Текст книги "Записки о поисках духов. О чем умолчал Конфуций"

12.310

В землях Юэ, глубоко в горах водится птица величиной с горлинку, черного цвета, называемая Еняо. Она долбит большие деревья и в дупле устраивает гнездо размером с посудину в пять-шесть шэнов, а входное отверстие, несколько цуней в поперечнике, по краю украшено земляной обмазкой, где чередуются красное и белое, а получившийся узор напоминает фигуру стрелка. Если дровосек увидит такое дерево, он скорей от него уходит.

Иногда, когда в ночном мраке птиц не разглядеть, и сами они тоже знают, что люди их не увидят, птицы начинают петь:

 
Фьюить, фьюить, фьюить,
Пора нам кверху взмыть!
 

– это значит, что назавтра они стремительно взмоют вверх. Если же поют:

 
Фьюить, фьюить, фьюить,
Пора внизу нам быть!
 

– значит, они назавтра так же стремительно слетят вниз.

Если же людей вид дерева не заставил уйти, и они только посмеиваются около него, то все равно они могут перестать рубить здесь лес. Если же кто-то остановится под этим деревом с нечистыми намерениями, то появляется тигр и всю ночь стоит под деревом на страже. Если же люди не уходят – нападает на них.

Удастся увидеть облик этих птиц белым днем – он будет птичьим; услышишь их пение ночью – оно тоже птичье. Но по временам они для своего удовольствия принимают человеческое обличье, в три чи ростом, приходят в ущелья, ловят каменных крабов и жарят их на костре. Люди при этом не должны им мешать.

Народ области Юэ считает этих птиц своими почитаемыми предками.

12.311

За пределами «Южного моря» обитают люди-акулы. В воде они живут как рыбы, но не оставляют прядения и ткачества. Глаза их, когда они плачут, могут источать жемчуг.

12.312

Некогда в округе Луцзян, в границах уездов Даньсянь и Цзунъян, обитали Большие чернухи и Малые чернухи. На горных лугах время от времени слышался плач каких-то людей. Часто насчитывали несколько десятков голосов – мужских и женских, взрослых и детских, – как будто бы они приступали к похоронному обряду. Жившие неподалеку тревожились и бежали туда стремглав, но так ни разу никого не обнаружили. И все-таки там, где был слышен плач, явно совершали обряд по умершему. Если согласно звучавших голосов было много, полагали, что это плач большой семьи, если же мало, то считали, что семья маленькая.

12.313

Среди больших гор в округе Луцзян обитают Шаньду. Они похожи на человека, тело у них голое, появление людей обращает их в бегство. Есть у них мужчины и женщины, ростом они достигают четырех и пяти чжанов. Умеют подзывать друг друга свистом. Обычно пребывают в уединенных и затененных местах, подобно всяким оборотням и другой нечисти.

12.314

При Ханьском Гуанъу, в годы под девизом Чжун-пин некая тварь обитала в водах Цзяна. Имя ее было Юй или, по-другому, Дуаньху. Могла, набрав в рот песку, выстреливать его в людей. Если попадет в кого-то, у того все мускулы напрягаются, голова болит, жар донимает. А в острых случаях доходило и до смерти. Люди, жившие на Цзяне, одолевали эту тварь с помощью колдовства – тогда в мясе ее обнаруживали песок и камни. Об этой самой твари поется в «Песнях»:

 
Ты, может быть, демон?
Ты, может быть, Юй?
Тогда я тебя не узнаю вовек.
 

Ныне в народе эту тварь называют «Ручейный ядонос». А прежние знатоки полагали, что она рождается от смешения дыханий, когда мужчина и женщина вместе купаются в реке и вожделения женщины берут верх над мужскими.

12.315

Во время Хань в уезде Бувэй округа Юнчан была Запретная река. Над рекой поднимались ядовитые испарения, и перейти ее можно было только в одиннадцатую или двенадцатую луну, а от начальной до десятой луны переходить реку было нельзя: перешедший сразу же заболевал смертельной болезнью. Вот в этих испарениях обитала злая тварь, увидеть ее было невозможно, но можно было услышать звук – как будто что-то падало со стуком. Если это нечто попадало в дерево, дерево ломалось, если же в человека – он падал сраженным. Местное население называло это «Бесовские пули».

