Текст книги "Черные банкиры"
Автор книги: Фридрих Незнанский
Жанр: Современные детективы, Детективы
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Клавдия Сергеевна, как обычно в последнее время, встретила Турецкого неизменной многозначительно-обещающей улыбкой.
– Меркулов здесь? – сурово спросил Александр, не обращая внимания на откровенный призыв.
– Да. У него Казанский. Посидишь со мной?
– Давно?
– Минут двадцать.
– Сам пришел или по вызову?
– Сашенька, твоя профессия накладывает на тебя плохой отпечаток. Ты постоянно задаешь вопросы, вместо того чтобы сделать мне комплимент. Обрати внимание, у меня новое платье!
– Это просто замечательно! Восхитительно! – хмуро констатировал Турецкий. – Ты возвращаешь меня на землю, а работа держит в постоянном аду. Когда я тебя вижу, я хочу бросить все и опять сойти с тобой с ума. А тут – она, работа! Что прикажешь делать?
Из кабинета Меркулова вышел Казанский, на ходу кивнул Турецкому.
– Проходите, Александр Борисович, – официально предложила Клавдия, распахивая перед Турецким дверь.
Меркулов увидел его и обрадованно воскликнул:
– Заходи, Саша! А я как раз собирался тебя вызвать!
Турецкий вошел, поздоровался за руку с Меркуловым, остановился у стола.
– Присаживайся, в ногах правды нет.
– А в чем она есть? – пробурчал Александр, садясь на всякий случай подальше.
– Да ни в чем, если разобраться. Все зависит от системы координат, состоящей из двух осей: плохо и хорошо. На эти оси мы все и нанизываем, забывая, что плохое может быть хорошим, если посмотреть под другим углом зрения, и наоборот. Думается мне, что абсолютным злом можно было бы назвать только насильственную смерть, так как она не дает человеку возможности пройти предначертанный путь, построить свою душу, довести ее до совершенства или разрушить, не оставив камня на камне.
– Это ты здорово заметил, Костя.
– Саня, мудрость приходит к нам, когда мы уже никому не нужны.
– Ну, что за разговоры?
– Казанский всегда наводит на меня тоску, извини. Я поражаюсь, как такой человек вообще может существовать в природе? Меня удивляет его ползучесть и въедливость. А ведь он опять приходил жаловаться на тебя. Ты не умеешь хранить следственную тайную информацию. Закладываешь честных людей, которые из-за тебя лишаются должностей и вынуждены с позором уходить с работы.
– Жалоба, конечно, интересная. Правда, должен признаться, что никакой информации я не разбазариваю, более того, пришел обсудить пикантный вопрос на эту же тему.
Меркулов удивленно поднял брови, как бы говоря: Ну, ну, расскажи!
– Информация, о которой говорил Казанский, хранилась на пяти кассетах, переданных мне Пыхтиным. Одна копия была у Савельева, который с помощью зятя упустил птичку. Тот, решив досадить тестю, передал компромат в газету. Вчера появился похожий компромат и на Сорокина. И одновременно сегодня из моего сейфа исчезли все кассеты. Я не знаю, на кого грешить. К Казанскому не пошел, знаю: он скажет, что я продал их и положил в карман кругленькую сумму.
– И куда могли на самом деле исчезнуть эти видеозаписи?
– Ума не приложу. Вчера перед уходом я их видел на месте. Час назад открыл сейф – их нет. Поинтересовался у дежурного, тот сказал, что приходили двое, проверяли сигнализацию. У тебя дежурный спрашивал разрешения, ты приказал пропустить.
– Погоди, погоди, я помню такое. Но ведь Казанский их сам вызывал и докладывал мне об этом!
– Тогда я не знаю, что думать, Костя. Значит, кто-то работает в нашем учреждении, кто способен влезть в мой кабинет и сейф. Мог Казанский это сделать?
– Вполне. Однако не пойман – не вор.
– Это все, что я хотел сказать. Словом, больше никакой информацией я не владею. Можешь убедить Казанского, что я совершенно не опасен.
– Буду иметь в виду, – сказал Меркулов. – Как твои прочие дела?
– Ничего. В общем, нормально. Понемногу копаем. С Грязновым раскрутили дело Бартенева. Находимся на завершающем этапе. С Козловым – сложнее. Вопросов еще много. Боюсь, что до Нового года не управимся.
