Текст книги "Темное настоящее"

21

– Что значит «хорошо знал»? – возмутился Лаптев. – «Хорошо знать» значит быть вхожим в семью этого человека, быть в курсе его проблем. Я почти каждый день вижу соседа по площадке, знаю его жену и детей, даже тещу его видел. Если у соседа вскочит прыщик на носу, то я это увижу в тот же день, но сказать, что я его хорошо знаю, у меня язык не повернется. Чужая душа – потемки! Черт его знает, чем сосед за закрытыми дверями занимается, а ты мне Карташова в друзья записал! Карташов был человеком без прошлого. К нам он приехал из Свердловска, но о жизни на Урале никогда не рассказывал. Зато об Ираке он мог говорить часами, с такими подробностями, словно там родился и вырос. Карташов утверждал, что лично знал Саддама Хусейна, на приватных вечеринках с ним вино пил. Правда это или нет? Никто не знает, но портрет, подписанный Саддамом Хусейном, у Карташова был. Я познакомился со Львом Ивановичем году так в 1988, когда был заместителем начальника уголовного розыска городского УВД. Начальник управления попросил оградить Карташова от наездов местных мафиози. Как специалиста по организованной преступности привлекли меня. Мы быстро разобрались, что Карташова данью хотят обложить не преступные авторитеты, а какая-то шпана, не имеющая в преступном мире никакого веса. Прошло довольно много лет, я вернулся из Новотатарска, стал начальником Заводского РОВД. Год был примерно 1996-й или 1997-й, самое мерзкое время. В милиции царила разруха: нет запчастей на машины, нет денег в кассе, писчую бумагу следователи покупали за свои деньги. Отношения с прокуратурой в середине 1990-х годов начали портиться. Вышестоящее начальство, озабоченное падением показателей, предложило почаще встречаться с прокурорами в неформальной обстановке. Наладить, так сказать, взаимодействие за «рюмкой чая». Предложение идиотское. Давно известно: кто кланяется, о того и ноги вытирают. Но деваться было некуда! Перед окончанием полугодия пришлось организовать прокурорам банкет с выездом на природу. Заметь, поить-кормить прокуроров начальство требовало, а денег на это не давало. Считалось, что каждый начальник райотдела сам средства изыщет. Начальник городского УВД на селекторном совещании сказал: «Ищите спонсоров в хорошем смысле слова». Это бред! Нет в природе ни одного предпринимателя, который добровольно, бескорыстно, ничего не потребовав взамен, отдаст часть своей прибыли для материального снабжения милиции. Копейку нищему около церкви бросить можно, а червончика будет жалко! Приехал проверяющий из Москвы, собрал совещание руководящего состава органов внутренних дел и открытым текстом сказал: «На федеральном уровне для вас денег нет и не будет. Средства на повседневные нужды изыскивайте на местах. Как? Замените “синие” крыши на “красные”, но помните, что социалистическую законность нарушать вам никто не позволит!» Представь, после демонтажа советской власти прошло лет пять или больше, а у министерских чиновников остался прежний лексикон. Московский полковник современный новояз освоить и не смог, как говорил в брежневские времена «соцзаконность», так и продолжал говорить. Если перевести начальственное словоблудие на понятный русский язык, то нам предложили избавить предпринимателей от рэкетиров в обмен на спонсорскую помощь. То есть те же люди должны были отстегивать часть прибыли не преступному миру, а на обеспечение материального снабжения того органа милиции, на территории которого находились. Веришь, нет, я ларьки в Заводском районе данью не обкладывал, мзды с коммерсантов не требовал. Наверное, поэтому в начальниках РОВД я долго не задержался и перешел на работу, где своей земли не было. До окончания полугодия осталось несколько дней. Я собрал заместителей и спросил: «Где деньги брать будем?» Заместитель по тыловому обеспечению предложил пригласить на банкет с выездом на природу Карташова. Я согласился. Лев Иванович, ничего не потребовав взамен, оплатил и турбазу за два дня, и выпивку-закуску. По нынешним временам он не сильно потратился, так, по мелочи. Двадцать гостей, включая двух заместителей главы администрации района, больше установленных природой лимитов не выпьют, не съедят. На этом банкете Карташов подошел ко мне, напомнил о наших встречах в конце 1980-х годов. Пока я был в Заводском районе, он иногда приезжал с мелкими просьбами, организовывал спиртное на торжества, но не более того. Наши отношения никогда не были дружескими или даже просто откровенными. После того памятного банкета на турбазе Карташов при каждом удобном случае говорил, что начальник милиции – его хороший знакомый, что в любой момент на его стороне будет вся районная милиция. Больших преференций это хвастовство ему не принесло, но от мелких вымогателей и проверяющих оградило. В 1998 году я перешел в городское УВД и больше с Карташовым не сталкивался.

