Текст книги "Коварство и любовь"

Действие четвертое

Сцена первая

Восточный берег Озера Четырех Кантонов.

Причудливые крутые скалы на западе, в глубине сцены.

На озере волнение. Слышен рев бушующих волн. По временам сверкает молния и гремит гром.

Кунц из Герзау. Рыбак и его сын.

Кунц

Поверите ль, я сам все это видел.

Я вам всю правду рассказал, рыбак.

Рыбак

В оковах Телль и в Кюснахт отвезен!

По доблестям – он первый в нашем крае

И вольности оплотом был бы здесь.

Кунц

Сам Геслер с ним отправился в дорогу.

Из Флюельна они уже отплыть

Готовились, как я отчалил. Буря —

Она, глядите, вон как разыгралась —

Заставила меня сюда пристать

И, видимо, их тоже задержала.

Рыбак

Под стражею, у фохта в лапах Телль!

О, тот его упрячет так глубоко,

Что света солнца не видать ему!

Фохт побоится справедливой мести, —

Ведь мужа он свободного разгневал!

Кунц

Как слышно, благородный Аттингаузен,

Наш старшина почтенный, умирает.

Рыбак

Надежды нашей сломан верный якорь!

Ведь только старый рыцарь без боязни

Вступался за народные права!

Кунц

Гроза сильнее буйствует. Прощайте!

В деревне я переночую нынче.

А об отъезде нечего и думать.

(Уходит.)

Рыбак

В оковах Телль, и при смерти барон!

Наглейте же, надменные тираны!

Отбросьте стыд! Язык у правды нем,

А зоркие глаза ослеплены,

И руки, что спасти должны, – в оковах!

Мальчик

Град сыплется, да крупный! Поскорей

Давай в шалаш укроемся, отец.

Рыбак

Бушуйте, ветры! Молнии, сверкайте!

Гремите, тучи! Затопляйте землю,

Небесные потоки. Да исчезнет

С лица земли преступный род людской!

Пусть тут царят огонь, вода и ветер!

Медведь и волк матерый, возвращайтесь

Сюда, в пустыню, – ваша вновь страна!

Не захотят здесь люди жить рабами!

Мальчик

Все злей пучина, а водоворот

И стонет и ревет, как никогда!

Рыбак

Чтобы стрелу пустить в дитя родное —

Нет, к этому отцов не принуждали!

Ну, как природе тут не разъяриться

И не восстать?.. О, я не удивлюсь,

Когда сорвутся в озеро утесы,

А те зубцы и башни ледяные,

Не таявшие с первых дней творенья,

Растопятся и ринутся в долины;

И горы рухнут с грохотом, а воды

Подземные вторым потопом хлынут,

И всякая земная тварь погибнет!

Слышен колокольный звон.

Мальчик

Прислушайся, на той горе звонят.

Должно быть, лодку тонущую видят —

И вот зовут молиться о несчастных.

(Взбирается на утес.)

Рыбак

Беда теперь суденышку, что там

Качается, в ужасной колыбели!

Беспомощны и руль, и рулевой.

Гроза всесильна, ветер и волна

Его как мяч кидают… и вблизи

Не отыскать укромного приюта:

Повсюду лишь обрывистые скалы

Вдоль берегов, угрюмые, крутые,

Могучей грудью каменной грозят.

Мальчик

(указывая влево)

Из Флюельна идет большая лодка.

Рыбак

Помилуй бог несчастных! Если буря

Сюда, в залив скалистый, залетает,

То, как в железной клетке хищный зверь,

Она бушует здесь и с диким воем

Напрасно ищет выхода отсюда.

Кругом стоят суровые утесы,

Ей, разъяренной, преграждая путь.

(Поднимается на утес.)

Мальчик

Отец, да это Геслерово судно —

По флагу и по красному навесу.

Рыбак

О боже правый! Сын, ты не ошибся.

Да, это фохта судно. В нем плывет

Он сам с невинной жертвою своей!

И скоро же настиг небесный мститель

Наместника – есть и над ним судья!

Веленьям фохта волны не внимают.

