Текст книги "Чума из космоса"

Глава 15

– Меня послал доктор Мак-Кей, – сказал Эдди Перкинс.

Сэм обернулся и с удивлением увидел в палате по крайней мере дюжину людей.

– Вот, – сказал Сэм, отдавая шприц Эдди. – Возьмите это и капсулу, которую держит генерал. Немедленно отнесите это в лабораторию. Скажите им, что это лекарство от болезни Рэнда. Будьте осторожны. Я не знаю, что это, и больше не смогу его раздобыть, по крайней мере, в настоящий момент. Тем временем я свяжусь с Мак-Кеем и расскажу ему обо всем, что произошло.

– Он получил сильное успокоительное и спит. Вам придется подождать до утра. Мы опасались, что волнение убьет его, но он оказался достаточно крепким, чтобы добиться для вас разрешения оставить «Перикл».

Осторожно держа шприц и капсулу, Перкинс направился к выходу. У двери он обернулся еще раз:

– Послушайте, Сэм, спасибо, – и поспешно вышел из палаты.

Нита крепко спала, а Сэм уже успел смыть со своего лица краску, когда генерал появился снова.

– У вас есть пять минут, – сказал он. – Доктор Ясумура вызывает нас на корабль. Он хочет, чтобы мы немедленно вернулись туда. На сегодня с меня хватит полиции, поэтому я сам обеспечил себя транспортными средствами. Они уже в пути. А как насчет вас? Как вам кажется, мы добились своего?

– Не знаю, – ответил Сэм.

Он внимательно посмотрел на свою кожу.

– То, что дал нам юпитерианин, действительно оказалось лекарством. Вы же видели, как оно подействовало на Ниту. Но сыворотки в капсуле хватит, только чтобы спасти человек пятьдесят, а у нас по крайней мере тысяч пятнадцать больных. Теперь все зависит от лаборатории. Если они смогут проанализировать сыворотку и создать ее точное химическое подобие, эпидемия будет побеждена. Будем надеяться, что они в состоянии сделать это.

– Каковы шансы на успешный анализ?

– Кто его знает. Может, один на миллиард. Мы можем только ждать и держать на счастье палец в кулаке. Либо вернуться на «Перикл» и в беседе с юпитерианином постараться выведать побольше. Стенли сказал, зачем мы ему нужны?

– Я не говорил с ним. Мне только передали, что он хочет немедленно видеть нас обоих.

Когда они вышли на вертолетную площадку, Сэм, к своему удивлению, увидел, что уже светло. На западе исчезали последние звезды, небо после дождя было чистым. Грохот мощных моторов ударил им в уши. Он превратился в оглушительный рев, когда пять тяжелых самолетов закружили над ними. Один из них отвесно опустился на платформу, где его ждали двое.

– Когда вы сказали о транспортных средствах, я подумал, что это будет вертолет, – сказал Сэм.

Он почти кричал, чтобы перекрыть рев двигателей.

– Такой самолет вертикального взлета никогда бы не смог получить разрешение сесть здесь.

– Я знаю, – улыбнулся Тесак Барк. – Иногда полезно быть генералом. Когда я вспоминаю о недружественно настроенных полицейских на аэродроме… Ну, каждый на свой лад пытается повлиять на других.

Его последние слова почти потонули в грохоте двигателей: самолет мягко опустился на посадочные шасси. Моторы заглохли, фонарь кабины открылся, и наружу высунулся пилот.

– Мне сказали, что вам нужно вот это, сэр, – произнес он и вручил генералу портупею с длинноствольным пистолетом.

– Вот теперь я чувствую себя в своей тарелке, – сказал Барк.

Прежде чем подняться в самолет, он надел портупею.

Сэм последовал за ним. Кабина была тесна для троих, но как только фонарь закрылся, машина отвесно поднялась в воздух. Другие самолеты окружили ее, когда она еще поднималась.

Потом они перешли на горизонтальный полет и машина легла на западный курс, к аэродрому Кеннеди. Они дважды облетели границу «Перикла», прежде чем самолет коснулся земли. На этот раз испытующие взгляды полицейских были не столь угрожающими, как тогда, когда Сэм с генералом выходили из «Перикла». Из воздушного шлюза корабля был спущен трап.

– Кто-нибудь входил в корабль? – свирепо спросил Барк постовых у подножия трапа.

– Нет, сэр, у нас приказ…

Генерал промчался мимо полицейских прежде, чем успел узнать, какой приказ они получили, и поднялся по металлической лестнице. Сэм последовал за ним. Через воздушный шлюз они прошли к лифту.

