Текст книги "Вендетта для Святого"

Глава VI
Как Святой участвовал еще в одном собрании и как Марко Понти поспешил с отказом

1

Каждый картежник знает, что после полосы невезения неминуемо должна начаться полоса удач, пусть даже ненадолго; и когда Святой наконец, добрался до главной дороги, противники все еще находились в ущелье, тщетно пытаясь найти место, чтобы развернуть огромный автомобиль. Ему показалось, что и вправду пошла его игра, когда меньше чем в ста метрах он увидел перегруженный автобус, натужно ревущий на подъеме, с многообещающей табличкой Палермо за ветровым стеклом.

Пока не видно было никаких иных средств передвижения и никаких потенциальных противников, которые могли бы прятать в карманах оружие. Достаточно было дать знак водителю, и тормоза сердито завизжали, автобус, дернувшись, остановился, Саймон прошел внутрь, двери за ним захлопнулись, и машина снова двинулась в путь.

Однако, заплатив за проезд, он заметил, что его личность вызвала легкое оживление среди пассажиров. Это был пригородный автобус, а пассажиры в большинстве своем производили впечатление окрестных жителей, которые везли с собой пожитки, детей и покупки. Возможно, в этом была причина их любопытства: Святой явно был чужаком, и за неимением лучшего занятия они разглядывали его, сделав темой для пересудов. Однако, казалось, существует еще какая-то причина, создавшая напряжение, кроме свойственного деревенским жителям любопытства. Не отличаясь чрезмерной подозрительностью, он все же заметил, что пассажиры стараются отодвинуться от него так далеко, как только позволяла давка в автобусе.

Принимая во внимание запахи чеснока и пота, наполнявшие автобус в самых невероятных комбинациях с другими, не поддающимися идентификации запахами, трудно было сказать, чего же не выдерживают эти закаленные сицилийцы. Возможно, его подозрительность была необоснованна, но последние события подорвали его убежденность в своей популярности и неотразимости.

Попробовал самым невинным и обаятельным образом улыбнуться одной из женщин поблизости, которая напряженно вглядывалась в его лицо, словно пытаясь загипнотизировать. В ответ та перекрестилась и в паническом страхе втиснулась в окружающую толпу.

У него не осталось сомнений. Кто-то опознал его, и весть об этом расходилась как круги по воде. Ни один из этих людей не пытался напасть на него, но и не оказал бы ему помощи. Издавна запуганные, они сделали бы все, что прикажет мафия.

Автобус упорно взбирался на подъемы и, отчаянно дребезжа, съезжал вниз. С каждым километром ситуация становилась все более напряженной. Временами автобус останавливался, чтобы высадить пассажиров и забрать новых, и Саймон прекрасно понимал, что, как только вышедшие дорвутся до телефонов, провода раскалятся от потока рапортов о его опознании.

И на каждой остановке происходила перегруппировка сидевших и стоявших пассажиров, пока вокруг него не оказались одни мужчины, обеспокоенные, но нерешительные. Прикидывая, когда кто-нибудь из них поддастся соблазну получить за него награду. Святой передвинул руку поближе к револьверу, спрятанному под рубашкой. Сосредоточившись на окружавших его пассажирах, он не упускал из виду и обстановку на дороге, и это неожиданно оправдалось. Большой американский лимузин с включенной скоростью выехал из-за автобуса и поравнялся с ним, в то время как его пассажиры внимательно изучали внутренность автобуса.

Стараясь не привлекать внимания. Святой на полусогнутых начал продвигаться в противоположном направлении, пригнув голову, чтобы стать меньше ростом, и стараясь спрятать лицо за головами пассажиров.

Маневр был правильным, но вызвал слаженную реакцию, лишившую его всякого смысла. Его попутчики, увидев автомобиль, дружно подались в стороны, обнаружив Саймона самым фарисейским образом и заодно исчезая с возможной линии выстрела. Так или иначе, результат оказался фатальным. В середине автобуса образовался проход, по обе стороны которого люди наступали друг другу на доги, оставляя свободным пространство между Саймоном и окнами. Даже сидевшим пассажирам вдруг наскучила их позиция, и они вскочили, присоединившись к остальным, сдавленным как сельди в бочке.