Пред шляпою его не склонят глав

Гранитные утесы… Не молись!

Пускай над ним свершится божий суд.

Мальчик

Не за ландфохта я молюсь – за Телля.

Телль вместе с ним плывет на этом судне.

Рыбак

Слепая, неразумная стихия!

Чтоб одного злодея покарать,

Ты весь корабль и рулевого губишь!

Мальчик

Смотри, они вблизи Скалистых Ребер

Прошли счастливо… Но могучий вихрь

От Чертова Собора вновь погнал

Суденышко к Большой Топор-горе…

И вот исчезли…

Рыбак

Там скала Резак.

И если обойти ее не смогут,

То разобьются об утес отвесный,

Что в страшную уходит глубину.

Но с ними в лодке рулевой отличный…

В такой беде их спас бы только Телль,

Но по рукам и по ногам он связан.

Входит Вильгельм Телль с самострелом. Он идет быстрыми шагами и с удивлением озирается вокруг; видно, что он очень взволнован. Дойдя до середины сцены, Телль бросается на землю и сначала протягивает руки вперед, а затем поднимает их к небу.

Мальчик

(замечает его)

Отец, взгляни-ка, кто там на коленях?

Рыбак

Смотри, он землю трогает руками.

Он очень странен… Будто вне себя.

Мальчик

(подходит ближе)

Да это, знаешь… Ты вглядись, отец!

Рыбак

(приближаясь)

Кто это?.. Боже! Неужели Телль?

Да как вы очутились тут, скажите!

Мальчик

Вы в лодке крепко связанный лежали?

Рыбак

И в Кюснахт вас везли, ведь это правда?

Телль

(встает)

Свободен я.

Рыбак и его сын

Свободен! Вот так чудо!

Мальчик

Откуда вы сейчас?

Телль

Из лодки.

Рыбак

Что?

Мальчик

(одновременно с отцом)

А фохт?

Телль

А фохта носит по волнам.

Рыбак

Но как вы, Телль… к нам на берег попали?

Как вы спаслись от бури и от уз?

Телль

Господь помог мне!.. Вот как это было.

Рыбак и его сын

Скорей, скорей!

Телль

Известно ль вам, рыбак,

Что в Альторфе произошло?

Рыбак

Известно.

Телль

Так фохт велел меня связать и сам

Отправиться решил со мною в Кюснахт.

Рыбак

Во Флюельне он с вами в лодку сел.

Мы знаем всё. Но как же вы спаслись?

Телль

Я в лодке крепко связанный лежал,

Беспомощный, покинутый… И в мыслях

Я навсегда прощался с белым светом,

С женою и детьми. Я безнадежно

Смотрел вокруг на водную пустыню…

Рыбак

Бедняга!

Телль

В путь мы тронулись – ландфохт,

Его конюший Гаррас и гребцы.

А мой колчан и верный самострел

Лежали на корме у рулевого.

И вот, едва мы только поравнялись

С Меньшой Топор-горою, как внезапно

Такой жестокий, смертоносный вихрь

Примчался из ущелий Сен-Готарда,

Что у гребцов дух занялся от страха,

И всем казалось – гибель неизбежна.

Но, слышу я, один из слуг ландфохта

Так говорит ему: «Ах, ваша милость,

Попали мы в жестокую беду,

И смерть уже в глаза нам заглянула…

В смятении гребцы и рулевой,

Не знают, что им делать, растерялись,

И, видно, мало им знаком наш путь…

Но с нами Телль, силач и добрый кормчий.

Так не прибегнуть ли к нему в беде?»

Тогда сказал мне фохт: «Когда от бури

Берешься, Телль, спасти нас, я велю

Тебя от уз освободить». На это

Я отвечал: «Да, сударь, я берусь

Помочь в беде, была бы божья воля».

И вот меня от пут освободили…

Я встал за руль и смело начал править,

Но все ж на лук поглядывал украдкой

И пристально высматривал местечко

На берегу, куда б я прыгнуть мог.

И только я завидел плоский камень,

Что в озеро далеко выдается…

Рыбак

Я знаю, близ Большой Топор-горы.