Вот почему преступников, объявившихся в этом округе, отвозили на берег Запретной реки. Не проходило и десяти дней, как они все погибали.

12.316

Цзян Ши-Сянь, муж моей старшей сводной сестры, нанял работника, страдавшего от истечения крови. Его лечили способом «изгнание яда»: тайно подкладывали под его циновку корень дикого имбиря – так, чтобы он об этом не знал. В беспамятстве он произнес:

– Тот, кто съест мой яд, зовется Чжан Сяо-Сяо! Я говорю имя Сяо, пусть уйдет Сяо!

В наш век при изгнании вредоносных ядов чаще всего употребляют тоже дикий имбирь, и, как правило, он действует. Дикий имбирь некоторые считают благостной травой.

12.317

В доме Чжао Шоу, уроженца Пояна, водились собаки-оборотни. Как-то Чэнь Цэнь зашел к Шоу, как вдруг выбежала целая свора, пять или шесть собак, – и Цэнь был искусан.

Впоследствии жена моего старшего дядюшки угощалась у жены Шоу – у нее хлынула горлом кровь, и она чуть не умерла. Ее вернули к жизни, напоив настойкой из накрошенных веток мандарина.

Среди оборотней есть чудовище, напоминающее беса, однако внешний вид этого наваждения все время меняется: то представится свинообразной собакой, то червем, то змеей. Люди в доме Шоу умеют опознавать это чудовище по его очертаниям. Если оно добирается до простых людей, то все, кого бы оно ни поразило, погибают.

12.318

В округе Синъян проживает семья по фамилии Ляо. Несколько поколений они общаются с оборотнями и получили с их помощью невиданное богатство. И вот один из них женился, ничего не сказав молодой об оборотнях. Встречавшие ее домочадцы, приготовив для молодой покои, все высыпали наружу. Откуда ни возьмись, в помещении появился огромный жбан. Женщина решила открыть крышку – и увидела, что внутри сидит большая змея. Она вскипятила воду и убила змею, облив ее кипятком. Когда домашние вернулись в дом, женщина рассказала о происшедшем, очень огорчив своим поступком всю семью. Вскоре семью одолело моровое поветрие, и они почти все поумирали.

Цзюань тринадцатая

13.319

На восток от горы Тайшань есть источник Лицю-ань. По виду это колодец, а дно у колодца каменное. Всякий, кто желает взять из него воды или же напиться, должен сначала омыть мысли в своем сердце. Потом, когда он, встав на колени, будет зачерпывать воду, источник словно взметнется вверх, и воды будет сколько душе угодно. Если же у кого-то мысли нечистые, источник перестает бить. Видимо, он из тех предметов, которые прониклись просветлением духов.

13.320

Две горы Хуа первоначально были единой горою. Но там рядом протекала Река, и воды Реки, огибая гору, образовывали извилину. Дух же Реки обладает огромной духовной силой. И вот он своей собственной рукой разбил вершину надвое, а там, где ступил ногой, разделил ее основание. Таким способом он расколол гору посередине и помог течению Реки выпрямиться. И ныне виден след от его руки на вершине горы Хуаюэ – там проступают очертания пальцев и ладони. И след от ноги у подножия горы Шоуян тоже сохранился еще и сегодня.

Как раз об этом говорится в «Оде Западной столице», написанной Чжан Хэном:

 
Духовность его велика, глубока:
Ладонь на вершине, стопа у подножья —
И сразу течет без излучин Река.
 

13.321

При Ханьском У-ди жертвоприношения с горы Наньюэ переместили на гору Хошань, что в уезде Цянь-сянь округа Луцзян. Там не было воды. В храме же стояли четыре котла вместимостью в сорок ху. Когда приблизилось время жертвоприношения, они вдруг сами по себе наполнились водой, которой хватило на всё. А когда церемония была закончена, котлы опустели, и оказалось, что ни пыль, ни листья деревьев не смочены. Прошло лет пятьдесят. Каждый год совершали жертвоприношения четырежды. А потом стали совершать только трижды, и один из котлов треснул.

