Текст книги "Кровавый чернозем"

– Сами, что ли, придумали? – изумился Грязнов-старший. – Самодельный инструмент?

– Я сначала, старый дурак, тоже так думал. А сейчас вот по-другому рассудил… Я бы на вашем месте подумал насчет МЧС. У спасателей, знаете, много интересных инструментиков теперь встречается… В наше время ничего такого не водилось.

– Гениально, – сказал Вячеслав Иванович, переглянувшись с Денисом. – Ну, Денис, спасибо. Я твой должник. Проси, чего хочешь.

– Хм… – Денис подумал. – Спасибо, конечно, дядя… Только не похож ты на волшебную фею. Ну никак не похож.

Грязнов– старший только хмыкнул, хлопнув племянника по загривку. К его настроениям он тоже привык.

Глава седьмая

Стоял безветренный, тихий и теплый вечер, на улице лаяли псы, откуда-то доносился далекий голос Филиппа Киркорова, на небе одна за другой появлялись одинокие звезды. Ковригин с женой сидели на террасе, пили чай и ждали в гости соседей, с которыми Лена недавно познакомилась на рынке, покупая саженцы. Света в доме не было, перегорели пробки, чинить их не хотелось, хорошо было сидеть в обнимку с женой, дышать вечерним деревенским воздухом и ждать гостей.

– Без света даже лучше, – сказала Лена, прижимаясь к мужу.

Вдруг кто-то тихо постучал – вроде в калитку. Ковригин собрался было пойти посмотреть, но Лена почему-то испугалась, попросила его этого не делать.

– Что за ерунда, – сказал Ковригин и отправился к воротам, но никого не обнаружил.

– Никого? – спросила Лена.

– Может, это соседи нас решили разыграть?

Тихий стук опять повторился.

– Дурацкие шутки, – разозлился Ковригин, – надо будет собаку завести.

– Кокер-спаниеля, – обрадовалась Лена, – я всю жизнь мечтала о такой собаке.

– Это игрушечное животное для городских жителей, – отреагировал на восторг жены Ковригин и продолжил тоном, не терпящим возражения: – Если уж кого и заводить, то только овчарку.

– Овчарку так овчарку, – уступила жена, – давай-ка, милый, ложиться, а то завтра опять ни свет ни заря вставать.

– Ну так уж ни свет ни заря, – засмеялся Ковригин. – Я в Москве намного позже просыпался.

– Так то в Москве, – вздохнула Лена и отправилась в комнату. – Вась, ты не знаешь, где свечка?

– В прихожей, на подоконнике, – ответил Ковригин, встал, пристально всмотрелся в ночь и вдруг увидел в саду фигуру человека. Внутри у него защекотало.

– Что там? – выглянула из комнаты Лена.

– Ничего, – соврал Ковригин и направился к калитке.

– Ты куда? – испугалась Лена.

– К Егору, узнаю, почему они не пришли, – эту фразу Ковригин произнес уже на ходу.

– Не уходи, мне страшно, – донеслось ему вслед.

Ковригин сошел с крыльца, прошелся по саду, вышел на улицу. В доме Егора было темно. Ковригин обошел дом кругом, прислушался. Где-то совсем рядом отчетливо послышался шепот. Женский голос испуганно произнес:

– Отчего это?

– Ума не приложу, – ответил так же шепотом мужчина.

«Егор», – подумал Ковригин и хотел было отозваться, но тут каркнула ворона, потом скрипнула калитка, а совсем рядом он услышал звук чьих-то шагов.

– Я боюсь, – прошептал тот же женский голос, принадлежавший жене Егора Ольге.

В следующую секунду почти одновременно прозвучали два мужских голоса:

– Стой, стрелять буду!

А следом – один за другим – два пронзительных женских визга. Как потом выяснилось, первой кричала Лена: от страха она отправилась следом за мужем, но в темноте потеряла его, не заметив, как он пошел огородами. Поэтому теперь она входила в дом соседей через калитку. Второй визг принадлежал жене Егора, которая услышала, как кричит Лена.

– Чего вы свет-то не включаете? – спросил Егора Василий, который первый понял, что произошло.

– Пробки, – ответил Егор. – А вы?

