Текст книги "Затерянные во льдах. Роковая экспедиция"

К фотографиям прилагалась записка.

«Все это может вам пригодиться. Я позвонил двоим людям, откликнувшимся на мое объявление в Таймс. Оба хотят к вам присоединиться. Девушка могла бы пригодиться, если вам удастся завоевать ее доверие. Сегодня утром со мной связался один норвежец. Он знал Фарнелла в Норвегии во время войны. Я посоветовал ему повидаться с вами сегодня в шесть вечера. Кроме того, я еще раз встретился с Йоргенсеном и сказал ему, что, прежде чем представить его предложение своему совету директоров, мне необходимо получить от него подробную информацию. Он говорил о никеле и уране! На принятие решения он дал мне двадцать четыре часа. В субботу он вылетает в Америку. Прошу вас держать меня в курсе всех событий».

Внизу подпись – Клинтон Манн.

Я передал записку Дику и допил свое пиво. Затем я смахнул фотографии Фарнелла обратно в конверт и сунул его в карман куртки.

– Увидимся позже, – кивнул я Дику. – И не отпускай мисс Сомерс. – Сделав шаг к двери, я остановился и обернулся. – Мисс Сомерс, – обратился я к девушке, – вы, случайно, не присутствовали на суде над Фарнеллом?

– Нет, – ответила она. – Тогда я его еще не знала.

В ее голосе слышалось искреннее удивление.

Я кивнул и вышел. Поймав такси, я направился в редакцию «Морнинг Рекордс», где заставил сотрудников архива откопать в библиотеке записи за август 1939 года. Процесс над Джорджем Фарнеллом освещался тут очень подробно. Прилагались фотографии Фарнелла и его партнера, Винсента Клегга, снимок Фарнелла с отцом и еще одна фотография – Фарнелла с рудоискательным щупом. Точно такой снимок я уже видел в пачке, переданной мне сэром Клинтоном.

Но хотя я внимательно прочитал все до единого параграфы, я не нашел ни единой строчки, хоть как-то проливающей свет на его смерть. Ни с одной стороны не было ни одного странного свидетеля. Все было очень гладко и убедительно. В 1936 году Фарнелл и Клегг открыли контору по оказанию услуг горнорудным предприятиям и успешно работали на протяжении трех лет. Затем Клегг, занимавшийся финансовой стороной предприятия, заметил, что партнер обналичил кое-какие чеки, о которых он не имел ни малейшего представления. Подпись на чеках выглядела очень похоже на настоящую. Речь шла о сумме почти в десять тысяч фунтов. Фарнелл сознался в том, что подделал подпись партнера. В подтверждение этого он заявил, что для работы в Норвегии, не связанной с деятельностью его фирмы, ему предстояли значительные расходы. Он был убежден в том, что в горах центральной Норвегии действительно скрываются ценные минералы. Но партнер отказался его финансировать. Поэтому ему пришлось действовать в одиночку. Его адвокат заявил, что он искренне считает подобное расходование денег разновидностью капиталовложения. Единственными свидетелями, не считая самих Фарнелла и Клегга, были сотрудники их конторы и некто Притчард, которого пригласили в качестве металловеда, попросив изложить свою точку зрения на потенциальные минеральные богатства Норвегии. В своей заключительной речи судья назвал Фарнелла «человеком, одержимым идеей». Фарнелла приговорили к шести годам тюрьмы.

Вот и все. Я закрыл папку и, выйдя на улицу, в ненастную суету Флит-стрит, вскочил в автобус, который шел в западном направлении. Все время, пока мы ехали по Стрэнду, я размышлял, но вовсе не о суде. У меня из головы не шла девушка. «Могла бы пригодиться, если вам удастся завоевать ее доверие». Возможно, сэр Клинтон был прав. Возможно, она действительно что-то знает. Я вышел на Трафальгарской площади. В конторе пароходной компании «Берген» я поговорил с человеком, с которым несколько раз встречался на различных мероприятиях. Он дал мне рекомендации для людей из «Бергена» и норвежского правительства, которые могли мне пригодиться. Выйдя из конторы, я поспешил приобрести полный комплект адмиралтейских карт и лоций норвежского побережья.

