Текст книги "Темное настоящее"

17

Примерно через неделю после знакомства Юра попросил Лилю дать ему на день пластинку – переписать понравившийся альбом на магнитофон. Отец девочки запретил выносить пластинки из дома. Лиля нашла выход из положения. Она пригласила Борзых к себе после уроков. Пока отец девушки был на работе, они переписали пластинку на магнитофонную ленту, купленную Юрой в магазине «Мелодия». Запись вели не на импортный «Филлипс», а на обычный «Маяк-205 стерео». Зачем в семье два магнитофона, Борзых спрашивать не стал.

Седьмого марта отец Лили улетел по делам в Москву и должен был вернуться только во вторник, через двое суток. На восьмое марта квартира оставалась в полном распоряжении Лилии. Такой момент было грешно упускать. Девушка посоветовалась с парнями, и они решили отпраздновать Международный женский день в узком коллективе: Лиля, Юра и Петя. Перед отъездом Лев Иванович напомнил дочери:

– Лиля, я как-то тебе говорил: не спеши вступать во взрослую жизнь – она сама к тебе придет.

– Папа, неужели ты думаешь, что я в твое отсутствие буду с ума сходить и в квартире бардак развезу? Ты стал мне не доверять?

– Я просто напомнил.

Карташов поцеловал дочь в лоб и уехал в столицу, где его ждали не только иракские друзья, но и любовница, с которой его познакомили общие друзья. Новой знакомой Льва Ивановича было тридцать шесть лет. Разведена, двое детей, своя квартира. На праздники она могла отправить детей к маме и принять гостя по высшему разряду, с богато накрытым столом, в нарядном платье. Дочь Льва Ивановича не стала выдумывать чего-то нового и скопировала организацию вечеринки с праздников, которые иногда проходили у них дома. Накануне приема гостей мама Лилии начинала делать заготовки для салатов, подготавливать основное блюдо. Отец закупал спиртное и прохладительные напитки, помогал жене на кухне. Лиле пришлось все делать одной, но это было нетрудно: холодильник ломился от продуктов, в гости должны были прийти обычные советские парни, непритязательные в закусках и горячих блюдах.

Восьмого марта Лиля накрыла стол в гостиной, выставила салат «Мимоза», запекла в духовке курицу. Парни принесли с собой бутылку водки. Хозяйка встретила гостей в импортном костюме, купленном за чеки в магазине «Березка». Борзых и Петя были одеты как обычно. Когда Лиля вышла на кухню, Юра тихо сказал приятелю:

– По сравнению с Лилей мы с тобой выглядим как два бича, только что вылезшие с теплотрассы. На кой черт она так нарядилась?

– Юрец, сегодня женский праздник! Как мы одеты – неважно, а вот что букетик цветочков не принесли, тут мы маху дали. Почему мы не догадались у старухи у магазина купить три гвоздички за трешку?

– Ты пошутил – три рубля на ветер? Шесть пачек сигарет на какие-то цветочки поменять? Если у тебя есть лишние рубли, то шикуй, а я пас!

На этот вечер у парней и Лилии были разные планы. Юра и Петя думали распить спиртное, послушать музыку и всей компанией отправиться на улицу, встретиться с друзьями, повеселиться, похулиганить. Лиля же решила, что сегодня один из гостей станет ее парнем, и остаток вечера она проведет с ним вдвоем. Должны же когда-то они рассмотреть в ней девушку, а не бесполого друга! Застолье началось по-взрослому. Петя, подражая отцу, встал и предложил первую рюмку выпить за Лилю. Хозяйка немного смутилась, отпила полрюмки, поморщилась. Парни жахнули по целой рюмке, закусили чем бог послал. Часов в пять включили магнитофон. Черданцев даже не заметил, что пленку поставили на «Маяк», а не на импортное чудо техники. По обычаю начала восьмидесятых годов, музыку врубили на всю мощь, так, чтобы стены дрожали. Когда бутылка водки была почти пуста, Лиля сделала магнитофон тише и предложила гостям попробовать виски и сигару.

– Лиля, а если твой папа заметит, что в бутылке убыло? – спросил Юра. – Давай вместо виски туда чай дольем.

– Ты что! – воскликнула порозовевшая хозяйка. – Он по вкусу сразу догадается, что виски чаем разбавили. Оставим все как есть, я папе потом все объясню.

– Ругаться же будет, – с сочувствием заметил Петя. – Бутылка-то стоит немерено, в гастрономе такую не купишь.

