Текст книги "Позови ее по имени"

Глава 9

Ему без труда удалось найти себе работу фрилансера. Ему уже даже выплатили аванс, получив с прежнего места работы замечательные рекомендации. Чему он, конечно, был сильно удивлен. Ольга могла и напакостить ему напоследок.

– Мы очень надеемся на длительное плодотворное сотрудничество, Олег, – щебетала в трубку специалист по управлению трудовыми ресурсами Катерина. – Как только вы найдете время, мы готовы встретиться и обсудить детали контракта с вами на постоянной работе в офисе.

– Хорошо. Обсудим.

Он поймал свое отражение в зеркале одежного шкафа, купленного Гришкой.

На скуле и под глазом синяк. Нос раздут. Хорошо, не сломан. Брат о нем позаботился и свозил сделать снимок. Подбородок был расчерчен глубокими царапинами.

– Кто это вас так? – спросил дежурный врач, обрабатывающий ему раны.

– С лестницы упал, – буркнул он, не сказав правды по совету все того же Гришки.

– Семь раз? – ехидно улыбнулся дежурный доктор. – Смотрите… Я бы вызвал наряд.

Наряд вызывать было нельзя. Они станут задавать вопросы. Олегу придется отвечать. А отвечать правду было стыдно.

Его жестоко избили подростки. Одному из них на вид было лет двенадцать, не больше!

– Ты полный лох, Олег. Если тебя даже пацанва задолбить способна, – так пожалел его Гришка, обнаружив избитым. – Ты жирдяй и слабак. Всегда был таким. И меняться, как я понял, не собираешься.

Он собирался! Он даже вышел на пробежку, серьезно намереваясь сбросить вес. И что в итоге?

От вызова наряда он отказался. И в офис ехать отказался тоже. Предпочел работать на дому.

– Во всяком случае, пока. Впоследствии посмотрим. Может быть, изменятся обстоятельства, – туманно ответил он Катерине.

Обстоятельства могли измениться, когда сойдут синяки на его лице. И станет легче дышать. Сейчас каждый вдох был болезненным. Но ребра оказались в порядке. Травматолог подтвердил.

Олег поработал три часа, сделав все, что от него требовалось на сегодня. Решительно закрыл компьютер. Раньше пяти вечера он ничего отсылать не станет. Нечего баловать. Печальный опыт на прежнем месте неплохо научил. Встал и пошел в ванную. Там, зависнув у зеркала, он попытался сколупнуть болячку на подбородке.

За этим занятием его Гришка и застукал.

– Раньше прыщи давил. Теперь болячки колупаешь. Лузер! – фыркнул он и решительно вытеснил брата из ванной. – Мне надо душ принимать. Иди пожрать чего-нибудь сделай. Пли-из…

Олег поплелся в кухню. Достал из холодильника яйца, молоко. Принялся взбивать омлет. Сделал четыре бутерброда с маслом и сыром. Разрезал три свежих огурца вдоль на тонкие полоски, красиво разложил в салатнике. Зарядил кофейную машину – еще одно Гришкино приобретение. Поставил тарелки на стол, разложил приборы. И встал возле окна наблюдать за улицей.

Это стало его привычным делом в светлое время суток – рассматривать двор и наблюдать за всем, что там происходило. Он уже знал всех собачников – их было восемь человек. Пятеро из них добросовестно убирали за своими питомцами. Трое вели себя нагло и вызывающе. Огрызались на замечания. И даже не думали убирать собачьи какашки.

– Тебе надо, ты и убери, – ржал вчера под вечер один из наглецов в ответ на замечание.

Причем у него была довольно крупная собака. Кучи на газоне оставляла внушительные.

Его Олег обозначил номером один. Он у него возглавил турнирную таблицу дворовых нахалов.

Утром, анализируя, он вдруг подумал, что один из подростков, выбивающих чечетку на его ребрах и голове, запросто мог быть ребенком этого наглеца.

Если у него в самом деле имелись дети, то хорошими и добрыми они быть не могли в принципе.

Подростки, облюбовавшие детскую площадку и прилегающие к ней территории со спортивными тренажерами, делились на три группы примерно одного возраста.