– А насчет связистов я у Казанского все-таки поинтересуюсь, – пообещал Меркулов.
– Наверняка он себя обезопасил. Так что подкопаться под него мы, скорее всего, не сможем, – констатировал Турецкий.
45
Никогда нельзя предвидеть, как может тот или иной человек отреагировать на наши слова. Случается так, что думают о нас одно, в глаза говорят совершенно иное, а делают такое, что и в голову не придет. Впрочем, если бы люди говорили только то, что думают друг о друге, какой был бы кошмар! Сплошное выяснение отношений!
Когда Липникова доставили для допроса, арестант, видимо хорошо подумав в камере или посоветовавшись с опытными сидельцами, стал обвинять следователя в том, что его обманули, подставили. Вот тогда и пришлось Турецкому показать Петру протокол допроса Свиньина. Липников прочитал, успокоился, опустил плечи и словно бы потерял интерес ко всему.
Грязнов, сидевший в сторонке, насторожился, глядя на арестованного. Но тот ничем не проявлял своей агрессивности.
– Скажите, Липников, сколько вам заплатил Свиньин? – спросил Турецкий.
– Семьсот долларов.
– А почему так мало?
– Символическая цена, я мстил за друга.
– А где вы прятались все это время?
– В Химках. Снимал времянку.
– И где прячутся твои подельники?
– Не знаю.
– Может все-таки, для собственной же пользы, назовешь адресок? – настаивал Турецкий.
– Да нет у них никакого адреса. На той времянке даже номер дома не стоит. Это в Химках, последняя хибара по Ленинградскому шоссе… А, черт с вами, давайте бумагу, нарисую…
Липников принялся на листе бумаги чертить схему. В наручниках ему это было неудобно. Турецкий вызвал конвоира и приказал снять наручники.
Рука Липникова чертила схему, а глаз косил на следователей. Слишком заманчивой была свобода. Два шага до двери – и ты уже в коридоре. Пристукнуть охранника – и на лестнице. А там что Бог даст! По крайней мере, в силе своих кулаков он не сомневался.
Грязнов искоса поглядывал на бандита, Турецкий заинтересованно смотрел на схему. И в тот момент, когда внимание «ментов» было отвлечено, Липников вдруг вскочил из-за стола и одним прыжком оказался у двери. В следующий миг он уже несся по коридору.
Турецкий подскочил и помчался вслед за арестованным, следом ринулся Грязнов. Липников нанес сокрушительный удар встречному работнику СИЗО, и тот кубарем полетел с лестницы. Сам Липников перемахнул через лестничный пролет, но прыжок оказался слишком сильным, и он всем телом врубился в стену. Упал, покатился, и тут его настигли Турецкий с Грязновым. Насели на спину и на ноги, заломили руки за спину. Подбежавшие на помощь контролеры надели на разбушевавшегося арестанта наручники и утащили его в камеру.
Взъерошенные Турецкий и Грязнов вернулись в комнату, где допрашивали Липникова. Отплевываясь и чертыхаясь, отряхнулись и наконец взглянули друг на друга.
– Как ты думаешь, правду ли он сказал насчет Химок? – спросил Турецкий.
– Не знаю. Во всяком случае надо срочно проверить.
– Странно, что с ним случилось? Разве отсюда можно убежать?
– Ничего невозможного нет. Можно удрать из любой тюрьмы. Если тебя ждут и откроют дверь. Но для этого Липников мелковат. Да и нет у него серьезной «крыши». Я так думаю. Бандит-одиночка.
– Давай-ка смотаемся в эти Химки? – предложил Турецкий.
Грязнова, у которого еще не пропал пыл погони, не нужно было уговаривать.
До указанного Липниковым домика они добирались почти час, дважды попадая в пробки. Особенно настрадались перед кольцевой автострадой, где постоянно что-то строилось. Не помогала ни сирена, ни елочные переливы милицейской мигалки.
Утлая времянка действительно была, и она стояла на отшибе, выглядела безжизненной. Окна были наглухо закрыты серой мешковиной. Из-за оттепели невозможно было обнаружить, старые или новые следы вели к крыльцу.
Прошли во двор, постучали в окно, никто не показался. Тогда Грязнов стал кулаком стучать в дверь. Тишина в ответ.