Но только невозможно – так он крут —

На этот камень выпрыгнуть из лодки…

Телль

Я крикнул, чтоб сильнее налегли

Гребцы на весла, что за тем утесом

От злейшей мы избавимся беды…

Когда же лодку мы к нему домчали,

Призвал я бога в помощь и плотней,

Что было сил, корму прижал к скале.

И тут, схватив колчан и самострел,

Одним прыжком я выбросился вон —

На голую скалистую площадку,

При этом от себя толчком могучим

Суденышко в пучину отшвырнув, —

Пусть носится средь волн по воле божьей!

Вот как спастись мне удалось от бури

И от насилья злобного людей.

Рыбак

Ну, Телль, над вами видимое чудо

Явил господь! Я все еще не верю

Своим глазам… Скажите же, однако,

Где скрыться вы надеетесь? Беда,

Коль фохт живым уйдет от этой бури.

Телль

Он говорил, когда еще я связан

Лежал на дне, что в Бруннене пристанет

И через Швиц в свой замок поведет.

Рыбак

Он двинется туда по сухопутью?

Телль

Да, так он думал.

Рыбак

Скройтесь же скорей!

Вам от ландфохта дважды не спастись.

Телль

Как через Арт пройти мне ближе к Кюснахт?

Рыбак

Большой дорогой только через Штайнен.

Но этот мальчик – сын мой – вас проводит

И ближе и надежней: через Ловерц.

Телль

(пожимая ему руку)

Господь вознаградит вас. Ну, прощайте!

(Уходит, но сейчас же возвращается.)

Рыбак, а вы на Рютли присягали?

Сдается, кто-то мне вас называл…

Рыбак

Да, я там был и присягал союзу.

Телль

Тогда, мой друг, скорей ступайте в Бюрглен!

Жена моя в отчаянье. Скажите,

Что я спасен, опасность миновала.

Рыбак

Но как сказать мне ей, куда вы скрылись?

Телль

Вы Фюрста и других найдете там,

Что поклялись, тиранам всем на го́ре…

Пусть будут мужественны и бодры.

Свободен Телль, сильна его рука,

И обо мне они услышат вскоре.

Рыбак

Но цель у вас какая впереди?

Телль

Что вам слова – услышите о деле.

(Уходит.)

Рыбак

Ну, с богом, в путь!.. Ты, Енни, проводи.

Чтоб ни было, но Телль достигнет цели.

(Уходит.)

Сцена вторая

Замок Аттингаузена.

Барон, умирающий, в кресле. Вальтер Фюрст, Штауффахер, Мельхталь и Баумгартен хлопочут около него. Вальтер Телль стоит на коленях перед умирающим.

Вальтер Фюрст

Все кончено. Он в вечность отошел.

Штауффахер

Он не похож на мертвого… Смотрите,

У губ его чуть зыблется перо!

Он тихо спит с приветливой улыбкой.

Баумгартен идет к дверям и с кем-то говорит.

Вальтер Фюрст

(Баумгартену)

Кто там пришел?

Баумгартен

(возвращаясь)

Там Гедвига, мать Вельти.

Она и вас, и сына хочет видеть.

Вальтер Телль поднимается.

Вальтер Фюрст

Могу ль я дочь утешить… безутешный?

Ах, сколько бед на голову мою!

Гедвига

(врываясь)

Где сын мой? Ну, пустите же к нему!..

Штауффахер

Сдержите свой порыв… в жилище смерти…

Гедвига

(бросается к мальчику)

Мой Вельти! Жив!

Вальтер Телль

(обнимая ее)

Ах, бедная моя!

Гедвига

Ты вправду цел? Ты, Вальтер, невредим?

(Осматривает его с беспокойством.)

Возможно ли? Он целился в тебя?

Как только мог он? У него нет сердца…

Родному сыну в голову стрелять!

Вальтер Фюрст

Как он страдал – в нем сердце разрывалось!

Его принудил фохт под страхом смерти.

Гедвига

О, если б он был любящим отцом,

Сто раз бы умер, но стрелять не стал бы!

