Текст книги "Звезда надежды"

Керис попыталась убежать, но земля под ней снова всколыхнулась, и девушка растянулась ничком. Берейн повернулся и одарил их с Давроном улыбкой.

– Я знаю, – протянул он. – Он только что мне это объяснил. Керис делала отчаянные попытки подняться, но земля не желала оставаться неподвижной.

– Цена – твоя душа! – услышала она голос Даврона.

– И это я знаю тоже. Но зачем душа тому, кого ждет вечная жизнь? Он предлагает мне все, чего я всегда жаждал, – абсолютно все, Сторре!

– Приспешники все же могут умереть, Берейн. Бессмертие избавит тебя от болезней и старости, но не от ран и несчастных случаев.

Керис подумала, что никогда не видела ничего более ужасного, чем улыбка, с которой Берейн посмотрел на проводника: в ней не было ничего человеческого. Даврон протянул руку, ухватил Керис за куртку и рывком поднял на ноги.

– Керис, пожалуйста, попытайся, – прошептал он: Даврон умолял ее бежать, подталкивал, не глядя на девушку.

Она рванулась прочь, но не успела сделать и шага. Что-то мчалось к ним обоим, взрывая землю там, где извивался поток леу. Тварь была огромной, отдаленно напоминающей насекомое и непередаваемо ужасной. Она кинулась на людей с такой скоростью, что Керис не успела выхватить нож. Она бросила посох и лук и отскочила вправо; Даврон метнулся влево.

Он двигался быстрее, чем Керис могла себе вообразить, быстрее даже, чем ее отец. Еще прежде, чем Керис вскочила на ноги, в обеих его руках оказались метательные ножи; один из них ударил тварь в глаз, другой вонзился в горло.

Огромное щупальце хлестнуло Даврона по груди; оно было усажено шипами размером с кисть руки человека. Ужасные острия разорвали рубашку и глубоко рассекли плоть. Керис какой-то частью сознания отметила, что на Давроне надет амулет, скрытый раньше рубашкой. Девушка заметила изображенный на амулете символ и с ужасом узнала его, но думать о том, что все это значит, у нее не было времени.

Ей наконец удалось вытащить собственный нож. На этот раз никаких трудностей с тем, чтобы верно определить расстояние, не было: тварь нависала над ней как скала. Керис метнула нож в горло чудовища. Оно пошатнулось и рухнуло, хотя убили его скорее всего ножи Даврона; удар Керис был уже лишним. Даврон схватил Керис за руку и дернул в сторону: сама она никак не могла сообразить, в какую сторону отскочить.

– Типичные проклятые женские штучки, – прорычал Даврон, оттащив девушку в безопасное место. – Вечно вы никак не можете сделать выбор.

– Типичные проклятые мужские штучки, – бросила она в ответ. – Всегда-то вы так уверены, что знаете, как женщине будет лучше. – Впрочем, она была ужасно благодарна за помощь, и будь это кто-то другой, скорее всего кинулась бы ему на грудь и разрыдалась. Теперь же она просто с вызовом смотрела на Даврона и пыталась не думать об амулете, который тот носит. Пластинка вросла в плоть, стала его составной частью. На амулете был изображен косой крест, похожий на знак умножения, вписанный в восьмиугольник. Пародия на священный символ церковников…

Крест нечестия, символ Разрушителя и его Приспешников.

Керис оглянулась на Берейна, но тот куда-то исчез.

– Проклятие, – снова пробормотал Даврон, безуспешно пытаясь остановить кровь, сочившуюся из глубоких царапин на груди. – Боюсь, тварь свалилась на бедного Квирка. Давай посмотрим.

Они обошли огромную тушу, стараясь не думать о том, что могут обнаружить.

– Далеко же приходится идти, – буркнул Даврон. Керис с трудом подавила желание коснуться его: перевязать раны и одновременно найти себе поддержку в другом человеческом существе. «Помни об амулете, дура!» – одернула она себя.

