Текст книги "Падший ангел"

20

Вячеслав Иванович Грязнов племяннику был рад, но внешне этого ничем не продемонстрировал, потому что оказался занят: выслушивал вельможные наставления от замминистра МВД. Этот новый замминистра был сущей напастью. Первая неприятность с ним приключилась, когда в Москву с неофициальным, но очень дружественным визитом приехал немецкий министр внутренних дел Гюнтер Блок1. Тогда для его сопровождения по городу замминистра потребовал от Вячеслава Ивановича одного оперативника. Это было ошибкой, господина Блока нужно было сопровождать как минимум на танке, начальник МУРа так замминистру и заявил, но встретил полное непонимание. Что ему оставалось делать, кроме как подчиниться идиотскому приказу? Он выделил для негласной охраны своего лучшего оперативника, Иннокентия Пушкина. Так они некоторое время по Москве и передвигались – Блок и Пушкин. Потом Блок спустился в метро, чтобы пофотографировать тамошние чудеса, и остался без бумажника. Вышел скандал в благородном семействе, если так можно назвать силовые ведомства двух великих держав, который разрешился не иначе как чудом.

И сейчас, судя по мимике и вежливо-ироничной интонации Вячеслава Ивановича, до медали, о которой речь шла прошлый раз, все еще было далеко. Грязнов-старший, говоря по телефону, отделывался односложными репликами: «да», «непременно», «сегодня же», «распоряжусь» и так далее.

Наконец разговор был закончен, ко всеобщему облегчению. Начальник МУРа швырнул трубку и вытер со лба трудовой пот.

– И как ты только работаешь в такую жару? – поинтересовался Денис.

– Издеваешься?!

– Почему? – искренне удивился Денис, развалившись в кресле.

– Да потому что ты каждый раз именно с этой фразой тут и появляешься! А последний твой визит был чреват международными осложнениями, – напомнил начальник МУРа.

– Не моя вина, – коротко объяснил Денис. – Клиентка у меня – птица высокого полета. И соответствующие люди ее окружают.

– Шпионы, – кивнул Вячеслав Иванович. – Смотри, чтобы ты с этой птицей сам куда не надо не залетел.

– Дядя Слава, ты стареешь, что ли? – задумчиво обронил Денис.

– Чего?!

– Брюзжишь что-то много последнее время.

– Я тебе еще фору дам! – обиделся Вячеслав Иванович. – Хочешь проверить?!

– Вот другое дело, это я и надеялся услышать, и за это тебе полагается давно обещанная правительственная награда.

– Чего это? – заинтересовался Грязнов-старший коробочкой, которую Денис выложил ему на стол.

– Открой, не взорвется.

Вячеслав Иванович так и сделал и с полминуты оторопело изучал содержимое – медаль, на которой был искусно выведен немного шаржированный профиль замминистра МВД и с обратной стороны слова: «За беспримерные бюрократические заслуги».

– Она шоколадная, – подал голос племянник.

Тут Вячеслав Иванович наконец засмеялся, содрал фольгу и с удовольствием слопал нелюбимого замминистра.

– Кондитер знакомый постарался, – коротко объяснил Денис.

– Может, кондитерша? – не без зависти уточнил Грязнов-старший.

– Может, и кондитерша, – не стал вдаваться в подробности Денис.

– На самом деле, насчет бюрократических заслуг – мимо кассы, – вздохнул Грязнов-старший. – Ты думаешь, о чем я с ним ругался? О кондиционерах. О жаре, черт побери! Они все структуры МВД сейчас кондиционерами и воздухоочистителями обвешивают, а нам – шиш с маслом! А ты говоришь – жара. Конечно, жара!

– Что же вы тут, на Петровке, такие бедные, что на кондиционеры не хватает?

– На кондиционеры, может, и хватает, но это дело принципа, – гордо заявил начальник МУРа. – Будем потеть! И вообще, не лезь в чужой монастырь. Говори, зачем приехал. Шоколадку дяде на старости привез? Для улучшения деятельности мозга? Мерси. Теперь все?

