Текст книги "Новая Зона. Игра вслепую"

– Простите, что перебью, – нахмурился Свистунов. – Вы предлагаете искать обломки самолета-шпиона на площади в две с половиной тысячи квадратных километров? Это же физически невозможно!

– Гольф! Сначала дослушай, – не поднимая глаз от документов, одернул подчиненного Декарт. – Продолжайте, доктор.

– А, да, спасибо, – кивнул Лавров и продолжил: – Собственно говоря…

– Собственно говоря, самолет мы уже нашли. – Барнс взял со стола ноутбук и растянул на весь экран один из файлов – снимок со спутника среднего качества. – Вот это передал наш источник в ДОПе…

Роман прищурился, пытаясь разобрать детали. Много растительности. Заасфальтированные дорожки, практически невидимые под кронами разросшихся деревьев. Высокая железная конструкция, поднимающаяся над местностью. Недалеко от нее широкая площадка с металлическим кругом. А рядом с ним обломки самолета, от которых идет дым.

– Это же… – Анна посмотрела на Нестерова.

– «Дебри», – кивнул сталкер. – Шеф?

Он поднял взгляд на Рене.

– Вы серьезно предлагаете нам полезть в Сокольнический парк?

– Серьезнее не бывает, – подтвердил директор, кладя последний лист на стопку документов и подравнивая ее края. – Вот только не полезть…

Роман почувствовал, как напрягается каждый нерв в его теле. Вокруг позвоночника разлился холод. Молодой человек сжал кулаки.

– А сопроводить группу капитана Барнса и доктора Лаврова к месту крушения.

На мгновение Грэю показалось, что температура в кабинете упала на несколько градусов. Повисло напряженное молчание.

– Нет, – тихо проговорил Роман.

– Эхо… – Рене убрал документы в стол.

– Нет, – твердым голосом повторил Нестеров. – Я не пойду.

Декарт вздохнул. Затем улыбнулся Барнсу и Лаврову.

– Вы не могли бы подождать внизу? – попросил он. – Вы двое – тоже.

Он скосил взгляд на Анну и Владимира. Те коротко кивнули и, пропустив гостей вперед, вышли в коридор. Дверь за ними закрылась. Рене, сцепив ладони в замок, уперся локтями в стол. На некоторое время воцарилось молчание.

– Шеф… – Роман опустился в кресло. – Шеф, вы же знаете, что я не могу…

– Знаю, – вздохнув, подтвердил Рене. – Знаю. И мне очень тяжело тебя об этом просить. Но… Но это твоя группа, и без тебя я ни Володю, ни Аню не отправлю…

– Ну так пошлите кого-нибудь другого, – развел руками Нестеров.

– Кого? – Декарт поднялся и подошел к окну. – Сигма и Бета следят за Курским. Альфа и Фокстрот нужны мне здесь. Чарли и Браво завтра вылетают в Корею. Марширующие на параде в Пекине военсталкеры НОАК меня смутили. Китайцы, судя по всему, готовят что-то крупное, и мне нужны глаза и уши в этой Зоне.

– А Ипсилон и Тета? – Нестеров вопросительно посмотрел на Рене.

Тот покачал головой.

– Для них есть работа в Американской Зоне. – Он снова вздохнул. – Роман, из всех, кому я мог бы поручить подобное задание, остались только вы.

– Шеф, вы же знаете… – Нестеров машинально потянулся к нагрудному карману, где лежала пустая зипповская зажигалка. – Я не смогу.

– Послушай… – Рене обошел стол и, присев на корточки напротив Романа, положил руку ему на плечо. – То, что случилось с Павлом, не твоя вина.

– А чья? – Сталкер отвел взгляд. – Это была моя идея срезать через торговый центр. Паша погиб из-за моей ошибки.

– Зато вы сбежали от военных, и вся остальная группа осталась жива. Эхо, ты вывел обратно на Большую землю отряд из двадцати человек, которые по определению уже были трупами. За которыми ДОП гонялся с вертолетами и танками. Ты сделал невозможное.

– Да, – кивнул Нестеров. – А потом чуть не застрелился из собственного пистолета. Володе пришлось вырубить меня и тащить на собственном хребте до «Санатория»! Шеф, я бесполезен в этом деле! Я больше никогда не смогу повести группу.

