Текст книги "Закон бумеранга"

Глава восемнадцатая
СНАЙПЕР ОШИБАЕТСЯ ТОЛЬКО РАЗ

1

Поремский подошел к отворенному окну. За столом сидел директор медицинского центра и что-то записывал в журнале. Владимир кашлянул, привлекая внимание, и спросил:

– Анатолий Михайлович, разрешите воспользоваться вашим окном.

– А что, традиционные способы проникновения в учреждения нынче не в моде?

– Дело государственной важности, – произнес, забираясь в комнату и предъявляя свое удостоверение, Владимир. – Я понимаю, что Андрей Аркадьевич может быть и не один, но разговор настолько нужен, прежде всего ему самому, что я просто вынужден оторвать его от процесса… оздоровления.

– Вы гарантируете, что после этого я не потеряю клиента? – спросил сильно смущенный директор.

– Скажу больше, – наклонившись к собеседнику, прошептал Владимир. – Если не состоится разговора, вот тогда мы все потеряем его.

– Как законопослушный гражданин, возражений не имею.

Поремский подошел к окну, сделал знак, и тут же через подоконник перемахнули еще трое.

У дверей, ведущих в сауну, в креслах сидели два мордатых парня и, скучая, рассматривали «веселые картинки» в глянцевых эротических журналах. Когда из кабинета генерального директора выскочили четыре крепких человека, то единственное, что они успели, это немного привстать. Телохранителей Макарова без особого шума вывели и усадили в автобус.

Оставив на месте одного из охранников капитана Нечаева, Поремский направился прямо в сауну.

2

Макаров любил париться по старинке. Он никогда не мыл тело мылом и свято считал, что именно этим обязан тому, что в свои шестьдесят выглядел на сорок пять. Рассуждения были просты и доступны. Во-первых, человечество тысячелетиями не знало никаких моющих средств и не страдало от этого. Значит, организм представляет собой самоочищающуюся систему. Второе положение: для вывода шлаков и токсинов необходимо обильное потоотделение. Поэтому дважды в неделю он посещал сауну.

Бывший полковник КГБ устанавливал щадящие сто градусов, садился на верхнюю полку и начинал обильно потеть. Когда с него сливалось достаточно жидкости, становился под ледяной душ и смывал с себя пот. Раскрывшиеся поры при этом резко сужались, что, как он понимал, очень полезно для их тренировки.

Затем он повторял процедуру и, наконец, наступала работа для девушек. Макаров ложился на кушетку, а две массажистки начинали работу над телом. Причем в их задачу входила не столько разминка мышц, сколько катание. Как в старину в банях специальные катальщики, девушки своими пальчиками терли его кожу, и вскоре она покрывалась многочисленными белыми катышками из собственных парафинов, жиров и прочих продуктов жизнедеятельности.

Макаров вновь повторял парилку и холодный душ и снова катание. После чего кожа становилась гладкой и такой чистой, что ни одним гелем или мылом не добьешься.

Раньше он мог еще и заломать девицу прямо в сауне или после. Теперь же это было слишком сильной нагрузкой на сердце. Хотя еще силен был и время от времени мог позволить себе лишнее.

Дверь в парилку отворилась, и появился светловолосый молодой человек. Такого еще никогда не случалось. Макаров недовольно покосился и решил примерно наказать охранников, чтобы поответственней относились к своим обязанностям.

– Разрешите, Андрей Аркадьевич? – спросил вошедший и бесцеремонно сел рядом.

– Ну? – спросил Макаров. – Чего надо?

– Поговорить.

– Говори, – недовольно предложил Макаров.

– Хорошая здесь сауна, – похвалил Поремский.

– Ты об этом хотел говорить?

– Нет, конечно, – ответил Владимир. – Разрешите представиться? Поремский, старший следователь Генеральной прокуратуры.

– Что вам надо? – спросил Макаров, протягивая руку к мобильному телефону, с которым не расставался даже в парилке.

– Я не арестовывать сюда пришел, а жопу вашу спасать! – чуть повысив тон, произнес Владимир и пресек попытку взять трубку.

Сделав из слов следователя вывод, что речь идет о торге, Макаров несколько успокоился.

