Текст книги "Оскверненная"

– Как она? – спросил я. Стук в дверь становился все более настойчивым.

– Она в полном порядке. По крайней мере физически.

– Нам теперь требуется всем переправиться на «Буревестник», – сказала Блейз. – Мы нуждаемся в твоих иллюзиях, Тризис. Внешняя дверь на запоре, не так ли, Руарт? – Стук сделался уже отчаянным.

Я кивнул.

Тризис с опасением взглянула на дверь.

– Я могу изменить вашу внешность, но сделать невидимыми не могу – мне такое никогда не удавалось. Я не сумею сделать так, чтобы мы незаметно прошли мимо воинов.

– Хранители уже, несомненно, знают, что тут использовалась дунмагия, – спокойно сказала Блейз. – Да и шум они слышали, так что понятно, почему они так ломятся сюда. Мы уходим через балкон. Трудность заключается в том, как переправить Флейм…

Закончить фразу ей не удалось. Из приемной вбежал Дек.

– Они поднимаются на траге в дальнем конце лоджии! – выкрикнул он, явно имея в виду хранителей. – Они прячутся за иллюзией, и к тому же темнеет, но все равно я разглядел, что они вооружены мечами и пиками. Похоже, они собираются на когото напасть!

– На улице ниже нас они оставили отряд? Дек покачал головой:

– Нет. Они поднимаются прямо к другому входу во дворец.

– Боже мой! – воскликнула Тризис. – Они что, лишились рассудка? Это же дворец властителя!

– Нет, – все так же спокойно ответила Блейз, – они не лишились рассудка. Разве есть более удобное время для нападения на злую колдунью, чем когда у нее роды? Хранители так же уязвимы для дунмагии, как и ты, и если у них с собой всего один человек, обладающий Взглядом… Ладно, давайте вынесем Флейм на балкон приемной, спускать ее вниз придется оттуда. Дек, бери ее за ноги, а ты, Руарт, привяжи веревку к перилам. Тризис, поговори с теми, кто стучит в дверь. Задержи их, только ни в коем случае не открывай. – Блейз обошла Флейм и подняла ее за плечи легко, как ребенка. Я вышел на балкон. Дек здорово справился со своей работой: веревка из простыней, связанных морскими узлами – Дек на корабле не терял времени даром, – была надежной.

Я не слышал того, что говорила Тризис, но стук в дверь прекратился, и целительница присоединилась к нам на балконе. Мы соорудили петлю с чемто вроде охватывающей тело крестнакрест сбруи, чтобы можно было спустить в ней Флейм.

– Ты спускайся первым, Руарт, – сказала Блейз, оценивающе глядя на меня. – Ты должен раскачаться и спрыгнуть на улицу нижнего уровня. Тризис, можешь ты по крайней мере сделать Руарта и веревку незаметными?

Целительница кивнула, но в глазах у нее была тревога.

– Могу, только сомневаюсь, что сумею спуститься по веревке. У меня теперь уже не настолько сильные руки. К тому же темно, а ветер дует все сильнее…

– Мы спустим тебя после Руарта, – перебила ее Блейз. – Следующей будет Флейм, а потом Дек. Отправляйся, Руарт.

Момент был неподходящим для того, чтобы сообщить Блейз, что у меня появилась боязнь высоты, так что я перебросил веревку через перила и влез на балюстраду.

«По крайней мере у меня сильные руки», – подумал я и начал медленно спускаться. Даже несмотря на мой вес, ветер раскачивал веревку, и скоро я кувыркался в воздухе, как чайка в шторм. Я вцепился в веревку и старался не смотреть вниз. Надо мной с балкона свесилась Тризис, сосредоточившись на создании скрывающей меня иллюзии. К несчастью, магический туман мешал мне видеть, и я чуть не спустился ниже уровня улицы – в лоджию Пиратов. Потом, когда Тризис точнее направила свои чары, туман немного рассеялся, и я увидел, что вишу вровень с ограждением улицы. Я перекинул через него ноги и спрыгнул на мостовую. Прислонившись к камню стены, я принялся приглаживать перышки, как всегда делал, пережив сильный страх, но быстро опомнился, чувствуя себя глупо: как оказалось, я тыкался носом в собственную рубашку.

