Текст книги "Закон бумеранга"

Глава десятая
ПОСЛЕДНИЙ ДОНОС

1

Прослушав запись, Турецкий вычленил главное:

«– Ты, собственно, кто?

– Я? Сейчас объясню… Присаживайтесь… Разговор у нас будет долгий и тяжелый – для вас.

– Боюсь, долгого у тебя не получится.

– А я не боюсь. Мне времени хватит. Вот думаю, с чего начать…

– А ты начни с главного. С цели визита!

– Вы – генерал КГБ Копчик?

– Ну!

– Служили в Германии в семидесятых?

– Допустим, и что с того?

– Тогда я пришел за вами.

– Бред какой-то!

– Напротив, Виталий Покровский, сын генерала Покровского и Галины Ивановны, к вашим услугам, господин убийца…

– Это не я, нет! Воронцов, сволочь! Его штучки! А я не виноват! Ах, не успел!.. Нельзя мне сейчас умирать, понимаешь, мне креститься надо! Креститься!.. Окрести меня, заклинаю!..»

Хриплые, словно сдавленные, задыхающиеся призывы о совершенно непонятном крещении наконец смолкли, закончились ударом от падения тела на пол.

Далее диктофон записал учащенное тяжелое дыхание и единственную фразу, произнесенную с явной угрозой:

– И про Воронцова мне известно…

А потом шаги уходящего человека.

Турецкий вызвал секретаршу. Томочка вошла и замерла в ожидании.

– Томочка, – произнес Турецкий, – ты умеешь держать язык за зубами?

Девушка, набрав воздуха, вопросительно уставилась на Турецкого, но не издала ни звука.

– Отлично! – похвалил начальник. – Тогда прослушай эту запись и набери мне текст на компьютере. Хорошо?

Прослушав диалог, Томочка округлила глаза, отчего стала напоминать лемура. Она повернулась к Турецкому, но тот прижал указательный палец к губам, и вопроса не последовало. Тогда секретарша быстро сделала свое дело и покинула кабинет. Уже в дверях она обернулась, но Александр Борисович повторил жест, и девушка тихо вышла.

Изучив набранный текст еще раз, Турецкий исправил пару грамматических ошибок и, сделав приписку: «Необходима информация по участникам разговора», послал его по электронной почте Аркаше Баранкину, рекомендованному Меркуловым. Через три часа пришло сообщение:

«Смерть генерала Покровского покрыта тайной. По официальной версии, он в пьяном виде застрелил жену из ревности и тут же покончил с собой. Начальником особого отдела дивизии в то время был капитан Воронцов Петр Петрович. После событий его сменил майор Копчик Иван Силантьевич. Адрес проживания Копчика: ул. Строителей, д. 76, кв. 12, Воронцова: ул. Гарибальди, д. 16, кв. 512».

Едва Турецкий закончил ознакомление со справкой, как в кабинет вошел Поремский.

– Сан Борисыч, ты что, на Томочке психотропные опыты проводишь? – спросил он с ходу.

– Ай! Ладно, – отмахнулся Турецкий. – Иди, мой друг, сюда! Смотри внимательно.

Подтащив следователя к монитору, Александр Борисович указал пальцем на текст. Владимир прочитал и присвистнул.

– Не хило, с такой фамилией жить на Воронцовских прудах у одноименного парка… Ну с одним-то у нас уже ясно, а второй?

– Послушай старого человека, – со значением произнес Турецкий. – Как правило, на улицах, названных в честь однофамильцев, селятся ограниченные, закомплексованные и злобные карлики! Поехали немедленно!

В пути Поремский почему-то вспомнил про гостей Турецкого.

– Сан Борисыч, а друзья твои дальневосточные как поживают?

Лицо шефа скривила гримаса, какая бывает исключительно при зубной боли, и он ответил:

– Понимаешь, Володя, есть категория людей, с которыми можно общаться лишь короткое время. А лучше вообще не знать об их существовании. Представляешь, на свете ведь живет множество народа и с некоторыми судьба тебя не сведет никогда! Ты не осознаешь, но поверь, что в этом и есть настоящее человеческое счастье. Наша жизнь похожа на минное поле…

– Шефа потянуло на философию, – констатировал Владимир, – значит, дело серьезное. Что, так надоели за три дня?

