Текст книги "Эмоциональная диверсия"

3

Таганское общество оказалось буквально убито трагической новостью о страшной гибели одиннадцати светиц. И даже тела их не было никакой возможности забрать из зловещих пещер, чтобы похоронить по принятому в городе обычаю: в птичьей позе.

Город был возмущён: как могла Огневица обречь их на такую беду! Да ещё когда? Не успели с архонтом проститься, как снова горе!

Но и обвинение в гибели светиц, и подозрение об участии в очень странной смерти архонта Клеарха, – было ничто по сравнению с новостью о её беременности.

Таганы привыкли относиться к своим хранительницам огня как к святым, как к критерию чистоты, посвящённому богам-покровителям города. Таковыми они и обязаны были оставаться.

Беременность в данном случае воспринималась как разрушение чистоты и святости, как обман, как предательство оказанного доверия. Обида, нанесённая богам-покровителям, могла быть искуплена только смертью!

Слух пожаром пронёсся по городу, таганы высыпали на улицы. Судили-рядили: как быть и что делать.

Бросились к Огневице, выставленной в клетке на площади. Умоляли признаться, опровергнуть, доказать, что оклеветана.

Однако Огневица была пассивна. И своей вины не отрицала.

Для установления истины к ней вызвали лекарку из Тан-Аида. Осмотр длился недолго, обвинение подтвердилось.

Поэтому или под влиянием крикливой молодёжи идея суда над распутницей как-то незаметно, сама собой трансформировалась в идею публичного наказания. Из которого решили сотворить ярчайшее действо, чтобы запомнилось всем на долгие годы.

Шмыгающие по городу странные личности, которых можно было увидеть только боковым зрением, с восторгом поддержали идею. И разнесли по городу и окрестностям столь радостную весть.

Таганы вообще обожали массовые сборища: с огнём, ритуальными плясками, с казнями, без которых праздник был бы блюдом без специй! И никого не пугало, что в планируемых буйствах множество участников, как всегда, убьется и покалечится. Просто танаидскую лекарку на этот случай уговорили задержаться.

А тут, как по заказу, появились заезжие лицедеи с весьма необычным репертуаром. Они предложили разыграть несколько историй. О самоубийцах.

В свете предстоящего праздника, когда сама Огневица, за неимением иных руководителей города, должна будет приговорить себя к казни, репертуар показался актуальным.

Советники архонта просмотрели предложенные сценки и одобрили к показу народу Тан-Тагана.

Первая говорила о самоубийстве от усталости и скуки.

Вторая – о несостоявшихся притязаниях на возвышение.

Зато третья должна была развлечь народ по полной. Это была поистине трагическая история о любви, об измене и о страшной цене предательства.

Истории о любви – любимые толпой!

4

…Вот жёлтая принцесса прогуливается среди прекрасных цветов, сопровождаемая нежной музыкой.

Вдруг слышит нежный лепет, охи и вздохи. Элегантным движением раздвигает цветущие ветви и что там видит!

Нежащиеся тела своего мужа – Жёлтого принца, и прекрасной женщины – белокожей до голубизны!

Скрежеща зубами, она смотрит на великолепный танец любви. На то, как ничего не подозревающий жёлтый принц, накрывает прекрасную любовницу своим телом, словно ласковой ладонью. И выпевает завораживающие слушателей шёлковые слова:

 
…Полулунное пятно, пустоты едва касаясь,
Обещает счастье всем, обмануть не опасаясь…
Но хотя оно опять
                                  …просто формами играет,
Полулунных пятен два – полнотою называют.
 

Дикая ярость одолевает Жёлтую принцессу. Оскорблённое самолюбие вспыхивает в ней, подобно пламени в пасти разъярённого дракона!

Она порывается прервать преступное свидание. Но внезапно передумывает. Вместо этого взмахами обеих рук и царственными поворотами головы созывает придворных.

Те крадучись окружают цветущий приют влюблённых. И вдруг открывают их к всеобщему обозрению, одним махом кривых сабель снеся качающиеся ветви!