Веревка поползла вверх. Я сделал глубокий вдох и оглядел улицу. Единственным, кого я заметил, был стражник у трага примерно в тридцати шагах от меня. Он стоял, привалившись к стене, и я решил, что он дремлет. Я подкрался к нише в стене и погасил установленную в ней лампу: это хоть немного должно было облегчить задачу Тризис. Стражник не пошевелился. Никаких признаков присутствия хранителей заметно не было.

Минутой позже в сбруе из веревок была спущена Тризис. Я помол ей выпутаться, и мы стали ждать, пока Блейз и Дек спустят Флейм.

– Ей это не повредит? – спросил я, стараясь сдерживать свое беспокойство. – Так ее перемещать сразу после родов…

В голосе целительницы, когда она ответила мне, звучал ужас, хотя я не мог определить, чем он вызван: тем, что мы только что сделали с ребенком, или необходимостью так обращаться с Флейм.

– В этом есть риск. После родов всегда есть риск. – Тризис коснулась моей руки. – Ты должен знать: даже если вам удастся исцелить ее, есть опасность, что она никогда тебя не простит. Ей много чего придется прощать: и то, что вы убили ее ребенка, и то, что ты не убил ее саму, зная, как она этого хочет… и даже то, что ты видел ее такой, какой она была – оскверненной, с безразличием и жестокостью относящейся к окружающим, мучающей тебя. Ты мало что тут сумеешь сделать.

Мне с трудом удалось сдержать позыв к рвоте.

– Я… я знаю.

– Ты, должно быть, очень сильно любишь ее, если способен подняться над скверной всего, что случилось.

Я молча кивнул и свесился через перила.

Из темноты возникло бесчувственное тело Флейм, и мы осторожно опустили ее на мостовую. Освободив Флейм от сбруи, я подергал за веревку, подавая знак Блейз и Деку.

– С ней все в порядке? – спросил я Тризис, которая опустилась на колени рядом со своей пациенткой.

– Насколько я могу судить. Кровотечение не более сильное, чем обычно.

Я посмотрел вверх. Веревка раскачивалась на ветру, извиваясь, как живое существо, но никто не втягивал ее наверх. Тризис держала в своих объятиях Флейм, а я перегнулся через балюстраду и задрал голову, пытаясь разглядеть, что творится на балконе. Узел, крепящий веревку, был освещен светом ламп из покоев Лиссал, но рядом никого не было. Я не осмелился окликнуть Блейз, боясь привлечь внимание стражника. Повернувшись к Тризис, я сказал:

– Чтото случилось. Я поднимусь узнать, в чем дело.

Вспышка страха на мгновение заставила исчезнуть целительный поток силвмагии, направленный на Флейм, но Тризис все же кивнула:

– Здесь мы в безопасности. Я попрежнему буду прикрывать нас иллюзией.

Мне потребовалось время, чтобы поймать танцующую от порывов ветра веревку. Когда наконец я сумел ее поймать, я полез вверх, стараясь не думать о том, что крыльев у меня больше нет, не вспоминать, как легко было бы мне когдато взлететь…

Когда я добрался до покоев Лиссал, Блейз и Дек тащили стол к двери, ведущей в коридор, – массивные створки трещали под ударами. Одна из фарфоровых панелей рядом с дверью треснула, и куски фигуры обнаженной нимфы, изображенной на ней, с громким стуком разлетелись по комнате. Прекрасные груди, превратившиеся в разбитые чаши, покатились по полу.

– У нас небольшая проблема, – сказала Блейз. – На нас напали. Забирай Дека и отправляйся вниз… нет, погоди! Сначала помогите мне придвинуть кровати к дверям в спальне – ктонибудь обязательно вспомнит, что покои властителя и властительницы соединяются.

– Я не оставлю тебя, – заявил Дек, когда мы подтащили тяжелую кровать из моей комнаты к выходящей в коридор двери. Еще одна панель в приемной со звоном разлетелась от мощных ударов.

