Текст книги "Черные банкиры"

20

Узнав о возможной командировке в Ставрополь, Грязнов даже обрадовался. В свое время ему частенько приходилось бывать и в Грозном, и в Краснодаре, да и по Ставрополью колесил. Хотелось заново взглянуть на знакомые места. Тем более что война закончилась, люди стараются, но все никак не обретут мир в доме. Да и, честно говоря, засиделся он в кресле начальника МУРа, хотелось свежего воздуха и новых впечатлений. Вот и придумал он, с Костиной подачи, себе командировку, а верхнее начальство не возражало, отпустило на недельку.

Он понимал суть своей вполне конкретной задачи: побольше обаяния и душевной широты, что должно помочь узнать как можно больше о хищении пластита со ставропольского военного склада. Вот и военная прокуратура, как указывалось в командировочном удостоверении, активно рассчитывала на его помощь в расследовании совсем уж повисшего дела о хищении и убийстве охраны.

Вячеслав терпеть не мог самолет, поэтому, приняв вместе с провожавшим его Турецким ударную дозу коньяка, безмятежно проспал весь дальнейший путь до Ставрополя. А там, в аэропорту, его встретила машина. Майор Овражников, начальник следственного отдела, старался понравиться высокому московскому гостю, был улыбчив и обходителен, охотно отвечал на любые вопросы.

– Как у вас с криминальной обстановкой, Виктор Онисимович?

– Всего хватает. Начиная с дедовщины, соответственно дезертирства и до расстрела сумасшедшими своих же сослуживцев. Тут вам и наркота, и самоубийства, и вообще черт знает что! Я думаю, что в Москве об этом прекрасно осведомлены. Сами понимаете, последствия чеченской войны.

– В столице своих проблем по горло, но дело в том, что часто преступления завязываются в провинции, а разрешается все уже в центре. Поэтому я к вам и приехал.

– Я уже осведомлен о цели вашего приезда. Можете не сомневаться, окажем посильное содействие. У нас хоть и разные ведомства, однако главные цели – общие. И от вас скрывать нам нечего, – радушно убеждал Грязнова Овражников, но все же гость чувствовал, что к нему относятся с некоторым недоверием.

Это можно было понять: кто из провинциальных следователей или оперативников не мечтает отличиться на крутых делах в провинции, а потом вынырнуть где-нибудь в Москве или Питере и при хорошей должности? Однако редко кому такой вираж удается, большинство застревают на периферии, тихо изживают свою серую жизнь и уходят в мир иной незаметными и никому не известными людьми с сожалением, что не так жили, не тем занимались.

– Я познакомлю вас с моими подчиненными, определим вам помощника в делах.

Грязнов улыбался, согласно кивал, чувствуя, что эти слова Овражников говорил прежде всего самому себе, словно уговаривал себя, склоняя к сотрудничеству с начальником Московского уголовного розыска, – вдруг это каким-нибудь благотворным образом отразится и на его, майора, судьбе, принесет неожиданный выигрыш – вроде лотереи.

Московский гость глазел по сторонам, любовался гористой местностью, наблюдал за полетом орла, планировавшего над долиной, и неожиданно для себя изрек афоризм:

– Смотрите, Виктор Онисимович, а ведь орлы никогда не сбиваются в стаи. Как и надлежит царям, живут одиноко и гордо.

– В обществе такой феномен невозможен. Президент окружает себя командой, прочие претенденты сколачивают партии, преступники сбиваются в стаи. Стадность в человеческом обществе преобладает над тягой к одиночеству. Одного легко оклеветать, растоптать, уничтожить.

– Согласен с вами, однако есть вещи, которые делают только в одиночку. Творцы – великие писатели, художники, музыканты, скульпторы обречены на одиночество. Конечно, некоторые достигают шумной славы, благодаря скандалам, идиотским выходкам, но думается мне, что такая известность умирает вместе с ее обладателем.

– Мы люди маленькие и здесь, в провинции, над такими вещами не задумываемся.

Они подъехали к трехэтажному зданию военной прокуратуры Ставропольского гарнизона. Майор Овражников пригласил московского гостя подняться в свой кабинет, приказал секретарше угостить Грязнова кофе или чаем, что тот пожелает. Прежде чем заняться делом, следовало передохнуть и настроиться на рабочий лад.