– Проклятье! – Рене вскочил и, пошатнувшись, схватился за стол. – Хватит ныть, парень! Знаешь, сколько друзей умерло у меня на руках? В Старой Зоне? В Припяти? Многие из них спасали мою жизнь, а я не смог помочь им!

Он наклонился и наставил в лицо Роману указательный палец.

– Запомни! В смерти Павла никто не виноват! Он погиб просто потому, что так получилось. Такое может случиться с любым из нас. Как думаешь, ему оттуда, – он указал куда-то вверх, – сейчас приятно видеть, что его брат продолжает таскаться с этой проклятой зажигалкой и чуть ли не мочится при виде «комариных плешей»! Роман, ты прирожденный сталкер, и ты очень крутой и храбрый мужик. Один из самых храбрых, кого я знаю. Но если ты сейчас не переборешь себя и не возьмешь группу, ты уже никогда не сможешь этого сделать! Сегодня финальная черта. Либо победишь ты, либо твои мнимые страхи. Выбирай сам, времени у тебя до заката. После этого я отправлю группу. С тобой или без тебя!

* * *

Луч света выхватил из полумрака стоящие у стены скамейки, покрытые толстым слоем пыли. На одной из них лежали забытые кем-то тетради с конспектами. Идущий первым Гамильтон на секунду остановился и, обведя коридор детектором, выдохнул. Затем, что-то проворчав, подтянул ремень, на котором висела его штурмовая винтовка, и двинулся дальше.

Александр прошел мимо длинного пластикового стенда с разноцветными распечатками. Это были рекламные плакаты, смысл большей части которых сержант уловить не смог. Судя по полустершейся надписи над изображениями, когда-то они являлись работами участников некоего конкурса.

– Сэр, а какое у вас образование? – осведомился Джон, разглядывая изображения. – Вы, кажется, говорили, но я запамятовал…

– Образование? – Хофф оглянулся на друга. – Я политолог. Магистр политологии. Хотел стать известным политиком, как Герхард Шредер. Даже начинал писать кандидатскую, но тут меня призвали в Бундесвер и… Впрочем, дальше ты и сам знаешь. Начался очередной виток экономического кризиса, и все покатилось.

Майкрофт кивнул и невесело усмехнулся. Из-за противогаза звук вышел глухим и похожим на тихий свист.

– Ага. Ни политологи, ни юристы никому не понадобились.

– Так ты?..

– А что, не похож? Выпускник Оксфорда, между прочим. Мне прочили карьеру верховного судьи королевского суда… – Джон вздохнул. – А вместо этого отправили защищать интересы Англии на Гибралтар… Сколько я тогда убил? Двоих… нет, троих…

Майкрофт посмотрел на свою штурмовую винтовку так, словно видел ее впервые.

– Интересно, что бы обо мне теперь сказали мои учителя? – Он покачал головой и, ускорив шаг, нагнал Гамильтона.

Александр промолчал. Он уже точно не помнил, сколько убил во время своей первой боевой операции. Вроде бы пятерых… или шестерых. Зато отлично помнил, как после первого трупа выронил автомат и, упав на колени, простоял возле сточной канавы минут пять. Сержант тогда сказал, что еще никогда не видел, чтобы кого-нибудь так рвало. А через два квартала он умер. Пуля вошла ему прямо в висок и раскроила череп. Александр очень четко видел, как глазное яблоко пролетело метра два и упало в грязь. Хофф тогда что-то закричал, махнул другим бойцам рукой и побежал в ближайший переулок. Следом за ним в укрытие бросился и остальной отряд. Там же под градом пуль Александра назначили временным командиром.

Наемник замотал головой, пытаясь отбросить воспоминания о горящих пригородах Стамбула, куда был введен миротворческий контингент НАТО.

– Сержант? – откуда-то издалека окликнул его мужской голос.

Хофф моргнул. Рядом стоял Брэнон.

– Ты в порядке, боец? – осведомился он.

– Да, все в норме… – кивнул Александр.

– Точно? – Карие глаза полковника пристально смотрели сквозь линзы противогаза.

