Текст книги "Хроники Империи Ужаса. Гнев королей"

4
1016 г. от О.И.И.
Семейная жизнь

Это был дивный закат – облака на западном горизонте стали пастельно-зеленоватые, что бывало редко и всегда удивляло Рагнарсона.

Старику пришлось дважды громко его позвать, чтобы привлечь внимание.

– Извини. Что ты сказал?

– Был сегодня на захватах?

– Был ли я? – рассмеялся Рагнарсон. – Как всегда.

У него болели все мышцы, и наверняка потребуется лебедка, чтобы извлечь его из седла.

– Какой счет? Мне говорил один парень, будто «Стражи» победили. Зачем ему было врать? Хочу точно знать, что с моей ставкой.

– На кого ты ставил?

– На «Пантер» с разницей в три очка. Лучшее, что я мог.

– Надеюсь, ты не поставил приданое своей дочери, папаша. Ты проиграл.

На лице старика отразилось удивление, сменившееся отчаянием. Рагнарсон не сумел сдержать смех.

Радовало, что его не узнают. Хотя бы несколько минут он мог побыть просто человеком. Старик ничего от него не ожидал.

– Ты же не стал бы врать лишь ради того, чтобы поиздеваться над стариком?

– Не хотел портить тебе вечер, но ты сам спросил. Пять-три в пользу «Стражей».

– Не может быть.

– Сам знаешь, как оно бывает. «Пантеры» чересчур зазнались.

– Король ведь тоже играл? Мне следовало сообразить. Королевское везение. Он может в сточную канаву свалиться и вылезти в золотых цепях.

Рагнарсон изобразил приступ кашля, не давая вырваться хохоту. Он? Везучий? После всего, что с ним случилось?

Он поехал к своему дому в переулке Линеке, жалея, что не взял с собой никаких подарков, чтобы хоть немного искупить вину перед детьми.

Браги проезжал через парк, когда путь ему преградил человек в белом. Король выхватил меч из ножен и огляделся, ища еще двоих. Хариши всегда действовали втроем.

Человек в белом осветил фонарем свое лицо.

– Мир тебе, сир. – У него был мягкий, словно у священника, голос. – Ни один кинжал не освящен твоим именем.

Хариши были наемными убийцами, последователями фанатичной религии, которую принес Эль-Мюрид из бесплодной утробы пустынь Хаммад-аль-Накира. Во времена своей молодости секта распространялась на восток и запад с яростью весенней бури, но пришла в упадок с исчезновением харизмы Ученика. Ныне у нее остались лишь немногие последователи за пределами Хаммад-аль-Накира, и даже там их число сокращалось.

– Хабибулла? Это ты?

– Я, сир. Меня послала госпожа Ясмид.

Последний раз Рагнарсон видел этого человека еще до войны. Во времена правления Фианы он был послом Хаммад-аль-Накира в Кавелине. Тогда пустынным королевством правил Эль-Мюрид, Гарун был жив, и его сын еще не надел корону, возглавив войска роялистов, одержавших победу в Аль-Ремише. Жена Гаруна, дочь Эль-Мюрида Ясмид, тайно пробралась в Воргреберг, надеясь, что Рагнарсон поможет ей покончить с ожесточенной враждой между мужчинами из ее семьи. Он отправил Ясмид к отцу вместе с Хабибуллой, а потом ничего о них не слышал.

Рагнарсон снова взглянул на сгущающиеся сумерки. Фанатики Эль-Мюрида уже пытались его убить, но сейчас он не чувствовал засады. Он спрыгнул с коня, – казалось, у него уже ничего не болело.

– Идем в парк, – сказал он, не убирая меча.

Хабибулла уселся, скрестив ноги, в тени куста, положив руки ладонями вверх на колени. Он терпеливо ждал, пока Браги бродил вокруг, тыкая мечом в кусты, – похоже, подобное поведение он считал вполне разумным.

Убедившись, что ему ничто не угрожает, Браги сел напротив человека в белом.

