Текст книги "Эмоциональная диверсия"

***

– Раз ты химера-стрикс, выходит, ты способна отвечать на любые вопросы?

– Да, у нас есть такое свойство.

– Я могу испытать тебя? Ты ответишь на мои?

– Конечно!

– Скажи тогда, кто отец моего ребёнка?

– Кузнец Кадмос, сын кузнеца Корвуса.

– Об этом не знает никто, кроме нас двоих. Как тебе удалось?

– У меня есть способность отпускать свои глаза «гулять» по другим фракталам. Я видела тебя.

– Ты подсматривала?

– Можно и так сказать.

– Зачем?

– Ты мне интересна.

– Почему именно я?

– Из-за твоего отца.

– А кто мой отец? Этого уж точно не знает никто. Даже мать.

– Она знает, просто не хочет признаваться. Твой отец – бывший архонт Тан-Тагана, Пирит.

– Как? Не может быть! Сам Пирит? Мой отец – знаменитый завоеватель архонт Пирит?

– Да.

– Почему же она не хотела рассказывать мне? Я столько раз спрашивала!

– Хотела забыть.

– О-о! Узнаю свою неудалую мать!

– Да и тебя в удаче трудно заподозрить! – слова прозвучали жестоко, и химера было пожалела о них.

Однако Огневицу было не просто обидеть. Стойкость её была достойна отца-завоевателя.

– Но ведь ты мне поможешь? – надежда на спасение так и подмывала подбавить голоса с положенному шёпоту. – Ты сумеешь вытащить меня из клетки?

– Нет, дорогая. Это мне не по силам. Я не смогу открыть её. Там замок. Он заперт.

Ответ озадачил беднягу.

– Что же мне делать, Кора?

– Правильно заданный вопрос. В этом я могу помочь: добейся разрешения на выбор способа казни.

– Зачем? Что мне это даст?

– Ты сможешь выбрать казнь от хоролуги.

– И что? Моя покатившаяся голова повеселит меня?

Ответ, услышанный Огневицей, на целый день лишил её привычного самомнения.

10

Огневица отлично знала законы Тагана. Потому что многие из них сочинила сама.

Одним из них был «О праве приговорённого к смерти выбирать вид казни». При этом перечня видов казней не существовало. Во времена своей практически неограниченной власти она не пожелала усекать свою фантазию: кто знает, каким ещё необычайным видом умерщвления ей захочется позабавиться завтра?

Именно это позволило Огневице сегодня выбрать самый небывалый вид казни: с помощью единоборства на хоролугах.

Мальчишки-бунтари долго чесали в затылках: кого же противопоставить этой стерве, чтобы казнь состоялась? Нынешний таганский палач-раб ей на один укус, снесёт мгновенно. И что это будет за казнь? Казнь палача?

Взять какого-нибудь вояку?

Тоже нереально. Ведь никто из таганов не осмелится встать в бою против самой Огневицы. О том, что она мастерски владеет огненным мечом, знают все.

В чём-то равными ей были её светицы, которых она сама обучала. Но где они нынче, эти светицы?

Тогда одному из пацанов пришла в голову замечательная идея: а кузнец? Кузнец, который куёт хоролуги? Он ведь не может не быть мастером хоролужного боя!

Кузнец, правда, тоже мог закочевряжиться, не захотеть быть палачом – от такой работы почёту мало.

Но у мальчишек был главный аргумент: это будет не казнь, а честная схватка. Нужно будет показать красивый бой на огненных мечах. В котором вовсе не нужно убивать Огневицу до смерти. Достаточно только поцарапать.

Лукавая логика, потому что раны от хоролуги неизлечимы.

К тому же этот бой выгоден самому кузнецу: он неизбежно увеличит продажи мечей.

К их огромному удивлению кузнеца даже не пришлось уговаривать. Он согласился сразу.

***

Огневица отказалась участвовать в фарсе обвинения самой себя.

Тогда пришлось одному из старейшин, со старчески жиденьким синёным фонтанчиком волос на темени, крайне неуклюже прохрипеть претензии к презренной блуднице от имени горожан: в предательстве интересов города Небесного Огня и оскорблении богов-покровителей. После чего её, с заломленными локтями, выглядевшими как связанные крылья, вывели на центральную площадь.

