Текст книги "Кости"

Глава 12

К наступившему вечеру трактирщик разжег камин, расставил на столы и стойку свечи. Споры, ругань, смех и крики наемников не утихали. Они продолжали пить и есть с самого утра, бросая на стол резные костяшки.

Бернхард неслабо перетрусил, когда увидел, как здоровенный наймит, от которого у него кровь стыла в жилах, с замаха вдарил по лицу благородному рыцарю. Тут он решил, что сейчас этот сброд разнесет его скромную лачугу. Но, когда, казалось бы, благородный человек получил затрещину, вместо того, чтобы обнажить клинок, смыть этот позор кровью, тот лишь громко рассмеялся. Самым поразительным для него было то, что смеялись все, едва ли не держась за свои животы и падая вслед за рыцарем.

Бернхард только покачал головой с досады, и, лишь когда он заглянул в свой сундучок с монетами под стойкой, успокоился. Деньги – это хорошо, думалось ему, но всего за несколько дней эти бродяги почти вычистили его погреб с продуктами. Если в кабак пожалует еще хотя бы тройка гостей, то тех попросту уже будет нечем кормить и поить. Пора съездить в деревню за продуктами. Кабатчик почесал щетину на объёмном лице, потом по привычке вытер ладони о фартук, хоть это и не требовалось.

Трактирщик дернулся, когда увидел, как взбешенный скавр со злостью швырнул табурет в угол комнаты. К тому же он хотел перевернуть стол со всем содержимым, но остальные «игроки» не дали ему этого сделать. Монах раскурил свою трубку, сделал несколько сильных затяжек и передал ее воину, чтобы тот успокоился. Затем он сгреб со стола монеты, а точнее, свой выигрыш, и с довольным лицом поклонился собравшимся, допил кружку и пошел в свою спальню наверху.

Молодой наемник вышел из-за стола, услышав вслед какую-то насмешку от здоровенного, изрядно напившегося воина, но не обратил на это никакого внимания. Он уселся в кресло перед камином и закинул ноги на подставленный табурет, рассматривая пламя.

Вечер сменился глубокой ночью, на улице завыли волки, и разыгралась «весенняя вьюга». Зима не собиралась оставлять эти забытые края.

– Слышишь их? – захмелело спросил Клод.

– О ком ты? – спросил напившийся Вигмар.

– Волки. На улице вьюга. Жрать хотят.

– Пусть себе воют. Мы им, если что, вот этого кабана скормим, – Вигмар пихнул Сигурда в плечо. – Не спать на посту, солдат.

– Руки свои… А ну убери! – злобно вскрикнул Сигурд.

– Кому-то нужно выпить, – икнул Клод и улыбнулся.

– Разливай давай! Чего тянешь! – рявкнул Сигурд. – А где Рерик?

– Опомнился, – сказал Вигмар.

– Спит твой братец уже давно, и монах, скорее всего, тоже, да и малыш наш задремал у камина, – сказал Клод.

– А, и черт с ними! Нам больше достанется! – сказал Вигмар.

– Ну наконец-то! Хоть что-то толковое сегодня от тебя услышали, – сказал Клод, прищурив один глаз.

Они в один присест осушили кружки и заново их наполнили.

Сигурд бросил взгляд на трактирщика. Бернхард, завидев пьяного скавра, отвел глаза в сторону и принялся перебирать монеты в сундуке, подсчитывая выручку.

– Чего ты там прячешься? Денежки наши считаешь, разбойник? – Сигурд поднялся с места и, пошатываясь, приблизился к стойке.

– Ну разве ж я разбойник, милсдарь? – Бернхард глупо ухмыльнулся.

– Сам вот еще не разобрался, Берни, – Сигурд прищурился, потом хлопнул трактирщика по плечу и рассмеялся, а по спине кабатчика пробежала холодная струйка пота.

Сигурд подошел к входной двери, раскрыл ее и, не выходя за порог, принялся поливать струей белый снег. У входа образовалась застывающая желтая лужа.

– Разрази тебя гром, варвар! Ты не мог дойти до нужника!? – изрядно опьянев, прокричал Клод.

– Там пурга метет! Вы только гляньте! Вот тебе и весна пришла…

– Захлопни дверь! Холодно! – буркнул Вигмар и метнул кинжал в проход. Острый как бритва клинок ударился рукояткой о стену, отскочил и вонзился в пол.