– Гнездо опустело, – сделал заключение Турецкий.
– А может, в этом гнезде давно никто и не водится? Однако не хочется уходить с пустыми руками. Давай-ка обыщем эту хибару. Вдруг найдем что-нибудь интересное.
– А с какой стати мы лезем в чужой дом?
– А у нас есть подозрение, что здесь прячутся убийцы, – возразил Грязнов, доставая из кармана профессиональный набор отмычек.
Несколько движений, и замок послушно щелкнул.
– Такое впечатление, что ты специально дома упражняешься на разных замках, – заметил Турецкий.
– Угадал, это мое самое любимое занятие в свободное от работы время.
Грязнов отворил дверь, вошел в прихожую, толкнул еще одну дверь, и вдруг тяжелый удар обрушился на его голову. В это же время сзади кто-то напал на Турецкого.
Потеряв на мгновение ориентацию от сильного удара, Грязнов открыл глаза и увидел возле своей шеи нож и яростные глаза парня – еще молодого, но довольно сильного. Ловким ударом ноги Вячеслав отбросил от себя нападавшего. Оглянулся и, увидев, что Турецкого всерьез оседлал мужчина лет тридцати, бросился на выручку. И бандит тут же послушно уткнулся носом в пол.
Тот, что был с ножом, вскочил и кинулся на Турецкого, скорее всего, желая очистить себе путь к двери. Но Грязнов бросил на него штору, сорванную с окна. Бандит покатился по полу. Через мгновение и он был связан по рукам и ногам.
– В машину они сами пойдут или мы будем выносить их по одному, как трупы? – спросил Турецкий у Грязнова.
– А мы сейчас спросим.
– Пошли на хрен, менты вонючие, – ответил мужчина.
– Слава, не знаешь, кто эти грубые люди? – спросил Турецкий.
– Толстый – Осокин, а молодой – Грабовский. Безработные, промышляющие грабежами складов. Участвовали в убийстве Бартенева. У Осокина трудное детство, мать и отец алкоголики, умерли. В последнее время жил с сестрой. Грабовский – из нормальной семьи, но еще в школе связался со шпаной, занимался карманными кражами, за воровство был осужден. Условно. Вот такие биографии. Тебе, Александр Борисович, этой мелочевкой и заниматься не следовало бы, но коль они попали в поле зрения, так придется их забирать и впаять им еще и за то, что оказали сопротивление работникам правоохранительных органов.
– А откуда мы знали, что вы из органов? Может, вы урки? Лезли нагло, пользовались отмычкой! – пробасил Осокин.
– Все ты знаешь, Осокин. Уже забыл, какими словами нас встретил? – ответил Турецкий.
– Хватит базарить! Пошли в машину, – приказал Грязнов.
– Погоди, – остановил Турецкий, – надо бы обыскать жилище. Чтоб в другой раз сюда не переться.
Грязнов оглядел комнату с изломанными стульями, засыпанную разбитым стеклом, сказал:
– Похоже, что это помещение чистое, у них даже оружия с собой не было. Эй, куда пушки задевали? Отвечать быстро! – приказал Грязнов.
– Оружие у нас отняла охрана, сами еле ноги унесли, – сказал Осокин. – Думали, у вас разживемся. А вы налетели, как ангелы, с пустыми руками.
– Я с собой не ношу оружие, – сказал Турецкий.
– А я ношу, но не пользуюсь, – подхватил Грязнов. – Шлепнешь придурка, а потом пиши объясниловку. Зачем?
Грязнов заглянул под кровать, посмотрел в ящиках стола, потом обшарил задержанных и развел руками:
– Ничего.
– Тем лучше, – ответил Турецкий. – Пора ехать. Уже темнеет. Скоро и ночь, надо наших мальчиков на ночлег определить. Завтра пусть твои ребята их допросят. А мне некогда. На этих поганцев никакой жизни не хватит! Плодятся и плодятся, как тараканы.
– Государство само толкает нас на преступление, – вдруг заговорил до этого молчавший Грабовский. – Я молод, здоров, а работы нет. Кроме как грузчиком, нигде не устроишься, а зарплата такая, что на нее и кота не прокормишь, не то что мужика. Вот и приходится кормиться подножным кормом, подбирать, что плохо лежит.
