Текст книги "Ресторанчик Камогава. Записки с кухни"

2

Хацуко хоть и не любила наряжаться в обычной жизни, в этот раз решила приодеться – это было заметно по выбранной ею одежде. Пальто она надела красное и подобрала к нему сумочку в тон.

Когда перед ней показалось здание ресторанчика, она несколько замедлила шаг.

– Ой, Хирунэ, и ты тут как тут! – Наклонившись, Хацуко погладила кота.

– Хирунэ, не испачкай Хацу одежду! Она, наверное, дорогая. – Открыв раздвижную дверь, на пороге возникла Коиси.

– Все в порядке. Хирунэ – кот воспитанный. – Поднявшись, Хацуко незаметно отряхнула юбку.

– Папа ждет тебя. – Коиси слегка подтолкнула подругу к двери.

Хацуко прижала руки к груди, глубоко вдохнула и только после этого переступила порог.

– Добро пожаловать! – с улыбкой поприветствовал ее Нагарэ.

– Здравствуйте! – ответила Хацуко.

– Сегодня прохладно у нас, – заметила Коиси, пока Хацуко снимала свое красное пальто.

– И ощущается по-другому, чем в Токио. Но сегодня ведь не так уж и холодно, разве нет?

– У меня все готово, поэтому можем начинать, когда ты будешь готова, – объявил Нагарэ, наливая чай.

– Спасибо. Можно я перед этим немного приду в себя? – Хацуко несколько раз поежилась, пытаясь согреться.

– Может, принести саке? – Коиси взглянула на подругу.

– Лучше после. Мы ведь пытаемся вернуть Хацуко во времена ее детства. – Напомнил Нагарэ.

– Все хорошо. Я готова. – Еще раз глубоко вдохнув, Хацуко выпрямилась.

– Принесу минуты через три. – Нагарэ скрылся на кухне.

Хацуко закрыла глаза и плотно сжала губы.

Казалось, будто сухой зимний воздух проник в помещение. Каждый мелкий шорох с кухни отдавался в зале гулким эхо. Слышен был звук микроволновки, как открылась и вновь захлопнулась ее дверца.

– Готово! – Нагарэ быстро приблизился к столику Хацуко с алюминевым подносом в руке, на котором стоял жареный рис. – Я подогрел его в микроволновке – так же, как ты делала в детстве. Осторожно, не обожгись – тарелка горячая. – Он поставил перед ней круглую белую тарелку, а сбоку положил ложку. Тарелка была прикрыта крышкой, под которой клубился настолько густой пар, что было практически невозможно разглядеть содержимое.

– Уже можно открывать? – Хацуко посмотрела на Нагарэ. Тот коротко кивнул.

– Лучше, если ты сделаешь это сама.

Хацуко улыбнулась в ответ на его слова и сняла крышку. В ту же секунду наружу повалил пар.

– Приятного аппетита! – пожелал ей Нагарэ подмигнул Коиси, и вдвоем они ушли обратно на кухню.

– Что ж, приступим. – Хацуко принюхалась – вместе с паром, становившимся все более прозрачным, от блюда шел приятный аромат. Она зачерпнула ложкой немного риса и медленно положила в рот. Прожевала, закрыв глаза. Наконец довольно закивала. – Тот самый! – Хацуко, словно что-то ее подгоняло, начала быстро зачерпывать ложкой рис. – Как вкусно! – пробормотала она, когда на тарелке оставалось уже меньше половины.

– Ну как? Угадали? – Нагарэ показался у столика Хацуко с чайничком Арита в руках.

– Да, – тихо ответила та.

– Вот как? Я рад. Приготовили мы много, поэтому не стесняйся, ешь, сколько влезет, – Нагарэ подлил ей чай в кружку.

– Это ведь…

– Сначала поешь. Поговорим потом. – Остановив ее на полуслове, Нагарэ ушел на кухню.

Хацуко вновь взяла ложку и продолжила трапезу, не спеша наслаждаясь вкусом риса. С каждой ложкой он казался ей все вкуснее. И чем больше она ела, тем отчетливее становились детские воспоминания, всплывавшие у нее в голове.

Вот она возвращается домой из школы. Она идет в слезах – в школе над ней опять смеялись, дразнили парнем из-за ее высокого роста. Открывает ключом входную дверь, в коридоре большой паук – страшно. В тот день шел сильный дождь и неожиданно протекла крыша, поэтому пришлось искать ведро. Одежда у нее в те времена была какая-то нелепая, особенно тот красный костюмчик. Но ведь было и что-то хорошее в детстве. Например, как-то раз они всей семьей отправились на мыс Сува, и там маленькая Хацуко увидела красивый закат. А еще ездили к реке Кики смотреть на цветущую сакуру и взяли с собой бэнто.