Сигурд потупился, посмотрел на кинжал, потом на Вигмара, потом на трактирщика. Он захлопнул за собой дверь, натянул штаны, поднял кинжал и подошел к стойке.

– Берни, тащи нам еще один бочонок! Мы сейчас будем в ножички играть! – Скавр вонзил кинжал в столешницу, едва не попав в ладонь кабатчика.

Бернхард с запозданием убрал руки со стойки за спину. На его лице выступил пот, он раскраснелся и даже немного подрагивал, но не от холода.

– Так это, господа… Стало быть, выпито уж все.

Клод и Вигмар, болтавшие за столом, замолкли. Они раздосадовано посмотрели на хозяина таверны.

– Врешь, трактирщик, – угрюмо сказал Вигмар.

На секунду Бернхард ощутил могильное дыхание за спиной.

– Ну что же вы, господин. Под землю мне провалиться, если вру.

– Тогда давай заглянем в твой погреб, – прищурившись, сказал Сигурд.

– Я ж вам последний бочонок выставил. Ну неужто вам слова моего мало, господа?

– Вы только гляньте на нашего пузанчика. Теперь понятно, кто выжрал последние запасы медовухи. Смотри, как осмелел! – Вигмар невесело ухмыльнулся.

Здоровяк поднялся из-за стола, кабатчик от охватившего его ужаса вцепился в сундук с деньгами, поднял его и медленно попятился назад. Кожа его побелела, щеки и двойной подбородок постоянно сотрясались от испуга. Наемник осушил свою кружку, откусил от луковицы гигантский кусок и тяжелыми шагами пошел к стойке. Остальные молча смотрели на происходящее.

В кухне за стойкой тихо скрипнула дверца, из щели прохода появились две пары глаз, мальчика Альви и дочери трактирщика Марильки. Девушка медленно склонила голову над ухом ребенка и прошептала:

– Альви, полезай в котел и сиди там тихо, как мышка. Ты слышишь меня?

Мальчик завороженно смотрел на наемника-гиганта и его озлобленное лицо.

– Слышу, – робко отозвался мальчишка, предчувствуя что-то неладное.

– Если ты вдруг услышишь плохие звуки, то все равно молчи и не высовывайся, хорошо?

– Хорошо.

– Я люблю тебя, малыш.

– И я тебя, Марилька. – завороженно, словно под гипнозом проговорил Альви.

Когда девушка помогла брату спрятаться, она вернулась к двери и уже хотела было выйти, чтобы вмешаться, но увидела рассвирепевшие глаза и животные улыбки их гостей. Она не смогла пересилить себя, чтобы переступить порог и заступиться за отца.

– Ты помнишь, что я тебе говорил, толстяк? – раздраженно спросил Вигмар.

– Ч-что? – заикаясь проговорил Бернхард.

– При нашей первой встрече.

– Н-не п-помню. Прошу вас, г-господин… – трактирщик зарыдал.

– Я ПРОСИЛ НЕ ЗВАТЬ МЕНЯ ГОСПОДИНОМ!!! ПОТОМУ ЧТО Я НЕНАВИЖУ ВСЕХ ЭТИХ СРАНЫХ УРОДОВ!!! – Вигмар сжал массивный кулак и со всей силы ударил Бернхарда по лицу.

Кабатчик едва ли не взлетел со своего места. Он опрокинулся на стеллаж с посудой за его спиной, ударился об угол полки затылком. Глиняные чашки и кружки посыпались вниз. Они градом бились об пол, пока Бернхард обессилев, скатывался по стене. А когда он замолк навсегда, то разжал свои пальцы, выпустив сундук. Крышка отворилась и оттуда посыпались монеты. Марилька вскрикнула.

Осгод, дремавший напротив камина, очнулся и вскочил на ноги. Он оглядел остальных наемников, увидел, как обезумевшие Вигмар, Клод и Сигурд перевели взгляд с катившихся по полу монет на кухонную дверь.

Скавр посмотрел на трактирщика и задумчиво сказал:

– Ну раз уж так вышло, то, пожалуй, золото ему уже ни к чему.

– Ублюдки! – вскрикнула Марилька.

Она выбежала из кухни и бросилась к остывающему телу своего отца.

– Будьте вы все прокляты! – не унималась девушка.

