Текст книги "Ресторанчик Камогава. Записки с кухни"

2

В ту пору, когда цветет сакура, в Киото не протолкнуться от бесконечного потока людей. Выскользнув из шумной суматохи, Кана оказалась перед ресторанчиком «Камогава». В руках у нее была небольшая розовая сумочка.

Лежавший у входа кот Хирунэ широко зевнул и посмотрел на гостью.

– Добрый день! – Открыв раздвижную створку, Кана переступила порог.

– Проходите, пожалуйста! Погодка сегодня отличная, правда? – Бросив взгляд на ясное весеннее небо, Коиси закрыла дверь.

– Добро пожаловать! – Нагарэ, сняв шапочку, вышел в зал.

– Здравствуйте! – Кана слегка поклонилась.

– Я очень рад, что вы все-таки смогли прийти. Понимаю, что вы, наверное, торопитесь, так что давайте скорее приступим. С собой я вам тоже все приготовил.

– Тогда начнем! – Взглянув на часы, Кана опустилась на алюминиевый стул.

– Вас понял! – с этими словами Нагарэ скрылся на кухне.

– Что будете пить? – спросила Коиси, протирая столешницу.

– Мне сегодня еще домой возвращаться, так что, пожалуй, чай, – спокойно произнесла Кана, просматривая что-то на смартфоне.

Коиси налила кипятка в чайник.

Спустя некоторое время тишину, повисшую в зале ресторанчика, нарушил грохот с кухни. Оттуда доносились ритмичные удары, словно кто-то отбивал вареный рис для лепешек моти[48]48
  Моти – круглые сладкие лепешки, приготовленные из клейкого рисового теста. Часто имеют начинку в том числе из бобов (цельных или перемолотых в пасту), фруктов и ягод.


[Закрыть]. Наконец стук сменился треском зажигаемого огня на плите. Запахло чем-то ароматным.

– Как вкусно пахнет! – Оторвавшись от экрана, Кана принюхалась.

– Поначалу мне тоже так казалось. Но когда ощущаешь этот запах каждый день, он в какой-то момент начинает надоедать. – Усмехнувшись, Коиси налила чай в кружку из керамики Киёмидзу[49]49
  Киёмидзуяки – вид керамики, изготавливаемой в Киото. Название получила от имени знаменитого буддийского храма Киёмидзу-дэра, поскольку производилась в районе недалеко от него.


[Закрыть].

– Выходит, я доставила вам хлопот. – Убрав смартфон в сумку, Кана слегка поклонилась.

– Нет-нет, что вы, это наша работа. Просто мой отец – перфекционист, поэтому и готовит каждое блюдо снова и снова, пока не доведет рецепт до совершенства. А мне приходится все пробовать. – Коиси похлопала себя ладонью по животу, скрытому под черным фартуком.

– Коиси, у тебя все готово? – Из-за занавески показался Нагарэ.

– Готово!

Коиси постелила перед Каной желтую салфетку и положила на нее маленькую вилку и палочки.

– Вилка с Микки-Маусом и палочки с Дональдом Даком. Настоящий детский обед получается, – улыбнулась Кана.

– Папа считает, что это неотъемлемая часть блюда. Так вкус будет более подлинным, – объяснила Коиси.

В это время Нагарэ вынес из кухни серебристый поднос с бифштексами.

– Думаю, это тот самый бифштекс, который так понравился Юскэ. Угощайтесь, пока не остыло. – Нагарэ поставил перед гостьей белую тарелку.

– Оставлю вам чайник. Если чая не хватит, зовите, пожалуйста. – Улыбнувшись Кане, Коиси вслед за Нагарэ, зажавшим под мышкой поднос, удалилась на кухню.

Кана достала из сумки фотоаппарат и несколько раз щелкнула затвором.

Лежавший в центре круглой белой тарелки бифштекс выглядел весьма заурядно. Нагарэ подал его с вываренным красным соусом, больше похожим на кетчуп, нежели на демиглас[50]50
  Демиглас – один из основных соусов французской кухни. Готовится из говяжьих костей, овощей, лаврового листа, перца и красного вина.


[Закрыть]. Гарнир тоже показался Кане стандартным – яичница с жидким желтком сверху, жареный картофель, карамелизированная морковь, кукуруза с маслом. И, конечно, спагетти с помидорами, которые так любят дети.

Тяжело вздохнув, Кана неохотно отправила в рот кусочек бифштекса.

– Что это за вкус?! – воскликнула она, не успев прожевать как следует. – Что же это?..

Поменяв палочки на вилку, Кана разделила бифштекс на крупные куски и, окунув один из них в красный соус, положила на язык. Медленно пережевывая мясо, она подняла глаза к потолку, а потом наконец закрыла их.

