Текст книги "Покоренная викингом"

ГЛАВА 10

– Жители Рочестера сдерживали осаду датчан всю зиму, – рассказывал Альфред Эрику, пока они ехали во главе огромного войска. Верхом на белой лошади Эрик слушал короля, приподнявшись в седле, чтобы наблюдать за колоннами позади их.

Его войско состояло в основном из всадников. Саксонцы были главным образом пешие, только некоторые из них – полководцы или ближайшие советники короля, – ехали верхом. Недалеко от них держался священник Ассер, мудрый, спокойный, даже суровый человек. Рауен находился в заключительных рядах, так же как и Вильям и Аллен, и некоторые другие. Колонны саксонцев шли строем, одетые в кожаные доспехи. Гвардия короля, то есть профессиональные солдаты, была хорошо вооружена, в то время как простые люди, владельцы небольших поместий или мелкие землевладельцы, имели вооружение, какое только смогли собрать. Некоторые шли с вилами, некоторые с косами, а некоторые – с дубинками.

По сравнению с ними его люди казались прекрасно вооруженными и хорошо подготовленными к сражению. Ирландцы, равно как и норвежцы, были великолепно обучены. Спокойствие, воцарившееся благодаря миру между ирландским дедом Эрика и его норвежским отцом, было благотворным для Ирландии. Ирландцы выучились от своих союзников кораблестроению и многим приемам боя, которые во многом были близки к приемам датчан.

Да большая часть христианского мира и не различала их – датчан и норвежцев, воспринимая и тех и других как завоевателей, грабителей, насильников и убийц.

И для его жены все викинги были одинаковы.

Раздосадованный тем, что при мысли о Рианон лицо его запылало гневом, он решил помочь своими советами королю.

– Если датчане так долго осаждали город, они наверняка возвели свои собственные заграждения. – Он помолчал, приподнявшись снова в седле и окидывая взглядом растянувшееся позади них войско. Потом он улыбнулся Альфреду. – Я готов спорить, что если только Датские полководцы узнают, какова численность твоей армии, они тотчас же снимут осаду с Рочестера.

– Ты думаешь, они настолько трусливы? Эрик покачал головой:

– Викинги не трусы, Альфред, ты это знаешь. Их цель – победы и завоевания. И не смерти боятся викинги, а бесславной гибели, навлекающей на них позор. Отдыхать на холмах Вальхаллы – участь отважных.

Никто не живет вечно. Лучше пасть героем на поле брани, чем быть побежденным старостью, умирая немощным, сгорбленным, больным.

– Я всю жизнь сражаюсь с датчанами, – сказал Альфред. – И знаю о викингах почти столько же, сколько ты сам, Эрик Олафсон.

Эрик улыбнулся.

– Не совсем, потому что я ведь сын норвежского викинга, – сказал он, скривив губы в довольной улыбке. – И я не стыжусь своего происхождения. И хотя мой отец и стал героем в Ирландии, пришел он туда как завоеватель. И я сам мечтал о завоеваниях, гоняясь за приключениями на кораблях с головами драконов. Я признаю, что именно мой отец отправлял меня в такие походы с моим дядей, правда, эти набеги не угрожали никаким христианским государствам. Я ходил на язычников, иноверцев, так что мои подвиги радовали ирландцев. Сейчас я иду сражаться с завоевателями вместе с вами, я – сын завоевателя и ирландской принцессы-христианки, здесь есть один интересный вопрос. Очень интересный. Есть люди, которые говорят, что мой отец завоевал Ирландию. А есть и другие, утверждающие, что она покорила моего отца, и что он скорее часть Ирландии, чем сын своей родины. – Он посмотрел на Альфреда и снова улыбнулся. – И не имеет значения, сколько раз вам приходилось биться с датчанами, они уже оставили свой след. Саксонские женщины носят во чревах датских детей, и датские названия ручьев и рек, холмов и гор никуда не денутся. Викинги, не важно кто они, имеют обыкновение оставлять по себе память.

Альфред в свою очередь смотрел на него долго и внимательно.

– Ну, у нас уже есть один, не так ли? И я думаю, для моего рода этого достаточно.

– Сир?

