Текст книги "Круиз на дно морское"

Глава девятая: Куда нас черти понесли?

Плюхнувшись в лодку, оказавшуюся небольшим катером, я собралась, было, перекреститься трясущейся рукой, но на голову мне рухнула Божена.

– Сподобились! – ругался невидимый в потемках визави. – Что так долго?

– Следы заметали, – испуганно рявкнула подруга, натягивая капюшон до подбородка.

– Зачем вас только наняли? Профессионалы называется! Тьфу!

Забившись в угол, мы не спорили и не отсвечивали лишний раз. Незнакомец сердито орудовал веслом. Как только катер оказался на значительном расстоянии от «Солнечного ветра», он включил мотор, и мы понеслись, подскакивая на волнах.

– Давай выпрыгнем, пока не поздно, – клацала зубами Божена.

– Уже поздно, корабля не видно. Не найдем.

Вскоре катер едва не врезался в небольшое судно, так же болтавшееся на воде безо всяких габаритно-опознавательных огней.

– Давайте скорее! Полезайте!

Сверху полетела лестница.

– Не-е-ет, – простонала Божена. – Опять этот кошмар!

Но карабкаться все равно пришлось. Подгоняемые злобным сопением рулевого катера, мы взлетели по шатким плашкам-ступенькам, перевалились за борт и рухнули на палубу. Вокруг суетились какие-то люди. Нас поставили на ноги и поволокли куда-то вниз.

– Скорее! Скорее! Шевелитесь! – весьма ощутимо пихали меня в спину.

Спотыкаясь, я неслась, не разбирая дороги, а мои полоумные мозги продолжали анализировать и делать выводы: судя по теснотище, убогости и зловонию, находились мы на рыболовецком траулере.

– Сюда!

Перед носом распахнулась дверь какой-то тускло освещенной конуры, нас толкнули внутрь и чей-то нервный голос прогавкал:

– Сидеть тут до самого порта! Ни звука!

И дверь с грохотом захлопнулась.

– Господь милосердный… – Божена огляделась. – Ива, зачем мы здесь?

– Судьба у нас такая.

Нашим новым портом приписки являлась крошечная грязная каюта с четырьмя полками, как в вагоне плацкарте. Под потолком, в абажуре из железной сетки мучалась тусклая, загаженная мухами-туристами лампочка, на покрытых пятнами деревянных полках валялись рваные матрасы и серые комья подушек… И крошечный слепой иллюминатор, в котором бились волны.

– Ива, мы ненормальные! Мы ненормальные, Ива!

– Но, если не мы, то кто же? В смысле про подвиг, а не про сумасшествие… Божена, на нас снова надеются высшие силы, нам доверено спасение сотни людей и наших любимых супругов. Мы что, не оправдаем доверия?

– Я жить хочу, – Божена прилипла к иллюминатору, пытаясь что-то рассмотреть. – Я молода, красива, я замужем, я чудесная мать и не хочу помирать в трюме какого-то баркаса.

– Божена, я тоже молода, замужем, не очень красива и совсем не мать, но я тоже не собираюсь скончаться именно так и именно тут. У нас все получится, не беспокойся.

– Почему ты так уверена?

– Потому что у нас с тобою бойцовские ангелы хранители, они не дремлют. Сказано было, что до самого порта мы отсюда не выйдем, так что давай располагаться.

– Ох… – Божена подошла к полке и с отвращением посмотрела на матрас с подушкой.

Кораблик набирал скорость, бешеная качка, не имевшая ничего общего с благородным раскачиванием «Солнечного ветра», быстро примирила нас и с тифозными матрасами и с блохастыми подушками.

Дверь распахнулась безо всякого предупреждения и в каюту ворвался невысокий толстенький морячок в сапогах по самые подмышки. Он волок какую-то коробку. Божена немедленно повернулась лицом к стене, на ее голове все еще был капюшон, разве могла подруга допустить мысль о соприкосновении белоснежных кудрей с такой подушкой?

– Вот он, – он бухнул коробку на пол, – еда.

– А как быть с туалетом? – я держалась в тени, вдруг кто-нибудь знает Этну в лицо.

