Текст книги "Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре"

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой Базиль Тихонович пытается совершить подвиг прямо на наших глазах

– Неужели у Базиля Тихоныча будут неприятности?

Эти горячие слова произнес Феликс, когда я встретился с ребятами и рассказал о своем поединке с Вениамином-Реалистом, который, к несчастью слесаря, закончился моим поражением.

– А мы так ждали Вениамина. Ну просто обидно, когда вспомнишь об этом. А он даже не сверстник нам, – сказал с горечью Яша.

– В том-то и дело, – сказал я. – Поэтому мы не можем оказать не него хорошее влияние.

Так, обсуждая самые острые события дня, мы вышли на улицу и побрели куда глаза глядят. А навстречу нам шагал толстый ученый-зоолог из девятой квартиры. Тот самый, у которого стояли два замечательных аквариума с рыбками. Мы тотчас остановились и напрягли все свое внимание, потому что разминуться с ученым-зоологом было трудно даже на самой широкой улице. Он вечно ходил, погруженный в глубокие умные мысли, глядя поверх наших голов, и его предоставленные самим себе ноги в любое мгновение могли понести тяжелое всесокрушающее тело прямо на встречных прохожих.

Но на этот раз ученый-зоолог тоже остановился и посмотрел на нас ясным, осмысленным взглядом.

– Именно вы-то мне и нужны! – воскликнул он, озаряясь счастливой улыбкой.

Его сообщение прямо-таки ошеломило нас. До сих пор ученый-зоолог замечал только животных, а люди для него не существовали. Это говорила Зоина мать моей бабушке. Бабушка ей возражала, что так только кажется, что на самом деле он очень отзывчивый человек. Но мы склонялись на сторону Зоиной матери, потому что ученый-зоолог совсем не обращал на нас внимания. Но мы видели сами, как он сидел на корточках перед дядей Васей и, глядя на него влюбленными глазами, говорил:

– Ты отличный представитель отряда кошачьих. Ты даже самый лучший экземпляр! Ну-ка, скажи хоть одно слово. Ну, предположим, «наука». На-у-ка. Говорят, будто ты вел беседу с самим Ришелье. А я прошу самую малость. Ради науки. Одно только слово! Ну, ну. На-у-ка!

Дядя Вася грелся на солнышке, он лежал в своей излюбленной позе на кусочке травы, сохранившемся в углу двора, и не желал отвечать ученому-зоологу. Но тот настойчиво продолжал упрашивать кота. А мы всего в двух шагах от него играли в ножички, и он хоть бы раз взглянул в нашу сторону.

Но в конце концов его ученое терпение иссякло, он поднялся на ноги и ушел, сокрушенно покачивая головой и громко говоря себе:

– М-да, как я и предполагал, слухи оказались лишенными научных оснований. Но все-таки этот кот и вправду превосходный экземпляр. Даже очень замечательный!

И вот теперь этот человек избрал объектом своего изучения нас. Остолбенев, мы ждали, что он молвит дальше.

– Видите ли, товарищи, завтра ко мне приезжает гость, мой племянник, – продолжал ученый-зоолог. – А я, признаться, совсем не умею обращаться с детьми. Понимаете, раньше мне не приходилось сталкиваться с этой, я полагаю, весьма сложной проблемой. И вот вы как раз те, кто может мне помочь.

– Вы, наверное, этого не знаете, но мы еще сами дети. И вам лучше поговорить с нашими родителями, – вежливо посоветовал Феликс.

– То, что вы еще дети, это я понял сразу, – сказал ученый-зоолог, смеясь совершенно по-человечески. – И помочь мне сможете только вы. Понимаете, со мной племяннику будет скучно. Я, как видите, типичный ученый червь. А мне хочется, чтобы эти несколько дней остались для него самыми веселыми в жизни. Поэтому я прошу: товарищи, примите моего племянника в свою компанию! Всего на четыре дня!

Мы насторожились, и, выражая наши общие опасения, Феликс с горькой иронией спросил:

– А племянник-то ваш в котором классе? Небось в десятый перешел, да?