– Какие отношения у него были с зятем? – спросил Попов.

– Лев Иванович в начале 1990-х годов разделил бизнес на несколько частей. Борзых досталось производство и сбыт видеопродукции. Бизнес исключительно прибыльный, но недолговечный. Пока была эра видеомагнитофонов, Борзых процветал, разбогател, обзавелся нужными связями. Как только на смену видеокассетам пришли CD-диски, так начался его закат, продлившийся несколько лет. Борзых был лишен предпринимательской жилки, не мог видеть на перспективу. Если бы он не был зятем Карташова, то давно бы разорился, а так остался на плаву и не бедствовал. Не должен был бедствовать – в каждой из фирм Карташова ему принадлежало от 10 до 20 процентов активов.

– Ты, Андрей Николаевич, неплохо осведомлен о финансовом положении Борзых, а говорил, что ничего о нем не знаешь.

– Годы в милиции научили меня выбирать выражения и помнить каждое сказанное слово. Я не говорил, что ничего не знаю о Борзых. Я только уточнил, о том ли человеке идет речь или нет. С самим Борзых меня жизнь не сталкивала, а вот с тенью Карташова пришлось пообщаться. В последние годы правой рукой Льва Ивановича был не зять, которому он не очень-то доверял, а друг зятя – Петр Черданцев. С начала 2000-х годов все контакты Карташова с правоохранительными органами шли через Черданцева. Он несколько раз обращался ко мне с просьбой разобраться в конфликтных ситуациях между милицией и фирмами Карташова. Как-то раз я действительно помог ему, когда наши бывшие коллеги решили отжать у Карташова часть бизнеса.

Попов кивнул, давая понять, что помнит это дело: в 2001 году шесть сотрудников милиции оказались на скамье подсудимых за мошенничество и вымогательство. Они требовали долю в уставных капиталах фирм не только у Карташова, но и у нескольких других бизнесменов, за что и поплатились, отправившись в места не столь отдаленные на долгие годы.

– Что тебе еще рассказать о Карташове? – продолжил Лаптев. – В последние годы он сильно болел. Умер четыре месяца назад в кардиологическом отделении областной больницы. Теперь ты расскажи, кто и за что ухлопал его бестолкового зятя?

– Империя Карташова рухнула в 2010 году. Интернет на корню сгубил его бизнес. Сейчас никто не станет покупать DVD-диск с записью фильма, который можно бесплатно с помощью пиратских программ скачать из интернета. Но кое-что у них осталось. Главным образом недвижимость здесь и за границей. Борзых принадлежала половина второго этажа в бывшем здании КБО. Сейчас это торговый центр: арендаторы, бутики, цветочный магазин. Вчера мы запросили сведения об имуществе Борзых. Результат получим не скоро, а убийство раскрывать надо. Пока нам не известен ни мотив преступления, ни его исполнитель. На месте убийства Борзых частный охранник задержал его несовершеннолетнюю любовницу в невменяемом состоянии. Девушку проверили: ни на одежде, ни на руках следов пороха нет, то есть стреляла в любом случае не она. Вчера ее весь день медикаментозными методами приводили в себя, к ночи она заговорила, но толку с ее допроса – ноль. Когда она пришла в офис Борзых, он уже был мертв. Охранник также ничего путного не пояснил: сидел в каморке, услышал девичий вопль, вышел, обнаружил труп, вызвал полицию.