– Не то слово. Просто достали.

– А когда собираются съезжать? – поинтересовался Поремский.

– Самое интересное, что именно таких планов, по моим данным, у них нет. Я подозреваю, что они будут жить у меня до тех пор, пока я не переведу Жору служить в Москву.

– А ты его переводить действительно собираешься?

– И палец о палец не ударю!

– Тогда тебе не позавидуешь, – улыбнулся Поремский. – Ты обрекаешь себя на пожизненное содержание гостей.

– Ерунда, у меня-то терпения хватит. А вот Ирина может не выдержать и сорвется. Тогда – худо дело.

– Эва! Вот и приехали! – воскликнул Поремский и подозрительно оглядел стоявший у подъезда нужного дома фургон серого цвета с медицинскими крестами и салоном без окон, а также милицейский «газон» и «Волгу» с мигалками… – Неужто опять опоздали?

Турецкий нахмурился и молча вошел в подъезд.

2

Звонок разразился требовательной трелью. Кому-то срочно потребовалась хозяйка квартиры. Поначалу Юлия открывать не собиралась, но случай с письмом от отца заставил подойти к глазку. За дверью стоял милиционер.

– Что вам надо? – спросила Юлия.

– Я ваш участковый, – представился милиционер. – И у меня к вам небольшая просьба. Девушка, вы не могли бы поприсутствовать при вскрытии соседней квартиры в качестве понятой?

Юлия, пожав плечами, согласилась. Она вышла и поздоровалась с соседом по лестничной площадке Иваном Владимировичем Шаломановым. У двери слева стояли пять человек. Среди них выделялся своими могучими габаритами недовольный важный генерал. Увидев понятых, он облегченно вздохнул и произнес:

– Ну наконец-то! Теперь все формальности соблюдены? Давай, капитан, командуй!

– Вскрывай, – распорядился участковый, и человек в черной униформе начал колдовать над замком.

О соседе, к которому ломились, Юлия практически ничего не знала. Неприятный скрюченный старичок, живший напротив, был на редкость замкнут. Он никогда не общался с соседями. Единственное, что Юлия о нем могла сказать, так это что он уже десять лет выносил мусор в одном и том же ведре с изображенной на нем ромашкой.

Наконец раздался лязг металлических деталей замка, и дверь распахнулась. Соблюдая очередь, понятые и представители правоохранительных органов осторожно вошли в квартиру. Осмотрели две комнаты и остановились перед третьей – запертой. Хозяин мог крепко спать, поэтому сначала в дверь постучали.

Почему-то с первых минут Юлии стало здесь безумно скучно, и теперь она желала лишь одного: чтобы поскорей все закончилось. Она остановилась перед аквариумом в большой комнате у окна и безучастно рассматривала рыбок. На дне аквариума, среди горок из ракушек, блеснул металлический предмет, и она открыла было рот, но в этот момент техник поднажал и дверь распахнулась.

Увиденное повергло Юлию в шок. Сосед лежал лицом на столе. Возле правой руки его валялся пистолет, а на поверхности стола растеклась и засохла небольшая темная лужа.

Важный генерал, увидев тело, бросился к нему, машинально положив свои очки в роговой оправе на стол с аквариумом. Все остальные последовали за ним. И только сосед Шаломанов неторопливо подхватил очки и сунул их к себе в карман. Это заметила Юлия, последней выходившая из большой комнаты, но промолчала.

А генерал аккуратно вытащил из-под руки самоубийцы письмо, посмотрел, сощурившись, и, перегнув лист пополам, зажал в руке. А затем принялся хлопать себя по карманам. Спросил окружающих, нет ли у кого очков. Шаломанов заявил, что, несмотря на возраст, обладает прекрасным зрением, и предложил свои услуги. Но генералу, видно, не очень хотелось, чтобы кто-нибудь из присутствующих ознакомился с предсмертной запиской. Решив, что Юлия самая безобидная из всей компании, он подозвал девушку к окну и как-то совсем по-домашнему попросил:

– Давай, деточка, прочти мне текст, только тихо и на ухо.

