Текст книги "Звезда надежды"

ГЛАВА 31

И скажут о них: мужество их не знало границ.

Писания Мелдора Слепого

К полудню маркграф, находившийся в зале приемов, который был теперь превращен в картографическую комнату, ощутил весь груз ответственности, лежащей на нем, и подавил бесполезное желание проклясть свою слепоту.

– Продолжай, – спокойно сказал он Наблону.

– На всех фронтах, – доложил Наблон Муравей, который вместе с Зеферилом следил за сражением по картам, – на всех фронтах… У Канала врагов… ужас сколько. – Он испуганно защелкал жвалами. – Наши лучники не дают им пока приблизиться, и потери Приспешников огромные, но…

Зеферил нетерпеливо перебил его и более точно описал то, что отражалось на картах, присовокупив к этому цифры потерь и свою последнюю оценку ситуации в разных местах границы.

– Как ты считаешь, теперь вблизи границы слуг Разрушителя собралось максимальное число? – спросил Мелдор. Зеферил был озадачен.

– Может ли случиться, что позже появятся еще Приспешники? – терпеливо пояснил Мелдор.

– Нет, не думаю. Они подходили все утро, как я тебе уже говорил, и теперь, пожалуй, собрались уже все – насколько можно судить по картам.

Мелдор кивнул, явно приняв какое-то решение.

– Наблон, дай-ка мне тот набор карт, который я велел сделать, – копии карт окрестностей границы. – Пока писец ходил за нужной папкой, Мелдор добавил: – Должно быть, Карасма вытащил всех старых Приспешников, всех этих полусумасшедших мужчин и женщин, из их трясин леу, чтобы набрать такое войско.

– Старых? – переспросил Зеферил.

– Да, старых. Можешь не сомневаться, Зеферил: хоть Приспешники и бессмертны и болезни и старость им не грозят, есть опасности и для них: их можно убить, с течением времени их одолевает умственная апатия. Многие из них окажутся скорее мишенями для наших лучников, чем настоящими воинами.

– Все равно их в десять раз больше, чем нас, и у каждого Приспешника есть Подручный. Мы не сможем до бесконечности удерживать их на расстоянии. Да и тьма – царство зла; ночь нам не продержаться.

– Если будет с нами милость Создателя, мы справимся, – сказал Мелдор. – А как насчет другой приближающейся армии?

– Трудно сказать, сколько в ней воинов, поскольку мы видим только те отряды, которые движутся по местности, изображенной на наших картах тромплери. Я заметил штандарты Защитников из Шестого, Седьмого и Восьмого Постоянств. Похоже на то, что церковники созвали в поход всех Благородных этих трех территорий.

Лицо Мелдора осветила еле заметная ироническая улыбка.

– Мы должны чувствовать себя польщенными, Зеферил. Кажется, Санхедрион высокого мнения о нас, раз решил двинуть против Звезды Надежды такую могучую силу. Когда они доберутся до наших границ?

– По моей оценке, к ночи их будут отделять от нас два часа пути. Маркграф, только как они поступят, обнаружив, что мы в осаде?

– Ты хочешь сказать: что больше – ненависть церкви к нарушителям Закона или к Приспешникам? – «Ненависть Рагрисса ко мне или его ненависть к Карасме», – про себя добавил старик. – Не знаю, Зеферил. Я сделал ставку на их вражду с Разрушителем. Да поможет нам Создатель, если я ошибся. О Давроне все еще нет известий?

Командующий покачал головой.

Мелдор поднял брови.

– Я многое умею делать, но различить, киваешь ты или качаешь головой, не в моих силах.

– Ох, прости, маркграф. Нет, Даврон еще не вернулся, и нам не удалось обнаружить его ни на одной из карт. Картограф Кейлен и Скоу, впрочем, объявились и пересекли границу. Они скачут на свежих лошадях и к вечеру будут здесь.

Мелдор выслушал новости, не проявив никакого волнения.

– Я собираюсь предаться медитации. Оставьте меня одного.

Зеферил удивился. Он знал, что маркграф, хоть и отказался от молитвенного кинезиса, регулярно отводит время обращениям к Создателю, – изумило воина выбранное для этого время. Идет сражение, а Мелдор собрался молиться?