– Что вы, – засмеялся ученый-зоолог. – Да Леня еще вот такой. – И он положил ладонь на мою макушку. – Леня ваш сверстник.

Это еще куда ни шло. Это даже было здорово!

– Ну, тогда мы его принимаем. Правда, ребята? – произнес Яша.

Мы охотно присоединились к его заявлению.

– А можно еще вопрос? – послышался Зоин голос.

Она оказалась тут как тут вместе со своим неразлучным бутербродом. И так было каждый раз, когда происходило что-то уж очень важное. Она точно сваливалась с неба или вырастала из-под земли перед самым нашим носом.

Ученый-зоолог не возражал, и Зоя осведомилась, не водится ли за его племянником такое… ну, словом, не имеет ли он нехорошую привычку отнимать у беззащитных девочек бутерброды с вареньем.

Ученый-зоолог серьезно задумался, а Зоя, не отрываясь, следила за выражением его лица.

– Я полагаю, что нет, – твердо сказал ученый-зоолог. – Как говорят мои скромные наблюдения, Леня терпеть не может сладкого. Он утверждает, что настоящий мужчина должен сладкое презирать.

– Тогда у меня тоже нет возражений, – солидно сказала Зоя.

– Значит, по рукам? – обрадовался ученый-зоолог.

И он обменялся с каждым из нас крепким рукопожатием. Я имею в виду нас, мужчин. Что касается Зои, то для нее ученый-зоолог галантно приподнял шляпу.

Потом он водрузил шляпу на голову и пошагал дальше. Но я не выдержал и крикнул ему вслед:

– Дядя Зоолог! Погодите! Что я вам скажу! Он остановился и вопросительно взглянул на нас.

– А дядя Вася умеет говорить. Правда, правда! Мы лично верим все.

– К сожалению, молодой человек, у нас нет фактов, – ответил ученый-зоолог, и, чтобы мы убедились в том, что он и в самом деле сожалеет, ученый-зоолог сокрушенно покачал головой.

– А вы поверьте. Как мы, – предложил Феликс.

– Увы, мне уже не дано. Я ведь теперь ученый, – сказал он с легкой грустью.

Утром я выбежал из дома за хлебом и увидел на улице ученого-зоолога, тащившего тяжелый чемодан. Рядом с ним шел красивый белокурый мальчик, увешанный с головы до пят снаряжением для подводной охоты. Его мускулистое тело покрывал золотистый загар. Волевое лицо и грозное снаряжение делали его похожим на юного искателя приключений, пришедшего к нам со страниц какой-то несомненно увлекательной книги. О таком сверстнике можно было только мечтать.

«Неужели этот потрясающий мальчик будет нашим новым товарищем?» – спросил я себя изумленно.

Ну конечно же! Ученый-зоолог сам попросил, чтобы мы приняли его племянника в свою компанию.

– Дядя Зоолог, дядя Зоолог!.. – закричал я восторженно и бросился им навстречу. – А вот я, – сообщил я, почему-то задохнувшись.

Я говорил это ученому-зоологу, а сам не мог отвести глаз от блестящего мальчика.

– Превосходно! – тоже обрадовался ученый-зоолог и поставил чемодан на тротуар. – Превосходно, что мы сразу же встретили вас. Леня, перед нами один из тех, о ком я тебе только что рассказывал. Он и его друзья будут твоими товарищами. – Но лицо мальчика осталось невозмутимым.

– Ну об этом я еще подумаю, – сказал он спокойно.

Затем племянник зоолога взглянул на меня холодными синими глазами и объявил:

– К твоему сведению: я живу в Москве. И мои родители не кто-нибудь, а артисты цирка!

Он окинул меня оценивающим взглядом, и я понял, как мы ничтожны по сравнению с ним, ну совсем обычные ребята, каких, наверное, миллионы на земле.