– Налево и прямо по коридору.

– А нам сказали не выходить.

– В гальюн ходите, – пожал он плечами, – как же без гальюна?

– И правда! – поддакнула подруга незнакомым голосом.

Морячок ушел, а мы склонились над коробкой. Набор оказался джентльменским: две бутылки вина, целлофановый пакет с вареными крабами, яркие банки мясных консервов и паштетов, буханка хлеба и складной нож.

– Неплохо, – Божена выудила из пакета краба величиной в полторы ладони, – видать, мы на хорошем счету.

– Да уж, – я последовала ее примеру, – наверное, мы очень хорошие преступники. Никогда не ела крабов.

– Серьезно? – Божена ловко расчленяла зверушку.

– Ага, раков, креветки ела, а крабов не довелось. Посмотри, в ножике штопор есть?

– Должен быть, – Божена вытряхнула крабов в коробку, а пакет приспособила под мусор.

Винцо оказалось так себе, этикетку прочесть не смогли, все надписи были на каком-то незнакомом языке, но под крабов шло душевно. Мы так зверски хотели есть, что на качку уже не обращали внимания, наверное, как говорил доктор с «Солнечного ветра», наступил долгожданный момент адаптации – мы прикачались.

– Вкуснотища! Такое мясо нежное, прелесть!

– Да, крабы это – вещь, – Божена деловито вскрыла банку, отрезала ломоть хлеба и щедро намазюкала его паштетом. – Будешь?

– Угу.

У подруги всегда был великолепный аппетит, готовить она обожала, оставалось только вздыхать и завидовать, что при всем этом у нее такая прекрасная фигура.

Наевшись до отвала, мы завалились на полки.

– Ивка, а когда приплывем в порт… знать бы еще, куда мы плывем! и все раскроется, что делать будем?

– Там и посмотрим.

Глаза закрывались сами собой. Чего у меня не отнять, так это умение счастливо засыпать везде, всегда и при любых обстоятельствах.

* * *

Среди ночи захотелось в туалет. Тихонько, чтобы не разбудить Боженку, я сползла с полки и прокралась к дверям. Спала подруга в полном обмундировании, даже в сапогах.

Пошатываясь спросонок, я вылезла в коридор и огляделась, вспоминая в какую сторону идти. Туалет нашелся быстро. Я с добрую минуту колебалась, выискивая, где же буква «Ж», потом присушивалась – нет ли кого в гальюне? Внутри тесного помещения царила разруха… писсуары, грязные настолько, словно экипаж этого суденышка мочился мазутом, ржавая раковина и две зловонные дырки, отгороженные жестяным листом. Прикладывая все силы для того, чтобы не попасть ногой в дыру, я балансировала, придерживаясь за край железки. В сортир еще кто-то вошел, и я притаилась, надеясь, что полуночник ограничится писсуарами. Полуночников оказалось двое.

– Ну, что, валить их тут будем? – зевая, произнес один голос.

– Не, на этот раз начальство хочет, чтобы до места доставили, там, наверно, и завалят.

– И девку?

– Ну, а чего?

Взвизгнули молнии, зашумела вода в раковине и мужики ушли. Я подождала для верности пару минут и с удовольствием покинула вонючее убежище. Не было никаких сомнений, что говорили они об Эрике с Этной. «Вот, значит, какая незавидная участь их ожидает, – размышляла я, выглядывая в коридор, – то бишь нас… нас!» Горизонт был чист и пуст, бегом я добралась до каюты, вбежала внутрь и разбудила Божену.

– Что такое? – она недовольно щурилась спросонок.

– Только что я подслушала разговор, оказывается, Эрика с Этной собираются убить. Они, наверное, со всеми своими исполнителями так поступают, они сказали: «на этот раз начальство хочет, чтобы до места доставили, там, наверное, и завалят»! Ты понимаешь, о чем я?

Боженка хлопала густо накрашенными ресницами и никак не могла толком проснуться.

– Надо что-то делать, – металась я по каюте. – Надо драпать отсюда!