Вернулся Наблон с картами, которые велел принести Мелдор.

– Ты все проверил лично? – спросил его старик.

– Да. Здесь карты всей местности, прилегающей к границам.

– Среди них нет таких, на которых были бы изображены потоки леу или внутренняя территория Звезды Надежды?

– Нет, маркграф.

Мелдор кивком поблагодарил Наблона и с уверенностью, рожденной долгим опытом, направился из картографической комнаты – но не в свои покои, а на плоскую крышу здания. Мгновение он постоял неподвижно, наслаждаясь свежестью воздуха и доносящимся от озера запахом воды, потом двинулся к центру крыши, где стояла большая жаровня с растопкой и углем, приготовленная к разжиганию. Мелдор осторожно скатал, стараясь не помять, первую карту и положил ее поверх смолистых щепок; то же самое сделал он и со всеми остальными картами. Закончив, он отошел подальше и мгновение помедлил, вдыхая запах смолистого дерева, исходящий от жаровни; потом с безошибочной точностью послал в нее заряд леу.

«Да будет воля Создателя на то, чтобы это свершилось, – подумал он, – ибо иначе к концу дня все мы будем обращены в Приспешников или в меченых».

Килри Маннерти, член Санхедриона, в ужасе взглянула на его главу, Рагрисса Раддлби.

– Ты шутишь, – сказала она. Килри сидела на своей походной постели, где отдыхала после полуденной трапезы; лицо ее сморщилось. – Откуда ты знаешь?

– Только что вернулись разведчики и сообщили новости. Теперь уже нет ни малейших сомнений: от Звезды Надежды нас отделяют два часа пути – по крайней мере мы полагаем, что это и есть Звезда Надежды, – и ее осаждает целая армия Приспешников и Подручных.

– И кто же побеждает? – спросила женщина и принялась взбивать волосы. Даже сообщение о битве не могло надолго отвлечь Килри от заботы о собственной внешности.

– Пока, похоже, шансы равные. Лучники Мелдора удерживают врага на расстоянии; но как только у них кончатся стрелы, дело может принять другой оборот.

– Что ж, тогда мы можем собрать вещички и вернуться домой. Пусть Приспешники разделаются с бунтовщиками.

– Килри, не к лицу члену Санхедриона так говорить. Долг Защитников – оборонять людей от слуг Разрушителя. Долг церкви – требовать изничтожения Приспешников где только возможно. Смерть любого слуги – удар по Разрушителю и победа Порядка.

– Милосердный Создатель! Так ты хочешь напасть? Напасть на Приспешников? Рагрисс, скорее признайся: ты шутишь!

– Килри, очень похоже на то, что в ворота Эдиона ломятся все, сколько их ни есть в Неустойчивости, Приспешники и Подручные. Вот и сообрази: почему? Ставки должны быть очень высоки, если Карасма рискует приказать своим слугам напасть на людей, рискует нарушить закон, определяющий само его существование в нашем мире! Вот и подумай, Килри: хотим ли мы, чтобы Карасма победил в этом сражении? Добился того, чего очень, очень хочет?

Килри обдумала его слова и побледнела.

– Но мы пришли сюда, чтобы уничтожить Эдиона и его последователей, а совсем не Карасму и его слуг. – Голос женщины звучал сварливо и испуганно.

– Я этого не забыл. И все же посылаю Защитников в бой: завтра утром они ударят по Приспешникам. Мы с тобой и другие наставники подождем здесь, совершая кинезис ради победы.

Килри вздохнула и начала теребить бахрому на своей столе; колокольчики тоненько зазвенели.

– А что будет после победы? Что тогда делать с Эдионом?

Рагрисс холодно улыбнулся.

– Не думаю, что после сегодняшнего сражения у Эдиона останется много воинов. Он будет готов идти на уступки – если, конечно, останется в живых.

– Он все заранее спланировал, – решительно возразила Килри. – Я имею в виду – что мы появимся здесь. Этот дурачок законник – Портрон, или как его там, – Эдион воспользовался им, чтобы подцепить нас на крючок.