Смуглая темноглазая Людмила принесла чашки дымящегося кофе начальнику и гостю, поставила на стол тарелки с печеньем и бутербродами. Очевидно, Овражников готовился к встрече. Самое время было начать разговор – деловой, но непринужденный и дружеский.

– Мне звонили из Москвы зам генерального Константин Дмитриевич Меркулов и наш главный военный прокурор, предупредили о вашем приезде, правда, о цели поездки было сказано вскользь, сообщили, что вы изложите все на месте, – с улыбкой произнес Овражников.

– Несколько дней назад в Москве была взорвана машина директора очень крупного банка. Для взрывающего устройства использовался пластит, который навешивали на танки во время военной кампании в Чечне. Эта взрывчатка применяется только в армии, – сказал Грязнов и с наслаждением сделал глоток ароматного бодрящего напитка.

– Понимаю. Это связано с недавним ограблением военного склада?

– Да. Со склада, находящегося здесь, возможно, и был похищен пластит. Мы отрабатываем такую версию. Хотя, конечно, не исключено, что именно этот поиск может оказаться ошибочным.

– В нашем деле иногда ворсинка под ногтем поворачивает следствие в другую сторону, а тут пластит со склада! Хотя здесь, на горячем во всех отношениях юге, случаются самые неожиданные и непредсказуемые вещи. У нас, вы только посмотрите, все стремятся обладать оружием: осетины, ингуши, дагестанцы, чеченцы. Даже казаки и те требуют оружия! Это просто становится болезнью! Людям кажется, если они вооружены, то уже способны защититься. По-моему, мнение ошибочное, так как из двух вооруженных людей побеждает тот, кто быстрее и более метко стреляет. То есть коль будет оружие, непременно начнется и стрельба.

– Вы тут весело живете, – заключил Грязнов, – но мне так или иначе надо узнать, кто конкретно похитил пластит и куда его девали. У вас хоть что-нибудь прояснилось в этом отношении? Или расследование зависло?

– К сожалению, больше последнее. Сейчас я вызову следователя, занимающегося этим делом, и он вам все объяснит.

– Хорошо, – согласился Вячеслав.

– Вы присмотритесь к нему, пожалуйста, можете во всем положиться на него.

Овражников позвонил по телефону, и через несколько минут в кабинет вошел капитан. Был он среднего роста, с черными как смоль волосами, с высокими лобными залысинами и крупным, истинно кавказским носом.

– Рустам Такоев? – обрадованно удивился Грязнов, узнав давнего своего знакомого по Грозному, и поднялся навстречу, протягивая руку.

– Вячеслав! – гортанно воскликнул он. – Рад тебя видеть! Какими судьбами?

– По служебным делам. Признаться, не ожидал тебя здесь встретить. Думал, ты в Грозном и уже в генералах ходишь.

– Куда мне! Я же был на стороне федералов, хотя чеченцы – родные для меня люди. Но в таких делах все зависит от убеждений. Главное – верить, что ты прав, тогда не будут мучить угрызения совести.

– Я рад, что вы знакомы, – вмешался Овражников. – Думаю, вам легко будет найти общий язык. Рустам, полковник Грязнов интересуется ограблением военного склада и ходом следствия по этому делу. Ты этим делом занимаешься, тебе и карты в руки. Вводи гостя в курс дела.

– Пожалуйста, пройдем ко мне, я ознакомлю тебя со всеми материалами.

– Советую вам остановиться в ведомственной гостинице завода химреактивов, – предложил Грязнову Овражников. – Там очень уютно, в былые времена предприятие процветало. Но если вас не устроит, то, пожалуйста, можем переселить в любую городскую гостиницу.

– Мне безразлично, – отмахнулся Грязнов, так как бытовые условия его мало волновали.

– Рустам, Вячеслав Иванович на полном твоем попечении. Если что будет нужно, обращайся немедленно. Обеспечим всем необходимым.

– Спасибо, Виктор Онисимович, – пожал на прощание руку Овражникову Грязнов.

Рустам повел гостя по коридору, длинному, со множеством дверей. Из одной комнаты вышла девушка в милицейской форме, направилась им навстречу. Вячеслав не поверил своим глазам. Это была Тамара Кузнецова, которую он тоже встречал в Грозном, а потом судьба разбросала их, и он даже не надеялся на новую встречу с ней.

– Томочка, целую ручки! – кинулся к ней Грязнов.