Стенли Ясумура удобно расположился в глубоком кресле капитана на командном мостике и помахал им рукой, когда они вошли в рубку.

– Ответы на все вопросы вот тут, – сказал он. – События регистрировались в бортовом журнале до последней минуты – надиктовывались на пленку.

– Что же случилось? – спросил Сэм.

– «Перикл» сразу после посадки был прикован к поверхности планеты. В этом было виновато магнитное поле, созданное юпитерианами. Я бегло просмотрел первую часть бортового журнала. Вы можете спокойно прослушать ее. Потом жители Юпитера вступили в контакт с экипажем, чтобы изучить его. Они называли это «разговор».

– То же слово использует юпитерианин. Что он под этим подразумевает?

– Я и сам с удовольствием узнал бы ответ на этот вопрос. Я пытался связаться с нашим другом, но он и не думает брать трубку. Во всяком случае, кажется, юпитериане овладели всеми фундаментальными законами жизни. Они, очевидно, не знают машин и никогда не создавали ничего подобного. Напротив, в их распоряжении имеются совершенные биокультуры. Живые клетки – их орудия труда. Вряд ли мы когда-нибудь сможем себе это представить. Когда к ним на планету сел корабль с неизвестными формами жизни, они повели себя как дети, которые получили новую игрушку. Конечно, им хотелось знать, как функционирует тело человека. Они это узнали. Члены экипажа послужили им наглядным пособием. Они насильно анатомировали их.

– Холодный ад, такой, как его описывает Данте, – сказал генерал Барк.

Его рука нежно погладила рукоятку тяжелого пистолета.

– Они дьяволы, существа без души, без всяких чувств. Мы должны снова оснастить этот корабль и посетить Юпитер с водородной бомбой на борту.

– Нет, Тесак, вы видите все не так, – возразил Сэм. – Они представляют другую форму жизни и думают и чувствуют, если они вообще на это способны, совсем иначе, чем мы. Они не спросили экипаж «Перикла», согласен ли он с тем, чтобы его анатомировали, но разве мы спрашиваем наших лабораторных крыс, согласны ли они с нашими опытами над ними?

– Чушь! Крысы не задают вопросов и…

– Вы правы. Но, может быть, для юпитериан мы – что-то вроде крыс. Так почему они должны нас спрашивать? Разве мы знаем, не вскрывают ли они друг друга, чтобы найти то, что им нужно?

– Такие вопросы, кажется, занимали и экипаж «Перикла», – сказал Ясумура. – Уикл, помощник командира, изложил в бортжурнале теорию, согласно которой юпитериане не индивидуумы, а коллективный разум. Если это так, им должно быть совершенно безразлично, умрут ли они как отдельные особи, ведь мы точно так же, подстригая ногти, выбрасываем их. И если это единственный вид существования, который они знают, они, конечно, считают, что мы едва ли отличаемся от них.

– Это все чистая теория, – пробурчал генерал Барк.

– Но она многое объясняет. Или мы должны рассматривать каждого из них как гения, или они представляют из себя коллективный разум, который без особого труда способен разрешить любую проблему. С легкостью, с какой мы читаем вслух, они быстро выучили английский язык. Они никогда не видели машин и не могли даже вообразить себе их существование. И все же решили проблему машин в несколько дней. Несколько дней им потребовалось, и чтобы научиться работать в чужой для них среде, построить камеру высокого давления и захватить контроль над кораблем.

– И им не оказали никакого сопротивления?

– Конечно оказали, но без особого успеха.

Ясумура включил бортовой журнал и отыскал место, с которого начал слушать.

– Может быть, вначале, прежде чем юпитериане припечатали корабль, и можно было еще что-то сделать, хотя не знаю, что именно. Не забывайте, экипаж не мог стартовать и не взорвать «Перикл» и себя. Во всяком случае, здесь есть последняя фраза, которую наговорил командор Рэнд в бортжурнал.

Он нажал клавишу повтора.

– … двадцать четвертое мая по земному календарю, но время для нас не имеет никакого значения. Я, собственно, не должен говорить «мы», потому что вскоре они подчинили себе Андерсона, а он был последним, не считая меня. Эти усикообразные щупальца проникают через любой металл. Одно прикосновение, и человек парализован, а это конец…

Послышался скребущий звук, потом звон стекла.

Когда Рэнд заговорил снова, голос его звучал с трудом.

– Если вам покажется, что я пьян, то это сущая правда. Нелегко выносить все это, когда ты остался один…

Он осекся, а когда заговорил снова, голос его звучал увереннее.