– Как бы не так! – заволновался Денис. – Во-первых, не шоколадку, а медальку, а во-вторых, дело у меня…

– Кто бы сомневался.

– Такой человек – Лев Львов тебе не знаком?

– А должен быть?

– Дядя Слава, не будем терять времени…

– Вообще-то у меня перерыв, – сообщил Грязнов-старший, – могу себе позволить.

Денис вздохнул. Все это были неизбежные издержки в общении с родственником, но зато информацию он выдавал бесценную, и главное – здорово экономил время. А потом, иной раз ведь и Денис бывал полезен своему дяде, когда, скажем, нельзя было проверить что-то по закону, но оставалась крошечная лазейка для частного сыска. Денис же был мастер пролезать в игольное ушко. Кроме того, сейчас, Денис это чувствовал, он обратился по адресу. И добавил:

– Вообще-то его еще зовут Лев Львов-младший.

– Сколько ему лет?

– Тридцать два – тридцать три, точно не знаю.

– Высокий, наголо стриженный, с большой головой и черными бровями, сросшимися на переносице?

– Да-а-а, – протянулся Денис. – А откуда, собственно…

Грязнов-старший нахмурился, и его игривое настроение вмиг улетучилось.

– Во что это ты влез, Денис?

– Пока ни во что. Этот тип увивается вокруг моей клиентки, и она просит навести справки, чтобы понять, крутить ей с ним шуры-муры или не стоит. Потому что она вообще-то дама занятая, много времени отдает сцене и считает, что поэтому не может себе позволить проколы в личной жизни.

– Скажи ей, что не стоит крутить с этим лысым шуры-муры.

– Так не пойдет, – расстроился Денис. – Как я это мотивирую? Скажу, что это совет моего старого, мудрого дяди?!

– Нестарого! – напомнил Вячеслав Иванович. – Нестарого. Можешь просто сказать, что это совет твоего мудрого дяди. За который он денег, между прочим, не берет.

– Да я поделюсь с удовольствием! – взвился Денис. – В самом деле, дядя Слава, имей совесть! Сказал «а», выдавай и весь остальной алфавит! Кутилина хочет знать, чем этот Львов занимается и что он собой представляет. А уж выводы будет делать сама.

– Все равно зря она к тебе обратилась.

Денис даже рот открыл. И кто же, спрашивается, это говорит?! Вячеслав Иванович Грязнов, отец-основатель «Глории», тот самый, кто вечно ворчит, что его детище прозябает и не находит достойного места под солнцем, занимается убогой поденщиной, вместо того чтобы щелкать как орешки преступления века?! Не может быть!

Но Грязнов-старший твердил как заведенный:

– Это она не по адресу обратилась. Ей в РУБОП надо.

– Но почему? Почему?! Почему?!..

– Потому что Львов-младший – глава коптевской преступной группировки.

Теперь настала очередь Дениса вспотеть за считанные доли секунды.

– Вот черт. А Вероника говорит: вполне респектабельный мужчина…

Вячеслав Иванович был расстроен, похоже, не меньше, чем племянник.

– Так, давай по порядку. Что еще говорит твоя балерина?

– Она не говорит, она выражается языком танца.

– Денис, не зли меня!

– Это конфиденциальная информация, дядя Слава, – заныл Денис.

– Знаю я твою конфиденциальность. Выкладывай.

– Да шучу я, в общем. Ничего она больше не говорит. Этот Львов за ней ухаживает, цветы дарит. Пытался было сунуться с более дорогим презентом, но она это мигом пресекла, чтобы никаких прав потом не предъявлял. С тех пор Львов-младший ни на что большее пока не претендовал, но и не отстает. Упорный, гад. Таскается за ней по театрам и светским тусовкам, не отлипает. На что-то рассчитывает.

– И похоже, небезосновательно, раз она им так заинтересовалась, а?

– Кажется, да, – с сожалением признал Денис.

– Очень странно, – покачал головой Грязнов-старший. – Очень и очень непонятно.