– Вы, значит, любите деньги? – спросил он.

– Люблю, – честно признался Поремский. – Причем тратить люблю больше, чем зарабатывать.

– Тогда ваше положение можно понять, – кивнул полковник. – Но для определения суммы мне надо знать, что знаете вы.

– Согласен, – кивнул Владимир. – Когда-то вам пришлось организовывать, скажем обтекаемо, физическое устранение перебежчика и предателя Семена Ветлицкого.

– Ну, это было так давно, что если что и всплывет, так за давностью лет и простится, – усмехнулся Макаров.

– Да, вот только его дочь так не считает. У нас есть информация, что она наняла киллера.

Макаров резко сник и заторопился к выходу из парилки. Поремский последовал за ним.

– Чего вы добиваетесь? – с трудом преодолевая спазмы, сдавившие горло, прошептал Макаров.

– Мне нужен Лесков, – ответил Поремский, вставая под душ. – Вас же арестуют, как только я выйду отсюда, за организацию покушения на него. Охрана ваша уже сидит в «воронке». Но о киллере знаю только я, и то случайно. Там на столике ваши фотографии – из заказа. По-моему, сделаны еще позавчера. И от вашего решения зависит – дойдете вы до автобуса сами или ваше тело внесут в труповозку. Мне, кстати, после того что я узнал про вас, второй вариант как-то больше по душе. И, кстати, удобно. Вы даже пожаловаться не сможете на то, что я знал и не предотвратил. Да, а деньги мне не пытайтесь предлагать. Бесполезно. Я люблю ту девушку, которая и заказала вас, и потому найду способ прикрыть ее.

Макаров вскочил и, схватившись за голову, заметался по холлу из угла в угол. Зазвонил его аппарат. Схватив телефон, Макаров прижал его к уху. Выслушав доклад, сделал еще пару звонков и окончательно убедился в том, что следователь говорит правду.

– Вы все сомневаетесь, не провокация ли это? – спросил Поремский. – Поймите, у вас два пути. В тюрьму или под пулю киллера. Но тюрьму надо еще заслужить!

– Стать на пути Лескова – это тоже значит получить смертный приговор! – проговорил Макаров.

– А вы разве не в курсе, что уже стали? – удивился Поремский. – Хотите, кое-что покажу?

И Владимир кинул на стол коллективную фотографию, отданную ему Турецким.

– Вот ваш человек, – продолжил он, указывая на Вахмурку. – Он дважды во время охоты покушался на Лескова. И оба раза неудачно. Уже убит. Но умер не сразу, а два дня спустя, в гарнизонном госпитале. Перед смертью, естественно, сдал вас с потрохами. Помните нашумевшие дела с убийствами Расхоповича и Иловайского?

Макаров напряженно молчал.

– Ну что ж? Значит, не договорились! – Поремский принялся одеваться. – Я пошел вызывать охрану. Прощайте и помолитесь, если помните как.

Владимир повернулся к двери. Макаров бросился к своему пиджаку и, выхватив пистолет, приставил его к своему виску.

– Глупо, – обернувшись, произнес Поремский. – Там вас ждет профессионал, и в малодушии никто потом не обвинит.

Внезапно Макаров развернул пистолет в сторону Поремского и несколько раз нажал на спусковой крючок. Раздались лишь сухие щелчки.

– Я забыл сказать, что, перед тем как залезть в парилку, вытащил у вас патроны, – произнес Владимир с такой издевкой, что Макаров ринулся на него всей стодвадцатикилограммовой тушей.

Поремский ловко увернулся и, отскочив вбок, нанес сильнейший удар в область печени. По реакции было видно, что полковника не били давно. Он упал, судорожно втягивая воздух и корчась на полу. Немного придя в себя, поднял взгляд на заскучавшего Поремского. Владимир поглядел на часы и заметил:

– Все, больше времени нет. У меня билеты в кино могут пропасть.