В одной группе состояли одни мальчишки. Все крепкие, мускулистые. Эти не слезали с тренажеров. Качались, подтягивались, отжимались, бегали. В контакт с двумя другими группами не вступали. Олег ни разу не заметил, чтобы они как-то общались. Или хотя бы перекидывались словами. Он дал их группе название – «Качки».

Вторая группа была смешанной: и девочки, и мальчики. Они очень вызывающе и шумно вели себя, всегда устраиваясь на детских скамейках и качелях. Олег несколько раз видел в их руках бутылки и жестяные банки. Не мог поручиться, но, возможно, подростки пили пиво. Были или нет среди них те, кто напал на него, он пока не выяснил. Он пока наблюдал за ними с высоты четвертого этажа, не решаясь приблизиться. И называл он их «Хулиганами».

Третья группа была малочисленной. Всего четверо пареньков и две девочки. Их Олег называл про себя «Интеллигенты». Они никогда не влезали в конфликты, вели себя тихо.

Если на площадке появлялись шумной толпой «хулиганы», «интеллигенты» убирались тут же куда-нибудь подальше. «Качков» «интеллигенты» так же обходили за три версты.

«Эти точно не могли ему сделать больно», – решил он через несколько дней наблюдений. Они со всеми старухами во дворе здоровались. Их знали и любили собаки тех, кто выводил их на прогулку.

Ну, просто не «интеллигенты», а «тимуровцы».

Да! И еще…

Одна из девочек третьей группировки, оказалось, жила с ним на одной лестничной клетке.

Это он выяснил совершенно случайно. Точнее – вчера, когда выносил мусорный пакет к мусоропроводу.

Девочка, скорее уже девушка – ей на вид было лет пятнадцать-шестнадцать – так же выносила мусор и столкнулась с Олегом нос к носу.

Вежливо поздоровалась, прошла мимо него и стала подниматься по лестнице.

Он посмотрел ей вслед.

«Очень симпатичная», – тут же подумал он и покраснел от стыда, слишком уж долго он рассматривал ее попку, тонкую талию и ноги.

«Как не стыдно! – одернул он себя. – Она же ребенок! Ну, или почти ребенок».

Кстати, ее голос не принадлежал той девушке, которая занималась сексом в нише перед дверью квартиры, где когда-то жила его тетка, а теперь живут они с Гришкой. Голос был совершенно другим.

Он быстро выбросил мусор и поспешил за ней.

Ему стало интересно, в какой именно квартире она живет. Девушка входила в квартиру старухи Ильиновой.

Олег знал по скупым рассказам Даши, что именно Ильинова обнаружила ее мать убитой. Но Даша ни словом не обмолвилась, что старуха живет не одна.

Может, девчонка поселилась уже позже?

– Вы внучка Клавдии Ивановны? – осмелился он на вопрос, когда девушка замешкалась на пороге, зацепившись носом кроссовки за коврик перед дверью.

– Да, внучка, – ответила девушка и коротко улыбнулась. – А вы? Вы что делаете в квартире Нины Васильевны?

– Живу. – Он широко развел руки в стороны, еще шире улыбнулся. – Я ее племянник – Олег.

– Так вроде племянник Нины Васильевны выше и стройнее. – Ее гладкий лоб пошел морщинками, глаза наполнились любопытством. – И зовут его Гриша. Разве нет?

– Есть и Гриша.

Олег старался не думать о мокрой от пота футболке, облепившей его спину и поясницу. Он вспотел, потому что волновался. И молил бога, чтобы футболка под подмышками оставалась сухой. Угораздило его выйти в таком виде из квартиры!

– Это мой старший брат.

– Старший? – удивленно вскинула она брови, прошлась насмешливым взглядом по его грузной фигуре, качнула головой. – Никогда бы не сказала. Он выглядит…

– Как? – Он чуть зубами не скрипнул.

– Как мачо! – выдохнула она с восторгом. – Как настоящий мачо!..

Сейчас, выйдя из ванной, настоящий мачо ковырял пальцем в носу.

– О, омлет. Супер. – Не вымыв руки после ковыряния в носу, Гришка полез за стол. – Чем собираешься заниматься?

– Вообще-то, пока ты спал, я уже выполнил дневную норму.

Олег сел напротив брата, подцепил со сковороды, стоявшей в центре стола, большой треугольник омлета.