– Все в норме… сэр.

Чарльз удовлетворенно кивнул. Мимо них прошел один из солдат его отряда. Красная нашивка на плече демонстрировала два кинжала. Знак отличия, выдаваемый ветеранам, показавшим выдающиеся лидерские и боевые навыки при выполнении боевых операций. Без этого кусочка ткани невозможно было получить звание выше лейтенанта.

Хофф снова моргнул.

– Давай, боец, не спать! – приказал Брэнон и, хлопнув Александра по плечу, двинулся вперед.

Наемники пошли рядом. Александр попытался подстроиться под широкий шаг офицера.

– Вне протокола, сержант. Я так понял, что вы сочли меня немного того? – Полковник приставил средний и указательный пальцы к виску и, покрутив ими, издал звук, напоминающий уханье совы.

– Не совсем, сэр, – пожал плечами Хофф. – Но мне кажется, что вы способны к неадекватным действиям…

Брэнон громко расхохотался.

– Какая обтекаемая формулировка. А почему вы так решили? Из-за того, что я прострелил колено одному из тех мародеров?

– Да, сэр. В этом не было необходимости. Эти люди были не способны хоть как-то нам навредить.

Чарльз ничего не ответил. Затем вздохнул и покачал головой.

– Сержант, вы до сих пор не поняли правил, по которым живет это место. Все это отребье, лезущее в Зону в поисках наживы, не понимает иного языка, кроме силы. Как и любые мародеры. В любой точке земного шара.

Брэнон встретился с Александром взглядами.

– Понимаете, я был на Шри-Ланке, как раз после того землетрясения. «Blindwater» охранял грузовики с гуманитарной помощью, едущие в труднодоступные районы. И знаете, что я видел, пробившись двадцать километров вверх по склонам заросших джунглями гор? По грязному бездорожью, в котором нам приходилось бросать застрявшие машины? Я видел людей, которые лезут в полузатопленные деревянные дома ради пары серебряных колец. Людей, которые обирают валяющихся прямо на улицах мертвецов ради нескольких долларов в кошельке. А затем подходят к кузову грузовика и протягивают свои грязные окровавленные руки за продуктами и медикаментами, отпихивая женщин и детей. Как думаете, что я тогда делал? Я выбирал того, кто выглядел самым крупным, и, не говоря ни слова, всаживал ему пулю в лоб. И знаете… эти подонки в ужасе разбегались, а по-настоящему нуждающиеся в нашей помощи благодарили и обещали молиться за нас до конца наших дней.

Брэнон замолчал. Был слышен лишь свист воздуха, проходящего сквозь фильтры противогаза.

– То есть вы просто ненавидите мародеров как тип людей? – спросил Александр.

– Именно, – кивнул офицер. – Потому что наживаться за счет мертвых – это низко и подло. Одно дело – забрать у трупа патроны или медикаменты, которые могут спасти вам жизнь, и совсем другое – отрезать ему пальцы ради дешевой бижутерии, после чего пропить полученные за нее деньги в первом попавшемся кабаке.

Наемники помолчали. Александр обдумывал слова полковника.

– А что вы думаете о сталкерах? – наконец спросил Хофф. – Как вы относитесь к ним?

– А что я должен о них думать? – Чарльз, казалось, был очень удивлен вопросу сержанта. – Охотники за артефактами. Честные, хорошие ребята. Без них наши знания о Зоне были бы не как сейчас мизерными, а вовсе нулевыми.

– Но ведь добываемые ими артефакты зачастую оказываются на черном рынке, откуда могут попасть не в те руки…

– А оружие, производимое тем же «Хеклер & Кохом», «Штейером» или концерном «Калашников», должно состоять лишь на вооружении тех стран, с которыми эти предприятия ведут бизнес. Однако в меня почему-то столько раз стреляли из АК и G36, что мне кажется, ими вооружена половина населения всей нашей планеты. Но тем не менее никто не обвиняет эти фирмы в том, что купленное у них оружие перепродается неизвестно кому.

– Простите, сэр, приведенный вами пример не совсем корректен. Это все равно что обвинять Зону в том, что добытые в ней артефакты перепродаются третьим лицам.