День клонился к вечеру, когда я сел в автобус, доставивший меня в Сити, и перешел Темзу по Тауэрскому мосту. Замерев на несколько секунд у парапета, я полюбовался «Дивайнером». Снова был прилив, и палуба яхты почти поравнялась с причалом. С высокими мачтами и синим корпусом, она казалась мне прекрасной. Мне нетрудно было понять чувства тех, кто обычно стоял там, где сейчас находился я, глядя на мое судно. Выше по течению реки сиял закат, и в лучах заходящего солнца сырой и холодный воздух мерцал оранжевыми отблесками. В некоторых окнах высоких офисных зданий все еще горел свет. Раздался бой часов, и я посмотрел на свои наручные часы. Шесть часов. Я заторопился.

Я уже проходил между высокими пакгаузами, когда меня обогнало такси. Автомобиль остановился у причала. Расплатившись с водителем, из него вышел стройный, аккуратно одетый мужчина. Он неуверенно оглядывался по сторонам, когда я подошел к нему.

– Прошу прощения, – заговорил он. – Вы, случайно, не знаете, это яхта «Дивайнер»?

Он кивнул в сторону возвышающихся над пристанью стройных мачт. Мужчина был похож на американского бизнесмена, и его речь вполне соответствовала его облику, не считая едва заметных признаков чего-то похожего на валлийский акцент и необычайно четкой артикуляции всех звуков.

– Это она, – подтвердил я. – Что вам нужно?

– Я ищу мистера Гансерта, – ответил он.

– Я Гансерт, – сообщил ему я.

Его довольно тяжелые брови слегка приподнялись, но суховатые черты сохранили свою невыразительность.

– Хорошо, – отозвался он. – Меня зовут Йоргенсен. Возможно, вы обо мне слышали?

– Конечно, – подтвердил я и протянул ему руку.

Его кисть оказалась настолько вялой, что мне показалось, он пожал мне руку исключительно ради приличия.

– Я хотел бы с вами поговорить, – произнес он.

– Тогда пройдемте на борт, – пригласил я.

Когда я шагнул на палубу, из люка машинного отделения высунулась голова Картера с испачканным смазкой лицом.

– Где мистер Эверард? – спросил я у него.

– Внизу, в кают-компании, сэр, – ответил он. – С ним мисс Сомерс и еще какой-то мужчина. Он явился на борт с чемоданом, как будто собрался провести с нами выходные.

Я кивнул и спустился по трапу в каюту.

– Не ударьтесь головой, – предостерег я Йоргенсена.

Войдя в кают-компанию, где царил полумрак, я увидел мисс Сомерс, которая сидела напротив Дика. Рядом с ней стоял рыжеволосый, плотно сложенный мужчина, которого я тут же узнал.

– Если не ошибаюсь, Кертис Райт? – спросил я.

– Выходит, вы меня помните? – с довольным видом откликнулся он. – Знаете, вы были одним из немногих промышленников, которым мне нравилось наносить визиты, – добавил он, стискивая мою кисть в мощном рукопожатии. – Вы знали, что нам нужно, и работа двигалась.

Некоторое время этот человек отвечал за испытания нашего артиллерийского оборудования, будучи офицером регулярной армии, и время от времени посещал наши заводы.

– Это визит вежливости? – поинтересовался я. – Или ваше появление имеет отношение к Фарнеллу?

– Я насчет Фарнелла, – подтвердил он мою догадку. – Сегодня утром мне позвонил сэр Клинтон Манн.

– Вы знали Фарнелла? – спросил я у него.

– Да. Встречался с ним во время войны.

Внезапно я вспомнил о Йоргенсене. Представив своих гостей друг другу, я попросил Дика поручить Картеру включить нам свет. Я до сих пор не понимал, зачем сюда явился Йоргенсен.

– Скажите, мистер Йоргенсен, – обратился я к нему, – вы тоже пришли поговорить о Фарнелле?

Он улыбнулся.

– Нет, – ответил он. – Я пришел, чтобы поговорить о гораздо более важных вещах… и наедине.

– Разумеется, – кивнул я.

В это мгновение в каюту вернулся Дик.

– Там наверху довольно странный тип, – сообщил он мне. – Утверждает, что у него тут назначена встреча.

– Как его зовут? – спросил я.

– Меня зовут Дахлер, – донесся от двери низкий голос с иностранным акцентом, звук которого заставил Йоргенсена развернуться так быстро, как будто кто-то резко ткнул его в спину.

