Текст книги "Пират"

Глава 13

Иордана не спала. Широко открытыми глазами она смотрела в темноту, прислушиваясь к дыханию человека, крепко спящего по другую сторону огромной кровати. Ничего не изменилось. Даже чудодейственное снадобье Джаббира не смогло объединить их.

До того, как они поженились, их сексуальные отношения были полны тепла и нежности, хотя в них присутствовали некоторые моменты, которых он не мог себе позволить. Он целовал ее груди и живот, но в смелости ласк дальше не заходил. Много раз она побуждала его к ним, но он никогда не позволял ей занять положение, когда она могла бы контролировать свои движения. Без слов он давал ей понять, что вещи, которые она хочет от него, унижают его мужское достоинство. Мужчина никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволит себе подчиниться женщине.

Тем не менее, все это было неважно. Он был отличным любовником. Но вскоре после женитьбы она заметила в нем определенные изменения. К этой стороне жизни он стал относиться с некоторой небрежностью. Он брал ее без любовных игр, и все быстро кончалось. Сначала она все объясняла его усталостью от работы. Принц постоянно нагружал его все новыми и новыми заданиями. Его дела распространялись на все страны западного мира, и его организация становилась все сложнее. Постепенно вокруг Бадра подобрался штаб из молодых людей, которые, как и он, были выходцами с Ближнего Востока, прекрасно ориентирующихся в проблемах Запада. Каждый из членов этого штаба располагался в странах, с которыми был лучше всего знаком, и в его повседневные обязанности входило следить за инвестициями Бадра. Да и сам Бадр постоянно путешествовал из страны в страну, принимая окончательные решения и координируя направления деятельности, которые должны были принести наилучшие результаты.

Со временем устаревший «Лир джет» уступил место модели «Мистер-20», затем «Супер-Каравелле» и наконец «Боингу-707 Интерконтинентал». Ныне он мог покрывать большие расстояния без посадки, но и даже в этом случае путешествия занимали у Бадра все больше и больше времени.

Их летние каникулы во Франции остались только воспоминаниями, а громадная яхта, которая была куплена для отдыха, куда чаще без дела стояла в гавани на приколе.

Вскоре после рождения Самира, их второго сына, любовные ночи практически исчезли из их быта. И однажды ночью, когда она в отчаянии потянулась к нему, он взял ее руку, отвел в сторону и холодно сказал:

– Жене не подобает предлагать себя.

Ошеломленная его словами, она сначала заплакала, а потом пришла в ярость. Включив свет, она села на кровати и потянулась за сигаретами. Не торопясь прикурив, она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– В чем дело, Бадр? Разве я когда-нибудь оскорбляла тебя?

Он не ответил.

– У тебя есть другая?

Открыв глаза, он тяжело посмотрел на нее.

– Нет.

– Тогда в чем дело?

Помолчав с минуту, он встал с кровати.

– Я устал, – сказал он. – Я хочу спать.

Она в упор взглянула на него.

– А я хочу трахаться, – откровенно сказала она. – Я в чем-то неправа?

– Хватает и того, что ты ведешь себя как шлюха, – сказал он. – Ты не должна пользоваться их языком.

– Тебе-то уж он известен, – едко сказала она. – Ты провел с ними немало времени.

Его лицо потемнело от гнева.

– Тебя не касаются мои дела.

– Я твоя жена, а ты месяцами не приближаешься ко мне. Так что ты имеешь в виду, говоря, что меня это не касается?

– Обязанность жены – подчиняться желаниям мужа.

– После замужества я отнюдь не стала человеком второго сорта, – фыркнула она. – У меня есть и права, и чувства.

– Ты забываешь о том, что написано черным по белому, – сказал он. – Ты моя жена, моя собственность, и у тебя есть право лишь на те права и чувства, которые я соблаговолю позволить тебе.

Она смотрела на него.

– Тогда я потребую развода. Так я не хочу жить.

– Ты получишь отказ, – сказал он. – Ты будешь жить так, как я тебе прикажу.

– Мы не в средневековье, – сказала она. – А также и не на Ближнем Востоке, где ты можешь запереть меня в гарем. Завтра я отправляюсь домой и подаю на развод. В его глазах был ледяной холод.