Макаров завращал глазищами в недоумении: как это можно сравнивать его жизнь и какие-то билеты?! В голове его прокручивались мысли: «Да у меня столько денег, что купить несколько кинотеатров хватит! И я ими не смогу воспользоваться? К черту все! Главное – жизнь. А там адвокаты продажные вытянут. Вон ГКЧП. Дурак Ванька, сколько с ним было по молодости выпито, пустил себе пулю в лоб! Думал, расстреляют. А всех выпустили! Еще и депутатами да губернаторами поизбирали…»

– Ладно, – согласился наконец покрасневший до свекольного цвета Макаров. – Когда-нибудь это все равно должно было случиться. Лесков был в КГБ начальником секретного отдела, занимавшегося приведением в исполнение смертных приговоров врагам советской власти и предателям родины. Мы никогда не тронули ни одного диссидента. Достаточно было время от времени пугать их. А они сами потом раздували такую бурю в стакане… Погибший в автокатастрофе летчик, угнавший самолет в Японию, послужил хорошим примером остальным. Ну бывали, конечно, и огрехи, и невинные жертвы. С Ветлицким у Лескова были определенно свои счеты. Я не в курсе. И моя задача была маленькая. Я показал киллеру жертву. Этого вам достаточно?

– Вполне, – удовлетворенно кивнул Поремский.

После этого Владимир отворил дверь и подвел Макарова к окну. Затем скомандовал по портативной рации:

– К операции «Снайпер» приступить.

В районе открытого чердачного окна – было видно отсюда – мелькнули тени. А через несколько минут парни в черном спецобмундировании приволокли мужчину средних лет. Один из спецназовцев держал в руках винтовку со снайперским прицелом.

Подъехавший микроавтобус остановился напротив входа в оздоровительный центр. Собровцы бесцеремонно затолкали в него задержанного и забрались следом. Сильно газанув, автомобиль умчался.

– Видите, – улыбнулся Владимир, – я свои обещания выполняю.

– А я свои нет! – с издевательской усмешкой ответил Макаров, выходя из дверей. – Прежде всего, извольте отпустить моих людей, а я пока вызову своего адвоката.

Стоя на крыльце, Макаров начал набирать на мобильном нужный номер…

3

Засевший в самом неподходящем для киллера месте, в подвале под острым углом к цели и вдобавок против солнца, Виталий терпеливо ждал. Он видел, как приехал Макаров. Двое охранников выбрались раньше. Профессионально осмотрели крыши и верхние этажи зданий. Затем один из них поднялся по лестнице. Позвонив в дверь, распахнул ее. А другой, открыв дверцу автомобиля, помог выйти Макарову. Затем, прикрывая своей спиной, довел его до входа. Туловище свое с другой стороны, в районе жизненно важных органов, босс сам прикрывал чемоданчиком. Теперь надо было дождаться его выхода из оздоровительного центра. Все равно откроется…

Неожиданно за спиной раздался металлический звук. Покровский напряженно замер. Дверь отворилась.

– Эй, есть кто живой? – прокричал некто. – Нет? Ну и хрен с тобой! Будешь знать, как замки ломать!

После чего сердитый дворник или сантехник выматерился и с лязгом закрыл дверь.

Телефонный аппарат в нагрудном кармане Виталия завибрировал, и он поднес его к уху. Выслушал. И облегченно вздохнул… заказ был отменен.

Покровский подобрал свои вещи и направился к выходу. Толкнул дверь, но она не поддалась. Виталий понял, что лязг, который он слышал, был не чем иным, как запиранием нового замка.

Покровский внимательно изучил крепления двери. Если ее снизу приподнять, она могла бы соскочить с петель. Он посветил фонариком и нашел вполне подходящий в качестве нужного рычага обрезок трубы. Однако решил, что сейчас шуметь пока еще опасно, это можно сделать и позже. Поэтому, подумав, он вернулся к своему наблюдательному посту.

И не пожалел: представление только начиналось. Покровский с интересом наблюдал, как вывели и увезли охранников Макарова люди, непонятным путем проникшие в медицинский центр. Затем разыгралась сцена «ареста снайпера». Она вообще-то сильно озадачила его. Неужели заказчица подстраховалась? Виталий решил ждать развязки до конца…

4

Внезапно обретший самоуверенность Макаров, стоя на крыльце, спрятал в карман мобильный телефон и принялся демонстративно раскуривать трубку. Владимир с усмешкой наблюдал за ним. К ним приблизились двое оперативников. Из-за угла вырулил еще один микроавтобус. Поремский дал Макарову возможность еще немного понаглеть. Тот ведь не знал о последнем козыре – показаниях Светланы!

