Текст книги "Белый юг"

К счастью, шлюпка справа по борту оказалась целой.

– Спустить шлюпку и приступить к погрузке, – приказал я.

С первой шлюпкой я послал Герду, чтобы она подыскала подходящую площадку. Я остался на судне подготовить к отправке как можно больше необходимых припасов. Времени у нас оставалось немного. Кормовая часть палубы уже была почти вровень с водой. Судно уйдет под воду – и уже не вернешься за тем, что было забыто. Шлюпка курсировала несколько раз, с судна было снято все возможное. Перед последним рейсом на судне оставалось семь человек. Я перешел на левый борт и взглянул на «Тауэр-3». Перед моими глазами предстало поразительное зрелище. Корвет был окутан облаком черного дыма, кроме носовой части, но за мостиком царил настоящий ад, и языки пламени доставали вершины труб. Люди стаскивали имущество на ледовое поле позади судна. На фоне белого льда в серой пелене дождя и мокрого снега они казались крошечными и беззащитными.

– Я взяла аварийный радиоприемник, – сказала Герда. – Отец говорил, что по нему хорошо слышно, хотя и нельзя передавать.

– Интересно, удалось ли «Тауэру-3» послать сообщение? – сказал я.

– Узнаем, когда встретимся на льду. – Она пожала плечами. – Думаю, успеют, их радио под мостиком, а там еще нет огня.

Наш китобоец угрожающе колыхнулся. Я взглянул на корму – ее уже захлестывало водой.

– Скорее бросайте все в шлюпку, – скомандовал я. – И сами туда, быстро! Времени у нас нет.

Шлюпка скользнула вдоль по борту. Китобоец начал тонуть. Герда перевалилась через поручни, я – за ней, бросив радио на чьи-то колени.

– Гребите что есть мочи! – крикнул я.

Весла прогнулись от усилия гребцов. Немного отплыв, мы увидели, как «Валь-4» задрожал, его качающаяся дымовая труба освободилась от креплений и с грохотом рухнула вниз. Маленькое судно стало медленно уходить кормою под иоду, и по мере его погружения нос задирался все выше и выше, и на нем беспомощно раскачивалась гарпунная пушка. В ледяной воде закружились черные воронки, но скоро все успокоилось, будто никакого судна никогда не было и в помине. Я взглянул на Герду и увидел, что она плачет. Китобоец был ее домом. Я хотел утешить ее, но увидел, что Хоу сжимает ей плечо, в глазах его такая боль, будто он ощущает такую же горечь потери.

Шлюпка коснулась льда, с хрустом сминая его тонкую кромку. Мы выкарабкались на льдину. И сразу провалялись по щиколотку в мягкую шугу полурастаявшего льда. «Что с нашими запасами?» – подумал я. Все вещи были свалены в кучу. Льдина мягко покачивалась, когда под нею пробегала зыбь, и своими краями терлась о края других льдин. Немного севернее нас лед был потолще. Увязая в шуге полурастаявшего льда, я потащился туда и, вернувшись, распорядился, чтобы все вещи перенесли на новую площадку. Затем расстелили брезент, сложили на него все продукты, остальное разместили сверху. Я приказал коку приготовить что-нибудь, а все остальные принялись ставить палатки. Нас было четырнадцать человек, причем двое раненых. Едва поставили первую палатку, как мы с Гердой занялись сначала сломанной рукой Якобсена, а затем ребрами Грига. Едва мы только кончили перевязывать Грига, тут же Макфи крикнул, что к нам приближается шлюпка с «Тауэра-3». ИВ ней было четыре гребца, а на корме сидел здоровенный бородач с приплюснутым носом и близко посаженными глазами.

– Кто это? – спросил я у Герды.

– Это Ваксдаль, – ответила она. – Он стал первым помощником на «Тауэре-3». Сам из Сан-нефьорда. Неплохой китобой, но, я слышала, у него неважный характер.

И впрямь по виду этот человек не располагал к себе.

– Интересно, что за историю сочинил Бланд, – произнес Хоу.

Впервые за все время один из •нас заговорил о причине нашего бедственного положения.

– Вы капитан Крейг? – подбежав ко мне, спросил Ваксдаль, задыхаясь от ярости.

– Да. Что вам угодно?