В дверях кают-компании неловко переминался с ноги на ногу невысокий человечек. Я не заметил, когда он там появился. Он как будто материализовался из воздуха. Его темный костюм сливался с тенями, и на этом темном фоне отчетливо выделялось белое пятно его лица под стального цвета седыми волосами. Он шагнул вперед, и я увидел, что одна рука у него парализована. Пронзительно засвистел двигатель. В кают-компании вспыхнул свет, и Дахлер резко остановился. Он увидел Йоргенсена. Черты его лица заострились, а в глазах вспыхнула неожиданная и безудержная ненависть. Он тут же улыбнулся, но эта улыбка была такой перекошенной, что у меня по спине пополз холодок.

– God dag, Knut, – произнес он, и я понял, что он говорит по-норвежски.

– Что вы здесь делаете? – вместо ответного приветствия произнес Йоргенсен.

В его голосе не осталось и следа прежней учтивости. Теперь в нем слышались гнев и даже угроза.

– Я пришел, чтобы поговорить с мистером Гансертом о Фарнелле.

Калека, запрокинув голову, в упор посмотрел на Йоргенсена. Затем он обернулся ко мне.

– Вы знали Фарнелла? – спросил он.

Его губы были по-прежнему искривлены в странной улыбке, и я внезапно понял, что его лицо тоже парализовано. Некоторые слова вызывали у него явные затруднения. Паралич привел к небольшим заминкам речи, и в уголке его рта собиралась слюна, поблескивавшая в свете лампы.

– Да, – ответил я. – Я с ним когда-то работал.

– Он вам нравился?

Задавая этот вопрос, он пристально наблюдал за моим лицом.

– Да, – ответил я. – А что?

– Я всегда стремлюсь понимать, чью сторону принимают люди, – тихо ответил он и снова посмотрел на Йоргенсена.

– Зачем вы сюда явились?

Вопрос Йоргенсена прозвучал так отрывисто и грубо, как будто он обращался к подчиненному.

Дахлер ничего не ответил. Он не двинулся с места. Он продолжал смотреть на Йоргенсена так, что от этой тишины атмосфера накалялась все сильнее. Казалось, этих двух людей связывает нечто, не нуждающееся в словах. Первым молчание нарушил Йоргенсен.

– Я хотел бы поговорить с вами наедине, мистер Гансерт, – произнес он, оборачиваясь ко мне.

– Похоже, вы боитесь делать свои предложения открыто? – ядовито поинтересовался Дахлер. – Очень жаль, что здесь нет Фарнелла, который мог бы дать мистеру Гансерту дельный совет.

– Фарнелл мертв.

– В самом деле? – Дахлер резко подался вперед. Теперь он был похож на паука, выскочившего из угла своей паутины. – Что заставляет вас считать, что он умер?

Йоргенсен колебался. Я видел, что он в любую секунду может надеть шляпу и покинуть яхту. И я этого не хотел. Если бы я мог задержать Йоргенсена на борту… В этот момент я услышал звон сигнального колокола, донесшийся с Тауэрского моста. Мгновенно приняв решение, я шагнул к двери.

– Я пришел сюда не для того, чтобы разговаривать о Фарнелле, – произнес Йоргенсен.

Я выскользнул из каюты и взлетел по трапу.

От соседнего причала отходил трамповый пароход. Движение по Тауэрскому мосту прекратилось. Картер и Уилсон стояли у поручней и о чем-то беседовали.

– Картер, – окликнул я парня. – Двигатель теплый? Заведется с первого раза?

– О двигателе можете не волноваться, мистер Гансерт, – откликнулся он. – Заведется как миленький. Мне стоит только пальцами щелкнуть.

– Тогда заводи, – скомандовал я. – Трогаемся и как можно скорее.

Он нырнул в люк машинного отделения, а я приказал Уилсону отдать швартовы.

– Только тихо, – добавил я.

Он перепрыгнул через поручень, и спустя несколько секунд оба троса уже лежали на палубе.

Я скользнул на корму и встал к штурвалу. Двигатель два раза чихнул, а затем взревел и завелся.

– Полный назад, – скомандовал я Картеру.

