Текст книги "Кости"

Глава 8

Ночью Клода мучили кошмары, и он никак не мог заснуть. Воспоминания, долгое время запертые в закрытом ящике, рвались наружу. Ему виделись снежные бури, злобные лица, остывшие трупы и кровь.

В холодном поту наемник поднялся с кровати и подошел к небольшому окну. На улице шел дождь, сверкали молнии, а темный лес таил в себе скрытую угрозу. Таверна находилась на отшибе мира. Вообще удивительно, что Бернхард выбрал это место. Да, на тракте больше не было постоялых дворов, и все проезжающие путники останавливались здесь, но Клод был уверен, что этому кабаку осталось совсем недолго. Что смогут сделать старик и его дочь, если сюда ворвутся бандиты? Жизнь в таком месте без покровителя – самоубийство. Вопрос времени.

Наемник насыпал из кисета немного табака и забил свою трубку.

Мерзкий ублюдок. Зачем ты вообще раскрыл свою пасть?

Бывший рыцарь почти убрал из памяти события прошедших лет, но Вигмар упомянул в своем рассказе о некоем Кнате, наемнике, который бросил его на далеком острове. Клод знал его, а точнее работал на него вместе с отрядом. Как же тесен этот мир! Холодный крайний север, где находится последний клочок цивилизации – город Нортгард, и начинается ледяная пустошь, где ютятся дикие кровожадные кланы варваров.

Клод затянулся трубкой. За окном сверкнуло, и в своих воспоминаниях он снова отправился на далекий север.

***

Уже минуло три года, как Клод таскался по стране с отрядом наемников, прозванных «Шестипалые». Отрядом командовали шестеро командиров, вооруженных визитными карточками отряда – шипастыми палицами.

Это была традиция, начавшаяся еще с основания восточного отряда солдат удачи. Две сотни наемников подчинялись в первую очередь двум бронзовокожим капитанам, что было весьма непривычно, ведь обычно в отряде всегда только один капитан.

Имен у них не было, либо они не хотели их раскрывать, поэтому все называли их Каннибал и Фосса. Оба капитана были высокого роста. Первый из них был необычайно толст, а второй изрядно худой, но жилистый. У Фоссы были острые черты лица, горбатый длинный нос и впалые щеки. Каннибал отличался массивным мясистым лицом с обвисшими щеками, пухлыми губами и широким носом. С каждым годом толстяк разрастался вширь все больше, чем он непременно гордился, поедая порции за троих.

Далее по иерархии отряда шли два лейтенанта-южанина – Крушина и Рябой. Оба ростом не выделялись, но были довольно крепки для того, чтобы удержать окованные шипами дубины. Лицо Крушины было покрыто прыщами размером с ягоду и бородавками, за что он и получил своё прозвище. Рябой тоже не отставал от собрата, получив свою кличку из-за рытвин и углублений на лице.

Последние два командира с севера были сержанты. Одного из них звали Кулак – из-за массивных кистей рук и неуемного желания с кем-нибудь подраться, а второго величали Язвой, так как он любил досаждать солдатам и занимать их каким-нибудь делом, и далеко не всегда в интересах отряда, а просто чтобы потешиться.

В политические распри «Шестипалые» не лезли, предпочитая войне с регулярными армиями охоту на людей. Чаще всего на банды разбойников, хозяйничающих на землях запада, юга или севера. Работы было много, на свой заработок Клод никогда не жаловался. Его больше смущало то, что сам отряд, по слухам, когда-то был одной из подобных шаек в своей родной стране Карскане.

Поначалу бывшему рыцарю было тяжело, ведь в те года он еще не избавился от привычки презирать «чернь». Он проводил время среди благородных воинов и дам, знатных лордов и баронов, а теперь ему приходилось на равных общаться с бывшими бандитами, рыбаками, каменщиками, крестьянами, ворами и дезертирами. Они должны были стать ему семьей.

В его первый год службы в отряде Язва не спускал с него глаз, постоянно нагружая какой-нибудь работой. Клод рыл отхожие ямы, начищал командирские доспехи, и даже несколько раз поработал на побегушках у повара. Язва всеми силами выбивал из благородного человека всю дурь и обычаи, присущие дворянам. Клод все терпел и продолжал работать, ведь по условиям контракта он должен беспрекословно исполнять приказы всех своих командиров.

