Текст книги "Звезда надежды"

ГЛАВА 26

Почему люди так упорствуют в неравенстве между собой? Скромный человек склоняется перед сильным, надменная красавица задирает нос перед дурнушкой, и оба обиженных терпят, как будто так и нужно. Звезда Надежды создана для того, чтобы все мужчины были братьями, а все женщины гордились собой, – но всегда находятся голуби, раздувающие грудь, и другие, подобострастно склоняющиеся, ибо все мы в конце концов люди.

Писания Мелдора Слепого

Расставание Керис с наставником Портроном было нелегким: он до глубины души оскорбился ее отказом отправиться с ним вместе в Восьмое Постоянство даже после того, как он заверил девушку: наверняка ее изувеченная рука не будет считаться достаточной причиной для изгнания. Керис пришлось сказать наставнику, что она больше не доверяет справедливости церкви и не желает жить под пятой Закона.

– Мейли, – воскликнул Портрон, – как ты можешь так говорить! – Он не заметил, что назвал девушку другим именем, и Керис даже показалось, что она видит слезы на глазах церковника. Потом, однако, его решимость окрепла: он сообщил Керис, что долг всех наставников – следить за тем, чтобы слуги Создателя не покидали стези добродетели. Керис совсем не понравилось, как прозвучали эти слова. Попрощался Портрон с ней весьма холодно.

– Боюсь, он может сделать какую-нибудь глупость, – сказала девушка Даврону, когда наставник отправился в лагерь Мартрина, возбужденно помахивая своей мухобойкой. – Наложил Мелдор на него запрет, чтобы церковник не побежал прямиком к церковным властям и не донес на вас?

Даврон пожал плечами:

– Не знаю, но можешь не сомневаться: Мелдор подумал обо всем. Мелдор, – добавил проводник, – не обо всем мне говорит. – Он улыбнулся Керис. – Может быть, это потому, что он знает: некоторые вещи я не одобрю. – Улыбка исчезла. – Или потому, что не может мне полностью доверять.

Девушка не знала, что на это ответить, и Даврон виновато посмотрел на нее:

– Прости. Мне не следовало так говорить – все равно ведь ничего изменить нельзя. Знаешь, временами я гадаю: не божественное ли наказание наложено на меня – не решил ли Создатель подшутить надо мной, ведь когда-то я был таким надутым петухом, лопающимся от гордости, уверенным, что уж я-то никогда не совершу ничего такого, чего придется стыдиться. И вот теперь я должен жить с вечным позором службы Карасме. Ох, Керис, как же я его ненавижу! – Даврон взмахнул руками и рассмеялся. – Ну вот, снова я себя жалею! Стукни меня, Керис, если я опять начну плакаться.

– Ты и в самом деле был таким жутким педантом?

– Ужасным. Таким уверенным в своей правоте… Таким всезнайкой… Теперь я, кажется, не знаю совсем ничего. Я даже не знаю, почему меня любит одна девчонка, у которой веснушек больше, чем чешуи у дракона.

На полпути к лагерю другого товарищества Портрон оглянулся и замер на месте. Керис гонялась за Давроном, стараясь ударить его своим посохом из черного дерева, они резвились, как дети на пикнике. Ни один из них не заметил наставника.

Еще пять дней путники ехали, никого не встречая на пути. Они теперь оказались в стороне от обычных маршрутов паломников и торговцев; выбранное ими направление не вело никуда, кроме как к Звезде Надежды. Только на пятый день, когда они в полдень остановились, чтобы перекусить, к ним приблизились люди. Как всегда, их присутствие первым обнаружил Мелдор: остальные ничего не видели и не слышали. И именно Мелдор первым узнал в них жителей Звезды.

– Фавеллис и Дита, – сказал он, когда всадники, окруженные сворой собак, появились на горизонте, и продолжал спокойно есть. – Я где угодно узнаю лай этих их невоспитанных собак.

– Они работают на Мелдора, – объяснил Скоу Керис и Квирку (Корриан давно уже дремала, тихо похрапывая, в тени скалы). – Они живут в Звезде Надежды – обе леувидицы, и обе изгнаны из Постоянств. Интересно, что они здесь делают?