– Это по вашему приказу был выпущен гарпун?

– Нет, – ответил я.

– Гарпун взорвался у нас в машинном отделении. Вот из-за чего возник пожар, вот из-за чего мы попали в эту проклятую кутерьму! – Его глазки остановились на Хоу. – Это ты выстрелил гарпуном? – Пригнув голову, Ваксдаль двинулся на Хоу.

– Подождите, – вмешался я.

Но Герда опередила меня и встала перед китобоем.

– А что мы, по-твоему, должны были делать, дубина ты этакая? – Глаза ее пылали гневом. – Тебе бы хотелось, чтобы мы тихо сидели и ждали, когда нас прикончат? Иди-ка ты обратно к своему Эрику Бланду и спроси его, почему он нас протаранил.

Ваксдаль остановился.

– Это случайность, – сказал он и протянул руку, чтобы отстранить Герду.

– Не смей поднимать на меня руку, Ваксдаль, – сказала она с вызовом. – И слушай-ка, что я тебе скажу. Это не было случайностью. Бланд хотел нас протаранить. На нашем судне есть люди, которых ему надо уничтожить, если он не хочет быть повешенным за убийство Бернта Нордаля. Почему, по-твоему, он привел сюда «Тауэр-3», когда ему было приказано оставаться на своем месте?

– Кто сказал, что мы должны оставаться на старом месте? – спросил Ваксдаль. – И что это за разговоры насчет убийства? Нордаль покончил самоубийством.

– Это было убийство, – отпарировала Герда. – И капитан Эйде приказал вам оставаться на месте. Вы что, не слышали радио? Спросите своего радиста.

– Он пострадал от огня, когда передавали сигнал бедствия.

– Ну, так кто-нибудь должен был слушать радио?

– Оно какое-то время было не в порядке.

– Так. Теперь подумай. Был ли Бланд около радио, когда оно вышло из строя?

– Да, но… – Ваксдаль выглядел удивленным.

– А когда радио заработало снова? – прервала его девушка. – Спорю, что не раньше, чем Бланд спустился в радиорубку. – Внезапно она шагнула к Ваксдалю. – Бланд был один на капитанском мостике, когда нас таранили?

– Когда случилась авария…

– Он был один – скажи мне только это?

– Один.

– Тогда возвращайся и спроси его, почему он в этот момент отослал рулевого. И смотри не нарывайся на скандал со своими людьми. Они ведь из Тёнсберга. И если ты не наведешь справок, то наведут они.

Ваксдаль повернулся.

– Одну минуту, – сказал я. – Рацию вы успели выгрузить?

Он отрицательно покачал головой.

– Все уничтожил пожар. Но мы послали SOS.

– С нашими координатами?

– Йа.

– И он был принят?

– Йа.

– Еще один вопрос, – сказал я, когда он снова поворачивался. – Бланд все еще на «Тауэре-3»?

– Ней. Судно в огне. Все люди на льду. Капитан Бланд очень расстроен. Он чувствует себя ответственным за эту случайность.

– Случайность! – завопил Хоу. – Это была не случайность. Он же таранил нас. Отвези меня к Бланду. Я говорил, что убью его, – и, видит бог, я это сделаю.

– Мне кажется, вы уже сделали достаточно, – сказал Ваксдаль.

– Достаточно? Неужели ты не понимаешь, что сделал Бланд? Он погубил нас всех. Нам никогда не выбраться живыми из этого льда. Ни Ларвику, ни всем остальным с «Валь-5». Он убил нас всех так же верно, как если бы скосил из пулемета.

– Вы, наверно, сумасшедший, – сказал Ваксдаль.

– Я не сумасшедший, – закричал Хоу. – Отвези меня к Бланду. Отвези меня к нему!

Ваксдаль отшвырнул его.

– Мы еще во всем разберемся! – уходя, бросил он через плечо.

Ночью на смену ледяному дождю пришел снег. Ветер насквозь продувал наши легкие палатки, и пища остывала прежде, чем успевали поднести ее ко рту. Еще не было восьми, когда мы улеглись спать. Все очень устали, и мне хотелось, чтобы люди набрались сил. Я установил двухчасовую вахту по два человека на дежурство.