В своих мыслях она шла по глубокой лощине, и шелест листьев эхом отдавался у нее в ушах вместе с пьяным бормотанием отца, звонким смехом матери, пронзительным криком младшего брата. В комнате размером четыре с половиной татами[51]51
  Татами – плетеные маты, набитые рисовой соломой, которыми застилается пол в домах традиционного типа в Японии. Также используется как единица измерения площади. В регионе Кансай, на западе Японии (где и происходит действие романа), размер одного татами равен 95,5 на 191 см.


[Закрыть] вся семья сидела за небольшим обеденным столиком, весело болтая за едой. Этот вкус пришел к ней именно оттуда, правда, тогда они ели собу[52]52
  Соба – лапша из гречневой муки.


[Закрыть] – так, по крайней мере, казалось Кане.

Слегка склонив голову набок, Кана размешала желток и съела еще кусочек мяса. Потом немного моркови, картошки и кукурузы. Она накалывала на вилку один кусочек за другим и отправляла в рот.

Женщина заметила, что во время еды ее плечи все больше расслаблялись. И не только плечи – ладони, голова, ноги от коленей до пяток. Ей казалось, будто она плавно парит в воздухе.

– Ну как? Вам понравилось? – поинтересовался Нагарэ. Он принес керамическую бутылку в стиле Масико[53]53
  Керамика Масико – отличается простыми формами, неброскими цветами и долговечностью. Производится в городе Масико префектуры Тотиги на о. Хонсю.


[Закрыть].

– Я много где ела бифштексы, но такой пробую впервые. Впрочем… – Вздернув подбородок, Кана шумно вздохнула.

– Есть в нем что-то ностальгическое, не правда ли? – Нагарэ слегка улыбнулся ей.

– Но почему? Как такое возможно? Не помню, чтобы мы когда-нибудь ели дома бифштекс! – воскликнула, нахмурившись, Кана.

– Вкусовые ощущения – феномен весьма загадочный, – заметил Нагарэ, наливая в кружку чай. – Есть такое слово – «дом». Так обычно мы называем место, где живет наша семья. Еда – важная часть этого понятия, но вкус ее связан не только с качеством продуктов, но и с людьми в доме. Чувство безопасности в кругу семьи, забота друг о друге – все это частички, из которых и складывается вкус. У вас в детстве были подобные столовые приборы, не так ли?

Хоть Кана и чувствовала, что не совсем согласна с его словами, она продолжила слушать.

– Такие тарелки, палочки и вилки подают сейчас юным гостям в заведении ваших родителей. Ваш отец позволил нам взять их ненадолго. Мы сказали ему, что хотим сфотографировать их для «Деликатесов Сюндзю». – Коиси подмигнула Кане.

– До сих пор просыпаюсь в холодном поту от этих воспоминаний. Пока я там был, мне позвонила Аканэ, и тогда ваш отец окончательно мне поверил. Эх, не люблю я все-таки людей дурить! – вставил Нагарэ.

– Значит, вам удалось не упоминать обо мне. – Кана вздохнула с облегчением, лицо разгладилось.

– Да, но зато ваш отец говорил о вас.

– Что? – Выражение лица Каны вновь стало жестким.

– Не сомневаясь, что я – настоящий ресторанный критик, он подготовился к моему визиту. В какой-то момент у вашего отца словно вырвалось: «А вы знаете Кану Такэду?» – Улыбнувшись, Нагарэ показал фотографию отца Каны Ёсио.

– Совсем не изменился, – заметила Кана, взяв снимок в руки.

– Я ответил уклончиво, – продолжал Нагарэ. – И, похоже, ему это не понравилось. Он довольно сильно рассердился и упрекал меня в том, что я не знаю вашего имени, работая в сфере ресторанного бизнеса.

– Надо же, как он вами гордится! У нас все по-другому, – недовольно сказала Коиси.

Кана только пожала плечами в ответ.

– В меню нашелся бизнес-ланч с бифштексом, и у меня появился повод ненавязчиво поинтересоваться рецептом. – Нагарэ достал листок из папки и продемонстрировал Кане.

– Тот самый, что ел Юскэ? – с волнением в голосе спросила та.

– Я тоже слегка переживал на этот счет, поэтому во время дегустации завел с вашим отцом разговор. Я сказал что-то вроде: «Вот был бы у меня внук, ему бы точно понравилось». Господин Такэда тут же оживился и с гордостью рассказал, что его внучок без конца хвалил бифштекс и всегда просил добавки. Думаю, ошибки быть не может, – уверенно заключил Нагарэ.

– Соевая мука? – Кана удивленно склонила голову, пробежав рецепт глазами.

– Ваш отец сказал, что использует ее, чтобы сделать бифштекс более плотным. Кстати, такую муку используют еще при приготовлении лапши «Цугару» – она очень популярна в Хиросаки. – Нагарэ протянул рекламную брошюру.