Однако неожиданно раздался негромкий хлопок. Макаров словно запнулся и стал медленно оседать.

– Ложись! – заорал Поремский, прямо с крыльца бросаясь рыбкой в кусты.

Его правую ногу внезапно обожгло. «Похоже, снайпер попал, – успел подумать он. – Но не мог же он так быстро произвести второй выстрел? Юлия же отменила заказ! Неужели не послушался?»

Он приподнял голову. Оперативники скатились под защиту фургона.

Владимир понял, что надо скорей менять место, но, дернувшись, не смог сдвинуться с места. Ногу пронзила такая резкая боль, что он невольно вскрикнул.

Почти ничего не видя, он скользнул взглядом по окнам верхних этажей, пытаясь найти место, где мог сидеть снайпер. И вдруг заметил его. Оптический прицел смотрел своим зияющим глазом прямо на него. Поремский, словно гипнотизируя, уставился на него и увидел вспышку пламени…

5

Когда грузное тело Макарова начало оседать, а светловолосый парень рыбкой прыгнул в редкую растительность, Покровский убедился, что заказчица действительно подстраховалась.

Он начал быстро сканировать доступную его взгляду часть дома напротив. Окно на предпоследнем этаже было распахнуто. Однако снайпер, сделав работу, не спешил скрыться. Он явно собирался произвести и второй выстрел и теперь целился в беспомощно лежащего в кустах светловолосого парня. Это была недопустимая профессиональная ошибка. Снайпер, как и сапер, ошибается только раз. Закон профессии гласит: «Один выстрел – одна жертва», а дальше – беги. Не захотел – его дело.

Виталию времени на размышления не требовалось. Когда киллер затаив дыхание начал плавное натренированное движение указательного пальца, прозвучал упреждающий выстрел. Покровский недаром был мастером спорта по стрельбе. Он точно всадил пулю с символическим названием «идеал» в правое плечо снайпера и, откинув свое ружье в сторону, стал дожидаться, когда его обнаружат…

6

Киллер дернулся и исчез. Ненужная винтовка полетела вниз. Но выстрелить он все же успел. Пуля ударила в бетон поребрика и, выбив осколок, прожужжала возле уха Поремского.

А еще через короткое время наверху раздался взрыв. Вылетели оконные стекла. Вероятно, это уже заказчик, а точнее, заказчица, подумал Поремский, заметала следы.

Выскочивший из-за укрытия Турецкий подбежал к Поремскому и остановился в изумлении. Правая нога Владимира в районе икры оказалась надетой на торчащий из земли металлический штырь.

– Аптечку и «скорую»! – распорядился Турецкий, махнув рукой Нечаеву, и крикнул: – Кучеренко, группой, в подъезд!

Бросившиеся в подъезд дома оперативники вскоре выволокли человека с кровавым пятном на правом плече. Киллеру повезло больше, чем его жертве. Он был жив. Нацепив наручники, снайпера положили на крыльце рядом с телом Макарова.

Через пять минут подъехал автомобиль «скорой помощи». Выскочивший врач ринулся было к убийце, но его остановили и указали на Поремского. Под руководством доктора ногу Владимира сняли с металлического прута и, сделав перевязку, уложили его на носилки. После этого доктор осмотрел раненого киллера. Наложив кровоостанавливающую повязку, со свойственным медикам юмором врач успокоил:

– Кости целы, а мясо – дело наживное.

Когда Поремского проносили мимо тела Макарова, уже перевернутого на спину, Владимир простонал:

– Ну, извини, у нас тоже бывают огрехи…

К нему наклонился Турецкий и тихо сказал:

– А лицо-то снайпера знакомое. Это Звонарь, телохранитель Лескова!

– Борисыч, сделай так, чтобы, кроме меня и киллера, в фургоне ни одной живой души не было, – прошептал Поремский.

– Олег, – обратился Турецкий к капитану, – выясни, кто из мужиков снял киллера.