– Это женщины? – спросил Квирк, пораженный возможностью того, что женщины одни рискуют путешествовать по Неустойчивости. – Должно быть, крутые дамочки.

– Так и есть, – ухмыляясь, подтвердил Даврон. Он пошел навстречу всадницам, и Керис почувствовала глупую ревность, когда обе они, спешившись, радостно обняли проводника. Тот от всего сердца ответил им тем же, хотя и с осторожностью. Собаки скакали вокруг и махали хвостами.

После того как все познакомились друг с другом, начался обмен новостями. Речь шла по большей части о местах и людях, неизвестных Керис, так что она занималась тем, что пыталась оценить двоих новоприбывших. Обе они оказались привлекательными женщинами лет тридцати, загорелыми от постоянного пребывания на солнце, мускулистыми и ловкими. Фавеллис была сообразительна и разговорчива; Дита отличалась серьезностью и соображала явно медленнее подруги. Она позволяла Фавеллис вести разговор, только изредка вставляя вопросы, обычно о том, что обсуждалось несколько минут назад. Керис сочла бы ее немного глуповатой, однако вопросы были проницательными, хоть и несколько запоздалыми. Обе женщины оказались на дружеской ноге с Давроном, а он держался с ними так свободно, что Керис заподозрила: они знают о его сделке с Карасмой. Девушка старалась подавить ревность.

«У него была целая жизнь до того, как ты появилась, – говорила она себе. – Другие люди разделяли его горести, заботились о нем…»

– …Поэтому, когда стало известно, что неизменные точки растут как грибы после дождя, а Зеферил ищет добровольцев для разведки, мы и вызвались, – говорила Фавеллис. – Вы же нас знаете: никак не можем не совать нос во всякие такие дела.

– Ну, тебя-то мы знаем, – ответил Даврон, улыбнувшись Дите. – Так что же вы там нашли?

– Совсем ничего. Мелдор только что рассказал, что слышал от Россела, когда тот повстречался с вами на станции Пикля, – добавить к этому нечего.

– А что с тех пор происходило в неизменных точках? – спросил Мелдор, отталкивая собаку, которая пыталась положить ему голову на колено. Животное принялось обнюхивать все еще спящую Корриан.

– Вот это мы как раз сейчас и выясняем – возвращаемся и смотрим. Участки стали вроде немного обтрепанными по краям, как будто Неустойчивость вгрызается в них, но там по-прежнему сохраняется стабильность. И еще там зелено. Начали расти деревья… ох, маркграф, если бы только нам удалось узнать, как они были созданы, мы могли бы изменить всю Неустойчивость!

– Сколько всего таких мест вы нашли? – спросил Мелдор.

– Восемь.

– Россел говорил, что их было семь.

– Угу. Вот это-то и странно: первые семь были найдены примерно в одно и то же время, и все они расположены более или менее по прямой между Звездой Надежды и Восьмым Постоянством – как будто кто-то ехал там и по пути изменял участки местности. – Фавеллис сделала паузу и взяла у Скоу кружку с чаем, который тот только что заварил. – Восьмой расположен вдоль Извилистого. Понимаете, Зеферил велел нам высматривать, нет ли неизменных точек где еще, да только они нам не попадались до тех пор, пока месяц назад мы не обнаружили восьмую.

– Извилистый там исчезает, – сказала Дита. – До чего же хорош всегда твой чай, Сэмми.

– А? – непонимающе переспросил Даврон. Фавеллис объяснила:

– Так и есть: недель шесть назад мы были там, и все выглядело как обычно, а потом, когда мы возвращались, часть Извилистого исчезла. Совсем исчезла. На его месте была неизменная точка. Такого же размера, как остальные семь, с краями прямыми, будто прочерченными по линейке. Поток леу у одного конца раздвоился, а потом снова слился. Так и остается в середине прямоугольник, стабильная территория, и она противится Неустойчивости, как черепаха, втянувшая голову в панцирь.

– Загадочно… – пробормотал Скоу. – И ничего не известно о том, что вызвало это четыре недели назад?

Дита и Фавеллис одновременно пожали плечами. Керис сдавленно вскрикнула, и все взгляды обратились к ней.