– Викинг. Человек, который пересек море на корабле с драконами. Мне любопытно, Эрик Олафсон, завоевал ли ты часть Англии? Или же Англия завоюет тебя?

Эрик засмеялся, не обидевшись на шутку.

– Все очень просто. Англия уже покорила меня. Успокоила, соблазнила, завоевала меня. Я увидел земли, которые манили меня, и ты отдал их мне. Поэтому я иду на бой вместе с вами не из милости, не по приглашению, как западный саксонец, такой же, как ты. И это делает меня более опасным для моего датского кузена. – Но ведь ты сказал, что они уйдут.

– Я почти уверен в этом. Они не трусы, но и не из тех, кто сражается с заведомо превосходящими их силами. Если только дело не касается их чести.

– Увидим, Эрик, увидим, – ответил Альфред. Он посмотрел на младшего своего товарища и грустно вздохнул:

– Ты говорил о землях. Ты еще не упомянул о другом своем саксонском приобретении.

– О чем же?

– О твоей жене, – сказал Альфред с легким раздражением.

– А… – пробормотал Эрик.

– Леди принадлежит к моему роду и находится под моей защитой, – напомнил ему король.

– Она твоя родственница, но уже больше не нуждается в твоей защите, – возразил Эрик мягко.

– Я беспокоюсь за нее, – поправился Альфред.

Эрик немного помолчал.

– Я надеюсь, с ней было все в порядке, когда ты уезжал? – сказал Альфред.

– А как же иначе я ее мог оставить? – спросил Эрик. На щеках короля выступил легкий румянец, он глядел прямо перед собой:

– У тебя были определенные причины для гнева…

– …и ты, ирландский принц, скорее, викинг, – закончил Эрик за него. – Я уверяю тебя, что я не разрезал ее на кусочки и не съел живьем. Я не бил и не обижал ее, Альфред.

Казалось, что король не был удовлетворен этим ответом. Он глубоко вздохнул, по-прежнему глядя вперед:

– Находишь ли ты, что эта свадьба оправдала наши обещания? Была ли моя невеста невинной, как объявил твой лекарь? – спросил Эрик, явно забавляясь.

– Да. Следовательно, ты доволен своим браком, а Рианон счастлива?

– Ну, я не думаю, что она так уж счастлива, – уточнил Эрик. – Я бы сказал, что мы поладили с Рианон. И если она не счастлива сейчас, то со временем – будет.

Альфреду не понравился такой ответ, но сказать ему было нечего, да и у него не было права требовать многого от человека, которого он женил почти насильно.

Он улыбнулся, вдруг ощутив уверенность, что с Рианон ничего плохого в эту ночь не случилось.

– В чем дело? – спросил Эрик, недоуменно подняв брови.

– Ну, Рауен остался жив, и больше не враг тебе. Я знаю, он, действительно, станет твоим самым преданным слугой.

– Скажи мне, Альфред, ты и в самом деле доволен этой чертовой сделкой, которую заключил со мной?

– Сделкой?

– Да, этим договором. Король улыбнулся.

– Конечно, раз мы идем, чтобы встретиться с датчанами.

– Если только мы с ними встретимся, – заметил Эрик.

– Ну, уж с ними-то мы встретимся, – с уверенностью заявил Альфред. – Если и не сейчас, то наверняка в скором времени.

– Мы скрепим наш договор кровью, – сказал Эрик.

– Ты уже и так получил много земель в Западной Саксонии, – напомнил ему Альфред. – Да, мы скрепим наш договор кровью.

– Как странно, – сказал Эрик после непродолжительного молчания. – Мне кажется, что ты больше беспокоишься о женщине, чем о землях.

– Может быть.

– Тогда позволь уверить тебя, – произнес медленно Эрик, стараясь скрыть свое раздражение. – Рианон прекрасна, и ей со мной будет хорошо. Она – моя жена, по твоей воле, а не по моему желанию. Но я привык заботиться о том, что считаю своим. Сказать по чести, король Альфред, я ей не доверяю. Ни на секунду. Я уверен, что она страстно желает, чтобы ты поднес ей мою голову на блюде. Тем не менее, до определенных пределов, это меня забавляет. Но я вернусь живым, Альфред, я не паду в этом сражении, если это зависит только от ее желания. Пока она не станет мне поперек дороги или не предаст меня, ей нечего бояться.