Юлия, пожав плечами, согласилась. Однако, по мере того как она читала, с трудом разбирая скачущие, коряво написанные буквы, странное чувство, что это самоубийство не случайность, все больше и больше начинало проникать в ее сознание. Оказывается, кто-то находит бывших убийц и жестоко мстит им. А когда встретилась вдруг знакомая фамилия, она поняла все. Юлию даже в жар бросило. Но она собрала всю свою волю в кулак и сделала вид, что ничего не поняла из прочитанного.

– А теперь забудь навсегда все, что ты только что прочитала, – произнес генерал суровым тоном. – А если будет утечка, то молись, чтоб не с твоей стороны!

Юлия подняла глаза на генерала. Ей хотелось уточнить: он что, всерьез угрожает ей? Но все, на что оказалась способна, лишь улыбнуться и пожать плечами:

– У меня с детства проблемы с фамилиями. Никогда не запоминала. Я могу уйти?

– Дело закончим и уйдешь, – сухо ответил генерал.

Юлия подписала все необходимые протоколы. А когда формальности были закончены, ушла в свою квартиру и захлопнула дверь.

3

На лестничной площадке второго этажа Турецкий с Поремским вынуждены были прижаться к стене, уступая место носилкам, которые несли двое мрачных санитаров в грязно-синих халатах.

Турецкий коротким жестом остановил их. Расстегнул молнию пластикового мешка и с минуту изучал пулевое отверстие в центре лба. Снова затянул молнию и махнул рукой: несите.

У дверей квартиры стоял милиционер. Он моментально пресек попытку проникнуть в нее. Турецкий раскрыл служебное удостоверение. Милиционер удивленно захлопал ресницами и, отступив назад, жестом предложил пройти.

– Ну кто еще там? – донесся недовольный бас. – Я же сказал, чтоб ни одной живой души!

Турецкий вошел в комнату и увидел сидящего в кресле у открытого сейфа генерала Лескова. Тот, узнав вошедших, недовольно сморщился и положил на столик кипу бумаг.

– Сегодня вы не так оперативны, – сказал он с сарказмом.

– Зато поражает ваша осведомленность, – произнес Турецкий с явной издевкой. – Не подскажете, кто следующий?

– Все! – сорвался на крик Лесков. – Освободите помещение! Здесь документы государственной важности.

Турецкий повернулся к стоявшему в углу капитану милиции:

– Вы участковый?

– Да.

– Я вижу, уже начаты оперативные действия без возбуждения уголовного дела? А где криминалист? Где судмедэксперт? И почему посторонние на месте происшествия?

– Это генерал ФСБ. Его служба, как мне сказано, будет вести расследование.

– Вот именно, будет, когда Генеральная прокуратура сочтет нужным. А пока, – Турецкий повернулся к генералу, – гражданин Лесков, прошу вас покинуть место происшествия и не препятствовать работе Генеральной прокуратуры. А еще советую хорошенько подумать, что вы будете отвечать на допросе. Слишком много вопросов к вам накопилось. Да, к вашему сведению, я распорядился освободить писателя под подписку о невыезде – в связи с вновь открывшимися обстоятельствами дела.

Лесков резко захлопнул дверцу сейфа. Положил ключ в карман и поднялся. Турецкий остановил его.

– Вы забыли оставить улику на месте преступления!

– Раздавлю! – рыкнул Лесков, отодвигая плечом Турецкого и выходя из комнаты.

Турецкому потребовалось собрать все самообладание, чтобы не применить один из излюбленных болевых приемов, когда такие вот привыкшие брать весом хамы совершают продолжительные полеты, во время которых кардинально меняют мировоззрение. Однако генерал был в форме, а Турецкий уважал погоны и не стал применять силу против кителя.

Когда фээсбэшники покинули квартиру, Александр Борисович подозвал участкового:

– Ну давайте, садитесь. Я понимаю, такой прессинг выдержать сложно. Расскажите все по порядку. Кто обнаружил труп?