Квирк все-таки не был раздавлен. Он даже казался невредимым – если перед ними был Квирк. Керис с трудом убедила себя в том, что этот… это существо действительно знакомый ей нервный юнец из Драмлина. Он еще не пришел полностью в сознание – к счастью. Ему потребуется время, чтобы понять, чем он стал, и Керис сомневалась, что сейчас он был бы в силах это сделать. Квирк нагишом лежал на боку. То, что оказалось с ним сделано, было результатом продуманного дьявольского плана. Кем бы ни был тот, кто сделал Квирка меченым, он знал о нерешительности парня и превратил ее в телесную реальность. Квирк сохранил облик человека, но стал хамелеоном: теперь ему предстояло вечно подражать окружению, растворяться в нем, не имея собственного цвета, быть размытой, почти невидимой фигурой.

Керис поспешно отвернулась; ее начало неудержимо рвать.

– Прекрати, – сказал Даврон без всякого сочувствия. – Нам нужно вытащить его отсюда.

– Лучше бы он умер…

– Это не тебе решать.

Керис открыла рот, чтобы сказать… она сама не знала, что хотела сказать. Внезапно рядом с ними возник незнакомец. Он стоял, обнимая за плечи Берейна, и увиденное заставило Керис задохнуться.

Человек… нет, не человек. Бог. Высокий, нагой, величественный. Огромное тело, могучая личность. В нем было велико все – «отличное хозяйство», как, слышала Керис, говорили ее братец и его дружки. Он источал мужественность, пах мускусом, на коже его блестели капли пота. Она был великолепен. И абсолютно отвратителен.

Керис хотелось зажмуриться, не видеть его, потому что она знала, кто перед ней.

Это был Карасма – Разрушитель.

ГЛАВА 11

Обитель Владыки Карасмы – лишь в истинном Хаосе в сердце леу, ибо лишь там находит он силу. Дабы расширить владения свои, должен Разрушитель обратить человечество в своих слуг. Да будут благословенны те леувидцы, кто противится его соблазнам; да будут прокляты те, кто склоняет шею под его ярмо.

Книга Разрушения, XII: 23: 7—9

Керис никогда не приходило в голову, что возможно на самом деле увидеть Разрушителя. Он был персонажем полных ужаса преданий, чем-то неопределенным, сказочным существом, подобным – хотя и уступающим во всем – Создателю, а уж его-то никто не ожидал встретить. О Карасме Разрушителе повествовали Священные Книги: они изображали его принимающим человеческий облик, когда он пытался совратить с пути истинного Посвященных далекого прошлого. Но чтобы он явился живым людям в настоящем? Явился ей? Керис знала, что Разрушитель часто превращает леувидцев в своих Приспешников, но ей представлялось, будто это имеет вид какого-то космического сражения в умах тех, кто подвергается искушению. Личной встречи с Карасмой она никак не ожидала.

И все же ни малейшего сомнения в том, кого она перед собой видит, у Керис не возникло: ни один человек не мог бы источать такой силы, не мог бы излучать такое абсолютное зло, не мог бы сиять таким соблазнительным светом… и не обнажил бы все ее слабости, бросив на девушку единственный взгляд. Ни один обычный мужчина не превратил бы ее в такой клубок сексуального влечения и омерзения.

Даврон неподвижно стоял рядом с Керис, странно пассивный. Казалось, он не испытывает ни беспокойства, ни радости, – просто принимает случившееся как данность и признает, что смертному не дано скрыться от Разрушителя.

И все же Керис достаточно хорошо знала Даврона, чтобы, когда он заговорил, уловить за размеренным и спокойным тоном странную настойчивость. Керис поняла, что каждое слово он выбирает с огромной тщательностью и что она поступит предусмотрительно, если будет слушать его очень внимательно.

– Помни, Керис, – сказал Даврон, – что Разрушитель подчиняется Закону, управляющему вселенной. Он не может сам нас убить, он может лишь совратить нас или лишить существования.

«Он имеет в виду – стереть, как если бы мы никогда не существовали, – поняла Керис. – Вычеркнуть из жизни, уничтожив наши души, заставить забыть о нас всех, кто нас когда-нибудь знал».

Девушка поежилась.

– В тебе живет Создатель, – продолжал Даврон, – и поэтому ты не можешь лишиться существования, если только сама не согласишься на это. Не может Разрушитель и поработить тебя, если только ты не предашься ему по доброй воле.