Прошлое, которое так долго скрывалось внутри нее, вдруг разом хлынуло наружу.

Тут она заметила, что тарелка пуста.

– Простите, а можно добавки?

С широкой улыбкой на лице из кухни показался Нагарэ:

– Как здорово! С большим удовольствием принесу.

– Кажется, я смогу съесть очень много этого риса. – Хацуко тоже радостно улыбалась.

– Мне очень приятно это слышать. Будто камень с души свалился. – Поставив пустую тарелку на поднос, Нагарэ спешно вернулся на кухню.

Хацуко вспомнила, как в детстве, когда ей хотелось добавки, она принималась рыскать в поисках риса по всей кухне. Заглядывала в холодильник, в шкаф для посуды и даже на верхнюю полку – для этого приходилось приносить стремянку, но так ничего не находила. Вконец изголодавшись, она пила воду, чтобы просто заполнить чем-то желудок.

– Я положил тебе примерно половину от того, сколько было в первой порции. Если не хватит – говори, – Нагарэ поставил тарелку перед Хацуко.

– Большое спасибо! Думаю, этого будет достаточно. – Она взяла ложку и зачерпнула еще риса.

– Ешь сколько хочешь. Может, это навеяло тебе какие-то воспоминания о детстве? – прищурившись, поинтересовался Нагарэ.

– Я уже и не помню, когда последний раз так хорошо обедала. Все это так странно…. Мне кажется, что я не смогу положить ложку, пока все не съем.

– Так делают дети – не обращают ни на что внимания, когда едят что-нибудь вкусное. А когда взрослеют – начинают задумываться о всяких глупостях. Полезно ли это для здоровья? А может, мне сесть на диету? Вот ты, Хацуко, как раз и вернулась в те блаженные детские времена, – подвел итоги Нагарэ.

– Как вы нашли этот рис? Расскажете? Я уже почти готова слушать, – произнесла Хацуко, когда на тарелке оставалось чуть меньше половины.

– Может, выпьем саке для начала? – Нагарэ изобразил, что держит в руке чашечку для саке, и Хацуко засмеялась.

– Я так и знала, что до этого дойдет, поэтому все уже подготовила. – Коиси показалась из кухни, неся в руках лакированный поднос с бутылкой из керамики Сигараки[80]80
  Сигараки – керамика, изготавливаемая в префектуре Сига на о. Хонсю. Отличается красноватым, бурым или коричневым оттенком.


[Закрыть] и тремя чашечками.

– Очень предусмотрительно с твоей стороны. – Нагарэ устроился прямо напротив Хацуко.

– Хорошо, что ты смог отыскать его. Я тоже как будто выдохнула с облегчением, – улыбнулась Коиси, поднимая свою чашечку. Нагарэ и Хацуко последовали ее примеру.

– Мне пришлось съездить в Яватахаму, – начал Нагарэ, выпив саке.

– Простите, что доставила столько хлопот! – воскликнула Хацуко, склонив голову.

– К сожалению, мне не удалось встретиться с людьми, которые знали госпожу Сирасаки. Но зато я выяснил кое-что о фирме, где она работала. Теперь она называется «Продукты Аихати». Они первыми в Японии начали продавать рыбные сосиски. И тут меня осенило. Тот самый розовый оттенок! Ты, Хацуко, тоже, наверное, догадалась, пока ела? – Нагарэ достал из упаковки одну сосиску.

– Да, это похоже на то, что было у нас в холодильнике… – пробормотала Хацуко, возвращаясь в памяти в детство.

– Сосиски я купил в Яватахаме. Поспрашивал в магазине, и мне подсказали, что эти по вкусу ближе всего к тем, что продавались во времена твоего детства, Хацуко. Но не только они давали розовый цвет, – с этими словами Нагарэ положил сосиску на стол.

– А что же еще? – в один голос воскликнули Хацуко с Коиси.

– Стружка камабоко[81]81
  Камабоко – лепешки из рыбного фарша, которые готовятся на пару до затвердевания. Продаются, как правило, батончиками цилиндрической формы. Для блюд измельчаются или нарезаются.