– Норму чего? – Гришка наморщил лоб.

– Я работаю, брат. Уже пару дней. На одну компанию, солидную, к слову.

– Ты этот… Фрилансер? – Гришка присвистнул, когда Олег кивнул. – Молодец. Не ожидал. Быстро нашел работу. Условия контракта?

– Приемлемые, – коротко ответил Олег.

Раскрывать Гришке всей правды он был не намерен. Примется тянуть с него деньги. Ныть, что поиздержался, и все такое.

– А что не в офисе? Так удобнее? Или не позвали? – Гришка хрустел огурцом.

– Позвали. Пока не могу. – Олег слегка тронул синяк под глазом. – Хорош я буду с таким разрисованным портретом!

– Да-а… – Глаза брата наполнились странным смыслом, он ядовито улыбнулся. – В первый же день схлопотать. И от кого? От подростков! Это же…

– Знаешь, что я тебе скажу! – разозлился Олег. – Зря ты ржешь! Подростки очень опасны. Это самый сложный и опасный пласт населения, Гриша. Они толпой могут растерзать на части любого. В них нет чувства жалости. Ими движет азарт, любопытство. Они практически неуязвимы. Я имею в виду ответственность. Уголовную ответственность. Непросто же так назвали этот возраст переходным. Из состояния детства к взрослению. Они не по одну сторону закона. Они в нейтральной зоне. Вот вызови я наряд, укажи злоумышленников, знаешь, что бы им было?

– Что?

– А ничего! Их родителей оштрафовали бы рублей на двести. И все.

– Да ладно. – Красивый Гришкин рот сложился недоверчивой дугой. – Я что, не помню, как это было со мной?

– И как с тобой было?

– Уф! Там столько нервов, столько маминых слез, столько угроз! Меня даже в камере держали.

– Два часа, – напомнил Олег. – Пока мама за тобой ехала. Да, тебя пугали. Мама плакала. И что? Тебя посадили? Нет. Напугали? Тоже нет.

– Ладно тебе. Я дрейфил, если что. – Гришка доел омлет с огурцами. Полез к бутербродам. – Было стремно.

– И что дальше то? Ты стал лучше? Ты перестал ввязываться в сомнительные предприятия? Сейчас, к примеру, ты чем занимаешься? Чем зарабатываешь? Вот эти все переделки за чей счет состоялись? – Олег потыкал во все стороны руками. – Новая бытовая техника. Ремонт. Мебель. Тут миллиона полтора, Гриша. Я в этом что-то смыслю, поверь. Так на что все это куплено? Что-то я не заметил за все то время, пока живу, чтобы ты ходил на работу.

В кухне повисла тишина. Братья пристально смотрели друг на друга.

Олег казался расстроенным. Гришка был зол.

– Ты меня воспитывать сюда приехал? Тебя мать послала за мной шпионить?

– Нет.

– Тогда почему ты приехал? – Брат сощурился, двинул пустой тарелкой по столу.

– С Ольгой поссорился, – нехотя признался Олег. – Сильно. До увольнения дело дошло. Оставаться там смысла не было. Она бы не дала мне возможности трудоустроиться. Хорошо, что рекомендации прислала нормальные. Устроился вообще без проблем.

– Вот и я тоже… – Гришка встал со стула, подошел к окну, сунув руки в карманы легких шорт, пробормотал: – Устроился без проблем.

– Куда?

– Куда надо устроился. Платят хорошо, не переживай. Да и… – Он глянул на него с хитрой ухмылкой. – Закона я не нарушаю.

Олег доел. Убрал посуду в раковину. Вымыл. Ставить в посудомойку три тарелки и сковородку? Бред.

Он слышал, как Гриша в своей комнате гремит дверцами шкафа. Собирается. Вышел в прихожую и принялся ждать, когда брат выйдет.

– Чего караулишь? – сморщился недовольно Гриша и замахнулся на него мотоциклетным шлемом.

– Очень надо! – притворно фыркнул Олег. – Я просто спросить хотел…

– Ну! – Гришка уже натянул длинные ковбойские сапоги и нетерпеливо топтался у двери.

– Девочка-соседка. Внучка Ильиновой. Ты видел ее?