– Возможно, тебе придется помочь мне встать, если у меня затекут мышцы.

– Отчаянная была игра? – улыбнулся Хабибулла.

– Это еще мягко сказано. Что ты хотел?

Он знал, что Хабибулла не станет ходить вокруг да около, в отличие от многих послов. Те обычно изъяснялись намеками, и никто не мог точно понять, что им нужно. Хабибулла отличался куда большей прямотой.

Браги решил, что тот может сообщить нечто ценное. Никто не стал бы тайком пробираться на вражескую территорию, тщательно скрываясь, лишь ради дружеской беседы.

– Госпожа Ясмид передает привет. – (Браги кивнул. Он знал дочь Эль-Мюрида, хотя и не слишком хорошо, со времен ее детства.) – Она велела объяснить тебе нынешнее положение дел в Хаммад-аль-Накире. Она хочет, чтобы ты понял, что, как и почему изменилось после победы Мегелина.

Хабибулла вернулся к тем временам, когда Ясмид пришла к Браги с просьбой о помощи, и продолжил с этого момента свой рассказ, оказавшийся весьма долгим. Он подробно остановился на том факте, что последователи Ученика начали приходить в отчаяние. Потерпев поражение, они теперь удерживали позиции лишь в святых местах Себиль-эль-Селиба и вдоль богатого восточного побережья Хаммад-аль-Накира.

– Сдался даже сам Ученик, – сказал он. – Он день за днем пребывает в опиумных грезах, даже не зная, где он и какой сейчас год. Он разговаривает с теми, кого уже двадцать лет нет в живых. Особенно с Бичом Господним.

– И к чему ты клонишь, рассказывая мне все это?

– К очевидному утверждению. Движение Ученика больше не представляет опасности ни для Кавелина, ни для прочих западных королевств. – Он понизил голос. – Опасность остается разве что для еретика на Павлиньем троне, да и то потому, что хариши до сих пор считают его главной целью.

– Возможно. Но вряд ли идеи Ученика изменились. Если бы мог, он стал бы опасен.

Браги догадывался, к чему ведет Хабибулла, основываясь на докладе Майкла. Интуиция подсказывала ему, что лучше выслушать все до конца.

– Продолжай. Интересно.

– Сегодняшняя угроза миру – твоему и моему – сосредоточена на востоке. Конкретнее – в Троесе. И имя этой угрозы – лорд Сун. Он решительный и вероломный человек. Он отправил посланников в Себиль-эль-Селиб, которые предложили помочь нам вернуть Аль-Ремиш, но госпожа Ясмид воспользовалась своим влиянием, приказав прогнать их прочь. Не все с ней согласились, но у нее нашлись неопровержимые аргументы. Ягненок не возляжет рядом со львом. Избранные не могут идти рука об руку с приспешниками зла.

– Угу. Не знал, что она настолько влиятельна.

– Влияния у нее намного больше… если она пожелает им воспользоваться. Она все еще остается назначенной наследницей Ученика.

– Я имел в виду скорее силу воли. Энергию. Желание действовать.

– Понятно. Да, ей прежде не хватало инициативы.

Рагнарсон насторожился. Нечто в тоне голоса Хабибуллы подсказывало, что времена изменились.

– Наши агенты в Аль-Ремише говорят, что Сун отправил посланников к Мегелину тогда же, когда и к нам. Тервола все равно, кого он себе завербует. И судя по всему, там к нему отнеслись с большей симпатией. У Мегелина теперь есть чародей, которого он прячет в Святейших храмах Мразкима. Повелитель Силы, не какой-нибудь местный слабак-шагун.

– Гм… – До Браги дошел смысл невысказанного аргумента Хабибуллы. Если у Шинсана завелись свои люди при дворе Мегелина, это означало, что у Кавелина и Эль-Мюрида внезапно появились общие интересы, что непросто было представить после стольких лет вражды. – Ты хочешь сказать, что нам следует объединить усилия ради некоей цели?