13.322

В устье речки к востоку от города Фанькоу есть гора Фаньшань. Если Небо посылает засуху и на горе загораются пожары, сразу же приходят сильные ливни. И сегодня встречаются люди, свидетельствующие об этом.

13.323

В местности Кунчэн, ныне часто именуемой Кунбао, на южном склоне горы Лушань есть пещера. Около пещеры снаружи можно видеть большой двойной камень высотой в несколько чжанов, похожий на стоящий прямо ствол софоры. Люди области Лу, принося жертвы на алтарях, пели здесь в сопровождении струнных инструментов. В пещере не было воды, и каждый раз при жертвоприношениях они кропили и подметали пол пещеры. И вот в ответ на призывы людей из расселины между камнями забил чистый источник, причем воды его хватает на все необходимое по обряду. Когда же моление заканчивается, источник тоже перестает бить. В этом любой и сегодня может удостовериться.

13.324

В пещере области Сян есть почва черного цвета. Если год чересчур засушлив, люди совместными усилиями перегораживают ею вход в эту пещеру, чтобы запереть в ней воду. Пещера наполняется водой, и вскоре выпадает ливень.

13.325

Циньский Хуй-ван на двадцать седьмом году своего правления послал Чжан И на постройку крепостной стены в Чэнду. Она несколько раз рушилась. Внезапно на Цзяне показалась огромная плывущая черепаха. Когда она подплыла к юго-восточному углу дублирующей стены, ее убили. Чжан И обратился к шаманке с вопросом о смысле происшедшего.

– Начинайте строить стену с того места, которое указано черепахой, – ответила шаманка.

Вскоре постройка была завершена. Поэтому крепость так и называют: «Крепость, Превращенная Черепахой» – Гуй-хуачэн.

13.326

Уезд Юцюань во время Цинь назывался Чаншуй. Во времена Ши-хуана там ходила такая детская песенка:

 
В крепости кровь оросила ворота —
Крепость должна рухнуть в озерные воды.
 

Некая старуха услышала эту песенку и что ни утро ходила и проверяла – на месте ли крепость. Командир стражи городских ворот хотел было ее связать. Тогда старуха рассказала ему, в чем дело.

Прошло некоторое время. Командир стражи убил собаку и ее кровью случайно замазал ворота. Старуха, увидав кровь, поспешила прочь из города. И вдруг большие воды начали затапливать чуть ли не весь уезд. Старший письмоводитель велел своему работнику пойти и доложить об этом начальнику уезда.

– Боитесь, как бы вдруг не стать рыбами? – спросил начальник.

– Боимся, что завтра все в управлении станут рыбами, – ответил на это работник.

И вправду, вскоре на месте управления возник водоворот и образовалось озеро.

13.327

Во время Цинь для обороны от варваров Ху строили стену в крепости Учжоусай. Стена, почти уже готовая, несколько раз обрушивалась. Появилась лошадь, стремительно пробежавшая вокруг стены туда и обратно – даже почтенные старцы удивлялись. Потом стали строить стену по следам, оставленным лошадью, – и стена не обрушилась. Так крепость и назвали: «Город Лошади». Эта древняя крепость находилась в нынешней области Шочжоу.

13.328

Когда при Ханьском У-ди рыли пруд Кунь-минчи, то даже на предельной глубине находили везде серозем, не встречая никакой другой почвы. Выдержавшие при дворе экзамены не смогли объяснить, что это такое. Тогда обратились к Дунфан Шо.

– Ваш покорный слуга глуп, – сказал Шо, – его ума не хватает, чтобы это уразуметь. Надо обратиться за объяснением к человеку из Западного Края.

Император, видя, что даже Шо не знает, в чем дело, затруднился определить, кому должен быть задан этот вопрос.

Много позже, уже во время Ханьского Мин-ди в Лоян приехал человек Истинного Пути из Западного Края. А тогда еще были люди, помнившие слова Фан Шо, и они решили спросить его о сероземах, как это было присоветовано при У-ди. Человек Истинного Пути ответил:

– В сутре сказано: «Когда Большая калпа Неба и Земли должна завершиться, то вспыхивает пожар калпы». А это – то, что осталось после пожара калпы.