– Вы… вы не знаете, – выдавила она, стараясь справиться с идеей, которая казалась почти невероятной, – как это место называется?

– По-моему, оно вообще не имеет названия, – ответила Фавеллис и нахмурилась, пытаясь разобраться в том, кто такая Керис.

– Имеет, – возразила Дита. – Оно называется пустошь Драггл.

– Ох, Создатель! – Кровь бросилась в лицо Керис, потом отхлынула; лицо девушки стало белым, как мел у нее в коробочке. Даврон сразу же обеспокоился:

– Керис, в чем дело?

– Разве ты не понял? Прямые линии, прямоугольная форма – это же карты Деверли! Даврон, на той карте, что была у меня, как раз и изображалась пустошь Драггл!

– Но мы же исключили возможность того, что можно вернуть месту стабильность, просто нанеся его на карту тромплери, – возразил Скоу.

Керис нетерпеливо отмахнулась:

– Да, но что случится, если карту тромплери сжечь?

Слова Керис заставили всех замереть на месте; все сидели вокруг костра, обдумывая возможные последствия. Казалось невозможным, что Керис права, и все же наконец ее правота перестала вызывать сомнения. Все совпадало: на месте пустоши Драггл постоянная точка появилась именно тогда, когда, как показывали расчеты, Керис сожгла карту Деверли.

Керис была скорее поражена, чем обрадована своим открытием.

– Но что, если я кого-нибудь убила? – прошептала она. – Да поможет мне Создатель – что, если там в это время кто-то был?

– Едва ли, – сказала Дита. – Это совсем глухое местечко.

– А остальные семь участков стабильности… – протянул Даврон. – Мы, пожалуй, теперь знаем, что случилось с пропавшими картами Деверли. Он ведь много работал как раз в тех местах. Кто-то, должно быть, уничтожил семь из изготовленных им карт или когда Деверли был убит, или, что более вероятно, позднее.

– А откуда известно, что всякий, кто там оказался, погиб бы? – сказала Дита, думая о своем. – Только из того, что карта была сожжена, не следует, что сгорела и земля и все, что на ней было. Мы ведь не видели никаких следов пожара, верно, Фавеллис?

Та покачала головой:

– Ничего похожего. – Она задумалась, вспоминая. – Местность вокруг неизменных точек очень похожа на здешнюю. Никаких деревьев, только жесткая трава и колючие кусты, а еще множество тех серебристых кругляшей, которые едят лошади. По большей части там сухая каменистая земля, по которой гуляют смерчи и пыльные бури, – типичная картина владений Разрушителя. Внутри же прямоугольника все иначе, по крайней мере теперь: зеленая трава, цветы, речка там, где был поток леу, и даже несколько молодых деревцев. Прекрасное место.

– Я не очень представляю себе, что такое карта тромплери, но, что бы это ни было, ты можешь ее сделать? – спросил Квирк Керис. – Ведь так можно навсегда избавиться от Неустойчивости. Только представь…

– У тебя мозги меченые! – перебила его Керис. – Это же так опасно! Представь, что там кто-то окажется. Если он не погибнет при землетрясении и не сгорит в огне, он неожиданно окажется посередине стабильного участка! Человек просто сойдет с ума.

– Есть и другая возможность, – медленно проговорил Мелдор. – Когда карта тромплери сгорела, поток леу исчез и на его месте восстановилась стабильность. Если мои теории верны, это означает, что леу возвращается на свое законное место в мироздании и все становится снова нормальным. Но подумай: если на пустоши Драггл в это время был кто-то из меченых, может быть, он бы излечился, а не погиб и не сошел с ума, – излечился, как излечилась сама земля. Может быть, из этого места он выехал бы нормальным человеком.

– Это мысль! – со сдержанным волнением проговорил Даврон. – А интересно: что случилось бы там с Приспешником? Или… со мной?

Керис постаралась не дать воли смеси страха и надежды, которая рванулась из глубин ее существа. Даврон, освободившийся от своего проклятия… Даврон, погибающий в ослепительной белой вспышке леу… Даврон, исчезающий вместе с Неустойчивостью…

– Ты не можешь так рисковать, – сказала она решительно. – Это слишком опасно.