– Совершенно верно. Если у Мегелина есть договоренность с Суном, то вполне естественно, что он больше тебе не друг. Он продал тебя Империи Ужаса.

– Как я мог бы заключить сделку со старым врагом? Ты хоть представляешь, как мне это объяснить своим людям? При имеющихся доказательствах? Старики все еще боятся Эль-Мюрида не меньше, чем Шинсана.

– Как я уже говорил, Ученика ныне мало что интересует. Выражаясь математическими терминами, он больше не составляющая уравнения.

– То есть? – Рагнарсону показалось, что они подходят к самой сути.

– Госпожа Ясмид… скажем так, она намерена проявить некоторую инициативу.

Рагнарсон горько рассмеялся:

– Она собирается его свергнуть?

– Не совсем. Скорее взять на себя власть от его имени. Если в том есть хоть какой-то смысл.

– Смысл?

– Что толку пытаться, если ты зажат между роялистами и Шинсаном и у тебя нет друга, который мог бы помочь? Даже у пшеничного зернышка между жерновами и то больше шансов. Для правоверных в конечном счете было бы лучше, если бы их не вели на верную гибель.

«Весьма завуалированный намек», – подумал Браги. Ясмид позволит упадку продолжаться, пока Рагнарсон не предложит ей некую надежду на лучшее. А если все действительно рухнет, Сун и его Западная армия получат доступ к южным проходам через горы. Сун пройдет маршем через пустыню на запад и нанесет удар по западным королевствам с юга вместо востока. Браги вновь доверился интуиции.

– Скажи ей, пусть действует. Но пойми и меня – реального союза я обещать не могу.

– Понимаю. Никаких железных обязательств – просто надежда. И прошу тебя – об этом должны знать только мы трое. Я сообщу госпоже и как можно скорее вернусь.

Рагнарсон кивнул:

– Хабибулла, от тебя теперь намного больше толку, чем тогда, когда ты был послом. Ты стал умнее и решительнее.

– Госпожа Ясмид направила меня по пути, достойному зрелого человека.

– Тем лучше для нее. – Браги, застонав, поднялся на ноги. Казалось, будто мышцы его застыли подобно цементу. – Похоже, завтра я вообще не смогу пошевелиться.

Он, пятясь, отошел, не поворачиваясь, пока не оказался вне досягаемости броска оружия. Будучи разумным человеком, он предпочел не рисковать – хариши прекрасно владели ножом.

Браги продолжил прерванный путь, размышляя над перипетиями судьбы. Слишком многое теперь принимало совершенно иной оборот.

Что-то подсказывало ему: он был прав насчет сделки с Ясмид. Возможно, когда-нибудь ему столь же отчаянно потребуются друзья, как сейчас ей. А представители народа Хаммад-аль-Накира, независимо от религиозных и политических убеждений, были способны на крепкую дружбу не меньше, чем на непреклонную вражду. Разве отец Мегелина, Гарун, не отказался дважды от возможности получить Павлиний трон ради того, чтобы помочь друзьям? Не из-за этой ли самой дружбы на Павлиньем троне теперь сидел мальчишка, выбравший собственный странный путь?

И что насчет Майкла? Его свидетельства подкрепляли слова Хабибуллы, и наоборот. Так что, если все это не было неким заговором… Проклятье! Похоже, Браги и впрямь становился параноиком.

Нужно было свести их вместе, но Хабибулла хотел, чтобы все на какое-то время оставалось в тайне. И это могло лишь пойти на пользу Суну. «Не могу же я действовать против сына Гаруна? – подумал Браги. – Но тогда я оставлю без помощи его жену, а она дорога мне больше, чем этот мальчишка…»

– Головоломная дилемма, как выразился бы Насмешник, – пробормотал он. Мать и сын воевали друг с другом, а он связан дружескими обязательствами с обоими. – Похоже, придется руководствоваться собственными интересами.