И до того ещё, как нежные лепестки опускаются на землю, из губ придворных вылетают белые струи, застывающие на лету и опускающиеся на тела любовников шёлковыми нитями.

…Нежнейшие путы падают так неожиданно! И оказываются сперва столь невесомы, что увлечённая друг другом парочка даже не чует их. Слишком уж захвачена взаимной негой. Как и окружающее пространство, стелющееся под них, изгибающееся атласной лентой под их юными телами.

А когда любовники осознают, что тайна раскрыта – спасаться или хотя бы позу поменять уже невозможно. Шёлковые нити настолько же прочны, насколько легки и невесомы.

Любовники оказываются обездвижены в позе двухцветной двойной звезды. Очень грустной танцующей звезды.

Потом врываются всякие уродливые и грязные бродяги, кривляясь, оплёвывают и забрасывают прекрасную звезду гнильём, палками и камнями.

Высокая белая фигура человека с поникшей головой не сразу оказывается замечена за кривляньями черни.

Когда он поднимает голову, чтобы бросить прощальный взор на двойную фигуру в центре, все замечают, что цвет кожи у него такой же белый до голубизны, как и у прекрасной любовницы.

Тогда шум и суета опадают как снег.

И в установившейся тишине он резким взмахом вонзает нож в свою шею. И падает.

Так завершается третья история о самоубийстве.

Актёры кланяются публике.

***

Таганский народ ликовал: невиданная-неслыханная история любви всколыхнула всех.

– Вот это да! Вы видели, как она подкралась?

– А как у этих, у жёлтых, изо рта вылетели верёвки? Неужели так бывает?

– А сабли-то кривые! Не то, что наши огненные мечи!

– Тебе понравилось?

– Ещё как!

– Ни разу такого чуда не слыхал!

– Откуда эти артисты взялись? Ещё бы раз показали! Вот интересно!

Но повтора жаждали не все.

Вывертыши, ранее стремившиеся быть неразличимыми в толпе, теперь выделялись разительно.

В отличие от празднично возбуждённых лиц таганов, их лица выглядели не просто ошеломлёнными. Оглушёнными узнаванием.

И каждый со стороны теперь мог понять: им всем была знакома эта история. И значила для них больше, чем для любого-каждого.

5

Эмоциональный накал страстей, умело взращённый представлением актёров, не должен был претерпеть спад.

Поэтому следующим этапом праздника планировался танец самой Огневицы. И даже предстоящая казнь, не могла послужить поводом к отмене.

Танец Огневицы был центральным событием абсолютно всех праздников в Тагане – городе Небесного Огня. И жители непременно хотели насладиться им. Тем более, если он будет последним, предсмертным для нынешней Огневицы – пока дождёшься выборов следующей!

Посреди площади развели жаркий костёр. Глиняные свистульки-корины затеяли сложный звуковой узор.

И тогда мальчишки, под предводительством самого горластого, нацепившего меч Огневицы, выволокли её из клетки на всеобщее обозрение. Им так хотелось час её позора сделать часом своего торжества! Ведь те, кому недодано Создателями, всегда весьма ревностны в оценке своих выдающихся собратьев. Будто надеются хоть чуть приподняться, если опустят стоящих рядом…

Множество зрительских глаз жадно ощупывало её фигуру в поисках признаков беременности. Кто-то находил, кто-то – нет. Талия её была по-прежнему гибкой и тонкой, зато грудь поднялась волной. Поспорив, все единодушно решили: пусть сперва спляшет, порадует народ, а уж потом мы её осудим!

Пляска огня – это пляска самой жизни.

Она завораживает, без слов говоря о любви и ненависти, о страхе и гордости, о рождении и смерти.

Огневица оправила наряд, царственной походкой прошлась вкруг костра. Словно миг тому назад и не были её руки связаны грубой конопляной верёвкой. Словно забыла о своём положении. Маска скрывала лицо, но движения тела говорили об осознаваемой власти над толпой.