Штауффахер

Благодарить за все вам надо бога,

Он сына спас вам…

Гедвига

Да, но как забыть,

Чем кончиться могло б все это?.. Боже!

Живи я долгий век – все буду видеть,

Как целится отец в родного сына,

И все стрела лететь мне в сердце будет!

Мельхталь

Но как ландфохт над Теллем измывался!

Гедвига

О черствые сердца! Когда в вас гордость

Задета, все вам нипочем. Тогда

Мужчина в ярости слепой играет

И сердцем матери, и жизнью сына!

Баумгартен

Легка ли участь вашего супруга,

Что вы его поносите так тяжко?

К страданьям Телля равнодушны вы?

Гедвига

(поворачивается к Баумгартену и окидывает его суровым взглядом)

А, друга ты слезою выручаешь?..

Где были вы, когда отважный Телль

Был взят? Ну, чем ему вы помогли?

Смотрели – и злодейство совершилось,

И выхватили Телля из толпы…

А так ли с вами поступал он? Разве

Стоял он, выражая сожаленье,

Когда ландфохта стража за тобой

Гналась, а впереди тебя бурлила

Пучина разъяренная? На слезы

Он времени не тратил зря, он в лодку

Вскочил, забыв жену, детей, и – спас!..

Вальтер Фюрст

Да можно ль было выручить его

Нам, безоружной горсточке крестьян?

Гедвига

(бросается в его объятия)

Отец, отец!.. И ты его лишился!

Страна и весь народ его лишились!

Мы для него погибли, он – для нас.

К нему, в его подземную темницу,

Не проникает дружеское слово…

Вдруг заболеет он! В гнилой тюрьме

Он может заболеть… Как роза Альп

В болотных испареньях блекнет, вянет,

Так для него без солнца жизни нет,

Без воздуха целительного гор.

В оковах! Телль! Ведь он дышал свободой!

Погибнет он, вдыхая тлен могильный!

Штауффахер

Уймите скорбь! Наступит час борьбы,

И Телля тут же мы освободим.

Гедвига

Куда вы все годитесь без него?..

Телль на свободе был – была надежда;

Невинный в Телле друга обретал,

Заступника надежного – гонимый;

Он каждого спасал… а вы, все вместе,

Его оков не можете расторгнуть!

Барон просыпается.

Баумгартен

Он шевельнулся, тише!

Аттингаузен

(приподнимаясь)

Где он?

Штауффахер

Кто?

Аттингаузен

Что ж он ушел перед моей кончиной?

Штауффахер

Он о племяннике… За ним послали?

Вальтер Фюрст

Послали… Так утешьтесь, старшина!

Он наш теперь, всем сердцем, всей душою.

Аттингаузен

Вступился он за родину свою?

Штауффахер

Со смелостью героя.

Аттингаузен

Отчего ж

Не примет он мое благословенье?

Сомненья нет, подходит мой конец.

Штауффахер

О нет, короткий сон вас подкрепил.

Бодрее вы, и ясен стал ваш взор.

Аттингаузен

Страданье – это жизнь; оно утихло,

Конец мученьям – и конец надежде.

(Заметив Вальтера Телля.)

Кто этот мальчик?

Вальтер Фюрст

Внук мой, сирота.

Я вас прошу благословить его.

Гедвига с сыном опускаются перед умирающим на колени.

Аттингаузен

Я всех вас тут сиро́тами оставлю…

О, горе мне, что в свой последний час

Закат моей отчизны я увидел!

Я дожил до таких преклонных лет —

И все надежды унесу в могилу!

Штауффахер

(Вальтеру Фюрсту)

И он умрет с такой печалью в сердце?

Не озарить ли нам последний час

Лучом надежды?.. Благородный рыцарь,

Воспряньте духом! Не совсем еще

Погибли мы, не вовсе беззащитны.

Аттингаузен

Но кто ж спасти вас должен?

Вальтер Фюрст

Мы же сами.

Вот выслушайте! Дали три страны

Друг другу слово выгнать всех тиранов.

Союз на Рютли заключен, и клятвой

Все связаны. Мы перед новым годом

Начнем борьбу. Ваш благородный прах

В земле свободной мирно опочиет.