Если интуиция не обманывала, ему ничего не оставалось, кроме как занять сторону Ясмид.

Браги потянул за шнурок звонка. За дверью проворчали насчет позднего времени, и на пороге появился старик с кинжалом в руке. Ночью никто никому не доверял.

– Привет, Уилл.

– Сир! Мы тебя не ждали.

– Все верно. Я сам порой не знаю, где и когда окажусь.

– Ой! – послышался из глубины дома девичий голос. – Папа пришел! Я слышу папу!

Не успел он сделать и трех шагов, как на него обрушился вихрь из косичек и размахивающих рук. Прибежал и сын Гундар, но, увидев отца, тут же превратился в полного достоинства мужчину двенадцати лет от роду.

– Привет, отец.

– Привет, Гундар. – (Появилась его невестка.) – Привет, Кристен. Они не сильно тебя донимают?

Неужели ей было всего девятнадцать? Она выглядела старой умудренной женщиной.

– Здравствуй, отец. – Тонких губ девушки коснулась улыбка, вернув ей подобающий возрасту вид. – С ними никаких хлопот.

– Где мой малыш? Где Браги?

– Наверняка опять шалит. Заходи, располагайся. Сейчас найду чего-нибудь поесть. Где ты был? Со свиньями валялся? Ты весь в грязи.

– Играл в захваты, да, пап? – спросил Гундар.

– Играл. И мы разбили их наголову, пять к трем.

Победа все еще его пьянила. Может, его все-таки рано отправлять на свалку.

– «Пантер»? Ну папа! – Мальчик издал жалобный вопль.

– Что такое?

– Вы должны были проиграть, – сказала Кристен. – Он поставил против вас.

– Где же твоя семейная солидарность?

– Но, папа…

– Не важно. Я уже целый день про это слышу. Надеюсь, друзья Кавелина не станут вести себя так же, – полушутливо добавил он. – Иначе нас ждут большие неприятности.

– Как малыш? – спросила Кристен. Голос ее дрогнул.

Браги потер лоб, пытаясь скрыть хмурую гримасу. «Быстро же она об этом заговорила», – подумал он.

– Здоров как волчонок. И точно так же жрет и воет.

– Это хорошо. Иногда после тяжелых родов…

Его так и подмывало взять Ингер, Кристен, их отпрысков и Гундара, сунуть всех в мешок, встряхнуть хорошенько, а потом усадить в ряд и объяснить, что королем сделали только его самого. А потомство не имеет к этому никакого отношения. И если ему представится возможность выбрать преемника, вряд ли таковым станет кто-то из родни – скорее тот, чей опыт и ум он наблюдал в деле, тот, кто обладает качествами, необходимыми королю Кавелина.

Вопрос престолонаследия грозил немалыми проблемами, и рано или поздно его пришлось бы решать. Но времени пока что было полно – разве впереди не оставалось еще немало лет?

Он вдруг понял, что все чаще топчется в нерешительности, позволяя событиям идти своим чередом. Не очередной ли признак старения? Он становится все более пассивным, смирившимся с судьбой? Или же вырос запас его терпения?

Пятнадцать лет назад он не стал бы ждать развития событий. Он вмешался бы в их ход, размахивая мечом, и наверняка чего-нибудь бы добился. Хотя вовсе не обязательно результат бы его порадовал.

С другой стороны – могло случиться то самое «везение», о котором упоминал старик. Возможно, интуиция подсказала бы ему, что следует залечь на дно и переждать. Слишком много сюрпризов таили в себе внешне не связанные между собой фрагменты, о которых стало известно.

«Нужно проявить терпение, – подумал он. – Дождаться, пока все обретет некую форму. Возможно, то, что мне кажется понятным, – лишь ложный след. И где-нибудь поджидают другие такие же, как Хабибулла».

– Что-то ты сегодня чересчур мрачный, – заметила Кристен.

– Гм? Да… игра была тяжелая. Я набегался за двоих пятнадцатилетних мальчишек.