Клод подошел к ней и опустился на корточки. Со стороны могло показаться, что он хочет ее успокоить и уверить в том, что это все случайность, и так не должно было случиться. Однако наемник принялся сгребать деньги в сундук, пока девушка обливалась горькими слезами. Когда Клод подобрал последнюю золотую монету, он долго вглядывался в нее, его глаза были притянуты к изящному блеску металла. Потом он посмотрел на девушку, сунул монету промеж ее грудей, добродушно улыбнулся и сказал:

– Хочешь заработать еще?

В ярости Марилька опрокинула сундук в руках наемника, деньги снова посыпались по полу. Лицо Клода резко переменилось. Он дал ей пощечину, схватил за волосы и уложил лицом на стойку, прижавшись к ее бедрам.

Вигмар рассмеялся.

Клод, часто дыша, склонился над ухом девушки.

– Ты же понимаешь, что может случиться дальше, сука? Если ты не успокоишься, то я и парни с тобой славно позабавимся. – Марилька жалобно, умоляюще посмотрела на молодого наемника возле камина. Она молча молила о помощи.

– Убери от нее руки! – вскрикнул Осгод.

– Не лезь, сопляк. А не то еще поранишься. – Вигмар усмехнулся и широко расставив ноги, сложил руки на груди и перекрыл юноше проход.

– А теперь ты соберешь все монеты обратно, кухарка. Потом ты принесешь их к моему столу, поняла?

Марилька плакала и молчала.

Клод задрал ее голову, больно натянув девичьи волосы, и снова дал ей пощечину.

– Свет рыцарства! – вскрикнул Сигурд. Он и Вигмар рассмеялись.

– Ты поняла меня, сука? А может, мне все же стоит выбить тебе твои красивые зубки?

– Я п-поняла, – Марилька заплакала навзрыд.

Клод отпустил девчонку и смотрел, как она, униженная и оскорбленная, подле тела покойного отца собирала медяки, серебряные и золотые. Вигмар подошел к двери погреба и выбил ее ногой. Он зашел внутрь, а вернулся оттуда уже с бочкой медовухи.

– Эх… Вот ради чего, Берни? – с грустью проговорил Сигурд и пошел за стол вслед за здоровяком.

Клод посмотрел на убитого трактирщика, разум за время всей передряги немного отрезвился, и он подумал, что, пожалуй, ниже ему падать уже некуда.

Пока наемник задумчиво смотрел на мертвого, Марилька нащупала среди битой посуды кухонный нож для разделки мяса. Крепко схватив его, она резко полоснула бритвенной сталью бывшего рыцаря и бросилась бежать. Клод закричал, держась за правое ухо. Он едва не схватил девчонку, но ей удалось ускользнуть от его рук. Девушка распахнула дверь и выбежала из таверны в ночную вьюгу. Осгод сорвался с места и бросился вслед за ней.

– Ну чего ты орешь? – спросил Сигурд, мерно попивая из своей кружки.

– Эта сука отрезала мне ухо!!! – в бешенстве кричал наймит.

– А ну, подойди сюда, – сказал Вигмар. – Ну какое там ухо. Мочку только срезала да щеку оцарапала. Один хрен ты тот еще уродец!

Сигурд и Вигмар рассмеялись. Клод взял кружку со стола, отхлебнул и с глухим стуком ударил ее об стол.

***

Юный наемник бежал через снежный буран, выискивая дочь трактирщика. Ему хотелось обнять ее, успокоить и уверить, что все будет хорошо, но, конечно же, он знал, что все его мысли – просто самообман. Что он ей скажет? Что пообещает? Он не защитил ее. Не смог уберечь от этих паршивых пьяных животных. Он не спас ее, как не спас и тех детей у часовни. Рука наемника словно обожглась под рукавом, стоило ему вспомнить свое черное прошлое, грудь под плащом раскалялась, но, несмотря на эту боль, он продолжал идти по следу.

Ветер усиливался. На севере не стоило надеяться на теплые деньки с приходом долгожданной весны. Это гиблые земли, в которых нередко пропадают люди.

Следы уводили в темную чащу. Они были едва различимы на снегу, но по-прежнему еще видны. Осгод обернулся, чтобы увериться, что он ушел недостаточно далеко от таверны.

Постоялый двор по-прежнему возвышался на холме, хотя наемнику приходилось уже приглядываться, чтобы разглядеть его очертания.

Когда он вошел в лес, то сразу ощутил, как поутих ветер, однако жуткий вой вьюги сменился на изнывающие стоны деревьев. Осгод вгляделся в беспросветную тьму и едва ли не решился оставить бедную девушку совсем одну этой жуткой и пробирающей до костей ночью. Он чувствовал, как пальцы леденеют, щеки горят, а из носа бежит ручьем.