В последующие два года Каннибал и Фосса, приняв обеты и веру религии, господствующей на материке, брали контракты от монастырских инквизиторов и аббатов. Наемники обращали непокорных, коих в военное время развелось немало, в веру света, не чураясь никаких способов.

Отряд разгулялся не на шутку, спалив дотла около восьми деревень на юге. Когда «Шестипалых» нагоняли в дороге рыцари лордов, чтобы взыскать с них за разбой, капитаны предоставляли подлинную грамоту архиепископа о своих полномочиях, и все вопросы сами собой отпадали. Клод в подобных набегах принимал активное участие, позабыв о прежних клятвах защищать слабых и невинных, пытаясь в первую очередь показать, что он способен на большее, чем работать прислугой в лагере. Он бил мужчин, не жалел и женщин, не трогал только детей.

Один из налетов, уже на землях севера, оказался для Клода особо удачливым, так как прослышавшие о «Шестипалых» северяне собрали собственное ополчение и вооружились не вилами, а боевыми копьями, щитами и топорами. В сражении наемники потеряли около пятидесяти солдат, еще три десятка были тяжело ранены, в том числе и Язва, которому Клод спас жизнь.

Трое ополченцев зажали сержанта возле деревянной избы, один из них умело ткнул его копьем в бедро. Клод ринулся на помощь. В три отточенных маха меча наемник обезглавил копейщиков. Он взвалил на себя Язву и матерясь под нос, надрываясь от натуги, вынес ненавистного командира с поля боя. Затем снова, словно обезумивший, бросился в атаку, размахивая клинком, обагряя белый снег полосками горячей крови врагов.

Когда битва закончилась, и наемники вернулись на дороги, восполняя потери, Язва навсегда отцепился от бывшего новобранца, впрочем, даже не поблагодарив того за спасение. Новичков в отряде всегда хватало, а значит, сержанту скучно не будет, и он найдет, на кого переключиться еще.

Наемники вернулись на юг зализывать раны. Несколько северных лордов требовали головы «Шестипалых», но церковь защищала своих подданных, давая им покровительство и закрывая глаза на их жестокость. Южные дворяне подчинялись аббатствам, игнорируя призывы северян.

Немного позже наемники восполнили потери, получили плату и вновь подались в города заниматься более обыденной работой. Мастера торговых гильдий щедро платили за избавление окрестных лесов, развалин и полей от банд и мародеров. Так называемые налетчики, по крайней мере на юге, в основном состояли из обездоленных крестьян, претерпевших немало страданий от недавних кровопролитных войн. Их дома были сожжены, а скот угнан, естественно, такое положение вещей заставляло их заниматься разбоем, а не возделыванием земли. Они точно также, как и лорды различных государств, грабили караваны и нападали на путников. Вот только у одних было на то право, а у других нет. В мире царило беззаконие и хаос, и едва ли не каждый житель материка хватался за оружие. Активные грабежи и набеги заканчивались к зиме вместе с войнами. И к этому времени на игровое поле выходили «Шестипалые», которые вычищали логова, норы и пещеры бандитов.

К четвертому году службы Клода южные дороги были относительно безопасны, а в отряд прибыло много новых людей, имена которых бывший рыцарь даже не стремился запомнить, так как понимал, что к следующей весне треть из них не выживет.

Первый снег настиг отряд недалеко от города Гарвил, где расположился лагерь наемников, ожидающих возвращения своих капитанов. В кругу возле костра сидело несколько старых ветеранов, в числе которых был и Клод.

– Ну я значит, кааак вдарю по голове этому лопуху, и она кааак лопнет! Всю рожу тогда кровью забрызгало.

– Хых! Енто ты ловко, Бабош.

– А то! Сила вон видал, какая! – Наемник поднял руку, демонстрируя покрытый жиром бицепс.

– Да болтовня это все. Не взрываются головы от удара топором, – отмахнулся ладонью другой наемник.

– Тебя там не было! – прикрикнул раздосадованный Бабош.