– И у нас тоже, – вмешалась Лена.

– А я к вам ходил, думал, вы…

– Так это вы стучали? – обрадовалась Лена.

– Я тихонько, думал, вы спите… – оправдывался Егор.

– Я тебе говорила, не ходи, – упрекнула Егора жена.

– И я же ему говорила, – поддержала Лена Ольгу, указывая на своего мужа.

– Спелись, – подытожил Егор, подмигивая Ковригину.

Вечер, точнее, остаток ночи прошел превосходно: соседи сидели в небольшой комнатке, пили портвейн при колеблющемся свете старой керосиновой лампы. Уютно было в этой избушке с островерхой крышей. Точно присевшая бабушка выглядела почерневшая от дождей избушка Егора. Василий как-то заговорил с Егором о том, отчего бы ему не справить себе избу получше, даже выразил готовность помочь в строительстве. Отказался Егор, сказал:

– Эту избу еще мой дед строил, а моя бабка все ее углы отмолила, к ней вся деревня ходила малышам зубки заговаривать, бабка-то у меня знахарка была…

– Пива хочешь? – спросил Егор, когда портвейн был выпит.

Василий отказался.

– Знаешь, это ведь не я тогда тебе в окно стучал. И еще: потом я понял, что пробки были ни при чем, а света у нас с тобой не было потому, что нам его перерезали.

– Кто?

– Пузырь. Точнее, его люди.

– Зачем? – не мог понять Ковригин.

– Требовали от меня денег. – Егор сказал и тут же пожалел о том, что сказал.

– От тебя? Денег? – Ковригин удивился.

Удивление его было искренним. Егор был настоящим деревенским жителем, денег у него не было, и соответственно никакого интереса для грабителей он представлять не мог.

– Егорка, если я могу тебе чем помочь, – начал Василий.

– Чем ты мне можешь помочь? – раздраженно перебил Егор.

– Это смотря какие у тебя проблемы, – делая вид, что не замечает его раздражения, ответил Василий.

– Если честно, проблемы у меня на самом деле… – Егор махнул рукой. – Да что я, в самом деле, все равно тебе этого не понять, тебе бы все саженцы да молотилки всякие…

– Молотилкой займусь обязательно, – нахмурился Ковригин, – но только после того, как разберусь со всей этой историей.

– Ты подозреваешь Пузыря?

– Это была его банда…

– Скорее всего. Тут только он и заправляет. Тебе-то какое до него дело?

– Он похитил у меня видеокассеты с записью Алеши. Ты понимаешь, как они нам дороги?

– Понимаю… Но зачем ему эти кассеты?

– В том-то все и дело, что они ему на фиг не нужны, он их просто выбросит, и все…

Возникла пауза. Каждый понял, что другой знает нечто, имеющее к нему самое непосредственное отношение.

– Кто первый расскажет? – правильно оценил возникшую паузу Егор.

– Давай ты, – предложил Ковригин.

– Хорошо, но…

– Разумеется, я расскажу все, что мне известно, – пообещал Ковригин.

– Все началось с того самого вечера, когда нам с женой перерезали свет. На следующий день я обнаружил, что в мой погреб кто-то лазил, а жена сказала, что цветы затоптаны… – Егор помолчал, словно стараясь восстановить в памяти подробности и последовательность событий.

Первый раз Пузырь появился в его жизни несколько лет назад, когда еще была жива бабка Пелагея. Николай явился к ней, девяностолетней старухе, пьяный, заперся с ней в комнате, долго о чем-то говорил, упрашивал, Егор слышал сквозь закрытую дверь угрозы Пузыря и тихое ворчание бабки. Кончилось это тем, что Пузырь вышел из комнаты, хлопнув дверью, прошипев на ходу:

– Убью!… Сука старая!