Кана смутилась, когда поняла, что все дело в ностальгии. Гречневая лапша была фирменным блюдом ресторанчика ее родителей, в журналах об этом постоянно писали. До переезда в Токио она ела ее практически ежедневно, поэтому когда Кана впервые попробовала собу по стандартному рецепту, ей показалось, что вкус совершенно другой. Так по крайней мере она помнила. Вновь ощутив вкус соевой муки, которая всегда была для нее своеобразным символом бедности, Кана вдруг с некоторым сожалением подумала о давно оставленной родине.

– Вкус весьма приятный, но, конечно, сравнивать это со стейком… – Бегло просмотрев рецепт, Кана вернула листок в папку.

– Может, и не нужно? – Щеки Коиси слегка покраснели.

– Я, кажется, уже объясняла. Мне хочется, чтобы Юскэ вырос человеком, который понимает разницу, чтобы он и в еде, и во всем остальном окружал себя только самым лучшим. – Кана повернулась к ней, слегка подняв брови.

– Вы не думаете, что давление на него причинит мальчику только вред? Ведь это ваши личные убеждения! – нахмурилась Коиси.

– Может, и так. Но мне ничего другого не остается. Я обязана дать Юскэ превосходное воспитание. – Словно убеждая саму себя, Кана несколько раз кивнула.

– Это эгоистично…

– Коиси! – Нагарэ с грозным выражением лица прервал дочь.

Коиси недовольно сжала губы, бросив взгляд на Кану. Та, не шелохнувшись, уставилась в одну точку. В зале воцарилась напряженная тишина.

– Ваш муж ведь скончался, правда? – Нагарэ первым нарушил молчание.

Коиси с изумленным видом повернулась к Кане. Та на секунду замерла – на лице ее было написано удивление. Затем она резко кивнула.

– Если бы не моя просьба, он бы не попал в аварию и все еще был жив. – Выпалив это, Кана вдруг замолчала.

С головой уйдя в работу, Кана попросила мужа купить необходимые продукты. По дороге в магазин он попал в аварию и погиб. Для нее это оказалось страшным ударом – рана на душе с тех пор так и не затянулась.

– В аварию… – повторила, нахмурившись, Коиси.

– Ваш отец рассказал мне в общих чертах. Он ведь искренне считал, что мы с вами коллеги, поэтому, наверное, и решился открыться. Ваша мама тоже присоединилась к беседе, – мягко объяснил Нагарэ.

Кана все так же продолжала молчать, уставившись в пол.

– Матерью быть ужасно сложно, а вам приходится еще и заменять сыну отца. Понятно, что вы все время на взводе. И ваше стремление окружить его только самым лучшим можно понять.

В ответ Кана только коротко кивнула.

– Вы отлично справлялись в одиночку. Но пора остановиться. Вам нужно наконец отпустить прошлое. Думаю, ваш муж тоже этого хотел бы. – Нагарэ осторожно положил ладонь на плечо Кане.

Неподвижная на протяжении всего разговора, Кана вдруг слегка дернулась, а потом задрожала.

– Не хочу, чтобы мой ребенок чувствовал себя неполноценным из-за того, что я воспитываю его одна. Только этой мыслью я и живу последнее время.

Кана вновь замолчала.

В ресторанчике воцарилась тишина, периодически прерываемая звуками с улицы. Они накатывали, словно волны, а потом уступали место печальному безмолвию.

– Это блюдо, конечно, проигрывает первоклассному стейку. Но все-таки вкус у бифштексов не так уж и прост. Приходится добавлять к рубленому мясу муку, замешивать массу руками, придавать ей форму. Хочешь не хочешь, а вложишь душу в процесс. Он очень напоминает приготовление рисовых колобков. Настроение того, кто готовит, напрямую передается еде через его руки. Юскэ, несмотря на то, что он совсем ребенок, смог почувствовать любовь дедушки через обычный бифштекс. – Слова Нагарэ звучали весьма убедительно.

– Да, я тоже ощутила какую-то приятную легкость, попробовав мясо. – Вытирая мизинцем уголок глаза, Коиси указала на пустую тарелку с изображением супергероев.

– Если ребенка любят, ему все что угодно вкусным покажется. – Нагарэ с улыбкой повернулся к Кане.

– Верно. – Та опустила голову. Вокруг ее глаз расплывались черные круги туши.

– Ваш макияж… – Коиси бросила взгляд на лицо Каны.

– Ничего. Поправлю на станции. – Та мягко улыбнулась.

– Мы приготовили порцию и для Юскэ. Рецепт положу вам с собой. – Коиси протянула Кане бумажный пакет.

– Кстати, я же еще не заплатила за прошлый раз. Будьте добры, посчитайте все вместе. – Кана достала из розовой сумочки такого же цвета продолговатый кошелек.

– Внесите, пожалуйста, сумму, которую посчитаете приемлемой, на этот счет. – Коиси передала ей листок в белом конверте.