«Ну хоть бы чем-нибудь я отличался, ну хоть бы капельку! – подумал я в отчаянии. – Ах, как было бы здорово, если бы один мой глаз все-таки наполовину оказался коричневым. Может, тогда бы этот великолепный мальчик проявил ко мне интерес».

– В общем-то, на мою дружбу не очень рассчитывайте. Так и скажи своим ребятам, – небрежно закончил блестящий мальчик.

– Леня, как можно? – упрекнул его дядя.

– Дядя, я прямой человек. Разве это плохое качество? По-моему, оно только украшает настоящего мужчину. Не правда ли? – возразил мальчик строго.

– Конечно, украшает, – растерянно согласился ученый-зоолог. – Ты уж извини. Я ведь не знал, что теперь у Лени новые принципы, – сказал он мне смущенно и, подняв чемодан, уныло потащил к подъезду.

Через час я сидел с друзьями на бревнах и рассказывал о первой встрече с племянником Леней.

– И у него настоящее подводное ружье? И настоящая маска? – спросил Яша, когда я закончил свое сообщение.

Я ответил, что видел ружье и маску точно так, как вижу сейчас его, Яшины, ворот рубахи и пуговицы на нем.

– Тогда ты что-то напутал, – сказал убежденно Яша. – Не может человек с настоящим подводным ружьем и маской стать таким воображалой. Это знаешь какие свойские ребята? «Рубахи-ребята» – слышал?

– Не веришь – не надо, – сказал я обиженно и замолчал, показывая всем видом, что теперь из меня не выдавить ни одного словечка.

– А я Васе верю. Не хотелось бы, а верю, – мрачно произнес Феликс. – Его бабушка учит говорить только правду. И у Васи иногда получается.

– Я тоже верю, – сказала Зоя. – По правде, этот племянник мне сразу показался подозрительным. Как только дядя Зоолог сказал, что он не любит варенье. Ну посудите сами: разве может нормальный человек не любить варенье? А он еще мало того: его презирает!

– Ну почему нам так не везет в последнее время? – сказал Феликс с досадой.

– То Реалист Великий, теперь воображала-племянник!

И тот появился – легок на помине. Вышел во двор в джинсах из взаправдашней чертовой кожи, в настоящей тельняшке и нехотя, точно его гнали силком, направился в нашу сторону.

Он остановился перед нами и лениво спросил:

– Ну как тут ваш городишко? Ничего?

– Ничего, – ответил Феликс, притворяясь таким же ленивым.

Племянник Леня стоял внизу перед штабелем, ждал, когда мы начнем наперебой приглашать его к себе наверх, а он тогда покуражится немного, а потом, так и быть уж, проявляя великое снисхождение, словно нехотя вскарабкается на верхнее бревно.

Но Яша притворно зевнул и прикрыл глаза, будто его сломила дремота. Феликс уставился на облака. А Зоя погрузилась в созерцание своего бутерброда, тщательно решая, с какого края откусить. Я тоже сделал вид, будто мне безразлично, кто стоит перед нами: живой мальчик или телеграфный столб.

– Ну пока, – сказал племянник Леня гордо.

– Пока, пока, – пробормотал Яша, не открывая глаз.

Остальные и вовсе только кивнули, даже не глядя на Леню.

Племянник Леня направился в противоположный конец двора и начал разгуливать там, делая вид, будто ему достаточно собственного общества, будто ему весело как никогда.

Походив вдоль забора, поиграв пустой консервной банкой в футбол, племянник Леня вдруг поднял руки над головой, сильно накренился вперед и, встав на руки, пошел таким манером через двор.

Мы ахнули. А племянник Леня вернулся на ноги в нескольких шагах от нас и небрежно отряхнул ладони. Мы были повержены таким красочным доказательством его превосходства над нами. А на лице юного гимнаста было написано, что лично ему уже опротивело собственное совершенство.

Мы не знали, что противопоставить в ответ, и были готовы признать свое поражение. Но в самую последнюю минуту, когда Яша уже приоткрыл рот, чтобы покорно выразить свое восхищение, Зоя фыркнула, пренебрежительно повела плечами и сказала громко, на весь двор:

– Подумаешь!

