Текст книги "Пират"

– Теперь слишком поздно. Я отдал распоряжение, что ты с детьми послезавтра вернешься в Бейрут. Ты будешь жить, никуда не выходя за пределы дома. И до января, когда Мухаммед будет официально объявлен принцем и наследником трона, ты не будешь покидать дома, ты никого не будешь видеть, ты никому не будешь писать или говорить с кем-либо по телефону, кроме членов вашей семьи и слуг.

– А потом?

– На следующий день после введения Мухаммеда в свои права, тебе будет разрешено навестить в Америке своих родителей. И там ты будешь жить тихо и незаметно, пока не получишь документы на наш развод.

– Что будет с детьми?

Его синие глаза были холодны как лед.

– Ты никогда больше не увидишь их.

Сердце сжал резкий приступ боли.

– Что, если я откажусь? – осмелилась она спросить.

Бадр говорил с жесткой непреклонностью, которую она никогда ранее не встречала у него.

– У тебя нет выбора. По законам ислама женщину, виновную в прелюбодеянии, забивают камнями. Ты хочешь, чтобы твои дети увидели это?

– Ты не сделаешь этого! – в ужасе воскликнула она.

Он твердо посмотрел на нее.

– Сделаю.

Внезапно она поняла, что произошло.

– Юсеф! Ты убил его!

– Он сам убил себя, – презрительно сказал Бадр, указывая на плейер с кассетой. – Вот этим.

Силы ее кончились. Не в силах сдерживать слезы, не в состоянии больше смотреть на него, она опустилась на колени и закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий. Он стоял, глядя на нее сверху вниз, и только пульсирующая на виске, вена говорила, каких усилий ему стоило держать себя в руках.

Слезы прекратились, и она посмотрела на него. Глаза ее опухли, лицо было искажено приступом муки.

– Что мне делать? – прошептала она хриплым усталым голосом. – Зачем мне жить, если их не будет со мной?

Он не ответил.

Медленно поднявшись, она побрела к дверям. На полпути она повернулась.

– Бадр, – сказала она, выражением глаз и тоном голоса моля его о снисхождении.

С той же холодной непреклонностью он повернулся к ней.

– Не трать время, женщина, вымаливая у меня прощение. Вместо этого иди и моли Аллаха, чтобы он оказал тебе милость.

На краткое мгновение их взгляды встретились и она опустила глаза. Сил для борьбы у нее не осталось. Медленно она вышла из комнаты.

Закрыв за ней дверь, он вернулся к столу, где надолго остановился, глядя на плейер. Затем, протянув руку, он нажал на клавишу с надписью «Стереть».

Пленка прокручивалась с десятикратным ускорением и сорок минут превратились в четыре. После щелчка он остановил плейер и, нажав клавишу старта, снова пропустил ее. На этот раз экран оставался пустым. Запись была стерта начисто.

Бадр нажал клавишу остановки. Как просто все получается у этой машинки. Если бы только существовала такая кнопка, нажав которую, можно было стереть кусок жизни и начать все сначала.

Глава 10

Поднявшись на борт самолета, Иордана была удивлена, обнаружив тут Лейлу с двумя молодыми людьми. Одетые в плохо сидящие пиджаки с оттопыренными карманами, которые обычно носят чиновники с Ближнего Востока, они вежливо поднялись.

– Я и не знала, что вы летите с нами, – сказала Иордана.

Голос Лейлы прозвучал со странным вызовом.

– Неужто? – сказала она по-арабски.

Иордана была поражена. Лейла обычно говорила с ней по-английски или по-французски. Но, может быть, дело было в том, что ее друзья не владели настолько свободно этими языками. Отбросив эти мысли, она тоже ответила по-арабски.

– Я очень рада, что вы летите с нами. Просто я удивилась. Твой отец не упоминал об этом.

– Он мог забыть, – сказала Лейла.

Он ничего не забывает, подумала Иордана. После утреннего разговора, когда он сказал ей, что они должны расстаться, Иордана его больше не видела. Позже, днем, он вернулся в Женеву, успев лишь попрощаться с детьми.

– Ему есть о чем думать, – сказала она по-прежнему по-арабски, поворачиваясь к двум молодым людям.

Поняв намек, Лейла представила их.