Теперь Саймон Темплер волей-неволей получил возможность беспрепятственно любоваться на пассажиров автомобиля, как и они на него. Но только одно лицо с первого взгляда приковало его внимание: лицо мужчины на переднем сиденье рядом с водителем. Толстая, багровая, небритая физиономия, прорезанная щелью искривленного гримасой безгубого рта, напоминающая морду оскалившейся ящерицы.

Лицо Аля Дестамио.

Саймон пожалел, что нет у него шляпы, которую можно было бы приподнять в приветственном жесте. Что еще ему оставалось? Вместо этого он удовольствовался только пламенной улыбкой и дружеским взмахом руки, что, впрочем, отнюдь не вызвало такой же ответной реакции.

Радостная гримаса на лице Дестамио уступила место зловещей. Дуло большого пистолета, крепко сжатого обеими руками, появилось в открытом окне автомобиля. Улыбка Святого тоже исчезла, когда он резко выхватил револьвер из-за пояса, присев за стеной автобуса, хотя та была весьма сомнительным укрытием. У него не было сомнений в возможном исходе перестрелки, если к ней присоединятся спутники Дестамио, которых не остановит возможность гибели посторонних лиц, поэтому Саймон задумался о возможных последствиях схватки на этой скорости с водителем автобуса.

Проблема временно разрешилась, когда Дестамио вдруг пропал. Его удивленное лицо исчезло, а вместе с ним и весь автомобиль; только потом Саймон понял, что водителю автомобиля пришлось резко затормозить и заехать за автобус, чтобы избежать лобового столкновения с огромным грузовиком с двумя прицепами. За ним потянулась длинная колонна сигналящих автомобилей, загородивших всю дорогу.

Святому этого было достаточно. Его ангел-хранитель явно пытался превзойти самого себя, но не было гарантии, что его возможностей хватит надолго. Нужно было использовать по максимуму то, что было, и до того, как перерыв в движении по встречной полосе даст автомобилю с мафией шанс нагнать автобус.

Через широкое лобовое стекло он уже видел окраины городка и трепетавший флаг с зубчатым колесом и приглашением посетить Ротари-клуб, а за ним щит с надписью Чефалу. Теперь он знал, где находится, и этого было достаточно. Когда он снова протолкался вперед к дверям, один из мужчин, сидевших сразу за шофером, зашептал тому что-то на ухо, и автобус притормозил.

– Не надо останавливаться, – отчетливо произнес Саймон, – никто не собирается выходить, – и продемонстрировал свой арсенал.

– Но я должен здесь остановиться, – пробормотал тот, нерешительно балансируя ногой между тормозом и педалью газа.

– Эта остановка отменена, – сказал Святой, и его указательный палец шевельнулся на курке. – Поехали!

Автобус двинулся дальше, пассажиры продолжали смотреть на него исподлобья, шофер неподвижно уставился вперед и держал руль, как будто это была скользкая змея.

Сзади долетели звуки клаксона догонявшего их лимузина, и новые капли пота оросили и без того мокрый лоб водителя. Через салон автобуса Саймону был виден мелькавший раз за разом лимузин, нетерпеливо выжидавший возможности для обгона, но оживленное движение этого не позволяло. Ситуация была благоприятной только временно: очень быстро ее могли изменить светофор или регулировщик на перекрестке, или же мафиози в приступе ярости могли открыть стрельбу по шинам.

Саймон решил, что лучше держать инициативу в своих руках. Он внимательно всмотрелся в дорогу, потом жестом потребовал от пассажиров повиновения.

– Поставь ногу на тормоз, – сказал он водителю, – но не тормози, пока я не скажу. А потом – выжми до пола! И смотри мне! А вы держитесь, – предупредил он пассажиров. – Я не хочу, чтобы вы покалечились при резком торможении.

Когда толпа расступилась. Святой заметил лимузин, осторожно выдвигавшийся из-за левого заднего крыла. А винный магазин, который он выбрал как точку отсчета, был как раз на уровне шофера.

– Давай! – крикнул он и уцепился изо всех сил за поручни.