[Закрыть] – знаменитое местное блюдо в Яватахаме. Чем-то похожа на стружку тунца. Она высушена, поэтому хранится долго. Кажется, ее придумали еще в те времена, когда не было холодильников. Этой стружкой часто посыпают рис с морепродуктами, ну а твоя мама использовала ее в качестве приправы и для жареного риса. А еще стружку камабоко можно есть отдельно – в качестве закуски к алкоголю. – Открыв пакетик, Нагарэ зачерпнул горсть стружки.

– Не только рыбные сосиски, значит. – Хацуко тоже взяла немного стружки камабоко.

– И то, и другое сделано из рыбы – отсюда и этот рыбный привкус, что ты почувствовала у риса, и красивый розовый оттенок. – Коиси высыпала стружку себе на ладонь.

– Наверное, это лишь мое представление, но мне показалось, что мама Хацуко хотела воспитать ее настоящей девочкой, и это просматривалось во всем, даже в этом рисе. Не зря же она делала его именно розовым. Хацуко, безусловно, выделялась в своем городке и высоким ростом, и мальчишеским поведением. И издевались над тобой немало, ведь так?

Хацуко только отвела взгляд.

– Спасибо нашим мамам, – произнесла Коиси. Глаза ее заблестели от слез.

– В качестве основной приправы мама Хацуко использовала чай из сушеных водорослей и маринованной сливы. Хацуко ведь упоминала о кисловатом привкусе и о свежестим послевкусии. Это и подвело меня к ответу. И это объясняло розовый цвет риса. – Нагарэ показал Хацуко баночку с чаем, и та кивнула. – Рис, думаю, подойдет любой. Все ингредиенты я собрал, рецепт записал, так что у тебя должно получиться. Теперь можешь готовить и наслаждаться в любое время. – Нагарэ передал Хацуко бумажный пакет.

– Большое спасибо!

Взяв пакет, Хацуко поднялась с места.

– Ты торопишься? Может, поужинаем все вместе? – поднялась вслед за ней и Коиси.

– Прости. Сегодня я еще работаю, поэтому нужно идти. А до этого мне бы еще хотелось заглянуть к дяде на могилу. – Хацуко принялась собираться.

– Мы будем тебя ждать – наготовим вкусненького. Заходи в любое время! – с теплотой в голосе промолвил Нагарэ.

– Спасибо, обязательно! Я, кстати, поняла, что в прошлый раз забыла заплатить за еду. Посчитайте мне, пожалуйста, все вместе. – Хацуко достала из сумочки красный кожаный кошелек.

– У нас гости сами определяют, сколько им заплатить. Сумму, которую посчитаешь нужной, переведи, пожалуйста, вот сюда. – Коиси протянула ей бумажку с записанным на ней номером счета.

– Поняла. Сделаю с большим удовольствием! – Хацуко сложила бумажку вдвое и убрала в кошелек.

Когда Хацуко выходила из ресторанчика, к ней, мяукнув, подбежал Хирунэ.

– Хирунэ, спасибо тебе, дружок! До скорого! – Подхватив кота на руки, она погладила его по голове.

– Не испачкай ей дорогое пальто, Хирунэ! – Нагарэ шутливо ткнул кота в живот.

– Спасибо вам за все! – Опустив кота на землю, Хацуко низко поклонилась.

– Может, вызовем такси? – Коиси, поднявшись на цыпочках, оглядывала улицу Сёмэн-доори.

– Поймаю где-нибудь поближе к Карасума-доори. – С этими словами Хацуко направилась на запад.

– Береги себя!

В ответ на пожелание Нагарэ Хацуко слегка кивнула головой, а затем ускорила шаг.

– И правда, настоящая модель! Смотри, как красиво идет! – прищурившись, отметил Нагарэ.

– Хацу! – вдруг громко крикнула Коиси. Хацуко замерла и резко обернулась. Коиси поднесла руки ко рту и сложила наподобие рупора: – Будь счастлива, несмотря ни на что!

– Спасибо! – прокричала в ответ Хацуко. Помахав Коиси с Нагарэ, она вновь двинулась в западном направлении.

Когда ее фигура скрылась из вида, отец с дочерью вернулись в ресторанчик.

– Интересно, как у нее все сложится в будущем? – произнесла Коиси, не успев переступить порог.

– Что сложится? – Нагарэ принялся убирать посуду со стола.

– Их свадьба с Какудзавой. Состоится или нет? – Коиси протерла стол тряпкой.

– Состоится или не состоится – это не нашего ума забота. На все воля богов. – Нагарэ встряхнул опустевшую бутылку из-под саке.

– Хацу, наверное, больше пойдет свадебное платье в западном стиле, чем кимоно. – Коиси сложила руки на груди.