– Это мадам Аль Фей, вторая жена моего отца, а это Фуад Азиз и Рамадан Сидки. Они присоединились ко мне, чтобы провести дома уик-энд.

– Ахлан, – сказала Иордана.

– Ахлан фики, – неловко ответили они, неуклюже кланяясь, словно это движение не было им знакомо.

По трапу поднялись двое детей, их шотландская гувернантка Энн и Магда, ее личная горничная. Дети со счастливыми воплями кинулись к своей сестре.

– Лейла! Лейла! – кричали они, обнимая ее.

Она встретила их с какой-то холодностью, хотя когда они впервые встретились, Лейла произвела на них большое впечатление и большую часть тех дней, что дети были дома перед отъездом в Гштаадт, они провели в совместных играх.

Иордана подумала, что сдержанность Лейлы объясняется присутствием ее друзей.

– Садитесь, дети, – сказала она. – И не забудьте пристегнуть ремни Мы взлетим через несколько минут.

– Можно сесть рядом с Лейлой? – спросил Самир. – Можно?

Она посмотрела на Лейлу.

– Если ваша сестра ничего не имеет против.

– Не имею, – сказала Лейла, и Иордана снова отметила раздраженную нотку в ее голосе.

– Ладно. Но вы должны хорошо вести себя.

– Мама, – спросил Мухаммед, – почему и ты говоришь по-арабски?

Иордана улыбнулась.

– Наверно потому, что приятели твоей сестры не владеют английским так свободно, как ты. И в таком случае приятно говорить на языке, который присутствующие понимают.

– Мы говорим по-английски, мадам, – без акцента сказал тот молодой человек, которого звали Рамадан.

– Ах вот как, – она взглянула на Лейлу, которая сидела с бесстрастным лицом. – Тогда прошу прощения за это недоразумение.

Рауль, стюард, вошел в салон.

– Капитан Хайатт хотел бы знать, готовы ли вы к взлету?

– Как только все рассядутся, мы будем совершенно готовы, – сказала она, направляясь к круглому столику, в задней части салона, за которым обычно сидел Бадр.

Рауль и вторая стюардесса, симпатичная американка Маргарет, быстро оглядели салон, проверяя, все ли застегнули ремни. Через несколько минут огромный лайнер двинулся по взлетной дорожке.

Когда они взлетели и можно было отстегнуть привязные ремни, Иордана поднялась со своего места и жестом подозвала Рауля.

– Будьте любезны, приготовьте постель в салоне мистера Аль Фея. Мне бы хотелось прилечь отдохнуть.

– Да, мадам. – Легким движением головы он послал стюардессу выполнить указание.

Ребята крутились вокруг Лейлы, которая, казалось, еле выдерживала их присутствие, с трудом сдерживая нервное возбуждение.

– Не приставайте к вашей сестре, – строго сказала Иордана. – Наверно, она устала.

Ребята послушно вернулись на свои места.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – объяснила Иордана, – и думаю, что мне лучше немного прилечь.

Лейла кивнула, не произнося ни слова. Она смотрела вслед Иордане, как та шла в хвост самолета, в то помещение, которое служило кабинетом Бадра. В сущности, она не могла понять, что ее отец нашел в ней. В свете дня она казалась не такой красивой, как ей показалось с первого взгляда. Без грима у нее были мешки под глазами, темные круги вокруг них, а волосы секлись по концам и не были такими светлыми, какими она увидела их при первой встрече. Иордана идет спать. Значит, все становится проще.

Она посмотрела через проход на Фуада и Рамадана. Бросив взгляд на свои часы, Рамодан тоже посмотрел на нее.

– Еще полчаса, – сказал он.

Кивнув, она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Полчаса ожидания – не так много, по сравнению с тем временем, которое она провела, готовясь к этому дню.

* * *

Когда Иордана услышала плач детей, ей казалось, что она только что прикрыла глаза. Она устало повернулась на бок, надеясь, что звуки утихнут. Но этого не произошло, и постепенно ей стало ясно, что плачет один из мальчиков. Она резко села на кровати, прислушиваясь.

Плакал Самир. Но это не было похоже на его обычное хныканье. В его голосе было что-то странное. В нем был страх.