– Ничего страшного, – заверила Лиля. – Поворчит и перестанет.

– Повезло тебе с отцом! Мой папаня за такую выходку меня на месте бы прибил.

Парни выпили по рюмке виски «Белая лошадь», попробовали раскурить сигару на кухне. О том, что настоящие сигары курят не затягиваясь, советские пареньки не знали. Сделав несколько затяжек, они отложили сигару в сторону.

– Чушь какая-то, – высказал общее мнение Петя.

После виски гости должны были проявить к хозяйке особый знак уважения. Петя разлил по рюмкам остатки водки и провозгласил тост за самую красивую девушку на свете – Лилю. Хозяйка покраснела от неожиданного признания и решила, что Петя наконец-то раскрыл свои чувства к ней. Воспользовавшись моментом, она изобразила, что слегка опьянела, пошатнулась и села Пете на колени. Черданцев тут же обнял ее за талию. Предложение дружбы было сделано и закреплено. Юра, увидев Лилю на коленях приятеля, испытал чувство облегчения. Наконец-то наступила какая-то определенность! На радостях он попросил у Лилии включить проигрыватель. Девушка разрешила. Ей в этот миг было не до аппаратуры. Коварный КНЯЗЬ ТЬМЫ не дремал. Как только Юра поставил пластинку на проигрыватель, он слегка подтолкнул его руку, и Юра, вместо того чтобы прицелиться и поставить иголку головки звукоснимателя точно в пустую бороздку в начале диска, разжал пальцы чуть-чуть раньше и испортил диск: иголка звукоснимателя пошла поперек пластинки, оставляя за собой глубокую длинную царапину. Колонки воспроизвели ее движение чудовищным скрипом. Подростки замерли. Прекрасно начавшийся вечер закончился катастрофой.

– Юрец, ты что угробил? – стараясь оставаться спокойным, спросил Петя.

– «Назарет», мать его! «Собачью шерсть».

Лиля подошла к проигрывателю, сняла пластинку, осмотрела в косо падающем свете.

– Можно выбрасывать, – сделала заключение она. – Теперь эта сторона диска безнадежно испорчена.

– Ей-богу, я не хотел! – стал оправдываться Юра. – Оно само собой как-то получилось. Был бы советский проигрыватель, иголка бы такого следа не оставила. Это несчастный случай! Инцидент.

– Пить меньше надо! – неожиданно злобно сказал Черданцев, словно приятель испортил его любимую пластинку. Юра разозлился, но поделать ничего не мог.

– Оставим все как есть! – предложил он. – У Лилиного папы полно пластинок, что, он их каждый день слушает, что ли?

– Не получится, – твердо заявила девушка. – Я сама ему расскажу, что мы пластинку испортили.

– Зачем? – одновременно удивились парни.

– У нас не те отношения, чтобы я врала отцу по мелочам.

– Что теперь будет? – спросил Юра.

– Не знаю, – пожала плечами хозяйка. – Но хорошего точно ничего не будет.

Вечеринка была безнадежно испорчена. Парни наскоро попрощались с Лилей и пошли по домам. В эту ночь Юра долго не мог уснуть, искал выход из сложившегося положения.

«Пластинка стоит рублей шестьдесят. Если купить такой же диск и заменить им испорченную пластинку, то отец Лили не догадается о подмене. Где взять деньги? Взаймы никто такую сумму не даст. У родителей не попросишь. Они, если узнают, что я в гостях пластинку за шестьдесят рублей в негодность привел, придут в ярость. Отец и так над каждой копейкой дрожит, а тут за какую-то царапину треть зарплаты отдать? Он лучше меня из дома выгонит, но платить не будет. Что за жизнь: ни украсть, ни заработать! А Лиля ну и чувиха! Могла бы промолчать, глядишь, папаша ее ничего бы не заметил, и дело бы само собой замялось. Если бы у меня дома такой казус случился, я бы ни за что не признался, что имею отношение к царапине. Молчал бы, как партизан на допросе, но правду бы не сказал».

Девятого марта вечером Лиля ждала парней у подъезда.

– Юра! Папа хочет с тобой поговорить, – упавшим голосом сообщила она.

– Юрец, – остановил приятеля Черданцев, – если что, то у меня пятнадцать рублей есть, еще десятку сестра сможет занять.

Борзых молча кивнул и пошел в подъезд, как на Голгофу. Лев Иванович предложил гостю раздеться и присоединиться к нему на кухне.

– Не подскажешь, что произошло? – спросил Карташов.