Во тьме чащи показался бледный силуэт девушки. Она сидела на мерзлой земле, покрытой инеем, обхватив свои ноги и сотрясаясь от холода. Наемник медленно приближался к ней. Тяжелые думы не оставляли его на протяжении этого вроде бы короткого, но такого бесконечно длинного пути.

И что сказать? Что делать дальше? Вернуть ее в трактир? Она ведь ни за что туда не пойдет. Увезти ее отсюда в ближайший город? Браво, Осгод. Безупречная идея. В такую погоду я только погублю ее и найду на проклятой дороге свою смерть.

Он приближался к ней, сухие ветви ломались под его тяжелыми шагами. Марилька вскинула подбородок. В ее глазах стоял ужас, ручейки слез бежавшие по щекам, замерзли на красивом лице. Она поднялась с места и молча наблюдала за тем, как Осгод осторожно подходит к ней, словно крадущийся охотник к загнанной в угол жертве.

Я вытащу тебя отсюда, вытащу, слышишь? Даже если это будет стоить мне жизни. Я…

В груди отдалось резкой болью, словно к ней приложили раскаленное железо. Осгод закричал, а Марилька в испуге вздрогнула, но не решалась снова убегать. Да и куда ей было бежать?

Не сейчас! Я не хочу! Только не сейчас! Позвольте мне забрать тех мерзких подонков! Я принесу вам другую жертву! Я клянусь! КЛЯНУСЬ!

Он медленно шел к девушке и терпел, стиснув зубы. В таком состоянии Осгод поистине выглядел чудовищно. Его лицо переменилось от терзающей боли.

Оказавшись рядом с Марилькой, он неестественным голосом промолвил:

– Пойдем отсюда. Нам нужно уходить. Я выведу тебя отсюда. Уберегу тебя…

Наемник оступился и упал на колено.

– Будьте вы все прокляты! Прокляты! Убийцы! Подонки! – кричала Марилька.

– Почему ты так говоришь? Я же… Я же хочу спасти тебя.

– Вы убили моего отца! А потом хотели изнасиловать меня! Ты! Ты просто смотрел, когда другие смеялись и били меня!

Боль в груди нестерпимо усиливалась, Осгод хотел оправдаться, пока она продолжала винить его и кричать, но он ее уже совсем не слышал. Больше всего на свете он хотел, чтобы его проклятье исчезло. Хотя бы оставило его на мгновение. Он даже задумался о том, чтобы срезать отметину темной богини со своей груди, но тьме было плевать. Зло хотело, чтобы он выполнял обещанную часть своей сделки и приносил ему жертвы, отмечая несчастных жертв черными отметинами на предплечье руки.

Марилька продолжала безумно кричать, что-то говорить, бросаться проклятиями, а Осгод просто просил всех известных ему Богов заставить боль исчезнуть.

В руке девушки блеснул нож, и она все кричала и кричала, отчего голова наемника тоже начала раскалываться, а потом она попыталась ударить юношу, но Осгод схватил ее за руку, и она лишь оцарапала ему ладонь. Он сжал ее запястье, Марилька завопила от боли. Наемник переменился в лице, его глаза заполнились кровью, заливая лицо тоненькими красными струйками. Он поднялся с колена, продолжая жать девичью ладонь, пока не сломал ее. Нож упал в сугроб. Осгод вытащил из ножен свой меч и пронзил им девушку, прижав ее к стволу осины. В последние моменты жизни Марилька жалобно смотрела на своего убийцу и держалась здоровой рукой за лезвие, водя пальцем вдоль дола, отпечатывая на нем кровавый след. Ее голова резко склонилась вниз, скрыв лицо за промерзшими, но, как и прежде прекрасными, длинными русыми волосами.

Обжигающая боль отступила. Он отодвинул рукав рубахи и увидел метку. На коже показались костлявые руки, сжимающие в руках череп. Осгод упал на землю, раскинув руки в стороны, и жадно вдохнул холодный воздух

Где-то в темной чащобе снова завыли голодные волки.

Глава 13

Над северным городом Хейдоргом взошла полная луна. Воровские шайки в это время обычно собирались в кабаках обсудить свои грязные делишки. Ночью они чувствовали себя королями улиц.

– Ну и чего? – заговорил прокуренный голос.

– Все как надо. Карта у меня. Хмырь еще торговаться со мной думал, – голос злобно усмехнулся.