Брэнон усмехнулся.

– А вы умны, сержант, – кивнул он. – Проклятье, я как-то ни разу не обдумывал этот вопрос с такой точки зрения. Хм… Но тем не менее нельзя отрицать колоссальную роль сталкерства в том научном прогрессе, который произошел. Артефакты из Зон коренным образом изменили нашу жизнь, и отмотать назад уже ничего не получится. Подумайте сами, чего мы достигли: «этаки», на заряде которых ездит треть машин в мире, «лампады», позволяющие освещать дома в районах, куда нельзя провести электроэнергию, «лекари», в конце концов. Вы слышали, что на их основе в какой-то японской клинике создали аппарат, помогающий человеку восстановиться после операции на сердце за сутки?

Гамильтон в этот момент резко остановился и вскинул вверх руку со наверху кулаком. Поза Брэнона моментально изменилась – из ведущего светскую беседу обывателя он превратился в готового к прыжку волка: правая ладонь сжалась на рукоятке пистолета, а пальцы левой обхватили широкий боевой нож с надписью на китайском: «Прежде чем пустишь меня в ход, подумай – в твоей душе останется такая же рана, как в теле твоего врага». Александр поежился, поняв, что кровь, стекающая по лезвию, задерживается в иероглифах ровно на столько, чтобы держащий нож в руках успевал прочесть наставление еще раз.

Бойцы вскинули оружие и взяли коридор в перекрестное прицеливание – каждого из солдат прикрывали хотя бы двое сослуживцев. Хофф снял G36 с предохранителя и подошел к Гамильтону.

– Что там, боец? – осведомился стоящий спиной Брэнон.

– Не знаю, сэр. – Рядовой описал прибором дугу в воздухе и еще раз посмотрел на данные, появившиеся на экране. – Очень сильный всплеск электромагнитных колебаний, как будто рядом искрит гигантская розетка.

– Это аномалия? – Александр взглянул через плечо подчиненного на зеленоватый монитор, но не увидел ничего, кроме извивающихся линий, напоминающих томограмму.

– Похоже на то, – кивнул Гамильтон. – Искажения усиливаются, если я направляю детектор на те двери.

Солдат указал на двойные деревянные створки с непрозрачными стеклами.

– Конференц-зал? – Хофф прочел надпись над входом. – Сэр?

– Всем сохранять осторожность, – приказал полковник и, шагнув к дверям, ударом ноги распахнул их.

Старая деревянная конструкция затрещала и повисла на вырванных из креплений петлях.

– Твою же мать, – выдохнул Джон.

Чарльз замер на пороге большого помещения с колоннами. Возле огромных, от пола и до потолка, закрытых тяжелыми красными шторами окон стоял длинный стол, окруженный креслами и двумя рядами стульев с мягкой обивкой. В небольшом углублении в центре столешницы стояли вазы с засохшими цветами. А вокруг лежали тела.

– Господи… – прошептал кто-то из отряда Брэнона. – Сколько же их тут…

Трупы в камуфляже и спортивных костюмах валялись вперемешку у стен, на полу, на столе, в креслах. Практически у всех были неестественно вывернуты конечности. У многих сломанные ребра, пробив одежду, торчали из груди. Свет от фонарей скользил по разбитым линзам противогазов, разорванным гофрированным трубкам для подачи кислорода, уходящим за спину к большим пластиковым баллонам. Александр заметил фрагменты разломанного оружия, кое-где лежащего между трупами.

Первым из оцепенения вышел Майкрофт.

– Сэр, по-моему, их всех вышвырнуло вон из тех дверей, – указал он на широкие распахнутые настежь створки.

Хофф провел стволом оружия от темнеющего квадрата входа до груды тел.

– Проклятье, боец, ты прав, – выдохнул Брэнон. – Их действительно швыряли, причем с невероятной силой…

Офицеры переглянулись.

– Гам, какие показатели? – не оборачиваясь, осведомился Хофф.

– Три и девять десятых, постепенно растет, – откликнулся Гамильтон, бросив взгляд на зажатый в руке детектор.

