Текст книги "Покоренная викингом"

Настроение было ликующим и разгульным. Английские сказители вставали и говорили о подвигах своего короля, а один из ирландских бардов Эрика создал прекрасную поэму о доблести своего принца в этот день. Затем поднялся Рауен и поднял кубок в его честь:

– За принца, который дважды сохранил мне жизнь! Я клянусь ему в своей вечной преданности!

Последовали другие тосты. Эрик, к собственному удивлению, почувствовал некоторое смущение. Рауен подошел к нему и преклонил перед ним колена:

– Твой вечный слуга, принц, – смиренно произнес он. Эрик наклонился и силой заставил его встать, обнимая его за плечи:

– Нет, Рауен, – сказал он мягко. – Не нужно быть мне слугой. Будь моим другом.

Приветственные возгласы раздавались все громче и громче.

Юная, торжествующая улыбка Рауена тронула Эрика. Этот мальчишка не был трусом и не был глупцом. Он был сильным, скромным и честным.

Рауен любил Рианон, и Рианон любила его. Было не просто сбросить со счетов их юную безрассудную влюбленность. А может, это просто ревность и гнев обуяли его? Но теперь ему нравился этот молодой человек, и он жалел их обоих. Они ведь любили друг друга.

Как он любил Эминию.

Пока они пристально смотрели друг на друга, послышалась необычная музыка.

Она началась с протяжных звуков лютни, и в зале установилась полная тишина.

Темнокожая девушка с миндалевидными глазами появилась перед камином. Волосы ее были эбонитово-черными и спадали ниже талии. Сначала она стояла не двигаясь, потом ее тело начало извиваться в такт музыке, а затем пришли в движение руки и ноги.

Она была чрезвычайно красива и грациозна и выглядела весьма необычно со своими раскосыми глазами теплой медовой кожей, а когда она двигалась, легкие прозрачные одежды, в которые она была облачена, развевались и открывали взору ее совершенные формы. Музыка была медленной, она проникала в душу, будоражила кровь и завораживала зрителей.

В зале не слышалось ни одного звука, кроме музыки и шороха ее движений. Все глаза были устремлены на девушку.

Что-то в ее танце напоминало Эрику недавнее выступление Рианон. Она так же соблазнительно двигалась, когда рассказывала легенды своим мягким, страстным голосом сирены…

Тогда зал тоже молчал. Ее волосы струились золотыми волнами, когда она насмехалась над ним, хитрая как лисица. Она завораживала всех мужчин изгибами своего тела.

Даже теперь, наблюдая за этой соблазнительницей с миндалевидными глазами, он вспоминал свою жену. Он сжал зубы и выругался про себя. Ему не хотелось думать о ней в этот волнующий момент.

Ролло сидел рядом с ним. От огня поднимался дым. Девушка все больше и больше уподоблялась какому-то сказочному, призрачному созданию.

– Она одна из пленниц, которую датчане бросили в спешке, мне рассказал об этом слуга. Она была взята в плен в одном из их набегов на Средиземном море, и мне шепнули, что она ищет себе нового хозяина. Мне кажется, что она частенько посматривает на тебя.

– Неужели?

Эрик смотрел на девушку, а мысли его были далеко. Она извивалась перед ним, все ускоряя свои движения в такт экзотическому ритму музыки. Материя, окутывающая ее, постепенно исчезала, по мере того, как она сбрасывала один за другим свои покровы. Медовые руки и плечи, и соблазнительные холмики грудей теперь были ясно видны. Ее бедра прикрывали облегающие шаровары, а узкая полоска ткани прикрывала только соски. Она кружилась все быстрее и быстрее, и вдруг музыка внезапно прервалась. Она откинула голову назад, а потом вперед и упала перед Эриком на колени.

Снова воцарилась тишина. Эрик мог ясно слышать дыхание девушки, видеть, как с каждым вздохом вздымаются ее груди. Она медленно подняла голову, и ее миндалевидные глаза встретили его взгляд.

Он почувствовал, что на него смотрит весь зал. Он медленно улыбнулся, а потом захлопал в ладоши.

Король заговорил:

– Эта девушка – рабыня. Она отдает себя тебе.

В голосе Альфреда не было ничего, что могло бы выдать его мысли. Тем не менее, Эрик был уверен, что у короля было свое мнение относительно создавшегося положения.

Он повернулся к Альфреду.

– Я сражался под твоими знаменами сегодня, Альфред. Вся взятая сегодня добыча должна быть поделена между твоими людьми.