Зачем приходил к ней Пузырь и чем она его так разозлила, Егор так и не узнал, бабка была скрытная и плутоватая, хоть и добрая, не любила она делиться тем, о чем просили ее люди. Сколько ни спрашивал Пелагею внук, та лишь отнекивалась да отговаривалась:

– По своим делам приходил, да не по твоим…

В конце концов Егор понял, что от бабки ничего не добьешься. Однако относиться к Пузырю он стал настороженно. Как увидит его, так сразу либо на другую сторону улицы перейдет, либо просто отвернется. Не укрылось это, конечно, от глаз Пузыря. Николай отвечал Егору тем же: сдержанным раздражением, которое все чаще и чаще хотелось ему реализовать, дать себе выход, что называется, выпустить пар. Но поводов не находилось, и тихо скрипел зубами Николай, видя Егора, который молча отворачивался, не подавая ему для приветствия руки. Со временем отношения все обострялись: росло неприятие Пузыря к Егору. Кроме того, в городке ходили слухи о бесчинствах банды Пузыря. Егор спохватился было, что ни с того ни с сего нажил врага, который ему явно не по плечу, да еще на пустом месте (бабка скоро померла, оставив после себя только подгнивший дом и кучу барахла), но поделать ничего уже было нельзя. А Пузырь только и ждал повода, чтобы поставить Егора на место.

Повод, разумеется, нашелся. Банда, как их называл Пузырь «ребятки», решила в складчину построить на берегу реки дом, что-то типа общей дачи для массового отдыха, разумеется только для своих. Но вдоль реки, на том месте, которое облюбовали себе «ребятки», был участок Егора. Можно было в принципе выбрать и другое место, подальше, но желание «подвинуть» врага пересилило.

– Либо деньги, либо землю, – говорил Пузырь своим орлам, – мол, если не хочет отдавать землю, пусть платит нам выкуп за то, что мы ничего на ней строить не будем…

– А если не согласится? – спросил кто-то.

– Тогда, – зловеще ухмыльнулся Пузырь, – ты его чернозем красненьким обагришь.

– Ловко придумано, – восхищались ребята.

– Свобода нынче дорого стоит, – подбодренный, продолжал Пузырь.

– А денег-то у него еще небось навалом, с бабки припасено, – высказал предположение один из бандитов.

– Ты про эту чертову ведьму лучше не вспоминай при мне, – помрачнел Пузырь.

В тот же вечер вся банда явилась в дом Егора.

– Либо земля, либо бабки, – поставил ультиматум Пузырь.

– Да вы что, какие у нас деньги? – вмешалась Ольга.

– Тогда… – протянул Пузырь, – мы заберем тебя. До тех пор, пока твой муж не примет решение отдать нам землю по своей воле. Либо деньги. А то ведь можем и деньги, и землю, и ее в придачу, – Пузырь указал пальцем на Ольгу.

Егор сделал шаг назад. Как ему показалось, никто не заметил. Он отошел еще на несколько шагов: в прихожей хранилась двустволка. Мгновение – и Егор в прихожей, но Пузырь опередил его, сильным движением отбросив в сторону. Егор ударился головой о притолоку. Его ударили снова, головой о пол, Егор едва не потерял сознание. Жена, увидев кровь, закричала, Пузырь зажал ей рот рукой, оттащил к двери.

– Отдаешь землю? – спросил Егора, поднимающегося с пола хозяина дома.

– Отпусти ее, – попросил Егор.

– Только после того, как подпишешь эти бумаги, – Пузырь кивнул своим, те достали смятые замусоленные бумаги.

– Что? – спросил Егор.

– Дарственную на землю. Мол, ты решил подарить нам большую часть своей земли и ничего не имеешь против того, чтобы осенью на этой части началось строительство нашей общей дачи.

– Ничего ты не получишь, – прохрипел, глотая кровь, Егор. – Это моя земля.

– А это – твоя жена, – ухмыльнулся Пузырь, указывая на Ольгу. – Выбирай.

– Сволочи…

– А за это самое слово мы тебе еще врезать можем. Можем, Паша? – Пузырь обратился к одному из бандитов.

– Запросто, – ответил тот и подошел к Егору.

Ольга завизжала, пытаясь вырваться из цепких рук Пузыря, держащих ее.

– Не хочешь, чтобы мы его били? – участливо спросил ее Пузырь.

Ольга отрицательно покачала головой.

– Вот и я тоже не хочу. А он хочет, – Пузырь кивнул на Егора, – если бы не хотел, подписал бы все, и дело с концом.

– А если я откажусь?

Жена умоляюще смотрела на него, он не выдержал ее взгляда, опустил голову.