– Собственно, я и обнаружил. Верней, мы, – слегка заикаясь, начал капитан. – Представляете, зовет меня дежурный по отделению и, протягивая трубку, шепчет, что со мной хочет разговаривать лично замминистра по кадрам. Я беру ее, а он чуть не матом, почему не на месте, где вас носит, и вообще, нет у него никаких дел, кроме как бегать и участковых ловить! Затем наконец ставит задачу: срочно прибыть по этому адресу и поступить в распоряжение генерал-лейтенанта Лескова. Приезжаю. У дверей уже стоит жэковский слесарь с инструментами и генерал командует: ломай дверь, даже ничего не объяснив. Ну, ума хватило позвать понятыми соседей. Вскрываем. Дома никого. Проходим к кабинету. Закрыт. Вскрыли и его. Лежит Воронцов башкой на столе с пулей во лбу. Пистолет рядом. Явное самоубийство. И письмо. Но генерал забрал его с собой. Или в сейфе запер, – неуверенно сказал участковый. – Он забыл очки, и девушка письмо это ему прочитала… А дальше он сам вызвал врача, констатировавшего смерть, и автомобиль-труповозку. Нам сказал, что делом займется их следственное управление. Я начал объяснять, что необходимо вызвать представителя прокуратуры и опергруппу. Он отмахнулся, а здесь появились вы.

– Понятно, – побарабанив пальцами по столу, сказал Турецкий. – Силуэт мелом вы обводили?

– Да.

– Вызывайте, как положено, бригаду. Пусть фиксируют, что могут. А мне дайте все ваши протоколы и заключения.

– Александр Борисович, – молчавший доселе Поремский кивнул на дверь, – а замочек-то в кабинете был закрыт снаружи.

– С чего ты взял?

– Да похоже, это ключ от него в аквариуме на дне и лежит!

– Вот что, Володя, вызови-ка дядю Федю, – сказал Турецкий, разглядывая сейф. – А то старик давно в завязке. Чего доброго, квалификацию потеряет. Ну а я пойду, побеседую со свидетелями.

4

Первым делом он направился к свидетельнице, обозначенной как Юлия Ветлицкая, двадцати пяти лет. Ему казалось, что ее внешний облик должен соответствовать имени. Но то, что Турецкий увидел, настолько поразило воображение, что опытный «важняк» промурлыкал про себя: «Вот за возможность общения с такими свидетельницами я и люблю свою профессию». Девушка, вероятно, была страшно напугана увиденным, и ей срочно требовалась серьезная психологическая помощь. Как настоящий джентльмен, Александр Борисович не мог просто так пройти мимо.

– Извините, – сказал он. – Вам пришлось присутствовать при очень неприятной процедуре. Я, конечно, понимаю, какой шок вам довелось испытать. Но он – ваш сосед, может быть, вы кого-нибудь видели или что-нибудь слышали?

– Нет. Я даже хлопка не слышала.

– А что-нибудь необычное при вскрытии квартиры было? – спросил Турецкий.

– Нет. – Юлия пожала плечами. – Все как обычно. Выламываем дверь ломом, а нас встречает хозяин с дыркой посреди лба! Нет, ничего особенного. Все как всегда!

Судя по ее слишком напряженному виду, она была близка к истерике, и опытный следователь знал только один способ остановить ее. Надо было положить твердую уверенную руку на плечо и передать таким образом свое спокойствие.

– Простите еще раз, – успокоительно произнес Турецкий, кладя руки на ее вздрагивающие плечи. – Вам нужна помощь?

– Обнимите меня, – мелко дрожа, попросила девушка.

Турецкий прижал ее к себе и почувствовал, как она начинает постепенно успокаиваться. Вот и дрожь уже прошла. И она из робкой, испуганной девочки снова превращается в женщину, и что произойдет в следующую секунду, одному Богу известно.

– Александр Борисович! – закричал, врываясь, Поремский. – Ой, извините!

– Что у тебя, Володя? – спросил Турецкий.

– Подойдите, если можете, – каким-то не своим голосом попросил Поремский из-за двери.

Подняв глаза, Юлия благодарно улыбнулась и прошептала:

– Спасибо. – И выскользнула из его объятий.

Турецкий вышел за дверь и увидел смутившегося Поремского.

– Чего ты смутился? Я просто успокоил девушку. Обычное дело. Считай, медицина.

Поремский собрался объяснить причину своего вторжения, но дверь напротив отворилась, и на площадку вышел одетый пожилой мужчина с колючими глазками.