– Боюсь, что ты права. – В голосе Рагрисса сожаление о собственной доверчивости мешалось с восхищением. – Он хотел, чтобы здесь появились силы церкви, – и мы ему услужили. Он провел нас, как глупцов. Но ничего, мы, хоть и глупцы, в конце концов, окажемся в выигрыше, если будет на то милость Создателя. Пойдем, наступает время кинезиса. – Рагрисс протянул руку, чтобы помочь женщине подняться.

– Ох! Что это? – спросила Килри, глядя мимо Рагрисса – туда, где, как тот говорил, находится Звезда Надежды.

Церковник обернулся, но слишком поздно для того, чтобы увидеть полотнище пламени, охватившее на мгновение небо на востоке.

– О чем ты? Я ничего не вижу.

Килри еще мгновение смотрела в ту сторону, потом пожала плечами:

– Всего лишь зарница, наверное. – Женщина со вздохом поднялась. Она, конечно, наставница, – но до чего же ей ненавистен этот вечный молитвенный кинезис!

Хелдисс Цапля четко совершил кинезис – этому он научился с тех пор, как присоединился к стражам. Если видишь офицера, у которого воротник более многоцветный, чем у тебя, – нужно сделать кинезис субординации: скрестить руки, а потом правую прижать ко лбу. Все это казалось Хелдиссу довольно смешным, но офицерам нравилось; они говорили, что кинезис помогает поддерживать воинский дух (если бы еще знать, что это такое!).

На этот раз офицер был слишком встревожен, чтобы сделать ответный кинезис.

– Докладывай! – рявкнул он.

– Остается мало стрел, милорд. И на нас идет новая волна этих тварей – спускается прямо по склону.

Офицер открыл рот, чтобы ответить, однако Хелдиссу так и не пришлось узнать, что тот собирался сказать. Яркая – чересчур яркая – вспышка света озарила все вокруг, и Цапля обнаружил, что лежит на спине и ловит ртом воздух, гадая, жив он или мертв.

Берейн Валмирский нежно улыбнулся своему Подручному, Карве. Он был такой красавчик – гибкий и ловкий, как выдра, с кудрями более шелковистыми, чем у любой женщины. Черты, роднившие Карве с животным, – шерсть на спине, хвост, шпоры на пятках и когти – все это делало его лишь еще более желанным в глазах Берейна. Может быть, его влечение и было извращенным, но кому какое дело? Карве давал Берейну больше, чем мог бы дать любой другой мужчина. Он мог разговаривать и в определенной мере соображать, он был преданным и любящим… а уж пенис у него был такой, что при одной мысли о нем Берейна пробирал озноб. Миновали дни, когда даже говорить о таких вещах означало подвергнуться позору, навлечь на себя гонения церкви. Теперь Берейн был свободен, и его не смущала цена, которую пришлось за это заплатить.

Перестав ласкать взглядом Карве, он взглянул в сторону Канала. Эти глупые крестьяне! Спрятались за валом и сыплют стрелами – хватило бы на растопку для всех очагов в Драмлине, – а толку-то? Безмозглая чернь! Что они думают: им надолго хватит стрел? Когда армия Разрушителя ударит в следующий раз, им и луки-то зарядить будет нечем!

Берейн напряг мускулы, наслаждаясь ощущением собственной силы. Силы, которая не покинет его никогда. Мысль об этом все еще кружила голову, хоть за прошедшие месяцы Берейн и привык к представлению о собственном бессмертии. Бессмертии, конечно, при условии, что один из этих проклятых стражей не всадит в него стрелу. Берейн не боялся ран: он успел обнаружить, что Приспешники исцеляются быстро, даже если раны тяжелые. Но все же метко пущенная стрела может оборвать его жизнь так же, как и жизнь обычного человека…

И все же Берейн наслаждался боем, наслаждался демонстрацией своей силы, умением перехитрить противника и, наконец, убить его – он, конечно, всегда выигрывал схватку. Ему даже нравилось смотреть, как его Подручный рвет человека на части своими шпорами и когтями…

Приспешник – один из приближенных Владыки Карасмы – начал отдавать приказы о новой атаке на Звезду Надежды, и Берейн ухмыльнулся. Как смогут эти ничтожные землепашцы и неумытые ремесленники выстоять против такой силы! Пока они правда, сражались хорошо, – ну да их толкает на это отчаяние. Долго им не выстоять – слишком велик численный перевес слуг Карасмы.