– Я вот что вам расскажу. Как-то довелось мне увидеть, как человека надвое разрубили. Здоровенным таким топорищем, да и воин был такой толстенный и огромный, ну прям как Каннибал, только звали его почему-то Горошинкой.

Собравшиеся у костра засмеялись.

– Ну чего вы? Имя же не выбирают.

– Так и что с твоей Горошинкой сталось, Малк?

– А ты как думаешь? Убили его, – Малк почесал затылок. – В голову вроде как клевец засадили. Ох и наделал он тогда.

– Чего наделал?

– В штаны, когда помер. Помнится, говорили ему перед боем много похлебки не лопать!

Все расхохотались пуще прежнего. Только Клод с серьезным лицом, продолжал пить свой эль и смотреть на костер, возле которого пара солдат играла в кости, с азартом бросая кубики на деревянную доску.

– Эй, Клод! – окликнул наемника Бабош. – А рыцари в штаны валят, когда дохнут? – Бабош усмехнулся.

Клод поднялся с насиженного места, солдаты переглянулись и зашептались, понадеявшись на хорошую драку.

– В два раза больше остальных, – без интереса ответил наемник.

Собравшиеся снова залились хохотом. Напряженная обстановка спала. Бабош раскраснелся и едва не задыхался от приступов смеха. Они продолжали пить эль, болтать и кидаться друг в друга словесными остротами.

Когда в лагерь въехали капитаны, все сразу оживились. Кулак и Язва во все горло орали, приказывая людям строиться. Два командира слезли со своих лошадей и подошли к отряду.

– Выпить неси! – вскрикнул Каннибал Язве.

Сержант вытолкал из строя новобранца и поддал ему пинка к палатке за выпивкой. Потом молодой вернулся с двумя наполненными кружками, и Язва выхватил их из его рук, любезно поднеся выпивку командирам.

– Где лейтенанты? – сиплым голосом произнес Фосса.

– В город поехали за провизией. С собой еще двенадцать человек забрали, – отрапортовал Кулак.

– Вот проказа, знаю я, куда они поехали, – мягким голосом сказал Каннибал ухмыльнувшись. – Баб щупать по местным борделям.

– Если ты прав, то накажи высечь розгами солдат, которые поехали с ними, – устало проговорил Фосса.

– Непременно. Нравится мне, как ты решаешь дела, братец, – Каннибал опустошил свою кружку и протянул вторую Фоссе.

– Не хочу, – Фосса отодвинул ладонью предложенный эль. – В общем, новый контракт ждет нас на севере. Банды в округе либо кончились, либо в норы свои попрятались. В Нортгарде хозяйничает много варварских кланов, – Фосса тяжело вздохнул. – Богатый купец сулит большие деньги за сопровождение его караванов.

– За обеспечение безопасности, – вставил свое слово второй капитан.

– Да. Северные города загибаются от нищеты, поэтому тамошние лорды дают помилование нашему отряду, если мы поработаем на их представителя. Караваны везут пушнину, шкуры и различные северные диковины на юг, а обратно доставляют шелк, вино и драгоценные побрякушки. Работа непыльная, платят много. Несколько разукрашенных дикарей не будут нам проблемой, – тихо сказал Фосса.

– Капитан, так зима же наступает. Как же мы на север то? – сказал кто-то из строя.

– Агась. Там морозы лютуют, и вьюги. Пропадем же, – сказал еще один голос.

– Не пропадем, – ответил Фосса. – Такую цену нам еще никогда не предлагали. Зиму поднатужимся, а после пару недель отдохнем. Особо отличившимся я лично поставлю бочку вина и оплачу пару девок. Согреют вас после долгого похода.

Толпа довольно оживилась и заговорила.

– Пакуйте телеги. Завтра выступаем, – сказал Каннибал и выпил вторую кружку в несколько глотков.