– Сделаешь, как я говорю, – пропыхтела Блейз, когда мы бегом кинулись в спальню Флейм, чтобы забаррикадировать дверь, соединяющую ее с покоями властителя; на кровать Блейз взгромоздила кресло и умывальник. – Самое важное – доставить Флейм на «Буревестник». Пока хранители думают, что мы все тут в ловушке, они могут не позаботиться о том, чтобы захватить траги и лестницы, ведущие к гавани. Я, если удастся, сразу же последую за вами.

Мы снова перешли в приемную, заперев за собой двери. Громовый удар снаружи заставил меня поморщиться.

– Блейз, они разорвут тебя на куски. Снаружи собралась целая армия.

Судя по шуму, так оно и было. Нападающие еще не нашли ничего достаточно тяжелого, чтобы выбить дверь, но это оставалось только вопросом времени. Пока мы придвигали к двери высокий комод и тяжелую софу, я гадал, привлекли ли хранители себе в помощь дворцовую стражу. Теперь, когда Лиссал была без сознания, а ее младенец мертв, чары, обеспечивающие преданность офицеров, могли ослабнуть.

Когда мы кончили двигать мебель, Блейз положила руки на плечи Дека и сказала:

– Мальчик, я знаю, ты хочешь остаться со мной и сражаться, но я полагаюсь на тебя в другом: нужно доставить Флейм, Руарта и Тризис на корабль. Ты ведь единственный из них, у кого есть меч. Надеюсь, тебе не придется его использовать, но кто знает… А теперь не мешкай – лезь через перила.

Дек вздохнул и кивнул:

– СирГилфитер говорил, что подобное может случиться.

– Держу пари, он еще сказал, что в таком случае ты должен меня слушаться.

Дек снова кивнул с несчастным видом.

– Я тебя спущу, – сказал я Деку. – Быстрее, не волынь! Как только присоединишься к Тризис, помоги ей донести Флейм до трага, и сразу же спускайтесь. Я догоню вас по лестнице, если не успею к отправлению трага.

Дек родился в домике на отмели в бухте Китаму и не видел даже холма, не говоря уже об утесах, до тех пор, пока ему не сравнялось тринадцать или четырнадцать лет, так что неудивительно, что его не порадовала перспектива раскачиваться на связанных вместе простынях над Адским Ушатом, однако он справился.

Когда парнишка благополучно достиг мостовой, я повернулся к Блейз. Она повязала волосы платком, чтобы они не попадали в глаза, и вертела в руках серебряное блюдо. Скинув с него пирожные, она надела ручку блюда на локоть и закрепила салфеткой.

– Вот и щит, – сказала она, – своего рода. Теперь, когда магическая иллюзия рассеялась, я радовался, видя ее знакомое лицо. Блейз подмигнула мне:

– Ты только будешь путаться у меня под ногами, знаешь ли. Отправлялся бы и ты тоже, Руарт.

Шум за дверью переменился. Нападающие притащили чтото тяжелое, и деревянная створка начала поддаваться.

– Я знаю, – ответил я. – Только, Блейз, это же хранители на службе Совета. Если ты перебьешь их, путь назад будет для тебя отрезан. Спускайся тоже. Встретим опасность вместе.

– Я хочу спасти Флейм, Руарт. Такой способ лучше всего – и ты знаешь почему. – Блейз тепло улыбнулась мне. Когдато я сказал бы, что подобная улыбка не соответствует ее сущности, но теперь я знал ее лучше. – Времена, когда я тебя недооценивала, давно миновали, Руарт, – добавила она.

Мгновение я не мог выговорить ни слова. Да, я знал, почему она решила прикрывать наш отход, и я знал, чего ей будет стоить такое решение, даже если какимто чудом ей удастся скрыться. Иногда я думаю, что мы становимся тем, что мы есть, благодаря тому выбору, который совершаем; тот выбор, который сделала Блейз, должен был навсегда оставить на ней свой след. У меня был отличный способ попрощаться с ней, поблагодарить, оказать заслуженную ею честь.

– Гражданство Дастел, – сказал я, – твое, как только пожелаешь. Поверь, я могу его обеспечить – в любой момент. – Я обладал достаточным весом среди дастелцев, чтобы это не было пустым обещанием.

Блейз благодарно кивнула и поцеловала меня в щеку, потом тихо сказала:

– Если тебе удастся увидеться с Тором и Келвином, скажи им… скажи… ох, просто скажи им, что я их любила. А теперь отправляйся, ты, чумазый пучок перьев, прежде чем я разревусь, как сопливая побирушка!