– Ты здесь?! Здравствуй! – стараясь сдержать радость, сказала девушка.

– Да вот приехал в командировку.

– Надолго?

– Не знаю. В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.

– Извини, Тома, мы спешим, – сухо оборвал их разговор Рустам.

– Я потом зайду к тебе, можно? – спросил Грязнов. – Попозже, когда мы поработаем с Рустамом.

– Заходи, я в этом кабинете, – указала Тамара на дверь.

– До встречи, – Вячеслав поцеловал ее руку, и что-то давнее шевельнулось в его душе.

Кабинет Рустама с обшарпанным столом и стульями был прокурен и неуютен. Однако хозяин, очевидно, к такой атмосфере привык и чувствовал себя здесь вполне комфортно. Усадив Грязнова за стол, он стал рассказывать обстоятельства дела об ограблении склада.

– Нападение было совершено в четыре часа утра, что для осени, сам понимаешь, глухая ночь. Были убиты трое часовых: один у ворот и двое охранявших складские ворота. Двоих сняли с помощью ножей, третьего расстреляли из автомата Калашникова. На воротах была прикреплена записка с надписью: «Русский патриот».

– И что, все на том и закончилось? – с иронией спросил Грязнов.

– Зачем же! – как бы обиделся Рустам. – Подозреваем мы многих, но вот улик не добыли, чтобы арестовать кого-либо и предъявить ему обвинение.

– Ну, и кто же здесь у вас ходит в русских патриотах?

– Кто угодно: из русского национального единства, казаки, жириновцы! Все, кому не лень.

– Мне, Рустам, обязательно надо попытаться проследить путь этого злополучного пластита, а это значит, необходимо установить людей, совершивших это бандитское нападение на военный склад. У нас в Москве из-за этого стопорится дело особой важности.

– Будем думать и работать, возможно, с твоей помощью что-нибудь и раскопаем, тем более что твой опыт несравним с нашим! – Улыбка, которой сопровождал свои слова Рустам, показалась Грязнову фальшивой, но он списал это на свою подозрительность.

– Я бы хотел начать с осмотра склада, – попросил Вячеслав.

– А что ты там сейчас увидишь? Взрывчатка была похищена недели три тому назад. Все следы давно стерты.

– И тем не менее я должен увидеть своими глазами, чтобы представить, как все было.

– Ладно, – согласился Рустам. – Ты прямо сейчас хочешь ехать смотреть? Или тебя сначала забросить в гостиницу?

– В гостиницу мы всегда успеем. Давай сперва на объект.

– Тогда я пойду выбивать машину, а ты меня немного подожди.

– Я пока забегу к Тамаре. Найдешь меня у нее, когда все будет готово к отъезду. Это ведь недалеко?

– Не очень, – недовольно буркнул Такоев, выходя.

Через минуту Грязнов уже стучал в дверь Тамариного кабинета. Она оказалась, на счастье, одна, хотя здесь стояло несколько столов.

– Вот и я, явился, не запылился, – с напускной веселостью сообщил Вячеслав.

– Вижу, вижу, что не запылился, только немного постарел. Или просто устал с дороги.

– И то и другое, Томочка, но морщины мужчин украшают, так что я из этого трагедии не делаю.

– Я знаю, Слава, что ты вообще легко живешь, не обременяя себя ни воспоминаниями, ни ожиданиями.

– Я слишком занят, чтобы тратить время на сентименты.

– Хоть бы спросил, каким образом мне удалось выжить в том аду, где ты оставил меня, даже не простившись.

– Ты же сама знаешь, в милицейских формированиях была военная дисциплина. Получили приказ: покинуть место дислокации. Какие могли быть разговоры? Это, Тома, надо понимать.

– Я понимаю одно, что тебе со мной было совсем неплохо, вот и все! А я, как дура, развесила уши, на что-то надеялась.

Тамара говорила обиженно и возмущенно, но и это не портило ее милого большеглазого лица, обрамленного короткой стрижкой курчавых темных волос.

– Пойми же, тогда ни от кого из нас буквально ничего не зависело!

– Но ведь с тех пор столько времени прошло, а ты себе жил и ни о чем не думал. Даже и не попытался меня найти. Пропала – значит, туда и дорога!

– Что я могу тебе ответить? Конечно, я виноват в том, что не сделал попытки отыскать тебя. Но для этого надо было все бросить и заниматься поисками. Виноват, конечно. Но, вижу, судьба мудрее нас, взяла и послала нам встречу. Так будем же благодарны ей!