Только теперь поняли, на что намекал в своих словах Шо.

13.329

В уезде Линьфань жила семья Ляо. Ее старики из поколения в поколение были долгожителями. Потом семья переменила местожительство, и их дети и внуки сразу начали хилеть.

А в их прежнем жилище поселились другие люди, и они тоже на много поколений стали долголетними. Тогда поняли, что долголетие создается этим жилищем, но в чем дело, додуматься не могли. Заметили, что вода в колодце красноватого цвета, стали копать вокруг колодца – и обнаружили, что древними людьми здесь было захоронено несколько десятков ху киновари [99]. Сок киновари проникал в колодец, и потому тот, кто пил из него воду, обретал долголетие.

13.330

Что в Цзяндуне называют «остатком кишок»? В древние времена Уский ван Хэлюй, путешествуя по Цзяну, ел колбасу и очистки выбрасывал на стрежне реки. Все они превращались в рыбу. И ныне среди рыб есть одна, которую называют «очистки колбасы Уского вана». Длиной она в несколько цуней, а толщиной как палочки Для еды. И чем-то похожа на колбасу.

13.331

Пэнъюэ – это такой краб. Он нередко являлся людям во сне, называя себя при этом «Главным сановником». И сегодня люди, живущие в Линьхае, по большей части так и кличут его: «Главный сановник».

13.332

В южных краях водится насекомое, которое одни называют туньюй, другие – цзэшу, третьи – цинфу. По виду оно напоминает цикаду, но головка у него больше. Вкус у него приятно-горький, и его можно есть. Личинки его выводятся всегда вдоль листиков травы, они величиной с личинку шелкопряда. Когда эти личинки собирают, сразу же прилетает матка и держится на одном месте, не приближаясь и не отдаляясь. И даже если ее личинок собирают под водой, матка все равно соблюдает то же расстояние.

Если смазать кровью матки восемьдесят одну монету и кровью личинок тоже восемьдесят одну монету и покупать на них что-то на рынке, то платят ли сначала монетами от матки или же монетами от личинок – они все прилетают обратно, беспрерывно при этом вращаясь. В «Магии Хуайнань-цзы» эти возвращающиеся к хозяину монеты так и называются: цинфу.

13.333

Земляные осы, именуемые голо, – а в наши дни их называют еще иньюн – относятся к роду насекомых с тонкой талией. Они сотворены так, что у них есть только самцы, а самок нет, они не спариваются и не рождаются. Они обычно вскармливают личинок шелковичных червей или саранчи и всех их превращают в собственных личинок. Шелкопрядов иногда называют еще минлин. Как раз об этом сказано в «Песнях»:

 
Личинки родились у наших минлинов —
И сразу голо унесли их на спинах.
 

13.334

Древоточец-короед порождает червей, которые, обретя крылья, превращаются в бабочек.

13.335

У ежа множество иголок, которые не позволяют ему перебраться через бревно тополя или ивы.

13.336

Белки? в горах Куньлунь – это макушки земли. Здесь размещается Нижняя столица [100] Небесного Владыки, и потому эти места отрезаны от внешнего мира глубинами Слабых Вод и окружены горами Языки Пламени. На этих горах есть птицы и звери, травы и деревья – и все они рождаются и питаются, увлажняются и возрастают в языках пламени.

Некогда встречалось полотно «отмытое огнем», которое изготовлялось если не из коры и волокон трав и деревьев из этих гор, то из шерсти и перьев тамошних птиц и зверей. В эпоху Хань издавна преподносили нам это полотно люди из Западного Края, но в промежутке между нашим и тем временем все давно уже прервалось. К началу царства Вэй уже сомневались, бывало ли такое вообще.

Император Вэнь-ди полагал, что огонь по природе своей всеуничтожающ и что в нем не заключено дыхания жизни. В написанном им «Рассуждении об установлениях» он доказывал, что такого не может быть и что от подобных сведений надо оградить слух тех, кто мудр. Когда же вступил на престол Мин-ди, он повелел трем высшим своим сановникам:

– Прежний государь написал встарь «Рассуждение об установлениях». Эти нетленные наставления следует выбить на камне за воротами храма при Высшем училище, чтобы они наравне с «Классиками на камне» вечно наставляли грядущие поколения.