Автобус затрясся и остановился. Стоявшие пассажиры спотыкались и падали друг на друга, с проклятиями хватались за что попало, всеми силами стараясь не упасть на Саймона, а сзади раздался удар и скрежет, сопровождаемый небольшим сотрясением, что подтвердило самые смелые ожидания Саймона.

Едва автобус остановился. Святой одним движением выключил зажигание и забрал ключи.

– Каждый, кто выйдет раньше чем через две минуты, будет пристрелен на месте, – сказал он и потянул рычаг, открывавший дверь.

Взгляд, брошенный через плечо, подтвердил, что лимузин мафии весьма результативно состыковался с задней частью автобуса. Перекошенные двери были все еще закрыты, а пассажиры, находившиеся внутри, если и не пострадали серьезно, то только пытались подняться с пола или помочь друг другу. Как бы там ни было, автомобиль надолго был исключен из погони, потому что автобус полностью загородил проезд по улочке, став поперек нее с такой симметрией, что Саймон сам не смог бы сделать лучше.

Саймон успел спрятать револьвер под рубашку и теперь ничем не бросался в глаза, за исключением того, что широким шагом удалялся от места происшествия, вместо того, чтобы спешить к нему, как каждый нормальный туземец. Но, во всяком случае, те, кого он миновал, слишком торопились занять места в первом ряду толпы зевак, чтобы обращать внимание на его эксцентричное поведение.

Сделав несколько поворотов наугад, он знал, что теперь Аль Дестамио со своей бандой мог напасть на его след только случайно. Но это не означало, что он в безопасности. Теперь мафии было известно, что Саймон в Чефалу, и город становился ловушкой не меньше, чем прежние. Единственным спасением было покинуть его поскорее. Купив в киоске карту города и установив, где он находится, он двинулся в сторону вокзала в надежде поймать какой-нибудь поезд, пока враги организуют его перехват.

На вокзале бурлила космополитическая толпа туристов и невероятное количество местной публики, путешествующей по своим делам. Саймон затесался в говорливую группу французских студентов, спешащих к выходу на перрон к уже ожидавшему поезду. Не знал, куда они едут, но это и не имело значения. Это была либо Мессина, либо Палермо, и оба места были довольно хороши, если ему удастся достаточно долго оставаться необнаруженным. Казалось, сама фортуна расчищает его дорогу: студенты были одеты так же, как он, и при необходимости он мог сойти за француза, за руководителя или экскурсовода. Только немногие мафиози знали его в лицо, а словесного портрета было явно недостаточно, чтобы распознать его в толпе. Возможность выбора вокзала как места засады людьми Дестамио, знавшими его в лицо, была относительно мала. Он старательно убеждал себя в этом, когда вдруг увидел Лили, стоявшую у выхода на перрон, и в ту же самую минуту она увидела его.

2

В долю секунды он на ходу оценил все возможности, вытекавшие из ее присутствия здесь, и понял, что, скорее всего, она лишь часть большой сети, раскинутой мафией по окрестностям, и, поскольку она была в состоянии его опознать, ей доверили важнейший стратегический пункт.

Саймон продолжал к ней идти, как будто они условились о встрече, и улыбка его по мере приближения стала еще шире и ослепительней.

– Ну, ну, – начал он веселым тоном, которым становился еще веселее, когда вокруг все шло из рук вон плохо. – Когда же это мы последний раз виделись? Мне кажется, это было миллион лет тому назад!

Крепко схватив ее за руки, он всматривался в огромные темные очки, украшенные пластиковыми цветами. Было интересно, какие у нее глаза и увидит ли он их вообще. Может, их просто не было? К счастью, ее полные алые губы были покрыты всего лишь помадой. Он поцеловал ее второй раз, и снова почувствовал вкус теплой краски.

– Не кричи и не пытайся сделать вид, что я к тебе пристаю, – сказал он с самой щедрой из своих улыбок, – потому что тогда мне придется сломать тебе нос и повыбивать все передние зубы, пока кто-нибудь не прибежит на помощь. И будет жаль, если такая прелестная мордашка, как твоя, будет помята, как старое корыто.

Он на всякий случай продолжал держать ее за руки, но сопротивление было слабым и мимолетным.