– Если ты это сделаешь, – тихо сказал он, – ты никогда больше не увидишь своих детей. И ты знаешь, что у меня есть силы сделать это.

В голосе ее были ужас и потрясение.

– Ты этого не сможешь сделать!

– И смогу, и сделаю, – бесстрастно сказал он.

Захлебнувшись в слезах, она не смогла выдавить из себя и слова.

С минуту он смотрел на нее, а когда заговорил, в голосе его не было ни тени сожаления и тепла.

– Развода не будет. Слишком много поставлено на карту. Я не хочу, чтобы право моего сына на трон подвергалось сомнению из-за скандала. Тем более после тех жертв, на которые я пошел ради него.

Она недоверчиво посмотрела на него.

– О каких жертвах ты говоришь?

– Подавив свою гордость, я просил разрешения жениться на неверной, несмотря на все возражения против такого поступка. Но я хотел, чтобы моему сыну достался трон. Он был обещан ему.

– Но ведь я сменила веру, не так ли? – Она плакала.

– На словах, но не в сердце. Будь это иначе, ты бы знала свое место и не обсуждала бы мои действия.

В отчаянии она закрыла лицо руками.

– О господи, – она не в силах была сдержать рыдания.

– К какому господу ты взываешь? – спросил он, и в голосе его были холод и жестокость. – Твоему или моему?

Опустив руки, она взглянула на него.

– Нет бога, кроме Аллаха.

– Скажи и остальные слова.

Мгновение она молчала, затем опустила глаза.

– И Магомет пророк его, – прошептала она.

Переведя дыхание, он направился к дверям.

– Помни их.

– Бадр. – Что-то в ее голосе остановило его. – Что ты хочешь, чтобы я делала?

Он в упор посмотрел на нее.

– Я даю тебе свободу делать все, что ты хочешь, пока мы остаемся мужем и женой. Но с двумя ограничениями. Первое – благоразумие. Ты не имеешь права поступать так, чтобы навлечь позор на наш дом. Для всего мира наш брак существует, как обычно.

– И второе?

– Ты должна избегать евреев. Этого я не потерплю.

Помолчав, она кивнула.

– Все будет, как ты хочешь.

Закрыв дверь, он тяжело подошел к постели и остановился, глядя на нее сверху вниз.

– Я не хочу, Бадр, – сказала она. – Мне...

– Меня не интересует, чего ты хочешь или не хочешь, – хрипло сказал он. – Ты ведешь себя и говоришь, как шлюха – и обращаться с тобой будут как со шлюхой.

Он сорвал с нее ночную рубашку и ничком швырнул на постель.

– Ты этого хотела, неверная шлюха?

– Бадр, – застонала она.

Резко, с оттяжкой он ударил ее по обнаженным ягодицам. Рука его поднималась снова и снова, и она стонала, извиваясь от боли...

...Затем, после всего, она недвижимо лежала на своей половине постели, медленно приходя в себя. Он тоже молчал. Она не двигалась. Между ними порвались все отношения.

Наконец он заговорил:

– Теперь, женщина, ты знаешь свое место?

Она проглотила набежавшие слезы.

– Да, – тихо прошептала она.

* * *

Так это произошло несколько лет назад. В действиях Бадра не было ни желания обладать ею, ни жестокости. Просто и откровенно он дал ей почувствовать свою силу.

Тем летом у нее появился первый любовник. После него все стало куда проще. Но мало с кем из них она получала удовлетворение. Все же они кое-что давали ей. Были ли они искренни или нет, испытывали ли они к ней страсть или нет, платила ли она им или нет, все они занимались с ней любовью.

А это было то, что Бадр никогда не мог ей дать.

Глава 14

Ее разбудил звук включенной электробритвы. Иордана повернулась на бок. Сквозь открытую дверь ванной она видела, как он стоит перед зеркалом, с полотенцем, обмотанным вокруг тонкой талии. Ей было знакомо это сосредоточенное выражение его лица. Бритье полностью поглощало его.