– Как и куда? – Божена зевнула, встала на ноги и потянулась. – Мы в открытом море, наш корабль уже далеко, а я плаваю по-собачьи и то еле-еле. Дождемся прибытия, авось сразу и сбежим.

– Куда?

– Смотря, куда приплывем. Ива, давай поспим, а? Я если не высплюсь, ничего не соображаю.

– Ладно, спи.

Я уселась на свою полку и призадумалась. Итак, что у нас имелось? Плеер, пачка сигарет, зажигалка, два кошелька с общей суммой чуть больше двухсот долларов и перочинный нож со множеством лезвий. Крайне небогатый арсенал. Жаль, что у нас не имелось пистолета… хоть какого-нибудь, хоть самого плохонького, как бы было замечательно!..

Размечтавшись о пистолете, я незаметно уснула.

Глава десятая: Приплыли!

На гадском грязном кораблике мы плюхали, должно быть, суток двое и чуть не взбесились со скуки. Морячок в сапожищах дважды приносил коробки с провизией, набор был одинаковым, но мы не жаловались, грызли крабов, давились невкусным вином и строили различные предположения о месте швартовки. Божене пришлось смыть свою драгоценную косметику, но на мужчину она все равно мало походила, поэтому при малейшем подозрительном шуме, подруга набрасывала капюшон и забивалась в темный угол. Я же, теша себя надеждой, что Этну действительно никто в лицо не знает, чувствовала себя гораздо увереннее.

На рассвете третьего дня пути в подслеповатом иллюминаторе показался берег. Отпихивая друг друга, мы пытались рассмотреть окрестности и догадаться, куда это нас занесло.

– По-моему это какая-то восточная страна, – Божена основательно заехала локтем мне в бок и прилипла к стеклу, – может, именно в Турцию приплыли?

– Турция гораздо ближе, мы давно были бы на месте, это что-то другое. У тебя солнцезащитные очки есть?

– Во внутреннем кармане.

– Советую надеть, хоть какое-то время выиграем.

Она извлекла шикарные черные очки, с оправой усыпанной мелкими стразами под бриллианты.

– М-да, самое оно, – вздохнула я, – очки Эрика-убийцы…

– А где я возьму другие?

Спустя час баркасик ловко подрулил к небольшому причалу и пришвартовался.

– Ну, подруга, – Божена натянула капюшон и нацепила очки, – да поможет нам Бог.

– Аминь.

Спустя пять минут повторилась та же суета, только в обратном направлении: нас снова бесцеремонно толкали, пихали и шипели: «Скорее! На выход!»

На палубе царило удушающее пекло, можно было бы подумать, что приплыли мы в Африку. У причала нас поджидала грязная машина с сильной вмятиной на передней двери.

– Шевелитесь! Шевелитесь! – нас втолкнули на заднее сидение, и машина немедленно сорвалась с места, я даже толком не успела закрыть дверь.

Впереди сидело двое мужчин в белых рубашках. Водитель обернулся и что-то весело сказал нам на неизвестном языке. Божена что-то промычала в ответ, незаметно смахивая со лба пот, в такое пекло в кожаной куртке с капюшоном можно было свариться в крутую.

Разговаривать с нами больше не пытались. За окнами мелькали улицы неизвестного города неизвестной нам страны. Восточной страны, судя по обилию мечетей и женщин в хламидообразных платьях и платках. Все дома в основном были низкими, с плоскими крышами, улочки узкими… и отчего-то мне вспомнился фильм «Бриллиантовая рука» и герой Миронова, лихорадочно бегающий по таким вот улочкам и глухим дворикам… Я нервно рассмеялась, и Божена обеспокоено покосилась на меня.