– Честное слово, я не хотел. Так получилось.

– Девяносто процентов техногенных катастроф случаются именно потому, что кто-то что-то сделал, не подумав. Не специально, а просто потому, что так получилось.

– Рука дрогнула, – тяжело вздохнув, признался Юра.

Сатана, весь год крутившийся рядом с парнем, шепнул на ухо: «Признайся, как было! Что он, не мужик, что ли? Поймет».

– Ничего бы не случилось, но я вашего виски попробовал, сигару курнул и не смог иглу проигрывателя точно в бороздку поставить.

– О, так вы до моего виски добрались? Много выпили?

– По одной рюмке.

Карташов сходил в гостиную, принес бутылку, посмотрел, сколько убыло, поставил на стол.

– Теперь поговорим о серьезном, – сказал он. – Как ты думаешь ущерб возмещать?

– Летом, на каникулах, работать пойду. С первой зарплаты все отдам.

– Не пойдет! Я не состою в Обществе всепрощающего милосердия. Ни о какой отсрочке платежа речи быть не может. Если ты не в состоянии оплатить причиненный вред, то это должны сделать твои родители. Мне обратиться в суд или ты сам маме с папой расскажешь, что случилось?

– Только не родители! – взмолился Юра. – Я что угодно для вас сделаю, только не говорите им про пластинку! Они ни за что мне не простят ни унижения, ни денег.

Карташов закурил, задумчиво посмотрел на поверженного гостя.

– Не выпадай в осадок! – приободрил он Юру. – Если нет денег, а ущерб причинен, то его надо отработать. Ты готов выполнить мои задания? Завтра придешь на второй этаж в комбинат бытового обслуживания. В студии звукозаписи скажешь приемщику, что ты от Льва Ивановича, и сделаешь заказ на десять магнитофонных пленок, то есть тебе должны будут записать десять альбомов западных исполнителей. За чистые кассеты ты уплатишь по прейскуранту. Сдачу можешь оставить себе, на мелкие расходы. Приемщик спросит твои данные. Ты назовешь свои фамилию, имя, отчество и место жительства. Запомни: если потом, хоть через месяц, хоть через год, к тебе нагрянет милиция, ты должен будешь подтвердить, что делал заказ и в бланке заказа стоит именно твоя подпись.

Юра мгновенно подсчитал стоимость готового заказа.

– Лев Иванович, десять кассет с записью будут стоить сто двадцать рублей. В милиции не поверят, что у меня были такие деньги.

– Во-первых, вероятность того, что к тебе придут с расспросами, я оцениваю как один к ста. Во-вторых, милицию будет интересовать, делал ты заказ или нет, а на какие деньги ты собирался выкупать кассеты, это уже никого не касается. На будущее подскажу тебе вариант, как объяснить происхождение денег, если ты не работаешь. «Пустые бутылки на свалках собирал!» У нас в стране никому не запрещено бутылки собирать. Этот вид дохода не облагается налогом. Общество презирает сборщиков бутылок, но они есть и недурно зарабатывают, особенно после праздников.

– Я все сделаю, как вы сказали, – пообещал Борзых.

Лев Иванович достал широкие бокалы, плеснул на донышко виски.

– За наш договор!

Юра выпил. Виски было ровно один глоток. Карташов принес испорченный диск.

– Это тебе! Делай с ним что хочешь. Вот список исполнителей, которых ты завтра закажешь. Это пятьдесят рублей за чистые пленки. Завтра в это же время придешь за новым заданием.

Лиля и Черданцев были поражены, когда Юра вышел с диском в руках.

– Как все прошло? – спросил ничего не понимающий Петя.

– Нормально. Лев Иванович вошел в положение, не стал зверствовать. Вы сегодня без меня погуляйте. Мне надо диск домой занести.

Остаток вечера Петя и Лиля провели вдвоем. В этот день они в первый раз поцеловались. Черданцев по-прежнему не испытывал к Лиле эротического влечения, но обычай требовал, провожая девушку домой, остановиться с ней в подъезде, поцеловать. Иногда такое расставание затягивалось и на час, и на два часа, но Лиля с Петей уложились всего за несколько минут. Девушка была довольна началом «настоящих» отношений. Наконец-то она могла сказать подругам, что у нее есть парень, да еще какой! Высокий, красивый, умный. Если в техникуме учится – значит, умный. Был бы глупым, в техникум бы не поступил.