– Почему? – спросила она тем же лишенным эмоций органным голосом.

– Значит, ты не ждала тут меня?

– Почему я должна была ждать?

– Потому что тебя прислал Аль.

– Зачем?

Это была отличная защита. Он рассмеялся.

– Только не говори мне, что ты забыла о последнем моем поручении. Ты ведь передала ему, правда?

– Да.

– Тогда ты знаешь, как обстоят его дела. С того времени он еще много чего наделал. Он не говорил тебе, почему хочет наложить на меня лапу?

– Нет.

– Ты влипла, Лили, – спокойно сказал Саймон. – Ведь ты здесь для того, чтобы показать меня бандитам, а не для того, чтобы снять клиента в этом новом платьице.

Послушная традициям, она была в длинной юбке, до половины закрывавшей ее фантастические ноги, но верхняя часть фигуры была выразительно подчеркнута свитерком без рукавов, в котором ей не позволили бы пересечь границу Ватикана.

– Где твои компаньоны? – спросил он, незаметно для постороннего взгляда сильно сжав ее руки.

Лили чуть повела головой, словно оглядываясь, хотя этого нельзя было заметить сквозь роскошно разукрашенные темные очки.

– Не знаю, о чем вы, – сказала она.

Не отпуская ее рук, словно в туре вальса на свидании истосковавшихся любовников, он сделал поворот, чтобы поменяться местами и оказаться плечами к перилам, но не увидел ничего, что бы могло указывать на присутствие членов мафии. И его все больше удивлял тот факт, что она все еще не проявляла ни малейшего желания позвать на помощь.

Его угроза могла удержать ее вначале – достаточно долго, чтобы он мог исправить свою позицию, использовав Лили как защиту на первой линии огня. Но теперь она должна была бы искать спасения, разве только мозг у нее был таким же неповоротливым, как язык.

Если рядом и находилось какое оружие, то только малого калибра. Но у него появилась шальная мысль, что может и не быть никакого. Железнодорожная станция Чефалу лежала в стороне от главных дорог, и был небольшой шанс, неправдоподобная возможность, что девушку послали туда наугад, без всякого сопровождения, занятого в других, более вероятных местах. Можно было вообразить, что, если вдруг каким-то чудом он появится там, она сможет задержать его, открыто или украдкой, до тех пор пока...

– Не нужно, чтобы нас видели вместе, – сказала она. – Может быть, пойдем куда-нибудь и поговорим?

Саймон охотно принял это предложение, рассчитывая использовать его впоследствии.

– Почему бы и нет? – сказал он.

Быстро обернулся и сменил захват быстрее, чем она могла использовать миг свободы. Теперь он прочно ухватил пальцы ее правой руки своей левой и, взяв ее под руку, быстро повел к выходу с вокзала, так плотно прижав к себе, словно они были сиамскими близнецами. Она, однако, шла послушно, как марионетка, и если даже люди Дестамио ждали сигнала, непохоже было, что они его дождались.

Перед вокзалом он распахнул двери первого же такси и усадил ее, не выпуская руки.

– Полагаю, ты знаешь этот город, – сказал он. – Есть здесь какое-нибудь безопасное место, где мы не наткнемся на Аля или его компанию?

– Отель "Баронале", – тут же сказала она, и Саймон повторил ее слова шоферу.

Разумеется, отель "Баронале" был местом, которого следовало избегать в первую очередь, но Саймон подождал, пока машина свернула на первом перекрестке, потом наклонился вперед и протянул шоферу через плечо банкнот все из той же пачки мотоциклиста.

– Боюсь, что жена следует за мной, – сказал он охрипшим голосом. – Попробуйте оторваться от тех ребят, что наступают нам на пятки. И вместо "Баронале", думаю, будет лучше, если мы выйдем у собора, если вы меня понимаете.

– Понимаю ли я? – с энтузиазмом сказал шофер. – Я вас так хорошо понимаю, что мне стыдно брать эти деньги.

Ему, однако, удалось в достаточной степени подавить чувство стыда, и деньги исчезли, как будто всосанные пылесосом. Однако он старательно взялся их отработать, не обращая внимания на тех бедняг, которые почему-то решили, что даже на Сицилии существуют правила движения.