Увидев смельчака, решившегося противостоять ей, Амца замерла было в надежде, что она спасена.

Но не тут-то было.

Впервые за время знакомства лицо кузнеца выглядело столь же жёстким, как и его привыкшие к молоту ладони.

Мальчишки развязали верёвку, вручили ей хоролугу, пихнули навстречу Кадмосу и испуганно отбежали подальше.

Двумя руками взяв меч наизготовку, она насторожённым шагом пошла по малому кругу, словно примериваясь к незнакомому противнику.

– Кадмос, как ты мог согласиться на это? Я не верю своим глазам!

– Для меня это просто очередное испытание хоролуги, – кузнец стоял в центре площади, поворачиваясь вслед круговому движению девичьей фигуры.

– Но это ведь я, любимый! – всю душу вложила Огневица в тихий-нежный шёпот. – Ты сможешь убить меня?!

Народ на площади затих, ожидая ответа.

– Ты сама учила всех вокруг, что для пользы дела надо уметь отключать эмоции. Вот я и поверил тебе, – кузнец все силы прилагал, чтобы не изменить своему многолетнему намерению, своей тайной ненависти, превратившийся в привычку.

– Меня казнят за любовь к тебе, за твоего ребёнка, который во мне! – она все ещё не разрешала себе поверить в рухнувшие надежды.

– Ты сама бегала ко мне, я не звал тебя. Так что вся ответственность за последствия на тебе, – отстранился от её настойчивости Кадмос.

Огневица, поколебавшись, всё же задала вопрос, интересующий её давно.

– Скажи, ты знал, кто я?

– Конечно, с самого начала.

– Откуда? Кто тебе сказал? Как ты понял, что влюблённая в тебя девчонка и таганская Огневица – одно лицо?

– Никто мне не сказал. Сам почувствовал. Говоришь, «одно лицо»? Да, нет! В маске ты ещё ничего, смотришься. Но ко мне-то ты бегала без неё. А в последнее время ты ужасно изменилась. Я уже видеть не мог твой уродливый огромный нос! – с отвращением выкрикнул он. – Ты сняла маску и думала, что в тебе не узнать таганскую Огневицу? Дурочка, любовные игры так похожи на танец! Как только я увидел, как танцует знаменитая хранительница огня, сразу понял, кто развлекает меня по ночам!

– Ладно, – смирилась Амца, локтем смахнув щекочущие шею слёзы, потоком текущие из-под маски. – Оставим эмоции. Но зачем тебе слава палача? Ты ведь знаешь, как относятся у нас к таким?

– Знаю. Это придумала ты! Ты достойная дочь своего отца! – и такая злоба прорвалась в его выкрике, что Огневица замерла в недоумении.

– Ты знаешь, кто был мой отец?

– Конечно. Потому и согласился на …связь с тобой.

– «на связь»? Ты называешь наши отношения так? Кстати, уродливым огромным носом отметил меня за грех гадания бог Протей, – её шёпот был еле слышен. – Я даже его божественным предсказанием пренебрегла ради любви к тебе. А ты, оказывается, всё время думал только о мести …Пириту, которого я даже и не знала. Он ведь погиб до моего рождения.

– Это ничего не меняет! Пирит приговорил моего отца, изобретателя огненного меча, прославившего Тан-Таган, к самоказни! И я отомщу дочери изверга – тебе!

– Так всё это время ты вынашивал свою ненависть, ни слова мне не говоря, только молча готовился?!

– Да, всё было только ради этого момента!

В ворохе свалившихся на Амцу бед этот удар казался непереносимым.

– Я поверила тебе, негодяй! Я всю свою жизнь сложила у твоих ног!

– Мой отец тоже верил твоему! Верил в его слова о вечной дружбе и вечной благодарности! Это не помешало проклятому Пириту приговорить его к унизительной для летуна казни: заставить взлететь вороном в высоту и вынуть фибулу, – кузнец взмахнул мечом, и Огневица вынуждена была противопоставить ему свой клинок.

