные звуки арфы.

«Шеф, тачка Шахмамедова», – глухо произнес кто-то из охраны.

«Давай за ним».

Звуки арфы стали таять, захлебываться и вскоре стали почти не слышны.

– Ч-черт! Куда же они? – прикусил губу Голованов, выскочив на Профсоюзную улицу.

Вдруг раздался стук барабанов – и магнитофон затих. Только динамик потрескивал, когда машина на светофоре резко трогалась с места. Голованов пролетел мимо дома Макарова и поехал в сторону области. Но магнитофон молчал. Покружив влево и вправо по соседним улицам, Голованов снова прикатил на Профсоюзную и встал на обычном своем месте недалеко от дома Макарова и стал раздраженно кусать заусенец. Затем, сплюнув, отпустил клавишу записи и достал мобильный телефон:

– Алло. Филипп? Филя, посмотри мне по базе: Марат Шахмамедов, найдется такой? Года рождения где-то… – Голованов прищурился, вспоминая лицо и внешность кучерявого мужчины в синей футболке, – с шестьдесят восьмого по семьдесят пятый смотри. Да не знаю я – москвич, не москвич… Давай. Жду!

Голованов задумчиво отстукивал ногтем на крышке магнитофона запомнившийся ему марш, когда из динамика вновь послышались обрывочные звуки музыки. Постепенно они усилились и стали отчетливыми. Голованов, не спуская глаз с зеркала заднего вида, нажал на магнитофоне клавишу записи, но, видимо, люди в машине молчали. Наконец в зеркале показался запыленный черный «гелентваген»

В лесу были, подумал Голованов, когда джип проехал недалеко от «шестерки» и стало видно, что он забрызган грязью. Дождя давно не было, разве только где в распутицу или болото въехали.

Машина свернула к монолитному строению и замерла возле подъезда Макарова. Он вышел из машины, и Голованов раздраженно стукнул по мурлыкающей крышке магнитофона. Макаров был в рубашке, и его галстук трепал поднявшийся ветер.

«Шеф, ваш пиджак», – громко вскрикнул динамик «Электроники», и одновременно из «гелентвагена» выскочил шофер, на ходу встряхивая запыленный пиджак.

Макаров остановился, и в этот момент из магнитофона раздался звякнувший стук и шуршащие шаги. «Жучок»-пуговица выпал из кармана. Макаров взял у охранника пиджак, перекинул его через руку и вошел с лысым телохранителем в подъезд. Вскоре из динамика раздалось оглушающее рычание отъезжающего «гелентвагена», и все стихло.

Твою дивизию, шепнул себе Голованов и включил зажигание.

Но тут же запрыгал валявшийся на сиденье рядом с магнитофоном мобильный телефон.

– Алло! – схватил трубку Сева, выдернув ключ.

– Записывай, – сказал Филя Агеев. – Шахмамедовых в Москве – как собак нерезаных.

– Иди к черту, – миролюбиво перебил Голованов.

– Ладно. Вот один фрукт семьдесят третьего года рождения проходил в девяносто девятом году как подозреваемый в похищении – и даже организатор этого самого похищения – руководящего сотрудника МДМ-банка. Кстати, сотрудник МДМ-банка потом вернулся домой на своих ногах, живой и здоровый, утверждал, что не помнит, где был две недели. Есть версия, что у любовницы. И еще есть версия, – хохотнул Филя, – что банкир говорил правду – в смысле, что ничего не помнит. Я бы лично познакомился с этой цыпочкой…

– Дальше, – оборвал Голованов.

Филя мигом поскучнел:

– Еще есть туманные сведения о связях Шахмамедова с какой-то кавказской группировкой. Подойдет такой товарищ?

– Еще как! Говори адрес! – Голованов схватил блокнот и ручку. – Он где-нибудь прописан? Есть что-нибудь еще?

– А как же! Все они в Москве прописаны. Это такая старая горская традиция.