Я снова перелез через перила. Последнее, что я увидел, оглянувшись, была закрывающая ставни Блейз, все еще с этим смешным блюдом на руке.

Глава 24
РАССКАЗЧИК – РУАРТ

Когда Дек добрался до улицы, оказалось, что Тризис уже разбудила стражника, дежурившего у трага, и приказала ему поднять корзину снизу. Тризис с нахальством – как я позже выяснил, типичным для нее в подобных ситуациях, – велела стражнику помочь донести Флейм до трага. С помощью иллюзии она превратила Флейм в смертельно пьяного дворцового слугу.

– Его за пьянство выгнали, – словоохотливо сообщила она стражнику, – и мне велели отвести беднягу домой. – Дек, как он потом рассказывал мне, мог только смотреть на нее, разинув рот, со смесью ужаса и восхищения.

К тому времени, когда я спустился на мостовую, разглядеть уже можно было только веревки, скользящие по шкивам. Я кинулся к лестнице и побежал вниз, прыгая через две ступеньки; внимание стражника все еще оставалось приковано к управлению лебедкой. На лоджии Пиратов я не задержался, а на следующем уровне просто вскочил в проплывающий мимо траг. Он пугающе накренился, но всетаки не опрокинулся. Поднявшись на ноги, я постарался успокоить сердце, которое напоминало дятла в брачный сезон.

К тому времени, когда мы добрались до платформы, на которой следовало пересесть с одного трага на другой, я уже почти успокоился, но тут мы услышали шум сверху. Там кричали сразу несколько человек. Мы, делая вид, что нас это не касается, погрузились в корзину. Стражник, управлявший этим трагом, смотрел вверх, пытаясь разобрать, что ему кричат. Теперь уже факелы пылали и на балконах дворца, и на улице ниже его. Блейз нигде не было видно.

– Она погибла, да? – прошептал Дек дрожащим голосом, пытаясь осмыслить такую возможность.

– Ее чертовски трудно убить, – ответил я. – Блейз кровожадна и живуча, как чайка. А сейчас, Дек, нам следует сосредоточиться на собственных делах. – Повысив голос, я крикнул стражнику: – Давай, давай, добрый человек, нам нельзя терять времени.

Однако у стражника оказался более острый слух, чем у меня.

– От меня требуют, чтобы я задержал тебя, сирконюший. Не угодно ли выйти из трага?

– Ну, как угодно, – безразлично протянул я, хотя сердце мое снова отчаянно заколотилось. Вот тут я и почувствовал, что больше не являюсь сидящим на подоконнике наблюдателем. Я должен был действовать, должен был вести себя как человек, а не как птица.

Я жестом велел Деку и Тризис оставаться на прежнем месте, а сам вышел из трага. Когда стражник поднял голову, чтобы присмотреться к происходящему наверху, я схватил его сзади и приставил к горлу нож. Он начал вырываться, приняв мой низкий рост за признак слабости; это было с его стороны ошибкой. Я мог ничего не знать о том, как сражаться, но мускулы рук у меня были могучими – недаром я всю жизнь провел, маша крыльями. Продолжая держать нож у горла стражника, другой рукой я заломил ему руку за спину. Пальцами оставшейся на свободе руки он попытался ткнуть мне в глаза, я отвернул голову, и он попал мне только по носу, но все же у меня полились слезы. Стражник ударил меня по скуле, а я в ответ сильно укусил его за палец. Он завопил, и я поспешно зажал ему рот, боясь, что это привлечет внимание его товарищей. Когда мой противник ногой ударил меня по колену, я упал, но мне удалось повалить и его тоже. При этом мой нож слегка рассек его шею, но, ударившись локтем о рукоятку лебедки, я выронил свое оружие.

Дек выпрыгнул из трага, чтобы прийти мне на помощь, и к моему облегчению сумел схватить стражника за руки. Вдвоем мы повалили его на спину, я прижал коленями его руки, а Дек – ноги, и мы разоружили стражника. Рана его кровоточила, и я начал дрожать, осознав, что только что случайно чуть не убил человека.