– Извините, вы случайно не Шаломанов Иван Владимирович? – спросил Турецкий.

– Да, я.

– Тогда задержитесь на минуту. У меня к вам имеется ряд вопросов.

– А собственно, кто вы такой? – спросил тот.

В ответ он имел возможность посмотреть в служебное удостоверение. Внимательно изучив документ, он проникся доверием.

– Дом наш строился специально для высших чинов КГБ и дипкорпуса в конце семидесятых. Поэтому многие сейчас на пенсии. Я уже двадцать лет как отошел от дел. Занимался продовольственной безопасностью государства, – словно оправдываясь, объяснил понятой. – Это чтобы на случай войны стратегические запасы тушенки были. Чем только не маялись? В вечной мерзлоте склады мясные делали. Весь Норильск ел пятилетнюю оленину, а свежачок на освободившееся место закладывали. Покойный же служил в особом отделе. С его посмертной запиской в моем возрасте ознакомиться не страшно, а в ваши годы я бы побоялся. Он заставил девушку прочитать ее.

– Я понял, о чем вы, – кивнул Турецкий. – Но вы же не знаете сути написанного?

– Я не знаю деталей. Лесков попросил прочитать текст девицу, как самую безобидную и легкомысленную из всех присутствующих. Но хорошо, что не увидел при этом ее лицо, она бы долго не протянула!

Турецкому уже не раз приходилось сталкиваться с гиперподозрительностью людей, стоящих на грани старческого маразма, поэтому замечанию пожилого чекиста он не стал придавать серьезного значения.

– И еще, – произнес Поремский, – как вы думаете, что является причиной смерти?

– Интуиция мне подсказывает, что это доведение до самоубийства.

Поблагодарив понятого, Турецкий пошел в квартиру Воронцова. Владимир наконец объяснил причину, по которой позвал: сейф-то был пуст.

Уже работали оперативники. Александр Борисович, проходя, поздоровался с теми, кого знал уже не первый год. Перед отворенным сейфом сидел растерянный участковый, имя которого Турецкий так и не успел спросить. Поэтому он обратился обезличенно:

– Какие успехи?

– А письма нет! – промычал участковый.

– Ай да Лесков! – засмеялся Турецкий. – Тот еще пройдоха! Оттиска на бумагах не осталось?

– Нет, – качнул головой криминалист Миша Говорушкин. – Этот пером писал, а на столе положено оргстекло.

5

Поремский присел, разглядывая инвентаризационную табличку на столе. Похоже, что мебель была служебная. И вдруг замер. Приподнялся и повторил маневр. После чего позвал:

– Александр Борисович, можно вас попросить встать здесь?

Пожав плечами, Турецкий повиновался.

– А теперь внимательно смотрите вон в то зашторенное зеленым тюлем окно дома напротив, и медленно присаживайтесь.

Сам же подошел к криминалисту и попросил:

– Миш, сними-ка еще раз вот с этого места стол.

Тот сделал снимок. Турецкий встрепенулся.

– Ну-ка, еще разок повтори! – и с восторгом крикнул Поремскому: – Видел? Так, ладно, ордер потом выпишем. Капитан, подойди!

Участковый приблизился. Турецкий указал на окно, за которым при свете вспышки вдруг отразился блеск оптики. Скорее всего, камера, направленная прямо на окна воронцовского кабинета.

– Сможешь определить квартиру?

Участковый нахмурился, прикидывая, и уверенно сказал:

– Это на два этажа выше и правей Бузукина. Нам к этому алкашу время от времени приходится наведываться… И еще. Давайте женщину возьмем. Тогда больше вероятность, что дверь откроют.

Турецкий поднял левую бровь, и Володя согласно кивнул. Он тут же кинулся звонить в дверь Юлии. Девушка открыла и улыбнулась как старому знакомому.

– Юлечка, вы не могли бы помочь нам еще в одном деле? – крикнул Турецкий.

– Конечно, если молодой человек сможет овладеть собой и вернется на землю.

Под общий смех Владимир встрепенулся и покраснел. Пока шли в соседний дом, девушке разъяснили ее небольшую роль.

Позвонили в дверь. Из квартиры послышался голос с сильным кавказским акцентом:

– Кито там?