Под нашей кормой вскипела вода, и мы начали движение. Как только мы отошли от причала, я подал команду «полный вперед» и резко повернул штурвал. Двигатель ревел, а лопасти винта вращались под водой, взбивая воду в пену. Длинный бушприт описал широкую дугу и замер, указывая на главный пролет Тауэрского моста.

Дик, спотыкаясь, взбежал по трапу на палубу. Ему на пятки наступал Йоргенсен.

– Что происходит? – воскликнул Йоргенсен. – Почему мы вышли в реку?

– Мы меняем место стоянки, – сообщил ему я.

– И где будет новое место стоянки? – подозрительно поинтересовался он.

– В Норвегии, – отозвался я.

Глава 2
Поворот через фордевинд

Когда я сообщил Йоргенсену, что мы взяли курс на Норвегию, он пришел в ярость. Отпихнув Дика, он бросился на корму, где я спокойно сидел за штурвалом.

– Немедленно поверните обратно, – потребовал он. – Я требую, чтобы меня высадили на берег.

Я промолчал. Над нами нависал центральный пролет Тауэрского моста. Два приподнятых крыла эхом отражали гул нашего двигателя. Мы прошли в открывшийся проем, совсем немного опередив пароход. Перед бушпритом распростерлась река, напоминая темную дорогу к морю. По обе стороны подобно пустым утесам возвышались пакгаузы. А позади светился Лондон. Зарево миллионов фонарей отражалось от низких туч, нависших над огромным городом.

– Вам это не сойдет с рук, Гансерт! – взвизгнул Йоргенсен.

На мгновение мне почудилось, что он собирается броситься на меня в попытке отобрать штурвал. Я ничего ему не ответил. Меня переполняло странное чувство восторга. Разумеется, это не могло сойти мне с рук. Я не мог просто взять и похитить человека. Но если бы мне удалось хитростью убедить его остаться на борту… если бы он встревожился настолько, что сам не захотел бы сходить на берег, опасаясь что-то упустить… Теперь со мной было трое людей, каждый из которых что-то знал о Фарнелле. В ограниченном пространстве яхты мне ничего не стоило выудить из них их истории. А если бы Йоргенсен остался со мной, вместо того чтобы вернуться в Америку, у меня появился бы неограниченный запас времени.

– Я в последний раз вас прошу, мистер Гансерт, – уже тише произнес он. – Если вас не затруднит, извольте доставить меня на берег.

Я поднял голову и посмотрел на него.

– Вы уверены, мистер Йоргенсен, что хотите сойти на берег? – спросил я.

– Что вы имеете в виду? – с искренним изумлением спросил он.

– Зачем вы пришли ко мне сегодня вечером? Что вам было нужно?

– Я хотел использовать ваше влияние на сэра Клинтона и убедить его сотрудничать с нами в разработке минеральных ресурсов моей страны.

Я впервые заметил, что он слегка картавит. Но это не делало его внешность женственной. Как раз напротив, усилия, которые он делал, чтобы произнести звук «р», придавали его речи особую выразительность.

– Я вам не верю, – напрямик заявил ему я. – Вы приехали ко мне, потому что хотели знать, что нам стало известно о Джордже Фарнелле.

– Это абсурд, – ответил он. – С чего бы мне интересоваться этим типом Фарнеллом? Возможно, когда-то он был хорош. Но десять лет – это долгий срок.

– Он провел большую часть этих десяти лет в Норвегии, – напомнил ему я. – И почему вы явились ко мне именно в шесть часов? – добавил я, помолчав.

Мне показалось, он задумался.

– Я был на конференции в Норвежском доме, – наконец произнес он. – Я не мог прийти раньше.

– Вы уверены, что пришли не потому, что сэр Клинтон сообщил вам о том, что в шесть часов я буду встречаться с людьми, которые знали Фарнелла? – Я заявил это наобум, но когда он не ответил, я добавил: – Вы ведь хотели знать, кто плывет со мной в Норвегию, не так ли?

– С какой стати?

– Потому что вы не меньше нас заинтересованы в Джордже Фарнелле, – ответил я.

– Это смешно, – фыркнул он. – Тут все помешались на этом Фарнелле, что ли? Этот человек уже умер.

– Тем не менее я получил от него сообщение.

Пристально наблюдая за его лицом, на которое падал свет из штурманской рубки, я увидел, как сощурились его глаза.

– Когда?