– А тебе – кимоно. Ты ведь маленькая очень. И высокая свадебная прическа.

Устроившись у барной стойки, Нагарэ развернул газету.

– Сначала надо жениха найти, а уж потом о свадьбе рассуждать. – Коиси села рядом с отцом.

– Кстати об этом. Может, сходим сегодня к Хиро поесть суси? Давно мы у него не были.

– Правда? – Глаза у Коиси заблестели.

– Тебе тоже пора замуж. А то мама начнет волноваться. – Нагарэ встал и направился к алтарю.

– Вот как? А мне кажется, мама будет волноваться, если я оставлю тебя совсем одного. – Коиси последовала за ним.

– Прошу тебя, помоги Коиси. И Хацуко тоже. – С этими словами Нагарэ зажег палочку благовоний перед алтарем.

Глава 5
Лапша в китайском стиле

1

И какой дурак поедет в Киото летом? – так говорили ему все вокруг, но вот он сходит с поезда «Джей-ар»[82]82
  «Джей-ар» (JR, Japan Railways) – группа компаний, составляющих основу сети железных дорог в Японии. На нее приходится большая доля междугороднего и пригородного железнодорожного сообщения.


[Закрыть] на станции Киото в самый разгар лета. Кацудзи Онодэре оставалось только посмеяться над самим собой.

Студенческие годы он провел здесь, но с тех пор прошло уже более тридцати лет. Летняя жара и зимние холода в Киото тогда его просто измучили. Особенно не любил он палящее солнце, под лучами которого кожа из-за повышенной влажности становилась липкой. Улочки как будто совсем не изменились, но с другой стороны, если присмотреться, можно было заметить, что изменилось абсолютно все. Так или иначе, Киото сохранил свою необыкновенность.

У выхода на Хатидзё он сел в такси. Машина медленно проехала вперед, мягко поворачивая то в одну сторону, то в другую. Наконец по левой стороне дороги показался ряд популярных заведений, где подают рамэн. Теперь это огромная сеть, торгующая даже лапшой быстрого приготовления. Онодэра вдруг вспомнил вкус рамэна, который ассоциировался с годами, проведенными в Киото. Он несколько раз обернулся, рассматривая заведения сквозь заднее стекло.

Машина ехала на север по Карасума-доори. Когда слева Онодэра заметил Хигаси Хонган-дзи, таксист повернул направо.

– Где-то здесь, – произнес он, снижая скорость и смотря по сторонам.

– Остановите тут, пожалуйста. Дальше я сам. – Подхватив черную спортивную сумку, Онодэра вышел из машины. – Если это Сёмэн-доори, а сзади – Хигаси Хонган-дзи, значит… – бормоча это, он подошел к двухэтажному зданию со стенами, покрытыми известью, и посмотрел на карту.

Вывески на входе нет. Кто угодно из прохожих мог бы принять строение за жилой дом, и все же, кажется, это был тот самый ресторанчик «Камогава», который искал Онодэра. Он решительно дернул в сторону алюминиевую раздвижную дверь.

– Подскажите, пожалуйста, здесь ресторан «Камогава»? – смутившись, спросил Онодэра у девушки – как ему показалось, работницы заведения.

– Верно. Желаете перекусить?

– Хотелось бы, конечно. Но вообще я к вам по делу – разыскиваю одно блюдо. – Онодэра протянул ей визитную карточку.

– Садитесь, пожалуйста. Поисками занимаюсь я. Меня зовут Коиси Камогава. А папа у нас ответственный за кухню.

Коиси коротко кивнула. Онодэра смутился – ему и в голову не могло прийти, что детективом окажется молоденькая девушка.

– У нас гость?

С кухни показался мужчина в белом поварском кителе.

– Кое-что ищет. Но и перекусить был бы не против, – объяснила Коиси.

Онодэра передал визитку Нагарэ.

– Господин Онодэра, значит. Что ж, позвольте мы вас угостим на свой вкус, если не возражаете? – бросив взгляд на визитку, предложил Нагарэ.

– Я только за. – Онодэра как будто выдохнул с облегчением. Лицо его смягчилось.

На вид такой расслабленный, но контролирует все до последней мелочи – и слова, и поведение. Онодэра предположил, что Нагарэ нарочно представлял в качестве детектива свою дочь, а на самом деле вел расследования сам.

– Сейчас все сделаем. Подождите немного, пожалуйста. – Нагарэ развернулся и нырнул обратно на кухню.