Ему не нужно было объяснять девушке, что у Карасмы есть сотни способов заставить человека покориться его власти. Не нужно было предупреждать, что Разрушитель может послать по следам своей жертвы Диких или Приспешников, может воспользоваться энергией потока леу, – и все это будет смертоносным независимо от ее согласия. Пытки, подкуп, соблазны, угрозы, обман, ловушки – всем этим Карасма Разрушитель владел в совершенстве.

– Да, – ответила Керис. Ее тон был сухим, но голос дрогнул. – Как я понимаю, Берейн не прислушался к твоим предостережениям.

Разрушитель улыбнулся.

– Берейн теперь мой. Мы заключили сделку и скрепили ее делом. – Он взглянул на стоящего рядом с ним юношу и бесстыдно улыбнулся, демонстрируя гордое обладание. – Берейну понравилась идея вечной молодости. У него такое великолепное тело, ему было невыносимо думать о том, как его изуродует старость.

Карасма коснулся серебряного медальона с косым крестом в восьмиугольнике на груди; это было единственное, что нарушало его наготу. Одним движением пальцев он сотворил его копию и накинул цепочку на шею Берейну. Амулет на мгновение повис в воздухе, затем словно вплавился в плоть Благородного. Керис невольно бросила взгляд на амулет Даврона. Они были неразличимы. Девушка с трудом подавила тошноту: она стояла перед Разрушителем и двумя его Приспешниками…

Берейн взглянул на Керис и Даврона со смесью надменности и вызова. Даврон не обратил никакого внимания на нового слугу Разрушителя, и Керис решила, что ей следует поступить так же.

– Итак, – сказал Карасма, полностью переключая внимание на проводника, – мы снова встретились, мастер Сторре.

– Да. – Даврон сохранял полную невозмутимость. «Что ж ему волноваться, – подумала Керис, – он ведь служит Разрушителю, служит Хаосу…» – Это было неизбежно, как мы оба знаем.

Карасма кивнул:

– Именно так. Но сегодня я занимаюсь не тобой. Время твоей службы еще не пришло, мастер проводник. Я выжидаю: мне нужен момент, когда эта служба причинит наибольший вред… Нет, сегодня мне нужна женщина, которая стоит с тобой рядом. Даврон слегка приподнял бровь.

– Она? – спросил он, и пренебрежение в его голосе прозвучало как оскорбление. – Она достойна твоего внимания? – Даврон повернулся и посмотрел на Керис, словно видя ее в первый раз, потом слегка пожал плечами. – Мне это непонятно, но раз ты так считаешь, дело твое.

Разрушителя это, казалось, позабавило. И тут Керис перестала замечать Даврона и Берейна, Квирка, все еще лежавшего у их ног, чудовище, которое они убили. Все они куда-то делись; остались только она сама и Разрушитель, глядящие друг на друга сквозь калейдоскоп меняющихся цветов.

– Ты создана, чтобы служить мне, – сказал Карасма.

– Сомневаюсь. – Во рту у Керис пересохло, язык не слушался.

– Мастер Сторре служит мне, – продолжал Разрушитель. – Не жди от него помощи. Каковы твои самые заветные желания, Керис Кейлен из Кибблберри? Я могу выполнить их все в обмен на твою службу. Я могу дать тебе к тому же вечную жизнь и молодость. Назови сама, чего ты хочешь.

– Нет ничего такого, ради чего я пожертвовала бы своей бессмертной душой.

– Даже ради этого? – спросил Карасма и взмахнул рукой.

Керис смотрела на лавку. Над дверью покачивалась вывеска «Карты Кейлена». Девушка приблизилась, открыла дверь и вошла. Все внутри было именно так, как она представляла себе в мечтах, даже после того как узнала, что все это невозможно. Перед Керис была лавка, хозяйкой которой она надеялась стать, где собиралась продавать карты, ею же составленные. Чертежные доски, ряды баночек с краской, линейки, кисти, перья… На стенах висели карты – ее карты. Девушка протянула руку, взяла одну и расстелила на прилавке. Карта оказалась превосходной и была подписана ее именем. Керис убрала руку, и свиток свернулся, скрыв от взгляда свои секреты.