– Нечего на государство списывать свои грехи! Мало ли в стране безработных? Что ж теперь, всем грабежом заниматься? Ну и что получится? – строго спросил Грязнов. И сам себе ответил: – Хаос!
На задержанных в машине надели наручники и помчались в город.
А наутро, войдя в кабинет, Турецкий открыл сейф и, к собственному изумлению, увидел все кассеты на прежнем месте.
– Нет, этого просто не может быть! – растерянно воскликнул он. – Это что, галлюцинация?
Вытащив видеокассеты, Александр быстро включил видик и сунул туда первую, что лежала сверху.
Все работало исправно, но изображения не было. То же самое повторилось со всеми остальными кассетами.
– Обошли они меня! – произнес Турецкий. – Ах, какие молодцы! Надо ж так ловко придумать!.. Интересно, кто сюда на этот раз заходил?
Турецкий снял трубку телефона и набрал номер дежурного.
– Скажите, пожалуйста, кто из посторонних сегодня с утра проходил в здание? Или, может быть, вчера – поздно вечером.
Дежурный помолчал, ползая по своим записям, наконец сказал:
– Пожарники были с проверкой. Вчера, в самом конце дня.
– Как они были одеты?
– Нормально. Не в форме же! И без касок, – сострил дежурный.
– Удостоверения вы проверили?
– А как же! Обязательно! Меркулова не было, так я к Казанскому обратился, он разрешил им пройти.
– Ну и ну! – громко сообщил сам себе Турецкий.
В это время открылась дверь и появился Олег Величко:
– Это вы мне, Александр Борисович?
– Нет, это я заговариваться стал… Откуда бежишь?
– С Петровки. Долгалева пришили.
– Когда? – вырвалось у Турецкого.
– Часа полтора тому назад поступил сигнал, что стреляют на Варшавском шоссе. Гаишники подъехали, посмотрели документы у убитого. Он был расстрелян из машины, которая сначала обогнала его, а потом дала задний ход.
– Он был один?
– Да.
– Свидетели есть?
– Случайный водитель. Но он не останавливался, доехал до поста, это перед кольцом, и предупредил гаишников. Лиц не видел.
– Кавказцы его все-таки достали, – вздохнул Турецкий. – Олег, где он сейчас?
– В морге, на Большой Пироговской.
– Ну ладно, посиди тут, а я забегу к Константину Дмитриевичу. Ненадолго.
«Кому нужны были эти записи? – думал он, идя длинным кривым коридором. – Казанскому? С его высокопоставленными друзьями-приятелями? Воронину, хозяину клуба «Парадиз»? Возможно, если эти записи раскрыли тайны технологии обслуживания клиентов, что в некотором смысле могло называться коммерческим секретом. Но ведь тот же Воронин углядел в информации на Савельева некую рекламу своего заведения! А может, кто-то более могущественный, вроде того же Сорокина, или кого поважнее, кому вся эта компра как с гуся вода, посоветовал прикрыть источник?»
Дверь в кабинет Меркулова была открыта настежь. Клавдия, обычно восседавшая за секретарским столом, отсутствовала.
– Что это ты, Константин Дмитриевич, в гордом одиночестве? – спросил он.
– У Клавдии зуб разболелся, отпустил ее к врачу. Мне уже доложили, что ты отличился, задержал двух бандитов на хате.
– Было дело, только мы его обтяпали вместе со Славкой. Здоровые мужики попались, едва нас не ухайдокали. А мы поехали, не взяв оружия.
– Ну, это уж никуда не годится!
– А я пришел сообщить интересную новость. Даже две. Во-первых, на Варшавском шоссе утром расстреляли машину Долгалева. Сам убит. Во-вторых, вернулись в сейф мои кассеты.
Меркулов изумленно вскинул брови, растянул тонкие губы в улыбке:
– Шутишь?
– Нисколько.
– Как же они могли сами вернуться?
– Дежурный сказал, что вчера, в самом конце дня, когда мы со Славкой ездили в Химки, приходили пожарные с какой-то проверкой. Удостоверения у них, естественно, были в порядке. Тебя не оказалось на месте, и разрешение пройти в наши кабинеты им дал Казанский.