Берейн непонимающе взглянул на поток света, распространяющийся от берега Канала; поток хлынул в его сторону, и Берейн успел только заметить, что этот нестерпимый блеск охватывает Приспешников со всех сторон. Потом они с Карве утонули в нем тоже; сияние было таким ярким, что обжигало. Жара не было вовсе. Берейн зажмурился и закрыл лицо руками, пытаясь защититься от света, потом почувствовал, как неумолимая сила швырнула его высоко в воздух – словно сухой лист, подхваченный зимней бурей. Он тяжело рухнул с высоты на землю, но не почувствовал боли – боль рвала его изнутри, что-то раздирало его на части. Берейн чувствовал себя, как афиша на рыночной площади, которую сорвали со стены, когда представление окончилось. Неудержимый вихрь пронесся над ним, оставив его беззвучно стонать от невыносимого страдания, от понимания охватившей его пустоты, от знания… знания…

Знания о том, что бессмертия он лишился.

Мгновением позже на него обрушилась стабильность. Ужасная, непобедимая стабильность, регулярность самых невероятных чудес природы – Закон вселенной, правящий ею в вечности… Этот Закон и то, чем стал Берейн, были несовместимы. Он больше не принадлежал к этому миру: он сделался частью Хаоса, порождением Разрушителя – нарушением регулярности вселенной, чем-то, не вмещающимся в симметрию творения. И вот теперь он, ошибка природы, оказался в стабильности, которая больше не желала его терпеть.

Берейн оторвал лицо от земли: он лишился рассудка.

Рядом с ним другой Приспешник, приподнявшись на локте, смотрел с недоверием, как его плоть распадается и исчезает… Смотрел до тех пор, пока сердце его не перестало биться и на землю не упал рассыпающийся скелет – кости, которым было две сотни лет.

Владыка Карасма Разрушитель находился в Извилистом: не там, где поток служил границей Звезды Надежды, а ближе к Расколотому. Даврон и его сопровождающий прибыли туда под вечер. Скачка была долгой и утомительной: остановились они всего один раз чтобы напоить коней, и Даврон все чаще вспоминал о том, что целый день ничего не ел. Подручный Приспешника также явно испытывал неудобства; его постоянные жалобы стали включать теперь новые причитания: «Согол устал, хозяин. Хочет спать». Галбар по-прежнему не обращал внимания на Подручного, и это начало беспокоить Даврона: голодный блеск в глазах твари не сулил ничего хорошего.

Когда они наконец достигли берега Извилистого, поток не казался таким легкомысленным и игривым, как обычно: присутствие Разрушителя туманило его, как грозовые тучи туманят горные вершины. Его цвет стал темно-лиловым, леу гневно кипела и крутилась воронками. Даврон поморщился, но спешился, как ему и было приказано.

– Он там, – сказал Галбар. На сей раз в пустых глазах промелькнуло что-то похожее на усмешку. Даврон ощутил озноб, но сделал глубокий вдох и стряхнул страх.

– Эй, Галбар, – протянул он, – все Приспешники под каблуком у своих Подручных? Или только ты? – Наградой Даврону был полный ненависти и ярости взгляд, и он на мгновение почувствовал бесполезное удовлетворение.

Даврон повернулся лицом к потоку леу и расправил плечи. «Что сделано, то сделано, – подумал он. – Такова цена, которую я должен заплатить. Только я никогда не сдамся».

Керис, да сохранит тебя Создатель!

Карасма снова пожелал восседать на своем покрытом шкурами троне. В своем человеческом обличье он казался довольным жизнью и уверенным в себе.

– Сторре! Наконец-то! – Улыбка его была полна яда. – Как видишь, пришел момент расплаты. – Даврон вежливо склонил голову. Отсутствие эмоций с его стороны явно оскорбило Карасму, и тот мрачно нахмурился. – Разве тебе нечего сказать?

– Чего тебе так хочется? – пожал плечами Даврон. – Чтобы я пресмыкался перед тобой?

Лицо Карасмы исказил гнев: именно этого он хотел и на это рассчитывал.