– Ты и представить себе не можешь, что там было! Сущий ад! Только благодаря Рустаму я осталась жива. Он смог вытащить меня оттуда, а вся его семья погибла.

– Кошмар… Я и не подозревал, что у него такое горе. Кого он потерял?

– Родителей, жену, двоих детей… Он несколько месяцев ходил с каменным лицом, во всем винил себя, был на грани самоубийства.

– Значит, потом уже ты вытаскивала его? Я так понимаю?

– А как же! Ведь я ему обязана жизнью. Знаешь, я больше всего боялась попасть в плен. Это было ужасно. Мы находили наших солдат с отрезанными ушами и носами! Я не так боялась смерти, хотя и это страшно, сколько издевательств и истязаний.

В комнату заглянул Рустам, сказал Грязнову:

– Машина ждет, можно ехать.

– Да. Одну минуту, – попросил Вячеслав. – Ты иди, я догоню.

Когда Такоев исчез за дверью, Грязнов сказал Тамаре:

– Я понимаю твою обиду, но ты должна знать, что тогда я не принадлежал себе. Давай встретимся вечером и попробуем все спокойно обсудить? Согласна?

– Ладно, позвони мне часов в пять, – позволила девушка.

Вячеслав вышел из кабинета Тамары Кузнецовой, напустив на лицо равнодушно-спокойный вид, но душа его была в смятении. Несколько дней, проведенных с этих девушкой в Грозном, были светлы и чисты, хотя тогда шли бои. Позже все затянуло серой завесой будней. Но воспоминание было живо и, оказывается, дремало до поры, как и чувства, которые снова вспыхнули в сердце Грязнова.

…Серое небо, черная земля с усохшим травостоем – такой унылый пейзаж тянулся за окном. Еще час-другой – и наступит вечер, южный, темный, он опускается внезапно, как занавес в театре. По крайней мере, так всегда казалось Грязнову. На севере природа и люди – все более медлительно, у юга совершенно иной темперамент.

– Не люблю осень, – сказал Рустам. – В эту пору года со мной всегда случаются самые страшные вещи. Прошлой осенью погибла семья…

– Мне Тамара рассказала. Глубоко сочувствую тебе, Рустам. Такое пережить не всякому под силу.

– Всех жалко: и родителей, еще совсем не старые люди были, и детей, жизни не видевших, и жену. А самое страшное, что я не знаю, кто их убил: чеченские боевики или солдаты-федералы. Мне словно душу располовинили. Такое было состояние, хотелось уйти вслед за ними, чтобы только избежать чувства вины. Ты же знаешь, у нас существует закон кровной мести, и я должен кому-то отомстить за них…

– Рустам, но ты ведь чеченец только наполовину, твоя мать была русской, возможно, тебе не следует жить по этому ужасному закону.

– Я понимаю, что принадлежу и русским, но чеченского во мне больше, так как я жил в Грозном, эта земля меня родила и вырастила. Это моя родина. Я хочу знать, кто сделал мой любимый город могилой моих родных. Мне ведь не удалось их даже похоронить. Я ничего не нашел, кроме обрывков старой шторы. Так чувствую, что мои родные, как невинно убитые, сразу вознеслись на небо. А когда смотрю на облака, кажется, вижу их лица.

– Тебе надо отдохнуть, развеяться. Уехать, переменить обстановку, иначе трудно будет избавиться от этого наваждения.

– Ах, Слава, земля круглая. Эти облака поплывут вслед за мною и будут смотреть с высоты лицами потерянных родных людей. Я из-за этого милицию оставил, в военную прокуратуру перевелся. Думал, другие дела будут, другие люди окружать… Все равно…

Рустам замолчал, отвернулся и глянул в боковое стекло, но то, что он выговорился, уже немного облегчило его состояние. Так показалось Грязнову. Водитель тихо мурлыкал что-то под нос.

Сумрачное небо вовсе заволоклось тучами, хотя еще было всего часа три, но казалось, что вот-вот уже начнутся сумерки.

– Далеко ли еще ехать? – спросил Грязнов.

– Да почти приехали, – ответил водитель. – Видите, впереди огражденное строение? Это и есть резервный военный склад. Строился он во время войны в Чечне, так и стоит здесь с тех пор.