Сквозь открытую дверь Керис видела другую комнату, полную картографических инструментов. Повернув голову, она заглянула в кухню. Там, спиной к ней, стоял мужчина, протянув руки к огню очага. Керис ощутила порыв нежности и поняла, что этот незнакомец – ее муж. У ног мужчины играл на полу малыш. Ее сын – это Керис тоже знала. Ей хотелось войти в кухню, заговорить, заставить мужчину обернуться, чтобы рассмотреть его лицо, но ноги сами понесли ее к двери, ведущей во двор. Двор был опрятным и просторным. В конюшне виднелись повозки и прекрасные переправные лошади. Все это принадлежало ей… Мальчишка-конюх чистил верхового коня. Тоже ее…

Керис повернулась и попыталась вновь войти в лавку.

Но лавка исчезла. Снова существовали только Керис и Владыка Карасма.

– Ты можешь все это получить, – промурлыкал тот. – Таково мое обещание, и обманывать при заключении сделки я не могу – иначе сделка окажется недействительной. Все твои мечты могут сбыться, Керис. Шесть месяцев в году ты можешь жить в Постоянстве и думать только о себе и своих желаниях; остальные шесть месяцев ты будешь исследовать Неустойчивость и служить мне. Подумай: все, о чем ты когда-либо мечтала, и за такую малую цену! Как совершенно верно сказал Берейн, какой прок от бессмертной души, если ты можешь жить вечно? Представь себе, Керис: ты получишь все, чего хотела…

Девушка заставила себя возразить:

– Не все, мне кажется. Я мечтаю о создании не простых карт, Владыка Карасма. Я хочу узнать секрет создания карт тромплери – а это как раз то, чего ты не осмелишься мне дать, потому что карта тромплери поможет людям победить Неустойчивость. Товарищества паломников и торговцы смогут находить слабые места в потоках леу, они смогут обнаруживать твоих Приспешников, смогут уберегаться от Диких. Тогда мало кто станет гибнуть в Неустойчивости, и больше людей станет ее пересекать, ослабляя тем самым твою власть. Те, которые не являются леувидцами, реже будут становиться мечеными, а леувидцы – Приспешниками. Люди увидят, где леу опасна, и станут избегать таких мест. Все это они увидят на своих картах… – Керис продолжала говорить, слишком испуганная, чтобы задуматься: не выбалтывает ли она то, что следовало бы скрыть.

Разрушитель смотрел на Керис, и триумф в его глазах померк, когда каким-то невероятным образом он заглянул в разум девушки и удостоверился в ее правдивости. Карасма бросил на Керис разъяренный взгляд. На мгновение девушке показалось, что сейчас она умрет: он поразит ее, что бы ни говорили законы вселенной, – однако Разрушитель сдержал свой гнев, обуздал его холодной ненавистью.

– И от этого тоже ты откажешься? – прошипел он и снова взмахнул рукой. Керис снова оказалась в лавке. На сей раз за прилавком кто-то стоял: Шейли… Ее мать, такая, какой она была до своей болезни, улыбающаяся, полная сил и жизнерадостности. Шейли, каким-то образом выздоровевшая и помолодевшая…

– Моя мать умерла, – холодно сказала Керис. – Даже ты не можешь вернуть к жизни мертвых.

– Ты оставила ее умирать, – поправил Керис Карасма, – и это было всего несколько дней назад. Шейли обманула тебя, когда сказала, что жить ей недолго. Она жива, хоть и становится все слабее. Даю тебе слово.

Керис резко втянула воздух.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда же, откуда я знаю твое имя. Леу дает мне силу. Может быть, я и не могу устроить опустошение в Постоянстве, но видеть, что там происходит, я могу. И творить добро там тоже в моих силах – я могу вернуть здоровье твоей матери.

– Если?..

– Если только ты станешь мне служить.

– Нет.

– Подумай как следует.

И Керис думала.