Дорога до Нортгарда была относительно спокойной. Отряд пересек приграничный горный перевал. Через пару дней они сделали остановку в Хейдорге и более не останавливались до самого Бьялдарга. Пополнив запасы провизии в городе, они отправились дальше. Добравшись до перепутья, где стояли указатели, воины обратили взгляды на дикарей, посаженных на пики. Зрелище было отвратительным, так как воронье знатно постаралось над лицами варваров. Кто-то из солдат задумался над тем, что было бы неплохо свернуть на дорогу в сторону Ресбурга. Этот город был настоящим притоном дешевых продажных женщин и славился отменной медовухой, как впрочем и остальные города на севере. Но непреклонный капитан направил свое войско вперед. Контракт ждал.

Наемники уже две недели ступали по заметенному снегом тракту. Солдаты проклинали холод и дивились тому, как можно было воздвигнуть целый городище в таком отдаленном месте. Несколько фуражиров отряда стабильно снабжали наемников свежим мясом. Животных в северных лесах водилось достаточно, поэтому голодать путникам не приходилось.

Самым свирепым противником на дороге был злой ветер, который без устали хлестал их по щекам, когда леса, окрестные города и села остались позади.

Позже несколько охотников не вернулись с вылазки, и Рябой приказал разведчикам прочесать снежную округу. Наемники вернулись с пустыми руками доложив, что тел они не нашли, как и дикарей, которые могли быть поблизости, как предположил лейтенант. Крушина счел, что пропавшие просто трусы и дезертиры. Кулак ссылался на стаи волков. Впрочем, о исчезнувших быстро забыли, когда впереди на заледеневшем холме был замечен лагерь.

– Что-то у меня в башке не укладывается, что в такую погоду солдаты Нортгарда делают там на холме. Не засаду ли готовят? Поди отомстить хотят за наши прежние делишки, – сказал Крушина.

– С чего ты взял, что это солдаты? – откашливаясь спросил Рябой.

– Стяги видишь?

– Рванье какое-то. Ничего не разобрать.

– Темно-зеленые они. Цвета Нортгарда. Ох и высекут их за такие обрезки, если они так к лорду своему явятся.

– Так они поди не сами. Их, наверное, того, – Рябой провел пальцем по горлу.

– Может быть. А может, они хотят, чтобы мы так думали. Да не, бред какой-то получается.

– А вдруг кланы это?

– Хрен их разберет. Надо проверить, а то с высоты мы – хорошая добыча. Холмик хорошо так расположен. Постреляют еще нас.

– Ну давай дуй тогда к капитанам. Остановят пусть колонну.

– А ты чего сам не сходишь? – злобно сказал Крушина.

– Я в прошлый раз ходил.

– И чего?

– А ничего. Устал их упреки выслушивать из-за борделя в Гарвиле. Твоя очередь. Я пока пойду разведку соберу. Пускай глянут, чего там, – закончил Рябой.

Командовать разведкой поставили Язву. В подчинение дали самых молодых, отчего он даже возмутился, так как почувствовал, будто их отправляют на убой. Лейтенант разрешил взять ему в отряд несколько ветеранов, в том числе Бабоша, Малка и Клода. Дождавшись темноты, они двинулись на холм.

– Мне кажется, мы не дойдем, – стоя по колено, в снегу сказал Бабош.

– А если и дойдем, то на радушный прием можно не рассчитывать, – сказал Малк.

– Заткнулись! Оба! Нечего тут подрывать боевой дух отряда! – завопил Язва.

Клод шел след в след позади троицы. Впереди всех утопал в снегах молодняк.

«А ведь Малк прав. А если нас там поджидают? Если и доберемся до стойбища, то нас либо с луков постреляют, либо спустят с вершины кубарем», – подумал Клод.

Злые места начались. Завывающие вьюги, стаи волков и дикарей, теперь еще и солдаты Нортгарда. Удивительно неприветливый, холодный, чужой и отдаленный край. Кто вообще надоумился построить город в этих местах?

Хотя может, когда-то в этой пустоши и прорастали леса, где водилась живность, но потом, конечно, появились люди. Сначала только с топорами, чтобы воздвигнуть себе хижины и терема, а потом с огнем и мечом, чтобы спалить оставшиеся рощи.

Скорее бы уже забраться, что ли. Терпеть уже не могу эту вылазку. И всех своих спутников с их рожами. Сплошные нытики и трусы. Поднимаются себе да постоянно озираются назад с мыслями, не бросили ли их тут случайно умирать в одиночестве?