Сева стремительно корябал на листке, периодически поднимая голову и осматриваясь. Возле дома Макарова было тихо. Здесь он недалеко где-то, подумал Голованов и выключил телефон. Затем, вспомнив о «жучке», включил зажигание и поехал к дому Макарова. Он проехал во двор и приткнул «шестерку» за детской площадкой. Затем надел синюю бейсболку, взял целлофановую сумку с батоном хлеба и бутылкой минеральной, что с утра возил в машине, и вышел, стараясь не хлопнуть дверцей. Затем беспечно, гуляющей походкой обошел две стоявшие рядом башни, в одной из которых жил Макаров, и, уже проходя перед подъездом, как бы ненароком пнул ногой на асфальте металлическую пуговицу, почесал в раздумье затылок и поднял ее. После чего вернулся к машине и, выехав на Профсоюзную, остановился возле киоска с сигаретами, что находился далеко, но строго напротив подъезда Макарова. Здесь, в тени ларьков, он и расположился, понимая, что вряд ли уже Макаров куда поедет. Вынув из бардачка карту, Голованов расстелил ее у себя на коленях и открыл блокнот с адресом Шахмамедова. Поводив пальцем по линиям карты, он задумчиво постучал по ней ногтем и, глядя на опущенные жалюзи в окне кухни Макарова, снял бейсболку. Затем вытер ею лоб, свернул карту и убрал все в бардачок. После чего растянулся в кресле и задумался, глядя, как отражается заходящее солнце в стеклопакетах монолитной башни.

2

Благодаря вмешательству прокурорской номенклатуры в лице Александра Борисовича Турецкого выяснилось, что господин Шахмамедов не имел никакого отношения к исчезновению банкира, просто за некоторое время до этого события он брал в банке крупный кредит и еще не успел вернуть, так что автоматически попал в список формальных подозреваемых. Из которого так же быстро выпал. В настоящее время Марат Шахмамедов возглавляет благотворительный фонд «Finikietc», кстати, учрежденный всего лишь год назад не кем иным, как Дмитрием Семеновичем Макаровым. Итак, связь этих двух деловых людей была очевидна. Но что это давало Денису и его сотрудникам? Денис искал мотивы, по которым Макаров мог явно или тайно угрожать своей недавней любовнице – балерине Кутилиной, а вместо этого забрел в дебри деловых отношений бизнесмена Макарова и его партнеров. Возможно, в этих отношениях и не все чисто, но в России, как известно, бизнес – материя особая, надо учитывать, как стартовые капиталы составлялись…

И еще этот странный телефонный разговор двух партнеров и то, как вел себя Шахмамедов в прокуратуре… Горячо, очень горячо.

Значит, благотворительный фонд «Finikietc», ну да, сказано же ведь, Макаров от активного бизнеса отошел, меценатствует, вон одно время Кутилиной с концертами помогал, разлюбил – перестал помогать, в конце концов, его деньги – хозяин-барин.

Значит, благотворительный фонд «Finikietc»… Вот ведь прицепилось, подумал Денис. Идиотское какое-то название. Ну что, в самом деле, за дешевые понты – писать латиницей, но русским слогом. Финикиец. А почему, собственно, финикиец? Позвонить, что ли, Макарову напрямую и спросить, что это за финикиец? Пошлет на фиг и будет прав. Представиться журналистом? Так ведь фонду-то – не первый день, как-то нелепо интересоваться – невелика новость. Эх, жаль, Макс на югах! Вот он бы живо из Интернета все про этих «финикийцев» вытащил. Кто такие финикийцы? Жители Финикии, надо полагать. Была такая страна, кажется, еще до Александра Македонского и даже до Карфагена… Денис напрягся, но на этом его исторический багаж исчерпывался.

– Да что я делаю, черт возьми?! – возмутился он вслух и позвонил Кутилиной.

Все сразу стало на свои места, потому что, по счастливому стечению обстоятельств, когда Макаров придумывал свое экзотическое название, Вероника была рядом: они путешествовали по Европе.

– Я хорошо помню, – щебетала Ника в трубку, – это было в Барселоне, я как зачарованная бегала смотреть этот сумасшедший собор Гауди, ну ты знаешь, «Саграда Фамилия»…

– Святое Семейство?

– Да-да, а Дима ходил рядом как чумной, смотрел в землю и говорил всякие идиотские слова, название выбирал.

– Какие слова?