– Может быть, она просто боится тебя? – мягко предположил Альфред. Эрик покачал головой.

– Нет. Возможно, она презирает меня, но не боится. И быть может, было бы лучше, если бы она боялась. Мы ведь до сих пор не знаем точно, что произошло на побережье, когда я приплыл. Если это не она пренебрегла твоим приказом, то кто тогда? И все-таки она твоя родственница, и очень любит тебя.

– Любит, – сказал Альфред, устало вздохнув. Он не переставал думать о прошедшей ночи. Рианон, без сомненья, сопротивлялась. А Эрик, конечно, предъявлял свои права на нее. Теперь Рианон, конечно, иного мнения о короле.

Большинство женщин ложатся в брачную постель, не выбирая, – напомнил себе Альфред. Но все же он прекрасно понимал, какое предательство совершил по отношению к своей крестнице. Да, Эрик оставил Рауену жизнь. Он не был дикарем и проявил христианское милосердие, но все-таки…

Отношения между мужчиной и женщиной – это совсем другое.

– Рианон не предавала меня, – прямо сказал Альфред. Он устал от этого разговора, который, по-видимому, раздражал и Эрика. – Становится темно. Мы станем здесь лагерем, а утром опять двинемся к Рочестеру.

Он дал знак своим людям. Огромное войско позади него остановилось на привал.

Король превосходно знал свою страну. Они находились у речушки, вблизи восхитительной долины, которая могла дать им приют на ночь.

Колонны распались. Воины Эрика и саксонцы расположились двумя отдельными лагерями. Костров не зажигали, чтобы об их приближении не узнали датчане.

Наступила тишина, люди устраивались поудобнее и приступали к ужину, состоящему из эля и меда, свежей воды, сушеного и копченого мяса и птицы, твердых сыров и хлеба. Время от времени в темноте слышался легкий шелест или звон стали – это воины чистили и точили свои мечи, пики и боевые топоры.

Эрик по старой привычке бродил по лагерю перед сражением. Он остановился у большого дуба, покрытого буйной весенней зеленью и уставился на звезды. Ночь была прекрасная, ясная и прохладная. Он мог слышать тихое журчание речки, тихие движения людей. Посмотрев на северо-восток, он заметил огни Рочестера. Датчане возвели там деревянные и земляные укрепления.

Они устроились основательно, подчинили себе сельскую местность вокруг Рочестера, забирали там овец и другой скот, в избытке снабжая себя тем, что предлагало им время года. Агрессия была в их природе. Он это понимал, потому что был в некотором роде сродни им.

И все же его оскорбляло, что его жена не воспринимала его иначе, как захватчика. Его жена…

Он сел у дерева на землю, крепко сжав кулаки. Она была избалованным ребенком, капризы которого ему придется выносить. Нет… пожалуй, она – это нечто другое…

Он никогда не забудет огня в ее глазах, когда она смотрела на него. Никогда не забудет ее ненависти, ее стрел, ее напора…

Но было еще кое-что, чего он не может забыть. Он никогда не забудет ощущения, которое испытал, запутавшись в шелковой копне ее волос. Он никогда не забудет изгиба ее губ или тяжести ее грудей, или того, как извивалось ее тело. Теперь, в ночном воздухе, он представил, как вдыхает опьяняющий сладостный ее запах, почувствовал вкус ее плоти, неистовое биение ее сердца.

Если он закрывал глаза, перед ним вставали ее глаза. Он видел, как они горят от страсти, как она трепещет, как сдается на волю победителя…

Конечно, в эту ночь победа была за ним.

Но так ли это?

Он ожидал борьбы. Он ожидал ее ненависти и ярости, но был готов и к ее слезам. Он знал, что им придется помериться силами, и что в будущем он непременно одержит над ней победу.

Он готов был признать, что король недалек от истины, утверждая, что Рианон самая красивая женщина во всем его королевстве. Ее волосы отражали огонь ее духа, в глазах неистовствовала буря, бушевавшая в ее душе. В каждом ее движении была красота, и все это он узнал только прошлой ночью.