Вскочив, она потянулась за одеждой, и, открыв дверь, прошла по узкому проходу к переднему салону. Но у дверей она внезапно остановилась, прикованная ужасом к месту. Она не могла воспринять то, что предстало ее взгляду. Она в страшном сне, подумала Иордана. Но это был не сон.

Сгрудившись в дальнем конце салона, в том месте, которое Карьяж обычно использовал для работы, когда он был на борту, стояли дети, их гувернантка, горничная и Рауль с Маргарет. Одной рукой Рауль придерживался за переборку, стараясь удержаться на ногах, и из рассеченной скулы по лицу его текла кровь. Перед ними стояла Лейла и два ее приятеля.

Но это была не та Лейла, которую она привыкла видеть. В руках у нее был тяжелый автоматический пистолет, а с пояса из-под джинсовой куртки свисали две гранаты. Остальные двое мужчин были вооружены еще основательнее. В дополнение к гранатам, также висевшим у них на поясе, в руках они держали скорострельные пистолеты-пулеметы.

Самир первым увидел ее.

– Мамочка! Мамочка! – закричал он, вырвавшись из рук гувернантки и бросившись к ней.

Лейла попыталась схватить его, но он оказался проворнее. Иордана нагнулась, и ребенок оказался у нее на руках. По щекам у него текли слезы.

– Они ударили Рауля и у него течет кровь! – плакал он.

– Все в порядке, все в порядке, – мягко сказала она, крепко прижимая его к себе.

Лейла взмахнула стволом пистолета.

– Отправляйся к остальным!

Вместо этого Иордана, резко повернувшись, кинулась по коридору в тот салон, где она только что была. Но Лейла двигалась столь стремительно, что Иордана не успела уловить ее движение, и лишь когда сильный удар рукояткой пистолета в спину опрокинул ее на пол, она выпустила ребенка из рук.

Самир сразу же стал снова плакать. Сжав кулачки, он бросился на свою сестру.

– Не смей бить мою маму, ты плохая девчонка!

Лейла равнодушно отпустила ему пощечину. Малыш упал рядом с матерью, и та сразу же снова прижала его к себе.

Заплакал и Мухаммед в дальнем конце салона. Вырвавшись от гувернантки, он тоже бросился к ней и упал на колени рядом с матерью. Иордана обеими руками обняла детей.

– Эти дети – твои братья, – сказала она, пытаясь сесть и не обращая внимания на режущую боль в спине. Она посмотрела на Лейлу. – Ты ответишь перед Богом за свои грехи.

– Сука! – выплюнула Лейла. – Они не мои братья. Они дети американской шлюхи!

– Сказано в Коране, что братья и сестры считаются по отцу, – сказала Иордана.

– Кончай цитировать мне Святую книгу, сука! – фыркнула Лейла. – Считаются подлинные братья и сестры, а не те, которые, как ты хотела уверить отца, якобы его. Я все знаю от своей матери.

– Но ты совершаешь преступление против своего отца, – сказала Иордана.

Лейла расхохоталась.

– Мой отец предал ту верность, которую я могла к нему испытывать. Он предал свои собственный народ и стал сообщником и игрушкой в руках евреев и империалистов.

Иордана с удивлением почувствовала, что не испытывает страха за себя, а только за детей.

– Все будет хорошо, – шепнула она им. – Не плачьте.

– Встать! – крикнула Лейла.

Морщась от боли, Иордана встала. Пистолетом Лейла указала ей идти вперед. Держа Самира на одной руке, а за другую ведя Мухаммеда, она с трудом пошла через салон.

– Передай детей няне, – скомандовала Лейла.

Иордана посмотрела на нее.

– Делай, что тебе сказано! Быстро! Или я их сейчас излуплю!

Иордана молча передала детей Энн. Они глядели на нее испуганными глазами. Она ободряюще потрепала их по головам.

– Не пугайтесь. Все будет о'кей.

Иордана чуть не вскрикнула от боли, когда пистолет снова уткнулся ей в спину. Повернувшись, она увидела странное выражение удовлетворения в глазах Лейлы и сжала губы. Она не доставит ей удовольствия услышать ее стон.

– Ты пойдешь с Рамаданом в пилотскую кабину, – сказала Лейла.

Молодой человек заставил ее идти перед собой. Когда она приоткрыла дверь, он грубо толкнул ее. Споткнувшись, она упала на колени, а он оказался в узком пространстве за ней.