Радио стояло между мной и Гердой, и мы лежали, прислушиваясь к монотонным вызовам «Южного Креста». Радист каждые пять минут вызывал «Валь-5», потом нас и наконец «Тауэр-3». Я выключил радио, экономя батарейки. И только наконец задремал, как тут же был разбужен громкими криками, ударами и треском льдин. Я с трудом выкарабкался из палатки и оказался в хаосе снега, где люди казались привидениями. Откуда-то из темноты раздался крик: «Эй! Скорее! Шлюпка!» Я подбежал на голос и вскоре понял, почему поднял тревогу дозорный. Свободной воды, где стояла наша шлюпка, больше не было. Оставалась лишь узкая щель, но и та уже почти закрылась. Пришлось вытаскивать шлюпку на лед, а потом тащить её к лагерю. За нашей спиной, словно гигантские челюсти, со стуком сомкнулись края двух льдин. Тут я начал понимать, насколько мы должны быть внимательными, если хотим выжить в этом ледовом аду.

Прежде чем забраться в палатку, я отдал свой свисток одному из дозорных. Мне вновь удалось задремать, но вскоре опять проснулся от звуков свистка и громоподобного столкновения льдин. Выйдя наружу, я увидел, что снег прекратился и ветер ослаб. Льдина была покрыта белым ковром снега, на фоне которого четко вырисовывался лагерь. Сначала я не понял причины тревоги. Но вдруг у меня под ногами задрожал лед, а дозорный показал мне рукой за палатки. Там снег был распорот широкой зигзагообразной темной линией. Она со стуком закрылась, потом открылась снова. И уже не закрывалась…

В эту ночь нам не было покоя. Лед атаковал нас со всех сторон. Мы заново разбивали палатки, пили горячий чай с ромом и ждали, что вот-вот льдина треснет опять.

– Каково же сейчас людям с «Тауэра-3», – вдруг сказала Герда.

– Меня больше беспокоит «Валь-5», – ответил я.

Она положила руку мне на плечо.

– Понимаю. Но вы не должны сердиться на людей с «Тауэра-3», Дункан. Они из Тёнсберга. Я их всех знаю. Это славные ребята. Не их вина, что так получилось.

– Важнее другое, – заметил подошедший Хоу. – Что замышляет Бланд?

– Бланд? Думаю, что он уже не станет нам досаждать. Теперь-то его люди поймут, чья правда. Что бы там ни было, ему конец. Или он умрет здесь, на льду, или предстанет перед судом как убийца.

– Это и делает его опасным.

– Нет, – продолжал я. – Вы не видели его лица во время пожара, когда он один стоял на мостике. Я хорошо разглядел его в бинокль. Он просто остолбенел от того, что произошло.

– Оцепенение пройдет, – настаивал Хоу. – И вот тогда-то он поймет, что у него есть еще шанс. Если он сможет выбраться отсюда – если он один выживет, а мы все погибнем, – тогда его цель достигнута.

– И все же ему не владеть компанией, – напомнил я.

– Он этого не знает, – отвечал Хоу из темноты. – Да кроме того, если состояние Бернта Нордаля перейдет к Джуди, а Джуди погибнет, то наследником будет он.

Сотрясения и скрежет льда постепенно стали утихать и к пяти утра совсем прекратились. Воздух был чистым и морозным, свежевыпавший снег слепил глаза. Повсюду лед излучал радужное сияние, а к югу и западу поднимались столбы серого дыма – морозное парение, вызванное теплым воздухом морских оазводий. Вдали виднелся обуглившийся остов «Тауэра-З».

Трещина, появившаяся ночью, закрылась, и внешне казалось, что мы в безопасности. Но под снегом скрывалось много трещин, и, кроме того, меня беспокоило громыхание льда к востоку от нас. Казалось, что из глубины пака на нас двигается огромная ледяная махина.

Моей главной целью было связаться с экипажем «Валь-5». Среди вещей, снятых с китобойца, были лыжи. После завтрака я взял с собой Кальстада, который считался лучшим лыжником в экипаже, и, связавшись вместе гарпунным линем, мы отправились туда, где в четверти мили к северу от нас торчал двадцатифутовый несяк. С его вершины можно было видеть черную кляксу «Валь-5». Судно завалилось набок, притертое к небольшому айсбергу наползшими друг на друга льдинами. Нас разделяла почти миля льда.