Авто резко свернуло, заскакало вверх по улице и тормознуло у большого, явно не бедного дома. Водитель коротко бибикнул, открылись автоматические ворота и нас попустили внутрь. Во дворе нас уже поджидали: высокий красивый молодой мужчина и толстый дядька в широкой рубашке навыпуск. Вылезать из машины нам совсем не хотелось, но пришлось, причем Божена сделала это крайне неудачно – зацепилась головой и капюшон свалился. И белому свету явились мокрые, слипшиеся, абсолютно женские кудри. Шофер с компаньоном как по команде уставились на подругу. Возникла сцена немая и столбняковая. Первым очнулся тип в рубашке навыпуск, он подлетел к нам поближе, сдернул с божениного носа очки, внимательно вгляделся в ее бледно-восковое лицо, потом подпрыгнул ко мне, цепким взглядом ощупал мою неказистую персону и развернулся к нашим сопровождающим. О чем они дискутировали, я не поняла, мы с Боженой сплотились плечом к плечу и украдкой изучали окрестности. Красивый молодой человек молча переводил взгляд огромных бархатных глаз то на группу орущих друг на друга мужчин, то на неподвижных нас. Затем подошел к нам, и неожиданно обратился к Божене на английском.

– Ай доунт понимать! – виновато ответила она и посмотрела на меня. Я-то хоть что-то петрила по англицки, поэтому бодро затарахтела:

– Йес! Ай эм понимать!

Парень прикрикнул на бурно выяснявших отношение мужиков и они мгновенно притихли.

– Вы кто такие? – снова обратился он ко мне.

– Ива, что он спрашивает? – испуганно забубнила Божена. – Что он спрашивает, Ива?

– Спрашивает, кто мы такие.

– Ива, не говори ему, кто мы такие!

– Не беспокойся, я все навру, как надо.

И с жутким акцентом поведала, что мы пассажиры с потерявшего управление корабля, а добрые люди с благородного баркаса великодушно нас спасли. И мы теперь так благодарны, ну так благодарны, ну прямо так благодарны! Молодой человек молча слушал, глядя на меня неподвижными чернющими глазами. Казалось, они были без зрачков и глазных яблок. Дослушав мою путаную, временами бессвязную речь, моргнул, перевел взгляд на Божену, потом на притихших компаньонов и махнул рукой, мол, проходите в дом.

В доме повсюду были ковры, диваны страхолюдных расцветок, низкие журнальные столы и хрусталь, хрусталь, хрусталь… Выглядело всё так, будто хозяевам очень сильно хотелось обставить жилище и красиво, и богато, и модерново, и с соблюдением традиций предков, но как это воплотить в жизнь, они понятия не имели. В результате получилось то, что получилось, плюс низкие потолки с жуткими люстрами-блинами. Комнат оказалось столько, что мы со счету сбились, однако успевали цепко осматривать интерьер и всех присутствующих. Присутствующих было мало, пару раз прошмыгнули бесшумные женщины, замотанные в платки, из-за приоткрытой двери, проплывавшей мимо, донеслись густые мужские голоса, я бросила быстрый взгляд в этом направлении и заметила кое-что очень интересное. Божена тоже это заметила.

Нас привели в небольшую, такую же ковровую, как и все остальные, комнату, оставили одних и закрыли дверь на ключ. Божена присела на диван и попыталась привести волосы хоть в маломальский порядок.

– Приплыли! – подруга сердито ерошила спутанные пряди. – Где мы?

– Где-то на Востоке, – я присела рядом. – Но дела наши идут неплохо…

– Да? А в чем прелесть?

– Нас еще не били, не пытали, не расстреливали…

– «Еще»! Именно – «еще»!

– Главное, придерживаться образа ничего не понимающих, не соображающих дурех, авось нас просто выкинут на улицу…

– А дальше? – Божена с интересом уставилась на меня. – Дальше что?

– Пойдем в посольство…

– В какое мы пойдем посольство без документов, без визы, без страховки? Пока будут выяснять кто мы, откуда, как тут оказались, пройдет уйма времени, «Солнечный ветер» пойдет ко дну вместе с нашими мужьями.

– А что ты предлагаешь?

– Надо подумать… Боже, как мне жарко! – Божена расстегнула молнию и принялась стаскивать куртку.

– Лучше не надо, – вздохнула я, – еще в гарем отправят.

Подруга моментально вернула все на место.

– Придумала, как надо поступить, – осенило мою светлую голову. – Надо попасть в Анкару, разыскать приятеля Гарри…

– Ива, а как ты себе представляешь Анкару? Деревней с тремя домами? Это столица, как-никак, а ты «разыскать»!