– А ты чего?

– Дал ему по башке, забрал свои денежки и карту.

Собравшиеся за столом городской таверны мерзко рассмеялись.

– Так и что дальше? Мы в эти развалины вчетвером сунемся?

– Нет, Балык. Не будем рисковать своими шкурами. О тамошних местах разное говорят.

– Неужели сам Гробовщик побоялся приведений? – раздался смешок.

Бандит склонился над столом, и свет гаснущей свечи озарил широкое лицо с темными кругами под глазами.

– Заткнись, Лис. Мы не знаем, кто еще позарился на это место. Лучше собрать с собой небольшой отряд. Заплатим им вперед, чтобы много вопросов не задавали.

– Ага, а к утру все эти упыри свалят, прихватив с собой денежки.

– Пусть только попробуют, – оскалившись, сказал Трещотка.

– Все будет. Насобираем разный сброд в трактирах и борделях. Предпочтительнее алкоголики, калеки, нищие и попрошайки.

– Чего? – спросил Балык.

– Ну что опять? – недовольно буркнул Гробовщик.

– Что значит «предпочтительнее»? Это что за слово такое?

Троица бандитов переглянулась и непонимающе посмотрела на товарища.

– Это значит, что нужно искать только безродных бродяг на улицах, ясно? – лидер шайки выпучил глаза и поднял брови.

– Ага. Так, а что ты задумал, Гробовщик? – по-прежнему непонимающе спрашивал Балык.

– Первыми они пойдут, разведывать обстановку будут, а мы за ними следом. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из нашей банды пострадал.

– А что, если в развалинах будет спокойно? – спросил Лис. – С этими отбросами придется добром делиться?

– Что за чушь!? Только не с моей доли! – вскрикнул Трещотка.

– Тихо! Вы забываетесь, друзья. Они ведь не знают, для чего мы идем туда и что ищем. Пусть собирают себе крохи, какие найдут. Главное – найти реликвию. Денег, что пообещал заказчик, хватит надолго. Может, мы даже навсегда завяжем с разбоем и грабежом.

Банда переглянулась между собой и залилась раскатистым смехом.

– Точно! Я построю себе домик и разведу поросят, – сказал Лис.

– А я тоже ферму рядом с твоей построю и буду их у тебя таскать, —отозвался Трещотка.

Бандиты снова загоготали.

– А кто наш заказчик, Гробовщик? – спросил Балык.

– Поехавший барон какой-то. Рихцен! Во! Ну он из этих… Черные языки какие-то там…

– Культист, – прошептал Лис.

– Точно сказал, – гробовщик щелкнул пальцем. – В склепе там могила демона какого-то, что ли.

– Дело запахло скверно, – сказал Балык, нахмурив брови.

– Брось! Мало их на континенте развелось? – отмахнулся Гробовщик.

– В самом деле, Балык. Ну нравится людям резать козочек на алтарях. Что мы, мало сумасшедших видывали? – сказал Лис.

– Вот-вот. Главное, чтобы денежки водились, – сказал Трещотка и высморкался на пол.

– Ладно, как скажете, в любом случае я с вами.

– Тогда решено. Ступайте, пройдитесь по городу и окрестностям, собирайте людей, – сказал Гробовщик.

– А ты? – спросил Лис.

– Заказчик ждет.

– Зачем? – полюбопытствовал Трещотка.

– Задаток в дорогу даст и ключ от этой крепости, коли мы уж согласились на это дело, а мы ведь уже все порешали, верно?

– Так и скажи, что в бордель собрался, – гоготнул Лис.

Неподалеку от города, в лесной чаще, разбойники собрались вновь, чтобы упаковаться в дорогу и оценить новых спутников.

– Ну и кадров вы насобирали, – Балык усмехнулся. – Они хоть до места доберутся?

– А то! Ты только глянь на это войско! – с усмешкой вскрикнул Лис.

Среди собравшихся действительно был разношерстный народ. Трое худощавых бедняков в рванье, карлик, старик с тростью, парочка бродяг, несколько калек: один из которых был без руки, а у второго отсутствовал нос, третий и четвертый когда-то расстались с языками. В их компании не хватало разве что слепых.