Сев, она потянулась за сигаретой. Они провели странный уик-энд. Странный потому, что временами ей казалось – к ним возвращается прежняя близость. Но каждый раз, когда возникало это ощущение, кто-то из них делал или говорил то, что разрушало его.

Дважды они занимались любовью. В первый раз ничего не получилось, потому что ей захотелось испытать боль.

– Ударь меня, – сказала она и почувствовала, как он отодвинулся от нее.

Во второй раз это произошло прошлой ночью, после сигареты Джаббира. Гашиш расслабил ее, и она чувствовала себя легко и свободно. Она хотела, чтобы их любовь была нежна и проста. Она хотела, чтобы он был таким, как в первые дни их встречи. Но этого не получилось. Он грубо овладел ею, и все быстро кончилось. Удивленная, она посмотрела ему в лицо. Оно было спокойным, словно ничего ее случилось. На нем не было ни радости, ни удовольствия. Мгновением позже он высвободился из ее рук и, оказавшись на своей половине постели, сразу же уснул. Она долго лежала без сна и думала, что в первый раз он брал ее без любви, давая понять, что она не представляет собой ничего, кроме сосуда для удовлетворения его страсти и самоутверждения. В тот раз он ясно дал ей понять, что так будет всегда и так оно и было – до этого уик-энда.

После первой неудачи она надеялась, что придут и лучшие времена. Но они не наступили. То, чего он ждал от нее в начале этого уик-энда, исчезло. И она сомневалась, представится ли еще раз такая возможность.

Мокрый после душа, он вышел из ванной и посмотрел на нее.

– Утром мы улетаем в Лос-Анджелес, – сказал он. – Какие у тебя планы на потом?

Он вел себя так, словно они были малознакомыми людьми.

– Очень рада видеть тебя, – сказала она. – Надеюсь, что мне еще представится такая возможность.

На его лице появилось удивленное выражение.

– О чем ты говоришь?

– Ни о чем особенном. У меня нет никаких планов.

– Ты возвращаешься во Францию?

– А как насчет тебя? – спросила она. – Было бы неплохо, если бы ты повидался с детьми. Тебя не было все лето, и они скучают.

– Не могу, – решительно сказал он. – Как раз сейчас масса дел. Кроме того, этой осенью я планирую провести с ними время в Бейруте. Я буду там самое малое шесть недель.

– Несколько дней очень много значили бы для них.

– Я сказал, что не могу терять время, – резко сказал он. Подойдя к гардеробу, он взял рубашку. – Мне надо спешить, лететь в Японию.

– Никогда не была в Японии. Я слышала, что это восхитительная страна.

Он застегивал рубашку.

– Токио – это сумасшедший дом, – рассеянно сказал он. – Ужасное движение и везде так много народу, что невозможно дышать.

Она все поняла. Бадр не хотел, чтобы она была с ним. Теперь уже она ему не нужна.

– Думаю, что могла бы остаться в Лос-Анджелесе на несколько дней. Повидаюсь с друзьями, а потом, может, съезжу в Сан-Франциско навестить семью.

Он натянул брюки.

– Неплохая идея. Но организуй все так, чтобы быть во Франции в начале будущей недели. Я бы не хотел, чтобы дети так долго были одни.

– Организую, – сказала она. С четырьмя слугами, двумя телохранителями и гувернанткой дети были не так уж одни.

Звякнул телефон, и он поднял трубку. Послушав, он кивнул, удовлетворенный.

– Отлично, Дик, – сказал он. – Позвони команде и скажи им, что мы летим, как только я прибуду в аэропорт.

Он положил трубку.

– Сейчас я улетаю в Токио, – сказал Бадр, – Если хочешь, можешь пользоваться моим бунгало в отеле.

– Прекрасно.

– В этом же отеле Юсеф должен встретиться с Винсентом. Если тебе что-то будет нужно, можешь с ним связаться.

– Спасибо.

Надев туфли, он пошел к выходу.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?

– Немного.

Он кивнул и вышел. Она сидела недвижимо. Затем потушила сигарету и вылезла из постели. Встав перед зеркалом, Иордана спустила ночную рубашку и стала вглядываться в свое обнаженное тело.