Сапоги уже все вымокли. Еще бы не вымокли. Набил их снегом, теперь жди, когда ноги откажут. Оказались бы там и вправду солдаты. Мы либо сядем все вместе косточки греть возле костра, либо сразимся насмерть. Во втором случае отогреемся быстрее.

Клод остановился и сделал несколько глотков вина из фляги. Потом он зашагал в гору быстрее, стараясь обогнать остальных.

– Ты куда рванулся? – откликнулся Бабош.

– Надоело плестись за вами.

– А вдруг там енти с копьями. Мигом ведь скинут.

– Плевать. Лучше пусть меня на копье наденут, чем я от холода сдохну, – огрызнулся Клод.

– Вот это правильно. Одобряю. Слыхали, а!? Каждый бы так в бой рвался! Глядишь давно бы уже богачами были и в золоте купались, – вскрикнул Язва.

Клод шел вперед, порывы снега и ветра пытались сбить его с пути, но он упорно расталкивал на своей дороге молодых солдат и поднимался. Когда он оказался впереди всех, двигаться стало тяжелее, но наемник не останавливался. На ходу он снова пригубил вина из фляги. Стало даже жарко, несмотря на порывы сильного ветра ближе к вершине.

Через некоторое время он оторвался слишком далеко от отряда. Оглянувшись, он потерял их из виду из-за пурги, но отдаленно слышал крики сержанта, который подгонял ветеранов и «молокососов».

Вскоре сугробы кончились, и Клод ступил на заледеневшее плато. С высоты наверняка открывался красивый вид на окрестности, но из-за погоды округу застелил снежный туман. Ветер задул сильнее прежнего, отталкивая наемника к обрыву, но тот упорно шел по твердому настилу, прикрыв глаза рукой, пока не натолкнулся на что-то твердое.

Он обнажил свой меч и всмотрелся в лицо мертвеца, нанизанного на копье, словно на кол. Позади убитого было еще около двадцати фигур, развешанных на копьях. Все были нагие и оскоплённые. Кровь на снегу давно уже застыла, а значит солдаты лорда были здесь давно.

Наемник осмотрелся на вершине, но признаков варваров не обнаружил. Помимо трупов, в центре лагеря развевались порванные и изодранные штандарты Нортгарда. Клод прошел за знамя, вышел к окраине холма с другой стороны плато и увидел вдалеке городские огни, которые вскоре снова скрылись за пеленой снежной вьюги.

За спиной Клод услышал голоса поднявшихся на вершину братьев по оружию, хотя никогда и не считал их таковыми, мысленно клеймя головорезами. Вот только вправе ли он называть их так?

Наемники разбрелись по холму, но вовсе не за поисками выживших, а скорее за их пожитками, которых тут и в помине не было. Варвары все разграбили.

Клод обернулся на шум голосов и всмотрелся в силуэты наемников, некоторые из которых разглядывали колья с убиенными. Он пошел им навстречу.

– Так они что, им яйца всем поотрезали? – испуганно спросил Бабош.

– Это же дикари, чего ты еще от них ждал? – с усмешкой сказал Язва.

– А мы тут долго еще пробудем? – настороженно спросил Малк.

– Нет. Пожалуй, мы здесь закончили.

– Сержант, – окликнул Язву Клод. – С вершины я видел огни Нортгарда. Мы уже близко.

– Ну уже хоть что-то. Значит, не зря мы карабкались на чертову гору, – сержант осмотрел покойных. – А ловко они это провернули, а? Запугать нас хотят.

– Может, предупредить? – сказал Клод.

– Боишься, рыцарь?

– Я не рыцарь.

– Как скажешь, – протянул Язва. – Так! Собираемся в обратный путь! Не то я сам вас всех кастрирую! Бегом вниз, молокососы! – заверещал сержант.

Путь обратно был намного проще столь долгого подъема. Солдаты скатывались вниз. Спуск привнес ноты детской радости в жизнь Клода. Грязь, крики и кровь были где-то позади, словно это никогда и не было частью его жизни. Молодое пополнение с радостными криками бросалось вниз, кто-то даже додумался скатываться на щите. Пожалуй, эту часть вылазки можно назвать лучшим событием, произошедшим с отрядом спустя две недели дороги в постоянной мерзлоте.