А тут как раз послы из Западного Края преподнесли кашая из полотна «отмытое огнем». После чего пришлось уничтожить выбитый на камне текст «Рассуждения». А в Поднебесной над этим потешались.

13.337

Известно, что единство – это природная сущность металла. Если в пятую луну, в день бин-у, ровно в середине дня производить отливку, то получается Светлое огниво [101]. Если же производить отливку в одиннадцатую луну, в день жэнь-цзы, ровно в полночь, то получается Теневое огниво.

Говорят, что с помощью Светлого огнива, отлитого в день бин-у, можно добывать огонь, а с помощью Теневого огнива, отлитого в ночь жэнь-цзы, можно добывать воду.

13.338

При Хань, во время императора Лин-ди жил Цай Юн, уроженец владения Чэньлю. Он неоднократно подавал доклады на высочайшее имя, где выражал несогласие с волей и намерениями государя. Поэтому императорские любимцы во Внутренних Дворцах возненавидели его, и он, понимая, что мести их ему не миновать, спасал свою жизнь, скитаясь по рекам и морям.

Следы его скитаний доходят до области У-Гуй [102]. Когда он появился в уезде У, он увидел, как уские жители жгли тунговое дерево для приготовления пищи. Прислушавшись к гудению огня, Юн сказал:

– Какой прекрасный материал!

Упросив отдать дерево ему, он выстрогал из него цинь, который и вправду прекрасно звучал. А поскольку концы дерева успели обгореть, то инструмент так и называли: «цинь с обожженными концами».

13.339

Однажды Цай Юн появился на почтовой станции Кэтин, где перекладины кровли были сделаны из бамбука. Тщательно осмотрев их, он сказал:

– А хороший бамбук!

Он забрал перекладину и изготовил из нее флейту, издававшую невыразимо приятный звук.

Рассказывают еще и по-другому: Юн заявил жителям уезда У:

– Когда-то я проезжал почтовую станцию Гаоцянь-тин, что в округе Гуйцзи, и определил, что из шестнадцатой бамбуковой перекладины в восточном помещении дома можно изготовить флейту. Я забрал перекладину – и в самом деле получилась флейта с дивным звуком.

Цзюань четырнадцатая

14.340

В старину, в правление владетеля Гао-Яна случилось, что единоутробные дети стали мужем и женой. Государь сослал их в пустошь Кунтун. Они обняли друг друга и так умерли. Волшебная птица накрыла их травой бессмертия.

Прошло семь лет. Эти мужчина и женщина здесь возродились в едином теле, но с двумя головами и четырьмя руками и ногами. Отсюда пошел их род, имя которого Мэн-Шуан – Вечная Пара.

14.341

В ванских дворцах у Гао-Синя жила старая женщина. У нее заболело ухо. Лекарь долгое время в ухе ковырялся и извлек оттуда круглого червя размером с шелковичный кокон. После того как женщина от лекаря ушла, червя положили на тыквенной бахче и накрыли плошкой. И вдруг этот червь превратился в пса – всего в цветных разводах. Назвали его Пань-Ху – Тыква под Плошкой. И выкормили его.

В то время в полную силу вошел Жун-У, он не раз вторгался в пределы страны. Посылали военачальников в карательные походы, но они не смогли его ни пленить, ни разбить. Тогда оповестили всю Поднебесную: кто сумеет добыть голову полководца Жун-У, будет награжден тысячей цзиней золота, получит во владение город в десять тысяч дворов и, кроме того, будет пожалован младшей дочерью государя. После этого Пань-Ху принес в пасти голову и с нею приблизился к дворцу вана. Ван осмотрел ее внимательно – да это голова Жун-У! Что оставалось делать? Сановники твердили в один голос:

– Ведь Пань-Ху – животное. Он не может занимать государственные должности и жениться тоже не может. Хотя заслуги у него и есть, но жаловать его обещанным нельзя.