Устроившись поудобнее, Онодэра осмотрелся. В пустом зале сидела единственная посетительница. Старушка в кимоно за самым дальним столиком шумно отпила чай маття. Ее одежда не соответствовала обстановке ресторанчика, поэтому Онодэра на некоторое время задержался на ней взглядом.

– Откуда вы к нам приехали? – посмотрела на него в ответ старушка.

– Из Токио.

– И что же, таких старух, как я, в Токио не встретить? – резко спросила она.

– У нас редко так превосходно умеют подбирать кимоно, поэтому я и засмотрелся на вас. – Онодэра слегка поклонился ей.

– Таких, как госпожа Таэ, и в Киото немного. Какая осанка! Даже в такой жаркий день – ни капельки пота, свежее лицо. Одевается в кимоно, чтобы пойти пообедать. Я от нее просто в восторге! – Коиси поставила перед старушкой по имени Таэ Курусу зеленый чай.

– Тонко подмечено. – Косо взглянув на Коиси, Таэ взяла чашку из керамики Карацу.

– Простите, а не могли бы вы принести мне пива? Что-то в горле пересохло. – Онодэра обтер шею от пота.

– У нас только средние бутылки.

– Ничего, мне подойдет.

Коиси открыла бутылку и поставила перед гостем вместе с кружкой.

– В студенческие годы я жил здесь. И надо отметить, кимоно очень подходят для этого города! – улыбнулся Онодэра Таэ, залпом осушив кружку.

– Где вы учились?

– В Университете Ракусикан.

– Успели насладиться студенческой жизнью? – холодно поинтересовалась Таэ.

– Еще бы, – ухмыльнулся Онодэра. Он налил себе еще пива, и в кружке появилась пена.

– Что вы имеете в виду? – Коиси наклонила керамическую бутылочку в стиле Масико и подлила Таэ чая.

– Сейчас, может быть, все не так, но лет тридцать назад ходить в «Университет Ракусикан» означало ничего не делать. Те, кто по-настоящему хотел учиться, поступали в Университет Кёнан. А если предпочитаешь развлечения – тебе в Ракусикан. Так все говорили.

Онодэра слегка улыбнулся и допил пиво.

– Но ведь это и неплохо – в разных университетах получаются разные кадры. – Нагарэ поставил перед Онодэрой черный лакированный поднос.

– Если вы так говорите… – Онодэра повертел в руках бутылку из-под пива.

– Да ведь и среди артистов, и в экономических кругах много тех, кто закончил Ракусикан.

Нагарэ положил на поднос деревянные палочки, рядом поставил разноцветную тарелочку.

– У меня много друзей оттуда, – добавила Коиси.

– Это любители пошуметь до поздней ночи, – отрезала Таэ.

– Вот и я таким был, – озадаченно пробормотал Онодэра.

Нагарэ поставил перед ним большую стеклянную тарелку.

– Вот что получилось.

– Ого! – Онодэра наклонился вперед. Глаза у него засверкали.

– Летом в Киото первое, что приходит на ум из еды, это мурена и форель, – принялся объяснять Нагарэ. – И вот они здесь, на этой стеклянной тарелке. Слева сверху – суси с муреной. Эти кусочки я приготовил с соусом тэрияки, а те – лишь слегка обжарил. В маленьком блюдце сбоку – кожа мурены, маринованная в уксусе. Я ее потушил с гибискусом. На листьях бамбука у нас форель, жаренная с солью. Две штучки, пойманы в реке Кацурагава. В стеклянной чашечке – засоленные внутренности форели. По вкусу похоже на соленую рыбу. Справа в центре – жареные мальки форели. Сверху посыпано перцем и солью. Справа снизу на крупных листьях – вареная мурена с соленой сливой и имбирем. Снизу слева – тонко нарезанная мурена, жаренная с баклажаном в светлой пасте мисо. Угощайтесь, пожалуйста!

Закончив говорить, Нагарэ поклонился.

– Еще пива? Если хотите, могу и саке принести, – предложила Коиси, взяв пустую бутылку.

– Спасибо, не нужно. К такой еде пиво не понадобится. – Онодэра, обведя тарелки взглядом, облизнулся.

– У нас есть саке из Фукусимы[83]83
  Фукусима – префектура на северо-востоке о. Хонсю.


[Закрыть], которое отлично подойдет к этим блюдам. Сейчас принесу. – Нагарэ поспешил на кухню.

– Приятного аппетита. А я, пожалуй, пойду. – Поклонившись, Таэ направилась к выходу. Онодэра привстал и поклонился в ответ.