Оглянувшись через заднее окно, Саймон с удовлетворением отметил, что если на вокзале у Лили и было какое-то второсортное прикрытие, то теперь им уже никто не мешал.

– Чего ты так боишься? – простодушно спросила Лили.

– В основном того, что меня убьют раньше, чем я сделаю все, что важно, – ответил Саймон.

– Видно, это рука провидения, что мы встретились, – ее голос зазвучал вдруг торжественно. – Никогда не думала, что это может случиться. Думала о тебе, но не знала, где тебя искать.

Это многословие было так неожиданно, что Саймон удивленно уставился на нее.

– С чего это ты вдруг думала обо мне? – спросил он, решив играть в открытую.

– Я бросила Аля. Когда узнала, что он замешан в такие вещи, перепугалась.

– Не знала, когда стала его приятельницей?

– Это длилось недолго. Я танцовщица. Была с труппой в турне. Встретила его в клубе в Неаполе, и он уговорил меня остаться с ним. Сначала он мне понравился, и я даже поругалась с нашим антрепренером. Аль взял все на себя, но я понятия не имела, во что влипла.

Наговорив столько сразу, она невольно выдала загадку своего таинственного акцента; с легким удивлением Саймон наконец распознал его происхождение из лондонских предместий, слегка приглушенное уроками школы красноречия и подкрашенное легкой, неопределенной иностранной интонацией, которая ей понадобилась для пущей красоты.

– Но если ты ушла от Аля, как оказалась в Чефалу?

– Боялась, что он меня поймает, если захочу уехать из Италии в таком месте, о котором он знает. Знаешь, я прихватила немного денег, так получилось. Приехала в Палермо и думала, что полечу в Лондон ближайшим рейсом, но уже не было билетов. И всего один рейс в день. Я боялась ждать в Палермо, потому что у Аля там полно друзей, вот и приехала сюда, чтобы подождать до утра.

Святому ни за что было не догадаться, то ли она импровизировала, то ли старательно выучила, что предстоит говорить, но поддакивал он со всем вниманием.

– То, что мы встретились, – большая удача, чем ты думаешь. Эти люди очень опасны.

Такси занесло, когда шофер взял последний поворот и с визгом шин затормозил перед собором.

Саймон бросил ему на колени еще один банкнот, быстро высадил Лили и потащил ее по тротуару.

– Зачем нам туда? – запротестовала она, спотыкаясь на каждом шагу, пытаясь успеть за ним на высоких каблуках.

– Затем, что у всех соборов есть боковые выходы. Если у этого таксиста голова варит, они не смогут от него добиться, куда мы пошли потом.

Внутри собора Святой пошел спокойнее, поскольку ему стало казаться, что здесь им ничего не угрожает. Теперь он понимал, что сейчас, когда Лили на некоторое время лишена опеки бандитов Дестамио, которые могли быть расставлены в окрестностях отеля "Баронале", в ее собственных интересах держаться поближе к нему, а не сбежать, ибо, упусти она его след, неприятные последствия трудно было даже вообразить. Почувствовал себя настолько свободно, что открыл свой путеводитель и начал листать страницы, как обыкновенный турист.

– Колонны, – наставительно говорил он, косясь в путеводитель, – обрати особое внимание на колонны, такую прелесть увидишь нечасто. А эти византийские капители, чередующиеся с римскими, это фантастика! И все четырехугольные колонны поддерживают острые готические арки. Разве тебе это ни о чем не говорит? А может быть, ты плохо себя чувствуешь?

– Мы не можем здесь оставаться, – сказала Лили, с трудом сдерживая раздражение. – Если ты сцепился с Алем, то тебе надо сматываться из города.

– Что ты предлагаешь?

– Если боишься железной дороги, есть еще автовокзал.

– Я прибыл сюда автобусом, – сказал он, – и при этом кое-что произошло, что вынуждает меня предположить, для автобусных линий я теперь пассажир нежелательный.

– Тогда что же?

– Я должен думать о тебе, Лили. Ты заказала билет на завтрашний самолет в Лондон?

– Да.