– Тогда она пойдет с нами и останется у нас, пока ты не согласишься, – объяснил Пузырь.

– Я в милицию заявлю, – пригрозил Егор.

Бандиты рассмеялись, Пузырь хохотал громче всех, едва не отпустив вырывающуюся из его рук Ольгу.

– В милицию! Ха-ха! Я думал, ты умнее!…

– И что было потом? – спросил Ковригин.

– Что-что… Я подписал, – опустил голову Егор. – Рассчитывать мне было не на кого, а одному с ними, сам знаешь, не справиться.

– Да, – согласился Василий, – одному сложно. Поэтому давай вместе.

– А как?

– Очень просто. Ты ведь живешь напротив райотдела милиции?…

Глава восьмая

В половине первого ночи дядя Саша припарковал «рейнджровер» на набережной за мостом, напротив белого здания коммерческого банка.

До начала операции оставалось тридцать две минуты. Дядя Саша не по плану, а по собственной доброй воле на всякий случай прослушал эфир в зоне милицейских каналов – тишина. И не какая-нибудь напряженная, зловещая, а самая простая и приятная. На пятом канале кто-то из дежурных сонным голосом монотонно вызывал помощь участковому по адресу Большие Каменщики, дом номер… Никаких настораживающих признаков в радиоэфире не обнаружено. Все движется нормально.

Дядя Саша поправил под свитером кольчужку, чтобы не звякала, не стесняла движений. Эту кольчужку он заказал еще несколько лет назад у одного балашихинского кузнеца, который мастерил подобные замечательные предметы для молодежного военно-исторического клуба. Там он делал имитации, подобия настоящих древнерусских кольчуг из мягких блестящих колечек. Дядя Саша не поскупился, хорошо заплатил, и ему мастер сделал не подобие, а самую настоящую, прочную и надежную кольчужку – покороче обычной и без рукавов. Необходимость в такой защите дядя Саша осознавал всегда, но было непросто решиться на ее применение. Ведь после операции она становилась опасной уликой. Так просто не скинешь. Да и перед товарищами как-то… Неловко признаться, что носишь… В конце-то концов желание обезопасить собственную жизнь взяло верх – теперь на каждое дело Паша выходил в броне.

Однажды эта кольчужка спасала его даже от пули! Мент стрелял в темноте, попал в бок, но пуля, видимо запутавшись в мелких стальных кольцах, изменила траекторию, прошла вскользь, лишь порезала кожу. Так что Паша тогда отделался громадным синяком и легким испугом.

Два раза стальные кольца спасали своего хозяина от ножа. Первый раз это случилось у придорожной шашлычной. Какой-то обдолбанный наркоман выскочил из притормозившей машины и полез к мангалу, опрокинул все на себя, даже, кажется, рубашка на нем загорелась. Паша хотел потушить, помочь, а нарвался на удар ножом. Странная агрессивность совершенно незнакомого человека… Ну, допустим, наркоман настоящий… А удар? Такой точный и сильный! Удар мастера! Да и сам стилет… Лезвие через кольцо только обозначило место несостоявшегося удара – прямо в сердце! Настоящий хирург! Тот, кого на зоне называют хирургом. Кто может в любое время инсценировать потасовку с поножовщиной и в суете нанести такое якобы смертельное ранение, после которого будешь месяц лежать в больничке, а ничего опасного и не было. Хотя, при надобности, может и действительно убрать…

Тот наркоман исчез моментально. Выпучил глаза на свой стилет, на Пашин непробиваемый мохеровый свитер. Замотал головой и испарился! Вместе с машиной.

Второй случай произошел недавно, уже на деле в команде Пузыря. Филимон жестоко избил и изнасиловал совершенно постороннюю рыжую девчонку лет двенадцати. Когда Паша подбежал, ее уже полумертвую насиловал сумасшедший отморозок Колька, а потом хладнокровно сомкнул пальцы на ее шее. Затем Колька будто ненароком резко повернулся с ножом в вытянутой руке – удар пришелся Паше прямо в печень. Паша аж задохнулся от боли. Если бы не кольчужка, остался бы дядя Саша в том магазине в качестве… улики, например. Но Паша не обиделся. Это, скорее всего, был нервный, психический срыв. У начинающих такое бывает. Тут ничего страшного. Перебесится, потом все забудется. Страшнее, когда такая «случайность» входит в планы… вышестоящих товарищей.