– Слушайте сюда, искатели приключений! – Трещотка позади Гробовщика усмехнулся такому представлению. Лидер банды грозно посмотрел на него, и тот развел руками в стороны, замолчав. – Целью нашей экспедиции является поиск гробницы. На карте указано ее точное место. Это некий старинный замок, который долгое время скрывался в чаще леса. Все предельно просто. Добираемся до места, находим гробницу. Вы уже получили обещанные деньги, а также вы можете прихватить с собой что-нибудь ценное из замка, если попадется на глаза. Тот, кто первым найдет усыпальницу, говорит об этом мне. За это он получит дополнительную премию. После нашего похода расход. Все ясно?

В ответ небольшая кучка обиженных жизнью людей закивала, не задавая лишних вопросов. Разбойники оседлали своих коней, и группа медленно выдвинулась в дорогу на поиски богатств, а может быть, проклятий. Кто ж их разберет?

– Слушай, Гробовщик. Помнишь, как мы жирного купчишку обчистили в кабаке? – с задором спросил Лис.

– В каком?

– Он говорит про «Сытое Брюхо». То, что на дороге между Бьялдаргом и Ресбургом, – сплюнув сказал Балык.

– Это в глуши? Где заправляет этот старый хрен… Черт! Как же его там… – Гробовщик защелкал пальцами.

– Бернхард, – дополнил Трещотка.

– Точно! Язык сломаешь, пока его имя выговоришь, – сказал Гробовщик.

– И не говори, – сказал Лис и почесал копну рыжих волос на голове.

– Так, а было-то что? – спросил Гробовщик.

– Тебе и не вспомнить. Ты тем вечером здорово набрался и завалился в койку, – Трещотка усмехнулся, ощерив свои тонкие кривые зубы. – Сели мы, значит, костяшки побросать, когда ты свалил. Ну раз сыграли, второй, а потом этот кабанчик к нам подсел. Ну и выбрал он себе компашку, конечно. – Бандиты злобно засмеялись.

– Говорит он, значит, что тоже хочет поиграть. Тут-то мы его и заприметили, – сказал Лис.

– Почуяли, что жирный куш попался, – сказал Балык, насупив выпирающие губы.

– Короче, сели играть, а толстяк оказался вовсе не промах. У него в рукаве свои костяшки были с обточенными гранями. Ну чтобы проще комбинации было собирать.

– Этот идиот собрался тогда на нас славно заработать. Потряхивал свой кошелек, лыбился и денежки наши со стола сгребал, – сказал Балык.

– Только осел этот не на тех парней нарвался, – сказал Трещотка.

– Ну дали мы ему себя облапошить, как он думал. Все приговаривал нам, чтобы мы не расстраивались, и в любви нам обязательно повезет, и бла-бла-бла… Ладно хоть медовуху за свой счет нам ставил. Когда он знатно набрался, то Балык с Трещоткой его к конюшням выволокли, – улыбаясь говорил Лис.

– И чего дальше? – с интересом спросил Гробовщик.

– А того. В пузо стилетом он получил. Ну а потом за тебя твою прежнюю профессию делали.

– Зарыли, стало быть.

– Ага. А вообще, мне хотелось живьем его закопать. Думал, умный самый, шельмец! – сказал Балык.

– А трактирщик чего? Его тоже в расход пустили?

– Ну его, – Лис махнул рукой. – Настроения не было, да и он вроде как из наших тоже. Сколотил себе небольшое состояние на торговле краденым, половину, по слухам, в кости просвистел, а вторую вложил в кабак, – проговорил Лис.

– Денег ему за молчание подкинули, и конец истории, – сказал Трещотка.

– А почему вас Гробовщиком кличут? – спросил карлик, появившийся рядом со всадниками.

– А ты чего уши тут греешь, малявка? – Лис замахнулся хлыстом на карлика.

– Не надо, Лис, – спокойно сказал Гробовщик.

– Хех. Хороший же вопрос. Вот сколько лет тебя знаю, а сам же никогда не спрашивал, – сказал Трещотка.

– Работа такая была, а потом после полуночи я начал промышлять собственным дельцем. Сначала покойных обирал после раскопки, потом, познакомившись с Балыком, уже воровал трупы целиком.

– Что? – удивился карлик.

– На кой хрен, Гробовщик? – пропищал Лис.

– Ну знаешь ли… Дворяне высоко оценивали выкуп за своих погребенных родственничков. Неплохо тогда жили, да, Балык?

– И не говори.

– А чего завязали? Может, опять промыслом этим займемся? – с жадностью заговорил Трещотка.

– Время уже не то, – ответил Гробовщик. – Слишком много конкурентов стало. Да и родственники, что побогаче, начали себе склепы возводить.