– Где сейчас его любовница? Ее не задержали под благовидным предлогом?

– Смысла нет. Она все еще не отошла от стресса и несет всякую чушь! Она утверждает, что Борзых собирался на ней жениться и пообещал за успешную сдачу ЕГЭ по английскому языку купить щенка в приюте для бездомных животных. Теперь, понятное дело, щеночка ей никто не купит. Трагедия! Она не столько переживала из-за убийства любовника, сколько из-за потери лохматой бездомной собачки.

– Эта абракадабра может быть последствием шока. За день-два она очухается и начнет давать нормальные показания.

– Хочешь, прикол расскажу? Борзых на Новый год с этой девчонкой в Куршевель летал на лыжах покататься.

– Серьезно? Это меняет дело. Я не знаток заграничных горнолыжных курортов, но могу предположить, что в Куршевеле богатый выбор местных красавиц. Были бы деньги, а подругу на недельку-другую найти труда не составит. Если Борзых поехал в Тулу со своим самоваром, то тут два варианта: либо его юная любовница – самая красивая девушка в Евразии, либо он действительно собирался жениться на ней. Кстати, он разведен или нет?

– Выясняем!

Попов помолчал, прикидывая, как дальше продолжить разговор, и решил пойти напролом, а не вилять, подыскивая выражения.

– Двадцать лет назад, когда я только начинал работать в милиции, на убийство коммерсанта никто бы внимания не обратил. Лихие девяностые!

– Еще раз скажешь это словосочетание, – перебил Лаптев, – я встану и выйду. Не было никаких «лихих девяностых»! Это выражение придумали дебилы для дебилов. Оно не имеет смысловой нагрузки. В те годы что было лихим? Разгул преступности? Чушь! На закате перестройки в некоторых городах целые микрорайоны находились под властью молодежных банд, кооператоры, все поголовно, им дань платили, но это время почему-то лихим никто не называет, а когда вся страна погрузилась в грязь, то наступила некая лихость. Если кто-то считает пьяный дебош проявлением гусарской удали, то пускай считает, только свое мнение мне не навязывает. Я, – Лаптев ткнул себя пальцем в грудь, – был очевидцем тех времен. Я прошел их от начала и до конца и могу с уверенностью сказать, что для простого обывателя в те времена ничего лихого не было. Бандиты истребляли друг друга, ну и что с того? Девяностые годы были эпохой смены элит в преступном мире, в политике, в экономике, во всех областях жизни. Для подавляющего большинства жителей России эти годы ассоциируются с пустым кошельком, а не с пьяными выходками новых русских в малиновых пиджаках.

– Извини! – примирительно сказал Попов. – Забыл о твоем отношении к девяностым годам. Мне можно продолжить? Так вот, двадцать лет назад убийство Борзых осталось бы незамеченным. Десять лет назад о нем поговорили бы день-два и позабыли, но в нынешние спокойные времена заказное убийство – это ЧП вселенского масштаба! Меня с понедельника начнут таскать по инстанциям, требовать раскрытия, а я, судя по всему, увязну в этом деле, и увязну надолго. Если убийство Борзых связано с переделом собственности после смерти Карташова, то мы раскроем это преступление в течение месяца. Но если оно уходит корнями в прошлое, в те времена, когда из этого же самого пистолета убили Мамедова, то все, тушите свет! У меня под крылом либо молодежь, которая не способна погрузиться в реалии времен застоя, либо старики, подсчитывающие дни до пенсии. У меня нет среди оперативного состава средней прослойки. Твои ровесники ушли, место их осталось незанятым. Пробел! Кому я поручу распутывать клубок, кончик которого находится за десяток лет до его рождения? Никому. Подскажи, как действовать, и я последую твоему совету.