Король раздраженно махнул рукой, отпуская девушку. Она грустно поднялась. Медленно, оглядываясь, она покинула зал.

Охотничьи собаки начали принюхиваться у огня, ища кости и объедки. Люди снова зашевелились, задвигали ногами.

Эрик пристально посмотрел на короля.

– Ни ты, ни я не смотрели на эту девушку, Альфред. Мы оба думали об одном танце, напоминающем этот – о танце, подарившем тебе жену.

– А тебе мой союз. Брак был сделкой между нами.

Король прищурился.

– Итак, ты намерен взять себе эту прелестницу?

Эрик ухмыльнулся и медленно покачал головой.

– Нет, сир. Я намереваюсь отдать ее другому.

Брови короля поднялись от удивления.

– Рауену, – сказал Эрик. – Юношу лишили многого. Я полагаю, он заслуживает вознаграждения.

Эрик встал, вдруг почувствовав усталость. Он, наверное, сошел с ума. Ему не следовало отказываться от девушки. Ему нужно было взять ее себе, чтобы напомнить им всем, кем он был, что он человек самостоятельный, и не позволит никакой женщине управлять им, даже если эта женщина – его жена и принадлежит к королевскому роду.

Он пристально посмотрел на Альфреда. Король спокойно сказал:

– Я очень доволен нашим союзом. Я дам тебе все, что ты хочешь за сегодняшнее сражение.

– Даже девушку? Альфред поморщился:

– Даже девушку. Эрик заколебался.

– Я не хочу ее, – сказал он. – Спокойной ночи, Альфред, король Англии. Она напомнила мне о моем страстном желании возвратиться туда, где будет теперь мой дом. Там много разрушений, и мне придется проследить, чтобы все было восстановлено.

Он повернулся и вышел из зала. Вокруг зала с его огромным очагом, расположились спальные комнаты, и он выбрал одну из них для себя.

Растянувшись на пышных перинах, наваленных на широкую постель, он закрыл глаза. Его меч, его верный Мститель, был рядом с ним, и он положил на него руку. Он никогда не засыпал, если не чувствовал его рядом.

События прошедшего дня всплывали в его усталом мозгу, а потом он начал погружаться в сон. Он видел девушку с миндалевидными глазами, которая танцевала перед ним, полуобнаженная. А потом девушка изменилась, и это уже была его жена. Рианон.

Ее волосы спадали и окутывали ее, как мягчайшее огненное покрывало. А потом они легли ей на спину, и он услышал звук журчащего ручья. Она манила его, улыбаясь, приглашала приблизиться к ней. Он опустился, прижав ее спиной к ласковой зеленой растительности весенней земли и земли и ощутил нежность ее бедер. Он откинул ее волосы и провел по ним пальцами, но вдруг он почувствовал что-то липкое, это была кровь.

В испуге он проснулся.

Вокруг было темно. Дверь в зал была широко открыта, у очага лежали люди в глубоком сне словно мертвые.

Он подумал, что ей не грозит никакая опасность. Почему же сон о ее смерти так растревожил его?

Это скорее она страстно хотела, чтобы ему перерезали глотку, напомнил он себе.

Ему нужно было поспать. Единственной раной, которую он получил, была рана, которую нанесла ему она, однако день был тяжелым и долгим, хотя и принес им победу. А на утро он собирался отправиться в путь. Он выполнил свою часть уговора, а теперь была ее очередь. Датчане наверняка нападут снова, чтобы отомстить за проигранную сегодня битву.

Но пока…

Он хотел проснуться утром и скакать, как ветер. Он хотел потребовать то; что принадлежало ему.

Он лег и закрыл глаза.

Ему удалось заснуть, но сон был беспокойным. Ему опять снилось, что она в опасности, и он снова и снова просыпался.

Но ведь ей ничто не грозит. Она находится под присмотром Мергвина, и он защитит ее от всего, от чего может защитить воин, и даже от большего.

Восход едва забрезжил, когда он поднялся с постели. Поспешно выйдя из комнаты, он нашел у огня Ролло, который спал, прикрыв свою большую голову руками. Он пнул его сапогом.

– Разбуди остальных, – скомандовал Эрик. – Время ехать.

Ролло заморгал, а потом быстро поднялся. Началось движение – люди стали просыпаться.

Эрик вышел подышать холодным утренним воздухом. Роса лежала на траве, и мягкий густой туман покрывал все вокруг. Рочестер был прекрасным городом. И он был очень нужен датчанам.