7

Под руководством доктора и Турецкого обоих раненых уложили в машину «скорой помощи» рядом. Врубив сирену и мигалку, «карета» в сопровождении милицейского автомобиля помчалась по Москве.

– Ну как дела? – спросил после длительной паузы Владимир.

Снайпер не ответил.

– Просто интересно, за что такая честь? – пожал плечами Поремский. – Можешь, конечно, молчать сколь угодно. Свой срок ты уже заработал. Просто любопытно, чем я-то помешал господину Лескову?

Некоторое время ехали молча. Затем киллер повернул к нему голову и спросил:

– А ты-то кто?

– Раньше надо было интересоваться, когда на мокруху подписывался! – резко ответил Поремский. – Старший следователь Генпрокуратуры.

– У-у-у! – взвыл убийца. – Мне сказали, что криминальный авторитет. Теперь все!

– Уберут? – догадался Владимир.

– Не сомневайся. Они уже наверняка послали грузовики на все перекрестки.

– Подожди, – спохватился Поремский и вынул мобильный телефон. Набрал номер: – Олег, ты где? Рядом с водителем? Отлично. Слушай меня внимательно. Срочно меняй маршрут и гляди в оба… Ты же помнишь о ценности груза, который везешь? По моим сведениям, высланы тяжеловозы для создания аварийной ситуации.

«Скорая», судя по ее движению, изменила маршрут.

– Знаешь, дам тебе один совет, – снова обратился Поремский к наемному убийце. – Если хочешь выжить, быстрей колись. Как тебя ценят твои хозяева, ты уже знаешь. А гулять на свободе Лескову остались считанные часы.

– В меня стрелял не наш человек, – сказал, немного подумав, киллер. – Наш бы убил наверняка. А этот, я думаю, хотел просто помешать мне сделать прицельный выстрел. Ну а сказками о справедливости наших законов покорми кого-нибудь другого. Я уже давно ученый.

– Дело твое. Передавай привет Макарову…

Поремский вновь взялся за телефонную трубку:

– Олег, дальше делаем так. Заезжаем в Бурденко, где ты оставляешь меня, а Звонаря тут же увозишь в Бутырку – в медчасть. Его прибытие туда пусть пока не афишируют. Сам же позвони Турецкому, чтобы он своей властью обеспечил прикрытие.

8

После госпиталя имени Бурденко автомобиль «скорой помощи» по третьему транспортному помчался в Бутырскую тюрьму. А Поремского в приемном покое раздели. Доктор осмотрел его раны и скомандовал:

– Ко мне. В восьмую хирургию.

– Простите, – спросил Поремский, – вы начальник отделения?

– Да, – ответил человек в белом халате. – Профессор Деревянкин. Не волнуйтесь. Рана пустяковая. Надо будет только сделать резекцию и хорошенько промыть.

– У меня просьба, – приподнялся на локтях Владимир. – Наркоз местный…

Операция, как и обещал профессор, прошла без осложнений. Когда раны были обработаны и зашиты, Поремский обратился к доктору.

Деревянкин попросил всех выйти и присел рядом с Владимиром.

– Вы знаете, кто я, – прошептал Поремский. – Поэтому постарайтесь отнестись к моим словам максимально серьезно. Сейчас меня повезут в палату?

– Нет. Сегодняшнюю ночь вы проведете еще в реанимации, а с утра – в палату.

– Нет, доктор, мне нужна одиночная палата. И необходимо, чтобы имелись два ключа, открывающие дверь с двух сторон. Причем один дадите мне, а второй пусть висит на видном месте, например на посту. Далее, мне нужен план отделения: где находятся туалеты, все входы-выходы, моя палата и ваш кабинет. И последнее. Я почти уверен, что сюда нагрянут незваные гости, поэтому постарайтесь обойтись без героизма. И не смотрите на меня таким взглядом. Опаснее пациента у вас еще не было.

Несмотря на сквозящий скептицизм, профессор выполнил все инструкции Поремского.

Глава девятнадцатая
ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

1

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась головка Томочки.

– Александр Борисович, – произнесла она, – к вам Нечаев с человеком… в наручниках. Можно?

– Конечно, давай приглашай.