– Теперь уже не помню. Ясно только, что все это кончилось этим проклятым «финикийцем». Он на нем остановился. Я тебе помогла, Денис?

– Надеюсь, – буркнул сыщик и взялся за энциклопедию.

«ФИНИКИЯ, древняя страна на восточном побережье Средиземного м. Города-государства Финикия (Библ, Тир, Сидон и др.) вели активную морскую и сухопутную торговлю, основали ряд колоний в Средиземноморье, в т. ч. Карфаген. В VI в. до н. э. Финикия завоевана персами, в 332 до н. э. – Александром Македонским. Жители Финикии на протяжении 1 тысячелетия до н. э. в Средиземноморье славились как искусные мореплаватели, энергичные купцы и колонизаторы. Им приписывается изобретение денег. На территории Финикии уже в первой половине 3 тысячелетия до н. э. существовал город-государство Бубла (Библ) – наиболее ранний центр цивилизации в Восточном Средиземноморье. Библ, расположенный поблизости от кедровых лесов Ливана, был центром торговли лесом с Египтом…»

В кабинет заглянул встревоженный Филя Агеев:

– Дэн, ты что тут бормочешь?

– Не мешай.

«…Помимо древесины отсюда в Египет с 3 тысячелетия до н. э. вывозились также вино и оливковое масло. К концу 3 – началу 2 тысячелетия до н. э. города-государства возникают по всей территории Восточного Средиземноморья. Приморские поселения на территории Финикии – Акка, Тир, Сидон, Берута, Арвад и другие – во 2 тысячелетии до н. э. превращаются в небольшие, но процветающие города, чему способствовало раннее развитие торговли в Финикии. В основном эти города были выстроены на побережье (Библ, Сидон и др.), а Тир и Арвад обосновались на прибрежных островах для защиты от внешних врагов. (Тир впервые был занят лишь в IV в. до н. э., когда войсками Александра Македонского был сооружен насыпной вал от берега до острова.) В городах процветали ремесла: по всему Средиземноморью славилось финикийское стекло, только здесь владели секретом окраски тканей в пурпурный цвет. Большая роль купцов в жизни городских общин замедляла развитие в Финикии монархического строя…»

О господи!..

Денис взял из холодильника бутылочку «Балтики № 7». Он не слишком его любил, но, с тех пор как Макс отправился в Крым тратить деньги, пополнять запасы минералки было некому, а вот пиво в холодильнике мистическим образом находилось всегда.

Денис сделал несколько хороших глотков и подумал: да, Макса не хватает. И Демидыча не хватает, и Коли Щербака. Всех не хватает. Как там у них дела, интересно? Оставалось надеяться, что получше, чем у него в Москве.

Денис вернулся в любимое кресло и продолжил чтение идиотской статьи в энциклопедии.

«…Наиболее важным из культурных достижений финикийцев является создание совершенно нового вида письменности, который впоследствии лег в основу практически всех древних и современных алфавитных письменностей…»

– Оба-на! – Денис издал победный индейский клич. И затем – победный американский: – Йес!

Филя снова заглянул, на этот раз уже просто с нескрываемым любопытством.

Денис крикнул ему, потрясая пустой бутылкой:

– Не это ли привлекло Макарова? Финикийцы придумали письменность! Понял? А у Макарова – благотворительный фонд! Понял?!

– Ну и что, собственно? – непривычно вежливо спросил Филя.

– Прямая связь! – победоносно заявил Денис. – Культуру – в массы!

– А нам это как поможет?

– А я знаю?! – еще сильнее заорал Денис. – Я ни черта не знаю! Ну скажи, как ухватить Макарова за яйца, а?! Со всеми этими финикийцами хреновыми?!

– В буквальном смысле – не советую, – быстро сказал Агеев. – Мне Севка рассказывал: его такой амбал лысый стережет, он тебе руку по самое плечо откусит.

– Я учту, – огрызнулся Денис уже на спаде и снова потянулся к холодильнику. И опять там было только пиво. Эх, если бы Макс не отвалил в Крым тратить деньги… Стоп. Что сделал Макс? Что сделали финикийцы? Что сделали и Макс, и финикийцы?!