– Если ты настолько устал, может, останешься переночевать?

Браги окинул взглядом дом, который Кристен сделала ярким и радостным. «У нее выдающийся вкус для дочери вессонского солдата, – подумал он. – Изящно, но просто».

– Не могу. Слишком много призраков прошлого.

Кристен кивнула. Здесь убили его первую жену и нескольких детей. В этом доме он не находил покоя и ночевал с тех пор лишь пару раз.

– Нет, – повторил он. – В любом случае мне нужно еще заглянуть к Мгле. Может, там и останусь. И поосторожнее с улыбкой, милая. Между нами ничего нет и никогда не будет. Слишком уж она меня пугает.

– Я вовсе так не думала. Если у нее с кем-то что-то и есть, так это с Аралом Дантисом.

– Аралом?

– Ну да. Каждый раз, когда она в городе, он тоже здесь. Я видела его сегодня утром.

Браги задумчиво нахмурился.

– Сядь, ради всего святого, – сказала Кристен. – Скажу, чтобы приготовили чего-нибудь поесть. А вы, дети, идите спать. Давно пора. Скажите Браги, чтобы пришел поздороваться с дедушкой.

Послышались протестующие крики. Рагнарсон тоже предпочел бы, чтобы они остались, но промолчал. Он снял с себя всю ответственность за воспитание детей, возложив ту на Кристен, и не собирался вмешиваться в ее представления о дисциплине.

Подобную ошибку он совершил лишь однажды, и она высказала ему все, что о нем думает. Когда она была права, язык ее становился весьма острым.

И естественно, ей хотелось поговорить без лишних маленьких ушей.

«Любопытно, – подумал он. – Я теперь вообще ни с кем всерьез не разговариваю. Все мои настоящие друзья мертвы или отдалились, подобно Майклу, так, что между нами возникла пропасть. Я не только Ингер не могу открыть душу – вообще никому».

Не так давно, идя по переулку Линеке, он размышлял о том, что, возможно, ему не хватает любовницы. Не какой-нибудь женщины для утех, но такой, в которую он мог бы влюбиться без памяти, как это было с Фианой. Теперь он понимал, что ему недостает не только любовницы, но и друзей – друзей до гроба, готовых на все, наподобие тех, кого он привел в Кавелин на гражданскую войну. Его круг состоял из людей, связанных общими интересами, а общие интересы, похоже, расходились по мере того, как отпадала необходимость думать о выживании. За вчерашней победой могло скрываться завтрашнее поражение.

Теперь самым близким его другом был Дерель Пратаксис, и то, возможно, лишь потому, что он представлял для Дереля постоянный интерес. Даймиельский ученый писал наиболее полную современную историю Кавелина, наблюдая ее изнутри.

Браги размышлял, не спровоцировать ли ему какой-нибудь кризис, чтобы вынудить его окружение сомкнуть ряды…

Не к этому ли стремился Майкл? Не пытался ли он ворошить тлеющие угли, понимая последствия чересчур надежного мира? Что он говорил о возникающих проблемах? Подобное выглядело вполне вероятным и вполне соответствовало образу мыслей Майкла.

– Что-то случилось? – спросила Кристен. – Ты не просто устал.

– Ничего определенного. Такое ощущение, будто что-то не так. Какой-то отголосок. Те, с кем я говорил, тоже это чувствуют. Что-то назревает. – Он огляделся. Дети ушли, а малыша Браги, похоже, не особо интересовал его дед – так же, как младшего сына Рагнарсона, Айньяра, не особо интересовал его отец, судя по тому, что он тоже не появился. – Ладно, не важно. Поговорим о том, что тревожит тебя.

Он уже подбирал подходящие слова для возможных пререканий насчет престолонаследия, когда Кристен вдруг сказала:

– Я не становлюсь моложе. И мне вовсе не хочется провести всю оставшуюся жизнь вдовой Рагнара.