– Я из соседней квартиры. У меня сил не хватает ключ провернуть, – произнесла Юлия самым безобидным на свете голосом и отошла в сторону.

Дверь распахнулась, и кавказец увидел вооруженных людей. Он сам упал на колени, а Турецкий приложил палец к губам, и группа скользнула в квартиру. Там оказался еще один такой же тип. Но тот крепко спал на раскладушке и был взят еще легче.

Турецкий подошел к установленной на штативе видеокамере и удовлетворенно хмыкнул.

– Так, посмотрим, что это вы тут наснимали. – И вставил первую попавшуюся кассету в видеомагнитофон, стоявший у раскладушки на тумбочке.

Пошло воспроизведение. Вот полковник Воронцов сидит за столом и пишет. Затем объектив камеры сдвинулся немного вправо. В глубине квартиры раздевалась девушка. Камера максимально приблизилась, и во весь экран предстала обнаженная Юлия, радостно изгибающаяся под явно энергичную музыку.

Секунду девушка стояла в оцепенении. А стоявший у стены кавказец затем получил звонкую оплеуху. Через мгновение, не менее смачная, досталась находившемуся левее Владимиру. Юлия тут же убежала, грохнув дверью.

– Поздравляю, – Турецкий пожал помощнику руку. – Хорошая девушка. Я бы такую постарался не упустить.

– Я и не упущу, – потирая щеку, произнес Владимир.

Турецкий, проглядев паспорта задержанных, кинул их участковому.

– Капитан, проверь регистрацию. – И, обернувшись к ним, спросил: – Кто говорить будет?

– Панимаешь, началник, мы ничего нэ дэлали. Эта девушка – невеста нашего брата Нусрата. А мы толко следили за ее нэвинностью до свадьбы. Ты спроси тут любого, всэ занают. Они всегда вместе ходят.

Увидев, что участковый пытался что-то вставить, Турецкий остановил кавказца:

– Капитан и Владимир, отойдем на минутку.

Затем, оглянувшись, сказал:

– Володя, там на всех кассетах время есть. Найди сегодняшний день. А время – где-то в районе одиннадцати часов!

Выйдя на лестничную площадку, Турецкий сказал участковому:

– Давай, капитан, что у тебя есть по поводу этого Нусрата?

– Жених – громко сказано. Так, мелкий уголовник. А женат он, на самом деле, я думаю, фиктивно, ради прописки, на одной дуре. И в ауле у него наверняка еще семья. Вот устроился тут, выписал к себе земляков. Торговлю небольшую держит возле рынка. Молдаване у него торгуют, а весь кишлак дома кормится. Я думаю, он девке просто прохода не дает. Но, здесь, пожалуй, крепко зарвался.

Из комнаты раздался радостный крик Поремского:

– Есть! Александр Борисович!

В обзор камеры, настроенной на окна Юлии, попадал кусок окна Воронцова.

Стали смотреть видеозапись.

…Вот какой-то молодой человек довольно мирно беседует с полковником. Затем, махнув рукой с ключом на цепочке, выходит. Воронцов хватает лист бумаги и начинает лихорадочно писать. Ставит точку и, приблизив текст к лицу дрожащей рукой, внимательно и в то же время как-то судорожно перечитывает. Затем внезапно, словно испугавшись содержания, бросается к металлическому сейфу, вытаскивает из него пистолет. Возвращается за стол. Приставив дуло ко лбу, долго раздумывает, ритмично раскачиваясь…

Выстрел раздается неожиданно. Быть может, даже случайно. Воронцов падает и больше не шевелится.

Промотав запись вперед, Турецкий нашел начало обыска.

…Письмо извлекает из-под руки трупа генерал Лесков. Он хлопает по карманам в поисках, вероятно, очков, а затем, отведя девушку к окну, что-то говорит ей. Она берет письмо в руки и читает…

Затем следователи увидели себя. Заканчивалась сцена с ними закрытием сейфа, при этом Лесков ловко сунул какие-то бумаги в рукав форменного кителя…

– Артист! – восхитился Владимир.

– Какие выводы? – спросил Турецкий.