С помощью карманного зеркальца, взятого у Герды, я попытался установить связь с людьми на льду и даже принял какой-то ответный сигнал. И мы вернулись к своему лагерю. Герда встретила меня с серьезным лицом.

– Положение критическое, – сообщила она. – С юго-запада надвигаются айсберги. Я наблюдаю с утра.

– Есть какие-нибудь новости с «Южного Креста»?

– Йа. Приняв SOS с «Тауэра-3», они послали «Тауэр-1». Его капитан Ларсен сообщает, что приближается к цепи айсбергов милях в двадцати от точки, указанной «Тауэром-3».

Двадцать миль! А к юго-западу не было видно ни полоски открытой воды.

– Если бы только у нас был радиопередатчик, – пробормотал я. – Ведь бесполезно посылать сюда буксир.

– Возможно. – Герда пожала плечами. – Но это все, что мы получим. Не станут же они рисковать «Южным Крестом».

– А почему бы и нет?

– Нет, это слишком… слишком большая цена, даже ради трех китобойцев. Мы должны быть рады буксиру или в лучшем случае танкеру.

– Корвету сюда не пробиться. И сомневаюсь, сможет ли это сделать танкер. – Внезапно мне в голову пришла одна мысль. – Нам лучше перебираться с лагерем на тот несяк. Разделите вещи на две равные партии. Одну партию перенесем сегодня же.

Из упаковочных ящиков мы сколотили санки. Дозорных разделили: один должен был присматривать за лагерем, другой – идти к несяку. В первый переход я шел на лыжах и прокладывал путь. Там, где мне удавалась пройти, люди проваливались по пояс в рыхлый лед. Несколько раз провалились ведущие сайки. Потребовалось три часа, чтобы достичь цели. Полчаса на отдых – и потом назад – по тому же пути. Обратный переход занял у нас полтора часа. Герда, ответственная за другую вахту, встречала нас на лыжах. Она была возбуждена. Я понял это по той безрассудности, с которой она летела к нам навстречу по предательскому льду.

– Сюда идет «Южный Крест», – крикнула она.

– Идет во льды? – удивился я.

– Этого я сказать не могу. – Она покачала головой. – Но сразу же после вашего ухода капитан Ларсен говорил по радио. Ему мешают льды, и он не может найти проход. Эйде велел ему еще раз попытаться. Ларсен разведал пак на десять миль, испробовал все разводья, но никакого результата. Тогда Бланд сказал, что идет сюда с «Южным Крестом». Может, «Южный Крест» пробьется, а?

– Вы же сами говорили, что они ни за что не станут рисковать плавбазой, – напомнил я.

– Не знаю, не знаю…

Я понимал, что она хочет еще что-то сказать, поэтому приказал людям трогаться, а сам пошел на лыжах рядом с ней.

– Итак, что же еще говорил полковник Бланд?

– Это не Бланд, это был Ларсен, – девушка быстро взглянула на меня. – Он говорит, здесь целая цепь айсбергов – пять или шесть. Есть среди них крупные, и дрейфуют они в пак. Он говорит, что уже по широкому фронту лед сбивается в гряды торосов.

– Это те самые айсберги, которые вы видели утром?

Она кивнула.

В лагере, взобравшись на ящики, я насчитал на западе семь айсбергов. Возможно, они оторвались от шельфового ледника и удерживались вместе течением, принесшим их в наши широты. Они напоминали выстроившуюся в ряд эскадру парусных судов.

Вскоре Герда отправилась со своей группой к несяку.

Нам ничего не оставалось, как лежать в палатках, курить и слушать радио. Люди были радостно возбуждены, полны оптимизма. А когда «Южный Крест» скомандовал «Тауэру-1» стоять наготове и сам повернул во льды, они, как мне кажется, уже почувствовали себя спасенными.

Вскоре после восьми радист «Южного Креста» стал вызывать нас сперва по-норвежски, потом по-английски: «В 21. 00 мы даем дымовой сигнал. Повторяю: в 21. 00 мы даем дымовой сигнал. Как только вы заметите наш дым, ответьте любыми возможными средствами. „Южный Крест“ – китобойцам „Валь-3“, „Валь-5“… Я распорядился вскрыть один из бочонков с маслом и пропитать этим маслом тряпье. Нагромоздив друг на друга несколько ящиков, мы получили наблюдательный пост высотой футов в десять.