За десять минут до начала операции Паша вытащил из-под сиденья свое главное изобретение, то, что, по его мнению, гарантировало его от запланированных «случайностей» во время операции – рацию, которая могла настраиваться на телефонные линии, на линии спецсвязи, на сигналы охранных систем. Настраиваться и передавать сигналы! Командовать системами, на которые настраивается.

В зоне охвата оказались четырнадцать охранных систем. И только три из них были незнакомые, новые иностранные. Для страховки Паша отключил все! И те, и эти! С новыми только пришлось повозиться. Минут пять.

Ровно в час ночи Паша медленно вышел из машины, оставив все дверцы не закрытыми на замок, ключ зажигания бросив на резиновый коврик под водительским местом, и направился по набережной в темноту под мостом.

По противоположной стороне улицы с большой хозяйственной сумкой спешила припозднившаяся рослая женщина в длинном бежевом плаще.

С другой стороны моста к перекрестку приближался франтоватый мужчина в модном сюртуке и с букетом цветов в руке. Перейдя улицу, он с раздражением бросил цветы в урну, вроде бы пристроился туда же помочиться, засуетился, оглядываясь, и неожиданно юркнул в темноту ворот бывшего таксопарка.

Деловито и неторопливо следом за ним туда же прошла и женщина в плаще.

Паша минуту выждал, но третьего нигде не было видно, и он сам вошел в темные ворота.

Как раз в это мгновение с чудовищным коротким хрустом что-то лопнуло и грохнулось на асфальт. Взвизгнули сирены автосторожей стоящих рядом легковушек.

«Забыл!» – с досадой подумал Паша, но рефлексировать и переживать не было ни секунды – он ворвался в темный проем, образовавшийся на месте бывшей металлической неприступной двери.

– Стоять! – испуганно крикнул кто-то впереди. – Стреляю!

Кольки нигде не было видно, но мелькнула его стальная цепь! Кто-то впереди тяжело и мокротно зарычал, захрипел, послышался шум падающего тела.

– Ствол забери! – Филькин голос за спиной.

А Паша уже бежал по лестнице на второй этаж.

Коридор, комнаты… Слабый дежурный свет.

Навстречу какой-то араб в бурнусе и с саблей – с настоящей саблей в руках! Но Паша не успел на бегу даже испугаться и притормозить – снова из-за спины взметнулась стальная цепь, как змея обвилась вокруг лезвия, рывок, сабля со звоном полетела по кафельному полу! И это уже за спиной. Там снова кто-то хрипел и давился собственной кровью.

Двери, двери, а надо туда!

– Здесь! – закричал Паша сдавленным шепотом.

Громадный Филимон в бабьем светлом плаще поставил свой мощный домкрат.

– Стань сбоку! – приказал Пузырь. – Там могут быть вооруженные охранники. Будут стрелять! Точно говорю – пальнут!

Филька согласно кивнул, пристроился сбоку… Поднажал – дверь ни с места.

Паша и Колька прижались к стене по обе стороны приговоренной к уничтожению двери. Пузырь стоял поодаль посреди коридора с пистолетом в руках.

Филька снова налег всем своим весом – и все равно никак.

– Сбоку не получится, – сказал он и встал прямо. – Дверь с маленьким нижним зазором от порога… Тут нужно…

Хруст, грохот – и дверь полетела прямо на Филимона! А за ней – сноп огненных брызг!

Охранники стреляли залпом!

Неподвижное тело Филимона на полу показалось просто необыкновенно огромным! Теперь, накрытый железной дверью, Филя загородил собой проход.

– Стоять! – крикнул Пузырь и несколько раз выстрелил в пыльное облако.

Что– то стеклянное разбилось, что-то тяжелое упало.

Из пыли со стоном вывалился пожилой восточный человек с отвислыми черными усами, в белой чалме.

– Пощади! – завопил он на чистом русском языке. – Я молчать буду! С вами уйду! Только не убивай!