– Что, непонятно?

– А все. Но как Кутилина узнала, что он – Львов-младший?

– Не понял?

– Тугодум! – рассердился Вячеслав Иванович. – Как она узнала, что ее Львов – Львов-младший?

– А! Случайно услышала. В ее присутствии к нему приезжал какой-то тип с фиксой, который так его называл.

– Так-так-так. – Начальник МУРа забегал по кабинету. – Она его еще потом видела?

– Как будто нет.

– Как будто или не видела? Ты бросай этот адвокатский язык, тут ясность нужна, дело нешуточное.

– Говорит, что не видела.

– В общем, так, племянник. Лев Львов-младший обложил данью добрую половину Московской области. Многие коммерсанты исправно платят Львову и его людям.

– За что? – поразился Денис.

– А ни за что. За то, что просто дышат. Но у меня есть такая смелая догадка, что они его боятся. По моим оперативным данным, Львов сам обожает участвовать в разборках и лично наказывать провинившихся. Подозреваю, за ним уже не один труп, но пока что ничего привязать не удалось – везучий, черт. В общем, пусть твоя барышня найдет способ избавиться от него.

– Легко сказать, – вздохнул Денис.

– Взялся за гуж… – пожал плечами дядя. – Впрочем, кое-что я тебе подскажу. У Львова появились противники с некоторых пор, только он еще не знает об их существовании. Если сможешь незаметно сесть к ним на хвост, может, что и придумаешь полезного для общества. – И начальник МУРа распорядился принести необходимые документы.

21

Имея славное происхождение и не менее славные культурные традиции (дом-музей декабристов, краеведческий и художественный музеи), город Курган, безусловно, и представить не мог, что его отпрыски на заре нового тысячелетия отправятся завоевывать столицу, наводя ужас не только на ее мирных жителей, но и на тамошний криминальный мир.

Понимать это «завоевание», конечно, нельзя в прямом смысле слова. Скорее, здесь подошло бы выражение «расширение жизненного пространства». Так вот, курганская братва, единодушно решив, что выросла уже для дел более масштабных, чем в родном городишке (всего 365 тысяч жителей), где по-настоящему и развернуться-то негде, отбыла в Москву для укрепления своих позиций в оной. Сперва заслали разведку, которая подготовила плацдарм. Вскоре за ней выехала первая небольшая бригада. А после пары успешно провернутых ею дел выдвинулась остальная братва, отобранная земляками уже для «конкретной и большой» работы.

Бизнес наладился удачно и быстро. Москвичи жирели от больших зарплат, покупали дорогие автомобили. Курганцы эти автомобили экспроприировали, а потом реализовывали или разбирали и реализовывали по частям. Без малого год удерживали курганцы свои позиции, и, возможно, все протекало бы так же гладко и дальше, но, как обычно бывает, вмешался случай. И случай довольно досадный.

Витек Баварец получил свое прозвище из-за давней страсти к автомобилям определенной марки – «БМВ». Он был непоколебимо убежден в том, что лучшей машины нет во всем мире. Даже «мерседес» проигрывал «БМВ» и в дизайне, и в технических характеристиках.

– «Беха» – тачка для настоящих мужчин! – говаривал Витек в кругу корешей и неизменно добавлял: – Все остальные – для баб и пенсионеров.

Именно эта страсть и положила конец бескровному существованию обосновавшейся в Москве курганской группировки.

Дело в том, что, будучи первоклассным угонщиком, Баварец уводил преимущественно «БМВ». Такая узкая специализация не шла во вред общему бизнесу, наоборот, когда иные присматривали новенькие «десятки», Витек не спешил и работал по-крупному.

Черный «БМВ» пятой серии (наиболее любимую Баварцем) он приметил сразу, как только она появилась у подъезда соседнего дома. Неделя ушла на то, чтобы вычислить, во сколько приезжает хозяин и как долго остается машина без присмотра. Картина нарисовалась довольно привлекательная, хотя несколько и странная. Владелец «БМВ» появлялся три раза в неделю, причем без всякой системы, и оставался в квартире около трех часов. После чего садился в свой роскошный автомобиль и укатывал до следующего раза.