В девять часов радист «Южного Креста» появился в эфире с новым сообщением: «Даем дымовой сигнал. Мы прошли между вторым и третьим айсбергами и теперь находимся в трех милях к востоку от всей цепи. Если можете, дайте ответный сигнал».

Все мы, не отрываясь, следили за наблюдателем. Вот он вдруг потер рукой глаза. Я пожалел, что у нас не было темных очков. Вдруг он вытянул руку.

– Дым!

Люди ликовали. Двое пустились плясать джигу. Я приказал поджечь промасленное тряпье, но в последний момент отменил приказ. Наблюдатель тер глаза и тряс головой. Мы все замерли и ждали. Он снова показал рукой, но уже южнее. Я встал рядом с ним, чувствуя, как под нашими ногами ходят ящики. Дым был, но слишком близко и не там, где надо.

– По-моему, это морозное парение, – промолвил я.

Люди молча смотрели на запад, но разобрать что-либо было невозможно. В этой завесе ослепительного света искать дымовой сигнал «Южного Креста» было равносильно попытке разглядеть что-либо через калейдоскоп.

Громовой удар – и ящики так задрожали, что я спрыгнул вниз.

Появилась щель – черный шрам среди белого льда. Щель расширялась. Морозное парение поднималось наподобие тумана, все затемняя, экранируя солнце. Яркий свет и цветовые оттенки исчезли. Мир вдруг стал белым и холодным.

«Нам видны участки морозного парения, но никаких сигналов. Вы должны постараться дать нам сигнал. Лед становится очень тяжелым. Нам неизвестно, сколько времени мы сможем идти вперед».

С полчаса «Южиый Крест» молил нас сигнализировать. Наконец с плавбазы радировали: «Теперь мы продвигаемся вперед очень медленно. Айсберги вклиниваются в лед позади нас. Если мы не сможем уловить ваших сигналов, нам придется оставить попытку приблизиться».

Это было передано только по-английски, очевидно, чтобы не расстраивать рядовых членов экипажей. Но не понимавшие по-английски читали смысл сообщения на лицах тех, кто знал этот язык.

Вдруг один из наблюдателей закричал, и я вынырнул из палатки.

– Кто-то идет к нам на лыжах, – сообщил он.

Это был фотограф Бономи.

– Салюте, капитано! – Бономи тряс мне руку. – О, как приятно видеть вас, Крейг. Вы ничего не знаете?

– Что стряслось?

– Стряслось? Что стряслось? Боже мой! – Он возбужденно размахивал руками. – Эти люди ничего не хотят делать для Бланда или для помощников Ваксдаля и Келлера. Они не доверяют своим старшим и очень обозлены. Никакого порядка, никакого руководства. Ну, думаю, это опасно, и вот надеваю лыжи – и сюда.

– У них есть продовольствие?

– Когда мы покидали судно, все шло хорошо. А неприятности, они начинаются позднее. Один этот путь через лед! У вас есть радио? Скажите, какие новости? Там, – он кивнул в сторону «Тауэра-3», – у них нет никакого радио.

– У нас портативный приемник. Можно принимать, но нельзя передавать.

– Тогда вы будете знать, что происходят, ведь верно?

– Сам «Южный Крест» вошел в зону льда. Он просит дать ему сигнал.

– А, это замечательно! – Бономи просиял.

Как у него все легко! Я почти завидовал его уверенности в нашем спасении.

После пятичасового отсутствия прибыла Герда со своей партией. Я передал ей новости.

– Тогда они должны торопиться, – сказала она. – Лед становится плохим. Под напором взлетают целые льдины. Путь назад тоже был тяжелым. Лед вокруг нас начинает двигаться.

Я рассказал Герде, как открылась трещина, откуда шло морозное парение.

– Йа. Скоро нас ждут неприятности. Но сейчас холодает. Может быть, вода в щели и замерзнет. Тогда мы. смогли бы увидеть «Южный Крест» и подать сигнал.