Пузырь кивнул, Колька снова хлестнул цепью!

Восточный мужик успел-таки подставить руку – цепь легла на плечо, – мужика передернуло от боли…

Пузырь, не раздумывая, выстрелил ему в лоб.

Незабываемое удивление отразилось на лице умершего восточного мужика.

Паша, стараясь не наступать на железную дверь, под которой лежал Филя, вошел в комнату и включил фонарь. Луч коническим столбом засветился в пыли, которая наполнила собой все пространство.

Вот еще один мертвый человек на полу у письменного стола.

Вот ящики, которые привезли позавчера…

Стена с картинками… Книжные полки со словарями, цветочки в вазе.

Сейф… Сейчас!

Паша снова вооружился электронным прибором – прослушал стену около двери сейфа.

– Здесь нет замка, – сказал он. – Пустышка!

– Что это значит? – насупился Пузырь.

– Значит, дверь в другом месте, – Паша пошел вдоль стены. – Что бы вы без меня делали? – тихо, но отчетливо проговорил он. Так, чтобы все хорошо слышали. – Это была заминированная фальшдверь. Ловушка!

Тем временем Колька, тужась из последних сил, стаскивал тяжеленную железную дверь с бездыханного тела Филимона.

– Придется добить, даже если ранен, – сказал Паша. – Мы его и втроем не дотащим. Разве что по частям.

– Придется постараться! – зашипел Колька. – Или пристрелите нас обоих! Я его так не брошу!

– Не кипятись, – остановил его Пузырь. – Мы действительно не можем бросить Филимона. Живой он или мертвый. Нас по нему сразу вычислят. Нам и домкрат его тоже придется тащить. Лучше утопить, чем тут оставлять.

На глазах прекрасный, стремительный план сыпался под напором мелких нестыковок, случайностей, неудач.

– Кажется, нашел! – обрадовался Паша. – Давай домкрат! Только не торопись… Я еще сигнализацию не отключил…

– Как не отключил? – развел руками Колька.

– У этого сейфа своя собственная автономная сигнализация. Куда-то идет… И сообщает все хозяину, – приговаривал Паша, крутя ручки своего чудо-прибора. – Сейчас мы сообщим по этой линии связи, что все хорошо, что все нормально… А вот теперь… Давай!

Пузырь подхватил тяжелый домкрат и зарычал на Кольку:

– Подгони джип! К самым дверям! И подстрахуй на выходе! Мы тебя потом позовем!

– А вы Филимона не бросите?

– Пошел вон, дурак! – Пузырь уже пристроил домкрат к неказистой картинке, что висела над книжной полкой за невинной вазочкой с цветами.

Не так– то просто оказалось сдвинуть эту маленькую акварельку. После некоторых усилий и перестановок Пузырю все-таки удалось пристроить домкрат на надежное основание, подналечь… Сначала картинка сдвинулась, замерла, как солдат на последнем рубеже… И внезапно со звоном лопнувшей струны отскочила в потолок!

За этой дверцей фонарь высветил небольшое пустое пространство – никаких денег, слитков золота, россыпи драгоценных каменьев, никаких иных сокровищ там не было и в помине.

– Это еще что? – обескураженно вытер рукавом потный лоб Пузырь.

– Дай поглядеть, – Паша бесцеремонно отодвинул главаря и заглянул с фонарем внутрь. – Элементарно просто! Да, вы бы без меня точно пропали. – Он снова включил прибор, повертел ручки. – Сенсорный замок, – пояснил он. – Эта дверца-картинка прикрывает лишь доступ к замку. Который реагирует на прикосновение руки. Отличает хозяйскую от любой другой…

– Зря такие замки не поставят, – облизнул пересохшие губы Колька, заглядывая через плечо Пузыря. – Там что-то такое прячется!…

– Ты еще здесь? – Пузырь, казалось, готов был убить Кольку одним испепеляющим взглядом.

– Уже бегу! – И Колька помчался по коридору на лестницу.

Отключив без особого труда этот небывалый сенсорный замок, Паша нажал, где надо, и вся стена с книжными полками, с журнальным столиком и парой кресел плавно откатилась в сторону, как дверь в купе.

– Опять запоры и замки? – разочарованно спросил Пузырь.