На другой день совместная прогулка вновь не получилась. Лев Иванович вручил Юре двадцать записанных кассет и адреса киосков звукозаписи, куда их надо доставить.

Испорченный диск «Назарета» Юра продал за двадцать пять рублей.

– Юрец, ты что, шилом пластинку царапал? – спросил покупатель. – Знатная борозда получилась! Иголка ее не пройдет, прыгать будет.

– Ты посмотри! – ткнул Борзых в испорченную сторону. – Две песни целыми остались.

– Вижу, что остались! Значит, так: новый пласт стоит шестьдесят рублей. Чирик – пакет, полтинник – пластинка. Одна сторона диска испорчена. Итого – четвертной!

– У тебя что-то плохо с математикой, – возразил Юра. – Одна сторона пластинки плюс пакет – это тридцать пять рублей, а не двадцать пять!

– Пластинка-то не новая! Держи четвертной и радуйся, что я вообще ее купил.

Покупатель бракованной пластинки знал, что делает. С помощью приятеля, занимающегося в фотокружке, он изготовил фотокопии обложки конверта пластинки и с хорошим наваром продал их.

18

В конце марта Карташов решил, что Борзых прошел испытания и готов к следующему этапу деятельности. Вечером, отправив дочь на улицу, Лев Иванович принес в гостиную два магнитофона «Маяк» и пульт, который изготовил сам.

– Запоминай, что ты должен будешь делать, – сказал он. – Последовательно соединишь проводами для записи проигрыватель, «Филлипс» и два «Маяка». Намочишь ватку одеколоном, протрешь у всех магнитофонов звукозаписывающие и стирающие головки. Включишь проигрыватель, установишь пластинку, плюшевой подушечкой протрешь поверхность диска. На магнитофоны установишь пленку для записи. Когда вся аппаратура будет готова, нажмешь вот эту кнопку на пульте. Звукоснимающая головка проигрывателя сама опустится на пластинку, и тут же магнитофоны начнут запись. Как только пластинка дойдет до конца, ты остановишь запись, нажав красную кнопку. На магнитофонной пленке останется место для одной песни. Допишешь ее по своему усмотрению, перевернешь бобины и запишешь другую сторону пластинки. Запомни: запись, которую сделает «Филлипс», надо отложить отдельно. И еще: перед тем как установить аппаратуру, или ты, или Лиля, закроете дверь на замок и не будете ее открывать никому до тех пор, пока не спрячете аппаратуру по разным комнатам.

На новом месте работы Лев Иванович разработал двухуровневую систему сбыта готовых аудиозаписей. На первом уровне была студия звукозаписи комбината бытового обслуживания. Прибыли Карташову она не приносила и служила ширмой для второго уровня. В этот уровень было вовлечено несколько человек, получающих за не совсем законную деятельность дополнительную «зарплату». Стержнем всей системы был сам Карташов. Ему принадлежали пластинки и аппаратура для записи. В КБО записывать кассеты в обход кассы было рискованно, так что пришлось разместить студию звукозаписи в собственной квартире. Регулярно приобретать в магазинах большое количество чистых магнитофонных пленок было так же рискованно. Рано или поздно продавцы, через одного работавшие на БХСС, сообщили бы в милицию о странном покупателе. Пленки пришлось закупать в Москве. Два раза в месяц Карташов вылетал в столицу, в иракском культурном центре покупал пластинки, которые заказывал. В магазинах, разбросанных в разных частях столицы, Лев Иванович приобретал по десять-двадцать чистых катушек, помещал их в объемный чемодан и ехал на железнодорожный вокзал. Проводники поезда, идущего через Сибирь, за небольшое вознаграждение доставляли груз до указанной станции. Первые партии чистых кассет получал Борзых, потом к этому делу подключился Петя. В случае задержания сотрудниками милиции при получении чемодана парни должны были рассказать заранее приготовленную историю: «Подошел незнакомый мужик, попросил забрать у проводника груз и привезти его к памятнику Пушкину. Пообещал за работу три рубля. Я согласился». Чемодан с чистыми пленками парни привозили к себе домой, по вечерам частями относили пленки в квартиру Карташова. В чемодан входило 50 катушек по 375 метров. Общая стоимость груза составляла 236 рублей 65 копеек. Проводник, ничем не рискуя, получал 10 рублей, парням Карташов платил отдельно. Чистая магнитофонная лента стоила 4 рубля 73 копейки. В киоске звукозаписи эта же пленка продавалась по 12–15 рублей, в зависимости от популярности исполнителя и качества записи. Картонные упаковки пленок, записанных на «Филлипс», отличались от двенадцатирублевых катушек фотографией исполнителя на лицевой стороне. Такая запись стоила на три рубля дороже, но была гарантированно высокого качества. Одна магнитофонная пленка, реализованная в обход кассы КБО, приносила доход от 7 до 10 рублей. В среднем за неделю в одном киоске продавалось от 10 до 20 левых пленок. Весной 1982 года в областном центре работало пять киосков звукозаписи. Продавец получал рубль с каждой катушки. Борзых за работу в квартирной студии звукозаписи и исполнение различных поручений Карташова за неделю зарабатывал от 40 до 50 рублей. Доход Карташова колебался от 250 до 900 рублей в неделю. Весной 1982 года в Сибири появился «Рождественский альбом» группы «Бони М». С первого прослушивания Лев Иванович понял, что проект Фрэнка Фариана под названием «Бони М» исчерпал себя. По указанию Карташова продавцы в киосках звукозаписи «по секрету» сообщали покупателям, что группа «Бони М» распалась, и «Рождественский альбом» – последний в их исполнении. С помощью такой нехитрой уловки Лев Иванович заработал вдвое больше обычного.