– Привлеки специалиста, который работал в то время, дай ему помощников, транспорт, временную власть и посмотри, что получится.

– Отличный совет! Лучший специалист в городе – это ты, Андрей Николаевич. Только ты можешь мне помочь, больше никто.

– Я давно не в теме, живу спокойной уединенной жизнью и даже не пытаюсь понять некоторых реалий современной жизни. Они мне не интересны.

– Андрей Николаевич, о чем ты говоришь! Я иногда общаюсь с нашими ветеранами и поражаюсь тому, что они живут в другом мире. Не в том, который был, и не в том, который есть, а в каком-то третьем мире, ими выдуманном. Не моргнув глазом мне рассказывают случаи, которых никогда не было и не могло быть. Искривление памяти! Вспомни самый нашумевший случай начала 1990-х годов, когда Лотенко решил снести памятник Ленину на площади Советов. Приехал Живко, грудью защитил монумент, не дал демонтировать. Неизвестный снайпер открыл огонь и убил одного из бизнесменов в свите Лотенко[7]7
  Подробнее об этих событиях в книге Сорокина Г. Г. «Пуля без комментариев».


[Закрыть]. Почти каждый ветеран, с кем я общался, убеждал, что был участником тех событий и находился на площади, когда несколько снайперов открыли шквальный огонь по толпе. Чушь ведь, но они не врут! Они свято верят, что были на площади и видели десятки убитых бизнесменов. Попробуй возразить, что во время этих событий погиб всего один человек, знаешь, какой скандал поднимется! Как мне консультироваться у этих людей? Сказки об их героическом прошлом выслушивать? Для раскрытия преступления мне нужен практик в добром здравии, то есть ты. Прими участие в расследовании! Независимо от того, сколько времени проработаешь, я заплачу три оклада старшего оперуполномоченного. Неплохая прибавка к пенсии за интеллектуальную работу на благо родного управления.

– Выпишешь доверенным операм три премии и отдашь мне? Ничего не меняется в нашей системе! Я так же делал, когда надо было отблагодарить человека со стороны.

– Соглашайся, Андрей Николаевич! Покажешь класс подрастающему поколению.

– А если облажаюсь, то мои промахи спишем на старческий маразм?

– Примерно так, – цинично подтвердил Попов.

– И хочется и колется! – признался Лаптев. – Дай до утра подумать, посоветоваться с женой.

– Передай Елизавете Владимировне мой глубочайший поклон и извинения за то, что собираюсь оторвать тебя от скучной пенсионерской жизни.

– Умеешь ты построить разговор! Имя-отчество моей жены с лейтенантских времен помнишь или сейчас по адресному бюро узнал?

– Как можно забыть имя-отчество супруги своего босса? Я с такой работой скорее забуду, как собственную жену зовут, чем Елизавету Владимировну. Очень приятная женщина.

На улице было уже темно, когда Попов и Лаптев спустились на первый этаж управления. В углу просторного холла, напротив поста охраны, шлифованным гранитом отсвечивала «Стена памяти» с фотографиями сотрудников управления, погибших при исполнении служебных обязанностей. Лаптев подошел к Стене, минуту постоял молча.

– Вот кто тебе был бы нужен, – сказал Андрей Николаевич, показывая на портрет мужчины в майорской форме. – Работа с малолетками была коньком Игоря Ефремова. Если бы руководство милиции не отмахивалось от его оригинальных теорий, то в начале девяностых годов мы бы в два раза быстрее лишили организованную преступность молодежной подпитки.

Попов ничего не ответил. У него было свое мнение об оперативном таланте Ефремова, но высказывать его перед портретом погибшего было некорректно.

Дома Лаптев, несмотря на протесты жены, достал припрятанную в одежном шкафу бутылку коньяка, налил полную рюмку.

– За упокой души Игоря Ефремова! Славный был парень, хотя мы редко понимали друг друга.

– Ты вроде на деловую встречу ездил, а не на поминки, – напомнила Лиза. – В честь чего вечерние возлияния?