Услыхала это младшая дочь вана и обратилась к нему с такими словами:

– Великий ван обещал меня в награду перед всей Поднебесной. Когда Пань-Ху принес голову, он избавил страну от беды. Видно, таково повеление Неба – может ли собака сама по себе обладать такой премудростью? Ван должен словом дорожить, как бо должен дорожить оказанным доверием. Невозможно ради ничтожной особы вашей дочери нарушить условие, объявленное по всея Поднебесной. Это принесет стране несчастья.

Ван, испугавшись, послушался ее совета и велел младшей дочери следовать за Пань-Ху. Пань-Ху отвел ее в Южные Горы, где густо разрослись травы и деревья и не было никаких следов человека. А дочь тогда же сняла с себя одежды, завязала в узел волосы как мальчик-слуга. Надев набедренную повязку, она поднялась в горы и спустилась в ущелье вслед за Пань-Ху. Там они поселились в пещере.

Ван очень по ней тосковал и отправил человека ее искать. Но Небо ниспослало бурю и ливень, горы сотряслись, тучи почернели. И посланец не сумел дойти до места.

Года этак через три родилось шесть мальчиков и шесть девочек. Когда же Пань-Ху умер, его потомки разделились на пары и стали мужьями и женами. Они пряли кору деревьев, окрашивая семенами трав. Любили многоцветные одежды, скроенные так, чтобы получалось что-то вроде хвоста. Впоследствии их мать вернулась домой и все рассказала вану. Ван отправил гонца с приглашением их всех к себе – мужчин и женщин. И Небо больше не послало ливня. Одежда у них была плетеная, речь невнятная, ели и пили они сидя на корточках, любили свои горы и ненавидели столицу.

Ван посчитался с их устремлениями, пожаловал им прославленные горы и обширные низины и дал им прозвание Маньи. Эти Маньи выглядели глупыми, но про себя были умны, жили покойно на своих землях и почитали старину. Поскольку их нравы по духу расходились с волей Небес, то и установления их были необычными: они обрабатывали поля и занимались торговлей, но не было у них ни застав, ни таможен, ни поручительства, ни налогов. Были у них города, и старейшины жаловались шнуром и печатью. На шапки они брали шкуры выдры, подстерегая ее на кочевых кормовьях в воде.

Это те варвары-И, что живут в нынешних землях Лян, Хань, Ба, Шу, Улин, Чанша, Луцзян – все это земли Маньи. Они мешают рассыпчатый рис с рыбой и мясом, бьют по кормушке и вызывают Пань-Ху – так они ему поклоняются. Обычай этот сохраняется у них и посейчас. Вот почему их и в наше время называют «голозадыми», «повязочниками» и «потомками Пань-Ху».

14.342

У рабыни-прислужницы вана в государстве Гаоли обнаружилась беременность. Ван готов был казнить ее, но рабыня оправдалась так:

– Было облако. Напоминало оно цыпленка и спустилось с неба вниз. Вот от него я и понесла.

Вскоре у нее родился сын, которого бросили в свиной закут. Потом, поскольку свиньи отогревали его своими пятачками, перенесли в лошадиное стойло. Но и лошади тоже грели его своим дыханием, и он потому остался в живых. Ван стал подумывать – не сын ли Небес это в самом деле, и велел матери его забрать и воспитывать. Назвали его Дун-Мин – Свет с Востока – и назначили пасти коней. Дун-Мин прекрасно стрелял. Ван побаивался, не захватит ли он его владения, и решил его убить. Но Дун-Мин бежал и добрался до реки Шиянь-шуй, к ее южному берегу. Там он ударил луком по воде – всплыли рыбы и черепахи и составили для него мост, так что Дун-Мин сумел переправиться. Потом рыбы и черепахи расплылись, и преследователи-солдаты переправиться не смогли. Тогда он выбрал здесь для себя столицу и стал ваном государства Фуюй.

14.343

В древности во владении Сюй женщина из дворца правителя понесла и родила яйцо. Это сочли дурным знаком и бросили яйцо на берегу реки. Был там пес по имени Гуцан, он во рту принес яйцо обратно. Из яйца потом вышел мальчик, который стал в Сюй наследным владетелем.