– Хорошо, поняла! – Кана вложила конверт в кошелек и, убрав обратно в сумку, направилась к выходу.

– Всего хорошего вам! – произнес вслед ей Нагарэ.

– Спасибо!

Хирунэ подбежал к ногам Каны, и она склонилась к нему.

– Эй, а ну не пачкай одежду гостям! – грозно крикнул коту Нагарэ.

– Все в порядке. – Присев, Кана погладила Хирунэ по голове.

– Весна в самом цвету! – вдруг заметила Коиси, подняв глаза к небу. От ярких солнечных лучей она прищурилась.

– Надо сделать бэнто с бифштексами и отправиться с Юскэ смотреть на сакуру. – Поднявшись, Кана тоже посмотрела на небо.

– Как хорошо! – только и добавил Нагарэ.

– Кстати, совсем забыла спросить. Соус был какой-то необычный на вкус… – Уже было собравшись уходить, Кана повернулась обратно.

– Я выварил вустерский соус с кетчупом и добавил немного новогоднего бульона.

– Новогодний бульон, значит… – Кана опять бросила взгляд в небо и медленно зашагала прочь от ресторанчика.

– Хороший все-таки человек ваш отец, – бросил вслед уходящей Кане Нагарэ.

– Передавайте привет Юскэ! – Услышав голос Коиси, Кана обернулась и помахала им на прощание рукой.

– Ну что, может, мы тоже вечером сходим посмотреть на сакуру? Возьмем с собой бэнто с бифштексами. – Присев у барной стойки, Нагарэ развернул газету.

– Отличная идея! И саке захватим.

– Тут пишут, что сейчас красивее всего у императорского дворца. – Нагарэ пробежал глазами заметку о цветении сакуры.

– Кстати, что это за новогодний бульон, о котором ты говорил? – спросила Коиси, протирая стол.

– Готовится он так: редьку, морковь и другие овощи мелко нарезают, обжаривают, а потом вместе с конняку[54]54
  Конняку – вид многолетних растений рода Аморфофаллус. Его корнеплоды употребляются в пищу в различном виде.


[Закрыть] варят в бульоне на водорослях. Соевую муку толкут, смешивают с настоем для маринада и добавляют под конец. Это главная его особенность.

– А как это связано с тем, что господин Такэда – хороший человек? – Заходя на кухню, Коиси обернулась к отцу.

– Там, на севере, откуда они родом, снега выпадает так много, что привычные нам «семь трав»[55]55
  В Японии 7 января отмечается сезонный праздник, знаменующий смену времени года по лунному календарю, одна из вариаций названий которого – «Праздник семи трав». «Семь трав» (также «семь весенних трав») варьируются в зависимости от местности, обычно в их число входят такие растения, как пастушья сумка, японская петрушка, сушеница, бородавочник, репа, редька и песчанка. 7 января также принято употреблять в пищу жидкую рисовую кашу с добавлением «семи трав», о которой далее по тексту говорит Нагарэ.


[Закрыть] собрать невозможно. Поэтому вместо каши с травами готовят новогодний бульон. Делают это заранее, чтобы потом есть целыми днями на «малый» Новый год[56]56
  «Малый» Новый год – дни с 14 по 16 января.


[Закрыть]. Это настоящее спасение для женщин, которые и так постоянно заняты кухней и другими домашними делами. – Нагарэ отложил газету.

– Слышала, мам? Говорят, в Аомори хорошие мужчины! – Коиси присела перед домашним алтарем.

– В Киото получше будут. Уж Кикуко-то знает.

– Уверен? – Коиси, сложив ладони вместе, слегка приоткрыла глаза.

– Сделаю-ка я три бэнто с бифштексом. – Бросив взгляд на алтарь, Нагарэ закатал рукава.

Глава 3
Рождественский торт

1

На станции Киото от выхода Карасума на одиннадцатый этаж небоскреба, расположившегося рядом, ведет огромная лестница высотой около тридцати пяти метров. На каждую ступеньку (а их было ровно сто семьдесят одна) и на каждую площадку, разделявшую лестничные пролеты, как на гигантский экран проэцировалось рождественское освещение. Оно создавало особое праздничное настроение.

Выйдя со станции и заметив лестницу, Ёсиэ Сакамото инстинктивно потянула мужа за рукав.

– Гляди! Как красиво!

– И правда. Похоже на большой телевизор.

– А в этом году еще и елку поставили!

Ёсиэ увидела впереди большую рождественскую ель.

Масаюки стоял рядом и молча смотрел в ту же сторону.

– Ты знаешь, куда идти дальше?

Ёсиэ подошла поближе к мужу. Ее дыхание превращалось в белое облачко пара на холодном северном ветру.

– Все еще сомневаешься?

Даже когда на светофоре загорелся зеленый, Масаюки не сдвинулся с места. Ёсиэ пришлось слегка его подтолкнуть.