– Интересное явление. Что поделаешь, Саша, к старости у людей иногда развиваются чрезмерные аппетиты, хотя их организм уже и не способен столько переварить. Тогда они решаются на взятки, подлоги, преступления и таким образом теряют все. Скорее всего, причастность к этому делу Казанского мы доказать не сможем, так как люди приходили со стороны. Но даже если из соответствующих органов их не посылали, мы не можем предъявить нашему коллеге обвинений: охрана была предупреждена, а удостоверения, сам говоришь, сомнения не вызывали. Я допускаю, что Казанский во всей этой истории мог быть наводчиком. Но опять-таки у меня нет против него веских фактов. Хотя я с удовольствием уволил бы его. Увы, не моя креатура. Его за что-то держит генеральный. По-моему, даже хочет забрать в заместители. Вот это, скажу тебе, будет тот еще финт!
– Мне тяжело работать с ним, Костя. Я постоянно должен быть настороже.
– Ах, мой милый, я прожил полжизни в этих стенах и чувствовал то же самое. Наша профессия накладывает на нас излишнюю подозрительность, неуверенность и нервозность. Постарайся по мере сил быть снисходительным к слабостям людей, с которыми трудишься.
– Но не к подлости же! Я не сказал еще главного. Видеозапись на кассетах стерта.
– Что ж, вполне логично. Они уничтожили улики. На этом, возможно, и успокоятся. Не велика потеря. Подумаешь, чиновник спит с девицами легкого поведения! Беда в том, что он страну обкрадывает! Не на свой же оклад он гуляет по этим заведениям. На подобные удовольствия не хватит никакого оклада, а ведь у чиновников еще и семьи есть, и потомство, которому они должны оставить наследство.
– Костя, как можно работать, когда в любой момент ко мне в сейф могут залезть воры? Коль в здании Генпрокуратуры возможно такое, значит, у нас просто прозрачные стены, почти не существующие! Может быть, все-таки проведем криминалистическую экспертизу запора сейфа? Найдем тех пожарных?
– Ну хорошо, найдем, проверим, а дальше что? Ведь скандал-то разразится такой, что нам и самим не поздоровится! А сраму! И все ведь без пользы. Давай уж лучше я сам прижучу Казанского, припугну, он будет ниже травы, тише воды. А на ближайшей же коллегии предложим ужесточить пропускную систему. Муха не пролетит! Однако ты сам потом будешь жаловаться, что уж слишком я строг, обюрократился и возвращаю прежние порядки.
– Боюсь, что эти кассеты нам еще аукнутся. Правда, я не знаю, как это произойдет.
– Всего в этой жизни не предусмотришь. Поживем – увидим. Какие еще ко мне дела?
– Все, только вышесказанное. Да, я уже говорил тебе, на Варшавке, почти у самой кольцевой, в машине расстреляли Долгалева. Опять нас опередили. А так что сказать? Убийца получил свое.
– Я смотрю, этот твой «Ресурс» все новыми и новыми жертвами питается. Тяжелый случай.
– Я предполагаю, что в роли охотников выступают чеченцы из Грозного, объединяющиеся вместе с московскими своими земляками. Один из них нам известен – это бывший работник военной прокуратуры в Ставрополе Рустам Такоев. Слава его знает достаточно хорошо. Его след проходит по многим делам.
– Сведения точные? – спросил Меркулов.
– Еще бы! Несколько человек опознали! А суть, как я понимаю, в том, что в основе всех преступлений вокруг обоих банков и сотрудничающих с ними фирм лежат чеченские деньги. Те, что правительством-то выделены, но до адресата не дошли. Вот за ними и идет теперь кровавая охота.
– Ты считаешь, что чеченцами движет чувство оскорбленного патриотизма? – с усмешкой поднял брови Меркулов.
– Отнюдь нет! Просто бандиты никак не могут простить, что у них из-под носа увели жирный кусок.
46
На рассвете к дому Пыхтина подъехали два черных «мерседеса», из них вышли люди в камуфляжной форме, в масках и с автоматами. Николай Саватеев, бывший «жаворонком» по натуре, уже проснулся и просто валялся на диване с открытыми глазами, разглядывая рисунок обоев в полумраке комнаты.
Услышав шум моторов, поднялся, подошел к окну, поднял оперативника Усова и побежал наверх, постучал в дверь спальни Пыхтина.