Племянник Леня сжал губы, будто его ударили, и затем громко сказал, обращаясь не к нам, а к другой, невидимой публике:

– Сальто-мортале!

Он оттолкнулся от земли и, перевернувшись в воздухе через голову, вновь встал на ноги.

– Подумаешь! – сказал Яша, дрожа в то же время от восхищения, Племянник Леня опять стиснул зубы, да на этот раз так крепко, что около его губ появились твердые желваки.

– Двойное сальто вперед! – упрямо крикнул племянник Леня и, бросившись на руки, дважды перевернулся вперед.

– Подумаешь! – сказал Феликс, пожимая плечами.

Над головой племянника Лени послышалось злорадное хихиканье. Из окна на втором этаже выглядывал Вениамин.

– Кутя! Отныне ты будешь Кутя! – крикнул Великий Реалист маленькому акробату.

Тогда племянник Леня, не говоря ни слова, покатился по двору колесом. Его загорелые руки и ноги мелькали будто спицы. Описав круг, акробат остановился перед нами. Он стоял, глядя куда-то в сторону, точно ждал нашего приговора.

– Подумаешь! – выдавил я из себя через силу. Лицо у племянника Лени стало страшным. Словно он не знал, негодовать ему или плакать.

– Ну ладно! – крикнул он в крайнем отчаянии и, повернувшись, убежал в дом.

– Ну зачем ты его так? – сказал мне Феликс с упреком.

– А вы-то… а вы-то сами что? – крикнул я, чуть не задохнувшись от возмущения.

– Какие же вы, мальчишки, жестокие люди, честное слово, – произнесла Зоя невинным голосом.

– Да ведь ты же начала первая! А мы уже за тобой! – напомнил ей Яша.

– Так оно было на самом деле. Да, я начала, – подтвердила Зоя. – А ты, если ты настоящий кавалер, должен был взять вину на себя. Ведь я же слабая девочка…

– Закончим спорить. Мы виноваты все, – перебил ее Феликс. – Лучше пойти к племяннику Лене и сказать, что мы будем дружить, если он тоже хочет.

Но мы не прошли и половину двора, дверь черного хода распахнулась с треском, и навстречу нам выбежал взъерошенный племянник Леня. В его руке грозно, точно томагавк, красовался молоток на железной ручке. Я со сладким ужасом подумал, что сейчас впервые в жизни увижу, как добывают настоящий скальп.

– Я сорвал кран на газе! – объявил он, торжественно потрясая молотком. – Вам этого хватит, а? Как трахнул, вот! И теперь в нашей квартире хлещет газ. Прямо фонтаном!

– Значит, наш дом взлетит на воздух, – сказал философски Яша.

– Ну да. С чего ты взял? – опешил племянник Леня и опустил молоток.

– Конечно, взлетит. Кто-нибудь спичкой чирк – и нету дома. Ты что, не знаешь правила? – удивилась Зоя.

– Знаю, – убито сказал племянник Леня. – Я совсем не подумал об этом. Мне так хотелось понравиться вам.

– Ну вот что. Быстрей к Базилю Тихонычу! – скомандовал Феликс.

Мы со всех ног побежали в котельную. И нашему дому в тот исторический день ужасно повезло: слесарь-водопроводчик находился на посту в своей каморке. Базиль Тихонович подтачивал напильником кусок трубы и во все горло пел старую матросскую песню про девушку из маленькой таверны, которую полюбил угрюмый капитан. Увидев нас, слесарь обрадовался, сказал:

– Ребята, вы пришли в самое время. Я только что вспомнил один замечательный эпизод из своей содержательной жизни. Итак, рассаживайтесь, но только побыстрей. Живо, ребята, живо. Если не хотите, чтобы я все забыл.

Он ошеломил нас своим натиском. Мы начали устраиваться кто где мог, и только племянник Леня не растерялся. Он еще не знал, какой удивительный рассказчик наш слесарь Базиль Тихонович Аксенушкин.