– Машку? Конечно, видел. Я тут почти всех соседей знаю. Перезнакомился, когда ремонт затеял.

– Зачем? – не понял Олег. И, видя недоумение брата, пояснил: – Знакомился зачем?

– Да так… Узнать кое-что пытался.

Гришкино лицо неожиданно приобрело совершенно незнакомое, чужое выражение.

– И что же?

– Ну, например, как можно было белым днем в конце августа ничего не видеть и не слышать.

– Это ты про убийство тети Нины? – ахнул Олег.

И тут же взгляд его прошелся по стенам прихожей. Брызги крови будто проступили сквозь плотную бумагу дорогих обоев.

– Про убийство, – проворчал Гришка. – Не верю я тут никому, Олег. Не могли десятки глаз пропустить кого-то с топором.

– С топором?! – Олег побледнел и почувствовал это. – Почему с топором?

– Потому что тетку, со слов экспертов, зарубили либо топором, либо мачете. Но если учитывать, что мы не в Мексике, то мачете отпадает. Топор! В руках убийцы был топор. Его в кармане не спрячешь. Так?

– Так, – противным дребезжащим голосом отозвался Олег.

– Крови, помнишь, сколько тут было? Убийца не мог не выпачкаться. Было тепло. Он не мог быть в верхней одежде. Рубашка, футболка, джемпер, штаны, вот перечень одежды, которая могла быть на нем. Как он пошел бы по улице в окровавленных штанах? Ответь мне, как?

Олег покусал губы, снова покосился на стену.

– Он мог не идти по улице, Гриша. – Эта мысль неожиданно пришла ему в голову. Сама собой. – Он мог вообще не выходить из подъезда.

– Хочешь сказать, что он здесь живет?! – Гришка тоже вдруг побледнел. – Я об этом не подумал. Молодец. Есть над чем поразмыслить. Давай, пока…

Вообще-то, Олег имел в виду совсем другое. Он имел в виду, что убийца мог пройти чердачным этажом и выйти через другой подъезд. А перед этим мог на чердачном этаже переодеться. Спрятать окровавленные вещи и орудие убийства в сумку, к примеру. Или там же – на чердаке – спрятать. А потом, когда все стихнет, забрать и уничтожить.

Вот что он имел в виду. А Гришка услышал иначе. Как всегда, сделал поспешные выводы. Таким он был всегда – стремительным и не очень умным.

Маша…

Олег неожиданно отвлекся от страшной темы и начал думать о девушке-соседке.

Она входит в группу подростков, которую он назвал «интеллигентами». Интересно, могла ли она знать тех, кто напал на Олега на беговой дорожке? Наверняка. Новости разлетаются быстро. А подростки любят хвастаться своими подвигами.

Может, она что-то слышала? Надо бы ее осторожно расспросить.

Он не простит. Он обязательно их найдет. Обязательно!

Глава 10

Даша готовилась к допросу супругов Самохиных. Егор Игоревич обещал приехать со своей нынешней женой. Его бывшая жена Влада в совместном допросе участвовать отказалась.

– Я приеду в другой раз. Может, и в тот же день, но часом позже. Если вас не затруднит, товарищ майор, сообщите мне, как они уедут.

Ее безжизненный голос в телефонной трубке сказал Даше о многом.

Примирения не вышло, хотя в тот день они сидели на кухне Влады бок о бок. Крепко держали друг друга за руки и, казалось, черпали друг в друге поддержку.

Когда Даша и Зайцев покидали квартиру Влады, Егор остался там. И крепко обнимал бывшую жену за плечи, провожая их в прихожую.

Что потом пошло не так? Они снова поссорились, как делали это много раз до развода? Или, наоборот, молчали, не находя слов, потому что молчали и раньше?

Браки разрушаются и тонут в обоюдном молчании, как в болоте, гораздо чаще. Скандалы зачастую заканчиваются примирением. В молчании примирения нет. Оскорбительных слов, за которые бы стоило просить прощения, не бывает сказано. И обвинений не бывает. Бывает только не заполненная ничем пустота.

– Хорошо, я вам позвоню, как они уйдут, – пообещала она ей.

Влада поблагодарила и с тяжелым вздохом, похожим на всхлип, отключилась.