Я прошептал в ухо поверженному противнику, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и угрожающе, что так хорошо удавалось Блейз:

– Послушай, ты, травоядная ворона: ты можешь остаться в живых и спустить нас вниз или умереть, а я сам справлюсь с трагом. Что выбираешь?

– Я спущу вас, – мрачно ответил стражник.

– Правильное решение, – кивнул я и махнул Деку: – Возвращайся в траг и отправляйся вниз. Что там делать, ты знаешь. Давай!

Дек – к некоторому моему удивлению – подчинился без споров.

Стражник привел в действие лебедку – это был даже скорее ворот, управляться с которым следовало вдвоем, – а я стоял рядом, упираясь ему в спину его собственным мечом. Траг, в котором были Дек и Тризис, дергаясь, начал опускаться. Когда он остановился, достигнув нижнего уровня, я мечом перерубил веревку, соединяющую его с воротом, чтобы поднять корзину было нельзя. Прикрепленные к углам трага веревки, не позволяющие ему опрокинуться, я, впрочем, не тронул.

Посмотрев на стражника, я приказал:

– Снимай мундир и давай его мне. – Тот бросил на меня враждебный взгляд, но подчинился. – А теперь ложись ничком на мостовую и закрой глаза. – Стражник снова подчинился, хотя и посмотрел на меня со страхом и ненавистью. Его меч я сунул себе за пояс. – Не поднимай головы, или умрешь. – Я порадовался его послушанию: не годилось ему видеть, как я дрожу от ужаса и сомнения в успехе того, что затеял.

Обвязав рукава мундира вокруг талии, я влез на балку, к которой крепились веревки от трага, стараясь не смотреть вниз и не поддаваться инстинкту, нашептывавшему, что мне достаточно расправить крылья, чтобы полететь… Уцепившись за одну из угловых веревок, я скользнул под балку, обхватил веревку ногами и повис, держась одной рукой. Другой рукой я отвязал мундир и по очереди сунул руки в рукава – не до конца; теперь мои ладони были защищены, и я начал долгий спуск туда, где далеко, далеко внизу виднелась платформа трага. Ветер начал свою жестокую игру со мной, раскачивая веревку и дергая за одежду. Примерно на полпути меня неожиданно окутало облако силвмагии; я молча вознес молитву неизвестно каким богам, чтобы исходила она от Тризис. Присмотревшись к тому, что за иллюзия теперь меня окружает, я решил, что Тризис придала мне внешность стражника в мундире старшего офицера.

К тому времени, когда я достиг нижней платформы, Тризис и остальные были уже в корзине и ждали, когда их опустят на берег. Стражники – на этот раз их было двое – больше интересовались тем, как и почему оказалась оборвана веревка, идущая вверх, чем своими пассажирами. Они, конечно, заметили меня и, дождавшись, пока я доберусь до платформы, закидали вопросами. Я не стал им отвечать.

– Срочно! – закричал я. – Немедленно спустите меня до ряда Подонков! – Сверху все еще раздавались крики, но ветер уносил слова, и стражники не могли их расслышать. Я вскочил в траг с таким видом, будто не сомневаюсь в выполнении своего приказа.

Стражники не стали раздумывать: они схватились за рукояти ворота, и мы поехали вниз. Когда мне удалось отдышаться, я сказал Тризис:

– Здорово ты придумала. Для целительницы ты очень здорово находишь кривые дорожки.

– А ты замечательно находчив для существа, которое всего два или три месяца назад было птицей.

Я пожал плечами:

– Птицыдастелцы умели больше, чем предполагало большинство людей.

Тризис обдумала мои слова и кивнула.

– Знаешь, – медленно проговорила она, – думаю, что жителям других архипелагов отныне стоит быть осторожными, когда дело касается дастелцев.

Я обнаружил, что помимо воли широко улыбаюсь. Мысль была для меня новой и доставила мне удовольствие.

– Мне кажется, ты права.

– У меня прямо душа в пятки ушла! – сказал Дек. – Здорово ты съехал по веревке! Я на твоем месте просто окаменел бы. – Потом Дек с огорчением добавил: – А вот в схватке я забыл о Магоубийце… Можешь ты себе такое представить? Я просто накинулся на того парня с кулаками.

Я засмеялся, но тут же опомнился.