Он разжал сцепленные пальцы, стараясь освободиться от напряжения, которое охватило его. Она была великолепна и утром, завернутая в простыню, когда встала перед ним на колени, чтобы умолять о жизни своего возлюбленного.

Она была совершенна во всех ролях, которые играла перед ним. Ему вдруг страстно захотелось обладать ею, он возжелал ее со страстью, охватившей его как ураган.

Не правильно так сильно хотеть собственную жену!

Но она не была обычной женой. Она была опасной женщиной, и она страстно желала увидеть, как датский меч перережет его горло, или датский топор раскроит ему череп.

И все же она обещала ему…

Она пообещала ему то, что уже отдала другому, напомнил он себе. Он разбудил ее страсть, нашел истоки ее чувственности, и все же она не любила его. Скорее, размышлял он, – она презирала его теперь гораздо больше.

И все же он не мог забыть, как она появилась в лесу с Рауеном. И как она предлагала ему себя и все, что она могла дать любимому человеку…

Он нахмурился. Он же не любит ее! Любовь – это то чувство, которое он пережил со всем безрассудством в прошлом, и он вовсе не дурак, чтобы полюбить Рианон.

Тем не менее, она преследовала его. Он овладел ею, но и она не оставляла его в покое. Сегодня утром он забавлялся, когда она думала, что, вступив в сделку, одолела его. Чтобы спасти жизнь Рауена, она готова на все.

Эрик вспомнил, что она горячо надеялась на его гибель.

Нет, он не расстанется с жизнью. Будь что будет, а он будет жить. Он не солгал королю. Невзирая ни на что он возвратится к своей жене.

Он решительно поднялся и вернулся в лагерь. Ролло, как всегда преданный, ожидал его с рогом эля. Он взял его и выпил до дна.

– Мы одержим победу завтра, – сказал Ролло. – Я это чувствую, это разлито в воздухе.

– Поосторожнее, – предупредил его Эрик, – ты начинаешь пророчествовать, как Мергвин. Ролло засмеялся.

– Именно Мергвин и предсказал победу. Говорю тебе, Эрик, мне чего-то не хватает, когда он не бродит рядом, досаждая нам.

– Должен признать, что и мне его не хватает.

– А почему он не с нами? Он ведь не любит, когда ты отправляешься на войну один.

– Он нужен в другом месте.

– Нужен?

– Чтобы присматривать за моей женой, – сказал Эрик. Он допил эль и вернул рог Ролло. – Ложись спать, мой друг. Никогда не стоит быть слишком уверенным в победе. Смерть приходит неожиданно к тем, кто неосторожен.

– Смерть приходит неожиданно ко всем нам, – напомнил ему Ролло.

Эрик ухмыльнулся и вытащил свой меч из ножен. Отблески огня заиграли на лезвии Мстителя.

– Неожиданно, – согласился Эрик с Ролло. – Но завтра этого не случится.

Он повернулся, чтобы пойти поискать место для сна.

– Эрик, – окликнул его Ролло. Эрик остановился.

– Считается, что ты – христианский принц.

Эрик ухмыльнулся.

– По воле небес, Ролло, я не умру завтра, – сказал он. – Нет, клянусь, я не умру.

Первый день семейной жизни был поистине суровым испытанием для Рианон.

Ей казалось, что в состоянии неистовства она провела несколько часов. Ее щеки пылали, сердце бешено колотилось, а когда она пыталась успокоиться, она снова вспоминала удивительный синий лед в холодных глазах своего супруга и снова начинала пылать огнем. Она никак не могла о нем забыть. Его запах преследовал ее – он был на подушке, на которой она спала, на простынях, он преследовал ее и мучил до такой степени, что ей захотелось кричать. К ее ужасу оказалось, что она помнит минувшую ночь во всех подробностях, она помнила его слова, его прикосновения и все остальное. Она со стыдом – но и со всей ясностью – вспоминала, как требователен он был, как он подчинил ее себе… и как он овладел ею.

А потом она поняла, что мучает ее вовсе не то, что он принудил ее отдаться ему, а то, какое наслаждение она испытала, какую страсть он сумел в ней вызвать.