Даврон горько рассмеялся:

– Керис, любовь моя, жить вообще для меня слишком опасно. Ты однажды согласилась с этим, помнишь?

Квирк, ничего не понявший из этого разговора, заморгал. Фавеллис, заметившая, как обратился к Керис Даврон, заинтересованно посмотрела на девушку.

– Но все-таки это очень захватывающая перспектива, – сказал Скоу. – Кто-нибудь должен вызваться добровольцем, чтобы… сгореть, так сказать.

– Поджариться – это будет точнее, – покачала головой Керис.

– А мне как раз сейчас стали очень дороги мои способности хамелеона, – поспешно сказал Квирк. – И мне как-то сразу сделалось безразлично, буду ли я когда-нибудь снова нормальным. Нет уж, спасибо: пусть никто не смеет сжигать ту землю, на которой я нахожусь.

– Мы могли бы для начала попробовать на Подручном, – предложил Даврон.

– Пожалуй, первый эксперимент, который мы проделаем, – сухо сказала Керис, – должен заключаться в выяснении, действительно ли мы можем вернуть земле стабильность. Нужно изготовить и сжечь еще одну карту, убедившись сначала, что в этом месте абсолютно никого нет.

Даврон просиял:

– О Создатель! Это самое обнадеживающее событие из всего случившегося с нами! Я с трудом могу поверить в такую удачу! – Он чуть не обнял Керис.

Мелдор улыбнулся и вернул всех к текущим делам.

– Керис не может изготовить здесь настоящую карту, так что чем скорее мы доберемся до Звезды Надежды, тем лучше. А потом мы сможем начать исследовать все возможности. Квирк, разбуди Корриан. Дита, вы обе тоже будете мне нужны в Шилде.

Женщина кивнула:

– Нам только нужно будет вернуться и свернуть лагерь, так что мы немного отстанем от вас. – Она встала и позвала собак. Фавеллис поднялась тоже, небрежным жестом отряхнув приставшую к одежде Диты землю. Та ответила ей ласковой благодарной улыбкой.

Прикосновение, которое длилось дольше необходимого, и ответная улыбка заставили Керис замереть на месте. Первой ее реакцией – плодом строгого воспитания – был шок, но он скоро сменился удивленным интересом. Размышляя над тем, что увидела, девушка испытала мимолетное сочувствие к Берейну. У Диты и Фавеллис все было так, как должно быть: никакого стыда, никакого карающего Закона – а значит, и никакой необходимости прятать их отношения.

– Поэтому-то их и изгнали, – сказал Даврон, прочтя мысли Керис. – Изгнали за то, что они любили друг друга. Разве не заслуживают эти женщины лучшей доли?

На следующий день путники достигли Расколотого. Поднявшись на холм, Керис впервые увидела Клык – слияние Расколотого и Извилистого. Два потока леу обвивались друг вокруг друга, взмывали вверх, рассыпаясь в вышине фонтаном сияющих оттенков цвета, и наконец снова устремлялись вниз дрожащими пальцами-лучами. Здесь было все – опасная зыбкость и переливающееся всеми цветами радуги очарование, неутолимая ярость и эфемерный блеск, – неприкрытая злобность Расколотого и легкая игривость Извилистого.

Керис снова ощутила притяжение леу – и испугалась.

– Энергия, – спокойно сказал ехавший рядом Мелдор, словно уловивший ее чувства. – Это просто энергия. Огромная сила, свободная и неудержимая, смешивается с непостоянством меньшей силы, и обе они непредсказуемы. Представь себе молнию. Она может убить человека, а может просто свалить с ног и заставить волосы встать дыбом. Леу иногда ведет себя так же. Думаю, что наш успех со Звездой Надежды отчасти этим и объясняется: мы можем работать с двумя такими разными формами леу – по-настоящему могучей и очаровательно игривой.

– До чего же красиво, – прошептала Керис.

– А еще очень страшно, когда ничего не видишь, – недовольно пробормотал Квирк; однако его раздражение было мимолетным. – Эй, Керис, – спросил он, – как я теперь выгляжу? – Он встал так, чтобы Керис видела его на фоне кипящей леу.

Девушка улыбнулась: Квирк неожиданно превратился в радужный столб, такой же яркий, как Клык.