– Гм? – Браги удивленно уставился на нее. Мышцы на ее шее напряглись, лицо побледнело. Пальцы правой руки стискивали пальцы левой.

– Мне девятнадцать.

– Да, годы уже не те.

– Перестань. Я серьезно.

– Знаю. Извини. Когда будешь в моем возрасте, по-другому взглянешь на себя девятнадцатилетнюю. Продолжай.

– Мне девятнадцать. Рагнара давно уже нет. Я не хочу провести всю жизнь в роли его памятника.

– Понимаю. – Подобную проблему он не предвидел. Похоже, все дело было в разном происхождении – некоторых кавелинских обычаев он никогда не поймет. – И зачем ты мне об этом говоришь? Это твоя жизнь. Живи как хочешь.

Она слегка расслабилась.

– Я думала, ты… думала, ты мог бы…

– Ты нашла кого-то, кто тебе интересен?

– Нет, я не об этом. Я просто… чувствую себя словно взаперти. Я не против заниматься домом и ухаживать за детьми – собственно, мне это даже нравится. Но ведь на этом же все не заканчивается? Все мои подруги…

– Я же сказал – это твоя жизнь. Поступай, как тебе хочется. Ты разумная девушка и вряд ли доставишь себе или мне проблемы, с которыми мы не сумеем справиться.

Прежнее напряжение полностью ее оставило – настолько, что она расслабилась и обмякла. «Неужели я такой страшный?» – подумал Рагнарсон.

– Я так боялась, что ты сочтешь меня предательницей.

– Чушь, – фыркнул он. – Боги не для того создают красивых девушек, чтобы они пропадали впустую ради мертвецов. Не будь я достаточно стар, чтобы годиться тебе в отцы, и не будь ты женой Рагнара, я бы сам за тобой гонялся.

Он замолчал, сообразив, что ему не стоило так говорить. Слишком легко было неверно истолковать его слова. Кристен, однако, достаточно хорошо его знала и восприняла ответ именно так, как и предполагалось.

– Спасибо. Рада слышать, что я еще не старая карга.

– Два-три года у тебя точно еще есть. Кстати, насчет твоих подруг – что случилось с той блондиночкой? Шерили, или как-то так?

Кристен весело улыбнулась:

– Интересуешься?

– Нет. Я… гм… давно ее не видел. Просто хотел узнать.

– Я видела, как ты на нее поглядываешь. И думаешь не о беготне по лесу, а совсем о других забавах.

Он слабо усмехнулся, не сумев возразить словами. Девушка, о которой шла речь, лишала его дара речи каждый раз, когда он ее встречал, – он сам не знал почему. Вернее, он понимал, почему возбуждается, но не мог взять в толк, почему его возбуждает именно эта женщина.

– Я никого себе не присматриваю, Кристен. Всего лишь полюбопытствовал. В конце концов, она твоя ровесница.

– Ей через пару месяцев будет двадцать два. Главное, чтобы Ингер не увидела, как ты на нее смотришь, а то она тебе горло перережет. Да, она тут, и я вижу ее где-то раз в неделю. Ты редко появляешься. И знаешь ли, она тебя немного побаивается. Ты настолько молчалив и задумчив, что она начинает нервничать.

– Это потому, что она заставляет меня нервничать, – признался Браги. – В моем возрасте женщины не должны на меня так действовать. Я даже замечать их не должен, когда они настолько молоды.

– Лучше промолчу. Продолжай себя убеждать.

– Не смейся. Мне, во всяком случае, не смешно. Ты говорила, Арал приходит к Мгле, когда она в городе? Расскажи.

– Меняешь тему?

– Заметила? Ты дьявольски умна для женщины. Тебя не проведешь.

– Ладно, сдаюсь. Все, что я могу сказать: он ходит в дом Мглы каждый день, когда она приезжает в город. Я видела его сегодня утром – он притворялся, будто интересуется парком, но я все равно его узнала.

– Но и впечатления, будто он пробирается тайком, не было?