– Каково мое задание? – спросил Даврон ровным голосом. Карасма взял себя в руки.

– Уж не думаешь ли ты расстроить мои планы? – протянул он. – Такое невозможно. Даврон ничего не ответил. Карасма наклонился вперед на своем троне:

– Я покажу тебе, что я такое, чтобы ты полностью осознал безмерность моей власти. – Голос его превратился в рычание. Даврон прищурился: он не ожидал, что его внешнее спокойствие так разозлит Разрушителя.

И тут мир вокруг него переменился. Только что он стоял посреди лилового мерцания леу – и вот уже его окружает безмерное пространство, само небо. Под ногами у Даврона ничего не было, ничего материального не было и нигде поблизости. Он чувствовал пустоту, ничто вокруг себя. Карасмы тоже нигде не было видно. Несмотря на все усилия воли, Даврон взмок от страха. «Это иллюзия, – пытался уверить он себя, – только иллюзия».

Где-то вдали хаотично двигались облака-леу, подобно песчинкам, которые ветер перекатывает по склону дюны. За ними зияла черная бездна, настолько бесконечная, что пугала одним своим существованием. В безмерной дали слева от Даврона в пустоте застыла взорвавшаяся звезда; ее материя разлеталась в стороны, каждая частица удалялась от соседней по сумасшедшей траектории рассеяния. Далеко под ногами Даврона мчалась комета, сея на своем пути разрушение, сжигая планеты. Еще дальше черная дыра, казалось, проглатывала звезды.

– Я – Хаос, – произнес бестелесный голос Карасмы. Его отзвуки обрушились на Даврона, как гром, раскатившийся по всей вселенной. – То, что ты видишь, проводник, – это моя работа. Так смотри же, ничтожный смертный, и страшись. Что ты такое, чтобы восстать против меня? Я – разрушение… смерть… уничтожение… ничто. Я – конец вселенной.

Как ни полон ужаса был Даврон, он сумел сообразить: «И все же, раз тебе необходимо доказывать мне свое величие, ты слаб, Владыка Карасма!»

Даврон снова оказался на прежнем месте, перед троном Разрушителя, радуясь ощущению земной тверди у себя под ногами.

Карасма продолжал:

– То, что ты видишь здесь перед собой, – иллюзия, ничтожная часть того, чем я на самом деле являюсь. Я принял человеческий облик, потому что только так меня может воспринять твой ограниченный рассудок. Разве в силах ты понять мое истинное величие?

– Да мне и не особенно хочется, – возразил Даврон. – Но зачем тебе понадобилось все это мне сообщать? По твоим стандартам, я – ничто, и все же тебя тревожит, что я думаю и что я делаю. Мне это представляется… интересным, Владыка Карасма.

Если Разрушитель и был задет его иронией, он ничем не показал обиды.

– Затем, Даврон Сторре, – ответил он, – что радость мне доставляет одна-единственная вещь. У меня нет органов, которыми я мог бы ощущать. Я лишен центров боли и наслаждения, однако радость я могу чувствовать и к ней стремлюсь. Моя радость, моя единственная радость – человеческие страдания. Я – Хаос, я должен приносить полное разрушение всему, чего касаюсь, но лишь человеческая боль заставляет меня трепетать от блаженства. Его я и жажду. Не просто физической боли – это мелочь. Нет, мне нужны страдания женщины, которую предал возлюбленный, мужчины, беспомощно наблюдающего за гибелью своих любимых, человека, своими руками уничтожающего то, в чем для него смысл жизни. Ты понял?

Даврон стряхнул пылинку с рукава, стараясь не позволить пальцам дрожать.

– Ты достаточно ясно все объяснил. – Он поднял свои черные глаза и равнодушно взглянул на Разрушителя. – Давай закончим эти детские игры, Карасма. Так каково мое задание?

– Ты отправишься к Клыку, – рявкнул Разрушитель. – Ты возьмешь там леу и понесешь ее в то место, которое вы называете Звездой Надежды. – Теперь он улыбался. – Ты утопишь свое небесное царство в лиловой леу, которая превратит в меченых тех, кто ими еще не стал, и отравит землю. Ты принесешь туда разрушительную, безжалостную леу и тем развеешь надежды всех отверженных, всех изгнанных. Таково, Даврон Сторре, твое задание.

