Текст книги "S-T-I-K-S. Товарищ Резак"

В ангаре работали по сменам, в обязательном порядке отрабатывая положенное количество часов. Многие бойцы меня прекрасно знали, и с огромным удивлением наблюдали, как аж сама Азазелла водила меня от одного оборудования к другому, и активно жестикулируя, рассказывала мне, как тут всё устроено. Я таскался хвостиком, нюхал, и подолгу наблюдал за работой приспособлений, усевшись на задницу и по привычке скребя роговые пластины за ухом задней лапой. «Чего это вообще сейчас происходило?» и «Что такое курила Азазелла, раз она Блохастому такую лекцию о пользе патронов вдуплила? Я тоже такое курить хочу» – читались мысли на лицах бойцов. О том, что я заговорил, они не знали, но и такого наивного удивления я понять тоже не мог. Некоторые из них мне целые лекции рассказывали о тактике снайперского огня и учили неполной разборке пулемёта, при этом моя собачья внешность их не смущала. Возможно, у хомо так мозг устроен, что они только за окружающими странности замечают?

Учитывая статус моей сопровождающей (а именно – хозяйка производства, советник главнокомандующего, главный конструктор и технолог), то её поступки выглядели многократно загадочнее. Это они не видели наших вечеров, когда я, она и ещё пара доверенных специалистов спорили с пеной у рта о технологических особенностях. Я не фигурально говорю – мы до хрипоты, разбрызгивая друг в дружку слюни, спорили, орали и искали решения, а затем, придумав что-нибудь эдакое, прыгали от радости по кабинету, как щенки.

Верхом творения этой гоп-компании был промышленный 3D-сканер. Пневмопривод ставил гильзу на платформу, и несколько лазеров облизывали изделие. Если гильза была без дефектов, то её откидывали к годным к употреблению, иначе она летела в другое ведро на утиль. Несколько штук в секунду. Микродефекты – такие, как раздутие или закусывание – не всегда можно увидеть глазом, а в последующем это может обернуться осечками или заклинившим оружием. Мне оставалось только аплодировать.

В другом отсеке ангара был расположен ювелирный литейный цех. Тут работали настоящие мастера, и занимались они отливкой пуль. Проблем с материалами и инструментом в Стиксе не было. Отдефектованные там же на сканере сердечники превращались в пули. Сложных конструкций тут не делали, как и биметаллических рубашек. Свинцовая оболочка и сердечник – вот и все изыски. По своим свойствам такие пули немного уступали их заводским аналогам, но зато их производили и выдавали войскам вёдрами. Это опять правда – я в ведомости нос совал. Так и было написано – выдать столько-то вёдер таких-то патронов для таких-то блокпостов.

Дальше всё собиралось в отдельно стоящем помещении, тоже на специальных машинах. Боеприпасы шли как для личного потребления, так и на экспорт. Я в своей голове так и не смог соединить странное сочетание ребят, разодетых по последней анархистской моде, с шевронами самых загадочных раскрасок и расцветок, с торчащими в зубах папиросами – и очень серьёзно поставленное производство и торговые отношения с соседями.

Самой большой и пока неразрешимой проблемой были снаряды. В земле полигона было в избытке почти целых подкалиберных элементов. Подкалиберные сердечники не всегда попадали в цели и многие из них остались в мягкой почве полигона, дожидаясь, пока мы их откопаем – а вот калиберные блоки, разумеется, отсутствовали. Я вспомнил, как мы экспериментировали во времена моей молодости. Это позже было достаточно написать служебку, и Родина давала всё, что необходимо – а тогда приходилось выкручиваться самим. Решение было очень простое: на токарном станке из дерева твёрдой породы делали цилиндр с дыркой, в который потом и засовывали сердечник с восстановленным оперением и дополнительный пороховой заряд. Самая фишка была в том, что дерево должно быть твёрдым, и чтобы выточено все было максимально точно с учётом волокон. Затем цилиндр раскалывали топором и вырезали внутреннее пространство. По расколу прекрасно собирали уже готовый элемент с помощью изоленты. Звучит глупо, но так и было. Всё приходилось делать с колёс, а возможности доводок ограничивались «ЗИЛом» или, позднее, «Уралом МТО». Почему-то такое явление технологии, как бревно с вольфрамовым сердечником, детям цивилизации, выросшим на планшетах, в голову не приходило.