Прибывшие уже барабанили в дверь. Коттедж Пыхтина был хорош тем, что первый этаж дома занимал большой, на несколько машин, гараж. Окна жилых комнат были расположены достаточно высоко, без лестницы не добраться.
Николай спустился на первый жилой этаж, крикнул:
– Кто такие? Что нужно?
– Из милиции, – ответили ему. – Открывайте! Здесь проживает Пыхтин?
– Проживает здесь. А зачем он вам?
– Открывайте! Иначе взломаем дверь!
– Что вам нужно от Пыхтина? – спросил Николай.
– Пусть выйдет. Дело к нему срочное!
Стало ясно, что никакая это не милиция, а бандиты. И цель их приезда тоже понятна. Скорее всего, после публикации материала о Сорокине последовала команда убрать Пыхтина. Забрать у него весь имеющийся компромат, после чего навсегда заткнуть рот. Поэтому бандиты и действуют нагло, ничего не боясь.
– Но как же мы со своими пистолетами против их автоматов? – растерянно спросил Усов.
– Не тушуйся! – крикнул ему Николай. Он по мобильному телефону набрал домашний номер Грязнова, но тот не отвечал. Нервничая, набрал Турецкого. Этот, слава Богу, откликнулся. Выслушав краткое сообщение, велел по возможности стараться потянуть время, пока прибудет подмога. Продиктовал и прямой номер Меркулова, если по другим никто не ответит. А сам обещал тут же организовать помощь и прибыть лично.
Во входную дверь уже стучали ногами, требовали отворить. Из спальни показались взъерошенные супруги Пыхтины, ребенок еще спал.
– Что случилось?
– «Наезд», – как можно спокойнее ответил Саватеев. – Требуют, чтобы мы выдали им Виталия Валерьяновича.
Пыхтин вздрогнул, услышав свое имя, подумал секунду и сказал:
– Наверняка это те самые качки, которые возили меня к адвокату. Значит, теперь они приехали, чтобы окончательно разделаться со мной.
– Виталя, Виталя! Что с нами будет? Я боюсь! – заплакала женщина.
Саватеев стал сбоку от входной двери и крикнул:
– Зря ломитесь, господа! Дом под охраной. И сейчас сюда примчится подмога. Вам нужна эта стрельба? Лучше объясните толком, зачем вы приехали? Может, мы миром решим ваши проблемы?
Видно, бандиты никак не ожидали встретить сопротивление. Да и сам дом оказался покрепче, чем им представлялось.
– Открывайте, тогда и будем базарить! – не выдержал, сорвался кто-то из «милиционеров». – А то рванем вас!
Окно, у которого устроился Николай, выходило в огород, поэтому он был лишен обзора, но предпочитал оставаться на этом самом важном участке. Если бандиты взломают дверь, он первым встретит их. Но чтоб взломать ее, необходим был соответствующий инструмент или взрывчатка. Похоже, ни того ни другого у бандитов при себе не оказалось. Поэтому они били чем-то железным по мощной стальной двери и при этом безобразно матерились.
– Зря ломитесь, господа, – с надеждой не столько говорил им, сколько убеждал себя, Николай. Давайте лучше обсудим, может, договоримся?
Не достигнув цели, налетчики ненадолго оставили дверь в покое. Но вскоре опять засуетились, обсуждая, каким образом взорвать дверной замок.
Николай замер в ожидании. Под окном вдруг появился один из бандитов, камнем разбил стекло, но прочная решетка с мелкими ячейками не давала возможности проникнуть в помещение. Пыхтин, хоть и казался лопух лопухом, строил, однако, свой дом, как крепость.
И вдруг прогремел взрыв. Дверной косяк качнуло, сама дверь как-то непонятно изогнулась и рухнула плашмя наружу. По ней тут же застучали каблуки кинувшихся в дверной проем двоих бандитов.
Николай прицельно, двумя выстрелами сбоку, уложил обоих и ринулся по лестнице на второй этаж. На лестничной площадке растянулся рядом с Усовым.
В помещении было темно, и бандиты побаивались ринуться в дом. Убитых утащили за ноги наружу.
Жена Пыхтина рыдала в голос, муж запер ее в спальне, а сам принес из кладовки охотничье ружье и присоединился к охране.