– Как дела у Флейм? – спросил я Тризис.

– Настолько хорошо, насколько можно ожидать. Она все еще под действием снадобья. Не думаю, что она проснется раньше чем через несколько часов.

Я оглядел Адский Ушат, но мало что сумел увидеть. По черной поверхности тянулись редкие желтые дорожки света от укрепленных на мачтах кораблей фонарей. Ветер продолжал выть, но вода оставалась неподвижной и густой, словно масло.

Наконец мы благополучно достигли ряда Подонков – однако наши трудности на этом не закончились. Нам нужно было найти способ добраться до «Буревестника», все еще стоявшего на якоре посередине гавани. Не говоря уже о том, что ночью на безлюдном берегу не было никого, кто мог бы нам помочь, казалось совершенно невозможным преодолеть на лодке путаницу водорослей, забивших бухту. Как сказал матрос, дежуривший у вытащенного на берег ялика, скорее удалось бы подоить корабельную крысу, чем пробиться сквозь эту пропахшую рыбой массу, густую, как похлебка у хорошей поварихи. Чтобы добраться до одного из кораблей, нужно было плыть на плоскодонке от устья Скоу.

Я поблагодарил матроса и отошел.

– Нам никогда не добраться до устья, прежде чем нас настигнет погоня, – сказал я своим спутникам. – Ведь пришлось бы нести Флейм, а пройти нужно не одну милю.

– Так что же делать? – спросил Дек.

Они оба с Тризис смотрели на меня, ожидая, что именно я найду выход. Это было почти столь же пугающим, как мысль о преследующих нас стражниках.

– Давайте посмотрим на воду, – сказал я и вместе с Деком двинулся к ведущей вниз лесенке. Тризис осталась с Флейм. Под причалом оказалось слишком темно, чтобы можно было чтонибудь разглядеть.

– Погодика чуток, я позаимствую фонарь, что висит над дверью у торговца свечами, – сказал Дек. Через минуту он вернулся, размахивая фонарем с таким видом, как будто имел полное право на него. Подняв фонарь повыше, он осветил воду… хотя, говоря по правде, водыто как раз и не было видно: перед нами влажно блестела бурозеленая поверхность, образованная сплетающимися водорослями. Я разулся и сунул в нее ногу. Водоросли оказались скользкими и почти не раздались под моей ногой.

Дек с сомнением смотрел на меня.

– Осторожно, сирРуарт. Если ты туда нырнешь, на поверхность нипочем не выберешься.

– Я подумал, не сможем ли мы идти поверх водорослей. На лице Дека отразился еще больший испуг.

– Никто такого не делает. Один из слуг во дворце говорил мне, что никто не суется в гавань, пока ветер и прилив несут сюда водоросли. Потом они гниют и воняют, и наконец речная вода вымывает эту гадость из Ушата, только этого не случится, пока ветер не переменится.

– Если мы останемся здесь, нас схватят. И случится это очень, очень скоро.

Дек все еще с опасением попробовал опереться на водоросли рукой.

– Там, где я родился, в бухте Китаму, полно грязи. Мы иногда переправлялись через нее на волокуше.

– Что это такое?

– Плоская доска. Ты на нее садишься, опускаешь одну ногу в грязь и вроде как отталкиваешься от нее. Перемажешься, конечно, по самое не могу, но двигаться можно. Мы так собирали моллюсков, когда в отлив вода отступала.

– Правильно! Нам нужно чтонибудь плоское, чтобы уложить Флейм… и еще веревка. Поищика чтонибудь подходящее, парень.

Дек убежал, а я вернулся туда, где рядом с Флейм стояла на коленях Тризис. Она закутала свою пациентку в тот мундир, который я отобрал у стражника.

– С ней все хорошо, – сказала Тризис, предупреждая мой вопрос.

Тут вернулся Дек.

– Как ты думаешь, не разбудить ли нам торговца свечами? Рядом с его лавкой полно ящиков с большими крышками, только они заколочены. Один из ящиков нам подошел бы… У тебя есть деньги, сирРуарт?

Я кивнул:

– Сколько угодно. Повесь на место его фонарь, и мы разбудим хозяина.