Проводив старушку взглядом, Онодэра взял палочки и потянулся для начала к внутренностям форели. Зачерпнув немного – не больше горошинки, он отправил это в рот. Онодэра удовлетворенно закрыл глаза.

– Простите за ожидание. Вот это саке называется «Нинки» – «Популярность». Ограниченный выпуск, продается только летом. Это специальное производство, делают без добавления дополнительного алкоголя или сахара. Охлажденное до десяти градусов. Попробуйте, пожалуйста. Когда сочтете нужным – зовите, я принесу суп.

Зажав серебристый поднос под мышкой, Нагарэ вернулся на кухню.

Онодэра пригубил саке, налитое в декорированный резьбой стеклянный стакан. Откашлявшись, он вздохнул с плотно сжатыми губами.

– Саке отличное!

Жареная мурена на вкус оказалась очень свежей – все за счет сладости, которую ей придавала светлая паста мисо. В студенчестве он такого, конечно, не пробовал, но та мурена, которую он ел в Киото с тех пор, как дела его пошли в гору, на вкус всегда была одинаковая. И хотя все повара всегда говорили, что лучшее в Киото летом – это мурена, ему так до конца и не удавалось это прочувствовать. Но мурена из ресторанчика «Камогава» наконец-то его убедила.

Лучшее в Киото летом – это мурена.

Но не только она. Форель на вкус тоже оказалась необыкновенной. Мальки размером не больше мизинца были слегка горьковаты и как будто пахли свежестью прозрачного речного потока, что в сочетании с ароматом перца давало приятное послевкусие, не говоря уже о жаренной в соли рыбе.

Фирма у Онодэры была небольшая, но доход имела. Частенько ему доводилось угощаться блюдами японской кухни в токийских ресторанах, но ни одно из них не могло сравниться с теми, что подавали в Киото, учитывая, что сейчас он находился в небольшом ресторанчике при детективном агентстве, а не в заведении со знаменитым поваром из квартала Гион.

– Вам понравилось? – поинтересовался Нагарэ, остановившись у столика Онодэры.

– Настоящая кухня Киото! В Токио такой не попробовать.

– Может, еще саке? – предложил Нагарэ, бросив взгляд на стакан.

– Да, спасибо. Правда, мне еще разговаривать с вами, так что не стоит много…

– Тогда давайте я принесу суп. И риса еще – я сварил его с форелью.

– Благодарю!

Нагарэ снова ушел на кухню, а Онодэра, смотря на остатки еды, покрутил в руке стакан.

Он выпил еще, и саке скользнуло вниз по горлу. Вдруг он вспомнил, зачем сюда пришел, и алкоголь почему-то показался ему горьким на вкус.

– Прошу прощения за ожидание! Традиционный летний суп готовится, разумеется, с муреной – ее разрезают, вынимая кости, таким образом, чтобы она стала похожа на цветок пиона. Рыбу варят, и получается бульон. В рис я добавил мясо форели. Оно без костей, так что можете есть с разрезанными листиками дикой петрушки. Еще я положил сюда слабосоленые баклажан и имбирь. Сейчас принесу чай.

Как только Нагарэ отошел от столика, Онодэра тут же взял в руки миску с супом.

Слегка пахло морской капустой. Мурена постепенно разваливалась на языке. Бульон словно согревал душу. Едва сдерживая свой восторг, он поставил миску на стол и потянулся к рису с форелью, горка которого высилась в чашке из керамики Имари. Положил немного риса в рот, тщательно прожевал. Горьковатая рыба и сладкий рис составляли изысканное сочетание.

– В жару хорошо пить горячий зеленый чай. – Нагарэ наклонил керамическую бутылку в стиле Сирагаки[84]84
  Сирагаки – вид японской традиционной керамики, производится в префектуре Сига с XII в. Обычно не покрывались глазурью, обжигались при высоких температурах, приобретая при этом естественную пепельную глазурь.


[Закрыть].

– И правда очень вкусно. Кажется, я впервые познакомился с настоящей киотской кухней. Не ожидал – простите, если это прозвучит невежливо. – Онодэра отложил палочки и соединил ладони перед собой.

– Я очень рад. Местная кухня не такая уж и утонченная, как вам показалось. – Нагарэ собрал пустые тарелки и протер столешницу.

– В студенчестве один преподаватель несколько раз водил нас в ресторан в квартале Гион, но ни одно из тех блюд не осталось у меня в памяти и не тронуло моего сердца.

– Восприятие в молодости и в более взрослом возрасте значительно различается. Еда – это ведь не только вкус. Поэтому разные впечатления – это вполне естественно.