Физически она не изменилась. Может, после рождения детей груди стали полнее, но они по-прежнему крепки, и тело сохраняло подтянутые очертания ее юности. Она могла быть довольна. Но удовлетворение не приходило. Ощущения здоровья и благополучия было недостаточно. Стоять и ждать, чтобы тебя использовали – такая жизнь ее не устраивала.

* * *

В спальне Юсефа зазвонил телефон. Он не шевелился, надеясь, что тот замолчит. Он устал. Молодой американец, которого прошлым вечером он встретил в баре «После тьмы», измотал его. Он был ненасытен. Наконец, когда он уже еле шевелился, Юсеф вручил ему пятьдесят долларов и выпроводил его.

Посмотрев на пятидесятидолларовую банкноту, юноша перевел взгляд на Юсефа.

– Позвонить тебе?

– Меня здесь не будет. Утром я улетаю.

– Я бы хотел еще раз увидеться с тобой.

Юсеф догадывался, что тот хотел бы увидеть. Пятьдесят долларов.

– Когда я вернусь, то дам тебе знать.

– У меня нет телефона, но ты можешь оставить для меня записочку у бармена.

– О'кей, – сказал Юсеф.

Юноша ушел, и Юсеф уснул мертвым сном. Но проклятый телефон не переставал трезвонить. Будь Бадр в городе, он снял бы трубку, но Бадр улетел в Японию.

Телефон в спальне замолк, но теперь начал звонить аппарат в гостиной. Юсеф зарылся в подушку и попытался вернуться в сон, но телефон в спальне опять стал звонить.

Выругавшись, он снял трубку.

– Алло, – хрипло проворчал он.

Голос говорил по-французски, но с сильным арабским акцентом.

– Месье Зиад?

Автоматически Юсеф ответил по-арабски.

– Да.

Голос перешел на родной язык.

Лично мы не встречались, но говорили по телефону. Мы были в той же компании, что собиралась на борту яхты в день рождения мадам Аль Фей. Мое имя Али Ясфир.

– Ахлан ва сахлан, – сказал Юсеф, уже окончательно проснувшись. Он знал об Али Ясфире.

– Ахлан фик, – ответил Ясфир.

– Чем могу быть вам полезен? – вежливо осведомился Юсеф.

– Если бы вы могли уделить мне время, мы могли бы встретиться с вами по важному делу, представляющему взаимный интерес.

– Где вы находитесь?

– Здесь, в Лос-Анджелесе. Может, мы могли бы вместе позавтракать?

– Будет сделано. Где бы вы хотели встретиться?

– В любом месте. Как вам будет удобно.

– Тогда в час. Здесь, в отеле.

Он положил трубку. Результат последней встречи Бадра с Али Ясфиром был ему известен. Он был также уверен – Али Ясфир знает, что он в курсе дела. Значит, в самом деле, что-то очень важное заставляет Ясфира искать с ним встречи. Ясфир обычно проворачивает свои дела в верхах.

Он снова взялся за телефон.

– Доброе утро, мистер Зиад, – весело поприветствовал его оператор.

– Не могли бы позвонить от моего имени в комнату мистера Винсента?

Он никак не мог присутствовать в одно и то же время на двух ленчах. Винсенту придется подождать.

В соответствии с арабскими обычаями, Али Ясфир не переходил к сути дела до тех пор, пока перед ними не поставили кофе.

– Я слышал, что ваша компания, занимающаяся импортом, стала ввозить из-за границы много товаров в Соединенные Штаты.

Юсеф кивнул.

– Это верно. Просто удивительно, какое количество товаров, в которых нуждаются американцы, мы можем производить на Ближнем Востоке.

– Мне также известно, что в ваши обязанности входит создание небольших предприятий на Ближнем Востоке, чью продукцию охотно будут покупать в Соединенных Штатах.

Юсеф кивнул.

– Я в свою очередь представляю некоторых производителей, которые были бы рады поставлять свою продукцию в Соединенные Штаты. В настоящее время мы имеем дело с европейскими экспортерами, и у нас с ними масса проблем.

Юсеф сидел молча. Он знал об этих проблемах. Федеральное бюро по наркотикам перехватило слишком много такого товара. На Ближнем Востоке ходили слухи, что некоторые весьма влиятельные люди недовольны действием Ясфира.