Даша села за стол, проверила бумагу в принтере. Открыла в компьютере чистый бланк протокола допроса. Покосилась на пустующее место Володи Скачкова. Ей стоило сил выпроводить его из кабинета.

– Я тоже работаю над этим делом, товарищ майор, – попытался он возмутиться. – Мне интересно.

– Володя! – Даша пристукнула по столу ладонью. – У них горе! Им не до любопытных. Все потом расскажу, и протокол прочтешь.

– А нельзя их в комнату для допросов? – нашелся Володя. – Я бы там, не дыша им в спины, все послушал бы, а?

– У них горе, – повторила Даша. – Здесь, в нашем кабинете, им будет немного легче. Комфортнее. А комната для допросов… Кто знает! Может, и до допросной дойдет.

– Это ты о чем? – капитан Скачков покрутил шеей.

– Это я том, что иногда свидетели перекочевывают в разряд подозреваемых.

– Что, отец?! – веснушчатое добродушное Володино лицо вытянулось, сделавшись серым.

– Скорее мачеха.

Даша слегка пощелкала ладонями по щекам. Ей смертельно хотелось спать. После визита к матери погибшей девушки вместе с Зайцевым она так разнервничалась, что уснула ближе к утру. Всю ночь бродила по квартире, слушая щелканье дождевых капель по оконным отливам. Всю ночь мысленно препиралась с полковником.

Он даже не спросил ее ни о чем! Вообще ни о чем! Ни о потерянном ею ребенке, ни об их отношениях, сошедших на нет.

Его вообще, кроме работы, ничего не занимает?! Ему вообще плевать на нее? Плевать на то, что она пережила? Ему неинтересно, как она вообще из всего этого выкарабкалась?

Ему трижды звонила его жена и напоминала о каких-то пустяках. А он, вместо того чтобы отключить телефон или прикрикнуть на нее, как случалось раньше, терпеливо бубнил:

– Да, Лена…

– Хорошо, Лена…

– Я все сделаю, как ты просила, Лена…

У Даши сводило скулы от желания заорать на него в полное горло. Она сжимала кулаки и прятала их в карманах куртки, чтобы не пустить в ход. Чтобы не разбить их, не о его голову, конечно, о стену рядом с его головой.

Зачем он приехал к ней тем днем с утра пораньше, зачем?! Чтобы напомнить об убийстве ее матери? Она не забывала! Чтобы подарить от щедрот душевных ей еще одну версию? Она работает, товарищ полковник, работает в этом направлении. У нее на руках уже есть заключение экспертов о том, что с запасных ключей от квартиры ее матери снимали слепок. И она ждет еще одно заключение. Ждет информации об отпечатках пальцев на предметах, валявшихся в ее бардачке. Не сегодня завтра Соколов ей сообщит, есть что-то стоящее или нет.

– Почему мачеха? – встряхнул ее нетерпеливый голос Володи Скачкова.

Он уже собрался и топтался у двери.

– Не все так гладко между супругами Самохиными, Володя. Слух прошел, что их адвокаты готовят бракоразводный процесс.

– И?

– Что «и»? Не понимаешь? – Даша сморщила лицо, чтобы снова не зевнуть. – Избавиться от мужа, а потом от падчерицы, которая унаследует все после отца, сразу – подозрительно. А если начать с падчерицы, которая…

– Которая частенько злоупотребляла непослушанием, – подхватил Володя, его взгляд загорелся азартом.

– Сбегала из дома. Не появлялась неделями в школе. Сидела на таблетках. Врала.

– Ну да, ну да! Полный боекомплект. – Он пощелкал пальцами, глянул на Дашу. – Дочка погибает. Отец убит горем. Начал с алкоголя.

– Закончить может чем угодно, – продолжила Даша.

– Даже самоубийством!

– Тогда и разводиться ни к чему. Как тебе мои размышления?

– Отлично, товарищ майор. Как всегда, на высоте! – Он бросил на нее восторженный взгляд. – Версия стоящая.

– Но не единственная, – вздохнула Даша. – Мать погибшей вкратце рассказала о каких-то сомнительных друзьях, конфликтах с одноклассниками, о взрослом поклоннике на байке. Ты представляешь, что это такое, капитан?