Онодэра лишь молча кивнул.

– Дочь уже ждет в офисе, давайте я вас провожу.

– Тогда пойдемте? – Допив чай, Онодэра поднялся с места.

Нагарэ первым вышел в узкий длинный коридор, что вел в глубину здания. Мужчина последовал за ним. Внимание его тут же привлекло множество фотографий, висевших на обеих стенах коридора.

– Практически все это готовил я, – обернувшись, пояснил Нагарэ.

Там была и французская кухня, и блюда в кастрюле набэ. Снимок за снимком – новогодние угощения, еда для вечеринки на больших тарелках. Так, осматриваясь, Онодэра оказался в конце коридора.

– Входите, пожалуйста.

Нагарэ открыл дверь перед ним, и Онодэра увидел Коиси, сидящую на диване.

– Не могли бы вы заполнить эти документы? – Коиси протянула планшет с бумагой Онодэре, который сел напротив нее.

Тот быстро принялся писать, будто заполнял поля в регистрационной книге гостиницы. Вскоре он передал папку обратно Коиси.

– Господин Кацуси Онодэра. Токио, район Мэгуро…

– Кацудзи. Меня зовут Кацудзи Онодэра, – перебил ее Онодэра.

– Простите. Компания «Theatre Print», директор. Вы ведь, кажется, занимаетесь печатью?

– Закончив Ракусикан, я вернулся в Токио и открыл свое предприятие. Так, ничего особенного…

– Визитки делаете? Или новогодние открытки?

– И то, и другое. Но в основном специализируемся на обложках для CD-дисков. Не подумайте, что я хвастаюсь, но наша доля по стране превышает пятьдесят процентов. Хотя, конечно, самих дисков становится все меньше и меньше. – Лицо Онодэры растянулось в улыбке, то ли горделивой, то ли презрительной – понять это было невозможно.

– Мой отец обожает песни энка[85]85
  Энка – жанр японской песни. Грустные, лиричные композиции с характерным медленным вибрато.


[Закрыть].

– В этой сфере процент еще выше – более восьмидесяти.

– Папу это обрадует. Впрочем, давайте перейдем непосредственно к вашему вопросу. Что вы хотите найти? – Коиси слегка вытянула вперед ноги.

– Мне как-то даже неудобно об этом говорить… Рамэн из уличной палатки. Лапша в китайском стиле – так ее всегда называл дедушка-продавец.

– Где именно была эта палатка? – Коиси открыла блокнот и приготовилась записывать.

– Вскоре после поступления в Ракусикан я записался в драматический кружок. Вместе с моими однокурсниками Кунисуэ и Ясака мы создали театральную труппу. А назвались мы «Мальчишки-редиски». На половину обязательных лекций мы не ходили. Были мы на учебе или нет – каждый вечер мы собирались под мостом Китаодзи и там репетировали. Недалеко от моста и располагалась та палатка.

– Палатка у моста Китаодзи. А название у нее было?

– Вроде бы нет.

– Когда примерно все это происходило? – Коиси достала калькулятор.

– В пятидесятом году Сёва[86]86
  Сёва – период в японской истории, длившийся с 1926 по 1989 г. 50-й год Сёва приходится на 1975 г.


[Закрыть]. Когда в пятьдесят четвертом я закончил университет, палатка, кажется, все еще была на прежнем месте.

Коиси записала все в блокнот.

– С какой стороны моста она находилась?

– Это было напротив горы Хиэй… – Онодэра говорил медленно, словно мысленно представляя карту.

– Значит, с западной, – подчеркнула Коиси.

– Когда я учился на третьем курсе, по мосту перестали ходить электрички. Это, похоже, ознаменовало конец прежних времен. – Онодэра как будто смотрел куда-то вдаль.

– И какую лапшу продавали в той палатке?

– Совершенно обычную на вкус. Не такую жирную, как подают сейчас, но и не то чтобы диетическую. После нее оставалось приятное чувство сытости.

– Но ведь обычно в палатках подают достаточно тяжелую для желудка еду? – Коиси снова приготовилась записывать.

– Здесь все сложнее. Конечно, лапша была достаточно жирная, и суп наваристый, но все-таки не такой тяжелый, как принято сейчас. Вкус был, если можно так сказать, нежным.

– Хотелось бы мне попробовать этой лапши. В мое время таких палаток уже не было.

– А вот тогда в Киото они встречались повсюду. На улице Масугата в квартале Дэмати таких было целых четыре!