Они обязательно вернутся.

Он подозвал мальчика и приказал привести его коня и передать его людям, что он собирается выезжать. Через несколько минут его люди были готовы, неся с собой датские богатства, которые они подобрали в их укреплениях. Эрик с удивлением увидел, что Рауен садится на коня, намереваясь ехать с ним, танцовщица сидела позади него.

– Король еще остается, – сказал Эрик, подъехав к нему.

– Я знаю. Он разрешил мне сопровождать тебя, – отвечал тот.

Он пристально посмотрел на юношу тяжелым взглядом, холодным и ровным. Рауен показал себя с разных сторон, не покажет ли он себя предателем?

Он хозяин своего слова и своего дома, напомнил Эрик себе. Пусть Рауен едет с ним. Он не будет сводить глаз ни с него, ни с Рианон.

– Тогда поехали! – сказал ему Эрик. Он позвал своих людей, и они тронулись в путь. Домой, – подумал он. И к его… жене.

Легкая улыбка скользнула по его губам, потому что он вспомнил обо всех обещаниях, которые она ему дала. Посмотрим, как она их сдержит. Все до единого.

ГЛАВА 11

Как хорошо вернуться домой!

Такое множество близких и дорогих людей ушло, сложив голову в бессмысленной битве с людьми Эрика. И все равно, до чего приятно просто приехать домой, войти в свое жилище.

В ее доме ничего не было тронуто, а многое из разрушенного теперь отстроено вновь.

Приехав домой, она наконец встретилась с Аделой. Двоюродной сестре ее матери, Аделе, было под шестьдесят. Она была веселой женщиной, с острым взглядом менее острым умом, и жила с Рианон долгие годы. Она пряталась в доме одного из вассалов-фермеров до тех пор, пока не приехала Рианон, и когда Адела увидела ее возвращение и то спокойное уважение, которое оказывают ей викинги из ее свиты, она тоже отважилась вернуться в город. Рианон смеялась и плакала, обнимая ее, и она снова водворилась в своей комнате.

– Питер и его семья отнеслись ко мне очень хорошо, и они ведь рисковали? пряча меня у себя, – рассказывала глубокомысленно ей Адела, которая была рада вновь надеть свою одежду, помыться и растянуться на широкой постели, покрытой мягкими матрасами. – Но, Боже мой, что за место! Охапка сена и пыльное одеяло на полу. О моя дорогая, до чего же болели все мои кости! Да, я на чем остановилась? А как ты, моя милая?

Вопрос был задан так ласково, что Рианон постаралась как можно меньше огорчать ее ответом.

– Прекрасно. Я… Я бежала отсюда к Альфреду, а потом, потом, когда Альфред пришел сюда…

– Я так и думала, что король придет сюда! – сказала Адела. – Но я не осмеливалась выйти из своего убежища, потому что не была уверена. Этот светловолосый гигант быстро положил конец всем бесчинствам, которые пытались творить его люди, но я не знала, как он отнесется к родственнице здешней госпожи. А теперь расскажи мне, как ты умудрилась вернуться назад?

– Я вышла замуж за этого светловолосого гиганта, – спокойно сказала ей Рианон.

– О, – Адела окаменела от неожиданности. – Ну да, конечно. А как же Рауен?

– Ну, – сказала Рианон, пытаясь улыбнуться, и отчаянно стараясь найти в этом хоть капельку смешного, и в таком виде преподнести новость Аделе. – Я полагаю, что свадьба с Рауеном теперь не состоится.

– О мой бедный ребенок! – закудахтала Адела и с нежностью посмотрела на девушку своими голубыми глазами. Потом она широко улыбнулась. – Ну да, ведь викинг – великолепный мужчина! Ты бы слышала его голос, когда он отдавал тут команды…

– Я уже наслушалась от него команд, спасибо!.

– Неистовый воин, конечно, но человек милосердный.

– Милосердный! – воскликнула Рианон.

Адела грустно кивнула головой.

– Когда битва была закончена, он приказал, чтобы никто никого не трогал. О моя милая Рианон! Ты сильно страдаешь, правда?

– Конечно, нет, – солгала Рианон. – Король потребовал, чтобы я вышла замуж, и я подчинилась. Это моя земля и мои люди, неважно, что думает этот викинг. Я не отдам того, что принадлежит мне. Большинство браков преследует какую-нибудь выгоду. У меня все будет хорошо. А теперь давай поговорим о чем-нибудь еще. Итак, Питер и его семейство – все живы и здоровы. Я так за них рада. – Она снова обняла свою кузину. – И я так благодарна им за то, что вижу тебя сейчас, но должна тебе сказать, что бедный Эгмунд мертв и многие другие тоже погибли!