– Это, товарищ майор, работы невпроворот, – сник Володя. – Тогда я пошел. В школу. Буду добывать информацию…

Они вошли в кабинет одновременно, теснясь в двери.

Складывалось ощущение, что никто из них не желает уступать другому дороги. Значит, все сообщения о грядущем разводе – не сплетни. Алла сильно упростила бы им задачу, если бы оказалась виновной в гибели падчерицы.

«Нельзя быть столь циничной», – одернула себя Даша.

И, поздоровавшись, жестом пригласила их усаживаться. Стулья она расставила заранее. Напротив ее стола, на расстоянии пары метров друг от друга.

Она опасалась, что, имея возможность пожимать друг другу руки, супруги могут посылать неслышные сигналы.

Кажется, опасалась она зря. Эти двое по виду едва терпели друг друга.

Отец Инги выглядел так, словно не спал неделю. Не спал и все время напивался. Может, так оно и было. Одет был чудовищно безвкусно, даже неряшливо.

Чего нельзя было сказать о его молодой супруге. Темное кашемировое пальто, длинные сапоги, темный шарф на шее. В трауре? Или решила подчеркнуть природную бледность кожи темными одеждами? Или светлые волосы, собранные аккуратно и замысловато на макушке, надо было оттенить?

«Та еще штучка», – подумала Даша.

Охотница за состоянием, скорее всего. Разбила семью, новой не создала, теперь еще и разорить папочку пытается. В тот самый момент, когда папочка раздавлен горем.

– Начнем? – спросила она у них.

Дождалась обоюдного согласного кивка и спросила:

– Когда у Инги начались проблемы?

– Какие проблемы? – не понял отец.

– Те самые! – фыркнула его супруга. Грациозно закинула ногу на ногу, демонстрируя тончайшие шелковые чулки. – Когда Инга перестала ночевать дома. Вваливалась под дозой. Хамила. Не ходила в школу. Я правильно понимаю ваш вопрос, товарищ майор?

– Абсолютно. Так когда?

– Я другого времени не застала, если что. – Ее напичканные ботоксом губы брезгливо вывернулись. – Я появилась в доме сразу после развода ее родителей.

– Это когда? – уточнила Даша.

– Три года назад. Почти три года. – Ноги молодой красавицы поменялись местами. – И Инга меня встретила уже такой.

– Какой такой? – гневно вскинулся Егор Самохин. – Вот какой такой?

– Испорченной! – повысила Алла голос. – Она постоянно хамила. Не шла на контакт. Пропадала дня на три, четыре. Потом мы ее поймали на употреблении таблеток. Даже вызывали врача. Ее откачали. Поставили капельницу. Она пообещала больше не употреблять.

– Не употребляла?

– Вроде нет, – наморщила идеальный лоб молодая жена Самохина. – Но хамства не убавилось.

– Как она училась в школе?

Супруги стремительно переглянулись. Во взглядах полное недоумение.

– Вы не знаете? – Даша сурово сжала губы.

– Нет… Почему не знаем? – Егор неуверенно проговорил: – Классная руководительница всегда звонила, когда бывали проблемы. А последний учебный год ни единого тревожного звонка. И матери Инга сказала, что готовится к олимпиаде. Значит, все было в порядке.

– То есть вы ей поверили?

– А как без доверия? – Алла вызывающе подняла подбородок. – Разве не этому учат все педагогические пособия?

– Вы их читали? – удивилась Даша.

Алла не производила впечатления начитанной барышни.

– Нет. Но… Но Интернет полон этих цитат.

– А-а, ну да, ну да. – Она вздохнула. – То есть вы не знали, что у Инги поменялся классный руководитель, которому Инга соврала насчет ваших контактов? Просто снабдила не теми номерами телефонов, и все. И кто-то регулярно с классным руководителем разговаривал о ней. Называл себя ее отцом. Обещал принять меры. Вы этого не знали? Нет… Не знали, что прогулов в школе не стало меньше? И ни к какой олимпиаде Инга не готовилась и готовиться не могла. Ее успеваемость оставляла желать лучшего.

– О боже! – ахнула Алла совсем не притворно.

– А вы бывали в школе? Хотя бы раз за текущий учебный год, Егор Игоревич?