– Ну к вечеру нам придется пошерудить в одном из таких, – карлик начал потирать ладони.

– Верно, малявка. Соображаешь. А теперь топай к остальным. Скажи, что недолго осталось. Всех вас ждут сокровища! – вскрикнул Лис.

Радостный карлик убежал, а шайка приглушенно засмеялась.

Когда опустилось солнце, дорогу объяла беспросветная тьма. В темной чащобе они разожгли факелы, медленно ступая через разросшиеся заросли кустарника и бурьяна. Потом они дошли до нужного места.

– Ну и что дальше? – прошептал Лис.

– Разведку выслать надо бы, – сказал Балык.

Лис радостно вскочил со своего места, запрыгнул на пенек и, словно глашатай, заговорил:

– Уважаемые и не очень, господа наши дорогие. Вот и пришел ваш час показать этому миру свою исключительность и…

– Кто-нибудь может избавить нас от его болтовни? – сказал отшельник в плаще.

– Эй, деревенщина! Разве я давал тебе слово?

– Завязывай, Лис, – сказал Гробовщик, подойдя к толпе. – Слушайте, все просто, идете в развалины, находите саркофаг и возвращаетесь к нам. Все просто.

– Чего с нами тогда не идете? – сказал калека без руки.

Балык подступил к бедняку и вдарил тому под дых.

– Еще вопросы есть!?

Боевой дух крестьян пал ниже некуда, и не особо им как-то уже хотелось тащиться в эти развалины, но получить от здоровяка тоже было так себе затеей. Первым рванулся с места карлик и бегом отправился в замок. Следом за ним поплелись остальные. Вскоре они скрылись в чаще леса.

– Гляди, какой резвый малый! – Трещотка хохотнул.

– Слушай, Гробовщик. А ты правда им оставишь их задаток, если они вернутся? – расстроенно спросил Балык.

– Перестань. Разве ты меня не знаешь? Режем глотки, и дело с концом.

– Пожалуй, карлику можно оставить жизнь. Он забавный, – сказал Лис.

Бандиты посмеялись и разошлись по сторонам, чтобы набрать хвороста и разжечь костер, ожидая известий.

Уже за полночь, когда бандиты рассказали друг другу все анекдоты и обсудили всех портовых шлюх, которых имели, в лагерь ворвался карлик. Он сотрясался от ужаса.

– Ну чего дрожишь? Рассказывай давай. Гробницу нашли? Остальные где? – Лис влепил карлику пощечину.

– Нашли.

– Ну и? Выкладывай! А не то Лис снова тобой займется! – вскрикнул Гробовщик.

– Я больше туда не вернусь.

– Ах ты, вшивая дворняга! Сейчас задам тебе! – Лис пнул карлика в грудь, повалив его наземь, и приставил к его горлу кинжал.

– Что случилось? Говори! На твоем месте я бы перестал злить Лиса, – ухмыляясь говорил Трещотка.

– Отшельник в плаще. Он… он убил всех, когда мы нашли ту жуткую гробницу.

– Так и знал, что неспроста он такой борзый, – зашипел Лис.

– Ладно. Мы разберемся. Поднимайте коротышку и пошли, – серьезно сказал Гробовщик.

– Он убил немало человек, Гробовщик. Оно того стоит? – спросил Балык.

– Калек, уродов и отбросов ты хотел сказать, дружище, – Трещотка злобно ухмыльнулся.

– Все верно. Мы с ним управимся. Видимо, прознал о добыче, скотина.

– И как мы раньше за ним не усмотрели, – с досадой проговорил Балык.

– Пока мы тут болтаем, этот сукин сын ворует наши сокровища, – яростно сказал Лис выпучив глаза.

Разбойники обнажили мечи, подтолкнули карлика вперед и двинулись к развалинам.

Туннели подземного коридора были влажными от свежей крови, но тел бедняков, подписавшихся на это смутное дельце, нигде не было видно. Карлик, не переставая, дрожал пока его вели к усыпальнице, и когда коридор наконец закончился, Лис вытолкал его в широкий зал с саркофагом в центре. Возле каменного гроба в ряд лежали тела бродяг, но их убийцы нигде не было видно.

– Смотрите по сторонам. Он где-то здесь, – прошептал Гробовщик.