Следующей большой проблемой был заряд. С танками ранних серий проблем не было. Достаточно было переснарядить гильзу, а более поздние танки уже имели раздельное заряжание со сгорающей гильзой, от которой оставался только поддон. Самих поддонов было полно, а вот из чего сделать саму гильзу – оказалось проблемой. Это было интересно. Мы сутками напролёт варили селитру и сахар, лили кислоту и жгли килограммы бумаги. Азазелла и её технологи были перепачканы сажей с ног до головы. Я тоже постоянно чихал, и был грязным, как шахтёр. Остановились на самой простой коричневатой обёрточной бумаге. Она прекрасно пропитывалась составом и держала форму, а сгорала, превращаясь в тонкий пепел.

Полевые испытания мы проводили, отстреляв сотню снарядов, и пришли к выводу, что десятка три самопальных выстрелов вполне можно делать без чистки ствола – а в экстренных случаях и до полусотни. В условиях Стикса этого было более чем достаточно. Чтобы не переводить ценные снаряды просто так, для стрельбы мы выбрали базу внешников. С большого расстояния по навесной траектории наш танк вёл огонь в сторону злодеев, которые попытались нас шугнуть с помощью беспилотника. Парни из группы поддержки его успешно сбили, и выловили ещё несколько диверсионных отрядов муров, посланных помочь с земли. После этого поползновения в нашу сторону прекратились. Внешники решили просто перетерпеть нашу наглую выходку. Вдоволь подразнив врагов, мы, довольные испытаниями, вернулись к себе.

Пару раз в гости заезжал Корж, прибывший к нам по своим командирским делам. Он мной гордился, а я, как обычно, был счастлив. Все мои наработки, начатые в бытность простой собаки, я теперь мог переносить в текстовую форму, клацая лапами по клавиатуре ноутбука. Писать я тоже приловчился, но получалось крайне плохо и долго. Многое из придуманного приходилось вспоминать и нарабатывать заново. Моя «Запахология» уже приобрела форму внушительного научного труда, и помимо «Теории пуков», я обнаружил ещё десяток запахов человека, отражающих его состояние. Я написал небольшую учебную брошюру для сенсов, в которой описал принципы распознавания бронетехники по расположению живых организмов. Многие из них имели мой тип распознавания, и были крайне удивлены подобной книгой. В своём большинстве они имели гораздо меньшую чувствительность, чем у меня, но информация была крайне полезна. Единственное, чего не было на брошюре – это имени автора.

Я сидел в своей комнате и клацал по клавиатуре. День – чудесный! Я успел поругаться (на деловой почве) и помириться с Азазеллой. Ткнуть, что называется, мордой, и огрести по носу на почве наших разработок, а потом на спор отстрелять сотню патронов на полигоне и получить целую гору фактов для размышлений. Не было ещё и обеда, когда я и она с ещё несколькими помощниками расползлись по своим углам конструировать и решать технические проблемы. Ко мне в комнату подошёл один из командиров Свободы.

– Привет, псина говорящая! Тебе надо с одним человеком встретиться. Он не наш, но мы подстрахуем, – и растянул морду в улыбке.

Я с этим бойцом не раз бывал в одном отряде, и теперь возможность со мной поговорить его по-детски забавляла.

– Что за человек?

Мне в ответ сделали неопределённый жест рукой. Я ответил пожиманием лопаток передних лап. Всё понятно. Какой-нибудь пузан, пришедший поглядеть на говорящую собаку, или пижон с очень деловым предложением. Отказывать по каким-то причинам было нельзя, но радости от такой встречи наши командиры тоже не испытывали.

Глава 10
Пёс. Саблезубый тигра

Я притопал на указанное моими пацанами место. Раз отказать нельзя, то надо поговорить. Прямо на траве, посреди живописной полянки, стоял стол с белой скатертью, прижатой зажимами, чтобы её не сдувало. Хрустальные бокалы сияли множеством граней, тарелки прекрасного фарфора были накрыты, очевидно, серебряными очень пафосными накрывальниками. По обе стороны каждой тарелки аккуратным рядком лежало по семь ложек, ложечек, вилок, вилочек и столовых ножей. Метрах в семи, на достаточном расстоянии, чтобы не слышать разговора, но мгновенно среагировать на любой жест, стоял холёный мужчина в переднике и с полотенцем, перекинутым через руку. Посередине стола – вазочка с гвоздикой, и вокруг него два стула явно из музея. Стулья даже на вид были вензелястые и старые.