– Все открыто! Грузите апельсины бочками! – засмеялся довольный Паша. – Да, тут много денег. Я никогда столько не видел!

Перед ними в полутемном пространстве на металлических серых стеллажах были заложены аккуратными прямоугольниками бесчисленные пачки денег. Большие и маленькие, узкие и широкие, желтоватые, белые, зеленые, коричневые.

– Тут есть всякие, – Паша уже посмотрел, – и рубли, и марки, и лиры, и доллары. Очень красивые новые французские франки!

– Берем только обыкновенные американские доллары, – приказал Пузырь. – Если что-то можно будет еще прихватить, заберем английские фунты и немецкие марки. Паша, ты отбирай, а я буду складывать в мешок.

– Идем с задержкой по времени на шесть минут, – бесстрастно сообщил Паша. – Нагнать вряд ли успеем. Нам же еще и Фильку прибрать надо.

– Давай торопись! – Из-под пижонского сюртука Пузырь вытащил большие холщовые мешки. – Я не думал, что тут так много, – виноватым тоном сказал он. – Но нам и двух мешков хватит?

– Должно хватить! На первое время. – Паша от удовольствия потер ладони.

Вдвоем они быстро накидали первый мешок доверху.

– Надо было бы ровно складывать! – поздно спохватился Паша. – Больше бы влезло.

– Он и так неподъемный, – Пузырь попробовал оторвать мешок от пола. – Нагнись, я на тебя взвалю! Тащи в машину! А я пока следующий мешок набью!

Паша, нагнувшись, принял на плечо тяжеленный мешок.

– Бумага, – объяснил он, – она всегда тяжелая. Вот школьные учебники, к примеру…

Тяжело ступая по битому бетону, он направился по коридору.

Навстречу ему пробежал перепуганный Колька:

– Пузырь, надо когти рвать! Я машину подогнал… А там хозяева легковушек в окна пялятся, смотрят, почему их машины визжали. С минуты на минуту менты нагрянут!

– Давай грузи мешок! – Пузырь сунул ему в руки пачки денег. – Бери с этой полки! Только с этой! А потом отсюда! Ты меня понял?

– Ага, – кивнул Колька, не сводя глаз с тела Филимона. – Я его не брошу! Я его на себе поволоку!

– Без тебя справимся! – Пузырь наклонился над Филимоном и прислушался. – А он вроде бы и… живой! Кажется, дышит. Или мне показалось?

– Живой? – обрадовался Колька и стремительно смахнул в мешок все подряд, потом со следующей полки, потом со следующей. – Хватит? – обернулся он на Пузыря.

– Тащи в машину, и возвращайтесь оба. Будем Филимона вытаскивать!

Тощий Колька попытался самостоятельно взвалить мешок на плечи, но это у него не получилось. Попробовал тащить волоком – медленно и шумно.

Наконец Пузырь подошел и поднял мешок ему на спину. Покачиваясь, Колька заспешил к машине.

Пузырь устало поднялся, взял вазочку, цветочки из нее выкинул, а воду отпил большими глотками. Поглядел на мертвецкое лицо Филимона и плеснул ему в глаза!

– И этот еще! Друг называется! Такое устроил… В самый важный момент, – чуть не заплакал от обиды Пузырь. – Моя самая большая улика! Как нам его теперь тащить? Тут трактор нужен. А потом… В его конторе… Хватятся. Домкрата нет. Заявят. В МУРе все моментально просчитают. Как ни крути, а жить нам осталось мало. Это уж точно. – От злости и досады он с силой ударил Филимона носком ботинка в бок. – Надо было тощенького брать…

От удара живот Филимона заколыхался, как студень.

И мертвый Филимон неожиданно протяжно застонал.

– Поднимайся! – обрадовался Пузырь и стал тащить его за руки.

– Не трогай меня, – простонал Филимон. – Я умираю…

– Только тут не умирай! – в голос взмолился Пузырь. – Тут нельзя! Надо хотя бы домой добраться. Филька, вставай! Мы тебя тут оставить не можем! И дотащить не можем! Вставай!

Рассыпая с себя комья битого цемента, Филимон с трудом сел, потряс головой.