Аттингаузен

О, повторите! Заключен союз?

Мельхталь

В один и тот же день должны подняться

Все три лесных кантона. Все готово.

И бережно хранится тайна всеми,

Хоть тысячам доверена она.

Уже стоят над пропастью тираны,

И дни их своеволья сочтены.

И скоро без следа они исчезнут.

Аттингаузен

А как же замки с крепкими стенами?

Мельхталь

В одну и ту же ночь они падут.

Аттингаузен

А рыцари к союзу не примкнули?

Штауффахер

Мы ждем от них поддержки, но союзу

Пока одни крестьяне дали клятву.

Аттингаузен

(медленно привстает в величайшем удивлении)

Как, без поддержки рыцарства крестьянин

Дерзнул подобный подвиг предпринять?

О, если он в свои так верит силы,

Тогда ему мы больше не нужны,

В могилу можем мы сойти спокойно.

Бессмертна жизнь… иные силы впредь

К величию народы поведут.

(Кладет руки на голову стоящего перед ним на коленях мальчика.)

От головы, где яблоко лежало,

Для вас свобода лучшая взойдет.

Уходит старое – не то уж время,

Среди развалин снова жизнь цветет.

Штауффахер

(Вальтеру Фюрсту)

Каким огнем зажглись его глаза!

Не жизни гаснущей последний проблеск,

Но жизни новой это первый луч.

Аттингаузен

Вот едут рыцари из старых замков

Присягу дать на верность городам

И в Юхтланде, и в Тургау – повсюду.

Подъемлет Берн державную главу,

И Фрейбург создает оплот свободы,

Прилежный Цюрих граждан снаряжает

В кровавый бой… И силы королей

О вековые стены разобьются…

(Продолжает, как ясновидящий, все более и более вдохновляясь.)

Князей и рыцарей вдали я вижу.

Они идут, сверкая сталью лат,

Сломить отважных сыновей свободы —

Борьба на жизнь и смерть! Кровавой сечей

Здесь не одно прославится ущелье.

Вот, не щадя себя, с открытой грудью,

Крестьянин бросился на копий лес —

И брешь пробил – погиб дворянства цвет,

И стяг победы подняла свобода.

(Взяв за руки Фюрста и Штауффахера.)

Держитесь вместе… вечно, нерушимо…

Свобода одного – свобода всех.

Дозоры на вершинах гор поставьте,

Друг другу помогайте. И да будет

Союз ваш век… един… един… един…

(Откидывается на подушки; но, бездыханный, он еще держит их руки.)

Фюрст и Штауффахер некоторое время молча на него смотрят, затем скорбно отходят в сторону. Тем временем тихо собираются слуги. Они подходят, безмолвно выражая, кто сдержаннее, а кто сильнее, свое горе; некоторые становятся возле умершего на колени и плачут, склонившись над его рукой. В продолжение этой немой сцены звонит колокол замка.

Руденц

(вбегая)

Он жив? Скажите, он меня услышит?

Вальтер Фюрст

(отвернувшись, указывает на умершего)

Отныне вы — глава наш и защитник,

Другое имя носит этот замок.

Руденц

(увидев покойника, останавливается в глубоком горе)

О боже!.. Так раскаянье мое

На несколько мгновений запоздало

И радостью не будет для него?

Я пренебрег его благим советом,

Когда он жил… И вот его уж нет.

Ушел навек, на совести моей

Оставив неоплатный долг!.. Скажите,

Мой дядя умер в гневе на меня?

Штауффахер

Нет, перед смертью он о вас услышал…

Отвагу вашу он благословил!

Руденц

(становится на колени возле покойника)

О доблестного рыцаря останки!

Священный прах! Даю тебе обет

Здесь, над твоей остывшею рукою:

Расторгнуты навек с врагами связи.

Я к моему народу возвратился

И навсегда – швейцарец всей душой!..

(Встает.)

Оплакивайте в нем отца и друга.

Но все ж, друзья мои, не унывайте!

Он не одни владенья мне оставил.