Баварец решил не откладывать акцию в долгий ящик и при первом же появлении облюбованной тачки угнать ее.

Покуривая на кухне и поглядывая в окно, он увидел черного красавца на второй день после принятого им решения. Недолго думая, бросил снимавшим с ним квартиру землякам, что клиент прибыл и, если хотят, могут понаблюдать за его работой в окошко…

Все прошло, как всегда, без сучка без задоринки. Товарищи по «бизнесу» получили массу удовольствия, особенно когда мужик вышел из подъезда и обнаружил пропажу машины. Витька хлопали по плечам и спине, в очередной раз удивлялись его сноровке и конечно же заставили выставляться.

Однако головокружение от удачной операции длилось недолго. Ровно двое суток. Неизвестно какими путями, но хозяин угнанной машины отыскал и ее, и Баварца. А когда стало известно, кто он, то причины такой оперативности обрисовались сами собой.

Пострадавший оказался членом соседней коптевской группировки. И был в ней не последним человеком. Сняв недавно тихую квартирку своей молоденькой любовнице, Юра Шар навещал ее несколько раз в неделю, в зависимости от свободного времени. «Зависал» у нее три-четыре часа и отчаливал в свободное плавание. Обнаружив исчезновение любимого авто, Шар пришел в бешенство. И попадись ему тогда случайно за своим грязным делом Баварец, пришиб бы на месте. Силы Шар был приличной, а кулаки имел… Одним словом, за эти кулаки он и получил свое прозвище.

Вполне естественно, что коптевцам не составило большого труда навести справки (криминальный мир довольно тесен) и выйти на Витька Баварца и всю курганскую братву. Тем более что последние действовали нагло, не очень-то таились. По понятиям коптевской братвы, давно поставившей подобный «бизнес» на конвейер и действовавшей, как они сами считали, широко и цивилизованно, это был самый настоящий беспредел. Зарвавшихся соседей, появившихся в столице буквально вчера, нужно было поставить на место. А еще лучше – указать обратную дорогу в родные края.

Предъяву передал Юра Шар через Витька Баварца, которого предварительно основательно помял прямо в гараже, у своей же тачки. Возмущенные курганцы восприняли такой парламентаризм как плевок непосредственно в их сторону и впервые со дня своего пребывания в Москве взялись за оружие.

Стрелка была назначена на северо-востоке за окружной автодорогой, на территории заброшенного завода, с которого давно вынесли и вывезли все, что только было возможно, включая оконные рамы цехов и дверные косяки. Коптевцы появились солидно и вовремя, на трех джипах и пятисотом «мерсе». Но оценить их «президентский» въезд было некому. Провинциалы пунктуальностью не отличались. Как выяснилось чуть позже, это было частью задуманного плана.

Курганцы ворвались на завод на четырех легковушках: двух «жигулях» и япошках. Лихо развернулись на площадке, где уже нетерпеливо топтались соседи, высыпали из машин, полные решимости и неприкрытой злобы. По старой привычке они решили взять коптевцев нахрапом, а заодно блеснуть бесшабашностью и пофигизмом.

Коля Калачов, он же Калач, решительно шагнул вперед, из-за его широкой спины выглядывал избитый Баварец. Юра Шар, которому коптевцы доверили вести переговоры, так как посчитали большой честью для беспредельщиков общение с их лидерами, выдвинулся навстречу.

– Нельзя было миром все уладить?! – громовым голосом заорал Калач, указывая на изукрашенного Баварца. – Зачем же человека калечить? А?!

Шар не ожидал такого хамства, хотя повидал за свою богатую впечатлениями жизнь немало. Сказал, с трудом сдерживаясь:

– Не ори. А браток ваш заслужил. Но мы не для того здесь.

Между тем Калач не менял выбранной тактики.