Я взглянул на наш скарб. Целый день труда, а не было перевезено и четвертой части. Мы сели ужинать. Только я сделал последний глоток и принялся разжигать трубку, как меня позвали в палатку. Говорил «Южный Крест»: «… повторяем на английском. Мы прекратили подачу дымового сигнала. Если вы пытаетесь сигналить, продолжать не надо. Экономьте топливо. Нас временно задерживает лед, который здесь гораздо тяжелее. Буду радировать снова в 22. 30».

Люди ошеломленно молчали, когда я сообщил им это известие.

– Не понимаю, – сказал вдруг Бономн. – Как это можно задержать «Южный Крест»? Это ведь большое судно, а лед довольно тонкий. Мы вчера его проходили. Им же не обязательно проходить через айсберги. Они могут их обойти. Крейг! Что вы скажете?

– Откуда мне знать, – пожав плечами, ответил я.

Мне, должно быть, удалось заснуть, потому что я проснулся от того, что меня трясла Герда.

– По-моему, с радио что-то случилось, – прошептала она. – Уже за три, а ничего не удалось поймать.

Я сел и принялся возиться с ручкой настройки. Слышалось только слабое потрескивание на нашей волне. Зато на следующем диапазоне сразу же раздалась музыка, передаваемая с береговой станции.

– С радио все в порядке. Вы уверены, что не свернули ручку настройки?

– Нет, настройка была в порядке. По-моему, они замолчали. – Ее голос чуть дрожал.

– Но они знают, с каким беспокойством мы следим за их передачами. Они бы ни за что не пропустили ни одной. В 3. 30 я попытаюсь снова.

Я взглянул на часы. Было 3. 10. Я закурил трубку и сидел, прислушиваясь к грому торосов. Вдруг меня осенила чудовищная мысль: а что, если радист был слишком занят, чтобы вещать для нас?! Нет, это невозможно, думал я. Тут может быть только одна причина – другой радиообмен поважнее. Я снова взглянул на часы. Было 3. 14.

Дважды в час наступает трехминутный период радиомолчания. От 15 минут до 18 минут и от 45 минут до 48 минут все радисты на всех судах мира слушают на дежурной волне 500 килогерц, служащей для передачи сигналов бедствия. Я быстро включил радио и настроился на эту волну, посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов, и, когда минутная стрелка коснулась четверти, вместе с потрескиванием обозначился голос радиста. Название «Южный Крест» было повторено дважды. Я настроился на волну, и в палатке, отдаваясь эхом, зазвучал голос радиста: «Нас затерло льдами на 66°21' южной широты и 34°06' западной долготы. „Южный Крест“ обращается ко всем судам. SOS. Слышите меня? Нас затерло льдами на… «

Так продолжалось без конца. Тон радиста не менялся: обычный, лишенный всяких эмоций. Но монотонно повторяемые слова барабанным боем отдавались я мозгу, и я сидел, забыв о холоде, ничего не слыша, кроме этого голоса.

В палатке было тихо, но я знал, что ни один человек не спит и все слушают. Английский язык чередовался с норвежским, но сообщение было одно и то же. Потом в эфире прозвучал новый голос: «Хаакон» вызывает «Южный Крест». «Хаакон» вызывает «Южный Крест». Повторите свои координаты. Конец».

Координаты повторили. Минут пять длилось молчание. Затем норвежский плавучий завод снова вышел в эфир:

«Хаакон» вызывает «Южный Крест». Идем к вам на помощь. Сейчас мы на 64° южной широты и 44° западной долготы. Мы будем у вас приблизительно в 20. 00. Сообщите подробно обо всех обстоятельствах».

Я услышал голос Эйде:

«Вчера в 7. 30 мы прошли по широкому разводью между двумя айсбергами, спеша на помощь трем китобойцам: из нашего каравана, потерпевшим аварию во льдах. Примерно IB 19. 00 разводье кончилось, и мы вошли в зону льда. Это был не тяжелый, разреженный пак. В 21. 45 нам преградила путь масса очень тяжелого льда. Мы сделали попытку выбраться, дав задний ход, но айсберги нагромождали груды пака на пути нашего отступления. По-видимому, тут существует сильное дрейфовое течение на восток. Айсберги движутся вместе с течением. На востоке – шторм, который гонит лед на запад. Мы попали между этими двумя силами. Когда достигнете зоны льда, вы обнаружите цепь из семи айсбергов. Не вздумайте переходить за эту черту. Повторяю: не вздумайте переходить за эту черту. Будем держать вас в курсе всех событий».