– Тогда тебе не стоит возвращаться в Палермо. За это время Аль мог уже проверить все рейсы и знает о тебе. Мы его одурачим, если поедем в противоположную сторону, в Катанию. Откуда есть рейс на Мальту, а это британская территория.

– Как мы туда попадем?

– Ты не любишь прогулки?

Она взглянула на него с немым возмущением.

– Может, это и далеко, – признал он, – но попробуем поймать машину, хотя об этом, разумеется, подумают и люди Аля... Но ведь должно же быть еще что-то, что им и в голову не придет...

Он листал путеводитель, словно пытался найти стоящую идею среди описаний старинных достопримечательностей и современных удобств города. Затеряться в городе, число жителей которого не достигает и двенадцати тысяч, это совсем не то, что в Нью-Йорке или даже Неаполе. Но какой-то выход должен был быть, всегда должен быть.

И друг он увидел его, настолько простой, что раньше и в голову не приходило.

– Итак, – сказал он, – мы пойдем на пляж и освежимся.

Лили от удивления разинула рот, как рыба, вытащенная на берег. Саймон умел удивлять, и это всегда доставляло ему удовольствие. Не собираясь раньше времени выводить ее из состояния растерянности, он снова схватил ее за руку и провел через двор к тенистому кладбищу. Оттуда через калитку они вышли на Виа Мандралиска, если верить плану города, и свернули в сторону моря. Ведя все еще ошеломленную, но послушную Лили, он задержался у первой лавчонки и купил тенниску в голубую и белую поперечные полосы и пару дешевых сандалий. Быстро переодевшись в первой же подворотне, бросил свою грязную рубашку и ободранные ботинки в мусорный ящик. Чуть дальше в сувенирной лавке, занявшей своим товаром весь тротуар, купил пару темных очков и огромную сумку из соломенной плетенки кричащей расцветки, вручив ее Лили.

Не доходя до моря, к которому они все время направлялись, он задержался в последний раз, на этот раз в продовольственной лавке, где ничего не подозревающий хозяин охотно завернул им приличные порции сыра, ветчины, колбасы, оливок, хрустящий батон и внушительную бутылку красного "Корвио" для лучшего переваривания всех этих деликатесов. Все это вошло во вместительную сумку, которую Саймон вручил Лили именно с этой целью.

– Для чего это все? – жалобно допытывалась она.

– Для нас обоих, если проголодаемся. Неизвестно, когда нам удастся как следует пообедать.

До пляжа они добрались без лишних хлопот, похожие на любую другую пару туристов в этом пестром муравейнике, где каждый развлекался, как мог, в меру своего возраста и темперамента.

Оказавшись среди них, Саймон стал вообще неразличим, после того как, снял полосатую рубашку и сандалии и завернул брюки до колен. Его загар не уступал загару большинства отдыхающих, а если мускулатура и была незаурядной, то все равно не выделялась среди многих пляжных атлетов. В нем не осталось ничего, что можно было бы запомнить и описать.

Лили замаскировать было потруднее, но он посоветовал ей подвернуть свитерок под груди, чтобы он выглядел как бюстгальтер, расстегнуть юбку, чтобы открыть бедра на всю длину, и идти босиком, как он, спрятав туфли в ту же сумку. Ослепительно светлые волосы она повязала косынкой еще раньше, когда он переодевался.

И вот так, держась за руки, они шли по пляжу, как обычная типичная пара отдыхающих, и дошли до воды, где стояли водные велосипеды, самые популярные плавательные средства Средиземноморья, игрушка, придуманная как раз на двоих, чтобы сесть рядышком и лениво крутить педали. Они могут передвигаться даже быстрее, чем обычная весельная лодка, и гораздо удобнее для морских переходов при умеренно плохой погоде; именно мысль об этом прибрежном чуде привела сюда Саймона.

Хозяин причала вышел навстречу при их приближении, засияв при виде клиента.

– Че беллиссимо джорно, синьоре![26]26
  Che belissimo giorno (итал.) – прекрасный день.


[Закрыть] Прекрасный вечерок для поездок в «москоне»! Это лучшее время дня!

– Уже поздно, – с сомнением сказал Саймон. Любое проявление спешки могло вызвать подозрение и повод вспомнить о них позднее. – И солнца уже не будет.