Сначала они шли на север по Карасума-доори, а потом, после Ситидзё-доори, свернули на восток.

По обеим сторонам Сёмэн-доори, по которой они теперь шли, тянулись ряды магазинчиков, торговавших четками и одеждой для монахов. Они уже были закрыты, и в окружавшей пару темноте только в окнах одного здании горел свет.

– Наверное, нам туда? – Ёсиэ указала на освещенный дом.

– Нет ни вывески, ни таблички. Два этажа, стены покрыты известью. Да, все сходится. – Масаюки убрал в карман свои записи.

На втором этаже здания, в целом мало походившего на ресторан, было темно, и только окна первого этажа, выходившие на улицу, ярко светились. Непонятно было, открыто ли еще заведение, но там точно кто-то был.

Ёсиэ и Масаюки, переглянувшись, сняли пальто у входа.

– Прошу прощения за беспокойство! – Ёсиэ открыла раздвижную дверь.

– А вы, собственно, кто? – Почти сразу из кухни показался Нагарэ Камогава в белом кителе[57]57
  Поварский китель – это специальная одежда для поваров, которая защищает их от жара, брызг масла и других опасностей в процессе приготовления пищи.


[Закрыть].

– Это ресторанчик «Камогава»? – спросил Масаюки.

– Все верно. Вот только мы уже закрыты, – смущенно ответил Нагарэ.

– Мы разыскиваем одно блюдо, – с надеждой посмотрела на него Ёсиэ.

– Ладно, так и быть, заходите! – Замешкавшись на секунду, Нагарэ жестом пригласил их внутрь.

– Спасибо! – с облегчением произнесли в один голос Ёсиэ и Масаюки, проходя в зал.

– Садитесь, пожалуйста. – Нагарэ подвинул к ним алюминиевые стулья.

– Простите, что пришли без предупреждения. – Поклонившись, Масаюки сел.

– Обычно мы работаем только днем. Вечера же мои посвящены исключительно хитрым планам и интригам, – улыбнулся Нагарэ.

На барной стойке стояло несколько тарелок и мисок, скорее всего, с только что приготовленными угощениями. От некоторых поднимался пар. Ёсиэ, почтительно поклонившись, скосила на них глаза.

– Мы, наверное, оторвали вас от дел. Извините, пожалуйста.

– Откуда вы? – Нагарэ налил кипяток в керамический чайничек Банко[58]58
  Керамика Банко – тип традиционной японской керамики, которую изготавливают в городе Ёккаити префектуры Миэ на о. Хонсю. Недорогая, имеет простое оформление, отличается яркими цветами глазури. Часто именовалась «деревенской» из-за своего безыскусного внешнего вида.


[Закрыть].

– Из Фусими[59]59
  Фусими – район в южной части города Киото.


[Закрыть]. Увидели ваше объявление в «Деликатесах Сюндзю»… – ответила Ёсиэ.

– И вы смогли отыскать нас по одной лишь строчке того объявления? – Нагарэ поставил перед ними две чашки, выполненные в стиле Киёмидзу.

– Связались с редакцией. Сначала они ни в какую не хотели с нами разговаривать, но мы были настойчивы. Тогда главный редактор все-таки согласилась на встречу. – Лицо Ёсиэ немного смягчилось.

– Аканэ, значит, помогла, – усмехнулся Нагарэ, повернувшись к ним. – Повезло вам, не иначе.

– Мы очень ей благодарны. – Масаюки прищурился.

– Я дома! – Коиси, размахивая пакетом из магазина, резко открыла дверь.

– Тише, Коиси! Посетителей распугаешь, – укоризненно произнес Нагарэ.

– Прости. Что-то я разошлась. – Коиси втянула голову в плечи.

– Это Коиси, моя дочь, – представил ее Нагарэ. – Она, в общем-то, и заведует нашим детективным агентством.

Ёсиэ и Масаюки одновременно вскочили со своих мест.

– Вы не голодны? Наверное, не ужинали еще? – повернулась к ним Коиси.

Те неуверенно прокашлялись.

– Мы вот так свалились к вам как снег на голову, а вы еще и покормить нас хотите… Неудобно как-то. – Ёсиэ бросила быстрый взгляд на мужа.

– А я как раз на завтра слишком много еды заготовил. Сейчас все будет, одну минутку! – Взглянув на супругов, Нагарэ скрылся на кухне.

– Извините, пожалуйста, – пробормотал ему вслед Масаюки.

– Все в порядке. Папа обожает всех вокруг угощать.

Коиси налила гостям чаю.

– Сказать по правде, я очень этого ждала. Госпожа Аканэ очень хвалила ваше заведение! – Ёсиэ едва заметно улыбнулась.

– Получается, вы прочитали о нас в «Деликатесах Сюндзю» и пришли? Издалека ехали? – спросила Коиси.

– Из Фусими.