– Я разбил бутылку, потому что мне нельзя напиваться: я должен суметь сделать то, что мне осталось сделать. Я выведу из строя все предохранители, запущу атомный реактор и разгоню его так, что он взлетит на воздух. Это будет самоубийство, ведь все остальные уже мертвы. Твари снаружи умны. Приходится считаться с тем, что они могут научиться управлять этим кораблем. Кто знает, какие дьявольские планы они вынашивают! Я твердо решил, что не позволю им этого. Говорит командор Рэнд, я заканчиваю бортовой журнал. Чтобы ни произошло, эта запись в бортовом журнале должна стать последней.

Ясумура выключил прибор.

Прошло несколько минут, прежде чем генерал Барк снова заговорил.

– Он прав, – сказал он. – Они принесли на Землю эту дьявольскую эпидемию и пытались уничтожить человечество.

– Нет, не так, – возразил Сэм. – То, что они здесь сделали, было скорее лабораторным экспериментом, чем попыткой уничтожить нас. Из способа, каким они вызвали эту болезнь, которая великолепно подошла к земным условиям, из того, как она охватила животных, которых они никогда не видели, судя по произошедшим мутациям, мы видим, как хорошо они знают нашу биологию. Мы по-прежнему не знаем, как они распространили вирус на корабле, как направили его точно по прямой вдоль Лонг-Айленда – что, насколько нам известно, физически невозможно. При желании, они могли бы вызвать эпидемию, которая за несколько дней уничтожила бы всех людей на Земле. Но они этого не сделали.

– Чего они добиваются? – спросил генерал.

Прежде, чем он смог продолжить, Ясумура поднял руку.

– Посмотрите, стрелки задергались. УКВ-передатчик под напряжением.

Видеофон загудел, и Ясумура включил связь.

На экране появилась фигура в форме.

– Говорит диспетчерская. Что вы там передаете? У нас помехи на частоте пеленгации.

– Мы ничего не передаем, но тварь в баке включила всю электросеть. Что это за сигналы?

– Подождите минутку, я подсоединю запись к видеофону. Попытайтесь убрать этот сигнал, пока он не забил весь спектр наших частот.

Голос смолк, и зазвучали звонкие скрежещущие стоны, бьющие по нервам.

Ясумура быстро уменьшил громкость.

– Во имя Зевса, что это такое? – спросил генерал.

– Скажите лучше «во имя Юпитера», сэр, – ответил Сэм. – Разве это не похоже на голос юпитерианина? Стенли, могут ли эти сигналы уловить и понять на Юпитере?

– Почему же нет? – ответил Ясумура. – Предположим, что там, на Юпитере, есть чувствительный приемник, постоянно настроенный на волну передатчика. Вы имеете в виду…

– Я ничего не имею в виду, я только ищу объяснение, – ответил Сэм. – Стрелки приборов упали на нули. Что это значит?

Взгляд Ясумуры медленно скользил по многочисленным шкалам приборов.

– Огромного потребления энергии больше нет. Что это затеял наш друг в баке?

– Пойдем посмотрим, – предложил Сэм.

Первое, на что они обратили внимание, покинув лифт, был резкий запах аммиака, однако кондиционеры уже работали, очищая воздух.

Пол поблизости от укрепленной стены влажно блестел, слой изморози на стенке бака исчез.

– Бак нагрелся…

– И высокого давления, как мне кажется, в нем больше нет, – сказал Сэм и глянул на потемневший экран.

– Тогда это существо мертво, покончило самоубийством, – сказал генерал. – Но почему?

Сэм покачал головой.

– Я спрашиваю себя, можно ли это назвать самоубийством. Юпитерианин, вероятно, никогда не имел ни желания, ни намерения покидать поверхность нашей планеты и возвращаться на свою. Он улетел на Землю, чтобы выполнить задание, точнее сказать, чтобы провести эксперимент. Наша Земля была его лабораторией, а мы – подопытными кроликами. Эксперимент закончен. Результаты переданы…

– Радиосигнал!

– … и существо теперь, отключилось – называйте как угодно. Приказ выполнен бесстрастно и деловито, без всякого внутреннего сожаления.

– Нам остается только утешаться, – заметил генерал.

Он пнул пучок кабелей.

– Сообщение должно гласить: «Эксперимент не удался».