– Но это невозможно! Понесу леу? Я же человек, а не бог!

Карасма ткнул в него пальцем:

– Это более чем возможно, Даврон Сторре. Это случится. Ты действительно будешь в силах взять леу из Клыка и понести ее в Звезду Надежды.

– Почему ты не делаешь этого сам? – спросил Даврон. Он устал, и усталость тяжело лежала у него на плечах и туманила ум. Карасма удивительно человеческим жестом пожал плечами:

– Потому что я не могу предпринять прямые действия, которые убьют человека, принадлежащего Создателю. Ты же это знаешь. А в том, что в Звезде Надежды есть такие люди и что они погибнут, сомнений нет. Я могу разрушать мир, я могу распоряжаться леу и Приспешниками, но не могу затопить Звезду Надежды леу, не оказавшись на грани нарушения закона вселенной.

Даврон вздохнул.

– Мне непонятны все эти различия. Ты же приказываешь Приспешникам убивать…

Карасма поднял руку, чтобы остановить его:

– Никогда. Я могу распалить их ярость, но не более того. Конечно, я не слишком возражаю, если следствием их действий оказывается смерть…

– Естественно.

– Точно так же я не стану слишком возражать, если последователи Создателя погибнут при захвате Звезды Надежды.

– Захвате?

– Я приказал сровнять с землей каждый дом, срубить каждое дерево, сжечь урожай на полях, осквернить каждую каплю воды. Я ничего не сказал о людях – но мои Приспешники, несомненно, будут защищаться.

– Ты излишне вдаешься в тонкости, Карасма. Ты думаешь, что таким образом соблюдешь букву закона?

Разрушитель снова безразлично пожал плечами:

– Несомненно. А дух его никого не интересует. – Он поднялся. – Иди за мной, Сторре. Иди за мной и неси леу в Звезду Надежды. Тебе это окажется легко – такое вполне в моей власти. Теперь ты знаешь свое задание.

Вот и все. Превратить в меченых нормальных людей, отравить землю, разрушить все, что было создано… Даврон подумал о здоровых детях, родившихся у меченых, детях, которые считали себя в безопасности. Лишить отверженных надежды, сказал Карасма. Их надежда – их дети.

И не было ничего, абсолютно ничего, с помощью чего Даврон мог бы остановить себя. Он уже чувствовал в себе стремление, необходимость сделать то, что велел Карасма.

– Да, – сказал Даврон с горечью. – Да, конечно. Я сделаю то, что ты велишь. Выполню твое задание. – «Алисс, Миррин, Ставен – вот цена. Я купил вашу безопасность, вы не станете мечеными…»

– Что подумает твоя девчонка-картограф о своем любимом проводнике, когда увидит, что он совершил? – спросил Карасма. – Ах, Сторре, боль, такая упоительная боль! Я уже предвкушаю ее.

Даврон повернулся и, спотыкаясь, последовал за Разрушителем.

Боль? Он тоже мог чувствовать боль, и у него все было впереди.

– Мы быстро добрались, – попытался улыбнуться Керис Скоу. – У Ламри еще горит огонь. Он поднимет нас, и через несколько минут мы будем ужинать с Мелдором.

– Мне совсем не до еды, – стонал Квирк, пока их меченые скакуны преодолевали последний отрезок дороги к озеру. – Мне бы только слезть с этого проклятого животного, пока у меня с задницы последняя кожа не стерлась. Создатель, никогда еще все у меня так не болело!

– Я знаю, – сочувственно сказала Керис. – У меня тоже ни разу не было удобного седла с тех пор, как я лишилась своего вместе с Игрейной. Клянусь, сейчас седло набито репейниками!

– Эй, а вот и еще кто-то торопится сюда, – сказал Квирк, всматриваясь в сгущающуюся темноту. Двое всадников галопом приближались справа, тоже направляясь к подъемной станции.

Скоу посмотрел туда, куда показывал Хамелеон.

– Уж не Фавеллис ли это с Дитой? – сказал он. Он оказался прав: минутой позже женщины на покрытых пеной конях поравнялись с ними.