Шайка головорезов разбрелась по темному залу, испуганный карлик притаился возле каменной колонны, трясясь от страха. Лис и Трещотка, крадучись, внимательно осматривали самые темные углы гробницы. Гробовщик и Балык двигались к самой каменной могиле, решив обступить массивный саркофаг с двух сторон.

– Ну где же ты, мышонок? – немного нервничая, проговорил Лис.

– Покажись, трус, – приговаривал Трещотка себе под нос. – Иначе я сам тебя найду и буду медленно резать тебя на лоскуты, а когда закончу… – договорить он не успел. В тот момент, когда он повернулся к Лису, обернувшись спиной к беспросветной тьме, из его гортани вылезло обагренное кровью лезвие тонкого клинка. Отшельник схватил бандита за пояс и уволок во тьму. Никто из оставшейся троицы воров не обратил на это внимания. Исчезновение заметил только дрожащий от страха карлик, но он не мог вымолвить ни слова, оставаясь в ступоре.

– Трещотка, – приглушенно прыснул Лис. – Ты чего замолк?

Лис отступил от темного угла и обернулся, не обнаружив своего подельника.

– Ну что там!? – недовольно рявкнул Гробовщик.

Балык тем временем вглядывался в поистине ужасающее, гнетущее лицо на каменной резной крышке гроба. Он также всматривался в высеченные символы на саркофаге. Читать, конечно, бандит не умел, но даже слова, кажущиеся ему каракулями, отдавали холодом и злобой. У основания могилы тоже были рисунки. Они изображали кричащие и отчаявшиеся лица.

– Знал же, что дело скверное. С меня хватит… – в испуге проговорил разбойник.

– Чего ты там бормочешь? Попробуй лучше сдвинуть эту чертову крышку с гроба! – крикнул Гробовщик, и эхо его голоса разнеслось по усыпальнице.

– Не посмею даже притронуться к ней, – ответил Балык.

– Какого черта!? Ладно! Но на свою долю даже не рассчитывай, понял? – Гробовщик пригрозил сообщнику пальцем. – Что там у тебя, Лис?

– Он исчез, – растерянно сказал разбойник. – Трещотка пропал. Ни следов, ни… – из мрачных теней подземелья выкатилась отрубленная голова искомого бандой товарища и прежде, чем Лис хоть как-то сумел отреагировать на увиденное, в его глазницу вонзился кинжал, брошенный из тьмы. Рыжий разбойник упал замертво, залив каменную холодную плитку кровью.

– Будь ты проклят, отшельник! Покажись! – закричал лидер шайки.

– Я сваливаю отсюда! – вскрикнул Балык и ринулся к туннелям темных катакомб.

– Постой! Я с тобой! – вскрикнул из укрытия затаившийся карлик.

– Разумное решение… – послышался тихий низкий голос из темноты.

Когда бандит и карлик миновали площадь зала, скрывшись в туннеле, из-за спины Гробовщика вышел незнакомец.

– … жертв и так вполне достаточно.

– Руки прочь от саркофага! Эти останки принадлежат мне! – вопил Гробовщик.

– Да что ты? – с усмешкой изумился бродяга. – А не допускаешь ли ты тот факт, что твоя шайка – просто жертвенные козлики? Для него… – незнакомец указал на холодный каменный гроб.

– Что ты несешь?

– Дело в том, что барон Дарен фон Рихцен заплатил тебе, чтобы ты набрал людей и явился сюда. Если честно, я считал, что вас будет только четверо, и за вами придется тайком следить до самого захоронения, но ты облегчил мне задачу, когда стал собирать отбросов с улицы, к коим присоединился и я.

Отшельник улыбнулся. Гробовщик в смятении задрожал от страха.

– Послушай, давай мы все обсудим. Я ведь могу привести еще людей. Столько, сколько ты захочешь, слышишь!? – нервно вопил он.

– Не торгуйся, вор. Сейчас это уже неважно. Ты стоишь перед жертвенным алтарем одного из самых могущественных жрецов Луморы. – Бродяга поднял руки к потолку и ухмыльнулся. – Стало не по себе. Не так ли? Впрочем, хватит уже болтовни. Великий и так слишком долго спал.

Гробовщик сглотнул подступивший к горлу ком и бегом бросился прочь от могилы. Ему не хватило должной сноровки и ловкости, чтобы перепрыгнуть через мертвецов, сложенных у алтаря, и, запнувшись, он упал, громко взвизгнув, а подняться ему не позволил вонзенный между лопаток меч темного бродяги в черном плаще и широком капюшоне. Убийца улыбнулся.