Шейли может остаться в живых. Может снова стать здоровой. И она, Керис, будет вправе опять высоко держать голову, освободится от вины, которая мучила ее с того момента, когда она покинула Кибблберри. Все было бы так легко… Она получила бы все, чего хотела. И разве в этом такой уж грех? Ведь она сделает так ради Шейли… Нет! Шейли не пожелала бы жизни такой ценой!

– Нет, – сказала она Карасма. – Нет. Я не соглашусь даже ради жизни Шейли, даже ради умения делать карты тромплери. Не соглашусь, даже если бы ты мог оживить моего отца. Никогда – какую бы цену ты ни предложил. – Но в душе Керис лила слезы: «Прости меня, матушка».

Керис ожидала смертельного удара. У Карасмы где-то рядом были два его Приспешника, он мог распоряжаться всей силой леу. Мог, наконец, позвать Диких…

Да, Керис ждала смерти. Вместо этого Разрушитель одним движением лишил ее одежды. Только что она была одета – и оказалась нагой. Карасма знал, что девушка никогда не позволяла ни одному мужчине видеть себя раздетой, понимал, какой уязвимой она станет, оказавшись перед ним обнаженной. Керис усилием воли сдержала инстинктивное движение рук, не позволив себе прикрыть наготу. Она пыталась гордо выпрямиться, но все равно ощутила жгучий стыд, когда его глаза скользнули по ее телу, а член напрягся.

– Нет, нет, это буду не я, маленькая Керис, – с насмешкой протянул Карасма, когда девушка отшатнулась от него. – Позволь мне дать тебе то, чего ты на самом деле хочешь.

И он исчез.

Керис снова стояла перед Давроном. Ни Берейна, ни Квирка поблизости не было. Даврон был так же обнажен, как и сама Керис, и смотрел на нее с ужасом, потом с желанием, потом со страданием. Его кожа покрылась потом, он застонал… Керис была ничуть не в лучшем состоянии. Она чувствовала себя нестерпимо возбужденной, хотя и не помнила, что вызвало в ней это безумное томление, и это отсутствие воспоминаний было ужаснее, чем самое ранящее знание. Она чувствовала влагу между ног, ей чего-то мучительно хотелось – она не знала, чего именно, и страстно стремилась узнать. Все ее тело напряглось, соски затвердели и торчали, как башни. Девушка находилась на самом краю чего-то невероятно прекрасного, но была не в силах преодолеть отделяющую ее от этого счастья кромку и погрузиться в него.

Керис жаждала протянуть руки и привлечь Даврона к себе. Она хотела почувствовать его руки на своем теле, хотела его поцелуев, хотела чего-то еще, что она не могла точно себе представить, не имея опыта, но не сомневалась, что это что-то подарит ей наслаждение. Да, ее отделял от наслаждения какой-то дюйм…

– Нет, – жестко сказал Даврон. – Керис, нет! – Он приказывал ей не касаться его, и на лице его был написан ужас… но не только ужас: волчий голод давно голодающего человека, которому предложили целое пиршество.

Ее протянутая рука замерла в воздухе. Керис с усилием перевела глаза на его амулет, стараясь найти способ убить свое желание. Непослушными губами она выплюнула единственное слово, вложив в него все отвращение и презрение:

– Приспешник!

Керис пыталась скорее сохранить чувство собственного достоинства, чем оскорбить Даврона: в глубине сердца она знала, что хоть Разрушитель и распалил в ней страсть своими нечистыми уловками, не он ее породил. Виновницей была она сама. Ведь и в представившейся ей в мечтах лавке мужчина, ее муж, если бы оглянулся, оказался бы Давроном…

Керис, спотыкаясь, побрела туда, где оставила Игрейну и Туссон. После ужасных переживаний она чувствовала слабость, ее все еще трясло от отвращения к себе, от подавленного желания – и от страха. Она ждала смерти, ждала, что поток леу поглотит ее или нож Даврона вонзится ей в спину… и какой-то части ее души было уже все равно.

Керис, всхлипывая, добралась до берега потока и двинулась туда, где ее терпеливо дожидалась Туссон. Трясущимися руками девушка развязала один из мешков и достала одежду. Она как раз натягивала новую пару сапог, когда появился Даврон.

Керис отшатнулась, пытаясь спрятаться за лошадью, но проводник лишь мельком взглянул на нее.