– Однозначно, надо искать парня. Мы знаем, как он выглядит, – сказал Поремский. – А еще неплохо бы показать запись специалистам, которые умеют читать по губам.

– Ну-ка, – попросил Турецкий, – промотай обратно! Мне кажется, я видел на письме какие-то буквы.

– Александр Борисович, – Поремский наморщил лоб. – Это же цифровая камера! Пять миллионов пикселей! Вот только не знаю, как здесь увеличение делается?

Он немного повозился с аппаратурой и вскоре поймал момент, когда письмо появилось на фоне окна под наименее острым углом. Затем принялся увеличивать изображение, и вскоре во весь экран телевизора появился текст предсмертного письма. Буквы, правда, сильно расплывались.

– Я думаю, – сказал Поремский, – экспертиза сможет разобраться.

– А я думаю, что было бы неплохо снова пообщаться с девушкой Юлией, – улыбнулся Турецкий. – Попробуй еще разок пригласить ее сюда, может, она вспомнит содержание?

6

Оскорбленная до глубины души, Юлия выскочила из подъезда, но не побежала сразу к себе, опасаясь нарваться на кавказцев, а уселась на качелях детской площадки. Девушке приглянулся белокурый следователь, тот, что помоложе. Он мог бы сгодиться на роль защитника от назойливого Нусрата. Похоже, парень имел неплохой вкус, если, увидев ее, будто опьянел.

Потом она заметила, как из подъезда вывели и увезли подручных Нусрата. Но за ними, оказывается, она наблюдала не одна. Позади послышалось сопение, и мягкий голос произнес:

– Браво!

Юлия обернулась. На песочницу присел тот самый бродяга, что приносил письмо.

– Если дело пойдет такими темпами, то ничего лучшего вам желать не придется, – пояснил он.

– Может, расскажете, в чем, собственно, дело? – сухо спросила Юлия. – В какую аферу вы меня втянули?

– Ну в нее вас втянул не я, а ваш папаша. Но кое-что я могу объяснить. Эту банду я ненавижу, быть может, посильней вашего. Поэтому сейчас вполне удовлетворен тем, что увидел. А Нусрату нужны не вы, уважаемая, а сокровища вашего отца. Для этой цели он и наблюдение устроил.

– А он откуда знает о письме? Наверняка ваша работа.

Бродяга неопределенно пожал плечами:

– Так, видите ли, сложилась ситуация… Они меня поймали и обыскали. А после велели отдать письмо вам. И вообще, в этой неприятной истории лично меня интересует лишь небольшой гонорар. Я думаю, придет время, мы договоримся.

Тут из подъезда выскочил молодой следователь, и Евсюхов, а это был именно он, поспешил испариться. Поремский ринулся было к дому Юлии, но, увидев ее, подошел.

– Юлия, извините, не могли бы вы еще раз подняться и помочь следствию, – попросил Поремский.

– Это вы меня извините, – улыбнулась она, указывая на щеку, – за это.

– Да нет, все было правильно, – Владимир засмущался. – Получил за дело. Я, наверное, имел ужасно глупый вид, да? Но там ведь ничего неприличного не было. Красота не может быть пошлой. А такими изображениями можно украшать детские садики без ущерба для морали…

– Не продолжайте, если не хотите повторения, – усмехнулась она, сузив глаза.

– Да-да, – поспешно согласился Поремский.

Внезапно Юлия встала и, вплотную приблизившись к нему, обняла. Поремский почувствовал, что земля уходит из-под ног. А она вместо поцелуя, к которому он уже был втайне готов, шепнула ему в ухо:

– С троими справишься?

– Чего? – не понял Владимир. – Вы одна стоите троих?

– Да, – ответила она, – но сейчас я не об этом. Сюда направляются трое уродов с единственной целью: набить тебе морду! Можешь их сделать? Или позвать подмогу?

Обстановку он оценил мгновенно. Эти трое крепких, смуглых парней были одеты, несмотря на тридцатиградусную жару, в кожаные куртки. Наверное, им казалось, что это очень круто. Первый сунувшийся к Поремскому был уверен, что справится сам. Но Владимир перехватил его руку в сантиметре от своего лица и произвел бросок через плечо. Кавказец рухнул на спину. Владимир придавил его горло ботинком и вытянутой рукой остановил двоих других.