Нет, Руденц дух наследует его.

И юность бодрая исполнит долг,

Что хилой старости был не под силу…

Отец почтенный, дайте вашу руку!

И вы свою! Вы, Мельхталь, дайте вашу!

Сомненья прочь! Не отводите глаз.

Примите клятву и мои обеты!

Вальтер Фюрст

Дадим барону руку. Сердцем он

Вернулся к нам.

Мельхталь

Крестьян вы презирали.

Чего ж теперь от вас мы вправе ждать?

Руденц

О, заблужденья юноши забудьте!

Штауффахер

(Мельхталю)

Единство – был умершего завет,

Не забывайте!

Мельхталь

Вот моя рука!

Крестьянское рукопожатье стоит

Не меньше слова рыцаря. Притом —

Что вы без нас? И мы – древней дворян!

Руденц

Я чту крестьян. Мой меч – защита им.

Мельхталь

Те руки, что природу покорили

И горы хлеб заставили родить,

Грудь защитить наверное сумеют.

Руденц

Вы будьте мне, я буду вам оплотом.

Союзом нашим будем мы сильны.

Но прочь слова, когда страна родная —

Добыча чужеземной тирании…

Сперва страну очистим от врага,

А после на досуге разберемся.

(Помолчав.)

Вам нечего ответить мне? Молчите?

Доверья я еще не заслужил?

Друзья, тогда я против вашей воли

Проникну в тайну вашего союза.

На Рютли были вы… и присягнули, —

Известно мне, что там произошло.

Я эту тайну, как залог священный,

Хранил, хоть мне ее не доверяли.

Нет, не был я врагом моей стране,

Ни разу я еще вам не вредил.

Но все ж, друзья, не надо мешкать вам.

Быстрей ударьте – гибельна отсрочка,

Телль первой жертвой промедленья стал…

Штауффахер

Мы дали клятву ждать до рождества.

Руденц

Я не был там и клятвы не давал я.

Не вы, так я начну.

Мельхталь

Как? Неужели…

Руденц

К старшинам вашим я теперь причислен,

И первый долг мой – быть защитой вам.

Вальтер Фюрст

Предать земле останки дорогие —

Ваш первый и священный долг пред всеми.

Руденц

Освободив страну, мы принесем

Венок победы на его могилу.

Друзья мои! Я не за вас одних

С тираном лютым насмерть буду биться —

И за себя!.. Узнайте же! Исчезла,

Похищена моя невеста Берта.

Еще одно совершено злодейство!

Штауффахер

Тиран дерзнул на произвол такой

И рыцарскую дочь посмел похитить?

Руденц

Я обещал вам помогать, друзья,

Но сам сперва о помощи молю.

Ах, у меня любимую отняли!

Кто знает, где она заточена?

Злодей любой ценой ее заставит,

Увы, с ним в ненавистный брак вступить!

О, помогите мне ее спасти!..

Ведь за любовь к стране она достойна,

Чтоб на ее защиту встали все…

Вальтер Фюрст

Что ж вы предпримете?

Руденц

Ах, я не знаю!

Сквозь этот мрак, который окружает

Ее судьбу, и сквозь сомненья, страхи,

Когда не знаешь, что же предпринять,

Одна лишь ясно проступает мысль:

Из-под обломков тирании лютой

На божий свет мы Берту извлечем.

Коль крепости врага разрушим мы,

Дойдем, быть может, до ее тюрьмы.

Мельхталь

Ведите нас! Мы все пойдем за вами.

Уже сегодня нам борьба по силам!

Телль на свободе был, когда клялись мы, —

Еще не совершилось злодеянье.

Иное время – и закон иной.

Тот низкий трус, кто медлить будет доле!

Руденц

(Штауффахеру и Вальтеру Фюрсту)

Так за мечи, за копья, дело близко!

Огни уж скоро вспыхнут по горам.

Стремительнее вестового судна

Победы нашей весть примчится к вам.

Огней сигнальных будет цепь ярка!

Вы молнией на недруга ударьте

И сбросьте гнет тиранов – на века!

Уходят.

Сцена третья

Ущелье неподалеку от Кюснахта.