– Было поколение, гонявшее по крышам голубей. На смену ему пришли мои ровесники, поджигавшие тополиный пух в канавах. Нас сменило поколение, которому не объяснишь, зачем надо жечь пух. Философский закон отрицания отрицания! Я никогда не мог понять, в чем прелесть наблюдения за поднятой в воздух голубиной стаей. Кирилл никогда не жег пух. Кстати, где он? Еще не пришел? Лиза, мне предложили выступить консультантом по поколению, которое жгло пух. За работу я получу три оклада. Что скажешь?

– Что я могу сказать, если по тебе видно, что ты уже все решил? Но учти! Арина может на той неделе привезти внуков, кто с ними будет сидеть?

– Кристина.

– Я, кстати, дома! – подала голос из своей комнаты дочь Лаптева.

– Вот и чудесно! Приедут племянники, отвлечешься, перестанешь целыми днями тыкать пальчиком в телефон, оглянешься и увидишь, что вокруг тебя кипит настоящая жизнь, а не только виртуальная.

Лиза заступилась за дочь. Лаптев воспользовался моментом, выпил еще полрюмки и пошел спать. Следующая неделя обещала быть беспокойной и насыщенной.

22

В семь утра Лаптев отправил Попову СМС «согласен», в ответ получил смайлик.

«Я никогда не пойму этот стиль общения, – подумал Андрей Николаевич. – Вместо ответа он посылает улыбающуюся рожицу, словно я не взрослый мужчина, а переполненный эмоциями тинейджер. Если неприятие смайликов в деловом общении – это ретроградство, то я консерватор и ретроград».

После утреннего селектора и совещания у начальника городского УВД Попов прислал за Лаптевым свой автомобиль. К десяти утра Попов и Лаптев оговорили условия совместной работы.

– Мне нужен помощник, отдельный кабинет, транспорт и допуск к базам данных, – сказал Лаптев.

– Помощник ждет за дверью, с кабинетом проблем не будет, а вот автомобиль на постоянной основе я дать не могу. С транспортом у нас за последние годы лучше не стало, но выход есть. Каждый вечер делай заявку, с утра я определюсь, кого к тебе послать. Доступ к базам данных получишь через помощника.

– На сегодня для меня транспорт есть? Я первым делом собираюсь осмотреть место происшествия. Далее. Мне нужна справка-объективка на Борзых и его окружение, в том числе на членов семьи. Воду лить в справке не надо. Коротко: кто есть кто, анкетные данные, наличие компрометирующего материала в информационном центре и специальном бюро. В следующей справке, составленной как меморандум, надо проанализировать и обобщить все фирмы, принадлежащие Карташову и Борзых. В меморандуме отразить доли собственников, экономический эффект предприятия и перспективы развития. Пока все.

– Меморандум за один день не составишь! Это песня долгая.

– Вспомни молодость! Если не успеваешь к сроку – поработай ночью. По своему опыту знаю – в пустом управлении, когда никто не мешает, работается очень продуктивно… Так, где мой помощник? Надеюсь, ты не собираешься подсунуть мне стажера, ничего не понимающего в оперативной работе.

В помощники Лаптеву назначили тридцатилетнего оперуполномоченного Дмитрия Викторовича Блинова, мужчину среднего роста, подвижного, худощавого, одетого в джинсы и футболку. Верхнюю губу Блинова украшали узенькие щегольские усики, как у чикагского мафиози начала 1930-х годов.

– Поехали! – скомандовал Лаптев. – Время не ждет.

По дороге Андрей Николаевич объяснил помощнику основы их взаимодействия.

– Запомни, – сказал Лаптев. – Я – это никто, и звать меня никак. Для посторонних ты – босс, а я – мальчик на побегушках. Если кто-то спросит, какого черта у тебя посыльный в возрасте, скажешь: какого дали, тем и довольствуюсь. Если мы раскроем убийство, то все лавры – твои, мне славы и почета не надо. Для меня грамоты и благодарственные письма уже давно ушли в прошлое. С другой стороны, если мы нарушим закон, то это ты его нарушишь, а не я. В офисном центре представишь меня как консультанта. По каким вопросам я консультирую, никому объяснять не надо. Консультант – он и есть консультант. Далее. Где девчонка?