– Дурачок, – нежно сказала она Хамелеону, – ты похож на разноцветный леденец, облепленный светлячками.

Потом она взглянула в другую сторону и побледнела.

– Нет, – успокоил ее Даврон, прежде чем девушка в панике подняла тревогу, – это не Приспешники, а стражи Звезды Надежды. Наши Защитники, если хочешь. Видишь? К их пикам привязаны флажки: белые с золотом, цветов Санстрима, одной из деревень. И у них зеленые воротники – отличительный знак стражей.

– Но ведь с ними не обычные собаки – это Подручные! – Ни один нормальный пес не имел таких устрашающих клыков и не двигался с такой хищной грацией.

– А почему бы нам тоже не приручать Диких? – возразил Даврон. Его скрежещущий голос оказался способен звучать удивительно мягко: Даврон уловил панику Керис и постарался успокоить девушку.

– Но Закон запрещает такое! – воскликнула Керис и тут же поняла глупость сказанного. В Звезде Надежды все было против Закона.

Даврон ласково посмеялся над ней, и любовь в его глазах заставила сердце девушки затрепетать.

– Подручные отвратительны только потому, что Приспешники натаскивают их так, чтобы они нападали на людей, – объяснил Даврон, – ну и, конечно, они отбирают для себя самых злобных тварей. Эти наши псы тоже Дикие, но они обучены нести сторожевую службу. Мы называем их нюхачами, и они выслеживают чужаков в окрестностях Звезды Надежды. Думаю, они могут напасть на человека, если им приказать, однако предназначены они для другого.

Керис слушала его, стараясь избавиться от предубеждения.

– Мне нужно поговорить со стражами, – сказал Мелдор.

– Они уже послали кого-то нам навстречу, – проворчал Скоу. – Двоих – Брекона, кузнеца из Санстрима, и его сына. Мелдор кивнул:

– Я их помню. Мы привезли их сюда пять лет назад из Третьего Постоянства. Сын отправился в Неустойчивость искать отца, который за двадцать лет до того стал меченым. Прекрасный молодой человек, и как хорошо, что эта история имела счастливый конец: они нашли друг друга.

– Как дела? – окликнул стражей Даврон, когда те приблизились.

– Ничего, да будет с нами милость Создателя, – был не очень оптимистичный ответ.

– Да будет с нами милость Создателя, – повторил Мелдор. – Рад слышать снова этот твой восточный выговор. Но скажи мне, Брекон, почему вы несете дозор так близко от Звезды Надежды? Мы на всем пути не встретили ни одного отряда. – Голос Мелдора был ровным, он явно не собирался отчитывать стражей до того, как узнает, были ли у них причины действовать так, как они действовали.

Кузнец был почтителен, но не подобострастен. Это был мускулистый человек с фиолетовой кожей и ушами, свисающими до плеч, на шестиногом коне; сын его, хоть и облаченный в скромную одежду мирянина, носил на пальце великолепное золотое кольцо с грубо ограненным красным камнем, которое Керис скорее ожидала бы увидеть у церковника.

– С возвращением, маркграф! – Кузнец поклонился, хоть Мелдор и не мог этого увидеть. – Боюсь, тебя ждут плохие новости. Мы теперь не отъезжаем особенно далеко от Звезды Надежды: это стало слишком опасно. Летучие Подручные выслеживают наши дозоры, а Приспешники нападают, как только мы удаляемся от границ.

Мелдор сразу же нахмурился:

– Значит, они нас выследили.

– Боюсь, что так. Никому из них пока не удавалось прорваться сквозь наши заслоны, но мы не осмеливаемся теперь слишком растягивать цепь. И их становится все больше.

Мелдор вздохнул:

– Это рано или поздно должно было случиться, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы не так скоро. Впрочем, мы получаем подкрепления, как вы, несомненно, заметили. Брекон, я велел всем нашим людям вернуться домой. Не было свидетельств появления Разрушителя?

– Нет, благодарение Создателю.

– Что ж, поезжайте дальше. – Двое стражей совершили прощальный кинезис и уехали.

– Сын кузнеца, – с изумлением сказал Квирк, – носит кольцо, хоть и не церковник. Ты видела, Керис?