Она тихонько застонала и спрятала лицо в подушку, но это не помогло. Одной ночи ему будет недостаточно. Он захочет большего. Именно это он и сказал ей утром, когда она умоляла его не убивать Рауена. И она пообещала дать ему все, что он хочет. Все, что он пожелает. Она поклялась, что она придет к нему так же, как она пришла к Рауену.

Рауен! Она даже испугалась: она теперь не может вспомнить его лица! Ей приходят на память только тяжелые черты лица викинга, его поразительные глаза, глаза, которые видели ее насквозь, которые пленили ее. Никто еще не знал ее так хорошо, никто еще не возбуждал ее так сильно.

В бешенстве она села. Он больше ее не получит, он ничего больше не получит от нее! Для него это только пустые забавы. Ему не нужна была жена, он женился, только чтобы заполучить то, что хотел. Единственное что его интересовало, это сражения и завоевания. Он играл ее жизнью как игрушкой, и он воображает, что будет диктовать ей свою волю.

Как он наверно забавлялся, когда она умоляла его пощадить человека, которого он уже пощадил!

Да, он обвел ее вокруг пальца, и она никогда не будет выполнять взятых на себя обязательств. Пусть даже не ждет. Бог поможет ей в этом!

Ему не победить ее никогда. Она не знала, каким образом, но была уверена, что, в конце концов, она одержит над ним верх. Помоги, Господи, не ввергнуться в тот ад, куда он обещал ее заточить.

Она снова почувствовала этот преследующий ее запах. Она вскочила с постели, отбросив подушку. Он отправился сражаться. С Божьей помощью может у него хватит вежливости умереть.

Но он не погибнет. Мурашки побежали по ее позвоночнику. Она испытывала страх за других. Она боялась за короля. Но она была уверена, она просто знала наверняка, что Эрик возвратится.

Бранясь вслух, она поспешила к двери и широко распахнула ее. Магдалина была неподалеку, полуприкрыв глаза, она нежилась на солнышке, прислонившись к дереву и наблюдая за мальчишкой, гнавшим стадо гусей. Рианон тихонько позвала ее, и она сразу же вскочила на ноги.

– Чем могу служить, госпожа?

– Причеши мне волосы, Магдалина. И помоги мне одеться. Побыстрее.

– Да, госпожа.

У Магдалины были волшебные руки, ее пальцы ловко перебирали и расчесывали волосы Рианон. Она болтала и рассказывала о том, что утро было благоприятным, когда мужчины выступили в поход.

– Король был как всегда великолепен, правда, никто не может понять почему. Он не слишком высок, и не слишком силен, и не более внушителен, чем любой другой. Но все же он – Альфред Великий. Именно так говорят люда. Даже в других королевствах его называют Альфредом Великим. Он поистине великолепен. Но, госпожа, твой муж тоже очень хорош. Он сидел на этом огромном животном уверенно, так красиво. И куда бы он ни кинул взгляд, девушки просто обмирали. О, скажу я тебе…

– Пожалуйста, Магдалина, довольно! – попросила ее Рианон и улыбнулась, не договорив до конца. – Они все ушли на войну, – добавила она поспешно. – Мы должны молиться за них.

– Ну, твой-то муж не погибнет! Он ехал, как сам Господь Бог! Он великолепен, такой высокий, такой златовласый, с такими бронзовыми мускулами! О, скажу я тебе…

– Магдалина!

– Я просто мечтаю, – продолжала Магдалина, не обращая внимания на предупреждение Рианон. Она уронила гребень и откинулась на постель, пробежав руками по простыням, что окончательно вывело Рианон из себя. – Я тебе скажу, хотела бы я выйти замуж за такого! Вот бы и мне такого же красивого мужа-викинга, как у тебя!

– Он ирландец! – Рианон вдруг поняла, что спорит с ней.

– Да, он викинг! – сказала Магдалина.

– Магдалина! Король и его дружина ушли, чтобы рисковать жизнью, сражаясь с викингами. Ты не должна так говорить.