Он промолчал, ссутулив спину и уронив руки между коленей.

Даша перевела взгляд на Аллу, спросила:

– А вы?

– Я?! – ужаснулась красавица. – А я тут при чем?! Инга не была сироткой. У нее и папаша, и мамаша имелись.

– Мамаше было запрещено появляться в школе. Вы обзавелись каким-то решением суда, Егор Игоревич. Где были прописаны часы посещений Ингой матери. К школе у Влады Витальевны доступа не было. Это было под запретом. Ее охрана не пускала. У меня вопрос: зачем? Зачем вами все это делалось?

Супруги промолчали.

– Вы хотели отомстить своей бывшей жене, перекрыли ей всяческий доступ к дочери, – невольно упрекнула Самохина Даша. – И вот что из этого вышло.

Он глянул на нее покрасневшими глазами и неожиданно прошептал:

– Простите… Простите меня…

Дашу словно ледяной водой обдали. Она не имела права говорить с ним так. Они здесь не за этим.

– И вы меня извините, – ответила она и перевела взгляд на Аллу. – Вы не вмешивались в воспитание, потому что не хотели или потому что вам не позволял ваш муж?

– Никто мне не запрещал. И я пыталась. Часто пыталась наладить отношения. Стать для нее подругой. Но Инга с первой минуты приняла меня в штыки. Я была для нее разлучницей.

Вокруг рта молодой красавицы залегли глубокие складки. Нога сползла с колена и встала рядом с другой – каблучок к каблучку. Пальцы переплелись в нервный клубок. Она впервые показалась Даше искренней.

– О каком воспитании с моей стороны могла идти речь?! Она меня едва терпела! Все мои подарки выбрасывала. Все мои попытки пресекала. Те моменты, когда мы с Егором бывали особенно счастливы на ее глазах, Инга непременно портила какой-нибудь скверной выходкой. Егор баловал ее. На ее карточке всегда было много денег.

– А потом вдруг ее счет обнулился, – вставил Егор.

– Когда это случилось? Деньги были сняты или переведены на другой счет? Какая сумма?

– Случилось это в августе прошлого года, – без труда вспомнил Егор Самохин. – Перед самым началом учебного года. Деньги она сняла. Никаких переводов.

– Это точно? Или вы снова поверили ей на слово?

– Точно. Я проверил через личный кабинет.

– Какая сумма была снята?

– Триста пятьдесят тысяч рублей, – не вполне внятно ответил Самохин.

– Сколько?! – ахнула Даша. – Триста пятьдесят тысяч рублей? Не ослышалась?

– Совершенно верно, – отреагировал спокойно Самохин, будто речь шла о тридцатке.

– И как… Как она объяснила? Зачем ей понадобилось обнулять счет?

– Инга сказала, что ей надо было часть суммы дать в долг. Часть потратить на подготовку к школе.

– И вы ей поверили? – Даша широко распахнула глаза, рассматривая отца погибшей девушки. – И на карте не было лимита неснимаемого остатка?

– Я однажды ввел ограничения. Она распсиховалась. Я отменил.

– Когда она тебе в сто пятнадцатый раз пообещала быть хорошей девочкой! – фыркнула Алла зло.

– Да. Пообещала. И после того как обнулила счет, была примерной.

– Два месяца! – Алла выкинула вверх два пальца.

– Неправда, – неуверенно перебил молодую жену Егор. – Она почти все время была нормальной. И предупреждала, когда задержится…

– На неделю! – гортанно расхохоталась Алла.

– Она всегда звонила.

– Но вы не знали: где она и с кем? Я правильно понимаю?

Даша во все глаза смотрела на парочку.

Ситуация с дочерью Егора выглядела ужасающей. Почему он считал нормой недельное отсутствие дочери? Потому что она звонила? Потому что обещала не принимать запрещенные препараты?! Или его устраивало то, что она не путалась под ногами и не портила им с Аллой хорошее настроение?

Они промолчали, не ответив на ее последний вопрос. Не знали, значит.

– У вашей дочери был конфликт с одноклассниками. Что вам об этом известно?

Параллельное пожимание плечами. Ясно!

– У вашей дочери был взрослый поклонник. Что вам о нем известно?