Прошло время. Гуцан ожидал близкой смерти. У него вырос рог и девять хвостов, так что по всему он стал желтым драконом. Схоронили его в одном из кварталов столицы Сюй. Там и сейчас сохранилась Собачья Насыпь.

14.344

Доу Бо-Би, рано потерявший отца, последовал за матерью, вернувшейся в родной дом, и жил у дяди с теткой. Потом, когда вырос, совратил дочь Юньского цзы, и она родила сына Цзы-Вэня. Жена этого Юньского цзы, стыдясь, что дочь родила сына не будучи замужем, бросила ребенка в горах. Юньский цзы отправился на охоту и увидел тигрицу, кормящую своим молоком маленького мальчика. Вернувшись с охоты, он рассказал об этом жене.

– А ведь это наша дочь тайно спозналась с Бо-Би и родила этого мальчика, – призналась жена. – Я устыдилась и отправила его в горы.

Тогда Юньский цзы опять отправился туда, привез мальчика и воспитал его, а дочь с Бо-Би сочетал браком. Впоследствии люди во владении Чу дали Цзы-Вэню прозвище Выкормыш Уту [103]. Он дослужился в Чу до советника государя.

14.345

Сяо Туншу-цзы, наложница Циского Хуй-гуна, после встречи с повелителем понесла от него, но, сознавая свое ничтожество, не посмела ему об этом рассказать. Она пошла собирать хворост, родила на полях Цин-гуна и опять не посмела его предъявить отцу. Нашлась дикая кошка, кормившая младенца молоком, и пустельга, накрывавшая и согревавшая его. Люди, обнаружившие и подобравшие мальчика, потом называли его «Пустое Поле». Он-то и стал Цин-гуном, правителем Ци.

14.346

Юань Жи, знатный человек из племени Цян, во время Цинь был схвачен и обращен в рабство, но потом ему удалось бежать. Люди из Цинь преследовали его и почти настигли. Он спрятался в какой-то пещере. Циньцы пытались спалить его, но появилась тень, внешне напоминавшая тигра, закрыла его собой – и так он смог избежать смерти.

Цяны все сочли его духом и выбрали своим государем. После этого племя их стало процветать и множиться.

14.347

При Поздней Хань жена Доу Фэна, правителя округа Динсян, родила сына Доу У. Но вместе была рождена еще и змея. Фэн отправил змею в дикие места.

Когда У вырос, он добился славного имени в наших землях «посреди морей». Матушка его скончалась, и перед ее погребением, у раскрытой еще могилы, собрались провожавшие ее гости.

И тут из лесной травы показалась большая змея. Подползла к самому гробу, извиваясь, упала плашмя на землю и билась головой о гроб. Ее кровь и слезы слились в один ручей, словно бы она горько оплакивала покойницу. Прошло некоторое время, и змея уползла.

Современники ее появление сочли за благое знамение для семьи Доу.

14.348

При Цзинь, во время правления императора Хуай-ди под девизом Юн-цзя одна старуха по фамилии Хань в диком поле нашла крупное яйцо, принесла его к себе и заботилась о нем. В яйце оказался младенец, которому дали прозвание Найденыш.

Как раз когда ребенку исполнилось четыре года, Дю Юань, еще не успевший завершить строительство городской стены в Пинъяне, объявил набор умеющих класть стены. Найденыш откликнулся на этот призыв. Он превратился в змею и приказал старухе пожертвовать им – сжечь его, чтобы пепел остался по нем как память.

– Если на моем пепле построить стену, – сказал он старухе, – то стена будет стоять крепко.

Все было бы сделано по его словам, но Юань лишь подивился сказанному и бросил змею в горной пещере. Оттуда показался хвост длиною в несколько цуней. Посланный этот хвост обрубил. И вдруг из пещеры стал бить родник, вода которого наполнила озерко. И называется оно Пруд Золотого Дракона.

14.349

При императоре Юань-ди, в годы под девизом Юн-чан один человек из Цзияна по имени Жэнь Гу как-то отдыхал под деревом после пахоты. Вдруг появился неизвестный в одежде из перьев, совершил с ним развратное действие и тут же куда-то подевался. Гу от этого забеременел. Прошли положенные месяцы, подступили роды. Одетый в одежду из перьев появился снова. Вскрыл ножом его тайное место, извлек оттуда змею и снова ушел. Гу после этого стал евнухом. Он отправился в императорские палаты, доложил об этом и был оставлен во дворце.