– Совсем недавно, – ответил я. Прежде, чем он успел задать свой следующий вопрос, я встал. – Дик, ты не мог бы сменить меня у штурвала? – окликнул я партнера и обернулся к Йоргенсену: – Разумеется, я не повезу вас в Норвегию против вашей воли. Но я прошу вас ненадолго спуститься со мной вниз и выслушать то, что я скажу.

Я развернулся и начал спускаться по трапу, ведущему в кают-компанию.

Кертис и мисс Сомерс сидели там же, где я их оставил. Дахлер мерял небольшое помещение быстрыми шагами. При моем появлении он резко развернулся.

– Скажите, мистер Гансерт, почему мы плывем вниз по реке? Если не возражаете, я хотел бы сойти на берег.

– Присядьте, – пригласил его я. Позади меня в дверях появился Йоргенсен. Пододвинув стул, я заставил его усесться. – Я высажу на берег всех, кто пожелает, – объявил им я. – Но прежде выслушайте меня. – Дахлер сидел за столом, опираясь на парализованную руку и пристально глядя на меня. – Так или иначе, но мы все собрались здесь по одной-единственной причине, – произнес я, обводя взглядом их лица. – И причина эта – смерть Джорджа Фарнелла.

Теперь все смотрели на меня, и я ощутил себя председателем какого-то невероятного совета директоров, хотя такой совет директоров можно было представить себе только в момент пробуждения от тяжелого похмельного сна. Публика, собравшаяся в моей кают-компании, была на удивление разношерстной. Но всех объединяли сильнейшие эмоции, наэлектризовавшие даже окружающий нас воздух. С виду передо мной сидело четыре самых обычных человека. Но я был убежден, что между ними существует какая-то странная взаимосвязь. И общим звеном был Джордж Фарнелл.

– Что касается меня самого, – снова заговорил я, – то меня не устраивает просто сообщение о смерти Джорджа Фарнелла. Я хочу точно знать, как это случилось. И я еду в Норвегию, чтобы это установить.

Я обернулся к Кертису Райту.

– Поскольку вы явились с вещами, вы, вероятно, желаете поехать с нами?

Он покосился в сторону девушки.

– Да, мне этого хотелось бы, – наконец ответил он.

– Почему? – спросил я.

Он улыбнулся.

– Ну, во-первых, у меня трехнедельный отпуск, и почему бы не провести его именно таким образом? С другой стороны, я хочу узнать больше о смерти Фарнелла. Он поручил мне доставить кое-какие сообщения. Видите ли, я был вместе с ним во время штурма Молёя.

– Почему вы не сделали этого сразу после штурма, когда узнали, что он пропал? – спросил я.

– Потому что я знал, что он не погиб, – последовал ответ. – Полагаю, нет смысла скрывать это от вас сейчас. Я должен был сразу об этом доложить. Но я этого не сделал. Мы ведь не всегда делаем то, что должны, когда служим в армии. Ну, а потом… мне это показалось лишним и бессмысленным.

Он замолчал. Никто не произнес ни слова. Все смотрели на него. Он вынул из кармана золотые часы и поигрывал ими, покачивая цепочку. Девушка смотрела на них как завороженная.

– Я действовал как связной между ротой Линге и людьми, штурмовавшими Молёй, – продолжал рассказывать он. – Перед самым штурмом Ольсен подошел ко мне и попросил кое-что передать на словах разным людям. «Но только когда ты будешь уверен, что я погиб, – добавил он. – Во время этого штурма я пропаду без вести». Я спросил его, что он имеет в виду, и он ответил: «Я выполню работу, которую мне приказано сделать. Но когда мои люди сойдут обратно на берег, я их там оставлю и вернусь в Норвегию один. Там у меня кое-какие дела. То, что я начал еще до войны. Это очень важно». Я спорил с ним, пытался переубедить, как офицер приказывал ему оставаться с его людьми. Но он только улыбнулся и сказал: «Простите, сэр. Возможно, когда-нибудь вы все поймете». Не мог же я арестовать солдата, которому через пять минут предстояло вступить в бой. Мне пришлось с этим смириться.

– И что случилось потом?

Этот вопрос задал Йоргенсен.

Кертис пожал плечами.