Капитан Хайатт, второй пилот Боб и бортинженер Джордж с удивлением обернулись. Джордж рванулся вперед. Моментально отреагировав. Рамадан ударил его по лицу прикладом автомата, отбросив обратно на сидение. Из сломанного носа хлынула кровь.

– И пусть никто из вас не делает глупостей, – по-английски быстро сказал Рамадан, – или мы перебьем всех на этом самолете.

Бросив на него взгляд, Энди Хайатт нагнулся к своему бортинженеру.

– Как ты, Джордж? У тебя все в порядке?

Прижимая платок к лицу, тот кивнул. Иордана поднялась на ноги.

– Где аптечка?

– Над сиденьем Джорджа, – сказал Боб.

Достав металлическую коробку, Иордана открыла ее. Быстро найдя бинт, она протянула его Джорджу и посмотрела на сидящего капитана.

– У Рауля глубокая рана на щеке, – сказала она, направляясь обратно в салон.

– Минутку! – Рамадан преградил ей путь. – Мы еще тут не покончили с делами. – Он повернулся к капитану. – Нас на борту три человека, и все мы вооружены автоматическим оружием и гранатами. И, надеюсь, вы понимаете, что теперь мы хозяева самолета.

В голосе Хайатта было удивление.

– Вас трое?

– Одна из них Лейла, – сказала Иордана.

– Лейла? – Хайатт испустил долгий протяжный свист. – Ну и ну, будь я проклят. Вот это номер. Быть похищенным дочкой своего собственного босса.

– Теперь, когда вам все ясно, вы будете подчиняться моим приказаниям, – сказал Рамадан. – Точно и беспрекословно.

Хайатт бросил взгляд на Иордану. Та кивнула. Он снова посмотрел на молодого человека.

– Ясно, – сказал капитан.

– Первым делом вы сообщите Бейруту, что в плане полета произошли изменения и запросите полет через Ливан в Дамаск.

Хайатт черкнул несколько слов в лежащем перед ним блокнотике.

– Дальше.

– Над Сирией скажете им, что в плане произошли очередные изменения и объявите им, что летите через Ирак в Тегеран.

Хайатт посмотрел на него.

– У меня нет столько топлива, чтобы долететь до Тегерана.

– Не беспокойтесь, – усмехнувшись, сказал Рамадан. – Мы туда и не полетим.

– Куда же мы направимся? – спросил капитан.

Рамадан вынул из кармана куртки листик бумаги и протянул его пилоту.

– Вот куда.

Капитан, пробежав строчки, взглянул на Рамадана.

– Вы с ума сошли, – сказал он. – Там нет места, чтобы посадить такой самолет. Там нет ничего, кроме гор.

– Место есть, – сказал Рамадан. – И я покажу его, когда мы приблизимся.

– Есть там оборудование для посадки? – спросил Хайатт.

– Нет, – сказал Рамадан. У него вырвался нервный смешок. – Но у вас репутация одного из лучших пилотов. Ну конечно, Аль Фею нужно только самое лучшее. У вас не будет никаких сложностей с определением и посадкой.

– Надеюсь, что вы правы, – пробормотал Хайатт. Он потянулся к тумблеру радиопередатчика. – Лучше я свяжусь с Бейрутом.

– Минутку! – Рамадан выхватил у бортинженера вторую пару наушников и приложил один из них к уху, держа палец на спусковом крючке автомата, который лежал на сгибе другой руки.

– Теперь можете связываться. И помните – ни слова о похищении или я прикончу вас тут же на месте. Никто ничего не должен знать. Можно.

Мрачно посмотрев на него, Хайатт кивнул.

– Теперь я могу пойти помочь Раулю? – спросила Иордана.

– Конечно, – Рамадан заметно расслабился. – Когда вы там окажетесь, скажите им, что я все держу под контролем.

Глава 11

Бадр зашел в кабинет Дика примерно к штырем часам. Ленч он провел в банке, а затем у него было еще несколько встреч. Войдя, он огляделся.

– А где Лейла?

Дик с удивлением посмотрел на него.

– Сегодня утром она отправилась в Бейрут.

– В Бейрут?

Дик обратил внимание на удивленное выражение его лица.