Карташов был хорошим организатором. Под его руководством отдел по ремонту телерадиотехники стабильно выполнял план, побеждал другие подразделения КБО в социалистическом соревновании. Продавцы в киосках имели неплохой дополнительный доход, и все вроде бы были довольны, кроме сотрудника студии звукозаписи КБО Мамедова. Тридцатилетний смуглый красавец Александр Мамедов с приходом Карташова лишился дополнительного заработка. Лев Иванович запретил на аппаратуре комбината записывать не заказанные клиентами альбомы и композиции. Фактически отдел звукозаписи КБО переключился на советскую эстраду, которая большой популярностью не пользовалась, главным образом из-за качества записи. В 1980 году ленинградская рок-группа «Мифы» на подпольной студии в Прибалтике записала магнитоальбом «Дорога домой» (он же «Черная суббота»). Магнитоальбом тут же стал популярным у молодежи, но качество записи падало после каждого копирования с магнитофона на магнитофон. Карташов пытался наладить сбыт «Мифов» через КБО, но большого успеха затея не принесла. Если бы «Мифы» выпустили пластинку, то приобрести запись с нее желающие нашлись бы, а за запись с магнитофона на магнитофон деньги тратить никто не хотел. Лишившись дохода, Мамедов затаил на Карташова обиду и поклялся себе, что при случае отомстит начальнику.

Родителям Юры его «подпольная» деятельность не нравилась. Сын забросил учебу, о планах поступления в институт даже не заикался. В конце мая в семье Борзых сломался холодильник. Мастер из КБО запросил за ремонт несусветную цену. Мать Юры платить вымогателю отказалась. Юра смекнул, что недовольство родителей можно обернуть в свою пользу, и попросил Карташова помочь с ремонтом. День прихода мастера стал днем триумфа Юры Борзых. Мастер по ремонту холодильников пришел перед обедом. Дверь открыла мать.

– Здравствуйте! Я могу увидеть Юрия Николаевича? – спросил мастер.

Мать Юры не сразу поняла, что незнакомый мужчина спрашивает ее сына.

– Вам Юру? – смутившись, переспросила она. – Проходите, он дома.

Мастер поздоровался за руку с Юрой.

– Я от Льва Ивановича. Где холодильник?

Работа заняла около часа. В квитанции за ремонт стояла сумма в три раза меньше той, что запросил предыдущий мастер. Квитанцию Юра оставил себе. Мать после ухода мастера посмотрела на сына другими глазами.

«Подумать только, у Юры блат в КБО! Он с каким-то Львом Ивановичем на короткой ноге. Окончит школу, устроится в КБО, будет калымить по частным заказам – за год на мотоцикл накопит».

В начале лета Борзых купил на базаре по баснословной цене фирменные джинсы «Супер Перис» и футболку с надписью латинскими буквами на неизвестном языке.

– Теперь я упакован по высшему разряду! – похвалился родителям Юра. – Осталось на кроссовки заработать.

Отец ничего не сказал, а мать была откровенно довольна – сын стал самостоятельным, имеет связи в системе бытового обслуживания, не шляется целыми днями по улице, а деньги зарабатывает. В июне мать попросила у сына десять рублей взаймы. Юра без разговоров одолжил.