– Недоразумение вышло, вернули бы и так. Калечить, спрашиваю, зачем было?!

– Мне что, извиниться? – Шар начинал терять терпение.

– Еще извинишься! – прорычал Калач. – Говори, на кой хрен вызывали.

– Ваш бизнес и ваши методы мешают работать другим. Это раз. А во-вторых…

– Да клали мы, у нас своя кухня, – бесцеремонно перебил курганец.

Шар потерял терпение окончательно:

– За базар отвечаешь?

Он не видел, но чувствовал, как напряглись за его спиной товарищи. Обстановка накалилась не на шутку.

За Калача ответил Баварец:

– Замнем что было и разбежимся.

– А тебя, сучонок, не спрашивают! – взвился Шар и шагнул вперед с недвусмысленным намерением снова врезать Витьку по морде.

Тот отшатнулся, в руке блеснул нож. Но его загородил Калач. Шар и сам не понял, как выхватил пистолет, его сжигало единственное желание – засунуть ствол кому-нибудь из этих двоих в рот и чтобы они умоляли его о пощаде. Стрелять он не собирался.

Но курганцы поняли его по-своему. По-ковбойски выхватили стволы и выпалили, не целясь. Коптевцы ответили более дружно и благоразумно, заняв оборону за своими автомобилями. Тройка переговорщиков стояла посреди поднявшейся стрельбы как три тополя на плющихе, боясь пошевелиться и совершенно обалдев от такого поворота событий. Один из «ковбоев» уже валялся в пыли, хватаясь за бедро и изрыгая в адрес противника проклятия. Утаскивали за джип и одного из коптевцев.

Баварец наконец сообразил, что безопаснее упасть… Носок владельца угнанного им «БМВ» достал его уже у самой земли, угодив прямо в кадык. Витек захлебнулся собственным кашлем.

– Ах ты гнида! – рявкнул Калач, и его кулак полетел Шару в челюсть.

Тот чудом увернулся, но все же костяшки Калача оцарапали скулу. Реакция коптевца была мгновенной: уход в сторону, подсечка ногой – и сбитый курганец присоединился к своему товарищу. Шар хотел добить поверженного врага ногой, но в плечо ударило так, что его буквально развернуло. Тупая боль пронзила левую руку выше локтя. Он согнулся пополам, и в этот момент, вылетев снизу, его нашла пятка Калача…

Пальба прекратилась так же внезапно, как и началась. Боевой пыл курганцев благоразумно иссяк, они втащили в автомобили троих раненых и ретировались. Последними покинули позиции Калач и Баварец. Витек едва держался на ногах и зажимал обеими руками распухшую шею.

Со стороны коптевцев потери были примерно такие же: трое раненых, включая Юру Шара. Они долго еще не убирали оружия, ожидая, пока провинциалы покинут территорию завода, и на всякий случай держали тех на прицеле.

22

Два дня спустя к автосервису «Старый волонтер» на Волоколамском шоссе бесшумно подкатил новенький темно-синий «вольво». Три похожих, как близнецы, парня вышли из него с вальяжной неторопливостью. Они проследовали в офис с уверенно-равнодушным видом, как люди, часто здесь бывающие. В руке у бритого под ноль был кожаный кейс.

Спустя полчаса они появились вновь, задержались на ступенях. Тот, что держал заметно полегчавший кейс, поинтересовался:

– Куда теперь?

Его товарищи переглянулись.

– На Новый Арбат? – предположил Наездник.

– В смысле?

– А в казино.

– Можно и в казино, давно не играли, – согласился Саломатин, он же Сало.

Третий, что держал кейс, бритый под ноль, удовлетворенно кивнул. Передал кейс Наезднику:

– Валяйте. Я только сделаю презент Кирочке и присоединюсь.

Сало разгладил рыжий ежик на голове, похотливо хмыкнул:

– Знаем твой «презент»! Опять на случку будешь договариваться. Смотри, Буб, захомутает тебя эта мадам – и пойдешь ты под венец, прямо в стойло.