Подъехав поближе к складу, Грязнов увидел, что объект охраняется усиленным нарядом. Четверо часовых стояли по углам ограждения, двое у входа на склад. Не исключено, что где-то притаился еще солдатик, пока незаметный стороннему глазу.

– Что ты хочешь здесь увидеть? – спросил Рустам.

– Собственно, я уже все увидел. А где была приколота записка? На воротах ограды или на двери склада? – уточнил Грязнов.

– На двери.

– Бандиты, похоже, не очень торопились, если нашли время повесить свою листовку?

– А чего им было торопиться? Объект стоит одиноко, оторван от воинской части и от города. Убрав часовых, они чувствовали себя в полной безопасности, – объяснил Такоев.

К объекту вела покрытая гравием дорога, сворачивать на проселок водитель не рисковал, поэтому он спросил:

– Куда поедем дальше?

– Можно поворачивать обратно, – сказал Грязнов.

– Я же говорил тебе, что здесь нечего делать, – недовольно заметил Рустам.

– Скажи, неужели никаких улик не осталось, кроме той листовки? – поинтересовался Вячеслав.

– Никаких. Ни гильз, ни оружия, ни ножей, тут действовали профессионально.

– Странно. Значит, убийцами и грабителями были либо боевики, либо военнослужащие федеральных войск? Раз говоришь – профессионалы.

– Не исключено, – поддержал эту версию Такоев. – Но ведь многие из тех парней, что прошли Чечню, сейчас чувствуют себя не у дел. Вот и идут заниматься – кто рэкетом, кто разбоем. Некоторые вовсе становятся наемными убийцами, имея единственную профессию, приобретенную на войне.

Водитель развернул машину и погнал обратно в Ставрополь. Быстро темнело.

– Боги, отмеряющие время, что-то явно перепутали, – заметил Грязнов. – День едва начнется, как сразу же и кончается.

– У всех свой расчет. Ничего, Слава, я себя утешаю тем, что новая весна начинается осенью. Ты в гостиницу?

– Да, пожалуй. Надо же мне где-то скоротать ночь.

– Послушай, а где твои вещи? – вдруг спохватился Рустам. – У Овражникова забыл?

– Все мое при мне, – ответил Вячеслав с ухмылкой.

– Не понял.

– А чего понимать? Все в карманах. Здесь электробритва и одеколон, здесь зубная щетка и паста, а постель мне, надеюсь, предоставят.

– Ну, ты оригинал.

21

Машина въехала в город, когда в окнах зажглись первые огни. Грязнов нетерпеливо взглянул на часы, прикидывая, успеет ли позвонить Тамаре. Времени еще оказалось достаточно.

Мимо потянулись склады, гаражи, потом жилые дома, сменившиеся корпусами завода. Наконец машина завернула в тихий дворик, где располагалась уютная гостиница, принадлежавшая заводу химреактивов.

Дежурная была предупреждена заранее, радушно проводила Грязнова в номер, оснащенный всем необходимым, довольно приятный и чистый.

– О, какие хоромы! – весело сказал Грязнов.

– Нравится? Остаешься?

– Да, конечно.

– Ну, ты обживайся, я отлучусь минут на десять, надо же обмыть наконец встречу, – растянул губы в улыбке Такоев, но глаза его оставались холодными.

Грязнов подумал, что это неизбывное горе залегло на донышке зрачков Рустама, пока не притупится боль, не иссякнет тоска, не заменится чем-то более важным. Счастлив тот, кто умеет смириться с земными трагедиями, воспринять их как должное, не требовать от судьбы равноценного утерянному.

Похоже, что Такоеву это не удавалось, а может, еще слишком мало времени прошло, и это недавнее прошлое не улеглось, не устоялось, возвращается в снах и воспоминаниях, не давая душе покоя.

Вячеслав едва успел принять душ, как на пороге возник Рустам с бутылкой в руке, в другой держал сверток с закуской.

– Гуляем, брат, – провозгласил он.

– Гулять так гулять, – поддержал Такоева Грязнов, только сейчас вспомнив, что фактически, кроме кофе у Овражникова, ничего во рту не держал.

Мужчины вымыли два стакана, порезали колбасу и ветчину, вскрыли консервы.

– Я перед тобой в долгу, Рустам, – сказал Грязнов.

– Ты что имеешь в виду? – уточнил Рустам.