Но клинки оттолкнулись.

И сколько противники ни кружили друг против друга, яростно рубя воздух, ни разу не удалось двум хоролугам скреститься.

Кузнец мог быть доволен: при гигантском стечении народа в яростном бою показано было одно из главных свойств его мечей: они не бьются друг против друга.

Но народу, приученному к регулярным казням, этого было мало. Прыгая и вопя, он требовал крови.

11

Тогда противники избрали иную тактику. Поняв, что контактного боя мечей не выйдет, начали пробивать оборону друг друга.

Испытав на себе череду мощных ударов, не достигших цели только благодаря отталкивающему свойству клинка, Огневица поняла, что ей всерьёз приходится спасать свою жизнь. Пусть даже ценой жизни единственного человека, которого любила.

Под ударом страшной правды и под угрожающими замахами меча любовь не выстояла.

Со стороны кузнеца была сила, но со стороны Огневицы – изворотливость и хитрость. И ей удалось обмануть соперника. Сделав замах справа, она в последний миг отступила и резко, но совсем не сильно, всё ещё нерешительно, ткнула кузнеца мечом в плечо.

Он упал, как споткнулся.

Народ, распалённый схваткой, гневно требовал продолжения:

– Вставай! Чего улёгся?

– Вставай, добей её!

– Казни блудницу!

Огневица, изящно взмахнув юбками, иронически поклонилась своему «доброму народу» за эти слова. Но чего могла она ещё от него ждать? Сама приучила почитать только силу!

Тем временем стало видно, что продолжать бой кузнец не сможет. И вообще, как-то он очень уж плох…

Но… Это ведь означало, что представление окончено?

Гул разочарования пронёсся по площади. Что это за казнь, если первым выбывает палач?

Огневица в восторге от того, что совет, данный стриксом, помог ей избежать смерти (ведь дважды за одну вину даже в Тагане не казнят!), подпрыгнула от счастья. Но споткнулась о меч и …очень сильно рассадила себе ногу.

Этого никто не мог ожидать!

Народ на площади на миг замер, прежде чем взорваться единым воплем:

– Сбылось!

– Казнь можно считать состоявшейся!

– Осталось только дождаться, пока смертельная рана сделает своё дело!

– Есть справедливость, – почерневшими губами усмехнулся кузнец, – уйдём вместе, «любимая»!

***

Огневицу, ощетинившись хоролугами, загнали в клетку.

Она плакала, уже не заботясь ни о гордости, ни о надменной осанке. Даже унизилась до мольбы:

– Отпустите меня, ведь рана смертельная, все это знают! Даже рабов отпускают умирать «на свободу»!

– Нет уж, – её «воспитанники» были непреклонны. – Народ должен увидеть твою смерть, изменница!

Замыкать клетку на замок на этот раз сочли лишним, хватит засова! Умирающая всё равно уже не успеет сбежать! Сколько ей тут осталось!

Толпа обступила клетку, пожирая пленницу глазами, с сожалением отмечая:

– Умирает она слишком медленно.

– Кузнец так сразу сник, хотя его рана и меньше.

– Как бы её поторопить! Ещё разок ширнуть, что ли?

– Не надо! Пусть подольше, подлая, мучается!

Угрожающе тыкая в неё хоролугами сквозь решётку, заставили поднять юбку, чтобы удобнее было наблюдать за раной на ноге. Но из-за засохшей крови ничего было не понять, хуже она становится или лучше.

Кузнец тоже остался здесь же, в тени тополя. Ему было совсем худо. Сердобольные таганки принесли и воды, и еды. Но он ничего не хотел. Пытались призвать к нему танаидскую лекарку, даже двойную плату обещали собрать с народа. Но та сразу отказалась:

– Сами ж знаете, огненный меч тем и славится, что раны от него неизлечимы! Моё уменье против таганского меча не выстоит!

Полученный отказ вызвал в народе новую вспышку праздничной радости: вот мы, таганы, каковы! Наша сила сильней любой силы!

12

К ночи кузнец умер, его рана с вывернувшимися краями была ужасна, как и ожидалось. Умирая, всё тянул, тянул шею, всё высматривал: не умерла ли Огневица. Никак не хотел уйти раньше неё.