– Не знаю.

– Иначе ведь он не ехал бы просто так по переулку Линеке?

– Я недостаточно хорошо с ним знакома, чтобы сказать наверняка.

Служанка дала знак Кристен, и та повела Браги на кухню, где он сожрал большую часть цыпленка.

– В последнее время я ем столько курятины, как бы самому не превратиться в петуха. Пожалуй, стоит мне заглянуть в гости к Мгле. Выяснить, что, дьявол его побери, происходит. Будет, конечно, не слишком удобно, если они всего лишь играют в «туда-обратно – тебе и мне приятно».

– Она вдесятеро его старше!

– Но не выглядит на столько. А Арал еще в том возрасте, когда больше думают тем местом, что ниже пояса.

Кристен игриво взглянула на него.

– Интересно, мужчины когда-нибудь из этого вырастают?

– Некоторые – да. Некоторым требуется больше времени, чем другим. Со стариной Дерелем это, вероятно, произошло в возрасте двенадцати лет. Кстати – он должен вернуться ко Дню Победы. Устроим большой праздник. Я пришлю за тобой экипаж… Трудно представить, что столько времени прошло. Ты тогда, наверное, была еще сопливой девчонкой с косичками.

– Я помню. Мы с мамой встречали вас, возвращавшихся из Баксендаля. На самом деле – встречали папу. Вы все были такие грязные и оборванные, и… как бы это сказать… сияющие. Я помню, как отец вырвался из строя, схватил меня и обнял. Думала, он мне ребра переломает. До сих пор трудно поверить. Мы победили самых лучших.

– Не без доли везения. Так мне прислать экипаж?

– Если найду, что надеть.

– Хорошо. Пожалуй, пойду, чтобы успеть к Мгле, пока она не легла спать.

Прежде чем уйти, он обошел спальни, взглянул на спящих детей и внука, а когда его вновь окружила воргребергская ночь, почувствовал себя намного лучше в роли короля. Именно за таких, как они, он сражался. Вчерашние малышки стали сегодняшними Кристен и Шерили. У сегодняшних детей тоже должен быть свой шанс.

Мгла встретила его в библиотеке, заставив ждать двадцать минут и даже не извинившись.

– Что-то ты поздно.

Король быстро окинул ее взглядом. Она была холодна как лед. Он вдруг задумался: почему ее красота не повергает его в смятение, как столь многих мужчин, хотя он вполне ее осознавал?

– Я был рядом, в моем доме, и хотел с тобой увидеться. Решил зайти сейчас, чтобы потом далеко не ходить.

– У тебя усталый вид.

– Был тяжелый день. Прости мне мои манеры – возможно, им следовало бы быть иными.

– В чем, собственно, дело?

– Мне любопытно, что замышляете вы с Аралом.

– Замышляем? Ты о чем?

– Скажем так: я заметил некие фрагменты, которые складываются в единое целое. Решил дать тебе возможность объясниться, прежде чем всерьез разозлюсь.

– В смысле?

– Вот эти фрагменты: принцесса-изгнанница Шинсана, лишившаяся остужающего ее пыл влияния хорошего человека, который погиб у Пальмизано. Некий молодой торговец, достаточно богатый и влиятельный, возможно ослепленный ее прелестями. И тервола из штаба Западной армии лорда Суна, которые тайно поддерживают ссыльную принцессу. – Он пристально наблюдал за ней, но не замечал никаких подсказок. Она прекрасно держала себя в руках. – И эти фрагменты сложились воедино как раз тогда, когда выясняется, что на матаянгской границе Шинсана может начаться война.

Он снова подождал ее ответа, и на этот раз она, похоже, слегка вздрогнула, а потом словно ушла в себя. Несколько минут он пытался расшифровать заглавия на корешках ее книг.