Адела заверила ее, что Эгмунд и остальные погибшие были похоронены по христианским обычаям.

– Под большим дубом у восточных ворот, мы пойдем туда и помолимся об их душах, если это успокоит тебя, моя дорогая.

Рианон помолилась за Эгмунда и за всех других. Она навестила вассалов и рабов, выразила им соболезнования за их потери и пообещала помочь им отстроить заново все, что было разрушено. Потом она объявила, что этот день будет их свободным днем, и они смогут не работать в полях или в замке, а заниматься своими делами. Она раздала людям жареного оленя и эль из господских запасов. Никто из викингов не сделал попытки остановить ее благотворительные порывы. Даже тот высокий рыжебородый с широченными плечами, который, по-видимому, был оставлен для ее охраны.

Звали его Сигурд. Если он и был против разбазаривания содержимого кладовых его хозяина, то не сказал ни слова. Он вообще ничего не говорил, ужинал с ней, Мергвином и Аделой или завтракал с ними утром. Она знала, что он всегда был здесь. Что он следил за ней.

Стоя на городской стене на закате и глядя на свой маленький город, Рианон могла убедиться, что жизнь шла почти так же, как и прежде для рабов, слуг и ремесленников. Мужчины трудились в полях. Стояла весна, и для простого человека это было горячее время – время сева. Все они должны были что-то есть – чтобы жить.

Отношения с людьми были важной стороной жизни Рианон, и она старалась ладить со всеми. Рабы принадлежали ей, не совсем рабы, но почти. Они родились на ее землях, и проживут там всю жизнь. Они будут работать, чтобы служить ей всю свою жизнь, а если кто-то захочет уехать, он будет должен просить разрешения у Рианон. Она была доброй хозяйкой, неизменно следовала законам и справедливо разрешала все споры.

Служение хозяину или госпоже с древних времен было платой за охрану, которую он им предоставлял. Она с грустью созналась, что потерпела неудачу в защите своих людей. И хотя это произошло не по ее вине (ведь все, кто мог сражаться, ушли с королем), она потеряла своих людей, и это ее печалило.

Она вздохнула, наблюдая за волами и мужчинами, которые двигались по разноцветным полям. Появился один из викингов. Эрик оставил с ней людей, которые были чрезвычайно вежливы с ней, но не спускали с нее глаз. Они не делали ни единого движения, чтобы вмешаться в ее дела теперь, когда она возвратилась сюда, но когда она выходила к столу утром или вечером, они всегда были там. На месте бедного Эгмунда теперь сидел викинг.

Они, может, и называли себя ирландцами, но все равно они были викинги.

Рианон вздохнула. А что, если и о ее детях будут говорить то же самое через двадцать или тридцать лет. Нет, они не англичане, они – викинги!

При этой мысли она побледнела. Может, у нее вообще не будет детей с этим светловолосым гигантом. Он здесь чужой.

Нет, он не чужой, подумала она. Не совсем чужой после их брачной ночи. Щеки ее порозовели, и она вспомнила долгий путь домой в сопровождении Мергвина и свиты викингов. Она была очарована старым друидом, который развлекал ее различными легендами. Он рассказал ей о появлении Святого Патрика в Ирландии, и как он прогнал всех змей, и о том, что такое ирландское гостеприимство, и что нельзя прогнать никого, кто нуждается в крове или в куске хлеба, он поведал ей о Аэде Финнлайте, который объединил многих королей против угрозы нашествия викингов.

– И все ж, – заметила она, – викинги взяли Дублин! Мергвин улыбнулся и пожал плечами.

– И заключили мирный договор с Финнлайтом. И с тех пор, за исключением редких набегов датчан, там был мир. Финнлайт провел много времени в Дублине, и многие его внуки возделывали землю и усмирили непокорных дворян. Олаф, Волк Норвегии, говорит на ирландском языке гораздо лучше, чем на своем родном. Он одевается в ирландские королевские одежды и возводит сильные ирландские укрепления. Он в большей степени защитник этой земли, чем ее завоеватель.

– Теперь, – настаивала Рианон. – Но пришел-то он как завоеватель.

– Его дети – это часть Ирландии. Точно так же, как и ребенок, которого ты носишь, будет частью объединенной Альфредом Англии.