Дверь распахнулась, и мимо прижавшейся к стене секретарши прошел капитан, придерживая под локоть крупного, плотного человека в брюках с генеральскими лампасами, наполовину расстегнутой рубахе без погон и с всклокоченными волосами.

– Николай Кондратьевич! – радостно крикнул Турецкий, бросаясь к вошедшему.

Томочка сделала огромные глаза, отчего сразу стала похожа на хомячка, и бесшумно скрылась.

– Осторожно, грим размажете, – предупредил, отстраняясь, Николай Кондратьевич.

– Ну как? – спросил Нечаев. – Похож?

– Настоящий Лесков! – похвалил Турецкий. – Как две капли. Николай Кондратьевич, вы хорошо запомнили свою роль?

– Да, не беспокойтесь, – ответил пожилой актер Театра сатиры. – Игра – это моя профессия.

2

Турецкий занял кабинет для допросов в Бутырском СИЗО и сел в ожидании Звонаря. По его задумке, киллера должны были привезти на допрос в коляске. Затем вернуть обратно в санчасть. В одном из коридоров он должен был случайно встретить человека, похожего на генерала Лескова, которого грубо запихивают в одиночку.

Задержанного доставили. Киллер находился в полусидячем положении.

– Ну что, Звонарь, говорить можешь? – спросил Турецкий.

– Говорить могу, но не буду.

– Взяли мы тебя с поличным? – продолжил Турецкий. – Значит, приличный срок уже есть. Да еще чего-нибудь накопаем. Я так думаю, воли тебе больше не видать.

– Ты копай, копай, начальник, может, чего и нароешь, – кивнул киллер.

– Если ты на помощь надеешься, – заметил Турецкий, – то это зря. Генерал Лесков уже дает показания в соседнем помещении. Тебе он больше не поможет.

– Я скажу, на что я надеюсь! – усмехнулся Звонарь. – Я на свой язык за зубами надеюсь. А еще вот что скажу. Со мной штучки ментовские не пройдут. Руки у вас коротки Лескова достать.

Ну что ж, видя решительность киллера, Турецкий не стал тянуть время зря, вызвал конвой, и заключенного увезли. В кабинет вошел капитан Нечаев.

– Вот так, – сказал Турецкий. – Пустышка!

– Все ясно, тянуть согласен любой срок. Надеется, что вытащат?

– Скорее боится, что у кого-то слишком длинные руки.

– Знаете, Александр Борисович, – произнес Нечаев, – похоже, он раскусил нашу подставную утку. Может быть, мы слишком топорно подстроили встречу?

– Дело в другом, – мотнул головой Турецкий. – Подозреваю, что почта в больничке работает хорошо. Я тут во время разговора как бы машинально начал отбивать пальцами мотивчик простенький. Он сразу насторожился, а затем, поняв, в чем дело, расслабился. Арест Лескова действительно не смог бы пройти незамеченным. В этом все дело.

– Может, его куда-нибудь спрятать подальше? – предложил Нечаев.

– Не стоит, – качнул головой Турецкий. – Пока молчит, он в самом деле в безопасности. А мы будем его разрабатывать.

– Перестукивания читает? – протянул Олег. – Значит, уже сидел.

– Я Славу Грязнова снабдил его пальчиками, – поделился Турецкий. – Посмотрим, где успел наследить! Поехали в присутствие…

3

– В квартире, откуда киллер вел стрельбу, экспертом-криминалистом были обнаружены остатки взрывного устройства с микроэлектронным управлением, – докладывал результаты осмотра места происшествия Нечаев. – Заряд – граммов пятнадцать пластида. При проверке подвального помещения напротив этого здания было обнаружено самодельное снайперское ружье, точнее, обрез с оптикой с отпечатками пальцев Покровского. Снайпера подстрелил именно он. С места происшествия, как всегда, скрылся.

– И что с ним теперь делать? – развел руками Турецкий.

– Поймать… чтобы наградить, – засмеялся Нечаев.

Дверь кабинета отворилась, и возникла располневшая фигура генерала МВД Грязнова. Он вытер пот с лица и, поморгав рыжими ресницами, произнес:

– Или мне здесь не рады?

– Слава, – усмехнулся Турецкий, – рабочий день в разгаре, а ты все про бутылку?