– Я думал, что вы знаете. Она полетела с Иорданой и детьми. Сказала мне, что обговорила все с вами и вместе с ней полетят двое ее приятелей. Она хотела побывать дома на уик-энде.

– Должно быть, старею. Странно, но я ничего не помню об этом разговоре.

Бадр зашел в кабинет, закрыл за собой дверь. Дик проводил его взглядом. У него появилось какое-то странное предчувствие. Не похоже, чтобы Бадр мог что-то забыть. Зазвонил телефон, он снял трубку. Послушав несколько минут, он положил ее на рычаг и зашел к Бадру в кабинет.

Бадр посмотрел на него из-за стола.

– Да?

Дик старался говорить ровным голосом.

– Со мной связался наш человек из Бейрутского аэропорта. Он там с часу, и самолет еще не приземлялся.

Сорвав телефонную трубку, Бадр прикрыл микрофон ладонью.

– Сколько сейчас времени?

– Около половины второго.

Бадр слегка побледнел.

– Говорит Аль Фей, – сказал он. – Найдите мне диспетчера и выясните, есть ли у него какие-то известия о самолете. Я на связи.

Снова прикрыв микрофон, он посмотрел на Дика.

– Надеюсь, что ничего не случилось.

– Не беспокойтесь, – ободряюще сказал Дик. – Энди слишком хороший пилот и у него ничего не случится.

В трубке снова возник голос. Послушав, Бадр несколько расслабился.

– Ясно, большое спасибо.

Он положил трубку. На его лице было искреннее удивление.

– Я ничего не понимаю. Диспетчерский пункт в Бейруте сказал, что пилот запросил полет в Дамаск.

Дик ничего не сказал.

– Свяжитесь по телефону с Дамаском и выясните, сели ли они там.

– Сию секунду, шеф. – Вернувшись к своему столу, Дик через двадцать минут связался с руководителем полетов в Дамаске. Послушав, он кивнул, сделал еще один звонок и вернулся к Бадру.

– Сели? – спросил Бадр.

Дик покачал головой.

– Нет. Мне сообщили, что они запросили пролет через Багдад на Тегеран.

Бадр взорвался.

– Хайатт сошел с ума! Я еще с ним поговорю! – Затем он успокоился. – Свяжитесь с этими аэропортами и посмотрите, что вам удастся выяснить.

– Я это уже делаю, – сказал Дик.

– Отлично. Дайте мне знать, как только вы что-то узнаете.

Когда за Диком закрылась дверь, Бадр откинулся на спинку стула. Была лишь единственная причина, которой он мог объяснить изменения плана полета. Иордана. Она старается увезти от него детей. Он с гневом подумал о своей собственной тупости. Он не должен был так доверять ей. Особенно после того, что она сделала.

Карьяж вернулся через полчаса. Лицо его было мрачным.

– В Тегеране они не садились, а Багдад сообщает, что, по данным радарного наблюдения, они не пересекали иракскую территорию. Я снова связался с Дамаском и они сообщили, что с самолета не поступало никаких тревожных сообщений, когда он пролетал над ними примерно в два часа.

– Самолет не может так просто взять и бесследно исчезнуть. – Бадр помолчал. – Я думаю, пора объявить розыск.

– Прежде чем мы это сделаем, я думаю, вам стоит поговорить с одним человеком, – сказал Дик.

– Передай ему, что я занят, – рявкнул Бадр. – Сейчас у меня более важные дела, чем бизнес.

– Я предполагаю, что его рассказ может помочь нам в розысках самолета.

Бадр посмотрел на Карьяжа.

– Давай его сюда.

Дик открыл дверь.

– Будьте любезны, мистер Дюпре. – Человек среднего роста в сером пиджаке, не поддающемся описанию, показался в дверях. Дик подвел его к письменному столу. – Мистер Дюпре, мистер Аль Фей.

Дюпре поклонился.

– Я польщен, месье.

Бадр молча кивнул, вопросительно посмотрев на Дика.

– Какое он имеет отношение к самолету?

– Может быть, и никакого, – торопливо ответил Дик. – Но предварительно я хотел бы кое-что объяснить.

Бадр снова кивнул.

Дик откашлялся. Было видно, что он смущен.