Она задохнулась от негодования, строго посмотрев на него.

Я не ношу никакого ребенка…

– Значит, понесешь.

– Ты не можешь этого знать! Откуда тебе это известно?

Он пожал плечами.

– Думай, как хочешь. Но это будет мальчик, и ты назовешь его Гартом.

И снова она задохнулась, потому что, родись у нее когда-либо сын и выбирай она ему имя, она действительно назвала бы его в честь своего отца, которого любила так нежно. Если только викинг позволит. Откуда этот человек может знать все это?

– Ты, наверное, говорил с Альфредом, – пробормотала она.

Он не ответил ей, и она поняла, что дело не в этом. А сейчас, глядя на поля, но ничего не видя, Рианон ясно вспомнила его слова. Он не мог знать! Никто не может знать этого так скоро!

Она вздохнула. Не могла она носить ребенка викинга Официальный наследник – это может быть как раз то чего он желает, и она страдала от мысли, что против воли может дать ему желанное.

Она закрыла глаза и вспомнила ночь своей свадьбы не понимая, было ли это наяву или во сне.

– Боже милостивый! Ради всех святых! Сохрани меня! – прошептала она вслух, а потом вздрогнула. – Я не стану слушать чепуху, которую несет друид, – поклялась она.

Внезапно она вздрогнула, напряженно всматриваясь в даль.

Приближались какие-то всадники. Сначала она могла различить только большое облако пыли на горизонте. Они мчались быстро. Грязь летела из-под копыт лошадей. Потом, по мере их приближения, она смогла разглядеть отдельных всадников. Она уже могла рассмотреть развевающиеся штандарты.

Впереди всех она видела огромного белого коня и кольчугу, блестящую на солнце, какую обычно надевал в бой Эрик Дублинский. На нем был серебряный шлем с поднятым забралом, а гордой посадкой он напоминал юного Бога. За ним следовал всадник, высоко державший его штандарт с эмблемой волка.

Они возвращаются! Она молилась за победу короля, но не ожидала, что он вернется так скоро.

И она не ожидала увидеть Эрика Дублинского столь рано.

Зазвучали горны, возвещая возвращение воинов. Рианон наблюдала со стены картину, которая должна теперь стать привычной, чувствуя, как забилось ее сердце. Тогда она решила, что сойдет вниз и поздоровается с ним, как ей и подобает, со всем достоинством.

Она ничего ему не должна – ведь он разыграл ее, но все же она просто поприветствует всех.

Она поспешила вниз по лестнице, а потом в свою комнату. Она огляделась, чувствуя странный трепет, охвативший ее. Это ее комната, но он может потребовать, чтобы она стала общей. Его сундуки уже находились там, наполненные одеждой, мехами и оружием, картами и книгами, кропотливо созданными ирландскими монахами в монастырях. Она сперва осторожно, а потом смелее просмотрела его вещи и решила, что ей следует как можно серьезнее подойти к вопросу о выборе места, где ей спать. Но, как она ни старалась, она должна была признать, что опасается его. А может быть, то, что она чувствовала, был не совсем страх? Может, дело в том, что она уже достаточно хорошо его узнала. Если он пожелает, то, возможно, и позволит своей жене спать отдельно. Но если не захочет, он поймает ее и притащит назад, считая, что это его законное право.

И все законы Англии будут говорить в его пользу.

Она отыскала свою щетку на туалетном столике и провела ею по волосам, по всей их длине, затем оправила платье и критически оглядела свой наряд. На ней было белое льняное платье с прекрасным вышитым узором на лифе и рукавах. Это не платье для королевского приема» но оно было очень красиво и оттеняло цвет ее волос.

Интересно, почему ее так интересует, как она одета? – удивилась Рианон. Ведь они все еще враги. Смертельные враги.

Она спустилась в главный зал. Адела сидела у окна, занятая шитьем, но быстро встала при появлении Рианон, улыбаясь с озорными искорками в глазах.

– Итак, гигант возвращается.

Рианон взглянула на нее и резко ответила.

– Да, Адела, едет. Ты должна с ним познакомиться. Не бойся его.

– О, я вовсе и не боюсь! – убежденно сказала ее кузина.

Адела вышла следом за ней через тяжелые двойные двери во двор. Слева отворяли ворота. Сигурд и Мергвин были там, поджидая своего хозяина.

С дико бьющимся сердцем, сжав пальцы в кулаки, Рианон стояла в свете раннего утреннего солнца. Он должен был ехать всю ночь, чтобы приехать так рано.