– Вот. – Он бросил на землю к ее ногам ее метательный нож, потом лук и колчан. Свои ножи он тоже принес, заметила Керис. – Жаль, не смог найти нашу одежду, – добавил Даврон. Его, казалось, ничуть не смущало то, что он все еще нагой. Впрочем, отсутствие одежды позволило Керис заметить, что он больше не возбужден; на какое-то мгновение девушка испытала облегчение.

Даврон направился за одеждой, но, дойдя до вьючной лошади, вдруг прислонился, раскинув руки и пряча лицо, к ее боку. Плечи его содрогались, но Керне не могла бы сказать, какое чувство нашло наконец выход. Девушке с трудом удалось подавить абсурдное желание утешить его.

«Утешить Приспешника Карасмы! О Хаос! Уж не меченые ли у меня мозги!»

Она соскользнула вниз и села на землю, опустив голову на руки. Она и вправду обезумела! Ей следовало бы вскочить на лошадь и попытаться бежать. Однако сил на это у нее не оставалось: ноги не держали Керис, руки тряслись. Через некоторое время она осознала, что Даврон роется в мешке в поисках одежды и чего-нибудь, чем можно было бы перевязать раны. Они выглядели ужасно: плоть была рассечена и кровоточила.

– Что теперь будет? – спросила она, не особенно интересуясь ответом.

Даврон бросил на девушку усталый взгляд. Он был очень бледен, заметила она. Более того: Даврон выглядел обессиленным, в нем совсем не было той торжествующей надменности, которую Керис видела в Берейне.

– Теперь тебе ничего не грозит, – сказал Даврон. – То, чего Разрушитель хотел, он уже совершил. Завтра он может придумать что-то еще, но сегодня ты в безопасности.

– Он хотел моей смерти, – пробормотала Керис. – Был момент, когда он точно хотел моей смерти. Ты мог бы ему услужить и разделаться со мной, но ты этого не сделал. Почему?

– Потому что он не потрудился меня об этом попросить. – Жестокий ответ и правдивый. Вытекающее из него следствие заставило Керис поежиться: стоило Разрушителю пожелать, и Даврон, без сомнения, убил бы ее.

– Но он хотел… хотел, чтобы мы… – Керис не могла заставить себя договорить. – Но ты не сделал и этого. Даврон еле заметно улыбнулся:

– Если бы он приказал, так бы и случилось. Он просто решил, что все произойдет и без его приказа, но недооценил нас обоих. К счастью. Иначе ты бы обнаружила, что это очень болезненный процесс.

Керис беспомощно смотрела на него, не зная, что делать. Даврон неловко перевязывал свои раны, слишком гордый, чтобы попросить о помощи, и девушка не стала ее предлагать. Он был Приспешником Хаоса, слугой Разрушителя, мерзкой тварью, готовой убивать, мучить, насиловать по капризу своего хозяина. И Керис была с ним наедине.

Впрочем, не совсем наедине. Керис не сразу заметила, что рядом с ними находится Квирк. Кто-то – возможно, Берейн – положил его, все еще не пришедшего в себя, позади коня и мула Берейна. Даврон заметил его в тот же момент, что и Керис, и издал изумленное восклицание:

– А я-то всюду его искал! Я думал, он все еще в потоке леу. – Он опустился на колени перед несчастным меченым, потом оглянулся, подсчитывая убытки. Собственная вьючная лошадь Даврона оставалась там же, где и была, а верховая выбралась из потока леу, ничуть не встревоженная всем случившимся: переправные кони были привычны к подобным происшествиям. Путники лишились одного из мулов Берейна, который вез имущество Квирка, а также его тощего коня. – Мы положим Квирка в палатку Берейна, – решил Даврон. – Сразу перевозить его на тот берег нельзя. Ну-ка, Керис, приходи в себя. Ты похожа на двухлетнюю малышку, которая потерялась. Помоги мне: нужно уложить Квирка поудобнее и тепло укутать. У него шок.

Керис заставила себя сдвинуться с места и начать действовать. Вместе с Давроном они поставили палатку, устроили в ней Квирка и занялись собственными палатками. Девушка работала автоматически, молча, стараясь даже не смотреть на проводника.