– Я слышал, что немалую часть вашей деловой активности вы направили в район Южной Америки, – сказал он.

– Это верно... – Ясфир кивнул, – но это лишь часть программы распространения нашего влияния. Предложения, касающиеся остальной нашей продукции, достаточно внушительны.

– Я желал бы быть вам полезен, – неопределенно сказал Юсеф. – Но мистер Аль Фей уже сформулировал нашу политику, и я очень сомневаюсь, что он будет по моему совету менять ее.

– Я уверен, что мистер Аль Фей не входит в детали отгрузки каждого вида товара, которые вы импортируете. Не сомневаюсь, что они находятся в ваших, более чем надежных руках.

Это было верно. Бадр и не должен знать все детали. Партии товара, стоимостью в тысячи долларов, грузились и отправлялись, и он даже не знал, что они собой представляют.

– Если вы найдете возможность сотрудничать с нами, вы можете получить очень выгодное предложение. – Али Ясфир улыбнулся. – Вы знаете, какие доходы приносит наша торговля. Порой груз, который занимает места столько же, сколько куклы из Египта, дает не меньше миллиона долларов. Вас может ждать вознаграждение в десять процентов просто за ваше любезное содействие. И без всякого риска.

Юсеф посмотрел на него. Это были хорошие деньги. Но он неохотно покачал головой. Ему была нестерпима мысль, что они проплывут мимо его рук. Но, что бы Ясфир ни говорил, риск был слишком велик. Рано или поздно, но произойдет утечка информации. И тогда все будет кончено.

– Прошу прощения, – сказал он. – Но в настоящее время у нас нет таких возможностей. Наши операции почти закончены. Возможно потом, когда мы расширимся и будем лучше оснащены.

Али Ясфир кивнул. Его это устраивало. Рано или поздно Юсеф согласится. Речь пойдет лишь о поднятии ставки, и когда она достигнет определенной суммы, Юсеф уже не сможет противостоять.

– Обдумайте наше предложение. Мы возобновим разговор, когда вы вернетесь в Париж.

– Хорошо, – сказал Юсеф. – Может быть, к тому времени ситуация и изменится.

Али Ясфир приподнял чашечку с кофе.

– Мистер Аль Фей направился в Японию?

Юсеф кивнул. Он и не представлял себе, что они так внимательно следят за перемещениями Аль Фея.

– Его переговоры с японцами очень многообещающи, – сказал Али Ясфир.

– Мне почти ничего о них не известно, – быстро ответил Юсеф.

Ясфир улыбнулся.

– Куда более важен, чем те незначительные дела, которые мы обговаривали с вами, может быть союз с ним. Мы высоко ценим его.

– Как и все, – добавил Юсеф.

– И все же мы чувствуем, что он может оказать большое влияние на наши дела, – сказал Ясфир. – И не будь он так несговорчив, возможно, его вес заметно вырос бы в среде тех, кто, как и он, придерживается консервативных взглядов.

Юсеф не ответил. Ясфир был прав. Есть дела и поважнее, чем транспортировка наркотиков.

– Если бы вы могли найти возможность воздействовать на него для поддержки нашего дела, – сказал Ясфир, – вы бы провели остаток своих дней в полной роскоши, и Аллах удостоил бы вас своей благодарности за ту помощь, которую вы оказали. Его угнетенному народу.

– Мистер Аль Фей не из тех людей, что легко поддаются влиянию.

– Он человек, – ответил Ясфир. – И путь к нему будет найден. Рано или поздно.

Юсеф махнул, чтобы принесли счет и подписал его. На обратном пути они встретили Иордану.

– Я думала, что у мистера Винсента ленч с вами, – сказала она, – и спешила перехватить его и сказать ему, что я была бы рада, если бы он посетил сегодняшний прием.

– Я передам ему, – сказал Юсеф. – Возможно, мы придем вместе.

Иордана заметила стоявшего неподалеку Али Ясфира. Тот поклонился.

– Мадам Аль Фей, – сказал он. – Как я рад снова видеть вас.

Юсеф перехватил удивленное выражение ее лица.