– О, конечно! – Магдалина быстро подошла к ней и опустилась у ее ног, заламывая руки:

– Я не замышляла никакого предательства, леди…

– Я понимаю, что ты не хотела, – сказала Рианон устало. – Помоги Мне надеть рубашку и платье, и я думаю, что мне нужно заплести косу. А потом можешь идти.

– Королева желает тебя видеть, – вдруг вспомнила Магдалина.

Рианон вздохнула. Ей не нужно было сочувствие Альсвиты. Оно несколько запоздало. Но ей все равно придется встретиться с ней и другими женщинами, и нужно как Можно скорее пройти через все это.

Она оделась с помощью Магдалины и медленно пошла в усадебный дом. Дети приветствовали ее у дверей, и она брала их на руки и крепко их обнимала, стараясь избегать взгляда Альсвиты. Но через некоторое время Альсвита настояла, чтобы она присела и съела что-нибудь, и тут-то началось самое неприятное. Альсвита пыталась убедить ее, что брачная ночь для любой женщины просто пытка, даже если она вышла замуж по любви, за нежного и доброго человека. Пока королева говорила, что со временем станет лучше, что боль пройдет, Рианон сидела, уставившись в стол. Она едва дышала и не могла вымолвить ни слова.

– Тебе очень было больно? – спросила королева сочувственно.

– Нет, – выдохнула Рианон.

– О моя дорогая…

Рианон встала, сжав пальцы в кулаки, стараясь совладать с собой.

– Он не причинил мне боли, – произнесла она пылко. – Пожалуйста, ради Бога, Альсвита, разве обязательно говорить об этом?

– Нет, конечно, нет, – королева внезапно замолчала, смотря куда-то мимо нее. Рианон поняла, что кто-то вошел в зал и стоит за ее спиной. Она быстро обернулась.

Это был старик с бесконечно длинной бородой и коричневым от старости морщинистым лицом. На нем было какое-то странное длинное одеяние и смешная шляпа, и он наблюдал за нею строгим и непроницаемым взглядом.

– Рианон, – сказала Альсвита. – Это Мергвин, э… человек Эрика. – Она хотела сказать «слуга», Рианон была уверена в этом, но знала, что ни один человек на свете не осмелится назвать его слугой.

– Я – Мергвин, – сказал он Рианон. – Некоторые называют меня друидом, другие сумасшедшим, но я предан королю всей Ирландии и, конечно же, его клану. Я пришел, чтобы забрать тебя домой.

– Домой? – на мгновение Рианон затаила дыхание и ее сердце, казалось, забилось слишком часто. Домой!

К нему домой? Он что собирается перевезти ее за море? Она никуда не поедет, и они не смогут принудить ее!

– Назад на побережье. Мы будем ждать Эрика там.

– О. – Она задохнулась. Она хотела было отказать, потому что решила сопротивляться всему, что исходило от Эрика.

Но здесь ей было нечего делать. Она любила Альсвиту и детей, но теперь между ними было определенное расстояние. Альфред ушел на войну, и Рауен тоже. Да и Эрик.

– Может быть, ты остаешься, – начала Альсвита. – Нет, благодарю, но я думаю, мне лучше поехать домой. – Она улыбнулась древнему старцу с длинной взъерошенной бородой и посмотрела ему в глаза. Темные, древние глаза. Она вспомнила, как он улыбался ей во время свадебной церемонии. Он был теперь единственным человеком, которому она доверяла, хотя никогда не видела его прежде.

Похоже, что человек с характером, – быстро пронеслось у нее в голове.

…Тем не менее он ей понравился. Она что-то почувствовала в нем, может быть, тепло и надежность. – Да, мне лучше поехать домой. Альсвита сказала, что будут сделаны все приготовления, ей дадут лошадей и эскорт, но Рианон совсем не слушала ее. Она внимательно следила за стариком.

Потом она поцеловала Альсвиту и детей, попрощалась с ними и вышла с Мергвином. Во дворе приготовления шли полным ходом. Большинство мужчин ушли с королем, но Рианон было положено следовать с эскортом. Двое юношей, гораздо моложе ее и старая кухарка Кейт были заняты укладкой провизии, чтобы они смогли утолить голод, когда остановятся на ночлег.