«Хаакон» вызывает «Южный Крест». Спасибо за предупреждение. Сделаем все, что можем».

– Невероятно, – прошептала Герда.

Я ничего не ответил, чувствуя себя раздавленным и смятым. Но я сознавал, что здесь, на льду, рядом со мной пятнадцать человек, которые ждут, что я их спасу. Ответственность всей тяжестью легла на мои плечи. Герда взяла меня за руку.

– Вы должны крепиться, Дункан, поймите это.

В эфире на этот раз находились судно-рефрижератор «Юг» и танкер «Жозефина». Им было велено приблизиться насколько возможно, но держаться подальше ото льда. Вскоре после шести мы снова воспрянули духом. Пришло известие, что «Южный Крест» взрывом динамита расчистил участок воды, достаточный, чтобы развернуться и выйти изо льда.

За завтраком все были в приподнятом настроении. Но радиопередача после 8. 30 убила наши надежды. Айсберги вторгались в пак и сбивали его в мощные гряды торосов. Выход «Южному Кресту» был прегражден.

Вскоре после девяти по радио говорил сам полковник Бланд: танкер «Жозефина» должен пополнить запасы топлива на всех китобойцах и буксирах и сопровождать их на Южную Георгию.

К десяти часам «Южный Крест» сообщил нам о повреждении, нанесенном ему льдами, правда, насосы справлялись с водой. Но часом позже весь его правый борт начал прогибаться от ударов льдин. К 11. 30 плавбаза получила в нескольких местах пробоины, и экипаж приступил к разгрузке имущества, продовольствия и оборудования. Нефть выкачали за борт, чтобы позднее ее можно было поджечь и огонь послужил бы сигналом.

Герда отвела меня в сторону.

– Дункан, по-моему, нам нужно перенести на несяк побольше вещей. Не нравится мне здесь. Если нас затрет между этими айсбергами и паковым льдом, что на востоке, мы все потеряем.

Я кивнул. Но люди неохотно восприняли мою команду готовиться к переходу. Они не возражали, но их лица были красноречивы. Когда мы загружали сани, начался буран. Пришлось снова забраться в палатки. Никто не разговаривал. Слышен был только голос радиста «Южного Креста». Метель затруднила выгрузку, и экипаж был не в состоянии оценить степень грозящей опасности.

Все мы чувствовали неизбежность конца. Но нас потрясло заявление, сделанное в 12. 17. Эйде обращался к «Хаакону»:

«Судно получило несколько пробоин. Насосы уже не справляются с водой. Мы погружаемся в море, и мною дана команда покинуть судно».

В 15. 53 радист с «Южного Креста» объявил:

«Весь экипаж благополучно высадился на лед, захватив достаточное количество материальных средств. Из-за метели наш лагерь не совсем надежен, ему угрожает неустойчивость льда. Мы находимся прямо на пути движения айсбергов, и пока не ослабнет напор шторма, наше положение будет небезопасным. Капитан Эйде готовится покинуть судно, а сейчас я перехожу с радиооборудованием на лед. Как только я его налажу, то снова выйду в эфир».

Не очень-то приятно проснуться на льдине, в метель, да еще сознавать, что ты отвечаешь за жизнь пятнадцати человек, среди которых есть женщина и подросток. Я вырвал исписанные странички из своего блокнота, отведя ему роль вахтенного журнала. Первой записью стали каракули, нацарапанные почти вслепую: «11 февраля. Вчера экипаж „Южного Креста“ оставил свое судно. От уцелевших пока никаких сообщений. Вокруг бушует метель, и вся наша команда спасается в палатках. Перспектив на помощь никаких. Моральный дух низок. Движение льда становится угрожающим. С прекращением бури намерены перебраться на ближайший несяк». Затем я перечислил имена моих людей, включая Бономи, а также имена двух, погибших при столкновении с «Тауэром-3».