И толпа с готовностью подчинилась этой власти.

Мальчишки, вынужденные для танца вернуть ей фибулу, подозрительными взглядами сопровождали каждый жест: не сбежала бы!

Но потом успокоились: даже если бы она смогла вонзить свою фибулу в темя и взлететь, в Тагане пока ещё найдётся достаточно летунов, способных вернуть беглянку.

А плясала она всё-таки необыкновенно! Народ замер, отдавшись душой и телом всепоглощающему наслаждению.

Взлетающие синие юбки сплетались с искрами от костра. Гибкие руки обнимали душу каждого тагана. Маска на лице будоражила фантазию: каждая женщина воображала себя на её месте, каждый мужчина – себя в её объятиях!

Всё-таки женщина – это самое удивительное из всего, что проявляется в окружающем нас мире! Она соткана из игры, вибрирует непостоянством и каждое мгновение готова раствориться в танце чувственных переливов! Она так же неопределима, как пламя, так же непредсказуема, так же зажигательна!

Только женщина даёт возможность пережить реальность вживую, как ставшие мелодией беспорядочные звуки окружающего мира!

Любуясь ею, ты не способен мыслить, ты живёшь эмоциями: любишь и одновременно ненавидишь её за тайную власть, за обещанный обман, за побеждённую скуку! И всё вместе это даёт такой блаженный взлёт духа!

6

Нет!

Вывертыши не были готовы к чарующему воздействию танца Огневицы! Их равнодушие уже было взломано спектаклем о самоубийстве.

А нынешнее воспламенение чувств и вовсе уподобилось взрыву!

Тем более что она была беременна! Для них это значило больше, чем для окружающих таганов.

Не напрасно там, в пещерах, они сторонились её, опасались. Но тут не успели среагировать. Спектакль-напоминание о чём-то, о чём знали лишь они, обезоружил. Им бы уйти, спастись. Но плотно спрессованная толпа не выпустила, заворожённо ценя каждый миг танца.

Они были обречены.

Сперва из толпы в центр круга вывалился один. Потом другой. И ещё несколько. Потом они сцепились друг с другом в смертной схватке за право приблизиться к танцующей Огневице, прикоснуться к ней. Сверкнули ножи, пена бешено вскипела на губах!

Что за праздник без драки!

Драки в Тагане любили, это ведь тоже взлёт чувств! Толпа, окружающая площадь, ликовала! Мужчины немедленно оттеснили женщин, яростно подначивая соперников, в зверином рёве выплёскивая переполняющую энергию жизни.

Но постепенно шум стих.

Весь народ ахнул, когда увидел, как сражённые друг другом в смертной схватке, один за другим выворачиваются через пупок и снова, в обновлённом виде, с пеной у рта ввязываются в рукопашную.

Пробравшиеся на праздник «отбросы», с нетерпением ожидающие от своего вожака Чертка сигнала к началу захвата власти в Тагане, охнули, когда он тоже сорвался с места и, размахивая ножом, кинулся в бой.

Горячечная схватка разворачивалась стремительно. Участников становилось всё больше. Вот уже и костёр затоптали, и саму Огневицу отпихнули в толпу. Мальчишки-охранники спешно уволокли её в сторону, чтоб ненароком не зашибли до казни.

А бой вывертышей меж собой обещал стать бесконечным. Взаимная ярость не стихала, а убитые обновлялись один за другим!

***

Тогда-то Возница и подсунула одному из бойцов хоролугу. Потом другому и третьему.

В запале драки, позабыв обо всём, они схватились за оружие. Но только успели выдернуть из ножен и замахнуться, как один из них крикнул: «Стойте!»

Удар, намеченный ему в грудь, был уже неостановим, и с этими словами он и рухнул на землю. Драка сразу замерла, как выключилась. Вывертыши обступили упавшего. И, как заворожённые, смотрели на красное пятно, расползающееся вкруг извилистого меча, торчащего из груди.