Альсвита выражала свое беспокойство, но Рианон поцеловала ее в щеку и быстро залезла на чалую лошадь, которую Альсвита дала ей.

Несмотря на свой возраст, Мергвин взобрался на свою лошадь с удивительным проворством и легкостью.

Он увидел, что Рианон наблюдала за ним и нахмурился.

Когда я стану слишком старым, чтобы быть полезным, молодка, я получу свое заслуженное вознаграждение.

Он хмыкнул, а Рианон подумала, о каком вознаграждении он говорит. Она наклонила голову, пряча улыбку. Они отправились в путь, а дети и все дворовые люди махали им вслед.

Они были всего в нескольких милях от Варенхема, когда Рианон приблизилась к друиду.

– Он ведь вернется, правда? – спросила она. – Ты знаешь, что он вернется. Эрик Дублинский вернется из этого сражения.

Он посмотрел на нее удивленно:

– Конечно, он приедет домой.

– А король?

– Король предназначен для многих великих дел.

– Тогда он тоже вернется домой.

– В этот раз, да.

– В этот раз?

Глаза друида встретились с ее взглядом.

– Это ведь только начало, миледи. Осиное гнездо растревожили, и скоро ад вырвется наружу. Но так и должно было случиться, а вот как обойдется с ним судьба, не мне судить.

– Откуда ты знаешь? – спросила Рианон. Он вскинул белоснежную бровь.

– Откуда я знаю? Слушай, – он взял ее за руку. – Прислушайся к деревьям, к буре на земле, к шторму на море. Слушай, и ты узнаешь.

Рианон откинула волосы.

– Ты знал, что Эрик женится на мне? Прежде чем они с Альфредом договорились об этом. Друид кивнул головой.

– И ты хочешь сказать, что это – судьба.

– Написанная на ветру.

– Вот что я тебе скажу, – вдруг со страстью произнесла она. – Ничего, ничего не написано на ветру. Ничего нельзя узнать из шторма на море или по ветерку в лесу! Мы сами делаем свою судьбу, и у меня будет свое предназначенье, несмотря на вашего ирландского принца!

Он некоторое время молчал, не обращая внимания на вспышку. А потом он улыбнулся ей, и в его темных глазах сквозила насмешка.

– Он теперь твой ирландский принц, разве не так, миледи?

Он послал свою лошадь вперед, а Рианон ничего не оставалось, как смотреть ему вслед, размышляя, обрела ли она нового врага или нашла нового друга, который станет заботиться о ней.

Она пустила свою лошадь быстрым аллюром. В конце концов, она направляется домой. Если ни в чем другом, так хоть в этом она найдет утешение.

Пешие солдаты следовали за всадником, направлявшимся к укреплениям Рочестера. Датчане возвели осадные сооружения, но как только первые англичане приблизились к ним, стало ясно, что датчане предпочитают отступление.

Эрик проехал вдоль деревянных ограждений осажденного города, убедившись, что осаждающие тихо ушли со своих постов и укрылись в окрестных лесах. Они постараются не дать этим датчанам ускользнуть, потому что в противном случае те сохранят свои силы нетронутыми и будут готовы нанести ответный удар.

На огромном белом коне Эрик устремился в погоню за врагами. С его губ сорвался боевой клич, а его штандарт с гербом волка развевался, когда его люди вышли на линию атаки. На краю леса завязалось сражение.

Первым противником Эрика был свирепый воин с седой бородой, размахивающий обоюдоострым топором.

Не сходя с коня, Эрик пригнулся, чтобы избежать смертельного удара, и приставил свой меч к горлу противника. Тот рухнул молча, уносясь мечтами в Вальхаллу.

Эрик подумал, что эта битва будет быстрой и безжалостной.

Он превзошел остальных в этом сражении, казалось, вся сила христианских святых вкупе со скандинавскими богами была с ним в тот день. Нападающие устремлялись на него, но он успевал отражать все удары. Ролло сражался бок о бок с ним и тоже преуспевал. Неизвестно, сколько человек пыталось поразить их, но они не дрогнули и не отступили, а по прошествии некоторого времени поняли, что стоят среди поля поверженных врагов. Справа в глубоком лесном овраге они заметили какую-то суматоху. Переглянувшись, поспешили по краю оврага, спускаясь вниз, чтобы поспеть к месту событий.