Сюда спускаются по тропинке между скал, и каждого путника, прежде нежели он появится на авансцене, видно наверху. Скалы вокруг; одна из них, поросшая кустарником, выдается вперед.

Телль

(входит с самострелом)

По этому ущелью он поедет;

Другого в Кюснахт нет пути… И здесь

Я все свершу… благоприятен случай.

Куст бузины меня надежно скроет,

Оттуда я стрелой тебя достану,

А для погони тесен этот путь.

Кончай скорей расчеты с небом, фохт!

Твой час настал. Ты должен умереть!

Я прежде жил спокойно и беззлобно,

Одних зверей стрелою поражал

И был далек от мыслей об убийстве…

Теперь ты мир моей души смутил,

И в яд змеиный превратил во мне

Ты молоко благочестивых мыслей.

Ты сам вложил мне в руки этот лук:

Кто в голову родного сына целил,

Сумеет в сердце поразить врага!

Детей невинных, верную жену

Я защищать от ярости твоей

Обязан, фохт!.. Когда рукой дрожащей…

Упорный лук натягивал я свой…

Когда меня ты с дьявольским злорадством

Стрелять в родного сына принуждал…

И тщетно умолял я о пощаде…

Тогда в душе я страшную дал клятву —

Ее лишь бог слыхал, – что первой целью

За этим выстрелом в дитя послужит

Мне грудь твоя… И тот обет священный,

Который лютой порожден был мукой,

Исполню я… Мой лук тому порукой.

Ты господин мой, ты имперский фохт;

Но разве мог себе сам император

Позволить столько?.. Он тебя послал,

Чтоб суд творить – пусть строгий, он

разгневан, —

Но не над всеми злобно потешаться

И наносить преступные удары.

Есть бог вверху для мщенья и для кары.

Лети же, смертоносная стрела,

Бесценное сокровище мое!

Вот цель тебе, что к просьбам и моленьям

Была всегда глуха и недоступна…

Но пред тобой она не устоит…

Ты ж, крепкая, тугая тетива,

Так часто мне служившая на играх,

Не выдавай меня и в грозный час!

Мой верный друг, покорна будь усилью,

Ты часто окрыляла мне стрелу.

Без промаха единственной стрелой

Сразим врага – в колчане нет другой.

Путники проходят через сцену.

Присяду здесь, на каменной скале.

Тут путников короткий отдых ждет…

Их родина далёко… Все спешат,

Друг другу чуждые, никто не спросит,

Какое горе у тебя на сердце…

Проходит озабоченный купец,

И с легкою котомкой богомолец…

И набожный монах, а там еще

Разбойник мрачный иль дударь веселый;

Идет погонщик за своим конем,

Навьюченным дарами стран далеких…

Их всех сюда влекут свои дела,

Меня же мысль о крови привела!

(Садится.)

Бывало, как с охоты приходил

Отец ваш, дети, то-то был вам праздник!

Он каждый раз вам приносил домой

Диковинную птицу, иль цветок

С альпийских пастбищ, или самоцвет,

Какой в горах, случается, находят…

На промысел другой теперь он вышел:

Задумал он убийство на дороге —

И вот врага подстерегает здесь.

Но и теперь о вас тревога, дети…

Невинных, вас он хочет защитить:

Чтоб вы спаслись от мщения злодея,

В него стрелу он пустит, не жалея!

(Встает.).

Я крупного подстерегаю зверя…

Не унывая, день-деньской охотник

Скитается в горах в мороз трескучий,

И прыгает с утеса на утес,

И лезет вверх по страшной крутизне,

С истерзанными до крови руками…

А все, чтоб серну жалкую добыть.

Меня награда ждет куда ценней —

Здесь поражу смертельного врага.

Издали, все приближаясь, доносятся звуки веселой музыки.

Я никогда не расставался с луком,

Всю жизнь в стрельбе искусной упражнялся.

Без промаха в мишень я попадал,

И не один прекрасный дар за это

Я получал на наших состязаньях…

Но этот выстрел будет мастерской,

Я лучшую в горах возьму награду.