– О, он сделал так, как обещал. Он привел своих людей обратно на берег. Затем он сказал им, что должен вернуться за парнем, который пропал во время боя. Больше они его не видели, и нам пришлось покинуть остров без Ольсена. Если бы я решил, что он дезертировал, я бы доложил о его отсутствии. Но я убежден, что он этого не сделал. Он был не из тех, кто на это способен. Он был сильным. Не физически, но морально. Это было видно по его глазам.

Я наклонился вперед.

– Что это за дело было у него в Норвегии? – спросил я.

– Я не знаю, – ответил он. – Возможно, на самом деле это не было так уж важно. Но в чем я не сомневаюсь, так это в том, что это было важно для него.

Я посмотрел на Йоргенсена. Он наклонился вперед и не сводил глаз с Кертиса. Напротив него, в другом конце каюты, калека откинулся на спинку стула и тихонько улыбнулся.

– Ну а вы, мистер Дахлер, – обратился я к нему, – зачем вы здесь?

– Потому что я тоже желаю знать больше о том, как умер Фарнелл, – отозвался он.

– В таком случае почему вы желаете сойти на берег? – поинтересовался я. – Вы могли бы найти ответ, отправившись с нами во Фьерланд.

– Я бы очень этого хотел, – ответил он, – но, к сожалению…

Он не окончил фразу и пожал плечами.

– Так вы говорите, что вам этого хотелось бы? – озадаченно переспросил я.

Его пальцы перебирали ткань полупустого рукава.

– Видите ли, тут имеются определенные затруднения.

Его лицо жило своей напряженной жизнью, а тело выпрямилось, напоминая натянутую струну.

– Какие затруднения? – не выдержал я.

– Спросите у Йоргенсена.

В его голосе прозвучала злоба.

Я обернулся. Лицо Йоргенсена было белым как мел. Высохшая кожа оставалась неподвижной, как бесстрастная маска, но синие глаза сощурились и смотрели настороженно.

– Что, если вы обо всем расскажете сами? – предложил он.

Дахлер вскочил на ноги.

– Расскажу сам?! – крикнул он. – Ну уж нет. Почему я должен рассказывать о том, что больше не могу попасть в свою собственную страну?

Он отпихнул стул назад и шагнул к Йоргенсену. Затем он резко развернулся и пошел в другую сторону. Остановившись у двери в камбуз, он снова обернулся к нам. Его карие глаза смотрели на меня удивительно цепко.

– Я еду с вами, мистер Гансерт. Я в долгу перед Фарнеллом, – он бросил взгляд на Йоргенсена, – а я всегда возвращаю свои долги.

– Что это за долг? – спросил я.

– Он спас мне жизнь.

– Вы совершаете ошибку, Дахлер, – тихо произнес Йоргенсен. – В Норвегии вас ждет арест.

– Кому из своих сотрудников вы поручите донести на меня в этот раз? – презрительно фыркнул Дахлер. – Или вы сами выполните эту грязную работу? – Он медленно шел по комнате, наклонив голову в сторону Йоргенсена и слегка повернув ее в сторону. – Вам мало того, что вы уже сделали?

– Прошу вас, мистер Дахлер, присядьте, – попросил я его, кладя руку ему на плечо.

Он резко обернулся ко мне, и на его лице отразилась такая злоба, что на мгновение мне почудилось, будто он собирается укусить меня за руку. Вдруг он так же внезапно расслабился и сел на стул.

– Прошу прощения, – произнес он.

Я перевел взгляд на Йоргенсена.

– Поговорим о вас, мистер Йоргенсен. По вашим словам, вы явились сюда, чтобы обсудить возможности объединения усилий «Би Эм энд Ай» и вашей собственной компании. – Я наклонился к нему. – Как я вам уже сказал, я вам не верю. Вы здесь потому, что вы так же интересуетесь Фарнеллом, как и все мы. С сэром Клинтоном вы беседовали о залежах никеля и урана. Но это были лишь ваши догадки. На самом деле вы не знаете, какой металл обнаружили в Норвегии. – Я помолчал, а затем очень медленно произнес: – А я знаю, и это не никель и не уран. Что касается того, где находятся эти залежи, то у вас нет об этом ни малейшего представления. Ваш визит сюда – это чистейшей воды блеф.

– Так значит, вам известно, о каком металле идет речь? – Его глаза смотрели на меня так безразлично, что было совершенно невозможно понять, о чем он думает. – Вам об этом рассказал сам Фарнелл?