– Почему же вы решили найти эту лапшу именно сейчас? – Коиси перелистнула страницу блокнота.

– Мой сын, который, как я надеялся, продолжит мое дело, неожиданно отказался и заявил, что хочет стать актером. Боюсь, этим он себя не прокормит. – Онодэра нахмурился.

– Это же здорово, что у него есть мечта! И предрасположенность к этому имеется, как я понимаю, – сказала Коиси.

– Моя мечта так и осталась всего лишь мечтой. Реальность гораздо сложнее, чем может показаться.

– А как это все связано с лапшой из палатки?

– Были времена, когда я тоже мечтал стать актером. И именно тогда я часто ел ту самую лапшу. – Онодэра говорил, уставившись в одну точку на журнальном столике. – Не то чтобы моя компания была так важна, чтобы заставлять сына заниматься через силу. Я долго думал над тем, что идти собственным путем – неплохо, но стоит посмотреть в будущее, и вот я уже сомневаюсь, достаточно ли этого. В его годы я точно так же не знал, что делать. – Он отвел взгляд.

– Мечта и реальность. Мужчины все усложняют.

– Мужчинам становится скучно, когда они переживают только о том, как бы заработать на пропитание, – погрузившись в воспоминания, ответил Онодэра. – Но и слепое следование мечте может привести к провалу. А когда появится семья? Тогда точно нужен надежный способ заработка, чтобы ее обеспечивать. Приходится идти на компромисс.

– Но ваш сын выбрал идти за мечтой?

– И сколько людей смогли ее осуществить? Один из десятков тысяч? – резко ответил Онодэра.

– И все же кто-то смог, – возразила Коиси.

– Когда я в ответ на устремления сына говорю «нет», где-то в глубине души мне хочется сказать «да». И когда я пытаюсь это проанализировать, то мысленно всегда возвращаюсь к той палатке с лапшой. – Онодэра посмотрел Коиси прямо в глаза.

– Вы считаете, что вкус этой лапши поможет вам поговорить с сыном? – Коиси не отвела взгляд.

– Насчет этого не знаю. Дело не в том, что я хочу еще раз поговорить. Мне просто хотелось бы, чтобы он понял, что я чувствую. Только и всего.

– Понятно. Как бы там ни было, если мы не найдем ее, не о чем и говорить. Из подсказок только место. Но отец должен справиться. – С этими словами Коиси закрыла блокнот.

– Буду очень благодарен. – Онодэра склонил голову.

Когда они вернулись в обеденный зал, Нагарэ, устроившийся у барной стойки, отложил газету.

– Удачно побеседовали?

– Я все узнала. Наша цель – лапша в китайском стиле из уличной палатки. Ты уж постарайся, папа. – Коиси похлопала отца по спине.

– Ого. Лапша из палатки, говоришь? Это что-то ностальгическое, из молодости. Эх, сколько же было раньше таких палаток в Киото! – Поднявшись с места, Нагарэ повернулся к Онодэре.

– Теперь их уже нет, так что, наверное, найти будет трудно, – неуверенно улыбнулся Онодэра.

– Мы постараемся, – слегка поклонился ему Нагарэ.

– Сколько с меня? – Онодэра достал из внутреннего кармана бумажник.

– Заплатите в следующий раз вместе со счетом за расследование, – улыбнулась Коиси.

– Хорошо. Когда мне приходить? – Онодэра вопросительно посмотрел сначала на Нагарэ, потом на Коиси.

– Недели через две сможете? Если нужно будет что-то еще уточнить, мы позвоним вам на мобильный, – ответил Нагарэ, изучая визитку Онодэры.

– Спасибо! – Взяв сумку, Онодэра направился к выходу.

– Куда теперь отправитесь? – поинтересовался Нагарэ.

– Я так давно не был в Киото, что хочу пройтись по местам своей юности. – Онодэра, прищурившись, смотрел в чистое летнее небо.

– Солнце сегодня яркое, так что будьте осторожны! – крикнула ему Коиси.

В тот же миг к Онодэре подбежал полосатый кот.

– Ой, Хирунэ! Внутрь тебе нельзя! – Наклонившись, Нагарэ бросил на кота грозный взгляд.

– Да, жарко здесь все-таки. – С этими словами Онодэра направился на восток по улице Сёмэндоори. Дождавшись, пока он скроется из вида, Нагарэ и Коиси вернулись в ресторан.

– На северо-запад от моста Китаодзи. Да, действительно, была там одна палатка с рамэном, – протянул Нагарэ, сев у бара и перелистывая страницы блокнота Коиси.