– Вы должны помнить – мистер Ясфир, – быстро сказал он. – Он был на борту яхты в день вашего рождения.

– О, конечно, – сказала она. – Как поживаете, мистер Ясфир?

– Прекрасно, а вы еще более обаятельны, чем в тот запомнившийся мне день. Но я должен извиниться. Я опаздываю на встречу.

Он поспешил прочь, а она, проводив его глазами, повернулась к Юсефу.

– Надеюсь, что у Бадра нет никаких дел с этим человеком, – сказала она.

Юсеф удивился. В первый раз он услышал, как она высказывает какое-то мнение относительно дел Бадра.

– Не думаю, – сказал он, но затем любопытство взяло верх. – Но почему вы так считаете?

– Не знаю, – задумчиво сказала она. – Может, мне подсказывает женская интуиция. Но я чувствую в нем какую-то опасность.

Глава 15

Иордана оглядела большую темную гостиную и потянулась за стаканом вина. Остальные гости, рассевшись на кушетках и стульях, стоявших по периметру помещения, увлеченно смотрели на большой экран в дальнем конце комнаты. Сборище не походило на веселую голливудскую вечеринку, которую она ожидала встретить. Атмосфера здесь была, скорее, торжественной и скучноватой.

Обернувшись, она посмотрела в тот конец помещения, где, повернувшись спиной к экрану, у бара сидел хозяин. Казалось, что в тот момент, когда начался фильм, он потерял к гостям всякий интерес. Может, у кинозвезды и была такая привилегия.

Рик Сюлливан стал звездой давно, во времена так называемого большого искусства, в тех пышных киноспектаклях, которые ставил Сесиль де Миль и значительно позже – Майкл Винсент, но он уже давно вышел из моды. Он играл главную роль в фильме Винсента о Моисее, что, собственно, и было причиной обеда. По Голливуду прошел слух, что Винсент вот-вот примется за новую работу, и Сюлливан решил, что было бы неплохо напомнить режиссеру о своем существовании.

Он не нуждался ни в деньгах, ни в работе. Последние пять лет он играл в одной из самых популярных серий на телевидении. Но для его самолюбия телевидение было далеко не то, что большой экран. Он не любил больших компаний, и поэтому список его гостей включал не больше шестнадцати человек. Конечно, здесь были и его агент, и его помощник по связям с прессой, и несколько ведущих голливудских репортеров. В число остальных гостей входили их общие с Винсентом друзья и несколько актеров и актрис, чей талант был недостаточен для того, чтобы угрожать его положению звезды вечера.

Повернувшись от бара, Сюлливан уловил выражение откровенной скуки на лице Иорданы, глядевшей на экран. Он не ожидал встретить здесь такую женщину.

В силу определенных причин он предполагал, что она будет значительно старше. Возможно потому, что он считал ее мужа, обладавшего такими деньгами, личностью в годах. На другом конце комнаты он увидел пришедшего с ними человека по имени Зиад. Тот сидел рядом с Винсентом на большом диване. Сначала он было решил, что этот человек должен быть любовником женщины, но потом отбросил идею. Без сомнения, тот был гомосексуалистом. Скорее всего, он был при ней сторожевым псом.

Обед был неплох, и разговоры, наполненные пустой болтовней, текли сами по себе. Все были преисполнены симпатии друг к другу – типичная голливудская застольная болтовня. В конце обеда он объявил, что получил копию великого фильма Винсента, в котором ему довелось играть. Майкл был польщен, а гости, выразив неподдельное удовольствие, разместились перед экраном в большой гостиной.

Покончив с напитком, Рик подошел к Иордане и занял место рядом с ней. Взглянув на экран, он сразу же отвел от него взгляд. Шла одна из первых сцен, в которых молодой Моисей спорил с фараоном. Фильм был снят почти двадцать лет назад, и он теперь не мог смотреть на себя молодого на экране. Эти сцены слишком ощутимо напоминали о его возрасте.

Он заметил, что она наблюдает за ним и грустно улыбнулся.

– Я не люблю смотреть на себя. Мне кажется это грехом тщеславия или чем-то в этом роде.