– Понятно… – Чарльз опустил руку в карман. – То есть та штука, которая это сделала, все еще здесь…

Он посмотрел на Александра.

– Ну что, сержант, что бы вы ни говорили о сталкерах, а кое-что полезное они, безусловно, придумали.

Он вытащил из кармана пригоршню гаек с привязанными к ним бинтами. Затем размахнулся и швырнул в конференц-зал. Железки со звоном поскакали по усеянному гильзами полу.

– Все чисто. – Брэнон два раза взмахнул рукой, и двое его подчиненных, вскинув оружие, вбежали в зал.

Наемники опустились возле последнего ряда стульев и взяли на прицел распахнутые неизвестной силой двери. Один из них сделал короткий жест пальцами свободной руки. Чарльз кивнул Александру, и два отряда присоединились к «пойнтменам».

Желтое пятно света скользнуло по тонкому шершавому ковру, уходящему по наклонной плоскости вверх. Хофф и Майкрофт, обменявшись парой условных знаков, переместились к раскрытым створкам. Сержант вынул из подсумка полученные перед операцией гайки и швырнул одну вперед. Снова никакой реакции.

Александр махнул рукой, и весь отряд начал подниматься по пандусу, заменяющему ступени.

– Народ… Вы тоже видите эту хрень? – тихо осведомился Гамильтон, когда наемники оказались в довольно хорошо по сравнению с другими помещениями университета освещенном помещении.

Оно представляло собой громадный зал с высоким потолком. Судя по трем десяткам длинных рядов мягких кресел красного цвета, спускающихся к сцене, здесь проводились различные театрализованные представления и важные собрания. Трупы мертвых «ходоков» лежали и здесь, но всеобщее внимание приковали не они.

Стволы штурмовых винтовок практически синхронно нацелились на источник голубоватого сияния, из-за которого в зале царил торжественный полумрак. Большая, около полутора метров в диаметре, сфера висела над сценой между разведенным в стороны занавесом и негромко потрескивала от пробегающих по ее поверхности статических разрядов. Александр почувствовал, как на лбу выступил пот, и поплотнее сжал оружие.

– Э? Думаю, «мы пришли с миром» тут не прокатит? – выдохнул один из бойцов полковника и, склонив голову набок, посмотрел в прицел.

Раздался оглушительный треск, и вылетавший из-за шара длинный белесый разряд, промчавшись над креслами, ударил солдата в грудь. Тот успел лишь тихо вскрикнуть, когда в его бронежилете образовалась сквозная дыра, после чего, словно тряпичная кукла, отлетел к дальней стене и, раскинув руки, медленно сполз по ее шершавой поверхности. Приказа не потребовалось. Наемники открыли огонь.

* * *

Анна положила на стол свой армейский рюкзак и начала медленно упаковывать в него выданные интендантом вещи.

Получив список с подписью Рене, один из техников в сером промасленном комбинезоне надолго исчез между стеллажами громадного склада, занимающего подвалы «Санатория», а затем вернулся, неся охапку предметов различного предназначения.

– Вот все, что заказано, Дельта, – сообщил он и, дохнув на печать, со стуком хлопнул ею по бумаге.

После этого он сгреб предметы в стальной поддон вроде тех, что стоят в банках, и пропустил через специальный паз под бронированным стеклом.

Девушка поддела ногтем целлофановую упаковку на картонной коробке с запасными фильтрами для противогаза. Европейская фирма «Military Gear Tech» считалась лучшим производителем средств защиты личного состава, но Декарт, судя по всему, еще не до конца доверял немецким инженерам, поэтому обязывал подчиненных брать с собой как минимум два стандартных угольных фильтра российского производства. Таких же, какие сотни раз спасали ему жизнь в Припяти.

– Мусорка вон там, – объявил один из техников, указав на урну.

Анна, мнущая в руке прозрачный целлофан, кивнула и, выбросив обертку, извлекла из упаковки фильтры. Парень в комбинезоне в этот момент с лязгом открыл капот громоздкого приземистого джипа, входящего в парк легкой бронетехники «Санатория». Из люка в башне стоящего рядом БТР вылез другой инженер и, стерев пот со лба, наклонился к длинному орудию.