Их товарищ был вывертышем, это точно! Десятки свидетелей могли поручиться чем угодно, что за миг до этого он вывернулся у всех на глазах! Почему же сейчас он свалился мёртвый!

Перепуганные таганы, на полусогнутых, тоже подобрались. Взглянули, вытянув шеи, из-за спин высоких вывертышей:

– Хоролуга! Он умер от удара хоролугой!

– Ребята! Против вывертышей работает наш огненный меч!

В этот миг всеобщего замешательства хоролуги как-то незаметно перекочевали в руки таганов. Как на подбор отмеченных пупырчатыми пятнами на коже.

К каждому из них, в своё время умирающему от ожогов (а в городе Небесного Огня такое случалось нередко), от отчаянья пригласили не своих светиц, а Возницу. Та славилась тем, что не отпускала своих больных из жизни, раз уж бралась за них. Так появились в Тагане люди, залатанные куриной кожей и тайно преданные своей спасительнице.

Вывертыши, окружённые людьми с огненными мечами, оторопело озирались. Как и кому так коварно удалось взломать их защиту? Почему так всё повелось, что они оказались обнаружены и окружены?

Столько сил было потрачено на то, чтобы затеряться среди людей, стать неразличимыми. И на тебе: их взяли на эмоциях! Крайне хитро спровоцировали таким образом, что они добровольно обнаружили себя! И оказались в замкнутом круге, в безвыходной ситуации!

7

– Кто ваш вожак? – от окружённых вывертышей вперёд выдвинулся Черток.

Таганы испуганно попятились. Всем ходом предыдущих событий они оказались обезглавлены: ни архонта, ни светиц, ни Огневицы.

Пауза затянулась, но желающих взять на себя ответственность и выступить от имени горожан не находилось.

Все с облегчением выдохнули, когда вперёд выдвинулась кургузая фигурка в танаидской шапке. Правда, таганы было сперва выпучили глаза, приготовившись орануть: «Не надо нам в Тан-Тагане танаидских чужаков!».

Но каждому крикнувшему тогда пришлось бы встать против окружённых вывертышей. И самому решать, что с ними делать. Это было непосильной задачей.

Дав таганам время внутренне смириться со своим вторжением в их права, Возница крикнула вывертышам:

– Скоро полночь. Вам открыта дорога в родной фрактал. Здесь, у себя, мы разберёмся сами, без вас.

Черток явно не ждал подобного. Тщательно подбирая выражения, он вкрадчиво начал:

– Если мы верно оценили твоё владение ситуацией, тебе положено знать, что в нашем родном фрактале эпидемия. И все, кто перед тобой, ушли, спасаясь от неё.

Возница не дрогнула.

– Вы верно оценили моё владение ситуацией. Могу заверить вас, как местная лекарка: с эпидемией в вашем фрактале покончено. Там теперь безопасно. И там вашему бессмертию теперь ничто не угрожает. Тогда как здесь – сами видите (она указала взглядом в сторону сражённого хоролугой вывертыша). Мы нашли оружие против вас! Уйдите по-хорошему!

– Тебе можно верить?

Возница обернулась к таганам:

– Мне можно верить?

Ответный рёв удивил самих горожан:

– Да!!!

Очевидно, к лекарке из враждебного города тайно обращались больше таганов, чем рассказывали друг другу об этом.

– Полночь! – выкрикнула Возница, выдернув хоролугу из груди поверженного. – Не медлите! Иначе ляжете все!

Повторять не пришлось. Вывертыши, забрав убитого, один за другим растворились.

Причём у каждого из очевидцев появилась необходимость хоть на миг отвести глаза. Когда же взгляды возвратились в центр площади, она была пуста. Только костёр слегка дымился, напоминая о том, что всё происшедшее не привиделось.

– Мы уходим, но будем ждать: позовёте, мы вернёмся! – отзвук прощальных слов вывертышей постепенно растворился в пространстве.

Ответом было молчание. Таганы онемели от увиденного.