– А почему бы ему и не носить? – поинтересовался Скоу.

– Да, тут ко многому придется привыкать, – ошеломленно сказал Хамелеон, и стебельки, на которых вращались его глаза, разъехались в стороны в шутливом отчаянии. – Создатель, когда сын кузнеца размахивает у меня перед носом рукой с кольцом, в котором камень размером с зубчик чеснока, у меня начинают дрожать коленки: как это земля не расступается под ногами такого ужасного грешника! – Квирк ухмыльнулся. – Керис, разве это не изумительно?

Усмешка Корриан была еще шире и лукавее.

– Ага, здорово! Определенно здесь открываются интересные возможности.

– Только, боюсь, вам двоим не придется носить кольца, – сказал Даврон, – хотя любыми другими драгоценностями украшайте себя сколько угодно.

– Почему это? – воинственно обрушилась на него Корриан. – Я, может, всю жизнь мечтала носить на пальцах что-нибудь такое, чем можно вколотить зубы в глотку Благородному!

– В Звезде Надежды кольца носят как отличительный знак только леувидцы.

– Где же все-таки Звезда Надежды? – спросила Керис, оглядываясь.

– Все, что ты видишь между Расколотым и Извилистым, – это и есть Звезда Надежды, – ответил Скоу. – Вон, посмотри за поток леу!

Керис приподнялась на стременах, чтобы лучше видеть, но, к ее огорчению, разноцветный туман, поднимающийся над Извилистым, скрывал то, что лежало дальше.

– Не важно, – сказал Даврон. – Мы скоро доберемся до моста и пересечем поток. У нас в Звезде Надежды двенадцать мостов: мы не заставляем тех, кто не является леувидцем, вот как, например, Корриан, без надобности подвергаться опасности стать мечеными.

– И более того, – подхватил Мелдор. – Я пришел к выводу, что Разрушитель каким-то образом способен чувствовать, когда кто-то переправляется через поток леу, и подумал, что мосты помогут нам сохранить существование Звезды Надежды в секрете.

Через полчаса путники уже обменивались приветствиями со стражами у ближайшего моста. Мелдора и Даврона узнали сразу и приветствовали кинезисом, выражавшим радость и уважение. Потом все переправились через Извилистый (Корриан при этом показала язык потоку) и оказались в другом мире.

Керис глазела по сторонам, лишившись способности говорить.

Земля здесь сверкала. Каждая частица почвы сияла ярким цветом; каждая травинка искрилась живой зеленью; каждый кустик и каждое дерево, казалось, трепещут и переливаются от полноты жизни.

– Милостивый Создатель! – поражение выдохнула наконец Керис. – Вы пропитали землю леу!

– Именно так, – с удовлетворением кивнул Мелдор.

– Как можно к такому привыкнуть! – сказала девушка самой себе. Разве можно не изумляться тому, что вокруг тебя все искрится и сверкает, что внутри массивных предметов переливаются оттенки цвета?

Съехав с моста, Квирк натянул поводья и спешился.

– Расскажи мне, что ты видишь, – взмолился он. – Я не замечаю ничего особенного – здесь все как в Постоянстве, любом Постоянстве. Правда, должен признать: больным, как было, когда мы пересекали Пятое, я себя не чувствую.

На мгновение Керис смутилась, заметив, что ее слушают все: Квирк, Корриан, Даврон, Мелдор, Скоу. Даврон был единственным, кто мог бы судить, точно ли она описывает увиденное, – только он мог видеть леу.

Девушка тщательно выбирала слова.

– Тут все так, как вы и видите, – равнина с купами деревьев, лужайками, окруженными полями фермами. Но во всем этом есть и большее – вкрапленное, вплетенное, все обвивающее сияние. Представьте себе, что весь мир пронизан переливающейся радужной пылью, что все мерцает и пенится разноцветными пузырьками. И это не просто вспышки цвета – это сама жизнь. Оттенки не остаются неподвижными – кажется, у Звезды Надежды есть душа и она отбрасывает перед вами покрывало, чтобы вы могли заглянуть в самое сердце… – Керис запнулась. – Мелдор, когда ты говорил, что леу – просто энергия, связывающая материю воедино, я не могла не верить тебе, но то, что я вижу, говорит мне: леу – нечто гораздо большее. Раньше я боялась леу; теперь я вижу, что в ней – рука Создателя. Она – как проблеск синевы на крыльях зимородка, золотой блеск солнечного луча на воде, туманное кольцо вокруг луны, ямочки на щечках смеющегося ребенка. Увидев это, можно лишь преклонить колени и всем сердцем возблагодарить Создателя за бесконечные чудеса вселенной. – Керис взглянула на Хамелеона. – Вот и ответ на твой вопрос, Квирк.