Наездник тихонько хохотнул. Тот, кого назвали Бубом, незлобно отмахнулся и вернулся в офис, а его товарищи – к поджидавшей их машине.

Кирочка работала в офисе секретаршей и была единственной любовницей Буба, носившего не совсем серьезную фамилию Бубликов. Впрочем, в сложившейся жизненной ситуации фамилия роли не играла, так как Буб являлся одним из лидеров курганской группировки. Наездник (а по паспорту Кавалеров) и Сало были его соратниками и еще двумя лидерами этой же братвы. В их руках были сосредоточены все нити крепнувшего организма группировки, связи с родным городом и зарождающиеся здесь, в Москве. Наиболее приличные краденые машины они передавали хозяевам автосервиса «Старый волонтер», в котором перебивались номера, перекрашивались кузова – словом, автомобили преображались до неузнаваемости и ехали дальше своей дорогой – к новым клиентам.

Приятели временно разделились. «Вольво» выехал со стоянки с достойной своих хозяев вальяжностью. Плавно, как набирающий разгон самолет, пошел к центру. Однако красиво разогнаться (до разумной в этом месте скорости) не удалось. Раздолбанная «Нива» с проржавевшим прицепом выскочила из переулка и перегородила дорогу. Водитель курганцев высунулся в окно и хотел уже обложить водилу «Нивы» трехэтажным матом, но тот сам выскочил из своей развалюхи, и у курганца отнялась речь. Прямо на него недвусмысленно смотрел ствол АКМ, короткий и черный.

– Назад! Сдавай назад! – не своим голосом заорал сидевший рядом Наездник.

«Вольво» дернулся назад, но было поздно. Слева притерся зеленый «лендкрузер», и из полуспущенных окон полыхнули две длинные очереди. Третья ударила в лобовое стекло, кроша и уничтожая блестящий кожаный салон и находящихся в нем людей. Около двадцати секунд длился безжалостный расстрел. Затем водитель «Нивы» впрыгнул в «лендкрузер», и он, выбросив из-под колес тучу пыли, умчался в переулок. Около раскуроченного автомобиля, в котором теперь трудно было узнать «вольво», остались лежать три автомата.

Но «лендкрузер» уйти не смог. Из переулка вынырнул бронированный омоновский «форд» и оттуда из мегафона раздалась команда:

– Всем выйти из машины! Оружие на землю!!!

Из «лендкрузера» в ответ, как и следовало ожидать, понесся мат и выстрелы. В ответ из омоновской машины высунулся человек с какой-то зеленой трубой, и спустя секунду к джипу понесся снаряд, выпущенный из базуки. Все было кончено. В перевернутой машине – четыре обгоревшие трупа, среди которых великий, ужасный и неуязвимый Лев Львов-младший собственной персоной.

Денис тяжело вздохнул. Он видел это побоище своими глазами, сидя в другой милицейской машине, подъехавшей на «балансировку». Несколько суток таскался он за курганскими пацанами, придумал схему, в которой был шанс зацепить Львова, и вот чем все закончилось…

Омоновцы пошли на автосервис проверять, не спрятался ли там кто из бандитов – ведь Буб, он же Бубликов, стукач, работавший на Львова, пошел к своей Кирочке, очевидно, предупрежденный о предстоящем расстреле. Денис машинально зашагал следом. Спустя полминуты его меланхолию как рукой сняло. На крайней правой яме «Старого волонтера» стоял его собственный родной «форд-маверик». Двести один литр! Независимая подвеска! Система полного привода! Иммобилайзер! Гидроусилитель!

В общем, Бродяга вернулся. Денис в состоянии эйфории немедленно позвонил Филе, Голованову, Турецкому и дяде. Вячеслав Иванович выслушал племянника и грустно сказал:

– А я уж подумал, ты влюбился…

Стоит еще упомянуть, что при тщательной проверке документов в «Старом волонтере» выяснилось: некоторая часть предприятия принадлежала хорошему знакомому Дениса – барду Льву Собакину.