– Это мое последнее дело, – решил он. – Завязываю! Для здоровья это не… Не очень…

Когда он с трудом поднялся и, опираясь на Пузыря, вышел в коридор, им навстречу выскочили Колька с дядей Пашей.

– Ну ничего себе! – поразился Паша и развернулся бежать обратно. – Я в машину! Давайте скорее! Вот уж повезло так повезло! А то бы мы тут животики подорвали…

У Пузыря молнией сверкнуло – сейчас машину угонит! А они тут…

Зато Колькиной радости не было предела! Он радовался, как щенок!

– Я все сделал, как надо? – бормотал еще до конца не очухавшийся Филимон. – А ты, Колька, почему еще живой?

– Живой, Филя! Я тоже живой! – радовался Колька, взваливая себе на плечи тяжелую руку двоюродного брата.

– А почему, я спрашиваю, почему? – Филя поглядел на Пузыря, а тот лишь пожал плечами.

Ему стало теперь ясно, что убивать Кольку сейчас невыгодно. Уж так сложились обстоятельства. Повезло этому пацану. Придется отложить на следующий раз. А может быть, стоит Пузырю вызвать своих пацанов с юга на краткосрочную побывку?

– Но это потом, если доживем, – невнятно бормотал себе под нос Пузырь.

– Почему Колька до сих пор живой? – удивлялся контуженный Филимон. – Мы сейчас где? Нас уже повязали? Или мы все умерли?

– Пока нет, – успокаивал его Пузырь. – Живы и на свободе. Пытаемся унести ноги…

– Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, – причитал всхлипывающий Колька. – Типун тебе на язык. Ты, Пузырь, полегче языком-то болтай… В такое горячее время! Сердце так и обмирает.

– Тогда давай я тебя придушу? – предложил Кольке брат Филя. – Раз сердце все равно обмирает.

– Ну и шуточки. А что? Давай, – наивно засмеялся Колька, – только дома! Тут ступай осторожно, Филя, тут порога нет! Это ты дверь выломал!

Под ногами скрипели мелкие осколки бетона.

– А где мой домкрат? – заволновался Филимон, оказавшись во дворе.

Ночное небо над головой, большие сверкающие звезды.

Из темноты на них выехал сверкающий джип «рейнджровер», дверцы будто сами собой распахнулись.

– Колька, – приказал Пузырь, – гони обратно за домкратом. Быстро! Мы тебя ждем!

Колька помчался вверх по лестнице.

– Мы его тут грохнем? – спросил Филя, залезая на заднее сиденье. – Или ты его в кабинете пристрелишь?

– Это вы о ком? – обернулся на пассажиров Паша с водительского места.

– У Филимона тяжелая контузия, – буркнул Пузырь, – по башке. Если судить по его болтовне. Но… Вообще-то я его не осматривал, может быть, и пулевые ранения есть. Он же бредит. Кольку хочет задушить.

– Это не я! Это ты! Ты хочешь его задушить! – заволновался Филя, норовя открыть дверь. – Все хотят его убить… Потому что он… Он сам… Сам виноват… Всех подряд!

Из разрушенного дверного проема выскочил всклокоченный Колька с домкратом наперевес.

Паша газанул, машина дернулась ему навстречу! Колька едва увернулся от бампера и уже на ходу заскочил в кабину на заднее сиденье – рядом с Филимоном.

– Ты от меня ни на шаг, – теряя контроль над сознанием, прошептал Филимон, прижимая брата к обширной груди. – Запомни! Ни на шаг. И будь осторожен.

– Приготовься! – мрачным голосом сказал Пузырь, обращаясь к Паше. – Сейчас слетятся!

Мотор взревел всеми сотнями своих лошадиных сил! Джип, сжигая резину, рванул с места, как ракета!

В мгновение они были уже на набережной, пролетели под мостом, что тянется на Пролетарку, снова понеслись по узкой набережной, скрипучий крутой поворот, выскочили на проспект, поворот направо…

– Куда мы едем? – спросил Пузырь. – Разве мы так договаривались? Ты куда правишь?

– На волю! – пояснил Паша. – Побыстрее бы за городом оказаться, пока они не объявили перехват. За кольцо выскочим, там разберемся.