Я сидел, меланхолично размышляя, сможет ли кто-либо прочитать мой журнал и стоит ли объяснять причины столкновения, как вдруг лед подо мной содрогнулся и я почувствовал, что палатка смещается. Пол исчез. [В слабом свете под нами открывалась темная трещина. Затрещал брезент. Я рванулся к выходу, увлекая за собой Герду. Хоу беспомощно скользил в пролом, но кто-то успел ухватить его за ноги. Ханс, палубный юнга, очутился в трещине и панически орал, цепляясь пальцами за кромку. Вытащил его Макфи. Запутавшись в палатке, мы пытались освободиться от брезента, и нам помогали те, кто был снаружи.

Зрелище, представшее перед нами, было страшное. Через всю льдину ползла трещина. К счастью, она миновала имущество и другую палатку, но то место, где мы спали, было рассечено пополам. Если бы льдина раскололась ночью, нас бы ничто не спасло.

Я понимал, что нужно перебираться на несяк, но при такой непогоде это было невозможно. Кое-как мы вновь поставили палатку и забрались внутрь. И лишь тогда спохватились, что с нами нет приемника. Я выбрался наружу, чтобы поискать его, но Ханс сказал, что видел, как он упал в трещину. Теперь мы лишились единственного средства узнавать, что делается или намечается для нашего спасения. Одно мы твердо знали: наше положение не идет ни в какое сравнение с бедствием, постигшим «Южный Крест». Где-то там, на льдине, находится свыше четырехсот человек, и помощь им будет первоочередной заботой спасателей.

В пять часов утра снегопад прекратился. Ветер еще не утих, но буря кончилась. Теперь мы увидели, что менее шести миль отделяет нас от айсбергов, и они надвигаются на нас, вспахивая лед, словно гигантские бульдозеры. Я приказал нагружать сани. Вскрыв банки с сухарями, мы обили жестью носовую часть шлюпки, чтобы сохранить деревянные борта от повреждений острыми краями льда. Шлюпка была нашей единственной надеждой на спасение. Без нее мы были бы обречены.

Пока шли эти приготовления, мы с Гердой на лыжах отправились разведать путь к несяку. Гладкий белый ковер скрывал все – и трещины, и ямки, и участки тонкого льда. Я опасался, что под тяжестью шлюпки слабые места быстро обнаружатся.

Когда мы вернулись, наш кок уже приготовил завтрак. Вдруг Хоу схватил меня за плечо и показал в сторону «Тауэра-3». Петляя среди льда, медленно двигалась цепочка людей. Кто-то закричал «ура», которое мгновенно подхватили все остальные. Они решили, что к нам спешит спасательная группа с «Южного Креста». Я насчитал семнадцать человек, семнадцать черных точек на мертвенной белизне снега.

– Это команда «Тауэра-3», – крикнул я.

Я увидел, как гаснет в глазах людей блеснувший было луч надежды. Обросшие бородами лица вдруг побелели, а юнга Ханс заплакал.

Команда «Тауэра-3» тянула импровизированные сани с грудой поклажи. Но у них не было ни одной шлюпки. Ваксдаль был ведущим. Его крупную фигуру викинга нельзя было ни с кем спутать. Он тянул сани с помощью всего лишь одного человека. Я продолжал изучать цепочку, вглядываясь в лицо каждого. Эрика Бланда с ними не было.

Когда они достигли нашего лагеря, Ваксдаль направился ко мне.

– Люди хотят вступить под ваше командование, капитан Крейг, – сказал он осипшим голосом, пряча взгляд.

Я приказал коку приготовить для них горячую пищу. Затем повернулся к Ваксдалю,

– Где Бланд?

– Он остался с припасами, – был ответ.

– Почему? – Он промолчал, и я добавил: – Почему вы его бросили?

– Потому что этого хотят люди, – сердито ответил он.

– Команда бросает своего капитана?

– Йа. Кроме того, он не пожелал идти с людьми. Он решил остаться и просил меня и Келлера остаться вместе с ним.

– Почему же вы не остались?

– Потому что люди захотели уйти.

– И вы оставили Бланда одного умирать во льдах?

– Он хочет, чтобы его оставили.

– Вы ведь первый помощник? – спросил я его.

– Йа.

– Вы приняли командование?

Он утвердительно кивнул.

– Почему?

– Потому что люди отказываются делать то, что им говорит Бланд. Они считают, что во всем виноват Бланд, что это не случайная авария. Они из Тёнсберга. – Он сказал это так, будто этим все объяснялось.