С марта Юра Борзых жил по новому графику. Около часа дня Лиля возвращалась из школы. Юра иногда уже ждал ее у подъезда, иногда приходил чуть позже. У Карташовых он доставал магнитофоны, хранившиеся в разных комнатах, соединял аппаратуру, устанавливал пленки. Около часа занимала запись одной стороны пластинки. На всю работу, от начала и до конца, уходило в среднем три часа. Пока аппаратура записывала, Юра болтал с хозяйкой или сидел в одиночестве, если Лиля готовилась к урокам. От нечего делать Юра стал читать книги из библиотеки Льва Ивановича и открыл для себя увлекательный мир научной фантастики. Летом Лиля сдала экзамены за восьмой класс и стала целыми днями сидеть дома. Треугольник из двух парней и девушки начал распадаться. Как-то само собой получилось, что Юра и Лиля сблизились, стали обниматься-целоваться, но держали это в секрете. Петя даже не догадывался, как его девушка проводит время с лучшим другом. В конце июня Черданцев устроился подрабатывать на завод, домой приходил уставшим, во дворе почти не появлялся, и его дружба с Лилей сама собой сошла на нет. Карташова не стала горевать, что лишилась нерешительного ухажера. Днем она пребывала в объятьях Юры, по вечерам ходила в гости к подругам, знакомилась с другими парнями. Юра с самого начала сближения с Лилей провел для себя красную линию, заступать за которую было нежелательно. Лев Иванович был его благодетелем и работодателем. Шуры-муры с дочкой босса могли лишить Борзых еженедельного заработка, так что до серьезного интима Юра с Лилей не дошли.

В августе Лев Иванович пошел в отпуск, купил путевку в санаторий в Крыму. Присматривать за квартирой остался Борзых.

– Юра, свинарник в квартире не разводи! Чтобы к моему приезду порядок был точно такой же, как сейчас.

Лев Иванович вручил ключи от квартиры и укатил с дочкой поправлять здоровье. Оставшись один, Борзых прошелся по пустой квартире, прикрыл межкомнатные двери в маленькие комнаты.

– Остальное – мое! – воскликнул он.

От перспективы две недели распоряжаться благоустроенной квартирой захватывало дух. Главная проблема советского юноши – где уединиться с понравившейся девушкой – была решена. У Юры были две знакомые девушки, уже познавшие радость взрослой любви. К каждой из них Борзых в свое время подкатывал, но оставался ни с чем: пригласить девушку было некуда, денег в кармане сроду не водилось, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, у него появилась и квартира, и приличная сумма денег. Две недели Борзых прожил как в раю. Дома почти не появлялся. «Работы много!» – объяснил он родителям. За день до приезда Карташова Юра навел в квартире порядок, выпроводил загостившуюся подругу, налил полбокала виски, выпил в одиночестве и решил, что рано или поздно добьется такого же благосостояния, как Лев Иванович.

«Трехкомнатная квартира, автомобиль, импортная аппаратура – о чем еще можно мечтать? В лепешку разобьюсь, но буду жить так же, как Карташов».

По возвращении Лев Иванович спросил:

– Потери?

– Бутылка виски и простыня. Так получилось. Я припозднился, слышу: в подъезде подозрительный шум. Подумал: «Вдруг воры залезут?» И решил остаться на ночь. Постелил на диване, спал беспокойно, ворочался, простыня порвалась.

– Соседи жаловаться не будут? Тогда виски и простыню спишем как безвозвратные потери.

Лиля начала преображаться еще весной, но Борзых этого не замечал. Каждый день он видел дочь Льва Ивановича в домашнем халате, а иногда и без него, и пропустил тот момент, когда Лиля из невзрачной плоскогрудой девочки превратилась в девушку с приятными формами. Увидев Лилю после отпуска, Борзых был поражен. Ему показалось, что Лиля за две недели повзрослела на пару лет. Но как бы ни преобразилась дочь Карташова, переводить отношения с ней в новое русло Юра не собирался. Лиля во время отпуска изменилась не только внешне, но и внутренне. На пляже взрослые парни не сводили с нее глаз, предлагали вместе поплавать, поиграть в мяч, угощали мороженым. Отец бдительно следил за Лилей, не дал дочке переступить грань дозволенного. Вернувшись в Сибирь, Лиля обнаружила, что она за лето повзрослела, а Юра и Петя остались дворовыми мальчишками, целоваться с которыми – ребячество, никчемная потеря времени. Распутная мамашина кровь настойчиво подталкивала Лилю к взрослой жизни, полной интима и захватывающих приключений.