– Пошла в школу, представит справку, что по состоянию здоровья сегодня не сможет сдать ЕГЭ по английскому. После школы пойдет домой.

– Домой – это куда? К родителям? Или у них с Борзых было свое жилье?

– Уточню.

– Не надо заниматься словоблудием! – жестко сказал Лаптев. – Ты не на совещании, где надо говорить путано и непонятно. Если не знаешь, то так и скажи: «Не знаю!» Девчонку после обеда доставь в УВД. Я хочу поговорить с ней лично.

На крыльце офисного центра «Супер Плаза» их поджидал начальник службы безопасности частного охранного предприятия «Щит-2000» Николаев.

На первом этаже офисного центра в огромном холле путь посетителям преграждала стойка администратора. Справа от нее располагался внешний пост охраны. Шесть циферблатов на стене показывали время в Токио, Хабаровске, Новосибирске, Москве, Лондоне и Нью-Йорке.

– Это наш ресепшен, – начал экскурсию Николаев. – Девушки за стойкой могут подсказать, в какой офис нужно обратиться посетителю. Рядом с ними – пост охраны. Прибывающие утром арендаторы и владельцы офисов расписываются в журнале о времени снятия кабинета с сигнализации. Вечером отмечаются на посту, проверяют, взят ли офис под охрану. На восьмой этаж общий порядок не распространяется.

– Где находится помещение с мониторами видеонаблюдения? – спросил Лаптев.

– Сразу же за постом охраны. Пойдемте посмотрим.

Внутренний пост охраны состоял из трех комнат. Первым было помещение для инструктажа и хранения экипировки, справа от него – пост видеонаблюдения, слева – комната отдыха свободного от дежурства наряда. Николаев пояснил гостям, с каких видеокамер передается изображение и почему при установке камер выбрали именно такой ракурс.

С первого этажа наверх вели две лестницы, парадная и запасная, и четыре лифта, разбитых на две пары слева и справа от стойки администратора. Один из лифтов слева был грузовым, справа – лифт, снабженный отдельной системой управления. Николаев, войдя в него, пояснил:

– На восьмой этаж можно подняться только с помощью специального чипа. Если я, не приставив чип к датчику, нажму кнопку с цифрой восемь, то лифт остановится на седьмом этаже и дальше не поедет.

– Кнопка с цифрой минус один куда ведет? В подвал? – спросил Лаптев.

– На автостоянку на цокольном этаже.

– Едем на седьмой, – распорядился Андрей Николаевич.

Выйдя из лифта, по парадной лестнице они поднялись на этаж выше. На входе на восьмой этаж за столом сидел охранник с журналом учета посетителей и времени снятия с сигнализации офисных помещений. Николаев рассказал гостям систему охраны восьмого этажа.

– В будни владелец офиса может подняться на этаж на лифте или по лестнице. На этаже он отмечается у дежурного охранника, передает ему список посетителей, которых планируют принять в течение дня. Если посетитель пришел внезапно, то вопрос, пропускать его на этаж или нет, решается по телефону. Если на телефонный звонок с поста владелец офиса не ответит, то посетителя внутрь не пропустят.

– Как насчет пожарной лестницы? – спросил Лаптев.

– Она всегда закрыта на замок. Ключ находится на внутреннем посту охраны.

– Вас пожарная инспекция еще не оштрафовала за нарушения правил?

– Пока нет, – лукаво улыбнулся Николаев. – Мы бы открыли пожарный выход на восьмой этаж, но кто будет за ним присматривать? В будний день охранников на смене два: один – за пультом, второй – на входе. Если мы откроем запасную лестницу, то нам придется устанавливать там еще один пост. Совершенно необоснованное увеличение штатов! Владелец здания будет категорически против такого перерасхода средств на охрану. Закон двадцати процентов!