Она же сидела в своей клетке, нахохлившись, как больная птица. Душа её кровоточила так сильно, что казалось, что даже рана на ноге болит меньше.

Маска скрывала лицо, поэтому плакать ей было легче, даже при том, что множество людей вокруг жаждали насыщаться её горем и беспомощностью.

Она видела, как кузнец из последних сил искал её глазами. Ах, если бы от любви! Но после услышанного и после откровенно враждебных замахов поверить в это было невозможно.

А то, что бедняга шептал в предсмертном бреду…

 
…Полулунное пятно, пустоты едва касаясь,
Обещает счастье всем, обмануть не опасаясь…
Но хотя оно опять
                                   …просто формами играет,
Полулунных пятен два – полнотою называют…
 

…так это было просто воспоминание о спектакле…

– Смотрите! – прервал горестные размышления Огневицы какой-то любопытный. – Смотрите! Мы ждём, а она умирать и не собирается!

– Ты что? Почему?

– Да! Вы взгляните, рана-то затянулась!

– Как затянулась? Не может быть! – одёрнул болтуна важный старейшина. – Это же рана от хоролуги! Они не затягиваются ни при каких условиях, кроме…

– Что «кроме»? – немедленно вцепились таганы в старца.

– Имелось в старину одно-единственное лекарство от таких ран, но его давным-давно уже нет ни у кого.

– Что за лекарство? – оживились воинственные пацаны. – Почему мы не знаем о нём?

– Это…

– Не тяни, старикан! Тебя поторопить…

– …хоролугой?

– Это …синяя кровь стриксов, – засуетился старейшина, – но…

– Что ты несёшь! Мы не спускали глаз с неё, никаких стриксов тут и в помине не было!

– Тогда остаётся предположить единственное: такую кровь имеет она сама.

Под пристальными взглядами окружающих Огневица со стоном осела: больше не имело смысла умолять, теперь её точно не отпустят.

***

Удивительная новость быстро разнеслась по Тагану.

Кумушки-таганки, многие из которых разнообразными перекосами внешности были явно отмечены богом Протеем за избыточный интерес к будущему, стрекотали друг дружке в уши:

– Казнь Огневицы-изменницы не удалась! Её рана от хоролуги заросла! Представляете? Нога как новенькая! Сама видела!

– Говорят, из-за того, что у неё синяя, как у стриксов, кровь!

– У тех самых стриксов?

– Да! Даже не верится!

– Откуда ж она у неё взялась?

– Какая разница, главное, что в Тагане теперь есть такая редкость!

– А второй раз казнить нельзя? Она ж предательница!

– За одну вину нельзя. Не положено.

– К тому же от живой от неё больше проку: раз у неё раны зарастают так быстро – значит, её кровью можно лечиться!

Последняя мысль понравилась всем.

– Мы будем держать её в клетке и по мере необходимости брать кровь для исцеления! – решили воинственные подростки.

– И на войну с собой повезём! Там будет много ран! Вот и будем из неё выкачивать понемножку!

– И у нас же золото на войну теперь есть! Вывертыши исчезли, освободили дорогу к золотой разработке!

После этого охранять Огневицу-блудницу стало уже не так интересно. Её «ученики» немедленно рванули в пещеры под Тан-Аидом. В расчёте на большую добычу они захватили не только мешки, но и конные повозки.

***

Назад испуганные лошади прикатили порожняком.

В одной из телег сидел единственный сопливый малыш, дрожащий от потрясения.

«Будто дракон хлестанул хвостом! – лепетал он бессвязно. Больше ничего понять было невозможно.

«Танаидское золото никак не добыть! Оно проклято!» – разнеслось по Побережью.

13

Силы тонких лапок химеры-стрикса еле-еле хватило, чтобы отодвинуть засов. Со страхом озираясь на придремавших охранников, Огневица выскользнула из клетки.

– Скорей, не медли! – нервничала Кора. – Уходим!

По прутьям решётки она начала карабкаться на клетку, чтобы с высоты ловчей было взлететь: с её размахом крыльев это было непросто.

Но тут Огневица грубым толчком втолкнула её в открытую дверь. Да так, что та упала.

– Ты сделала мне больно! – потирая ушибленное крыло, химера прильнула к прутьям. Она не поняла, что произошло.

– Ничего, потерпишь! Не больней, чем было мне! – прошипела Огневица.

Нежных возвышенных чувств до сих пор в её душе хватало только на кузнеца. Теперь же и они засохли и осыпались прахом. Дверь она захлопнула, задвинула засов да ещё заперла на замок, забытый охранниками на ветке ближнего тополя.

– Я ведь спасла тебя! Из благодарности обычно платят добром за добро, – Кора не верила своим глазам.

– Твоя ошибка, химера, в том, что ты не умеешь задавать вопросы. Иначе ты поинтересовалась бы, какое пророчество я получила от гадалки, – куражилась Огневица, вытерев юбкой остатки слёз под маской. – Давно, ещё весной. И, несмотря на все свои несчастья, продолжаю верить в него. Ты ведь разбираешься в пророчествах? Молчишь?

– Ты сама знаешь, стриксы не задают вопросов, это привилегия людей, – холодно ответила Кора, про себя подумав: «Под впечатлением пляшущего самомнения ты не в состоянии догадаться, что твоя гадалка получила предсказание именно от меня».

Но говорить этого не стала, побоявшись усугубить своё и так неблестящее положение. Просто продолжила слушать.

– Верно. Задавать вопросы – это привилегия людей. И я спросила гадалку: «Как стать сверхсуществом?» Огненный стилус написал мне ответ: «Сверхсущество – создание с ограниченной моралью». А вчера ты рассказала о том, что во мне есть доля спасительной синей крови. И я поняла, в чём моя сила! Я сама буду задавать вопросы, как все люди, и сама отвечать на них, потому что во мне есть синяя кровь стрикса! И получается, что ты уже не нужна мне! Я исчерпала тебя, Кора! А поскольку у сверхсущества мораль должна быть ограниченной, я не собираюсь растекаться в благодарностях тебе, химера!

Чудным образом осанка Огневицы вновь стала надменной. Злобным шипеньем засмеялась она над попытками Коры хоть чуть-чуть расправить в тесной клетке измятые крылья.

– Мы можем исчезнуть вместе, не оставляй меня им! Клетка для стрикса – это худшее, что только может быть! Сжалься! – тоненькое посвистывание собрало в ночном небе множество летучих мышей.

Огневица отмахнулась от гневно пикирующих на неё крылатых тварей.

– В этом и есть право сильного: не опускаться до жалости!

– Быстро же ты забыла, как недавно ещё сама молила «сильных» о жалости!

– Не ной, всё равно не выпущу! Чтобы освободиться от преследователей, я вынуждена оставить им то, ради чего они старались, – синюю кровь. Найдя тебя, они отстанут от меня! Твоя кровь даже лучше! Она настоящая синяя!

Кора ощущала себя дурацкой обманутой капой.

Она могла бы сказать этой самоуверенной особе, что та по торопливости или из-за дислексии неверно прочитала её собственное пророчество. В нём было написано не «ограниченной», а «органичной». «Сверхсущество – создание с органичной моралью» – так выглядел её ответ через гадалку. Что означало добровольность, искренность соблюдения общепринятых правил поведения среди людей. Но эта дурочка увидела то, что хотела увидеть. Что ж, это её право.

Кора чувствовала себя такой старой и усталой!

Увлечённая чужими заботами, она давно не мылась. Это было очень рискованно. Мыться стриксам следовало не менее пяти раз в сутки. Подмышечные археи уже напоминали о себе назойливым зудом. Ещё немного, и она может вспыхнуть от собственного горячего дыхания.

Кора стиснула зубы: «Не дышать! Стараться не дышать! И надо бы срочно раздобыть воды!» Равнодушие навалилось на неё внезапно: «Впрочем, ни к чему эта суета…»

Она усмехнулась собственной неудачливости.

Странно, но все её усилия по сохранению синей крови среди людей – оказались обречены. Уже в который раз.

Если слишком уж постоянно не везёт, приходится понять, что делаешь что-то не то…

Она горестно вздохнула.

И …послала огненный шлейф вслед той, кого она так хотела спасти, как носительницу уникальной синей крови среди людей…

Следующим вздохом химера собиралась поджечь себя.

Встретить рассвет в клетке – для неё это был невозможный вариант. Лучше уж смерть!

Кора

1

Вот так, к единственному вздоху способна свестись вся жизнь.

Ожидала ли она подобного развития событий?

Конечно, нет.

На что надеялась, когда предпринимала свой рискованный вояж?

Наверное, на всесильное небесное покровительство, которого мы ждём всякий раз, будучи уверены, что совершаем благое дело.

Лучше было бы химере не оставлять родной фрактал – к такому выводу пришла наблюдающая все эти события Полуденница.

Что, в конце концов, за дело Коре до людей? Давно пора понять, что всякая попытка связаться с ними приводит стриксов к несчастью. Люди глупы, жестоки, назойливы. Можно их использовать в собственных целях. Но заботиться о них – ну, уж нет!

Правда химере и у себя дома от них было не отвязаться.

Потому что, испытывая чрезмерно сильное желание, отчаянье или восторг, люди способны «вываливаться» из своей реальности. И попадать в чужие фракталы. Так способны выскальзывать поэты в состоянии вдохновения.

«Люди такие жалкие! Каждый имеет возможность создать собственную реальность, со своим светом, своей травой и своими отношениями. И жить в ней. Зачем они так стремятся попасть в чужую?» – размышляла Полуденница о назойливости людей и о переходе Коры, приведшем её к столь печальному результату.

Она думала вслух, не ожидая услышать ответ. Это было совсем недавно, в полдень.

Кора, спеша из своего в человечий фрактал, наверное, тоже не ожидала услышать вопрос в сузившемся до бутылочного горлышка переходе. Страж перехода Полуденница захватила её врасплох.

Но отвечать пришлось, ведь она была уже не у себя дома.

– Не все так расточительны, чтобы тратить огромное количество энергии на созидание собственного отдельного мира и потом жить в нём. Большинство предпочитает приспосабливать под себя созданное другими. Я ведь тоже, было время, совершенно искренне рассчитывала закрепиться в человечьем фрактале. И даже, смешно вспомнить, – выйти замуж за Пирита, молодого и воинственного архонта Тан-Тагана.

– Ты? Не может быть! – даже если бы хотела, Полуденница не смогла бы наилучшим образом отреагировать, чтобы чисто по-женски поддержать разговор.

После чего Кора не имела права продолжить движение, ведь был задан новый вопрос. Впрочем, она не досадовала. Ей самой необходимо было разобраться в своём прошлом, чтобы понять, как действовать в будущем.

– Да. И даже поделилась с ним своей синей кровью, когда его ранили. Но результат меня не порадовал.

– Почему?

– Пирит не только выздоровел и избавился от припадков, мучавших его долгие годы, но и научился, благодаря мне, давать ответы на собственные вопросы. Я стала ему не нужна. И он отделался от меня, проиграл в шатранг купцам из Поднебесной.

– Как же ты спаслась? – ахнула Полуденница.

– Из клетки меня спас Эсхин. Мы смогли помочь друг другу, потому что Пирит стал нашим общим врагом.

– Но если ты завершила в человечьем фрактале все дела, зачем ты так часто бываешь там?

– У Пирита осталась дочь. Она унаследовала от него мой подарок —синюю кровь. Сейчас она в опасности.

– Ты летишь спасать её?

– Не уверена, что у меня получится. Попытаюсь.

С этими словами Кора, не дожидаясь очередного вопроса любопытной Полуденницы, выскользнула в человечий фрактал.

Та даже не успела в благодарность за беседу сообщить ей, что её стриксы недавно вынесли мелкого стриксёныша. Интересно, с её разрешения или самовольно?

Но пока этот вопрос складывался в голове Полуденницы, Кора была уже далеко.

И вот к чему это привело! Оказывается, не только люди не способны учиться на прошлых ошибках!