– Как вам в руки попал этот журнал? Вы работаете в схожей сфере?

– У нас своя кондитерская. Торгуем японскими сладостями, – ответил Масаюки.

– О, такое я люблю! А какие именно у вас сладости? – Коиси уселась напротив.

– Не такие, как подают обычно на чайной церемонии. Мы работаем на более широкую аудиторию – продаем моти и пирожки мандзю[60]60
  Мандзю – пирожки из пшеничной, гречишной или рисовой муки со сладкой начинкой из красных бобов.


[Закрыть], – с гордостью сказала Ёсиэ.

– Вот это по мне. Охаги[61]61
  Охаги – шарики из вареного риса, покрытые сладкой пастой из соевых бобов.


[Закрыть] или сакура-моти[62]62
  Сакура-моти – рисовые лепешки нежно-розового цвета со сладкой бобовой пастой, завернутые в просоленные листы вишневого дерева.


[Закрыть]. – Когда Коиси начала перечислять названия сладостей, глаза ее заблестели.

– Прошу прощения за ожидание! – Нагарэ принес из кухни деревянный поднос.

– Извините еще раз, что мы вас потревожили, – пробормотал, выпрямившись, Масаюки.

– Заведение у нас, конечно, небольшое, поэтому ничего особенного мы тут не подаем. – На блестящем черном подносе лежали лаковые приборы в стиле Сюнкэй[63]63
  Сюнкэй – вид лаковой посуды, отличается блестящим янтарным тоном, сохраняющим естественную красоту и текстуру дерева.


[Закрыть] на двоих.

– Настоящий Новый год. – Расплывшись в улыбке, Ёсиэ сняла крышку.

– Это, конечно, не осэти[64]64
  Осэти-рёри – вид традиционного японского новогоднего блюда. Обычно подается в коробочке дзюбако и представляет собой набор из разнообразных холодных закусок, каждая из которых имеет особое символическое значение.


[Закрыть], – начал Нагарэ. – Просто собрал всего понемножку. Здесь сверху маринованный тунец с васаби, тонко нарезанная рыба с высушенными пенками соевого молока, а также сасими из окуня, которое я присыпал кунжутом. Дальше у нас омлет, суси с окунем, вареные шампиньоны и капуста, маринованная репа, вырезанная в форме цветка хризантемы. А на шпажках – фрикадельки из перепела, тушеные креветки и огурцы с солью.

Слушая Нагарэ, Ёсиэ и Масаюки только молча кивали, периодически облизываясь.

– Не хотите выпить? Можем открыть одну бутылочку, – предложила Коиси.

– Было бы неплохо, да вот только разговор предстоит очень важный, поэтому, наверное, воздержимся, – с извиняющимся видом произнес Масаюки.

– Раз вы не пьете, тогда попробуйте это, – предложил Нагарэ.

Ёсиэ в эту секунду брала в руки одну из коробочек:

– Все так вкусно выглядит!

– На горячее сегодня – жареная рыба-зеркало с пастой мисо. В маленькой мисочке – вареный лопух и осьминоги из Акаси[65]65
  Акаси – город в префектуре Хёго, недалеко от Кобэ.


[Закрыть], репа и сушеные древесные грибы. Вот это, завернутое в большие листья, – жаренный с сахаром и медом пескарь. Здесь – скумбрия в кляре и запеченный сладкий картофель. С зеленым луком жаркое из утки, а с белым – свинина. Если добавить васаби или горчицу – пальчики оближете! Ну а рис с крабовым мясом я бы посоветовал приправить листочками дикой петрушки. Чуть позже принесу суп из красной пасты мисо с тофу и устрицами. Приятного аппетита! – Закончив, Нагарэ быстрыми шагами удалился на кухню.

– Я приготовила для вас еще чая. – Коиси поставила чайничек из керамики Масико подле Ёсиэ. Затем она последовала за отцом.

– Приступим?

Масаюки соединил ладони у груди, и Ёсиэ повторила жест вслед за мужем.

Расставив коробочки с едой, супруги взяли палочки. Взгляд их беспокойно метался от одного блюда к другому. Первым решился Масаюки.

– А я и не думал, что постный тунец может быть таким вкусным! – с глубоким восхищением воскликнул он, попробовав первый кусочек.

– Даже лучше, чем жирный, – согласно закивала Ёсиэ, встретившись глазами с мужем.

– А как здорово кунжут подошел к сасими из окуня!

– Скумбрию в кляре, по правде говоря, пробую впервые!

– И суси с окунем просто замечательные!

– И лопух с осьминогом!

Масаюки и Ёсиэ, переговариваясь, поочередно тянулись палочками за новыми закусками.

– А вот и суп! – объявил Нагарэ, появившись в зале с подносом, на котором стояли две глубокие миски.

– Нам все очень понравилось! – Ёсиэ слегка приподнялась с места.