Где-то за шершавой поверхностью бетонной стены негромко гудели громадные системы многоступенчатой фильтрации, набирающие воду из реки и очищающие ее для нужд «Санатория». Там же располагались громоздкие электрогенераторы, работающие от «этак».

Волкова распихала по карманам рюкзака фильтры. Три справа, три слева, так чтобы можно было достать, просто заведя руку за спину. Затем девушка вынула из поясной сумки запасные магазины для лежащего на столе «винтореза» и, вскрыв коробку с патронами, принялась заряжать их. Монотонный процесс успокаивал, позволял собраться с мыслями и морально подготовиться к походу в Зону. Обычно в это время они о чем-нибудь весело болтали с Романом, но сегодня Нестеров запропастился неизвестно куда, а Владимир, уже успевший собраться, пошел пару часиков вздремнуть.

Закончив с обоймами, Анна загнала одну в снайперскую винтовку и, передернув затвор, вскинула оружие. Приклад привычно уперся в плечо, глаз смотрел точно в оптический прицел. Для сегодняшней операции Волкова решила ограничиться «родной» оптикой от «винтореза», оставив эксперименты с детализацией и разгоном операционки «вестгейтовского» хайтек-прицела на следующий раз.

Девушка отложила винтовку в сторону и взяла со стола один из двух металлических контейнеров с кодовым замком. Сделанные из сверхлегкого сплава, они защищали содержимое от влияния извне. Как и окружающий мир – от влияния содержимого. Дельта поставила контейнеры для артефактов на самое дно рюкзака. На них лег компактный спальный мешок в непромокаемом чехле. Затем бросила сверху три ярко-красные пластиковые коробочки аптечек первой помощи. Безыгольный инъектор лег в специальное отделение в крышке рюкзака. Следом за медикаментами девушка убрала внутрь четыре упаковки сухпайка и, затянув длинный эластичный шнур, щелкнула застежками.

После этого закинула рюкзак на плечи и, присев на одно колено, чтобы перевязать шнурки тяжелых армейских ботинок, направилась к бетонной лестнице, ведущей из оружейной.

* * *

Александр чувствовал, как немеет палец, вдавивший курок штурмовой винтовки. Оружие с громким грохотом изрыгало пули, освещая стрелка яркими отблесками пламени. Пули, практически ложась в линию, впивались в поверхность шара, от чего на нем вздувались волнистые пузыри.

Сухо щелкнула осечка, и сержант, упав за спинку одного из кресел, судорожно принялся перезаряжать оружие. Над его головой промчался трещащий электрический разряд. Ослепительный луч врезался в стену, оставив на ней глубокую черную отметину.

Хофф быстро глянул направо, затем налево. Его отряд, рассыпавшись полукругом, занял укрытия по всему залу. Навскидку вроде все были живы. Рэнди, стиснув зубы, держался за опаленное плечо, но рана была не опасной.

Полковник с двумя своими людьми укрылся за длинным столом с аппаратурой и вел оттуда шквальный огонь. Его подчиненные, вооруженные громоздкими пулеметами MG36, поливали сферу свинцом.

Александр вставил новый магазин и, передернув затвор, высунулся из-за укрытия. Сзади раздался крик. Выпущенный светящимся шаром разряд попал одному из солдат Брэнона в живот. Труп впечатался в стену, пулемет с грохотом упал на пол. Чарльз даже не обернулся, когда левую половину его тела обдало кровавым фонтаном, вылетевшим при ударе из страшной раны на груди наемника.

Вместо этого он присел на корточки, меняя магазин своего «Дезерт Игла».

– Сэр? – Джон упал рядом с Александром и поправил шлем. – А эта долбаная штука хоть что-то чувствует?

– Ты о шаре или о полковнике? – процедил Хофф и дал короткую очередь по аномалии.

На ее поверхности взбухли новые сферы. Теперь она напоминала множество мыльных пузырей, сросшихся вместе. Майкрофт усмехнулся. Верхний краешек пикового туза был слегка опален.

– Об обоих, – откликнулся он и, примостив винтовку на подлокотнике кресла, тоже открыл огонь.