***

Перегрин, затаившийся среди новых приятелей с Острова отбросов, был уверен, что никто из них так же, как и он, ничего не понял. Кроме того, что вожак, Черток, неожиданно их покинул. Поэтому с восстанием придётся повременить.

Но это ладно! Разобраться бы сперва, что же всё-таки произошло в этот раз на центральной площади Тан-Тагана?

Как затейливое лицедейство и весьма искусная пляска у костра привела к столь значительным мистическим последствиям?

Ведь вывертыши со времени Великой катастрофы были на побережье притчей во языцех, главной и неистребимой опасностью. И на тебе! Вмиг растворились!

Возница, явно, знала больше других и совершенно очевидно сыграла в происшедшем не последнюю роль. Да и таганы с хоролугами показали подозрительную управляемость танаидской лекаркой. Видно, она лечила их не только от ожогов.

Перегрин вспомнил свой глупый вопрос: зачем она помогает врагам? Хочет, чтобы их стало больше?

– Нет, затем, чтобы их стало меньше, – ответила она тогда. – Таганы, которых я вылечила, запомнят добро и не смогут уже быть искренними врагами. Значит, меньше наших танаидов пострадает от их враждебности.

Судя по последним событиям, она, мастерица эмоциональных диверсий, оказалась права.

Несмотря на это, а может, именно поэтому, подходить к Вознице, обнаруживать себя, Перегрин счёл неуместным.

Слишком потрясён был её ролью в развернувшихся событиях. К тому же его интересовал только поиск дочери. Она же, явно, уже перешагнула этот их совместный интерес и забыла о нем. И не было смысла напоминать.

8

«А как же договор? – с негодованием думала Огневица, мечась по клетке. – Она ведь обещала! Я ни за что не стала бы плясать, если бы не договор!»

Она ожидала освобождения сразу после своей пляски. Так, по крайней мере, она поняла условие танаидской лекарки.

Это было вчера ночью.

На мягких волчьих лапах та подкралась к клетке совершенно беззвучно.

Общаться им между собой было лучше всего по-звериному, без слов. Но у Огневицы отняли фибулу, чтоб не сбежала. Пришлось лекарке обернуться человеком и прошептать.

– Эй, в клетке!

– Это …ты? Как ты оказалась здесь? Кто позволил тебе самовольно бродить по Тагану? – возвысила шёпот до хрипа Огневица.

– Разочарую тебя, главная хранительница таганского Небесного Огня: организовать это не так уж трудно! Для волков – ночных хищников – по ночам нет преград. И Таган никогда не был исключением. Звуков мы, волки, не издаём, а запахов вы, вороны, не чуете!

– Впрочем, меня это уже не волнует – отвернулась от неё Огневица. – Таган отказался от меня и готовится развлечься показательной казнью.

– Не волнует? Это вряд ли: ты влюблена и беременна. Так что равнодушной быть не можешь.

Напряжённая тишина воцарилась вокруг. Только суматошные летучие мышки, попискивая, время от времени рассекали лунный свет.

– Чего тебе, Возница? Чего пришла? Ты ведь неспроста бродишь здесь?

– Верно понимаешь.

– Так чего хочешь?

– Предложить тебе договор. Цена – твоё спасение.

– Я не предам Таган, если ты об этом. Даже ценой спасения.

– Зря ты думаешь, что я заинтересована в падении Тагана. Таган пострадает гораздо больше, если ты не согласишься.

– И что же ты можешь предложить, волчица?

– Я знаю, как ты сможешь спастись, сбежать.

– И что нужно будет сделать за это?

– Ничего особенного, к чему ты непривычна. Нужно будет станцевать обычный танец Огневицы. Но станцевать так, будто это последний танец в твоей жизни. Тебе будет это несложно. В сложившихся условиях он, и в самом деле, может стать последним. Так что представить и проникнуться этой мыслью будет легко. После чего тебе придётся покинуть Таган навсегда. Если, конечно, желаешь выжить и спасти своего ребёнка.