– Ничего, – ответила за мужа Алла. И добавила будничным тоном: – Она постоянно с кем-то мутила.

– Ей было пятнадцать лет, черт побери! – взорвалась Даша, не выдержав. – Она была ребенком! У нее была куча проблем, о которых вам вообще ничего не известно! Как так?!

Повисло противное молчание, заполненное тяжелым дыханием Самохина. Потом он снова повторил:

– Простите меня… Я виноват. Не углядел.

– А ты и не глядел, скотина! – Алла вдруг вскочила с места, дотянулась до мужа и больно стукнула его кулаком в шею. – Ты никогда ни за кем не глядел! У тебя только бизнес! Только твое дело! Твоего времени нет на других!

– Алла, сядьте, – приказала Даша.

Дождалась, когда молодая жена Самохина снова красиво расположит свое холеное тело на стуле, и спросила:

– Вы сказали, что Инга постоянно с кем-то мутила. Вы кого-то знали, видели?

– Пару раз. Может, чуть больше.

– Кого вы видели?

– Ее довозил до дома какой-то парень на байке.

– Какой? Описать сможете?

– Ну… Байкеры, они все одинаковые. Черный кожаный костюм, ковбойские сапоги. Байк. Шлем. – Алла равнодушно подергала плечами. – Он довозил ее до ворот. Инга слезала. Снимала шлем. Убирала его в багажное отделение. И он уезжал.

– Они целовались?

– Нет… – Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, отрицательно качнула головой. – Не видела. Скорее нет, чем да. Он ведь даже не снимал шлема.

– Марку мотоцикла не вспомните?

– Нет, конечно! За воротами, на расстоянии. К тому же я вовсе в этом не разбираюсь.

– Ну, может, что-то вспомните, что бросилось вам в глаза?

Даша цеплялась, как могла. Это мог быть след. И еще какой! Один из любителей ночных гаражных посиделок – Сергей Востряков уже дал показания. С его слов, поздним вечером, предположительно в то время, когда была убита Инга, в районе пустыря кружили несколько байков. Точное количество он не помнит, не рассмотрел в темноте.

– Но не два, это точно. Три или даже четыре, – авторитетно кивал он, выворачивая растрескавшиеся губы.

Его слова сейчас проверяются. Тщательно просматриваются все камеры видеонаблюдения ближайших дорог. Но пока результата не было.

– Нет. Не могу вспомнить. Он ведь даже шлема ни разу не снял. Стекло черное. Шлем черный. Костюм черный. Сапоги черные. Байк черный. Просто глазу зацепиться не за что. – Алла беспомощно пожала плечами. – Простите, что не могу помочь.

– Вы не спросили, кто ее подвозил?

– Спрашивала. Ответила коротко: знакомый. Говорю, знакомые у тебя больно взрослые. Она в ответ только ухмыльнулась.

– Значит, шлем черный, – проговорила Даша, занося показания в протокол. – Без единого штриха и…

– Ой, погодите! Вы ведь все пишете, да? – Она поерзала на стуле, позабыв на мгновение о красивых позах, которые надобно демонстрировать. – Шлем не чисто-черный был. Сзади рисунок какой-то ярко-желтый. Я однажды не выдержала и сфотографировала Ингу с этим парнем. Парень был со спины. Номеров не видно, сразу скажу. Но потом увеличила рисунок на шлеме. Разрешение слабое. То ли скорпион, то ли ящерица, то ли…

– Саламандра! – перебила ее Даша, разволновавшись.

Инга рассказывала матери о крутом парне. И о шлеме с саламандрой тоже обмолвилась.

– Может быть. Видно было очень плохо. Я сколько раз просила заменить мне телефон. – Она недобро покосилась на притихшего мужа. – Но у него в первую очередь все Инге! Моя очередь последняя.

– Фото сохранилось?

– Нет, простите. Стерла. Егору показала и стерла.

– Вы?! – Даша оторопело рассматривала молчаливого Самохина. – Вы знали о мотоциклисте?

– Не все. Кое-что. Информация пустяшная. – Он замялся. – Я даже имени его не выяснил. Но точно знаю, что он приезжий. Таких шлемов в нашем городе оказалось не так уж много. Отыскать можно всех. Я просто не успел.