Саксонцы сражались с отрядом датчан, превосходящим их численностью раза в два. Эрик улыбнулся Ролло:

– Давай?

– Кому охота жить вечно? – спросил его Ролло.

– Да, кому охота жить вечно? – эхом откликнулся Эрик.

Вдвоем они врезались в сражавшихся. Местность была слишком неровной, чтобы маневрировать на коне, и Эрик спешился. Он сразу же был атакован молодым рыжебородым воином, предложившим ему сказать жизни последнее «прощай».

– Сукин сын! – добавил датчанин.

Эрик парировал его удар мечом, отклонился и приставил лезвие своего меча к его горлу. Потом он перешагнул через упавшее тело:

– Парень, я тебя уверяю, что ты никогда не видел женщины, прекрасней моей матери.

Взглянув в другой конец оврага, он увидел, что несколько тяжело вооруженных датчан в кольчугах и шлемах окружили одного саксонца.

Это был Рауен.

Уверенный, что смерть близка, юноша держался храбро, дразня атакующих:

– Давайте, давайте, негодяи, подходите по очереди! Конечно, я умру, но хоть одного утащу с собой в могилу! Кто это будет? Подходи! Вы смотрите на меня, как кучка баб, и от вас идет адская вонь. Подходите!

Эрик чувствовал, что Рауену страшно, но его выдержка заслуживала восхищения. Он размахивал мечом, и его оружие сверкало среди зелени деревьев, когда на него падали солнечные лучи.

Датчане будут рядом с ним через минуту.

Эрик больше не терял времени, а вскочил на коня и помчался к нему, размахивая мечом и врезаясь в толпу. Воины вскрикивали и падали, пораженные внезапностью нападения. Он соскочил с лошади и бросился на врагов.

Рауен закричал и тоже бросился в гущу сражения, яростно наступая и поражая воинов, надвигавшихся на него устрашающей ордой. Через несколько минут Эрик увидел, что к ним присоединился Ролло, и они втроем отражали натиск целого войска, стоя друг к другу спиной, и образуя таким образом стену защиты.

Но вот битва подошла к концу. Масса мертвых тел лежала на земле в нелепом беспорядке. Уцелевшие датчане бежали.

Альфред въехал верхом в овраг. Он посмотрел на своих павших воинов, на множество убитых врагов. Король долгое время молчал.

– Мы многих успокоили навеки, – сказал он.

– Да, кажется, их немало, – коротко отозвался Ролло.

– Рауену пришлось заняться многими, – сказал Эрик.

Рауен вспыхнул и посмотрел на него. Потом он перевел взгляд на короля.

– Я бы уже был убит, сир, если бы не принц Дублинский.

Эрик пожал плечами и прошел среди мертвых, потом пристально взглянул на короля. Священник Ассер шел следом за королем Альфредом.

Нам нужно предать тела наших воинов земле. И если датчане вернутся забрать своих убитых…

– Лучше мы позаботимся о своих, – быстро уверил его король.

Их глаза встретились. Они оба прошли через многие сражения. И оба видели, что делали викинги, одержав победу. Пленных потрошили, жарили живьем, или использовали их органы для приготовления мехов.

Раненым лучше было скорее умереть, а мертвым – оказаться в аду.

Эрик опять сел на белого коня и последовал за королем к стенам Рочестера. Ворота были открыты, и голодающие жители бросились навстречу своим освободителям.

Вскоре стало ясно, что датчане действительно бежали поспешно. Они оставили своих пленников и множество лошадей.

Альфред был рад и тому и другому.

Ночью они пировали в крепости Рочестера. В огромном зале горел камин с боровом на вертеле. Оленей в овец доставили из ближайших деревень, нанизали на вертела и подвесили над огнем, чтобы их поджарить для голодных защитников Рочестера, для короля и его свиты Эрик сидел рядом с королем, наблюдая, как мальчишки и девушки-служанки срезали с туш, жарившихся на огне большие куски мяса, и разносили бойцам.