Сначала все молчали, потом Мелдор с грустью и гордостью сказал:

– Спасибо, Керис. Спасибо тебе – ты первая, кто позволил мне увидеть Звезду Надежды.

– Но я не могу понять, – пробормотала девушка. – Вы каким-то образом насытили землю леу – но что делает ее безопасной? Почему Звезда Надежды не стала похожа на Неустойчивость?

– Неустойчивость грозит людям смертью потому, что леу течет по ней, но не проникает внутрь. Потоки опасны, потому что в них слишком много леу. Все, что мы сделали, – это забрали часть леу из потоков и вернули ее земле. Результат этого – Звезда Надежды: место, где безопасно жить, наполовину Постоянство, но не враждебное меченым, потому что лишено мертвящего влияния Порядка и прямолинейной узости Закона.

– Ты хочешь сказать… что Мейлинвар когда-то был таким?

– Нет, нет. Создатель гораздо искуснее нас, бедных смертных, в том, чтобы пронизать вселенную леу. Даже сжигание карты тромплери дает более постоянный эффект. Здесь у нас леу все время вытекает из почвы, и мы только и заняты тем, чтобы ее возвращать. Может быть, именно неустойчивость, возникающая из-за этого, и делает Звезду Надежды годной для неприкасаемых.

– Слезайте с коней, – сказал Даврон, спешиваясь. – Я покажу вам, как это делается.

Все двинулись за проводником и начали осматривать сложную систему ирригации – ворота, баки, каналы, тянущиеся в обе стороны от моста. Леу из Расколотого – густая, зловещая, синевато-багровая – по трубам текла в подземное хранилище («Смахивает на потроха», – сказала Корриан, заглянув внутрь). По другим ирригационным каналам туда же подавались вода и леу из Извилистого, все это перемешивалось огромной деревянной гребенкой, которую вращали ослы, а потом смесь распределялась по землям Звезды Надежды.

– Таких хранилищ много, – сказал Даврон. – Безопаснее размещать их подальше одно от другого.

– Вся территория Звезды Надежды пересечена каналами, канавами, рвами, – добавил Мелдор. – Их спланировал Свитчин Лесгон, который был главным мастером по строительству мостов в Четвертом Постоянстве, пока его не изгнали за преступление. Леу смешивается с водой и в таком виде впитывается в почву. Когда она забирается из потока и дробится на капли, леу теряет часть своей силы и делается менее опасной. Со временем она снова вытекает, так же как и вода, и тогда ее снова перекачивают в ирригационную систему или направляют обратно в русло потока.

Тяжелая же это была работа, скажу я вам! В те первые дни все мы – и я тоже – не расставались с лопатами и кирками. К концу первого года мы все же отвоевали кусок земли, где могли жить меченые, но где тем не менее дома за день не уходили в землю, не разрушались землетрясениями и не меняли таинственно свою природу. Когда жители сажали овощи или выращивали хлеб – все росло, и росло нормально. К концу первого года я понял, что нам удалось создать нечто особенное. – Мелдор хлопнул Хамелеона по спине. – Скажи мне, как ты себя здесь чувствуешь, Квирк?

Тот заколебался:

– Странно. Умиротворенно, как будто… как будто я вернулся домой.

– Так и есть. Ты – неприкасаемый житель Звезды Надежды. Хоть ты и не видишь леу, та леу, которая превратила тебя в меченого, все еще в тебе, все еще часть тебя – и она родственна леу, пронизывающей Звезду Надежды. Чем дольше ты будешь здесь жить, тем сильнее ты будешь любить эту землю. Ты так же не способен увидеть ее красоту, как и я, но ты можешь ее ощутить. Еще неизвестно, кто счастливее: леувидцы или неприкасаемые? – Мелдор отошел от Квирка и заговорил с кем-то из местных жителей.