– Мистер Дюпре – частный сыщик. Несколько раз мы прибегали к его услугам в конфиденциальных делах и он доказал, что ему вполне можно доверять. В начале этой недели, в связи с некоторыми замечаниями, которые позволила себе Лейла, я взял на себя решение организовать за ней наблюдение.

Голос Бадра был холоден.

– Зачем?

Дик не отвел глаз.

– Затем, что на следующий день после того, как мы прекратили погрузку для «Арабских кукол», Лейла обратилась ко мне с просьбой продолжать ее. После того, как я отказался, ссылаясь на ваш приказ, она сказала, что семьи Риад и Мафрад старые друзья и что ее дедушка будет очень расстроен таким указанием. Кроме того она сказала, что я могу организовать продолжение погрузки и что ее отец никогда ничего не узнает. – Он сделал глубокий вдох. – А после того, как я узнал от вас, что эти семьи не имеют между собой ничего общего, я решил выяснить о ней все, что удастся.

Бадр повернулся к частному детективу.

– И что вам удалось обнаружить?

Вынув из кармана пиджака несколько листиков бумаги, мистер Дюпре разгладил их. Одну копию он положил на стол перед Бадром, другую вручил Дику, оставив у себя третью.

– На этом листке напечатаны имена всех людей, с которыми ваша дочь входила в контакт в течение недели, а так же места и время встречи.

Бадр уставился на бумагу. Первое же имя, стоявшее особняком от всех прочих, привлекло его внимание: Али Ясфир. Лейла встречалась с ним на неделе раз пять, а вчера – дважды. Повторялись несколько других имен, но они не были ему знакомы. Он поднял глаза на частного детектива.

– Боюсь, что ваша дочь оказалась в опасной компании, месье, – сказал тот. – Почти все из этого списка – известные арабские террористы или партизаны, и как таковые, находятся под пристальным наблюдением швейцарской полиции. Все они молоды, а человек, называющийся Ясфиром, оказывает им большую финансовую поддержку. Поэтому швейцарская полиция издала вздох облегчения, когда Фуад Азиз и Рамадан Сидки, считающиеся наиболее опасными личностями, так как оба они – эксперты по бомбам и оружию, вместе с вашей дочерью поднялись на борт самолета и покинули страну. И можете быть уверены, что впредь они никогда не получат въездной визы.

Бадр еще раз пробежал бумагу.

– Что-нибудь еще?

– Только одно, месье, – ответил Дюпре. – Я позволил себе позвонить в школу в Монтре, которую посещала ваша дочь. Я надеялся получить информацию от девочек, с которыми она встречалась. Но они ничего не могли сказать, кроме того, что не видели вашу дочь с начала мая, когда она в компании джентльмена по имени мистер Ясфир, который представился как ваш помощник, покинула школу. В школе было сказано, что она уезжает, чтобы присоединиться к вам во время фестиваля в Каннах. И она уже не вернулась.

Бросив взгляд на Дика, Бадр повернулся к детективу.

– Большое спасибо, мистер Дюпре. Вы оказали нам большое содействие.

Детектив вздохнул.

– Ах, эти сегодняшние дети, – сказал он, вскидывая руки типично галльским жестом. – У меня самого дочь подросток. И никогда не знаешь, чего от них ждать. – Он поклонился. – Если и впредь я могу оказаться вам полезным, прошу незамедлительно звонить мне.

Попрощавшись с Диком, он вышел.

Дик повернулся к Бадру.

– Мне не нравится то, что приходит мне в голову. А вам?

– Тоже. – Бадр с трудом перевел дыхание. – Но в конце концов, теперь мы знаем, что самолет цел, если даже и не представляем, где он находится.

– Они не могут долго прятать такой большой лайнер.

– Скорее всего. – Но в голосе Бадра не было уверенности.

– Что нам теперь делать?

– Ждать.

– Ждать? – Дик был удивлен.

– Да. – Бадр смотрел на него из-за письменного стола.

– Мы только предполагали, каков будет следующий ход Али Ясфира. Теперь мы его знаем. Скоро он свяжется с нами и скажет, что ему надо.

* * *

Стоя на опушке небольшой рощицы, они смотрели вниз на серебряный «Боинг-707». Девять человек ползали по его фюзеляжу, растягивая по плоскостям маскировочную сеть, что делало самолет неразличным с воздуха. Его можно было заметить лишь с десяти метров.