– Что за закон? Ни разу не слышал, – вступил в разговор Блинов.

– Стоимость всего комплекса охранных мер не должна превышать двадцати процентов стоимости охраняемого имущества.

– По выходным дням действует другая пропускная система? – спросил Лаптев.

– В субботу и воскресенье на дежурство заступает только один охранник. Он несет службу в пультовом помещении. Центральную лестницу закрывают на замок, и попасть на этаж можно только на лифте, воспользовавшись чипом. Работать в выходные дни собственникам офисов мы запретить не можем, но ограничения по приему посетителей есть. Владелец офиса в субботу или воскресенье должен лично спуститься на первый этаж, встретить гостя и потом проводить его.

– Отметку о прибытии гостя ставят на этом этаже или на первом?

– На восьмом.

– Как я понимаю, в день убийства девушка в кабинет Борзых попала, минуя все посты охраны?

Николаев не смутился, услышав каверзный вопрос. Он уже отвечал на него представителям полиции и следственного комитета.

– Юрий Николаевич Борзых был приятелем владельца здания, и на него некоторые ограничения не распространялись. У его подруги был свой чип. В тот день она вошла на первый этаж, поздоровалась с администраторами и охранниками и на лифте поднялась сюда. На посту на первом этаже в рабочем журнале ее прибытие зафиксировали как «ПЖ Борзых, СЧ». Расшифровывается эта запись так: «Посетитель женщина Борзых, свой чип».

Чоповец провел гостей по этажу. К его удивлению, сотрудники полиции осмотрели кабинет покойного мельком, словно ничего интересного увидеть в нем не ожидали. Гораздо больше Лаптева заинтересовала кладовка с инвентарем для уборки помещений.

– Запасной ключ от технической комнаты есть? – спросил Андрей Николаевич.

– У охранника на пульте есть ключи от всех помещений на этаже.

– Я обратил внимание, что двери лифта открываются бесшумно. Охранник за пультом по звуку движущегося лифта сможет определить, на его этаж прибыл посетитель или нет?

– Дежурному на смене вовсе не обязательно прислушиваться к лифтам. Достаточно посмотреть на монитор. Коридор просматривается камерами внутреннего наблюдения.

– В день убийства видеокамера, контролирующая правую половину этажа, не работала. К звуку лифта охранник не прислушивался, то есть он не контролировал прибытие посетителей на этаж?

– Не совсем так, – начал юлить Николаев. – Владелец офиса, прибыв на этаж, отмечается у дежурного по смене…

– Это все понятно, – перебил его Лаптев. – Я о другом. Приехала девчонка со своим чипом, а мог бы приехать кто-то другой. Например, я. Предположим, что я встретил девчонку на улице и отобрал у нее чип. На первом этаже отметился, что иду по делам на четвертый этаж, а сам бы поехал на восьмой, незаметно дошел до кабинета Борзых и застрелил его. Такой вариант возможен?

– Охрана на первом этаже не пропустила бы вас без заявки владельца офиса на четвертом этаже.

– Тогда как же сюда попал злоумышленник? – спросил Андрей Николаевич. – Все предусмотрено, посторонние в здание не проникали, а в кабинете 813 произошло убийство. Кстати, почему охранник не слышал выстрелов?

– Телевизор смотрел, – неохотно признался Николаев.

– У вас есть версия, как сюда мог проникнуть преступник?

– Есть! – воспрянул духом чоповец. – Спустимся вниз, я наглядно поясню, как теоретически можно попасть на восьмой этаж, минуя охрану.

Автостоянка на цокольном этаже была рассчитана на тридцать шесть автомобилей. На въезде стояла будка с охранником, напротив нее – лифт.