– Керис! Скоу! – воскликнула Фавеллис. – До чего же мы рады вас видеть! Керис, твои карты замечательные – все сработали! Ох, привет, Квирк! Я тебя и не заметила.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Керис.

– Должно быть, маркграф их сжег. Мы были на границе… Создатель! Как же это было великолепно! Я уж думала, что нам всем конец пришел, и тут – бах! Вспышка…

– Поехали, – перебила ее Дита. – Нужно сообщить маркграфу. Мы можем всем сразу рассказать о случившемся.

Керис, совершенно измученная, кивнула и направила коня к самой воде. Даже вид ночной Звезды Надежды, открывшийся из корзины, которую поднимал колокольчик, не обрадовал ее. Отправлялась в путь она вместе с Давроном, а вернулась без него…

Мелдора они нашли в его личных покоях. Он ужинал, и прислуживал ему Наблон. Старик поднял голову, когда вошли приехавшие, принюхался и прежде чем кто-нибудь успел заговорить, сказал:

– Даврона с вами нет. – Уверенность, прозвучавшая в его словах, заставила Керис всхлипнуть; ответить Мелдору она не смогла.

– Нет, – сказал Скоу, – зато с нами Фавеллис и Дита. У них новости о том, что произошло на границе. Мелдор кивнул и повернулся к Наблону.

– Принеси ужин для всех и распорядись насчет ванны, чистой одежды и всего необходимого. – Старик подождал, пока дверь закроется за писцом, потом продолжал: – Сначала о Давроне. За ним явился Разрушитель?

Скоу обменялся с Керис взглядами и рассказал о случившемся. Мелдор слушал его с мрачным видом, но не перебивал.

– Вы были недалеко от границы, когда я сжег карты? – спросил он, когда меченый умолк.

– Нет, а вот мы были, – вмешалась Фавеллис, не в силах больше молчать. – Все сработало, маркграф! Просто невероятно – видел бы ты! Я просто глазам не поверила…

Дита положила руку на плечо спутницы.

– Может быть, лучше я расскажу, – мягко произнесла она. – Маркграф, мы с Фавеллис стояли на мосту у Гринвелла. Нас атаковал отряд Приспешников с Подручными. У стражей кончились стрелы, и нам пришлось бы плохо – Приспешники получили приказ напасть и бежали к потоку леу. На мосту началась схватка врукопашную. И тут, когда я уже думала, что нам пришел конец, вспыхнул ослепительный свет, и я обнаружила, что вишу на перилах моста, а рядом на четвереньках стоит Фавеллис.

Да только не мы одни попадали. Когда я поднялась на ноги, то увидела: всюду вокруг на земле лежат Приспешники. И все за потоком леу сделалось стабильным. – Дита лукаво улыбнулась Скоу. – Тебе можно посочувствовать – теперь каждый раз, когда понадобится покинуть Звезду Надежды, придется пересекать не меньше лиги постоянства.

– Переживу как-нибудь.

– Это было… что-то фантастическое, маркграф, – не выдержала Фавеллис. – Многие Приспешники развалились, как… как старая одежда, много лет валяющаяся под солнцем и дождем. Они… рассыпались, крошились. Что это с ними приключилось?

– Подозреваю, что просто обнаружился их настоящий возраст, – ответил Мелдор. В голосе его прозвучало удовлетворение. – Стабильность восстановилась, и с ней вместе все законы природы. Они не терпят ничего неестественного – а вечная жизнь неестественна.

Дита понимающе закивала:

– Многие из тех, что остались в живых, сразу постарели. Тот, с которым я перед этим сражалась, сделался древним, как моя бабушка. Не припомню, чтобы раньше мне случалось видеть старого Приспешника. – Женщина улыбнулась, как будто такая идея показалась ей забавной.

– Так, значит, мы победили? – рискнул поинтересоваться Квирк.

– Не думаю, что все кончится так просто, – ответила Дита. – Многие из них остались живы и вроде бы… обезумели. Они накинулись на нас, как берсерки: им как будто стало все равно, жить или умереть. А уж Подручные!.. Не все они погибли тоже – наверное, только половина. Маркграф, вообрази только: сотни… нет, тысячи лишившихся хозяев обезумевших Подручных!