Даврон развел огонь и поставил кипятиться воду в котелке. Керис принялась за готовку, используя припасы Берейна: они были самыми лучшими, а Квирку, несомненно, понадобится что-то питательное. К тому времени, когда она кончила, Квирк начал шевелиться. Вдвоем с Давроном они уговорили страдальца немного поесть, потом он уснул. Пока еще Квирк, похоже, не осознал в полной мере, что с ним произошло.

Когда Керис выбралась из палатки Квирка, Даврон поманил ее к огню.

– Садись и пей, – сказал он, протягивая девушке кружку с чаем, но так, чтобы не коснуться ее руки. – Нам нужно поговорить.

Керис покорно уселась и пригубила напиток. Чай Скоу, хотя сейчас он не казался таким вкусным, как когда его заваривал сам меченый. Керис почувствовала, как нуждается в бодрящей жидкости.

– О чем нам разговаривать? – с трудом выдавила она. – Мы оба знаем, что ты должен меня убить. Если я расскажу, что ты – Приспешник Хаоса, твой маскарад будет закончен, а ты этого, конечно, не хочешь. И по очень веской причине: любой человек, о котором такое становилось известно, мог быть убит без суда и следствия; более того, уничтожение в Неустойчивости Приспешников было долгом жителя любого из Постоянств.

Даврон уселся напротив Керис, согревая руки о свою кружку с чаем.

– Я не Приспешник Хаоса, – сказал он. – Я в долговом рабстве у Карасмы, это так, но я не Приспешник.

– Какая разница? – безразлично спросила Керис.

– Ну, начнем с того, что Приспешник бессмертен, если не считать возможности несчастного случая или убийства. За вечную жизнь Приспешник отдает свою душу Разрушителю, приносит клятву всегда выполнять его волю. Я ничего такого не совершил.

– Но ведь что-то же ты совершил? И почему я должна тебе верить? Ты носишь его амулет. – Керис указала на руку Даврона, прикрытую теперь рукавом рубашки.

– Да, но на руке, а не на шее. Я обязан выполнить один приказ Карасмы – всего один. Только этого он может от меня потребовать. И только в пределах Неустойчивости. Потом я буду свободен. Может быть, как раз поэтому он не приказал мне напасть на тебя: я нужен ему для более важного дела.

– О, великолепно! Очень благодарна. Моя безопасность, знаешь ли, очень мне дорога.

Даврон не обратил внимания на ее слова.

– И тебе известно, что я не Приспешник: я могу заходить далеко в глубь Постоянств, ты видела меня в Кибблберри. Будь я и в самом деле Приспешником, такое было бы невозможно.

Керис не стала говорить, что, быть может, Даврон продал душу Разрушителю уже после того, как она видела его в Кибблберри.

– И какое же задание приготовил тебе Карасма?

– Это мне неизвестно.

Девушка вытаращила на него глаза:

– Как же ты можешь жить, зная, что в один прекрасный день должен будешь совершить что-то… ужасное, жестокое, непростительное? Что ты не сможешь отказаться от такого… деяния?

Даврон ничего не ответил, но снова жаркая волна румянца запила его лицо. Керис смотрела на него, словно завороженная, не в силах поверить, что человек, продавший свои услуги Разрушителю, все же способен краснеть.

– А почему ты не остаешься в Постоянстве, подальше от Карасмы?

– Неужели ты думаешь, что я не пытался? Он мне не позволяет. Через неделю или две он… вытаскивает меня обратно, не знаю, каким образом. Как бы далеко в Постоянство я ни ушел, мне приходится вернуться, хочу я того или нет.

Керис достала свой нож, подошла к Даврону и протянула ему клинок рукоятью вперед.

– Убей себя, – сказала она. Он даже не взглянул на нож.

– А ты смогла бы?

– Убить тебя?

– Убить себя, окажись ты на моем месте. Керис сунула клинок в ножны и задумалась.

– Не думаю, что смогла бы оставаться в живых, зная, какое ужасное будущее меня ждет. Впрочем, не думаю, что я вообще заключила бы подобную сделку.