Радость продолжалась недолго, и суровая реальность отдалась волчьим воем за спинами бойцов. Когда они обернулись, то лицезрели на краю холма белоснежную стаю волков, что громко завывали, провозглашая себя хозяевами этих земель.

– Похоже, у кого-то намечается пирушка! – прокричал сквозь вьюгу Язва и рассмеялся.

***

В коридоре спален таверны раздались шаги. Клод выпустил струю дыма и отошел от окна, чтобы посмотреть, кому еще в этом доме не спится. Он приоткрыл дверь и увидел Осгода, который держался рукой за грудь и морщился, словно от боли.

– Парень, у тебя все хорошо? – сонно спросил Клод.

Осгод остановился напротив комнаты и отрешенно посмотрел на наемника.

– Все в порядке. Старая рана побаливает, – больным голосом произнес он.

– Выглядишь неважно.

– Это пройдет. Шестопером в нагрудник в свое время прилетело. Вот иногда и ноет. Доброй вам ночи.

– И тебе, Осгод.

Клод прикрыл скрипучую дверь. Он знал, что парень ему соврал, но лишних вопросов не задал. Наемник защелкнул задвижку дверного замка, стряхнул с трубки дотлевший табак и лег в постель, думая о прошлом.

***

Горожане недобро косились на вступивший за стены города отряд. Оно и неудивительно, ведь в этих краях хорошо помнили «Шестипалых». Вполне возможно, что к утру кто-то из наемников не проснется. Поэтому старые вояки предпочли вместо отведенной лордом казармы провести ночь в кабаке за свой счет. Большинство же, в особенности зеленые бойцы, прямиком направились туда под руководством Кулака, где их должны были, помимо койки, обеспечить и едой. Десяток наемников оставили на дозор, охранять повозки с накопленным добром отряда. Капитаны со своей свитой, кроме одного сержанта, и старыми вояками зашли на постоялый двор.

Внутри трактира было людно, играла музыка, танцевали и пели захмелевшие люди. Несколько братьев отряда сразу же разбрелись по комнатам, чтобы отоспаться с дороги, когда капитаны договорились о цене с хозяином таверны.

Командиры расселись за столом, ожидая своего заказчика, за которым был послан один из охранников трактира. Клод сел возле стойки и заказал себе медовухи, кромку сыра и пшеничную лепешку. На всем материке известно, что лучшую медовуху делают только на севере.

Наниматель не заставил себя долго ждать. Дверь открылась, ворвался холодный ветер, но лишь на миг, прежде чем один из громил, сопровождавших своего господина, ее не затворил. Он сел за стол, подручные встали за его спиной. Клод невзначай навострил свои уши, закидывая в рот кусочки сыра. Ему хотелось узнать о работе из первых уст.

– Приветствую вас в Нортгарде, господа.

– Благодарим. Значит, вы и есть Кнат, прозванный в этих краях, Сияющим? – низким голосом проговорил Фосса.

– Собственной персоной, – Кнат добродушно улыбнулся.

– А почему Сияющий? – тонким голосом спросил Каннибал. – Кожа у вас вполне себе бледная, как и у всех северян.

– Было время, когда я, как и вы, скитался по миру, продавая свой меч, а если точнее, то арбалет. Возлагал надежды на безбедное будущее. И вот свершилось. Последний контракт принес мне много денег, я вернулся домой и занялся торговлей.

– Любопытно, а мне всегда казалось, что наемник может уйти на покой только с клинком в пузе, – охриплым от холода голосом проговорил Крушина.

– Могу вас уверить, что это не так. Порой удача улыбается и нашему брату, – довольно проговорил Кнат.

– Конечно, улыбается. Вы предлагаете нам большую кучу денег, – с жадностью сказал Рябой.

– Потому как риск соответствующий.

– Видно, не так уж и хорошо вам живется на заслуженном отдыхе, – тягуче проговорил Фосса. – Дикари, похоже, сильно треплют ваши нервы, – капитан сложил руки у подбородка.