Рядом со столом стоял пиджак – другим словом не сказать. Чёрный костюм, чёрный галстук и белая рубашка с накрахмаленным до хруста тугим воротником. Вокруг, на небольшом отдалении, торчали экипированные по самое не могу громилы с разным оружием – но тоже обязательно во всём чёрном, от берцев до обойм автоматов. Пижонство, одним словом. Я подошёл к чёрному чудиле с тонкими тараканьими усиками и аккуратно зализанной причёской. Выпендрёжничества я не люблю, и если на меня хотели произвести впечатление, то это они не по адресу.

Зализанный сделал приглашающий жест мне, указав на стул, затем жест официанту, повинуясь которому, гарсон открыл наши тарелки, откупорил бутылку вина, разлив по бокалам, и вернулся на своё место, пятясь задом в полупоклоне.

– Присаживайтесь, уважаемый Блохастый. Нам надо поговорить.

– Почему так официально? – ответил я, взял самую большую вилку в лапу, наколол на неё кусок мяса с тарелки, и на весу откусил от него больше трети.

Видя моё нахальное и бескультурное поведение, черныш только хмыкнул, а затем, выждав паузу, пока я жевал немаленький кусок, продолжил:

– Не люблю говорить о серьёзных вещах на бегу. А это – маленькая толика комфорта, которого нам так не хватает. Я хотел вас попросить рассказать немного о вашем мире. Вот что вы можете о нём поведать?

– Мир как мир, может, немного более развит, а так – всё то же самое, как в большинстве миров.

– Хорошо. Вот расскажите мне про ваши крейсера, летающие вокруг северного полюса, стратегические бомбардировщики, которые восемь раз могут Землю облететь, крылатые ракеты с ядерными реакторами, и танки из вспененных бронекомпозитов.

– Крейсера не летающие, а висящие на магнитной подушке. Обычный сверхпроводник при минус двадцати. Из него просто корпус делаем. Совсем немного тока, и он от магнитного поля земли отталкивается. Всего на высоте метров двадцати над поверхностью висит. Чтобы холодильники на такую махину не включать, мы их на лето с тундры ближе к полюсу перегоняем. Просто в других мирах сверхпроводники высокотемпературные пока не изобрели. Стратеги, облетающие Землю по много раз – это глупость. Полтора – это максимум. За полтора раза он либо отбомбится, либо его собьют, да и то – такая дальность полёта только для стратосферников.

«Пиджак» с тараканьими усиками покачал головой и продолжил занудствовать:

– А эта ракета, которая три десятка танков сожгла и две с половиной сотни муров с одного выстрела в калек превратила? За полкилометра народ из ушей кровью истекал.

– Это только прототип, в войска ему ох как не скоро. Между прочим, сырой и недоработанный, и ракет было две.

– Разумеется. Конечно, уважаемый мой Блохастый. Для такого взрыва одной ручной ракеты мало. Надо две, – он жестом остановил официанта, который было хотел наполнить нам бокалы, и сделал это сам. – То есть, никакой антигравитации тоже не изобрели?

– Нет, я же говорю, обычный электромагнит из сверхпроводника, просто большой, а на него военный корабль ставим. Первые экземпляры вообще из обычных ракетоносцев делали.

– А сознание в животных пересаживать?

– Это единственное, что у нас, наверное, новое по-настоящему, да и то в самом начале разработки. Вот только подробностей я всё равно не знаю, я тут только пользователь, – я оскалился в улыбке как мог.

– Жаль, очень жаль. Говорите, ваш мир такой же, как и везде?

– Конечно.

– Нет, уважаемый Блохастый, не «конечно». Совсем не «конечно». То, о чём мы только в фантастических книжках пишем, у вас уже в серийных моделях используют. Это не только военной техники касается. Вы же часто видели всякие штучки из вашей лаборатории?

– Из моей лаборатории только эти ракеты, а из моего мира иногда видел, но только серийные образцы, да и тех мало очень попадалось. Случайно, наверное, что-то попадает.

– И вы не интересовались, как эти серийные образцы называют ваши товарищи? Не наблюдали, как они к этим вещам относятся?