– Ты что, не знаешь его адреса? – ужаснулась я.

– Зачем мне нужен был какой-то турецкий адрес, если мы ехали вместе с Гарри? Он все знал!

– А телефон? Он же всю ночь названивал, дозвониться никак не мог, ты не запомнила номера?

– Не уверена…

– А ты напрягись! У тебя же превосходная зрительная память – раз увидела, сразу запомнила! Если вспомнишь номер, нам достаточно просто позвонить и рассказать ему обо всем случившемся, а уж он-то наверняка известит и полицию, и спасателей!

– Есть в этом разумное зерно, – проворчала подруга, – надо подумать… только не дави на меня! Не торопи! Сама вспомню!

– Хорошо, хорошо, – замахала я руками, – считай, что меня тут нет. А ты видела, что в той комнате?

– Ага, столько оружия… прямо лагерь повстанцев. Вот бы украсть хоть один пистолет.

– Я тоже об этом думала, еще на баркасе мечтала. Эх, знать бы, как там наши любимые? Сломанный корабль без огней… в него же кто угодно врезаться может.

– Ива, прекрати! Умолкни, умоляю и без тебя тошно!

Сидеть без дела я не могла и, спрыгнув с дивана, принялась исследовать комнату. За красно-золотыми портьерами обнаружилось окно, выходившее на внутренний двор. Высокий железный забор, здоровенные ворота, способные пропустить бронетранспортер, коренастые деревья, скамеечки, виноград и какие-то фрукты-овощи, разложенные сушиться на длинных кусках ткани, расстеленных на земле.

– И что там? – подошла Божена.

– Да так, ничего особенного.

В поле видимости возникла молоденькая девушка в длинном темно-синем платье и голубом платке, она тащила ведро воды.

– Женщин тут, наверное, ни во что не ставят, – прокомментировала Божена, – этот ребенок, должно быть, уже замужем и имеет собственных детей от этих варваров.

На обратном пути, уже с пустым ведром, девушка заметила наши персоны. Глядя на нас испуганными глазами-маслинами, она явно хотела что-то сказать, но не стала, а упорхнула со своим ведром куда-то вглубь двора.

– Как ты думаешь, Ива, Мавр может здесь быть?

– Ты веришь, что он все еще жив?

– Понятия не имею.

– Телефон вспомнила?

– Вспоминаю… – голос ее звучал безо всякого энтузиазма.

– Плохо вспоминаешь! Не так! Ты воссоздай в памяти всю картину, комнату, Гарри, телефонный аппарат, блокнот с номером и загляни туда, прочитай написанное.

– Для такой медитации мне, как минимум, необходимо успокоиться, взять себя в руки и не ждать каждую минуту, что сюда ворвутся вооруженные головорезы и поведут нас на расстрел! – огрызнулась подруга.

– Смотри-ка, там что-то происходит…

Задернув занавеску, мы оставили лишь крошечную обзорную щель и притаились. По двору забегали низкорослые черноволосые дядьки, открылись ворота и въехала вполне приличная машина, явно не из дешевых, но тоже безнадежно грязная. Из авто выскочили крепкие дяденьки, следом вывалился жирный мужик во всем белом. Судя по суматохе – жиртрест являлся важной фигурой.

– Сейчас сюда, наверняка, припрутся, – Божена поправила занавески и мы вернулись на диван.

Приняв непринужденно-скучающие позы, стали ждать. В замочной скважине заворочался ключ, дверь приоткрылась, и красивый парень, знающий английский, попросил нас следовать за ним. Вел себя молодой человек совершено бесстрастно, говорил нейтральным тоном, так что никаких выводов касательно нашего дальнейшего будущего мы сделать не могли.

Препроводили нас в просторный зал с неуместно большой хрустальной люстрой, и Божена тут же вписалась в прозрачные висюльки головой. Все присутствующие в помещении как по команде уставились на весело зазвеневшие стекляшки.

– Ой, извиняюсь! – Божена хватала висюльки, пытаясь пресечь радостный перезвон, и я испугалась, что сейчас она вообще оторвет эту люстру ко всем чертям.