– Да, – ответил я.

– Когда он с вами связывался?

– Это сообщение прибыло после его смерти, – покачал головой я.

Девушка с легким возгласом подалась вперед. Дахлер пристально наблюдал за Йоргенсеном.

– Если вам так этого хочется, – продолжал я, – я высажу вас на берег. Но помните: здесь, в этой каюте, собрана вся правда о Фарнелле. Или, во всяком случае, такое ее количество, которое нам необходимо. Возвращайтесь в Штаты, я же возьму курс на Норвегию. – Я помолчал, глядя на него, а затем пошел к двери. – Подумайте об этом, – произнес я, прежде чем выйти из каюты. – Если хотите, я высажу вас в Гринвиче. Так что принимайте решение побыстрее. Минут через пять мы поравняемся с пристанью.

Закрыв за собой дверь, я поднялся на палубу. После ярко освещенной каюты тут было очень темно. Вокруг сияли огни. Сырой воздух приятно холодил лицо, а палуба вибрировала под ногами. Тихий плеск воды, рассекаемой корпусом яхты, приводил меня в восторг. Мы вышли в плавание.

Я прошел на корму, где за штурвалом замерла темная фигура Дика. На фоне сияющего Лондона отчетливо выделялись стройные очертания бизань-мачты.

– Я тебя сменю, – сообщил ему я. – А ты спускайся вниз и устрой наших пассажиров. Покажи им их каюты, выдай одеяла, простыни, одежду, все, что им понадобится. Займи их, Дик, и держи Дахлера подальше от Йоргенсена. Покажи девушке камбуз, пусть соорудит что-нибудь поесть. Не позволяй им размышлять. Мне совершенно не нужно, чтобы кто-то из них, а в особенности Йоргенсен, подошел ко мне с просьбой позволить ему сойти на берег.

– Хорошо, шкипер, – кивнул он. – Сделаю все, что будет в моих силах.

– Ах, да, попроси их написать сообщения, которые мы передадим по радио, – добавил я вдогонку. – Объясни им, что у нас есть как передатчики, так и приемники.

– Понял, – откликнулся он, скрываясь в люке.

Накинув пальто, я занял место у штурвала. Уилсон сматывал канаты. Я окликнул его, и он пришел на корму. Родом из Корнуолла, он был уже не молод, что не мешало ему оставаться отличным моряком.

– Поставь кливер, – распорядился я. – Если ветер не усилится, он нам пригодится.

– Будет сделано, сэр, – отозвался он. Его обветренное лицо казалось красным в свете ходового огня левого борта. Он помолчал, а затем поинтересовался: – Правда ли то, что говорил мистер Эверард? То, что мы идем в Норвегию?

– Правда, – кивнул я. – А тебе не все равно, куда идти?

Его грубоватые черты расплылись в улыбке.

– В Норвегии рыбалка лучше, чем в Средиземном море.

Он сплюнул за борт, как будто желая подчеркнуть всю бесполезность Средиземного моря, и ушел на нос. Мой взгляд упал на стеньгу. На ней светился фонарь, указывающий на то, что мы парусник, идущий с включенным двигателем. Я устроился поудобнее, готовясь к длительному процессу прохождения устья Темзы. Мне не нужна была карта. Я столько раз проходил Темзу под парусом, как вверх, так и вниз по течению, что знал все повороты, бакены и приметы на берегу. Спускаться в устье с включенным двигателем было совсем несложной задачей. Единственное, что меня волновало, – останется ли на борту Йоргенсен.

Поэтому я вздохнул с облегчением, увидев, что мимо в темноте проплывает королевский морской колледж Гринвича. Йоргенсен не относился к нерешительным людям. Я сказал ему, что высажу его на берег в Гринвиче, если он того пожелает. Поскольку он такого желания не высказал, то, вполне вероятно, он решил остаться на яхте. Но, пока мы не обогнули Нор, у него оставался путь к отступлению.

Прошло полчаса, прежде чем Дик снова появился на палубе.

– Я их всех устроил, – сообщил мне он. Оглянувшись через плечо, он театральным шепотом добавил: – Хотите верьте, хотите нет, но великий промышленник Йоргенсен помогает Джилл готовить жратву.

– Я так понимаю, что Джилл – это мисс Сомерс?