– Зачем? Я и так знаю, как они называются. А к тому, что получше, и отношение получше.

– Вот сейчас вы меня, правда, удивили, – тараканьи усики и брови пижона сделали домик.

– А надо было узнавать?

– Теперь я и сам не знаю. Блохастый, вы разные. Я сейчас не только про ваш мир. Миров, которые значительно превосходят общий уровень технологий – много. В основном, это внешники, но бывает, приходят такие кусочки, как ваш. Явление редкое, но не исключительное, а для всех тех, кто прибыл из миров вашей группы развития, у нас есть одно общее название – нолды.

– Нолды? Никогда не слышал.

Интересно, что этот красавчик в деловом костюме имеет ввиду? Но развить мысль не получилось. Чёрная тень метнулась к одному из охранников. Убила, в один удар лапы прибив каску к плечу, и прыгнула к следующему. Неожиданно у «костюма» в руках прямо из воздуха материализовались два пистолета ПГСММ. Ух, и опасная это штука! Тихушники из второго периметра охраны «Самого» с такими пистолетами ходят – для них и разрабатывали. Груздевский специализированный модернизированный малошумный. Знаю я эти специализированные, под него всего один тип патрона разрабатывался – вольфрамовый сердечник и оболочка из сплава лития, натрия и ещё нескольких металлов. При попадании в тело сердечник пробивал бронежилеты практически любого класса защиты, а в дырку за сердечником втягивались куски металла, загораясь внутри тела. Если тело было не защищено бронежилетом, то экспансивный эффект от мягкой оболочки был как от удара кувалды, а потерявший устойчивость сердечник кувыркался, оставляя уродливые раневые каналы, при этом рана горела изнутри. Эти пистолеты создавались только для того, чтобы убивать наверняка, и никаких других вариантов не предусматривали. Кошатину следовало спасать.

Как только я это подумал, в глазах «пиджака» мелькнул холод, и волна дрожи окатила меня с носа до хвоста. Клочки шерсти встали дыбом, а по хребту скользнули мурашки. Пижон, откинув стул, невероятно шустро развернулся к пантере, готовясь стрелять по-македонски.

Клац! Последний раз я кусался или в конце детского сада, или в начале школы. Клыки попали точно между шейных позвонков повернувшегося ко мне спиной «пиджака». Хрустнули кости. Один из позвонков остался у меня между клыками, а секции сверху и снизу отодвинулись, разрывая диски и сухожилия. Я прям как настоящая саблезубая тигра! Они тоже кусали между позвонков, доставая сразу до костного мозга и парализуя жертву. Для этого такие клыки и были нужно, если я правильно всё помню. Мы начали вместе валиться. Не знаю, какие умения были у этого костюмного джентльмена, и чем это он меня так приложил, но позвонки явно были недостаточно накаченными, чтобы выдержать укус моей пасти.

Дохлый джентльмен с тараканьими усиками заваливался, утаскивая меня за собой. Я как-то не рассчитал, что после того, как перекусывают шею, тело начинает падать – и мы грохнулись вместе. Разумеется, разжать пасть я тоже не сообразил. Через секунду перед моим носом была скалящаяся во все клыки морда Кошатины. Она прилично, раза в полтора, подросла, но других изменений я не заметил. Та же пантера, просто гораздо больше.

– Рык, рык, рык, рык… Блохастый, фу! Плюнь каку.

– Кошка, чего ты ржёшь? Я, между прочим, старший научный сотрудник. Это ты тут убийца врагов Родины. Я тебя спасал, – пробурчал я, сдвигая с себя упавшее на меня тело и поднимаясь.

С охраной уже было покончено, даже официант валялся в неестественной позе, явно несовместимой с жизнью. Ко мне подошёл здоровенный кот в сапогах. Прямоходящий котяра, обутый в военные берцы детского размера, имел поясную сумку со множеством карманов. Он протянул лапу:

– Кот.

– Блохастый, – ответил я, пожимая протянутую лапу.

– Товарища Кошатину вы знаете, она так и попросила себя называть. Сказала, что её так называл один милый и очень домашний пёсик – очевидно, вы. Это товарищ Демон, – Кот указал на крупное животное, покрытое чёрной шерстью и роговыми пластинами.