– Ах да… Ты отвергла все, чем искушал тебя Разрушитель, и потому можешь смотреть свысока на тех, кто оказался менее добродетелен. Ты можешь презирать забывших свою честь, предавших то, что, по твоему мнению, предавать нельзя.

Керис хотелось закричать: «Я отказала своей матери в возможности остаться в живых – разве не дает это мне права чувствовать уверенность в своей правоте!» Но слова замерли у нее на губах. Она не могла говорить с Давроном о Шейли.

– Может быть, Разрушитель просто не предложил тебе ничего такого, чего ты на самом деле хотела, – сказал Даврон с горечью.

– О, я ужасно хотела… – Ведь она убила свою мать во второй раз. Керис постаралась заглушить чувство вины гневом. – Вы с Разрушителем поторговались и заключили сделку, как два купца: одна услуга взамен… чего? Что такое он предложил тебе, мастер Сторре, ради чего стоило жить, зная, что ты – ходячая катастрофа для всего человечества? Зная, что в один прекрасный день ты выполнишь приказ Владыки Карасмы, даже если этот приказ перевернет тебе душу? Может быть, тебе придется убивать, уродовать, насиловать, прежде чем ты получишь свободу. И при этом – ты ведь силен, талантлив и умен – задачу ты выполнишь с блеском. Что, во имя Создателя, мог Разрушитель предложить тебе такого, чтобы ты согласился на подобное? – Когда Даврон ничего не ответил, Керис добавила: – Да я скорее умерла бы, чем согласилась жить, зная, какое ужасное будущее меня ждет.

Девушку поразило выражение нестерпимой боли на лице Даврона.

– Я не могу… – прошептал он. – Не могу… Создатель мне свидетель – я пытался. Но я… Наверное, я слишком труслив? Слишком эгоистичен? Я просто не могу убить себя. Разве это преступление, Керис?

– Не жди от меня оправдания. Ты не имеешь на это права. Мгновение Даврон молчал.

– Верно, не имею. Прости меня. – Он повертел в руках кружку, потом выплеснул остатки чая в огонь. – Но я не хочу, чтобы ты раззвонила всем, будто я Приспешник, да даже и что я в долговом рабстве у Карасмы: тогда кто-нибудь из благочестия прикончит меня. Мы оба знаем, что на слуг Разрушителя охота никогда не прекращается. Прошу тебя, хорошо подумай обо всем. – Он криво улыбнулся. – Еще один секрет, который я прошу тебя сохранить; ну, по крайней мере теперь ты знаешь, почему меня боятся кошки.

– А Мелдор и Скоу знают, что ты носишь амулет Разрушителя?

– Да.

Керис не хотелось думать о том, какие выводы из этого следуют.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет. С моей стороны тебе ничто не грозит, разве что Карасма даст мне приказ. Если такое случится, я ничего тебе не обещаю. Не забывай, впрочем, что ты сейчас посередине Неустойчивости и я – твой проводник. Ты во мне нуждаешься, и не думай, будто остальным не будет грозить опасность, если ты расскажешь им, что я – раб Карасмы. Держи рот на замке, Керис. И вот еще что: если Карасма сочтет, что ты – угроза для меня, он может изрядно отравить тебе жизнь. Я для него важен, это мне точно известно. Думаю, что он не остановится ни перед какой гнусностью, чтобы защитить меня и не позволить разоблачить. Ты понимаешь это?

Во рту у Керис снова пересохло.

– Почему он уже не расправился со мной?

– Он не может сам тебя убить – до тех пор, пока ты сохраняешь верность Создателю. Сделать это означало бы для него подвергнуть опасности свою власть, может быть, даже свое существование. Если кто-то из Приспешников расправится с тобой по своей инициативе, горевать Карасма не станет, но напрямую отдать такой приказ он не может.

– Разве он не мог сделать так, чтобы меня убила леу?

– Не нарушив при этом Закона вселенной? Это было бы затруднительно. Поток леу действительно бывает смертоносен, но это происходит совершенно случайно, просто потому, что энергия в нем нестабильна. Каждый раз, когда Разрушитель пользуется силой леу – какова бы ни была его цель, – поток ослабевает. Вон, посмотри.