– Да, наверно, это может быть проблемой, – вежливо сказала она.

– Похоже, что картина вас не очень интересует.

– Я ее уже видела, – откровенно сказала она. – Да и в то время она не была в моем вкусе.

Он засмеялся.

– Какие фильмы вам нравятся?

Она задумалась.

– Современные. Знаете ли, такие фильмы, которые делают сегодня.

– Вы имеете в виду то, что отмечено знаком «икс»?

– Никогда их не видела.

Несколько мгновений он смотрел на нее.

– Хотите посмотреть один из них?

– Не откажусь, – сказала она, встретив его взгляд. – Но не представляю себе, что ради этого придется идти в какой-то занюханый кинотеатр.

– Не придется. Я могу устроить для вас просмотр.

– Интересно. И как вы считаете, когда мы сможем это организовать?

– А как насчет прямо сейчас? – спросил он. Он заметил удивление, с которым она осмотрела небольшой кинозал. – В другой комнате, конечно.

– Но что скажут остальные? – спросила она.

– Они и не заметят нашего исчезновения. Фильм будет длиться еще два с половиной часа. Мы успеем вернуться до его окончания.

Никто даже и не посмотрел на них, когда они покидали комнату. Они вышли в холл.

– Думаю, вы не имеете ничего против, чтобы организовать просмотр в моей спальне? – вежливо спросил он, пропуская ее вперед и закрывая дверь.

– Отнюдь, – сказала она. – Но я не вижу тут экрана.

Засмеявшись, он нажал кнопку на стене. Тихо зажурчал моторчик, и из-под потолка к изножью кровати опустилась небольшая платформа, на которой стоял телевизор с огромным экраном, несколько наклоненным вперед.

– Я записал кинопленку на видеокассету, – сказал он. – Единственный недостаток в том, что нужно смотреть, лежа на постели.

– Выглядит она достаточно привлекательно.

– Я поставлю кассету, – сказал он, – и тут же вернусь.

– О'кей.

Направившись к дверям, он остановился и указал на ночной столик.

– В серебряной коробочке сигареты с прекрасной колумбийской травкой, в розовом флаконе с золотой ложечкой – лучший в городе кокаин.

– Прекрасно, – улыбнулась она. – Не могу ли я попросить вас принести бутылку холодного белого вина? После коки мне всегда хочется пить.

Когда он вернулся, она уже обнаженной лежала на постели, бережно зажав в пальцах самокрутку с травкой. Фильм начался.

Быстро разоблачившись, он сел на постель рядом с ней и потянулся за флаконом с ложечкой.

– Как насчет одной порции? – спросил он. – Великолепно прочищает мозги.

– Звучит неплохо.

С шумом втянув носом порошок, он протянул ложечку ей, увидел, как расширились ее зрачки, когда она вдохнула снадобье.

– Ну как? – спросил он.

– Лучше быть не может. – Она потянулась к нему. – Ну и громадина же ты.

Он громко засмеялся, и Иордана вопросительно посмотрела на него.

– Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то сразу же подумал, что ты из тех женщин, что прямиком идут к цели.

– И не сворачивая, – хмыкнула она.

– Вот и прекрасно, – сказал Сюлливан, не сводя с нее глаз, потом он опустил руку, нажимая невидимую кнопку, включающую запись видеокамеры.

Он не сказал ей, что единственные ленты, которые доставляют ему удовольствие, сняты скрытой камерой здесь, в этой постели.

– Просто прекрасно.

* * *

Юсеф откровенно скучал. Казалось, что фильм никогда не кончится. Он лениво оглядел помещение. Внезапно и фильм, и все окружающие вылетели у него из головы. Иордана исчезла. А также хозяин. Он разозлился на самого себя. Он не заметил, как они скрылись. Он поднялся со своего места. Винсент посмотрел на него.

– Я должен сходить в ванную, – шепотом объяснил Юсеф. Бесшумно выйдя из комнаты, он остановился в коридоре.

Дом был огромен. Они могли находиться в любой из комнат. Он заглянул в кабинет, в столовую, в комнату для ленчей, вышел в патио, но нигде их не обнаружил.