Иордана повернулась к Хайатту, который стоял рядом с ней, не открывая глаз от самолета.

– Вы великолепно совершили посадку, капитан. Спасибо вам.

– В какое-то мгновение мне стало жутковато. Я подумал, что мы врежемся в те деревья в конце посадочной полосы. – Он отвернулся от самолета. – Как вы думаете, чего ради они построили такую мощную полосу? Судя по внешнему виду, ее уже года три не эксплуатируют.

– Не могу представить, капитан, – сказала она.

К ним подошел человек, которого звали Фуад.

– О'кей. Пошли.

Он говорил по-английски с американским акцентом. Стволом автомата он махнул по направлению к лесу.

Иордана подошла к детям, которые стояли между Энн и ее горничной Магдой. Дети с большим интересом наблюдали, как маскировали самолет. Она взяла их за руки.

Теперь перед ними стояли двое солдат в грубой, плохо пригнанной военной форме. На ней не было ни нашивок, ни других отличительных знаков, позволяющих судить, к какой армии они относятся, если вообще об этом можно было говорить. По знаку Фуада они пошли, показывая путь. Подошли еще несколько солдат, сопровождая их по бокам, остальные прикрывали сзади. Все держали автоматы наизготовку.

Иордана медленно шла рядом с детьми. Лейлы и Рамадана нигде не было видно. Через несколько минут после приземления они первыми покинули самолет.

Лес стал гуще, и ветки деревьев и заросли кустарников начали цепляться за платье. Иордана пыталась защитить детей, но через десять минут ее руки и лицо были сплошь покрыты царапинами. Она окликнула гувернантку.

– Энн, если вы, Магда, Маргарет и я пойдем перед детьми, они не будут так страдать.

Энн кивнула, и остальные женщины тоже присоединились к ним, образовав полукруг с детьми посередине.

Через несколько минут они вышли из леса на узкую грязную дорогу. Здесь стояли два «джипа» с водителями.

– По машинам, – сказал Фуад. – Женщины с детьми в первую, мужчины – во вторую.

«Джипы» двинулись вверх по дороге. Узкая извилистая дорога, вся в ухабах, спотыкаясь о рытвины, бежала сквозь лес, непрестанно карабкаясь в гору. Прошло десять минут, и воздух заметно похолодал. Иордана посмотрела в небо. Стало темнеть. Наступал вечер. Она повернулась к мальчикам, пытаясь припомнить, взяла ли она с собой их верхнюю одежду. Но все осталось на борту самолета.

Еще через пять минут они выбрались из леса на полянку. На краю ее стояла группа полуразрушенных деревянных строений. Они были окружены невысокой стеной, по верху которой стояло несколько пулеметов. Возле каждого из них было по два солдата. Каждый уголок этого пространства был залит светом прожекторов.

Когда они въезжали в лагерь, Иордана смотрела на солдат и увидела, что они с нескрываемым интересом смотрят на нее. Раздалось несколько грубоватых реплик, но из-за шума двигателей слов было не разобрать.

Развернувшись, «джипы» остановились перед самым большим из зданий. Водитель жестом дал понять, что пора вылезать.

Из здания вышли два человека и остановились, наблюдая за ними. Одним из них был Рамадан. Теперь на нем была форма. Но ко второму Иордане пришлось присмотреться, прежде чем она узнала его. Ее ввела в заблуждение форма. Вторым солдатом была Лейла.

Она подошла к ним. В форме она выглядела крупнее и грубее. Все обаяние, которое в свое время бросилось Иордане в глаза, исчезло перед грубостью ее манер.

– Вы с детьми и другими женщинами, – сказала она, – займете одно помещение. Мужчины разместятся в другом. Обед в час. После того, как вы поедите, свет на ночь будет выключен. Курить вечером не разрешается. Сверху огонек сигареты можно увидеть за милю. Любое нарушение наших правил будет сурово караться. Ясно?

– Ты за это ответишь, – сказала Иордана. – Когда твой отец узнает, что ты сделала, тебе не будет места ни на небе, ни на земле, нигде, куда бы ты могла скрыться.

Лейла презрительно посмотрела на нее.

– Мой отец будет делать то, что ему скажут – если он хочет увидеть вас живыми.