Руки чёрного двухметрового гиганта переходили в перепончатые крылья, покрытые мелкой щетиной. Разгрузка была того же цвета, и через плечи оказались по-анархистски перекинуты пулемётные ленты крест-накрест. Облачение дополнялось пулемётом весьма внушительного калибра и несколькими ножами. Завершало образ огромное мачете с весьма экзотической заточкой.

– Привет, дружище! – произнесло существо с сильным иностранным акцентом.

– Приятно познакомится, – вежливо ответил я и, кивнув, обратился к котяре: – Кот, надо нашим сообщить. И кто этот «пиджак»?

– Этот «пиджак» – мерзавец, убийца и невероятно сильный ментат. По вам такой огромной силы удар прошёл, что просто удивительно, как вы смогли к нему подобраться и укусить. Очевидно, вы обладатель ещё каких-то недокументированных возможностей. Не волнуйтесь – все, кроме вас, в курсе. Вас предупреждать было нельзя: если бы этот, как вы говорите, «пиджак» хоть что-нибудь заподозрил, то сбежал бы, и потом найти его было бы невероятно трудно. Я вам всё позже объясню.

Пантера оскалила пасть в ехидной улыбке, а Кот начал выворачивать карманы у моего загрызенного собеседника. Доставал бумажки, сунул к себе в поясную сумку небольшой блокнот и пару гаджетов. Бросил на землю богатое портмоне, предварительно изучив содержимое и выудив оттуда что-то заинтересовавшее его. Демон разгружал подсумки громил, жуя взятый со стола кусок мяса.

– Всё, нам пора, – подытожил мародёрку котяра и указал лапой. – Все объяснения по дороге. Наверняка есть системы оповещения, и нам совсем не с руки тут оставаться.

После небольшой пробежки мы вышли к массивному бронированному военному внедорожнику. За рулём был человек. На заднем сидении устроились Кошатина и крылатый гигант. Кот запрыгнул в дверь, разместившись на переднем сидении, тронул лапой за загривок водителя и скомандовал:

– Алёша, поехали.

И мы погнали. Очень ничего себе так погнали, лихо лавируя между деревьями.

– Блохастый, – представился я.

– Алёша, – ответил мне водитель.

– Очень приятно с вами, Алексей, познакомиться.

– Он не Алексей, но именно Алёша, – промурлыкал Кот. – В мирах с меньшим уровнем развития есть такая культурная ассоциация, где имя Алёша означает человека, который притягивает всякие самые дурные неприятности. Я ему кучу раз жизнь спасал – уже сбился со счёта, сколько это делал.

Водитель повернул глуповатое лицо и что-то пробурчал в ответ. Его возмущение не укрылось от ушей Кота, который напыжился и, картинно загибая пальцы лапы с высунутыми когтями, прочитал нравоучение:

– Кто из нас забыл про кластер, где аквариум с пауком перегружается? – и повернувшись ко мне, пояснил: – Километрах в десяти от нашего стаба домик появляется, в нём паук живёт, в аквариуме, иногда аквариум разбивается. Этот паук все десять километров прополз и его укусил. Один-единственный ядовитый паук на сто километров вокруг, и ухитрился его укусить. Это хорошо, что у нас аптечка нашлась с подходящими препаратами – можно сказать, с того света вытащили. А кого неделю назад хорёк Ласки покусал? Ты чуть кровью не истёк. Он вообще в жизни никого не кусает, только облизывает, он ручной и домашний. Вот кто колесо менял, когда ключ соскочил по голове? – и Кот закрепил свой монолог размашистым подзатыльником, предварительно убрав когти в подушечки лап.

– А ничего, что он, как бы, за рулём? – осторожно поинтересовался я.

– За рулём нормально. Вот это единственное, где у него действительно нормально. Веди давай, чего уши развесил? – немного позанудствовав, муркнул котяра.

Мы весьма бодро ехали. Уши Алёши были красными, а лицо приобрело ещё более глупое выражение. В спор с Котом он больше не вступал. Очевидно, у них тут такая ролевая игра, «спаси Алёшу». Я тоже решил на эту тему пока не разговаривать. Обернулся на Кошатину. Уши двигаются своим ходом, морда оскалена в улыбке, а глаза закрыты. Вроде она и не при разговоре, но ни одно слово не проходит мимо её слуха. У меня кошка так делала. Вроде спит, а уши внимательно следят за обстановкой. Может, это просто женская привычка быть в курсе? Просто у самок человеков уши не поворачиваются.