По глазам Александра ударил ослепительный свет. Только через мгновение он понял, что одновременно включились все лампы и софиты в зале. А затем сфера взорвалась. Вернее, она с оглушительным грохотом лопнула, и во все стороны помчались десятки пуль, выпущенных в нее. Единственное, что успел сделать Хофф, это, схватив Джона за куртку, упасть на пол.

Над его головой засвистели сотни маленьких смертей. Они забарабанили по стоящему впереди креслу, вспарывая обшивку и дробя деревянный каркас. Прошили верхнюю половину туловища наемника с красной нашивкой на плече. Правая часть его тела просто превратилась в месиво, и он рухнул лицом вниз. А затем раздалась серия громких хлопков и послышался звон. Десятки потолочных ламп одна за другой разлетелись снопом искр и осколков. Александр спиной почувствовал, как они барабанят по бронежилету. Слишком мелкие, чтобы пробить его, но достаточно большие, чтобы оставить синяк.

«Прямо как пейнтбольные шары на тренировке», – совершенно некстати вспомнил он.

А затем наступила тишина. Уцелевшие наемники лежали на полу, не решаясь подняться. Сержант повернул голову к сцене. Между растерзанных половинок красного занавеса было пусто.

– Статус! – проревел поднявшийся, опершись о стол, Брэнон.

Бойцы один за другим подавали голос. Александр вздохнул. Двое из его подчиненных не ответили.

– Пятеро, сэр, – наконец сообщил кто-то из солдат полковника.

– Ясно. – Тот стянул с лица противогаз и потер подбородок. – Они знали, на что шли.

Он помолчал.

– Но тем не менее были славными ребятами. Гамильтон, Шелдон! Бегом на крышу, подайте наконец этот долбаный дымовой сигнал. Пусть начальство знает, что у нас есть новый дом!

* * *

Роман сидел за роялем, медленно нажимая и отпуская клавиши. Черные и белые. Белые и черные. Как дни. Или поступки. А может быть, и как вся жизнь. Улыбнувшись придуманному сравнению, продолжил играть.

Ноты ему не требовались – «Лунную сонату» Бетховена он знал наизусть. Как и еще десятка три различных композиций, от классических до рок-н-ролла и блюза. Одно из многих знаний, так и не оказавшихся востребованными в жизни.

Сталкер закусил губу, переходя к кульминационной части мелодии. Своеобразное крещендо, словно отчаянная финальная схватка. Пик, при котором приходится практически летать руками над клавишами, и… катарсис. Медленное постепенное затихание, напоминающее уход в закат.

Откуда-то сзади раздались аплодисменты. Нестеров обернулся. У раскрытых дверей помещения стояла Анна, облокотившись о косяк, и с улыбкой хлопала в ладоши.

– Спасибо, – тоже улыбнувшись, кивнул сталкер.

Он не мог точно сказать, сколько она пробыла тут.

– Ты, как всегда, очень красиво играл.

– Спасибо, – слегка смущенно повторил Роман, затем посмотрел на часы. – Что, пора?

Он поднялся и, подхватив стоящий возле ножки рояля армейский рюкзак, закинул его на плечи. Затем поправил рукава камуфлированной крутки и поднял с пола АК-103.

– Да нет, еще пять минут. – Волкова сделала несколько шагов вперед. – Послушай…

Она посмотрела на Нестерова, спустившегося с небольшого возвышения, где стоял рояль.

– Я знаю, как тебе это трудно, – тихо проговорила Дельта. – И я хотела сказать…

Роман останавливающе поднял руку.

– Аня, пожалуйста, не надо. – Он вздохнул. – Просто не надо.

Девушка моргнула, затем подошла и обняла сталкера.

– Ты помнишь тот вечер, когда мы смотрели на закат, сидя на крыше «Санатория»? – прошептала она. – Когда ты признался мне в своих чувствах?

Нестеров легко свел руки за спиной у Волковой.

– Конечно, – кивнул он. – Я сказал, что, когда ты рядом, мне кажется, что я могу свернуть горы или переплыть Тихий океан.

– Ну вот. – Девушка подняла голову и посмотрела Роману в глаза. – Я буду рядом.

– Спасибо, – выдохнул сталкер.