– Так ли это? – спросил Сэм. – Может быть, это был социальный, а не медицинский эксперимент. Они знали, как повлияет болезнь на наш организм. Таким образом они, может быть, смогли сделать выводы о нашем уровне развития, о нашей науке, наблюдая, какими средствами мы будем бороться с болезнью, что мы сделаем, когда обнаружим ее возбудителя. В конце концов, юпитериане не сделали никакой попытки солгать нам, что именно они принесли эту болезнь. Чтобы обнаружить юпитерианина, нужно было только открыть вход в корабль, бортовой журнал оставался в неприкосновенности. Не забывайте также, что капсула с сывороткой была наготове. Он использовал ее, чтобы устранить угрозу нарушения коммуникации, и, может быть, осознавая всю тяжесть нашего положения…

Снаружи прозвучали быстрые шаги, и все обернулись. В дверях стоял Эдди Перкинс.

– Я пытался связаться с вами по видеофону, но мне это не удалось, – тяжело дыша, сказал он.

– Что случилось?

– Болезнь… Эпидемия… Сыворотка… Жидкость в капсуле проанализировали, и без труда удалось синтезировать ее в лаборатории. Эпидемия побеждена.

Глава 16

Порывы ветра бросали снег в окно, к стеклу прилипли хлопья, но тепло помещения растопило их.

Киллер Домингес сидел верхом на стуле, обе руки его лежали на спинке.

– Замечательный выдался денек, лучше некуда, – сказал он недовольно. – Если я еще не заработал артрит, то наверняка получу его сегодня. Жалко, что вы нас бросаете, док.

– Я не печалюсь, Киллер, – ответил Сэм. – Не могу себе представить, что должен был перенести Ниту через этот порог. Единственное, чего мне будет недоставать, это машины скорой помощи и вас, Киллер.

– Пустяки, док. Конечно же, вам будет спокойнее на душе, если вы больше не увидите ни одной машины скорой помощи. Вы нужны в новой лабораторной программе, потому что вы тот, кто больше всех знает о юпитерианах. Уж не вы ли эту новую программу создали?

– В известном смысле, да.

Сэм закрыл чемодан и огляделся: не забыл ли чего.

– Эта история началась с сыворотки, которую нам дал юпитерианин. Она указала нам совершенно новый путь в медицине. Джей-молекулы, так мы их назвали. Они живут как вирусы или как микроорганизмы и размножаются автоматически. Только благодаря этому нам удалось справиться с эпидемией в несколько дней. Мы сразу же начали изучать возможности всестороннего использования джей-молекул. Если мы сможем использовать хотя бы десятую часть того, на что надеемся, то и тогда мы должны быть благодарны юпитерианам за то, что они принесли к нам болезнь и сыворотку, ведь это наметило совершенно новый путь в медицине.

– А вы не подумали, сколько народу полегло, доктор?

– Я охотнее думаю о том, сколько тысяч, а может быть, миллионов человеческих жизней ежедневно мы можем спасать. Джей-молекулы не только размножаются сами по себе, они могут уничтожать и другие болезни. И каждый раз возникает особый вид, действующий только на ту болезнь, которую нужно победить, и создается нужное количество сыворотки.

– Это для меня слишком умно, док. Ходят слухи, что на Юпитер должны отправить новый корабль. Разве первое посещение не доставило нам достаточно хлопот?

– Есть что-нибудь, о чем вы не слышали?

– У каждого свои связи.

Пока Сэм говорил, открылась дверь и вошла Нита, но Сэм, стоявший спиной к двери, не видел ее.

– Я угадала, ты вызвался добровольцем? – спросила она, стряхивая снег с пальто.

Вместо ответа Сэм поцеловал ее.

Киллер одобрительно кивнул и вытащил сигарету.

– Пора. Труба зовет. – Он махнул им рукой и закрыл за собой дверь.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказала Нита.

Сэм отстранил девушку на расстояние вытянутой руки и серьезно посмотрел на нее.

– Ты запрещаешь?

– Я не буду визжать от радости, но… нет, милый, я не буду препятствовать тебе. Как я могу? Только, пожалуйста, не так скоро. Да?

– Нет, не в ближайшие недели или месяцы, и потом, я же полечу не один. Со мной полетит Стен Ясумура, а также Хабер, если к тому времени он избавится от костылей. Даже Тесак Барк хочет принять участие в этой экспедиции. Я не знаю, как он это провернет, но он сделает так, что отборочная комиссия Космического центра выберет именно его. Он даже посещает для тренировок школу подготовки к космическим полетам, на всякий случай.

– Бедняга! В его-то возрасте! Когда я думаю о тренировках в невесомости и о мучениях в перегрузочной камере, мне становится его жаль.

– А мне – нет, – сказал Сэм.

Он взял в одну руку чемодан, а другой подхватил Ниту под руку.

– Если мне кого и жаль, так это бедных юпитериан. Спаси их Боже от Тесака!