– Я тебе такое принес, что сам побежишь в буфет! – улыбнулся Грязнов, бросая потертый портфель на стол.

У Турецкого возникли смутные подозрения, что этот самый портфель он видел десяток лет назад. На самом деле, привыкнув в свое время к удачной покупке, Вячеслав признавал только ее и при случае менял на новый портфель, но обязательно точно такой же. Вынув из него скоросшиватель, Грязнов раскрыл и, показывая бумаги, начал комментировать:

– Образцов Максим Леонидович, он же Зотов Иван, он же Слепой, он же твой Звонарь. Был обыкновенным склонным к вымогательству старшим лейтенантом ГАИ… Однажды остановил автомобиль с инспекторами собственной безопасности МВД и потребовал с них взятку. Когда они предъявили свои удостоверения, он хладнокровно расстрелял всех троих. Взяли его после баллистической экспертизы, да и группа, собственно, ехала проверять именно Образцова. Дали голубчику пятнадцать. Но через год он «умирает» от дизентерии. А через два случилось следующее. Нижегородский ОМОН стоял у Кайдарского ущелья, откуда время от времени совершались дерзкие вылазки боевиков. Рейды по прочесыванию местности ничего не давали. И тут появляется группа спецназа ФСБ. Но самое интересное, что в одном из бойцов по прозвищу Слепой один из офицеров ОМОНа случайно узнает Образцова. Наутро спецназ ушел в горы. А через два дня примчалась военная прокуратура. В селе Хачарой Манусаев, забаррикадировавшись дома, стал отстреливаться. Дом при штурме спецназа был спален дотла. Погибла вся семья Манусаевых. Однако трупа самого боевика так и не нашли. Действия спецназа посчитали правомерными. Тогда и дал показания тот капитан ОМОНа. Но дело прикрыли. Вот только позднее выяснилось, что сам Манусаев в это время был взят в плен раненым в бою под Гудермесом, в сотне километров, и дома находиться никак не мог. Он сейчас под Архангельском свой срок мотает.

– Слава, я твой должник! – воскликнул Турецкий. – Никто ведь не знает, что Звонарь и Слепой – это одно лицо. Теперь вот что, давай-ка пусти слушок, что взят Слепой и ему инкриминирут много всяких «подвигов» в Чечне, в том числе и убийство семьи Манусаева. Поглядим, что будет дальше. Наверняка придет «заказ».

– Я только не понял, кто чей должник? – поморщился Грязнов от новой просьбы Турецкого.

– Я, Слава, я! – подтвердил Турецкий.

4

Грязнов был мастером своего дела. Проще всего было просто подсадить своего человека, знакомого с языком перестукиваний, или пустить слушок внутри тюрьмы. Но он решил действовать наверняка. Позвонив в Архангельск начальнику областного УИНа, попросил того дать указание подготовить Манусаева к отправке в Москву, в распоряжение Генеральной прокуратуры для проведения очной ставки со Слепым.

Остальное было делом техники. О том, как оперативно работает уголовная почта, было ведь хорошо известно.

Уже через несколько часов вся Бутырка кипела. На Слепого пришел «заказ». Исполнитель его получал двадцать тысяч долларов. Оставалось только выяснить, кто конкретно из заключенных имел кличку Слепой. Под подозрение были взяты все имевшие дефекты зрения.

К вечеру Звонарь попросился на допрос сам. Турецкому пришлось вновь мчаться в тюрьму.

– Вот что, – заявил заключенный, – я много думал над вашим предложением и согласен на сотрудничество, но при условии гарантии мой безопасности.

– Ну что, Образцов Максим Леонидович, он же Слепой, он же Звонарь, – откинувшись на спинку стула, усмехнулся Турецкий, – похоже, нынче колокол звонит уже по тебе.

– Ну, положим, звонил-то он не раз, – оскалился задержанный. – Ничего. Пока сходило.

– Это было – пока. А теперь откровенно скажу: хреновые твои дела, – Турецкий покачал головой. – Кровники тут твои объявились. Представляешь, приходят прямо ко мне в кабинет и предлагают выкупить тебя за хорошие бабки. Наглость-то какая, а? И откуда узнали? Кайдарское ущелье назвали. Тебе говорит о чем-нибудь это название? Нет? Я там, когда пропуск отмечал, фамилию «сфотографировал» – Манусаев. Так что, будешь ты говорить, не будешь, мне, в общем, без разницы.