Непрерывно строча перед собой из автоматов, в светлом дверном проеме возникли еще двое бандитов. Одного немедленно снял сверху Усов, второго ранил из ружья Пыхтин. Бандит бросил автомат, скорчился, дико закричал и вывалился на крыльцо. Наверно, заряд попал ему в живот. Автомат бандита валялся возле нижней ступеньки лестницы, и завладеть им было бы большой удачей. Ведь неизвестно, сколько их прибыло сюда, этих убийц. Два «мерседеса» могут вместить добрый десяток человек. Четверо из которых, можно считать, уже не страшны осажденным.
Между тем снаружи стали палить по окнам дома – скорее для паники. Звенели стекла разбитых окон, сыпалась на головы штукатурка. Пули рикошетили, и было страшновато поднять голову. Наконец на короткое время стрельба прекратилась. Видно, бандиты совещались. В дверь, где каждый тут же получал свою пулю, они лезть боялись.
Пользуясь короткой передышкой, Саватеев и Пыхтин перетащили из спальни на лестничную площадку тяжелый комод, набитый постельным бельем, и опрокинули, сделав своеобразную баррикаду.
Пауза затягивалась и сделалась совсем невыносимой.
– Внимание, внимание! – повторял Саватеев, боясь, что защитники дома успокоились и расслабились.
Сам он уже собирался потихоньку спуститься по лестнице, чтобы овладеть желанным автоматом. Но… Грохот выстрелов оборвал все его приготовления. Трое бандитов, ожесточенно стреляя перед собой, ворвались в прихожую и ринулись по лестнице вверх.
Первый тут же рухнул на спину, сбив с ног поднимающегося за ним. Третий же успел длинной очередью полоснуть по комоду, заставив защитников мгновенно залечь. При этом Усов как-то по-детски жалобно вскрикнул и откатился в сторону.
– Что с ним? – не оборачиваясь, крикнул Николай Пыхтину.
– Ранило, – тяжело дыша, сообщил Пыхтин, оттаскивая Усова в глубь коридора. И в это время жена его заколотила кулаками в дверь спальни, где она с сыном была заперта.
– Выпусти меня в туалет! – завопила она.
– Здесь стреляют! Ты понимаешь? – закричал Пыхтин.
– Я не могу больше терпеть!
Николай едва не расхохотался. Еле сдержал себя, понимая, к чему может привести взрыв нервного смеха.
– Пробегай быстро! А если начнут стрелять, сиди там, не высовывайся!
– Поняла, поняла!
Женщина помчалась в конец коридора, где находился туалет.
– Перевяжи раненого! – крикнул ей вдогонку Пыхтин.
И снова прозвучал взрыв. Бандиты бросили гранату. Николаю обожгло руку, но осколок пролетел по касательной, разорвав рукав пиджака и чиркнув по руке пониже локтя.
– Как вы там? – не оборачиваясь, спросил Саватеев.
В ответ – тишина. Николай обернулся и увидел Пыхтина, лежащего навзничь.
И тут, словно из сна, издалека, до него долетел стрекочущий звук.
– Вертолет! Спецназ! – истошно, чтоб слышали бандиты, заорал он, даже и не надеясь на такое счастье.
В ответ снизу ударили автоматные очереди.
– Эй, козел! – заорали хрипло. – Тебе своей жизни не жалко?! Отдай нам Пыхтина, и мы отвалим! Отдай, пока не поздно!
В ответ Саватеев выдал такой яростный и отборный мат, что перекрыть его смог только грохот очередного автоматного ливня. На лестнице показался ствол изрыгающего огонь автомата. Но Николай не торопился. И вот когда перед ним возникла наконец стриженая голова, он нажал на спуск пистолета.
Бандит с грохотом покатился по лестнице.
«Еще один! Господи, сколько же их?!»
В коридоре появилась бледная, словно вымазанная известкой, жена Пыхтина.
– А где Виталя? – спросила странным голосом.
– Здесь. Тише, – отозвался Саватеев.
– А почему он мне не отвечает?
– Не знаю, – солгал Николай. – Помогите раненому, там, в коридоре.
Грохот вертолетов приближался. Николай не выдержал, вскочил и ринулся к окну. Он увидел, что бандиты в спешке покинули участок и, вскочив в свои машины, довольно резво взяли с места.