– Дикари, да… Донимали когда-то изрядно. Наши воеводы почти извели их с севера.

– Ага, как же. Видели мы замученных северян на подходах к городу. Хороши солдаты, – Каннибал гадко усмехнулся.

– Почти, как я и упомянул. Осталось всего пара кланов. Так называемые «Клыки» и «Снежные волки». Первых скоро изведут люди нашего почтенного лорда, но они меня и так мало волновали, так как находятся далеко за пределами дорог.

– И что, собаки эти сильно донимают? Нам на всем пути ни одна не показалась, хотя забавы их, конечно, производят впечатление, – сказал Язва.

– Собаки у нас по клеткам на псарне сидят, а вот волчата бегают по тракту и грызут людей, воруют мой товар, и, соответственно, я несу убытки.

– Ладно, купец. Оговоренная в письме цена нас устраивает. Не зря же мы тащились в такую даль. Мы обеспечим безопасный путь твоим возам от Нортгарда до портовой гавани Сиена. Никакие волки там или медведи нас не остановят. Под защитой «Шестипалых» твой груз будет в целости и сохранности, а ты и дальше будешь жиреть, стареть, да богатеть, сидя у себя в теплом доме, – уверенно проговорил Фосса.

– Рад это слышать. Приятно, что мы пришли к такому соглашению, – купец сложил руки на животе. – Трактирщик! Неси мне и моим гостям бочонок твоей лучшей медовухи! – вскричал Кнат.

– Вот это по-нашему, – расплылся в улыбке Каннибал. – Тащи два! А лучше три!

– И жратвы побольше! – грубо крикнул вдогонку Крушина.

Клод допивал вторую кружку, вспоминал заснеженный холм и белых волков, что возвышались над ним.

После двух дней простоя в Нортгарде торговцы начинали стягивать свои телеги с грузом к городским воротам. К утру следующего дня караван был полностью упакован. Повозки загрузили мехами, бочками с отменной северной выпивкой, различной бижутерией и дикими животными. Также к телегам пристраивали небольшие деревянные кареты, где расположились семьи, которым опостылела жизнь в вечных снегах.

Купец Кнат о чем-то разговаривал с группой торговцев недалеко от обоза, обговаривая какие-то детали. Стражники, патрулирующие городские улицы, пристально наблюдали за наемниками, которые выстраивались вдоль повозок пешим строем.

Кулак и Язва без умолку кричали на новобранцев, постоянно тыкая их носом в какие-нибудь мелочные оплошности, вроде расслабленного поясного ремня или протертого до дыр верхнего плаща. Клод считал, что когда-нибудь один из бойцов в пылу сражения выстрелит одному из сержантов в спину за их постоянные придирки. Он и сам как-то размышлял об этом.

Офицеры отряда сидели верхом на свежих отдохнувших лошадях и прохаживались вдоль телег с грузом, прицениваясь к стоимости товаров. Клод стоял возле телеги по щиколотку в грязи, смешанной с недавно выпавшими хлопьями снега. Несмотря на приобретенный им на здешнем рынке меховой плащ и новые сапоги, наемник замерзал, ожидая, когда караван тронется с места.

Вскоре небо затянуло серыми тучами, повалил снег. Не самая лучшая погода для далеких странствий, но ведь солдатам выбирать не приходится. Лейтенанты, получив указания от своих капитанов, поскакали во главу колонны, сами же командиры повели лошадей к замыкающей повозке, где стоял, уже в одиночестве, их наниматель. Перед долгой дорогой они получили последние указания от Кната, и вдобавок его доверенное лицо – купца Дитхельма, а потом вышли за городские ворота на заснеженный тракт.

Чем дальше караван отдалялся от городских стен, тем сильнее лютующий ветер сдавливал наемникам кости, морозил их кожу. Земли вечной мерзлоты были суровы и не терпели слабых. Так, уже спустя день пути, холод забрал четверых солдат, которых после смерти обобрали, завернули в тряпье и закопали в снегу немного поодаль от дороги. Никто особо не горевал по погибшим, а скорее наоборот, как бы странно это не прозвучало. После такого случая лейтенанты разрешили наемникам обогреваться в пути с помощью алкоголя, но Рябой предупредил, что если среди отряда кто-то посмеет напиться до упаду, то того немедля привяжут к одной из телег и будут волочить до самой южной границы.