Дек со своим неизменным добрым расположением духа сделал это, влезши на один из ящиков, а я начал стучать в дверь. Открывший ее человек был раздражен, как спугнутая с гнезда сорока, пока не увидел пригоршню монет. Я сказал ему, что мне нужно, и позволил ему заломить несусветную цену; в результате он не только вытащил гвозди, крепящие крышку ящика, но и снабдил нас несколькими досками и мотком веревки. Мы поспешили к краю причала.

Положив крышку ящика на водоросли, я осторожно влез на нее. Вода стала просачиваться в щели, но и только. Дек и Тризис передали мне бесчувственную Флейм, и я опустил ее на грубые доски. Даже под ее весом, добавившимся к моему, крышка почти не прогнула путаницу бурых стеблей. Я попробовал ступить с крышки ящика на водоросли и тут же увяз – но только по колено. Я чувствовал себя как аист, стоящий на трясине. Мне было совершенно невозможно передвигаться, не говоря уже о том, чтобы тянуть за собой крышку с ее грузом.

Я подумал о птицах – яканах с длинными пальцами, живущих на прудах. Утки с перепончатыми лапами тоже способны переваливаться по грязи… Я выбрался на причал и привязал к подошвам своих башмаков по дощечке и попробовал снова встать на водоросли. На этот раз я не увяз, но стало ясно, что идти будет нелегко.

– Давайка и ты, Дек, – сказал я. – Придется нам вдвоем тащить эту крышку.

Дек кивнул и последовал моему примеру. Тризис растерянно смотрела на нас.

– Я не умею плавать, – виновато сказала она. – Вы сможете тащить нас обеих – и Флейм, и меня?

Как раз в этот момент мы услышали приближающиеся крики. Это были, как я догадался, стражники. Они воспользовались другим трагом, чтобы спуститься…

Я протянул Тризис дощечку:

– Будешь помогать нам отталкиваться. Пора! – Тризис влезла на крышку ящика, а я привязал веревки к ее углам. Дек взялся за одну, я за другую, и мы одновременно сделали сначала один тяжёлый шаг, потом другой, таща за собой нагруженную крышку ящика. Тризис своей дощечкой отталкивалась сзади. Споткнувшись изза непривычной длины своего башмака, я понял, что должен не просто поднимать ноги, а сначала двигать их в сторону и только после этого – вперед. Как утка… Дек стал подражать мне.

– Плаватьто я умею, – сказал он, – только тут и плавать не в чем, верно?

Он был прав.

– А я и сам не знаю, умею плавать или нет, – ответил я. Я сделал еще три шага и зацепился за водоросль, побег которой поднимался над общей массой. Упав на четвереньки, я поежился, глядя, как в образовавшихся углублениях собирается вода. – Будем надеяться, мне не придется выяснить это на опыте, – пробормотал я.

Каждый мучительный шаг сопровождался бульканьем воды, словно выливавшейся из узкогорлого кувшина. Мы плескались, скользили, падали и бултыхались. Тризис решительно сжимала губы, но Дек ругался такими словами, каких мог наслышаться только в казарме в Лекенбреге. К счастью, ветер все еще завывал и хлопал парусами судов, пришвартованных у набережной. До нас долетали обрывки криков и приказаний и скрип досок причала, по которым бегали стражники. Мы видели раскачивающиеся в их руках фонари. Во тьме ночи, надеялся я, мы должны были оказаться невидимыми на фоне черной поверхности забитой водорослями гавани.

Когда я оглядываюсь на то потрясающее путешествие через Адский Ушат, отчетливее всего я помню страх. Не страх перед теми, кто нас преследовал, но ужас, вызванный водой и водорослями под нами. Каждый шаг, который мы делали, был еще одним вызовом несчастью, еще одним искушением судьбы, еще одной угрозой смерти… еще одним шансом уйти под эту скользкую массу, зная, что пути обратно не будет.

Была, конечно, и просто трудная работа. Каждый новый шаг означал, что нужно вытащить ногу из жадной хватки водорослей, тянувших к нам свои щупальца, пытающихся проглотить. Они походили на живое существо, раскинувшееся по всей бухте и подстерегающее неосторожных. Мы не сделали и тридцати шагов, когда почувствовали полное изнеможение; однако остановиться было нельзя. Нам нужно было покинуть Адский Ушат прежде, чем взойдет солнце.