– Я рад. Угощайтесь, никуда не спешите. – Нагарэ поставил миски на стол перед ними.

– Все очень вкусно. И так затейливо! – Масаюки с улыбкой повернулся к Нагарэ.

– Уж не затейливее ваших сладостей! – пожал плечами тот. – В нашем деле главное ведь что – хорошие продукты. А дальше все словно само собой получается. Удовольствие чистой воды!

– Тут не соглашусь. Мое дело маленькое – знай замешивай тесто на моти или пасту из красных бобов. А у вас целое искусство – так мастерски сочетать разные ингредиенты у меня ни за что бы не получилось! – возразил Масаюки. – Кстати, а не осталось ли у вас еще того чудесного риса с крабом? – смущенно спросил он.

– А как же!

– Масаюки, как тебе не стыдно! Мы и так уже столько хлопот доставили… – одернула было мужа Ёсиэ.

– Все в порядке! Чем больше гости восхищаются моей едой, тем радостнее у меня на душе. Может, и вам чего-нибудь еще принести? – Нагарэ бросил быстрый взгляд на миски, что стояли перед Ёсиэ.

– Спасибо, но я наелась, – ответила Ёсиэ, прикрыв посуду ладонью.

Нагарэ вернулся на кухню, а супруги принялись доедать все, что осталось на столе. Отхлебнув глоток супа, Масаюки повернулся к жене.

– Не помню, когда мы с тобой последний раз вот так сидели где-нибудь в ресторане вдвоем.

– И я не помню. Кажется, очень давно, – подняла глаза к потолку Ёсиэ.

– Мы его найдем, обязательно. – Договорив, Масаюки поджал губы.

– Если получится, я буду просто счастлива. – Лицо Ёсиэ как будто расслабилось.

Доев все до последней рисинки, супруги пили чай и нетерпеливо поглядывали в сторону кухни.

– Простите, что заставил ждать! Совсем перестаю следить за временем, когда готовлю. – Закончив свои дела, Нагарэ наконец вышел в зал.

– Да ведь это мы вас отвлекли своим поздним визитом, – виновато опустив голову, произнесла Ёсиэ.

– Вовсе нет. Для поваров самое важное – чтобы гости остались сытыми и довольными. Вот вы доели все – а мне ужасно приятно. Прошу, пойдемте. Я вас провожу. – С этими словами Нагарэ открыл дверь сбоку от барной стойки.

Супруги пошли за Нагарэ по длинному тесному коридору, который вел в дальние комнаты.

– Да тут у вас настоящая «постель для угря»[66]66
  Выражение связано с тем, что угри для сна предпочитают выбирать узкие трещины в камнях и скалах.


[Закрыть], как говорится, – таких узких домов я давно не видел, хотя родился и вырос в Фусими, – заметил, обернувшись, Масаюки.

– Такой уж нам попался участок – на нем просторных домов не построить, – с улыбкой ответил Нагарэ.

– А на этих фотографиях – ваши блюда? – Ёсиэ с неподдельным интересом рассматривала многочисленные снимки, висевшие вплотную друг к другу по обеим сторонам коридора.

– Верно. Фотографирую на память. Это у меня вместо книги рецептов.

– Я тоже всегда как готовлю что-то новое, обязательно делаю снимок и вклеиваю в альбом. – Масаюки, остановившись, наклонился к одной из фотографий.

– У меня всю жизнь проблемы с поддержанием порядка. И это – единственный способ хоть как-то бороться с хаосом, – усмехнулся Нагарэ, замедлив шаг.

В этот момент в конце коридора открылась дверь.

– Пожалуйста, проходите, – раздался голос Коиси.

– Что ж, теперь передаю вас в ее руки. – С этими словами Нагарэ развернулся и двинулся обратно в зал.

– Добрый вечер.

Масаюки зашел первым, а вслед за ним – Ёсиэ.

– Прошу, садитесь, – предложила Коиси, указав на диван. – Заполните, пожалуйста, вот эти бумаги, – добавила она, когда супруги устроились напротив нее.

Коиси указала гостям на документы, лежавшие на журнальном столике.

– Справишься? У меня ведь неразборчивый почерк. – Масаюки передал Ёсиэ планшет и шариковую ручку. Та положила его на колени и быстро принялась писать. Вскоре Ёсиэ вернула документы на журнальный столик.

– «Масаюки и Ёсиэ Сакамото. Владеете магазином традиционных сладостей «Кокандо». Ваше заведение имеет весьма долгую историю», – прочитала Коиси, ведя пальцем по ровным строчкам, аккуратно выведенным рукой Ёсиэ.

– Не то чтобы очень долгую… Основан магазин был в 1928 году. Для Киото это вообще не срок – заведение должно просуществовать не меньше сотни лет, чтобы считалось старинным.

Коиси понравилась его скромность.