– Слышали бы вы, какой шум поднялся! – сказала Фавеллис. – Какой вой! – От воспоминания ее передернуло. Дикий крик, полный горя, ярости и безумия, звучавший все громче и громче, и ему вдалеке, как эхо, отвечали такие же стенания… – Это было ужасно, как будто на тебя сразу обрушилась вся печаль мира.

– Они тоже сходили с ума, – сказал Мелдор. – Постоянство отвергает их так же, как лишает бессмертия их хозяев. Эта ночь будет нелегкой для тех, кто обороняет границы. Некоторые слуги Разрушителя прорвутся в Звезду Надежды. Ах, вот и Наблон с угощением, судя по запаху. Наблон, будь добр, пошли за Зеферилом. Нужно предупредить людей.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что сожжение карт только ухудшило дело? – спросила Дита, когда Наблон и слуги вышли из комнаты.

– И да, и нет, – ответил Мелдор. – Раньше у нас не было никакого шанса победить, даже если бы мы выдержали осаду и даже если бы нам на помощь пришли отряды церковников. Слишком неравны были силы. Рано или поздно слуги Разрушителя прорвали бы нашу оборону и просто перебили стражей. У нас ведь нет цепи часовен кинезиса и Звезда Надежды не является постоянством. Мы были обречены. Теперь же… теперь врагов стало гораздо меньше.

– Меньше числом, но обезумевших, – сказал Скоу. Голос его звучал мрачно.

– Да, будет нелегко. Остается надеяться, что завтра утром в сражение вступят отряды Защитников, – спокойно сказал Мелдор. Все вытаращили на него глаза.

– Церковники рядом? – с недоверием спросила Керис.

– Они ведут к нашим границам отряды Защитников.

– И ты думаешь, они придут нам на помощь?

– Мне кажется, Приспешники им очень не нравятся, – осторожно подбирая слова, сказал Мелдор. – И я думаю, что Санхедрион достаточно мудр, чтобы понять: Защитникам не понравится, если им прикажут стоять и смотреть, как Приспешники и их Подручные убивают жителей Неустойчивости. Что ж, утром все выяснится. Вы, Дита и Фавеллис, отправляйтесь отдыхать, а потом возвращайтесь на границу. Там будут нужны все, кто может держать в руках оружие. А вам, Керис, Скоу и Квирк, пока вы будете ужинать, я расскажу, что предстоит сделать.

Дита и Фавеллис молча поднялись. Молчали и остальные. От спокойных слов Мелдора на них почему-то повеяло ледяным холодом. «Еще ничего не закончено», – подумала Керис.

Дита и Фавеллис сделали прощальный кинезис и со словами «Да пребудет с вами милость Создателя» вышли из комнаты.

– Ты знал, что Карасма призвал Даврона, еще до того, как мы тебе об этом сообщили, – сказала Керис, когда за женщинами закрылась дверь. Она не собиралась ни в чем обвинять старика, но ее слова прозвучали именно так.

– Да. Это было неизбежно, раз началось нашествие. Карасма Должен был напасть на всех фронтах, а Даврон – одно из его орудий. Я хочу, чтобы вы как можно скорее отправились к Клыку. Керис, поешь. Силы тебе понадобятся.

– К Клыку? Почему туда? – Девушка без аппетита ковыряла вилкой в тарелке.

– Потому что там Даврон. Когда придет Зеферил, я прикажу ему выслать вперед свежих меченых лошадей, чтобы вы могли добраться до Клыка без промедления. Позже вы отправитесь следом – на колокольчике. Это даст вам время подкрепиться и вымыться и даже немного отдохнуть в корзине, пока будете лететь. А вот и он, если не ошибаюсь.

Действительно, следом за Наблоном в комнату вошел Зеферил. Мелдор начал отдавать распоряжения, а тем временем Квирк, несмотря на свои заверения в отсутствии аппетита, опустошил почти такое же количество блюд, что и Скоу. Даже Керис заставила себя проглотить несколько кусков, но, как только Зеферил и Наблон вышли из комнаты, отодвинула тарелку.

– Откуда ты знаешь, что Даврон там? – спросила она, как будто их разговор с Мелдором не прерывался.