– Поговорим? – предложил он лежащему на земле.

Тот, задыхаясь, кивнул. Владимир убрал ногу и отошел.

– Что ж вы – как не мужчины? Втроем на одного? Шакалы, а не люди!

Зло сверкая покрасневшими глазами и держась рукой за горло, главный, тот, кто напал первым, что-то крикнул на своем языке, и они уже втроем бросились на Владимира.

Схватка длилась не больше десятка секунд. Юлия с восторгом наблюдала, как нападавшие – один за другим – летели наземь.

– Слушай! – воскликнула она. – Как ты умеешь? Ты же за какое-то мгновение нанес Нусрату с десяток сильных ударов! Я сама спортсменка, но такого не видела.

– Восемь, – скромно уточнил Владимир, – за две секунды. Тут, думаю, мне равных нет. Вообще-то, я человек безобидный, но знаешь, стыдно признаться, где-то глубоко во мне сидят древние дикие гены. И я заметил, что сейчас получил даже удовольствие от возможности врезать в чужую челюсть. Но еще больше от того, что бился за женщину.

– А кровь предков не зовет тебя к естественному продолжению? – спросила Юлия и усмехнулась. Поремский лишь прерывисто вздохнул, обнял девушку, и они пошли обратно к подъезду.

За спиной началось некоторое движение. Сначала пришел в себя один из нападавших. Затем другой, решив, что хватит притворяться, открыл глаза. Нусрат не шевелился. Тогда двое поднялись и, взяв его под руки, поволокли к своей старой машине…

7

Турецкий уже успел просмотреть то, что можно было понять, и набросал на листе вариант письма, когда вернулись Поремский с Ветлицкой.

На лице Володи появились два новых красных пятна, а ворот рубахи был разорванным. Заметив вопросительный взгляд Турецкого, он объяснил:

– Это были друзья наших джигитов. Капитально обложили девушку. Одни через окно шпионили, а те пасли ее у подъезда. Пришлось объяснить, что ребята не правы.

– Юля, – обратился Турецкий, – он уже объяснил вашу задачу? Попробуйте вспомнить текст. Володя, а ты садись и записывай.

Девушка подошла к экрану и начала медленно говорить, словно читая текст во сне:

– «Я, Воронцов Петр Петрович, находясь под воздействием медленно действующего яда, признаюсь, что принимал участие в приведении в исполнение приговоров предателям и изменникам советского государства.

Я был солдат и выполнял приказы. Возможно, среди них были и ошибочные или преступные, но всю меру ответственности за исполнение несет принимавший решение в те годы полковник госбезопасности Лесков.

Я стал жертвой мести сына одного из тех врагов народа и предателей, в ликвидации которых принимал участие. До моего сведения доведено, что находившийся ныне в отставке генерал Копчик уже понес наказание. Теперь наступила моя очередь. Единственное, что сейчас в моих силах, это помочь следствию и назвать перечень жертв:

Цимбалов Арон Моисеевич – во время арабо-изрильского конфликта замполит батареи крылатых ракет, поставленных Советским Союзом дружественной Сирии. В результате предательства батарея была уничтожена прежде, чем успела произвести хоть один залп. Утонул во время купания в Мертвом море.

Супруги Попровские – генерал был связан с западногерманской разведкой МАД. Он поставлял на Запад сведения государственной важности. Уличение в шпионаже крупного военного руководителя могло негативно отразиться на всем социалистическом движении. Из ревности супруг застрелил свою жену и покончил с собой.

Леошкин Иван – летчик-испытатель, угнал на территорию Ирана самолет с новейшей системой оповещения «свой-чужой». Несмотря на явную вражду режимов Ирана и США, американские ракеты в Афганистане уже через полгода оказались оснащенными этими системами. А сам предатель поселился в Калифорнии. Погиб в автомобильной катастрофе.

Рафик Мухамеддинов – расстрелял двух инкассаторов и водителя, а затем своих подельников и похитил двести тысяч рублей. Всплыл через десять лет в Турции. Погиб в автомобильной катастрофе там же.

Хикматияров Одиссей – руководил широкомасштабной поставкой наркотиков в район Ошской области. Застрелен во время межклановой разборки.