– 1928-й, говорите… Что ж, до ста осталось всего ничего – пятнадцать лет, – посчитала она, загибая пальцы. – А преемника вы себе уже готовите?

– Есть у нас одна кандидатура, но… – Масаюки с Ёсиэ переглянулись.

– Впрочем, мы отклонились от темы. Что же вы разыскиваете? – Коиси слегка наклонилась вперед.

– Рождественский торт, – уверенно ответила Ёсиэ.

– Как раз скоро Рождество. Торт, значит? – разочарованно переспросила Коиси.

– Что-то не так? – Масаюки тоже подался вперед.

– Нет, вовсе нет. Просто сладкое – не папин конек.

Коиси сделала набросок в своем блокноте.

– И все-таки мы будем очень благодарны, если он хотя бы попытается! – умоляющим голосом произнесла Ёсиэ.

– Расскажите поподробнее, – попросила Коиси, выпрямив спину.

– Шесть лет назад, примерно в это время произошла авария, в которой погиб наш единственный сын, Какэру, – начал Масаюки.

– Мои соболезнования. Сколько ему было? – после недолгой паузы спросила Коиси.

– Только исполнилось десять, – тихо промолвила Ёсиэ.

– И вас это… Как бы лучше выразиться – шокировало? – Переводя взгляд с Масаюки на Ёсиэ, Коиси говорила медленно, тщательно подбирая слова.

– Все произошло так внезапно – мы вообще не понимали, что делать дальше, – покачал головой Масаюки. Ёсиэ кивала, соглашаясь с мужем. – Наш магазин находится в Фусими, рядом с храмом Гокономия, а живем мы немного дальше. Мы с женой постоянно находимся на работе, а Какэру обычно был дома. Моя мать, когда хорошо себя чувствовала, сидела с ним, но в какой-то момент ее состояние ухудшилось настолько, что она уже не вставала с постели. Поэтому Какэру с того времени оставался один. – Масаюки говорил очень медленно, опустив глаза в пол.

– Какэру всегда был очень осмотрительным и осторожным, так что мы не волновались. А потом однажды, когда они с одноклассниками возвращались из школы, он попал под машину, – продолжила Ёсиэ.

– Понятно… – пробормотала Коиси.

– Тогда на той дороге довольно часто случались аварии, поэтому многие родители ходили встречать своих детей, и мы тоже. Но мы не могли представить, что может случиться… – Масаюки опять замолчал.

– Наш ребенок попал под колеса автомобиля, превысившего скорость, теперь ничего не поделать, как бы нам ни хотелось. Такое могло произойти с кем угодно, даже с нами, но случилось именно с Какэру. – Ёсиэ говорила так, будто пыталась в чем-то убедить саму себя.

– Поскольку мы занимались по большей части традиционными японскими сладостями, западных у нас дома обычно не водилось, – вдруг резко переменил тему Масаюки. – Не то чтобы они были под запретом – просто так сложилось. Думаю, Какэру это не очень нравилось. Поэтому на сэкономленные карманные деньги он периодически покупал десерты в кондитерской по соседству. Теперь она уже не работает. – Он бросил быстрый взгляд на Ёсиэ.

– Мы узнали об этом в день похорон Какэру, когда из этой кондитерской нам доставили рождественский торт. – Она промокнула уголки глаз платком.

– Вы помните, как называлось то место? – Коиси приготовилась записывать.

– «Сан-нуи», – ответила Ёсиэ.

– Что-то на французский манер. – Коиси, склонив голову набок, сделала пометку в блокноте.

– Через неделю после смерти сына мы зашли к ним, чтобы поблагодарить за участие. Кондитерская располагалась на первом этаже жилого здания, а заправляла всем пожилая женщина, – продолжила рассказывать Ёсиэ.

– Вы не помните примерный адрес? – Коиси развернула карту на журнальном столике.

– Так, посмотрим. Вот станция Сумидзомэ, дальше – почтовое отделение. Значит, где-то вот тут. – Ёсиэ указала на храм у берега реки.

– Как звали хозяйку? – спросила Коиси.

– К сожалению, мы тогда были так потеряны, что даже забыли об этом спросить. Когда мы пошли туда во второй раз – по окончании траура решили передать хозяйке письмо с благодарностями, кондитерская уже не работала, – объяснила Ёсиэ.

– В то время мы плохо понимали, что происходит, – добавил Масаюки.

– Расскажите поподробнее о том самом торте. Какой он был на вкус? – Коиси вновь сжала пальцами ручку.

– Ну… – Супруги опять переглянулись.

– Я всего-то кусочек попробовала, – наконец сказала Ёсиэ.

– И я тоже… – тихонько произнес Масаюки.

– Как же так! И что же нам теперь делать? – расстроенно вздохнула Коиси.

– Нам показалось, что нехорошо получится, если мы съедим торт, который предназначен для Какэру. Да и настроения рождественского у нас не было, если можно так сказать.