– Ты прав, – наконец сказала она. – Со мной связывались люди из Шинсана, из традиционалистской группировки, недовольной лордом Го. Они считают, что я могла бы восстановить прежнюю стабильность и традиционные ценности. Пока это лишь разговоры, из которых вряд ли что-то выйдет.

– Почему бы и нет?

– У этих группировок недостаточно власти или влияния.

Король сцепил пальцы у себя под носом.

– Какую роль в этом играет Арал?

– Условия для торговли намного бы улучшились, если бы востоком правил кто-то из друзей. Он пытается собрать деньги в поддержку переворота.

Король уставился на книги. Слова Мглы выглядели достаточно правдоподобно – по крайней мере, пока. Не выдавала ли она две трети правды, скрывая остальное?

– Звучит неплохо. Кавелину пошло бы только на пользу. Если, конечно, удастся преодолеть исторически свойственную Шинсану косность. Иначе какая разница, кто у власти?

И снова последовала затянувшаяся пауза, но он не позволил сбить себя с толку.

– О чем ты?

– О том, что я не возражаю против подобного плана. Но мне нужно полное взаимопонимание. Ты смотрительница Майсака. И мне не хотелось бы лишний раз беспокоиться по поводу моей власти над ущельем Савернейк.

– Понимаю. Тебе нужны гарантии. На что ты намекаешь?

Браги улыбнулся – она сама выдала собственные мысли.

– Не сейчас и не здесь. Нам обоим нужно время подумать. И мне нужны свидетели. Вартлоккур и Нерожденный.

– Ты что, никому не доверяешь?

– Теперь – никому. Да и зачем? Твои планы – лишь одна моя проблема. Я не намерен делать резких шагов, пока все не будет под контролем.

Она рассмеялась, и он улыбнулся в ответ.

– Тебе следовало бы родиться на Востоке, – сказала она. – Из тебя получился бы выдающийся тервола.

– Возможно. Моя мать была ведьмой.

Похоже, его слова застигли ее врасплох. Она собралась что-то сказать, но ее прервала служанка.

– Госпожа, там какой-то господин ищет его величество.

Браги взглянул на Мглу и пожал плечами.

– Впусти его, – сказала она.

Ворвался Даль Хаас, одетый как всегда с иголочки

– Сир, я повсюду тебя ищу.

– Что случилось? – У Браги возникло дурное предчувствие. Вид у Хааса был мрачный.

– Дело не терпит отлагательства, сир. Пожалуйста. – Он многозначительно взглянул на Мглу.

«Что бы это могло значить?» – подумал Браги.

– Поговорим позже, – сказал он Мгле и последовал за взволнованным Далем. – Ну, выкладывай, Даль.

– Генерал Лиакопулос… кто-то пытался его убить.

– Пытался? Что с ним?

Войско Кавелина являлось основой власти Рагнарсона, и Лиакопулос был важнейшим его офицером.

– Он очень плох, сир. Я оставил его с доктором Вахтелем. Доктор не знает, выживет ли он. Это было три часа назад.

– Тогда поехали. Что случилось? Драка?

Генерал часто бывал в сомнительных заведениях. Его не раз предупреждали, но без всякого толку.

– Нет, сир. Наемные убийцы. – Хаас пришпорил коня, перейдя на рысь рядом с королем. – Его подкараулили во время конной прогулки в парке. Одного он прикончил, но и его основательно порубили. Его нашел и привез Гейлс.

– Кем был убитый?

В ушах Браги свистел ветер. Пахло дождем.

– Никто его не опознал. И при нем ничего не оказалось.

– Хариш?

– Нет, светлокожий. Вероятно, с севера.

– Когда вернемся, найди Требилькока.

– Когда я уходил, он был с генералом, сир. – Хаас снова пришпорил коня, уже всерьез загнанного. Браги замедлил шаг. – Похоже, он воспринял это как нечто личное, – добавил Даль. – Будто напали на него самого.

– Хорошо. – Браги еще больше замедлил шаг. Для его лошади это тоже был долгий день.

И день еще не закончился. По крайней мере, для него.