– Дяденька, помогите! – закричал Леня. – В нашей квартире идет газ! Он вот-вот взорвется!

– Газ идет, взорвется газ, – рассеянно повторил Базиль Тихонович. – Был и у меня один случай с газом… Что ты сказал? В какой квартире газ? – спросил он, встрепенувшись.

– В девятой. Прямо тучи! Так и валит из трубы, – сказала Зоя, изображая движением рук клубы газа.

– Ясно. Это ты что-нибудь натворил? – догадался слесарь, обращаясь к племяннику Лене. – Кого-нибудь уже предупредил?

– Только их, – ответил племянник Леня удрученно и кивнул в нашу сторону.

– Ясно, – повторил Базиль Тихонович. – Сейчас позвоним в горгаз. Как и положено по инструкции. И вообще, никакой паники, друзья! Главное вовремя принять меры.

Он ушел в котельную к телефону. А мы повеселели от его слов, дышащих уверенностью и силой, и даже начали посмеиваться над своим испугом.

– Ну как, взорвали дом? – спросил племянник Леня Яшу, добродушно смеясь.

– А ты сам тоже перетрусил, – ответил хихикая Яша.

– Еще как! – признался племянник Леня, вызвав у нас общий приступ смеха.

Он уже чувствовал себя своим человеком. И мы поняли, что он, в общем-то, славный мальчик.

– Ну вот, все в порядке. Скоро они будут здесь, – сказал слесарь, вернувшись.

– Базиль Тихоныч, а теперь расскажите. Вы же обещали, вы еще вспомнили одну историю, – напомнил Яша.

– Я вспомнил одну историю? – удивился слесарь. – Интересно о чем?

– Мы не знаем. Вы не успели сказать, – пояснила Зоя.

– Вот досада, а теперь я и сам не знаю, забыл то есть, – засокрушался слесарь. – Ну ладно, ребята. Коль виноват, присаживайтесь получше, что-нибудь расскажу. У меня ведь тьма всяких историй.

Мы устроились – кто в кресле, рядом с котом, кто на раскладушке или табуретке. Сам Базиль Тихонович, по обыкновению, присел на свой чемодан и начал очередной рассказ:

– Взял я как-то вот его, – слесарь дружески похлопал по своему чемоданчику, – и отправился в путь…

– Базиль Тихоныч, – прервал его племянник Леня, заерзав на табуретке.

– Ты хочешь спросить, с какой целью? Признаться, я пока еще не помню сам. В общем, по одному очень важному вызову. Нужно было кого-то спасти. Срочно! Посадил я, значит, дядю Васю на круп боевого коня, сам прыгнул в седло и тронулся в путь.

Сколько мы ехали, уж не помню. Потому что задумался по дороге и пришел в себя только после того, как дядя Вася тронул лапой меня за плечо. Я встрепенулся и увидел, что конь мой стоит на перепутье, а перед мордой коня древний камень. А на камне надпись.

– Базиль Тихоныч! – воскликнул Леня с тревогой.

– Ничего страшного, – сказал мягко слесарь. – На камне было написано: «Налево пойдешь – плохо будет. Пойдешь направо – будет совсем нехорошо. А прямо – и того хуже. А уж назад… назад лучше не возвращайся!» И я, как вы догадались, выбрал самый трудный путь. Повернул назад!

– Базиль Тихоныч, там же рыбки! – закричал Леня. – В аквариумах рыбки! Они помрут, пока приедет горгаз.

Мы тоже вспомнили, что в этот момент в отравленной газом квартире дяди Зоолога беззаботно плавают разноцветные рыбки. Они весело юркают между водорослями и задумчиво стоят иногда на одном месте, совершенно не подозревая, какая опасность сгустилась над их родными аквариумами.

Базиль Тихонович посмотрел на наши лица и тоже стал очень серьезным. Он поднялся и ни слова не говоря прошел в угол каморки, взял свой заветный чемодан с инструментами.

– Вперед, ребята, – сказал слесарь. – Придется чинить самому. Мы еще спасем наших рыбок.