Я внимательно рассматривал Кота и Демона. Увидев мой интерес, Кот с гордостью рассказал о чёрном крылатом громиле:

– Товарищ Демон – один из лучших наших бойцов. Он к нам из очень высокоразвитого мира прибыл, где пересадка сознания – дело обычное.

– А там тоже только хищников используют? С обезьянами и людьми не получилось?

– Нет. Ни люди, ни обезьяны не подходят. Вообще их нигде не используют. В их мире перенос сознания почти в поликлинике делают, настолько они продвинулись. Я тонкостей не знаю, но как бы тебе сказать… Слишком мало в голове у нас места. Вроде бы умные, но для этого используем больше даже, чем сто процентов своего далеко не великого мозга. А вот у собак и котов место есть.

– А кто у вас был за базовое животное? – полюбопытствовал я, повернувшись к Демону.

– Собака, только летающий, – со своим акцентом ответил мне крылатый друг, перекладывая из лапы в лапу крупнокалиберный пулемёт.

– Летающая собака? В моём мире они вообще-то травоядные.

– И в моём, – сказал Кот. – А вот в его – нет. Очень даже хищники. Они у них всяких кошечек, собачек, козочек утаскивают. А в тех местах, куда цивилизация не дошла, и контроль популяции не используется, а живут как вздумается – там могут и ребёнка утащить. Ночью с неба прилетает, и всё, и уволок. И, разумеется, для трансплантации подходят. Вот и получаются такие монстры.

– Может, у нас Дракула из такого мира? Кот, у вас был Дракула?

– Не так звали, но похожий персонаж был. Возможно, он был именно химерой-трансплантантом.

– А почему они их не выбьют? Оставили бы заповедник, и всё?

– Нельзя. У них какие-то летающие тварюшки очень серьёзную болезнь разносят, неизлечимую. Вместе не селятся. Либо хищные летающие собаки, либо разносчики. Я в подробности не вникал, некогда, но в общих чертах так.

Демон щёлкнул затворной рамой пулемёта и сказал:

– Я убивать наш хвост, – открыл дверь и, эффектно распахнув крылья, спланировал в сторону под действием потока воздуха, не забыв прихватить пару коробок с довольно приличного калибра лентами и пулемёт.

Кошатина захлопнула за ним болтающуюся дверь, и по-хозяйски растянулась на всё заднее сидение. Через полчаса мы немного сбавили темп и подъехали к нескольким БТР и паре грузовиков. Немного в стороне, урча мотором, стояло БМПТ, очевидно, какой-то перспективной разработки. Наше, только на пару поколений, думаю, выше. К Коту, выбравшемуся из машины, подбежал человек в полном штурмовом снаряжении и, козырнув, доложил:

– Товарищ Главный конструктор Кот, всё готово. Груз передали. Демона ждём?

– Спасибо. Нет, он с другой группой пойдёт. Через три минуты едем, – и котяра, пару раз сделав выгибания спины, полез обратно в машину.

– Вы главный конструктор, или это тут такое звание? – поинтересовался я у Кота, когда он разместился на сидении.

– И главный, и конструктор. Нас вместе со всем КБ сюда забросило. У нас как раз большое совещание было. Больше тысячи человек и химер. Присутствовали представители высшего руководства страны и охрана. Здание было набито образцами вооружений, а во дворе стояло немало образцов техники, которая скоро должна была пойти в войска. Тем и выжили. Иммунных было около полусотни, в том числе боевые офицеры и охрана, а мне, уважаемый коллега, пришлось взять в свои лапы общее руководство. Самую главную задачу – выжить – мы выполнили. А потом все решили, что я неплохо поработал, и оставили мне эту почётную обязанность. Алёша, поехали, – и Кот выдал подзатыльник развесившему уши водителю, а затем, повернувшись ко мне, продолжил:

– Не будь у нас тогда столько оружия и таких бойцов, нас бы попросту съели. Стикс вообще редко пропускает столько оружия. Наш случай практически уникален, и, скорее всего, мы просто ещё один эксперимент хозяев этого мира.

– Решили на говорящих котов и собак посмотреть?

– Думаю, скорее интересно было посмотреть, как химеры станут в социум людей вживаться. А вообще – это только гипотеза. Тут столько всего происходит – не знаешь, за что хвататься, а изучить всё досконально времени нет.