Язва и Кулак беспрерывно курсировали между повозками и солдатами, проверяя их состояние. Однообразная дорога без конца и края еще долгое время студила покрытые инеем взгляды наемников, пока на пути длинного каравана не появился человек.

– Слышь, Рябой, а это что за подарочек? – шмыгнув носом, сказал Крушина.

– А мне почем знать? – недовольно гаркнул лейтенант.

– Надо бы проверить, – сказал задумчиво Крушина.

– Эй вы, двое! – Крикнул наемникам, стоящим возле первой повозки, Рябой. – Пойдите посмотрите, чего там разлегся этот болван!

Двое наемников обнажили мечи и двинулись к лежащему на дороге человеку. Они осторожно перевернули его с живота на спину. Незнакомец что-то промычал. Разобрать слова было трудно, так как на его голову был надет мешок. Руки и ноги человека были связаны. Наемники удивленно посмотрели друг на друга. Без сомнения, данная встреча была странной. Откуда было взяться посреди заснеженной пустыни этой находке?

– Ну что там? – крикнул Рябой.

– Какой-то дикарь, связанный по рукам и ногам, – озадаченно проговорил один из солдат.

– Дикарь?

– Ну да. Здоровенный такой, весь шкурами зверей покрытый, – прокричал наемник.

– Убить его? – крикнул второй солдат.

– Нет! Оттащите в клетку к животным! – вскрикнул Крушина.

– Так енто, к волкам штоль его посадить? – неуверенно проговорил подошедший наемник.

– Дубина! Нет, конечно. Не к хищникам.

– А к кому?

– Да хоть к кроликам! Не задавай тупых вопросов! – рявкнул лейтенант.

– Как прикажемте.

Наемник сорвался с места и подбежал к дикарю. Вместе с напарником они подняли связанного варвара и потащили его к клеткам.

– Нервный ты какой-то, братец, – сказал, усмехнувшись, Крушина.

– Эта мерзлота сводит меня с ума! Не могу поверить, что Каннибал и Фосса подписались на двенадцать таких поездок. Да у меня к концу этой уже яйца отмерзнут!

– Успокойся ты. Побереги нервишки и глотни лучше вина, полегчает.

– Это не поможет. И так уже всю флягу выхлебал. Надо бы командирам доложить об этом варваре, пока они сами сюда не явились выяснять, почему обоз остановился.

– Не утруждайся. Позволь в этот раз мне их известить. – Лишь договорив, Крушина пустил своего коня рысью к последней повозке.

– А ты чего вылупился!? – злобно сказал Рябой первому извозчику. – Давай гони лошадей!

Караван снова двинулся в дорогу.

Последующая ночь сюрпризов не принесла, и возле костров наемников, разожжённых подле повозок, по-прежнему шептались о найденном дикаре. Клод вдоволь наслушался различных сплетен во время недолгого перерыва. Кто-то говорил, что найденный дикарь был разведчиком, некоторые шептали, что приманкой для диких волков, а третьи уверяли всех в том, что его бросили соплеменники. Последний вариант Клоду казался больше похож на правду, но по-прежнему не являлся для него истиной. За ответами наемник отправился к лагерному лекарю по имени Говорун. Отрядный врач осматривал варвара, а значит, мог обладать стоящими сведениями.

Наемник несколько раз ударил в дверь деревянной кареты. По ту сторону послышался голос.

– Я занят.

– Это Клод.

– Мне-то что? Говорю же, занят.

– Отпирай, Говорун. А не то я расскажу нашим братьям о том, как однажды застал тебя с козой в сарае, когда ты…

Открылась дверь, Клод с ухмылкой посмотрел на поседевшего лекаря с глубокими морщинами на лице.

– Ну, чего встал? Залазь.

Наемник забрался в карету и захлопнул за собой хлипкую дверцу.

– Чего хотел? – с дрожью в голосе проговорил старик.