– Совершенно верно. Она просто прелесть. Сразу взялась за дело и уже со всем разобралась.

– Где Дахлер? – спросил я.

– У себя в каюте. Я отвел его в одноместную каюту перед кают-компанией по правому борту. Девушку я разместил по левому борту. Йоргенсен будет теперь с вами, а Кертис Райт со мной. – Он показал мне несколько листков бумаги. – Мне это сейчас отправить?

– Что это?

– Сообщения для передачи.

– Оставь их в рубке, – кивнул я.

– Тут все предельно ясно, – добавил он. – Три от Йоргенсена, одно от Дахлера и еще одно от девушки.

– И все же я хотел бы сначала их пересмотреть, – ответил я. – И вернись к ним, Дик, если тебя не затруднит. Я не хочу, чтобы они оставались одни, пока мы не вышли в открытое море.

– Хорошо, – отозвался он и начал спускаться по трапу.

Неподвижно сидеть у штурвала было холодно, и время тянулось медленно. Мне не терпелось поскорее покинуть реку. Постепенно огни доков и складов по обоим берегам начали редеть, а вскоре их сменили огромные черные пространства заиленных берегов и полей. Мы разминулись с большим грузовым судном, медленно поднимавшимся вверх по течению Темзы. Его бортовые огни скользнули мимо нас, и не прошло и нескольких минут, как их полностью поглотила ночная тьма. Двигатель работал на полную мощность, и мы делали не меньше восьми узлов. Если добавить к этому скорость отлива, составлявшую около четырех узлов, то выходило, что мы движемся вниз по течению с очень неплохой скоростью. Дик прислал на палубу Уилсона, который принес мне и Картеру дымящиеся кружки кофе. К восьми часам мы оставили позади Тилбери и Грейвсенд, а полчаса спустя вдали завиднелись огни Саутенда. Мы уже вышли в устье, и яхту начало раскачивать. Ветер дул с юго-востока, и море сердито пенилось невысокими, но крутыми волнами, возмущенно шипевшими в темноте, рассекаемой нашим судном.

Дик присоединился ко мне как раз в тот момент, когда я заметил далеко впереди ритмичное моргание маяка Нор.

– Не нравится мне эта ночка, – заметил он. – Когда будем ставить паруса?

– Сначала необходимо выбраться и дойти до Нора, – ответил я. – Тогда с помощью сильного бокового ветра мы сможем лечь на курс. Как обстановка внизу?

– Отличная, – усмехнулся он. – Дахлер отправился к себе. Сказал, что моряк из него плохой. Райт и Йоргенсен обсуждают лыжи за бутылкой скотча. Девушка ушла переодеваться. Как насчет сегодня – будем разбивать время на вахты? Райту приходилось ходить на яхтах. Йоргенсен тоже утверждает, что сумеет справиться с небольшим судном.

Это было лучше, чем я ожидал. Управлять яхтой было совсем несложно, и вчетвером мы могли легко с ней справиться. Но если бы нам пришлось часто переставлять паруса, мы очень быстро вымотались бы и нам пришлось бы лечь в дрейф, чтобы отоспаться. А я хотел добраться до Норвегии как можно скорее.

– Правильно, – кивнул я. – Надо разбиться на вахты. Ты, Дик, бери на себя вахту по правому борту и Картера, Райта и Йоргенсена в помощь. На левом борту буду я с Уилсоном и девушкой.

Я разделил людей на вахты без лишних раздумий. Тем не менее для дальнейших событий это оказалось жизненно важно. Почти любой другой расклад привел бы к совершенно иным последствиям. Йоргенсен оказался бы на моей вахте. Но откуда мне было знать о той злобе, которая копится в недрах моего суденышка?

Передав штурвал Дику, я вошел в рубку, чтобы проложить курс. Я прочитал и отправил сообщения. Это были простые сообщения о том, что автор записки отправился в Норвегию. Джилл Сомерс уведомляла об этом своего отца. Дахлер известил об отъезде свой отель, а Йоргенсен – свои офисы в Лондоне и Осло. Выйдя из рубки, я обнаружил на палубе Райта, Йоргенсена и девушку. Они спорили о парусниках. До маяка Нор оставалось совсем немного, и каждый раз, когда луч его мощного прожектора, описывая полукруг, скользил в нашу сторону, он выхватывал из мрака все наше изящное суденышко.