– Вот ведь издевка судьбы! – тихо процедил Даврон. – Ты только представь себе, Керис: он создал Звезду Надежды, но он не может ни увидеть ее, ни ощутить! – В голосе проводника прозвучала бесконечная печаль.

Возвращаясь к лошадям, Керис обратила внимание на груду алебард, пик и луков, сложенных у дверей сторожки у моста.

– Чего вы так опасаетесь? – спросила она. Ответил ей Скоу:

– Нападения Приспешников. Или попытки уничтожить нашу ирригационную систему. Если кому-нибудь удастся наполнить ее излишним количеством леу, мы можем утонуть в одном огромном потоке леу. – При одной мысли об этом грива меченого встала дыбом.

– Кому-нибудь вроде меня, – мрачно сказал Даврон; его скрежещущий голос болезненно отозвался в душе Керис – она не хотела слышать этих жестоких слов. – Разрушитель не может в открытую приказать мне убить кого-то из верных Создателю, но подобной услуги он от меня может потребовать.

С ужасом Керис осознала, что именно этого и ожидали и Мелдор, и сам Даврон. Она бросила на любимого взгляд, полный боли.

– Звезда Надежды обладает одним недостатком, о котором никто еще вас не предупредил, – сказал Скоу Керис, Квирку и Корриан, когда они сидели вечером вокруг костра, ужиная испеченными Давроном на углях лепешками. Путники спешили углубиться в земли Звезды Надежды и ехали в этот день до темноты, разбив наконец лагерь под деревьями у ручья. Керис восхищалась блеском леу – в темноте сияние было еще заметнее, освещая все вокруг ярче света костра. – Учтите, – продолжал Скоу, – тараканы набрасываются на самую вкусную еду.

– Ох, – простонал Квирк, – не хочешь же ты сказать, что тут полно выдыхающих пламя Приспешников и вонючих Подручных?

– Не совсем, но почти, – ухмыльнулся Скоу. – Проблемой являются Дикие. Их Звезда Надежды привлекает ничуть не меньше, чем нас – меченых. Нужно соблюдать осторожность и ночью выставлять охрану. Что касается Приспешников, они могут жить здесь, как и мы, но до сих пор не появлялись. Они обычно, как и прочие жители Неустойчивости, не забредают южнее Расколотого.

Квирк поморщился:

– До сих пор не появлялись! Это ж было до тех пор, пока меня здесь не было. Как ты думаешь, Керис, я, случайно, не Приспешник?

– Вряд ли, – сонно ответила девушка, поудобнее укладываясь у костра. – По-моему, скорее уж Корриан.

Старая женщина выпустила в ее сторону струю едкого дыма.

– Вот что я хотела бы знать: почему это я не могу носить здесь кольца, а леувидцы могут? В этом так же мало смысла, как и в Законе: церковники наряжаются, как павлины, а мы, бедные шлюхи, должны довольствоваться коричневым тряпьем.

– Кольца нужны для того, чтобы сразу отличить леувидцев, – объяснил Скоу.

– А зачем нужно быстро отличать тех, кто видит леу, от тех, кто не видит?

Ответил ей Мелдор; голос его прозвучал грустно:

– Здесь, в Звезде Надежды, мы постоянно соприкасаемся с леу. Поэтому леувидцы особенно ценны: только они могут видеть – в буквальном смысле слова, – что мы делаем. Только они могут быть инженерами, занимающимися ирригацией, строителями, составителями планов. А иногда в чрезвычайной ситуации – а они возникают достаточно часто – им бывает нужно сразу отличить, кто видит леу, а кто – нет. Поэтому и используются кольца. – Мелдор вздохнул. – Я хотел избавить Звезду Надежды от неравенства, сделать так, чтобы тут не было ни Благородных, ни Посвященных, ни церковников. Их, правда, и нет, но зато леувидцы стали нашей новой аристократией. – Старик с грустной иронией улыбнулся. – Леди Керис, ты здесь занимаешь особое место не только потому, что делаешь карты тромплери; в Звезде Надежды ты – знатная дама, потому что леувидица.