– Тамару.

– Ну, пусть первый тост будет за Тамару! Эта девушка мне дорога, – Рустам поднял свой стакан и опустошил до дна.

– Она говорила, что ты спас ей жизнь, вывез из ада.

– Было дело. Но потом, когда мне стало худо, она фактически вытащила меня из петли, так что я теперь своей жизни не вижу без нее.

– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Грязнов.

– Разве она тебе не сообщила? Мы собираемся пожениться! – сказал Рустам.

– Нет… а мне и в голову не приходило. Что ж, желаю вам обоим счастья! – Удар был ощутимым для Грязнова.

Он снова разлил водку в стаканы. Молча выпили. Рустам неожиданно заторопился уходить, и Грязнов не стал его задерживать. Настроение испортилось, да и устал за день, а завтра работа, ради которой прилетел сюда. А вовсе не за любовными приключениями.

– Утром встречаемся? – спросил Рустам уже от двери.

– Да.

– За тобой прислать машину?

– Не беспокойся. Я сам доберусь на такси.

– Это если поймаешь.

– Я постараюсь.

Грязнов проводил Такоева до выхода из гостиницы и с облегчением вздохнул, когда наконец остался один. Он лег на кровать и незаметно для себя уснул. Сон его был глубок – за всю ночь он ни разу не проснулся.

Утром его разбудил телефонный звонок. Он нашарил трубку, не открывая глаз, но, услышав голос Тамары, сразу проснулся.

– Кто это мне обещал позвонить вечером? – спросила девушка с обидой в голосе.

– О Господи! Я все проспал, – с сожалением протянул Грязнов. – Прости, дорогая, но мне вчера Рустам выдал такую новость, что я засомневался, имею ли право ухаживать за тобой, как в прежние времена.

– Что же он такое тебе сказал?

– Он утверждает, что вы собираетесь пожениться.

– Да? Но это он говорит. А я своего слова еще не сказала.

– И тем не менее… Ты откуда звонишь?

– Я в пяти минутах езды от твоей гостиницы. Одевайся, завезу тебя в прокуратуру.

– Отлично! Через пять минут буду готов.

Грязнов помчался умываться. Тамара несколько задержалась, и к ее приходу Вячеслав был выбрит, надушен и свеж. К его удивлению, она принесла с собой завтрак для него: пакет апельсинового сока, пачку творога, нарезанную колбасу и батон белого хлеба.

– Ты меня балуешь! – улыбнулся Грязнов, целуя Тамару в щеку. – Только я должен тебя огорчить: я отвык от завтраков. На службе – чашка кофе, что-нибудь перехватываю днем, а вечером – плотный ужин. Режим такой, понимаешь? Поэтому мне сейчас и в горло-то ничего не полезет.

– Жаль, а я старалась… Ну что ж, тогда мне придется приглашать тебя на ужин. Оставь все, поедем, Рустам попросил доставить тебя утром на работу.

– Ты на машине?

– Через наш Фонд содействия милиции помогли мне. Из Германии пригоняют, тут продают! Но все законно!

– А я и не сомневаюсь! – засмеялся Грязнов. – Марка-то какая?

– «Хонда», она маленькая, но работает безотказно, и я ею очень довольна.

Грязнов слушал Тамару, а сам мучился вопросом, не решаясь задать. Наконец не выдержал, спросил, отведя глаза в сторону:

– Что у тебя было с Рустамом?

– Какая тебе разница? – после короткой паузы ответила она.

– Ты любишь его?

– Тебя я любила. Но все оказалось никому не нужным. А потом была жизнь, разная – хорошая и плохая. И все это время рядом со мной был он. Иногда он пугает меня своими претензиями. Вот так я живу подле него между страхом и любовью.

– Значит, у меня уже нет ни малейшей надежды?

– Как знать!.. Но давай лучше не будем об этом говорить, а то начнем еще торговаться да выставлять друг другу условия, – попросила она.

– Хорошо, не будем… Пойдем-ка лучше, покажешь мне свою подружку «хонду».

– С удовольствием вас познакомлю.

Машина оказалась невероятного, нелепого цвета – розового жемчуга, короткая, но просторная внутри, по-женски уютная и светлая. Легкий поворот ключа, касание педали – и машина легко покатилась по городу, приютив внутри себя двух человек, бывших одно время весьма близкими, а сейчас находящимися на распутье.