Я все время думал: что, если гдето поблизости находится человек, обладающий Взглядом? Он увидит свечение дунмагии Флейм… она покажется ему ярким маяком, так же ясно сообщит о своем присутствии, как если бы кричала: «Я здесь! Я здесь!»

Мы продолжали ковылять, шатаясь, как пьяные, готовые в любой момент рухнуть… Предположив, что капитан «Буревестника» не встал бы на якорь рядом с хранителями, я выбрал сигнальные огни, располагавшиеся в стороне от прочих; к ним мы и шли. Когда мы приблизились к разводью, образованному течением реки, слой водорослей сделался тоньше. Мне все труднее стало находить опору. Дек ступал по, казалось бы, сплошному слою водорослей, но вдруг одна его нога провалилась в дыру, и он неумолимо заскользил вглубь. Я бросил веревку и кинулся ничком на поверхность водорослей. Как раз в тот момент, когда голова Дека скрылась под водой, я сумел ухватить его за волосы. Тризис перегнулась вперед, и совместными усилиями мы сумели дюйм за дюймом вытащить Дека из сплетения водорослей туда, где они давали более надежную опору. После этого какоето время мы пролежали, совершенно лишившись сил; Флейм, к счастью, все это проспала.

Нам пришлось немного вернуться и добираться до корабля более кружным путем. Было слишком темно, чтобы мы могли прочесть название на его корме, но вахтенный сообщил нам, что это именно «Буревестник».

Если бы мы думали, будто наши беды кончились, мы, конечно, ошиблись бы. Капитан, пожилой бородатый моряк с Ксолкаса по имени Сабестон, ожидал нашего прибытия, но ему весьма не понравилось, что Блейз с нами нет; еще больше он огорчился, когда мы сказали, что должны отплыть без нее. Да и как вообще смогли бы мы выйти из гавани? Одно дело плоскодонке добираться до попавших в ловушку кораблей, и совсем другое – бригу покинуть бухту, забитую водорослями.

Я подождал, пока Флейм под присмотром Тризис уложили в каюте, а мы с Деком, получив сухую одежду, немного согрелись, прежде чем снова начать обсуждать проблему с Сабестоном. Он все еще был мрачен, и корабль не двигался с места.

– Если мы не выйдем в море, – сказал я ему, – днем все здесь обыщут хранители.

Капитан напыжился, как увивающийся за самкой голубь.

– Они не посмеют! Это же мой корабль! И здесь Брет, а не острова Хранителей!

– Неужели ты думаешь, что они обратят на это внимание? – устало сказал я. – Имея столько силвов и пушки, они считают, что могут править всеми нами так, как находят нужным. Сила сама себе закон; ей не нужно ждать, пока ее право признают другие. Если ты мне не поверишь, капитан, все мы попадем в беду.

Моя горячая речь была подпорчена необходимостью повторять каждую фразу: изза моего акцента Сабестон плохо меня понимал. Наконец он просто бросил:

– Ни один хранитель не ступит на палубу моего корабля!

– Тогда твой корабль может войти в историю как первый, разнесенный в щепы огнем пушек! – «Надутые голуби, – подумал я, – часто бывают просто смешны».

– Да пусть являются и ищут, – вмешался Дек. – Сирсилв Тризис создаст иллюзию и спрячет нас.

– Ничего не выйдет, если с ними будет обладающий Взглядом, – возразил я. – Если этот подручный хранителей жив и явится сюда, он сразу поймет, что среди нас скрывается человек, воняющий дунмагией. Ему ничего больше и не понадобится. Никакая иллюзия тут не поможет.

– Так что же нам делать? – спросил Дек, широко раскрыв глаза: только теперь он понял, что опасность, грозящая нам, ничуть не стала меньше, чем когда мы пробирались сквозь водоросли.

– Ну, можно рассчитывать на то, что обладающий Взглядом убит. Это, конечно, возможно. Только более безопасный вариант – чтобы капитан вывел корабль из Ушата. Какнибудь, и немедленно… В конце концов, это его работа. Не сомневаюсь, что Блейз, отдавая ему распоряжения, предусмотрела необходимость отплыть без нее.