Он решительно выбежал из каморки, а мы поспешили следом за ним.

– А вы не отравитесь сами? – спросил племянник Леня, едва не наступая слесарю на пятки.

– Я-то? – удивился Базиль Тихонович, не сбавляя шага. – Я, если хочешь знать, такой смесью дышал. Там были… там были все газы… Все газы, какие есть на свете!

Я понял, что умру, если не узнаю, где находится «там» и что с ним случилось такое, если он дышал всеми газами мира. И тут же сказал себе, что нужно напомнить ему об этом сразу, как только рыбки будут спасены.

Перед дверью девятой квартиры уже собрались жильцы нашего дома. Они морщили носы, принюхиваясь к воздуху, стоявшему в коридоре. Я тоже повел носом и почувствовал слабый запах тухлятины.

– Посторонитесь, граждане! – сказал Базиль Тихонович, приближаясь к дверям. – Приступаю к аварийным работам и прошу всех отойти от дверей. Леня, дай ключ!

– Базиль Тихоныч, вы бы туда не ходили. Это не по вашей части, – сказала Яшина мать. – К тому же с минуты на минуту приедут специальные люди. Мы звонили в горгаз.

– По моей части все! Кроме того, товарищи, в квартире исключительно тревожная ситуация. В опасности жизнь золотых рыбок, – пояснил слесарь, вставляя ключ в замочную скважину.

– Ничего с ними не будет, – возразил мой кандидат в Дон-Кихоты. – И если даже так, все равно человек дороже рыбок, хоть они и золотые. И потом, у вас даже нет противогаза.

Базиль Тихонович оглянулся на нас и сказал:

– Кто-кто, а уж я-то обойдусь без противогаза. – И он заговорщицки подмигнул нам.

– Ну вот что, если вам не жаль своего здоровья и, может, жизни, то подумайте хотя бы о нас. Кто же будет чинить нашу сантехнику? – возмутилась Зоина мать.

Ее слова возымели действие. Базиль Тихонович задумался, и мне показалось, что он вот-вот отступит от дверей. Но тут его взгляд снова встретился с нашими глазами, и слесарь решительно повернул ключ.

Он приоткрыл дверь, прошмыгнул в квартиру и быстро захлопнул дверь за собой.

Жильцы затихли. Только кандидат в Дон-Кихоты сказал своей жене, чтобы она вызвала «скорую помощь». А мы, дети, прижались друг к дружке и не сводили глаз с двери, за которой Базиль Тихонович совершал свой очередной подвиг, спасая беспомощных рыб.

Мне казалось, что время растянули в длину на целые километры. А на самом деле прошло лишь несколько минут, после чего на лестнице послышался топот, и в коридор ворвались, обгоняя друг друга, ремонтники из горгаза и люди в белых халатах.

Прибывшие исчезли за дверью, и вскоре люди в халатах вынесли слесаря. Он лежал на носилках и очень страдал. Лицо его было белым и жалким. Яшина мать сунула ему в руки бутылку молока.

– Выпейте, Базиль Тихоныч, молоко помогает, – сказала она.

А за носилками шел бородатый врач и сердито говорил:

– Герой нашелся! Рыбок полез спасать. А рыбки не нуждались в его помощи. Вот так-то! Плавали бы еще сто лет. Вы бы, молодой человек, хотя бы прежде спросили у сведущих людей.

Базиль Тихонович тотчас забеспокоился, начал кого-то искать глазами. Что-то мне подсказало, что он ищет нас, и я подошел к носилкам.

– Ребята, это недоразумение, – прошептал слесарь, косясь на санитаров. – Даже не знаю, почему это произошло. Ведь там, – он указал куда-то ослабевшей рукой, – там были все газы. И я дышал… ничего… как на курорте… А тут такая ерунда – и нате. Но, впрочем, так тоже бывает иногда.

– Ну конечно, – ответил я горячим шепотом. – И потом, вы все равно совершили подвиг.

– Правда? – спросил он и успокоенно закрыл глаза.