– В будни охранник на стоянке видит, кто приехал, кто уехал, – начал пояснения Николаев. – По выходным дням этот пост не работает за ненадобностью. В будний день посторонний человек может попытаться въехать на стоянку, а в выходной – нет. По выходным дням въездные ворота постоянно закрыты. Владельцы машиноместа управляют воротами, не выходя из автомобиля, с помощью пульта. Если предположить, что у преступника был пульт от ворот и чип от лифта, то он мог, минуя охрану, подняться на восьмой этаж. Других вариантов нет.

– Здесь кругом видеокамеры, – сказал, осмотревшись, Лаптев. – Охранники на первом этаже должны видеть, кто приехал.

– Накладочка вышла! – развел руками Николаев. – В субботу утром на автостоянке отключились две видеокамеры. Охранники видели, как на стоянку въехал знакомый автомобиль, а кто из него вышел – нет.

– Запись сохранилась? Давайте посмотрим.

В помещении охраны на первом этаже Лаптеву и Блинову прокрутили субботнюю видеосъемку. В 10 часов 25 минут на автостоянку въехал джип «Тойота Лэнд Курузер» с нечитаемым госномером. В салоне автомобиля находился один человек – мужчина за рулем. Водитель был в бейсболке, надвинутой на лоб.

– Классная запись! – «восхитился» Лаптев. – За рулем мог быть я, мой коллега Блинов или любой из вас. На этой записи лица водителя не видно.

– При въезде автомобиля на стоянку освещение включается автоматически, – вступил в разговор один из охранников. – Фронтальная камера настроена так, что фиксирует госномер транспортного средства и отчасти лобовое стекло. При включении света от лобового стекла отражается кратковременный блик, не дающий возможность хорошо рассмотреть человека за рулем, но водителя одновременно снимает боковая камера наблюдения. При сличении двух записей можно с точностью установить, какой именно автомобиль въехал и сколько человек было в нем. Далее водитель и пассажиры попадают в поле зрения видеокамер около лифта и камер, просматривающих стоянку около поста охранника. В субботу видеокамеры у лифта не работали, вот и получился казус: «Тойота» въехала, госномер дал блик и стал нечитаем. Кто вышел из автомобиля, видеокамеры не зафиксировали. Если бы «Тойота» остановилась чуть левее или правее, то он бы попал под видеонаблюдение, а с этой точки – нет.

– Охранников не заинтересовало, кто приехал?

– У нас в базе данных есть точно такая же «Тойота». Дежурный контролер не рассмотрел госномер, но решил, что если водитель автомобиля открыл въездные ворота пультом, то он наш клиент, владелец офиса на пятом этаже. Как оказалось, в субботу он в офисный центр не приезжал.

– Нам будет нужен поэтажный план здания с указанием месторасположения видеокамер и ракурсами обзора.

– Сейчас сделаем! – охотно согласился Николаев.

– И еще! Завтра мы будем ждать всю дежурную смену в городском УВД. Много времени это не займет. Уточним кое-какие моменты и отпустим.

– Держите! – охранник протянул лист с отпечатанным планом здания.

– Так быстро? – поразился Лаптев. – Я думал, только к вечеру сделаете.

Николаев снисходительно улыбнулся.

– Что вы, господа! Не в каменном веке живем. Все данные есть в компьютере. Нажал на кнопочку – и готово!

– Почему-то в субботу от кнопочек толку было мало, – язвительно усмехнулся Лаптев. – Вы выяснили, в чем причина неполадок в системе видеонаблюдения?

– Сбой в программном обеспечении. Наши специалисты сейчас устанавливают точную причину выхода аппаратуры из строя. По предварительным данным, программы на сервере дали сбой в результате скачка напряжения.

Забрав план этажей, Лаптев и Блинов поехали на окраину города. По пути Андрей Николаевич велел остановиться. В первом попавшемся продовольственном магазине он купил три литровые коробки дешевого портвейна.

– Неудобно ехать в гости без подарка! – прокомментировал он покупки.

– Куда сейчас? – спросил водитель.

– На городскую свалку! – весело ответил Лаптев. – Давно, знаете ли, не был на помойке, не пинал пустые консервные банки.

– Если серьезно, то куда едем? – переспросил сержант.