– Впереди еще половина дня! – запротестовал сицилиец, воздевая руки к небу в подтверждение своих слов. – А когда солнце заходит, самое удовольствие и прохлада. К тому же для вас совсем даром!

– Сколько?

Немилосердно поторговавшись, они, наконец, договорились о таксе на часы, остававшиеся до сумерек. Саймон заплатил сверху.

– Если мы вдруг немного запоздаем, – сказал он, многозначительно подмигнув, – не стоит беспокоиться.

Хозяин оскалился, дав понять, что все понял.

– Капито! Грация! Э буна сорте![27]27
  Capito! Grazie! E buona sorte! (итал.) – Понятно! Благодарю! Желаю удачи!


[Закрыть]

Саймон подал руку Лили, которая заняла свое место, и помог хозяину столкнуть велосипед на воду; ловко вскочил на него сам, взялся за руль, направив велосипед на запад, и они синхронно заработали педалями.

И вот теперь ему пришлось напрячься, чтобы сдержать взрыв смеха. За ним остался город, кишевший прислужниками Дестамио. Они теперь явно прочесывали вокзал и автостанцию, если сам Дестамио серьезно не пострадал в столкновении с автобусом, он мог организовать блокаду всех дорог и тропинок, не исключая, разумеется, порта; но Саймон готов был побиться об заклад ценой собственной головы, что он все-таки нашел единственный возможный выход, о котором даже такой прожженный тип, как бывший Дино Картелли, никогда бы не подумал.

– Разве Катанья в той стороне? – спросила вдруг Лили.

– Ты умница, – заверил он. – Наш курс на Палермо. Этот человек должен видеть, что мы плывем туда. Только ты и я должны знать, куда мы плывем на самом деле.

Когда они удалились достаточно далеко и их лица уже было не разглядеть с берега, но не настолько, чтобы подумать, что они уплыли насовсем, Саймон взял курс вдаль берега, вглядываясь в него в поисках подходящего места. Вскоре он его нашел. Маленькую бухточку с песчаным пляжиком в форме полумесяца, чуть шире, чем длина "москоне", окруженную крутыми скалами футов двадцати и более высотой, у подножия которых пенился прибой, так что доступ в нее был только со стороны моря. До ближайшего публичного пляжа было не менее мили. Саймон направился туда, по мере приближения все больше убеждаясь в ее удобном положении, и крутил педали то тех пор, пока поплавки не ткнулись в песок. Он вскочил, подал руку Лили, чтобы помочь ей удержать равновесие, когда она прошла по понтону и спрыгнула на берег, не замочив ног, потом вытащил велосипед подальше на сушу, чтобы его не унесло шальной волной, забрал набитую сумку и, усевшись выше линии прилива, поставил ее рядом с собой.

Лили недоуменно смотрела на него.

– Ты что, собираешься здесь остаться?

– Только до захода солнца. Потом вернемся, обогнем Чефалу и поплывем дальше в Катанью. Нам нужно отплыть подальше, чтобы миновать оцепление, выставленное Алом, и высадиться на берег под покровом ночи.

Он похлопал рукой по песку, приглашая ее занять место рядом с ним.

– У нас тут приятный холодок и все что нужно, чтобы не умереть от голода и жажды. Почему бы нам этим не воспользоваться?

Она нехотя села, а Саймон тем временем открыл бутылку вина, которая, плотно завернутая, лежала на дне сумки, защищенная от жары и солнца, и наполнил пластиковые стаканчики, которые негоциант не преминул включить в счет.

– Теперь мы в одинаковом положении, Лили, – сказал Святой. – Но ничего, прорвемся. Только держись меня. Я не могу себе простить, что ты из-за меня разошлась с Алом. Но постараюсь тебя отблагодарить.

Она окинула его долгим, непроницаемым взглядом, за которым прямо слышался скрежет шестеренок примитивной счетной машинки. Ей были подвластны только простейшие арифметические действия, но побочные результаты могли далеко выйти за эти границы.

Саймон терпеливо ждал.

– К черту Аля, – наконец сказала она. – Ты мне нравишься больше.

А когда еда и вино стерли теплую краску, губам ее вернулась свежесть лепестков розы.