14.350

В старину рассказывали, что во времена глубокой древности некий вельможа отправился в дальний поход. Дома у него никого не осталось, кроме единственной дочери и жеребца, тоже единственного, которого дочь выкормила своими руками. По бедности жила она в уединенном месте и все время скучала по отцу. Однажды в шутку она сказала коню:

– Если бы ты мог постараться для меня, нашел бы моего отца и привез его домой, я бы вышла за тебя замуж.

Конь принял всерьез ее слова, оборвал повод и ускакал в те самые места, где пребывал ее отец. Отец, увидав коня, удивился и обрадовался, поймал его и сел на него верхом. Конь, глядя в ту сторону, откуда прибежал, беспрестанно печально ржал.

– Не понимаю, почему это он так себя ведет, – промолвил отец, – не случилось ли чего-нибудь у нас дома? – И в конце концов поехал домой верхом на коне.

За то, что животное вело себя столь необыкновенно, его щедро наделяли сеном, но конь есть не желал. Зато каждый раз, как девушка выходила из дому, он, впадая в радостное возбуждение, налетал на нее – и было так не однажды. Отец удивился, тайно допросил дочь, и та открыла отцу, что, по ее мнению, послужило всему причиной.

– Не смей никому говорить об этом, – сказал отец – а то опозоришь наш дом. И из ворот больше не выходи. – После чего застрелил коня из арбалета, а шкуру положил во дворе сушиться.

Отец ушел по делам, а дочь осталась играть с соседской девочкой. Очутившись рядом со шкурой, наступила на нее ногой и сказала:

– Ты – животное, а захотел в жены человека. За это тебя убили и ободрали. Зачем ты так сам себе навредил?

Не успела она это произнести, как лошадиная шкура встала дыбом, обмотала девушку и пошла прочь. Соседская девочка с перепугу не посмела спасать подругу, но поспешила рассказать о случившемся своему отцу. Отец же девушки вернулся домой, но дочери не смог найти, как ни искал.

Прошло несколько дней, и среди ветвей большого дерева обнаружили девушку в обмотавшей ее лошадиной шкуре. Вместе они превратились в кокон, прилепившийся к стволу. Нити образовывали толстое и крупное сплетение, не похожее на обычный кокон. Жена соседа подобрала кокон и ухаживала за ним, отчего он увеличился в несколько раз.

Вот откуда такое дерево получило свое название «сан» – «шелковица»: ведь оно звучит так же, как «сан» – «скорбь». С той поры весь народ начал сажать эти деревья – те самые шелковицы, на которых и в нынешний век взращивают коконы. А что мы сейчас именуем шелковичными червями – это потомки того самого кокона.

Согласно «Небесным светилам», планета Чэнь является Лошадиной звездой. В «Книге о шелководстве» сказано: «Когда Луна сочетается с Большими Огнями [104], шелковица омывает свои семена». Значит, коконы и лошади – порождения одной и той же стихии.

В «Чжоуском распорядке» говорится об обязанности инспекторов «запрещать то, что послужило началом для коконов». Комментарий же гласит: «Неподобные твари никогда не должны спариваться. Запрещать то, что послужило началом для коконов, должно по причине, из-за которой был застрелен конь».

По ритуалу времени Хань императрица лично обрывала листья на шелковице и при этом молилась духам шелководства, приговаривая: «О, Супруга Сплетенных Ветвей! О, Принцесса Юй-ши!» Слово «Принцесса» – это почтительное наименование девушки, а «Супруга Сплетенных Ветвей» – это кокон-предок. Вот почему и в нынешний век кокон иногда называют «девушкой» – это отзвук древнего предания.

14.351

Стрелок И испросил у Повелительницы Запада Си-ванму пилюлю бессмертия. Хэн-Э похитила пилюлю и бежала с ней на луну. Перед тем как взяться за дело, она гадала о его успехе у Ю-Хуана. Ю-Хуан возгласил после произведенного гадания: