Текст книги "Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе"

Рыбак рыбака видит издалека

А еще про таких говорят: два сапога – пара. Или: одного поля ягодки. О двух таких «ягодках», созревших на одном и том же поле – Ирбитском, взлелеянных одним и тем же общественным строем – советским, поведаю сегодня.

Он – Александр Дорохин. Она – Тамара Палкина.

Несмотря на разность полов, житие их удивительно сходное. Оба родились, выросли и сформировались как личности в одном городе Ирбите (этот старинный уральский город находится в трехстах километрах северо-восточнее Екатеринбурга). Оба рано встали на стезю профессиональной деятельности и остались верны сделанному некогда выбору и по сию пору. Оба явно тяготеют, говоря языком юристов, к действиям, отличающимся по своему содержанию исключительным цинизмом или особой дерзостью. Обоим – за сорок, что свидетельствует: рука демократа к их воспитанию не касалась и, следовательно, за их судьбу не ответственна. Оба – отлично разобрались в своих гражданских правах, которые отстаивают не щадя живота своего; завидные знания Конституции Российской Федерации демонстрируют, особенно той ее части, где речь идет о незыблемых правах и свободах человека и гражданина. Оба – трепетно относятся друг к другу, укрепляют дружеские привязанности между собой, в то же время от уз Гименея уходят, полагая, что такая близость не только духа, а и тела губительно скажется на их индивидуальной трудовой и общественной деятельности. У обоих одна и та же слабость: обожают веселую, неомраченную ничем, жизнь и мечтают иметь златые горы, а также реки полные вина.

При всей схожести, это надо признать, просматриваются и отличительные моменты. Но это лишь в деталях.

Например, он имел до недавнего времени возможность лицезреть небо в клетку тринадцать лет (в общей сложности), она же – восемнадцать годков; его «багаж» определялся пятью судимостями, ее же – на три больше.

Согласитесь, что это все мелочи жизни, на которые и внимание обращать не стоит, Разве не так?

Хоть и не кровные, а все же родственные души. Написав образ «сладкой парочки», это избавляет меня от необходимости лишний раз расставлять акценты, описывая последнюю страницу жития Дорохина и Палкиной.

Вечер тринадцатого сентября. Сидят за столом двое – Тамара и Саша. У них досуг. Они расслабляются. Расслабляются давно и много. Обидно, что реки полные вина – это всего лишь недостижимая мечта, призрак, блуждающий где-то во мраке. Поэтому у героев судебного очерка наступила-таки пора, когда стал ощущаться дефицит горячительного. Последняя надежда – собственные карманы и дамские сумочки. Вывернув же их наизнанку, они наскребли лишь на пачку соли.

Огорчились. Погрустнели. Запереживали. Запсиховали. Но потом, трезво обсудив весьма-таки непростую сложившуюся ситуацию, пришли к мысли о необходимости где-то у кого-то позаимствовать, взять в долг. Прикинули в уме, перебрали фамилии родных и близких – дохлое дело.

И тут один из них (кто – теперь уже неважно) выразился в том смысле, что выручить их из беды в состоянии лишь бабуля по фамилии Фомина: хоть и старенькая, больна и одинока она и живет на скромную пенсию, а деньжата, говорят, у нее водятся.

Пошли по известному им адресу. Позвонили. Хозяйка впустила. Усадила непрошеных гостей. Всё путем.

Тогда-то и состоялся примерно такой диалог между Дорохиным и Фоминой.

– Дай, бабка, дай в долг деньжат!

– Да какие у меня деньги, милок? – запричитала бабуля.

– Врешь, бабуля, по глазам вижу, что врешь. Не хорошо! – Пристыдил старую Дорохин.

Он был недалек от истины. У бабули и в самом деле имелась наличность, но упрятана была далеко и глубоко. Ее надо было еще найти. Тем более, что старушка упиралась и стояла, на своем.

– Откуда у меня деньги, ты только подумай? – продолжала убеждать гостя старушка.

– Не нервируй меня, бабка, ох, не нервируй!

– Ей-Богу нет ничего, – стояла твердо на своем бабуля.

– Грех-то какой, бабка, на душу берешь? Именем Господа, Спасителя нашего прикрываешься? Это тебе так запросто не пройдет.

Дорохин размахнулся и ударил своим кулачищем в лицо старушки. Та и – с ног долой.

Пока он объяснялся с хозяйкой квартиры, Палкина не дремала, а трудилась в поте лица. Она прошла из кухни в комнату и первым делом решила изучить содержимое комода. Денег там не нашла, но обнаружила другую бабкину заначку (на похороны, видать, свои берегла) в виде четырех бутылок водки.

«Если так дальше пойдет, – подумала хозяйка, краем глаза наблюдая за гостьей, – то они и до денег доберутся».

Она закричала, что есть мочи:

– Оставьте меня и мои вещи в покое! Уходите из квартиры!

Дорохин вовсе рассердился.

– Ты еще и вякаешь?

Не дожидаясь ответа на свой вопрос, он вновь приложил кулак к лицу старушки. Потом взял валявшийся на полу женский чулок, повязал его вокруг шеи хозяйки и крепенько затянул узел. Теперь она кричать уже не могла, а он мог спокойно, без нервотрепки начать помогать подружке, шариться, значит. Но потом достал принесенный с собой нож и нанес им три сильных удара в область левой половины груди старушки. Та скончалась.

Не обращая ровным счетом никакого внимания на убитую, вокруг которой растекалась лужа крови, Палкина собрала два отреза ткани, бабкин жакет, ее платье, плащ, головные платки, которым в базарный день грош цена, и еще кое-чего из попавшегося под руку, увязала в узел. Не получив в долг, они удалились. Пока им было достаточно, ведь они обзавелись главным – четырьмя бутылками водки.

Пришли на квартиру Елены Паршиной – родной дочери Палкиной. У Елены узел вызвал вопрос:

– Откуда вещи?

– Не твое дело, – последовал решительный ответ матери.

Дочка, видимо, хорошо знала способности маменьки и ее товарища по делу, поэтому отказалась от дальнейшего любопытства.

Те же принялись за принесенное спиртное.

Наступила полночь. Дорохин засомневался.

– Слышь-ка, не по-людски как-то получилось…

– А что? – Поинтересовалась пьяненькая Палкина.

– Вернусь я туда. Заберу, пожалуй, наиболее ценное. Все равно бабке уже не пригодится, а нам – все прибыток.

Он ушел. Была ли с ним Палкина – история умалчивает.

Дорохин вернулся в квартиру, где в луже крови продолжало лежать бездыханное тело старушки, снял со стены два ковра, с пола – палас, прихватил попавшиеся под руку шесть отрезов ткани и вернулся с добычей обратно.

Когда же наступил рассвет следующего дня, за Дорохиным и Палкиной пришли, взяли хмельных и тепленьких и вместе со всем похищенным препроводили в милицию.

Потом было следствие. Судил же их на этот раз Свердловский областной суд. Получили они, можно сказать, по максимуму: Дорохин – пятнадцать лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима, Палктна – пять лет.

Вас интересует, отчего ей дали в три раза меньше? И следствие, и затем суд посчитали, что Палктна непосредственно не участвовала в убийстве Фоминой, поэтому была осуждена лишь за грабеж. Дорохин же был осужден сразу по трем статьям Уголовного кодекса – умышленное убийство, кража чужого имущества, разбойное нападение с целью завладения чужим имуществом, сопряженное с насилием.

После оглашения приговора у Дорохина обнаружился еще один талант – талант творчества. Он занялся сочинительством длинных-предлинных жалоб, начиненных множеством фантазий. Например, в одной из жалоб он так и написал:

«Стараясь избежать физического насилия, что применялось ко мне, я был вынужден оговорить себя, так как допрос, первичное дознание проводились без адвоката, которого я просил и которого должны были представить, соблюдая мои права, соответствующие нашей Конституции и международной Декларации по правам человека».

Какой, право слово, фантазер, а? Ему ли не знать, что его аналогичное заявление о, якобы, физическом воздействии на него со стороны милиции в ходе следствия судебная коллегия по уголовным делам изучала и не нашла подтверждения. Дело в том, что подследственные потрясающе заботливы о собственном здоровье и с каждой малейшей царапинкой обращаются к врачам. Особенно этим «грешат» убийцы, причинившие жуткую боль своей жертве.

Так вот: в деле имеется справка, из которой следует, что Дорохин за медицинской помощью вообще не обращался.

Ему ли, Дорохину, было не знать, что в уголовном деле имеются документы, свидетельствующие, что защита была ему предоставлена своевременно и допросы велись в присутствии адвоката?

На что рассчитывал Дорохин, направляя аналогичные фантазии в Москву? Уж не на то ли, что судьи Верховного Суда станут изучать его уголовное дело, поступившее на кассацию, с завязанными глазами? Не верится. Он слишком умен, особенно в той части, где его непосредственно касается.

Ну, и судьи в Москве не дураки. Потому и приговор Свердловского о6ластного суда оставили без изменения, а кассационную жалобу Дорохина без удовлетворения, так как приговор в отношении его является законным и обоснованным.

Сейчас Дорохин обитает в родных пенатах – в колонии строгого режима. И вернется к нам, скорее всего, уже человеком пенсионного возраста. Надо думать, что ирбитчане из-за его долгого отсутствия не будут страдать.

Попался Максим… Значит, судьба такая

…И был день. День как день – ничем не примечательный, каких немало в году, из которых и состоит в основном наша жизнь.

…И был торговый центр «Уктусский». Центр как центр, каких немало в Екатеринбурге и вокруг которых постоянно крутится немало любопытного люда.

Все, что вокруг центра, я рискну назвать пастбищем, где пасутся волки и овцы. Первые ничем внешне не отличаются от вторых, потому что в овечьих шкурах, и до поры «работают» под овец. Но как только одна из истинных овечек чуть-чуть зазевается и утратит бдительность, то в мгновение ока оказывается в пасти матерого серого хищника. Мольба же о пощаде – занятие совершенно безнадежное. Овца виновата уж потому, что волку захотелось «кушать».

Иногда в районе пастбища появляются «охотники». И если оные, то есть «охотники» сильно захотят, то им не составит большого труда разглядеть под овечьими шкурами опасного хищника и сильно ударить по длинным «клыкам», а то и удалить их, то есть клыки, на некоторое время.

Также и в тот день, о котором хочу рассказать.

Наталья Алексеевна Кротова на свою беду очутилась в районе названного торгового центра. Она не знала и не предполагала, что сразу же оказалась в центре пристального внимания одного из «хищников» – клыкастого, а потому весьма и весьма опасного.

На Наталью «положил глаз» некто мужского рода вовсе не потому, что сударыня очаровала его своей красотой. Волчаре пришлись по нраву две золотые цепочки, висевшие на очаровательной шейке. Волчара рассудил здраво: столь очаровательной шейке ни к чему украшения – она и без них достаточно прекрасна. Волчара в два резвых прыжка оказался рядом, одним рывком содрал обе цепочки и в темный лес добычу поволок.

Наталья Алексеевна сначала опешила от такой дерзости, но быстро пришла в себя и воззвала к помощи. Ее душераздирающий крик нашел отклик в сердцах тех, кому по долгу службы полагается в подобных случаях приходить на помощь нуждающимся гражданам России.

Волчару, короче, задержали, возбудили уголовное дело, предъявили обвинение по статье Уголовного кодекса России – грабеж, совершенный повторно, соединенный с насилием, неопасным для жизни и здоровья потерпевшей.

Сразу скажу: мера наказания по этой статье предусмотрена суровая – до семи лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой.

Следствию в данном случае не составляло особого труда доказать вину подследственного – факт грабежа, как говорится, был налицо. Свидетелей было достаточно (все происходило слишком в людном месте). Да и сам волчара, несмотря на молодость (ему всего лишь девятнадцать), знал как надо действовать ему в подобных ситуациях, а потому он скорёхонько сменил маску и, вместо клыкастого хищника, перед следователем уже сидел безобидный и простодушный ягненочек, вызывающий исключительно лишь сострадание.

– Виноват я! – Нещадно бил он себя в грудь. – Бес попутал! Поверьте мне, и больше такого не будет.

Следователь не поверил. Вскоре обвинительное заключение, утвержденное прокурором, вместе с другими материалами уголовного дела отправилось в Чкаловский районный суд Екатеринбурга.

Так вот и очутился Максим Калинников на скамье подсудимых.

Искреннее раскаяние, встречающееся ныне довольно-таки редко, покорило, видимо, судей. Да так здорово, что они как-то совсем незаметно упустили из виду весьма существенные обстоятельства уголовного дела.

Да, верно, суд признал Максима Калинникова виновным в открытом похищении чужого имущества, дав его действиям верную правовую оценку.

Однако, простите, а возможно ли было иначе? Сильно сомневаюсь. Потому что перед глазами судей мельтешил раскаявшийся грешник. Потому что имелись вещдоки – две золотые цепочки, сорванные с шеи потерпевшей. Потому что показания свидетелей и самой потерпевшей не вызывали никаких сомнений. Потому что само задержание было осуществлено сразу же после совершения преступления. Фемида, конечно, слепа, но в данном уголовном деле и для незрячего все было слишком ясно.

Чкаловский суд же, верно оценив действия Калинина, приговорил к одному году (?!) лишения свободы.

Наказание оказалось настолько неожиданным, что даже сам Максим, судя по всему, был несколько удивлен и несказанно обрадован, что поначалу дар речи потерял, а из добрейших его глаз хлынули потоки слез, слез счастья. Еще бы! О таком-то подарочке в его ситуации приходилось лишь грезить.

Да, верно, закон дает право суду при определении наказания учитывать и смягчающие вину обстоятельства. То же, допустим, чистосердечное раскаяние, о котором я уже упоминал. Но тот же самый закон обязывает судей иметь в виду и отягчающие вину обстоятельства.

Что же такое произошло в ходе судебного следствия, когда судьи пришли к выводу о необходимости определить наказание ниже низшего предела2323
  Есть такое понятие в российском судопроизводстве.


[Закрыть]?

Чистосердечное раскаяние? Да, но Максиму раскаяться, что раз плюнуть. Не так?

1993 год. Калинникова судят за совершенные также корыстные преступления. Ему тогда вменили не один, не два эпизода, а целую чертову дюжину.

Срок, определенный тогда судом, он отбыл. Вернулся на свободу. Однако, как говорится в одном документе, должных выводов для себя не сделал и вновь совершил корыстное преступление, которое законом отнесено к тяжким, представляющим повышенную общественную опасность, что свидетельствует о нежелании осужденного встать на путь исправления.

Может, обо всем этом суд, вынося приговор, не знал? Как можно! В уголовном деле имеются документы: они аккуратненько так подшиты. Их надо было лишь прочитать.

Кто как, но я не верю, что судьи не ознакомились с материалами уголовного дела в достаточной мере. Они, конечно же, ознакомились. Сужу столь категорично потому, что в ходе судебного заседания все материалы, находящиеся в уголовном деле, страница за страницей непременно оглашаются.

Если так, то чем же руководствовались судьи? Я не знаю. Хотя, если честно, появляются грязненькие мыслишки в моей голове. Но… Не пойман – не вор… Как в народе говорится.

Более осведомлённый прокурор направил кассационный протест в Свердловский областной суд. Прокурор посчитал приговор откровенно несправедливым, переплюнувшим все мыслимые границы гуманизма.

Беспристрастный взгляд судебной коллегии по уголовным делам позволил со всей определенностью поддержать прокурора.

«Суд при назначении наказания, – говорится в определении судебной коллегии, – оставил без внимания тяжесть совершенного Калинниковым преступления и его упорное нежелание встать на правильный путь, и назначил ему наказание явно несоответствующее содеянному им в силу чрезмерной мягкости».

Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда отменила приговор в отношении Калинникова, а дело направила на новое рассмотрение.

Зря радовался Максим, ох, зря! Рано и напрасно огорчалась потерпевшая Кротова. Справедливость все-таки должна восторжествовать. Если, конечно, новый состав суда, которому предстоит вновь рассматривать это удивительно очевидное преступление, не встанет на путь своих предшественников – на путь защиты корпоративных интересов.

…Максиму Калинникову девятнадцать. Это – всего лишь ранняя заря большой и богатой на приключения жизни человека. Жаль, с одной стороны, парня. Но вдвойне жаль, с другой стороны, тех, кто становится жертвами грабителей. Если первые от этого занятия получают удовольствия, то вторым это совсем ни к чему и они не должны расплачиваться за то, что у кого-то из судей, не познавших на собственной шкуре, что такое грабеж, возникает желание пожалеть заблудшего, жалобно блеющего ягненочка.

Максим виновен. Его вина доказана. Он сам избрал свой путь – жизнь за счет других. Ему была предоставлена возможность осмотреться и одуматься. Он сам не захотел. А в таком случае, что заслужил, то и получил… То есть должен получить.

Порядочные также становятся насильниками

В кассационной жалобе, направленной в Верховный Суд России, он написал буквально следующее:

«В ходе судебного заседания все свидетели характеризовали меня с положительной стороны как хорошего семьянина, трудолюбивого и порядочного человека».

И тут был близок к истине, ни на грамм не покривил душой. Действительно, нашлось немало людей, которые пытались создать образ этакого ангелоподобного существа. Еще чуть-чуть добавили красок и тогда точно за спиной выросли крылышки. Упорхнул бы в райские кущи.

Наслушавшись так много восторженного о себе и в ходе следствия, и непосредственно в ходе судебного рассмотрения не мог не поверить в собственну. непорочность.

Что ж, читатель, попробуем вместе разобраться по существу.

Сергей и Татьяна Андроновы родом из Шалинского района, однако жили и работали в Новоуральске – том самом городе, куда попасть совсем не просто из-за тщательности отбора кандидатур; в том самом городе, где еще совсем недавно все считали, будто там зарождаются зачатки коммунистического будущего.

У супругов – двое малолетних детей. Об этом факте вспомнил неслучайно. Будучи «хорошим семьянином», Сергей должен был оберегать собственных деток от тлетворного влияния, однако… Зачем в таком случае свой туалет украсил множеством картинок, на которых голые красотки демонстрировали свои прелести? Таким манером решал проблему воспитания своих чад?

Я – не ханжа. Мне, откровенно говоря, тоже доставляет наслаждение любоваться красивым женским телом, но я никогда бы не стал ими оформлять место общего пользования, куда имеют доступ мои дети.

Не разделяю мнение свидетелей и о том, что беспричинное бытовое пьянство Сергея – есть характерный признак «примерного семьянина».

Теперь о порядочности. Тут также есть что сказать. И даже много. Приведу лишь один факт.

В сентябре 1995 года Новоуральский городской суд признал виновным Сергея в совершении преступления, предусмотренного статьей 108 УК России, и приговорил к трем годам лишения своболы, правда, с отсрочкой исполнения приговора.

Правосудие отсрочило и, стало быть, создало предпосылки для совершения им еще более тяжкого преступления.

…Это было лишь начало дня, десять с минутами. Не было ни праздника, ни юбилея. Не было в квартире и гостей. Находясь на кухне, Сергей тихо сам с собою попивал водочку.

И тут в окно увидел, что в подъезд его дома вошла девочка. Он знал, куда и к кому она идет, потому что не раз видел. И хотя девочка выглядит старше своих лет, он знал, что она малолетка, которой нет и двенадцати лет.

Итак, девочка привычно поднялась на этаж, подошла к двери квартиры, которая находится рядом с жилищем Сергея. Нажала на кнопку звонка. Дверь отворилась, но не сразу. Подружка, открыв дверь, не увидев никого, подумала, что кто-то пошутил, и закрыла дверь.

А где же девочка? Что с ней? Не испарилась же?

Дело в том, что её, Яну Кондакову, приоткрыв чуть-чуть дверь, поджидал Сергей Андронов, тридцатипятилетний мужчина. Он резко распахнул дверь и, схватив за руки девочку, втащил в свою квартиру. Дома, чувствуя себя хозяином положения, стал действовать еще решительнее. Яна же, хотя и видела мельком соседа подружки, испугалась. Правда, об истинных намерениях поначалу не предполагала. Успокаивая себя, даже подумала, что дяденька шутит.

Но Сергей, увы, не шутил. Он потащил упиравшуюся девочку в спальную. Применяя физическую силу, повалил жертву на кровать и стал снимать с нее одежду. Только тут ей стало ясно, чего хочет дяденька. Не давая снимать одежду, отчаянно сопротивляясь, девочка умоляла:

– Отпустите меня. Ну, пожалуйста.

Сергею стало ясно: по-хорошему ничего не получится.

Цитирую приговор суда:

«Тогда Андронов сдавил ей шею руками, стал угрожать убийством, и она прекратила сопротивление. Воспользовавшись этим, он полностью обнажил Кондакову и совершил с ней половой акт в естественной форме».

Девочка плакала, но на помощь чью-либо надеяться не могла. Тогда пошла на хитрость.

Удовлетворив свою сексуальную потребность раз, Андронов рассчитывал повторить, поэтому продолжал удерживать жертву насилия. И Яна сказала:

– Отпусти меня.

– Не отпущу. Еще хочу.

– Потом приду. Если захочешь, останусь на всю ночь.

Прозвучало, видимо, настолько убедительно, что мужик поверил.

Девочка, как ошпаренная, выскочила на лестничную площадку и позвонила подружке. На этот раз та сразу отворила дверь. Увидев перед собой растрепанную и заплаканную Яну, подружка встревожилась.

– Что с тобой? Что случилось? – Спросила Яну.

Умываясь слезами, Яна рассказала. Брат подружки, находившийся дома, услышал о происшествии, пошел к соседу, чтобы с ним разобраться.

– Ты зачем все это сделал? – спросил парень.

Андронов, немного удивившись приходу парнишки, но быстро пришел в себя. Он спокойненько ответил:

– Не твоего ума дело. Не вмешивайся.

Мальчишку такой ответ не удовлетворил и даже, встав на защиту чести девочки, затеял драку с насильником.

Самоуверенности Андронова можно только позавидовать.

Давая показания в суде, свидетельница Петрова сказала:

– Живу в том же доме, что и Андронов. Узнала о случившемся от подружки моей дочери. Спустилась к Савичеву Игорю, где находился и Андронов. Он был пьян. Попыталась поговорить с ним, но он разговаривать со мной не стал, а только сказал: «Вы ничего не докажете».

Нет, предварительное следствие и потом суд доказали полностью вину Сергея Андронова. В основе доказательной базы стали не только многочисленные свидетельские показания, а и все то, что было изъято после обыска в качестве вещественных доказательств. Плюс недвусмысленные заключения медико-биологических экспертиз, не оставившие никаких сомнений в содеянном.

Андронов же не сдавался и продолжал доказывать свою «порядочность». Активно ему в этом помогала жена. Несмотря на то, что она женщина и потенциально может однажды стать жертвой насильника; несмотря на то, что у ней самой растет дочь-малышка, которая может оказаться в руках маньяка, пошла-таки к потерпевшей Кондаковой и стала ту уговаривать, чтобы она изменила в суде показания, пообещав некое материальное вознаграждение. Приходила один раз – не убедила. Приходила во второй раз.

Подкуп не удался и тогда Татьяна Андронова поменяла тактику. Поддакивая мужу, стала лить грязь: дескать, Кондакова добровольно пошла на сексуальный контакт с ее мужем, прозрачно намекая на ее распущенность. И курит, мол, она, и попивает в кругу своих подружек и друзей, и…

Андронова с Луны свалилась, что ли? К тому времени все знали, что именно ее муж не только изнасиловал, но лишил девочку невинности. Невинность Яны – убийственное доказательство порядочности… Только не Сергея Андронова и не его Жены Татьяны Андроновой, а жертвы.

Интересно, не правда ли, как сам насильник объяснял факт лишения девственности? Обратимся к документу:

«В судебном заседании вину в изнасиловании не признал, ссылаясь на некую случайность».

От себя добавлю: ласки насильника были необычайно садистские: как свидетельствуют экспертизы, так «погладил» девочку, что оставил на шее жертвы и на других частях тела множественные синяки.

Право на самозащиту есть у каждого. Но вот методы, используемые при этом, иногда вызывают отвращение. Защищайся, ищи убедительные аргументы, наконец, покайся и попроси прощения, однако поливать помоями девственницу, публично называть юной распутницей, продающей свое тело за деньги, – это цинично, это не только непорядочно, а даже кощунственно.

Автор полагал, что, с учетом наглого поведения нераскаявшегося насильника, а также того, что совершил преступление в состоянии алкогольного опьянения, что ранее судим за нанесение тяжких телесных повреждений и судимость не погашена, получит по максимуму. Сбылись ли мои чаяния?

…В Новоуральске состоялось выездное заседание судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда. Цитирую приговор:

«Андронова признать виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 117 УК РФ2424
  Часть 3 статьи 117 еще старого Уголовного кодекса должна была отяготить наказание, но никак не смягчить.


[Закрыть] и назначить наказание в виде шести лет лишения свободы…»

Более гуманного приговора придумать невозможно, однако и оно вызвало негодование осужденного, направившего в Москву кассационную жалобу, выдержку из которой процитировал в самом начале текста.

Читаю определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ:

«Чрезмерно строгим это наказание в данном случае не является и оснований для его снижения судебная коллегия не находит».

Конечно, судьи рассматривали жалобу лишь осужденного, оставив другие аспекты приговора в стороне. Если бы сторона обвинения обратилась туда же с протестом о «чрезмерно мягком наказании», то тогда мы бы увидели мнение высшей судебной инстанции и на этот счет. Но сторона обвинения промолчала, стало быть, ее вполне удовлетворил приговор.

И хватает еще наглости у правоприменителя разглагольствовать, что в России торжествует один из важнейших принципов в уголовном праве, закрепленный в соответствующей статье УК РФ, – принцип справедливости. Не торжествовал и не торжествует. По-прежнему суды жалостливы к людям, совершившим чудовищные преступления, как, например, изнасилование несовершеннолетней, но цинично равнодушны к жертве. Равнодушны все – от прокуратуры и до Верховного Суда.