– Уйдут! – закричал в разбитое окно Николай, видя, что вертолеты уже зависли над домом, выбирая площадку для посадки.
Кинувшись вниз по лестнице, Николай подхватил валяющийся на полу автомат и выскочил наружу, навстречу снежному урагану, поднятому вертолетными винтами.
Из приземляющихся машин горохом посыпались спецназовцы. Саватеев махал им руками, призывая к себе.
Объяснения не заняли и минуты. Врач, прибывший со спецназом, немедленно отправился в дом. Саватеев же с командиром группы кинулся к вертолету. Их нельзя отпускать!
– Уйдут! – крикнул Николай.
– Взлетаем! – приказал летчику спецназовец. – Второй останется пока здесь.
Два «мерседеса» мчались по трассе в направлении Москвы, их преследовал вертолет. Бандиты гнали машины на предельной скорости. Движение здесь становилось уже довольно интенсивным. Саватеев связался по рации с Грязновым и Турецким, ехавшими навстречу из Москвы, и очень обрадовался, услышав знакомый голос Вячеслава Ивановича.
– Машины с бандитами движутся к Москве. Предупредите ГАИ.
– Какие машины?
– Два «мерседеса», номеров не видно. Возможно, они вздумают свернуть, мы будем их сопровождать. Бандиты едут на предельной скорости.
– Понятно. Подумаем, как задержать. Что у вас?
– Усов ранен. Там остались врач и охрана.
– А Пыхтин?
– Не могу сказать толком. Боюсь – худшее.
– Жаль, – вздохнул Грязнов. – Ладно, удачи вам. Сообщу гаишникам, они что-нибудь придумают.
Вертолет опустился пониже, чтобы можно было рассмотреть номера на машинах. Но в это время из окна заднего «мерседеса» высунулся автоматный ствол, и бандит выпустил очередь по вертолету. Летчик сразу же стал поднимать машину, боясь попадания.
Гонка длилась уже минут десять, преследуемые машины пролетели мимо поста ГАИ на такой бешеной скорости, что постовой в растерянности только руками развел.
Впереди показалась дорожная развилка, сложная, с широким мостом, больше напоминающим туннель. «Мерседесы» нырнули туда и, резко затормозив, остановились. Вертолет завис в ожидании.
– Что они задумали? – спросил Саватеев.
– Черт их знает. Может, сейчас начнут разбегаться, – прикинул командир спецназа.
– Жаль, на земле мы их переловить сейчас не в состоянии, – крикнул из кабины летчик.
– Дайте мне оружие и высадите, – потребовал Николай.
– Стоит ли? – с сомнением взглянул на него командир. – По одному в разведку не ходят.
– А мы ходим, как приходится. Давайте садиться!
Вертолет стал снижаться на крутой откос перед мостом. Спецназовец еще раз с усмешкой поглядел на решительного Саватеева, отвернулся и приказал:
– Малявин и Грушко с рацией, за мной. Остальным продолжать погоню. Пойдем, опер, – он хлопнул по плечу Саватеева, сунул ему в руки автомат, теплую камуфляжную куртку и первым выпрыгнул на снег.
В это время один из «мерседесов» вынырнул из-под моста и понесся к Москве. Вертолет тут же взмыл, догоняя его.
Увидев выбегающих из-под моста двоих людей в камуфляже, пилот немедленно сообщил об этом по рации майору. Тот ответил, что понял и начинает погоню.
Чуть позже по вертолетной рации зазвучал голос Грязнова, требующего назвать свои координаты. Пилот указал место, где они сейчас находились. Объяснил ситуацию.
– Отлично, на следующем посту ГАИ их ждет приятная встреча. А где Саватеев?
– Он с майором Лихачевым и двумя бойцами десантировался у моста.
– Не понял.
– Машины остановились под мостом, там двое бандитов покинули их. Поэтому было принято решение начать погоню по земле. Машина ушла только одна.
– Проводите ее до ГАИ и возвращайтесь к мосту. Вы можете там понадобиться.
– Вас понял.
– Конец связи, – сказал Грязнов.
Бандитский «мерседес» летел к посту ГАИ на бешеной скорости. Дорога перед постом была чистой. Машины пускались в обход. «Мерседес» не собирался подчиняться никаким правилам и требованиям. Бандиты летели в Москву, чтобы там рассыпаться по городу.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.