– Садитесь, пожалуйста.

Молодой человек указал на забавное сидение, смахивающее либо на слишком большое кресло, либо на недоделанный диван, но как раз двоим хватало места. Помимо англоговорящего парня в комнате находилась прямо таки толпа народа: жирный мужик со своим сопровождением, белорубашечники, доставившие нас из порта и еще пятеро жгуче-чернявых, давно небритых мужчин. И все рассматривали нас. Я приветливо улыбалась, а Божена, как-то странно скособочилась и застыла в непонятной позе. Парень попросил еще раз озвучить увлекательную историю нашего прибытия, и я повторила все слово в слово. Толстый что-то сказал, и парень перевел:

– Вы одни путешествовали?

– Да нет, не одни, – я смотрела на господ с таким сверхъестественно глупым выражением лица, что поднять руку на такую ослицу, наверное, не смог бы ни один повстанец, или кем уж они там являлись. – Там было еще человек двести.

Жиртрест принялся что-то обсуждать с красивым парнем, обращался он к нему уважительно, на всех остальных же не обращал вообще никакого внимания. Вероятно, решалась наша дальнейшая судьба, толстый то и дело бесцеремонно тыкал пальцем в нашу сторону, я старалась не обращать на это внимания, рассматривала потолок с люстрой, а Божена все как-то странно корчилась, заваливаясь на подлокотник кресла-дивана.

– Родственники готовы заплатить за ваше возвращение на родину? – развернулся парень в нашу сторону.

– Конечно, да, – закивала я, – а сколько?

Он не ответил, жиртрест снова что-то захрипел, в диалог влезли остальные и начался шум, как на базаре. Вскоре толстый махнул рукой и шум стих так же быстро, как и возник. Нас опять отвели в прежнюю комнату и собрались запирать дверь, но Божена возмущенно заголосила, вцепляясь в косяк:

– Ива, скажи этим дикарям, что нам нужна еда и туалет! Пусть предоставят нормальные условия!

Никто нас слушать не стал. Скверно выбритый конвоир выхватил пистолет и, размахивая им перед носом подруги, втолкнул ее в комнату. И дверь моментально захлопнулась.

– Скотина! – Божена врезала ногой по двери. – Тварь какая, а!

– Тише, успокойся, прошу тебя.

– Вот ведь гад! – она плюхнулась на диван, сопя от возмущения. – Ну, ничего, погодите! Вы еще не знаете, с кем связались!

– Тише, умоляю. Ты лучше скажи, почему ты так странно корчилась на диванчике?

– А потому, – она расстегнула куртку и показала плеер, пристегнутый к брючному ремню, – он работает еще и как диктофон. Я записала их разговоры, кто знает, вдруг они болтали о чем-то важном?

– Молодчага! В любом случае пригодится, они там наш выкуп обсуждали, да и помимо этого, наверняка, наговорили много важного в интересах следствия. Теперь надо подумать, как же выбраться отсюда. Ты же не думаешь, что нас отпустят после уплаты выкупа?

– Конечно, нет, – фыркнула подруга, подходя к окну и устраивая в занавесках наблюдательную щель, – они ж не такие дураки, какими кажутся.

Заняв наблюдательный пункт у занавесок, мы разглядывали двор.

– Надо быть на чеку, – прошептала я, – они совершено бесшумно подкрадываются к двери, везде ковры, шагов не слышно.

– Уж как ключ в двери повернется, услышим. Кстати, надо осмотреть замок, вдруг получится открыть.

– Ты умеешь?

– Да, меня сынулька научил. Я постоянно ключи то забывала, то теряла, вот он и показал сию нехитрую премудрость.

– А чем будет ковыряться в замке? Не пальцем же.

– Да хоть сережкой, – она тряхнула золотыми висюльками, – разогну крючок, получится вполне сносная проволочка.

– Какие же мы умные, сообразительные и смекалистые!

– Ты так радуешься, будто мы уже на свободе. А через забор как? Вдруг у них охрана или собаки?

– Ну не видать пока никого. Будем ждать, будем следить.