– Хочу. Но как…

– Значит, договорились? – и, ставшая волчицей, растворилась в ночи, даже не рассказав, как выполнит свою часть договора: спасёт её от казни.

…Неужели обманула? Не может быть! Несмотря на враждебные отношения между городами, Огневица знала, что лекарке можно верить.

***

Сплясала ведь так, что чуть сама с жизнью не рассталась!

Последствия пляски здорово изумили её. Такого она не ожидала даже от Возницы.

Вот с кем надо было объединиться для добычи золота под Тан-Аидом, раз она так лихо расправилась с вывертышами, годами изводившими народ на Побережье! А не возиться с черепом и с Поднятыми!

Но теперь уж ничего не исправить. Осталось только ожидать милости от танаидской лекарки, надеяться на её верность слову.

Обещала помочь спастись, сбежать.

Где она?

…Вдруг душная летняя ночь дохнула ветром. Нет, не ветром. По ту сторону железных прутьев клетки складывала необъятные светлые крылья огромная летучая мышь.

«Я сошла с ума, – горестно осела Огневица. – От позора и отчаянья я сошла с ума: в моих глазах мыши начали расти».

– Нет, дорогая, – услышала она тоненький голос, – не пугайся! Я стрикс, меня звать Кора. Твоя мать не могла тебе не рассказывать о стриксах.

9

Давно, в детстве, рассказывала. И не раз.

Карина с любовью нашёптывала маленькой дочке, как однажды огромные сказочные летучие мыши спасли её с дочкой от врагов.

– Мы сбежали? – интересовалась малышка.

– Да, нам повезло.

– А почему мы не убили врагов?

– Потому что они были богатые и сильные, – со вздохом прижимала дочку к себе Карина.

– Значит, мы бедные и слабые? – негодуя, высвобождалась она. – Что же в этом хорошего? Как можно терпеть это?

И Карина с ужасом различала в глазах своего ребёнка первое презрение к себе.

Девочка часто задавала вопросы об отце: каким он был? И не дожидаясь ответов, щебетала сама: самым умным, самым богатым, самым сильным. Иначе, по её мнению, и быть не могло. Ведь это её отец!

А Карина молча наблюдала за своим лепечущим ребёнком, думая, что нет ничего особенного в том, что девочка задаёт вопросы, как люди, и сама же отвечает на них, как стриксы.

Их отношения разладились после вмешательства Карины в любовную историю дочери. Мать очень переживала. А дочь тем временем приняла участие в конкурсе на место таганской светицы.

Девочку очень вдохновило условие занятия места светицы: претендентка должна показать настолько сильное стремление стать таганской хранительницей огня, что даже смерть её не в силах остановить.

Поэтому свою предшественницу она убила с удовольствием, в упоении от собственной силы. С удовольствием особенным из-за того, что та уличена была в счастливой любви. С которой не повезло ей самой.

Светицы в то время были в Тан-Тагане единственными советницами архонта. Новая светица так рьяно взялась за вопросы городского устроительства, что очень скоро была назначена Огневицей – верховной хранительницей огня.

Архонт Клеарх был стар, и добротой своей (которую все называли мудростью) сильно напоминал Огневице её слабую несчастную мать. Сама она решительно не желала быть несчастной. Поэтому править в Тагане взялась круто. Освежила в памяти горожан законы, ввела новые налоги, строго следила за порядком.

Казни назначала за малейшую провинность. Палачами брала рабов с обещанием освобождения. Но часто слова не держала и тоже казнила – одна из её жестоких радостей упоения властью.

Из-за этого у неё шла постоянная борьба с престарелым Клеархом, прославлявшим жизнь как высшую ценность.

Она шипела на старика, всё больше отодвигая от реальных дел:

– Не нужно цепляться мёртвыми руками за живое дело! Главное это дисциплина и управляемость!

Знала бы она, что жизнь так посмеётся над ней! Знала бы она тогда, что повторит судьбу светицы-предшественницы!