– Что можно сделать? – напряженно спросил киллер.

– Рассказывай все, как на исповеди. Может, вместе тогда что и придумаем, – предложил Турецкий.

– Ладно, терять, похоже, действительно нечего. Меня уже заказали, – мрачно сказал Звонарь. – А кое-кому есть! Ну, пишите… Колония, куда меня поместили, была полным дерьмом. Больше пяти лет там никто не выдерживал. Когда меня откачали после попытки суицида, приехали купцы. Они отобрали таких, как я, троих и еще из другого места – двоих. Объяснили, что есть возможность смыть вину кровью. После того, что я пережил, к смерти относился по-философски и согласился не думая.

– Что вы знали о других?

– Мы друг друга знали только по прозвищам, и никто никогда не делился личным. Два месяца мы отъедались и лечились, а затем начался новый кошмар – тренировки. Нам объяснили, что отныне мы нечто вроде Никиты. На нас были браслеты, взрывающиеся по сигналу со спутника и при попытке избавиться от них. Затем нас доставили в горы.

– Где это примерно было? – попросил уточнить Турецкий.

– А я не знаю, Северный Кавказ или Грузия, а может, Турция. Три месяца мы проходили тренировку бок о бок с чеченами, арабами и еще непонятно с кем. Мы исправно совершали намаз и делали все, что другие. Затем был экзамен… О нем я не буду. Это мой крест на всю жизнь, сколько ее ни осталось… Затем нас погрузили в фургон и отвезли на вертолетную площадку. Оттуда прилетели в Чечню. Познакомились с генералом Лесковым, который отныне стал нашим крестным отцом. Он надел каждому персональный браслет и пожелал увидеть, чему нас научили, в бою. Там у нас тяжело ранило одного, и генерал показал на нем, как действует адский браслет. От того мужика остались лишь сапоги. После этого было еще несколько спецопераций, в том числе и та, в Хачарое. Мы пытались выманить боевиков из леса в засаду. Но что-то не сработало, и дом сгорел. Вместе со всеми, кто там был. После никого из своей группы я не видел. С тех пор жил на конспиративной квартире. Правда, жизнью назвать это трудно. Нельзя было не только заводить семью, но и временную женщину. А если уж вовсе невтерпеж, звонил по телефону, и привозили проститутку. Дом я покидал лишь по крайней необходимости и по приказу начальства. Пару раз пытался сбежать, но у них сигнализация поставлена что надо. Шага не мог сделать.

– И что, никакой надежды не было?

– Лесков обещал после сорока пяти пенсию и свободу. Но я догадывался, что это будет за свобода. Зачем ему такие свидетели?

– А чего ж не сбежал на охоте?

– Какое там?! Там за каждым глаз хватало. Приказано было только убрать одного. Подозрительным генералу показался. Сделал. А какие проблемы…

– Почему не погиб в этот раз? Взрыв-то ведь был.

– Я поставил себе задачу уйти от Лескова. А возможно это было только при одном условии: избавиться от браслета на запястье левой руки. Я все продумал. Необходимо было разрабатывать руку и срочно худеть. За два месяца я скинул килограмм двадцать. Пальцы на левой руке каждый день сжимал тисками. Но не помогало. Тогда я решился на последнее. Я повредил нервное окончание руки в области локтевого сустава. Она хоть и выполняла простейшие движения, но начала сохнуть. В общем, оставалось выбрать место и время. Подвернувшаяся последняя работа была самым удобным вариантом. Я рассчитывал сделать дело и, оставив на месте преступления браслет, исчезнуть. Однако выстрел вашего снайпера все мне спутал. Я понял, что в тот миг, когда шеф узнает об осечке, от меня останутся лишь мелкие клочки. Успел только сорвать с руки браслет и отшвырнуть в сторону. Взрыв раздался буквально через секунду. Я удивлен, что до сих пор вообще жив. Наверное, потому, что Лесков знает: молчать в моих интересах.