Раздосадованный, он зашел в ванную и вымыл лицо и руки холодной водой. Глупец. Он должен был предусмотреть, что Иордана может ускользнуть с ним. Сюлливан был высок ростом, привлекателен и, кроме того, он был кинозвездой. Он не имел ничего общего с теми жиголо, которых она цепляла на Ривьере.

Выйдя из ванной, он пересек холл и направился к спальням. Из-за одной двери услышал звук работающей аппаратуры. Он остановился, решив было, что там работает кондиционер. Американцы ставят эти штуки даже в туалетах. Но услышав слабые звуки голосов, доносящихся из динамика, он осторожно нажал на ручку. Дверь не открывалась. Она была заперта.

Он быстро огляделся, дабы убедиться, что коридор пуст. Юсеф был знаком со многими фокусами, включая и использование жесткой пластмассовой кредитной карточки.

Через мгновение дверь приоткрылась, и Юсеф с изумлением уставился в маленький экран монитора видеозаписывающего устройства. Звук был приглушен, но картинка была четкой и ясной. Обнаженная Иордана лежала на спине, и ее лицо было искажено судорогой наслаждения. Обхватив ногами талию мужчины, сидевшего на ней верхом, она смотрела прямо в камеру. В динамике было слышно ее сдавленное дыхание. Изменив позу, мужчина сел на край постели и, повернувшись к Иордане, улыбнулся. Прежде чем экран погас, у Юсефа было достаточно времени рассмотреть удовлетворенное выражение на лице их хозяина.

Застыв на мгновение, Юсеф сделал быстрый шаг вперед. Он знал эту технику. Такая же система стояла и на яхте Бадра, но только для просмотра, а не для записи. Нажав клавишу, освобождающую кассету, Юсеф вынул ее и спрятал под пиджак. Выйдя в коридор, он закрыл дверь и услышал, как щелкнул язычок замка.

Он вышел в фойе. Когда Юсеф приблизился, слуга открыл перед ним входную дверь.

– Вы уходите? – спросил он.

– Нет, просто мне захотелось подышать свежим воздухом.

– Очень хорошо, сэр, – сказал слуга, пропуская его.

Юсеф подошел к своей машине. С переднего сиденья вскочил шофер.

– Мой дипломат в багажнике? – спросил Юсеф.

– Да, сэр. – Открыв багажник, шофер подал его хозяину. Юсеф быстро положил в чемоданчик кассету, запер его, вернул шоферу. – Напомни мне, чтобы я взял его, когда вечером мы вернемся в отель.

– Да, сэр.

Пронаблюдав, чтобы шофер положил дипломат снова в багажник, Юсеф вернулся в дом. Он слышал гулкий стук сердца. Все свершилось лучше, чем он предполагал, он получил больше, чем мог рассчитывать. Теперь оставалось лишь решить, как наилучшим образом использовать то, что оказалось у него в руках.

Он скользнул на свое место рядом с Винсентом и уставился на экран. Повернувшись к нему, Винсент прошептал:

– Вам не кажется, что Рик просто фантастически играет Моисея?

– Да, – сказал Юсеф. – Но уверены ли вы, что он будет также хорош и в нашей картине?

Винсент с улыбкой повернулся к нему.

– Я не ошибаюсь. Придя в кино, Соломон сменил свое имя, став Сюлливаном. И неужели Соломон может плохо сыграть Моисея?

Юсеф всмотрелся в лицо главного героя, которое сейчас заполняло весь экран, и удивился, как он не заметил этого раньше. У Рика было типичное еврейское лицо, еврейские черты.

Открылась задняя дверь комнаты и вернулись Рик с Иорданой. Краем глаза он видел, как они разместились у бара. Через плечо Рик посмотрел на экран и что-то сказал ей. Засмеявшись, она взяла стакан с вином, который бармен поставил перед ней.

Юсеф почувствовал прилив ненависти.

"Смейся, сука, – с яростью подумал он.

– Смейся пока, ты, еврейская подстилка!"

Теперь ему было ясно, что он сделает с кассетой. Бадр будет бесконечно благодарен ему за доказательство, как он охраняет честь его имени, скрывая от мира свидетельство того, что жена продает его с евреями.