Их губы встретились. Секунду или столетие спустя раздался вежливый кашель. Сталкеры обернулись. У дверей стоял Гольф, негромко постукивая костяшками пальцев по косяку.

– Извините за испорченную идиллию, но нам пора, – кивнул он в сторону невидимой отсюда части холла.

Молодые люди, расцепив объятия, вышли следом за ним. Роман заметил, что Свистунов прихватил с собой свое любимое мачете, найденное им в разбитой витрине оружейного магазина. Длинное изогнутое лезвие висело в специальном чехле на правой стороне рюкзака. Каким образом оно не прорезало ножны, Нестеров понять не мог, а спросить все время забывал. Тем не менее этот вопрос интересовал его с тех пор, как Владимир отсек с помощью клинка кисть руки мародеру, угрожавшему им пистолетом.

Остальные члены маленького отряда уже ожидали их, сидя на креслах и стоя возле входа. Ученые переоделись в ярко-оранжевые защитные комбинезоны с кислородными баллонами за спиной и тонированными пластиковыми забралами круглых шлемов. В них они чем-то напоминали космонавтов из той эпохи, когда человечество думало, что космос – чудесное место.

Охранники были одеты менее броско: в темно-синие камуфляжные куртки без опознавательных знаков, темные очки и черные береты. В руках они сжимали компактные UMP-5. Рембрандт скользнул взглядом по «винторезу» в руках Анны и уважительно кивнул. За его спиной висела снайперская модификация штурмовой винтовки ACR с удлиненным стволом.

– Рад, что группу поведете вы, – с улыбкой сообщил Барнс, протягивая Роману руку.

Глаза капитана скрывали темные очки, поэтому понять, что он думает на самом деле, не представлялось возможным. Нестеров ответил на рукопожатие.

– Сдайте ваши мобильные телефоны, – приказал он и кивнул на стол регистратуры.

– Можно узнать зачем? – поинтересовался Грэй, доставая из кармана айфон старой модели.

Его подчиненные замерли в ожидании команды.

– В Зоне трубки бесполезны, – пояснил Роман. – Перманентно будут выдавать сообщение об отсутствии сети. А вот их излучение может выдать нас при пересечении Периметра.

– А если выключить? – Барнс положил гаджет на покрытую прозрачной панелью столешницу.

– Будете тащить лишний вес, – усмехнулся Нестеров. – А солдату в походе, как известно, и булавка в тягость. И не волнуйтесь так, доктор, никто его у вас не сопрет.

Пит смущенно отвел взгляд и, положив мобильный, отошел в сторону.

– Хорошо, – кивнул Нестеров и, убедившись, что все внимательно слушают, продолжил: – Теперь несколько простых правил. Первое: у нас с вами не прогулка в парке и не пикник на природе. Мы идем в Зону, где «ой, чего это там такое черненькое белеется» гарантированно закончится для вас смертью. Поэтому вы слушаетесь только меня или Дельту с Гольфом. Мы говорим бежать – вы бежите. Говорим встать – останавливаетесь. Говорим зарыться с головой в землю…

– Зарываемся с головой в землю, – кивнул Барнс.

– Верно. Второе: вы не открываете огонь без нашего приказа. Ни в коем случае. Потому что иногда это может оказаться стрельба патрулирующих Периметр доповских солдат, которые просто доказывают свою полезность начальству.

Владимир усмехнулся.

– А теперь третье и, пожалуй, самое важное правило. – Роман поднял палец вверх. – Обо всем странном и необычном, что вы увидите, услышите или даже почувствуете каким-нибудь своим особым паучьим чутьем, вы сразу же докладываете нам или капитану. Вопросы есть?

– Да, – поднял руку Рембрандт. – Зачем нам постоянно держать противогаз надетым в Зоне? Насколько я знаю, там нет ни химического, ни бактериологического заражения.

– Противогаз держится надетым на тот случай, если под вами вдруг проломится гнилой пол какой-нибудь старой хрущевки и вы упадете в квартиру, заполненную «красной пылью». Или еще какой-нибудь гадостью, способной превратить человека в блюющий кровью кусок визжащей от нестерпимой боли плоти. Я ответил на ваш вопрос?