Лошади стучали копытами, проезжая через ворота. Эрик все еще ехал впереди. Серебряный шлем он теперь держал в руке, а его большое знамя с гербом волка развевалось за ним. Выехав во двор, он спешился. Мальчишки-конюхи подбежали, чтобы взять его белого коня. Огромный, в полном боевом снаряжении, Эрик улыбнулся Мергвину и Сигурду, а потом его взгляд быстро пробежал по ступеням, где стояла Рианон, судорожно сжимая кулаки. Она подумала, что в его глазах промелькнуло мрачное удовольствие, когда он оглядел ее. А может, это был вызов.

Она задумалась, ожидал ли он, что она выйдет к нему навстречу, и решила, что не приблизится ни на шаг. Но это оказалось неважным, потому что навстречу ему пошел Сигурд, расспрашивая о подробностях битвы, а Эрик похлопал его по плечу и уверил, что это была полная победа. Он поприветствовал Мергвина и спросил его о здоровье, а затем сам подошел к Рианон. Она с трудом перевела дыхание.

Почему-то ей вспомнилось, как он впервые появился в этом зале, она просто физически ощущала их первую битву и их первую встречу.

Он стоял перед ней, все еще держа в руках шлем и забрало. Она была уверена, что в его глазах скрывался вызов, вместе с любопытством.

– Миледи, жена моя, как я рад, что ты вышла сюда, горя желанием встретить и поприветствовать меня.

Она, разумеется, совсем не горела желанием поприветствовать его, и он прекрасно понял это. Но все равно она улыбнулась, почувствовав, как заливается румянцем ее лицо.

– Мне бы хотелось узнать о короле, Эрик Дублинский.

– С королем все прекрасно. А почему бы тебе не спросить обо мне?

– Я не слепая, господин мой. Я сама вижу, что с тобой все отлично, не правда ли?

– В полном порядке. Я только был ранен стрелой в прошлом сражении, а из этого вышел целым и невредимым. Я уверен, что тебе должно быть приятно услышать это.

Она ответила застывшей улыбкой:

– Конечно.

Он низко наклонился, взяв ее руку, и прошептал ей ухо:

– Какая ты лгунья, женушка. Тебе бы ужасно хотелось, чтобы меня привезли с распоротым животом, откуда вывешивались бы все мои внутренности.

– Нет, господин мой. Я ужасно хотела, чтобы ты вовсе не возвращался. Никогда, – ехидно сказала она. И, повысив голос, добавила:

– Ты, должно быть, сильно устал после такой долгой дороги.

– Я совсем не устал, – сказал он ей. – Хотя я бешено мчался в надежде… попасть домой.

Она повернулась, готовая войти в дом и покончить с комедией, которую они разыгрывали перед другими. Но это, конечно, не конец. С ними вошел Ролло и, конечно же, остальные его полководцы, и их нужно было принять, накормить, сделать распоряжения насчет обеда. А ей надо постараться быть подальше от него, занимаясь какими-нибудь приготовлениями.

Она почти натолкнулась на Аделу. Эрик увидел женщину в первый раз и нахмурился, потянув Рианон назад.

– Кто это такая?

– Адела, господин. Одна из дам госпожи.

– Моя кузина, – поправила Рианон, наградив Аделу строгим взглядом.

Адела грациозно присела, ее глаза забегали.

– Я рада, что господин вернулся целым и невредимым.

Эрик медленно улыбнулся, а потом разразился хохотом.

– Адела? Пойдем, выпей с нами. Я уверен, моя жена жаждет выпить за последнюю победу Альфреда.

Рианон ничего не ответила. Казалось, каждое его слово имело скрытый смысл. Он получал удовольствие, подшучивая над ней. Она поклялась, что никогда не будет его несчастной жертвой, что никогда не сдастся. Пускай он сейчас подшучивает над ней, смеяться последней все равно будет она.

К ней подошел Ролло и, приветствуя ее, поцеловал ей руку. Зал стал заполняться другими людьми.

Сердце Рианон бешено забилось и дыхание перехватило, когда она заметила хорошо знакомое лицо в толпе воинов.

Лицо Рауена. Ее бывший нареченный вошел за ее мужем в зал, который мог бы принадлежать ему.

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Она почувствовала тяжелый взгляд своего мужа.

Рауен.

Он смеялся над чьей-то шуткой, когда их взгляды встретились. Он стал серьезным, приветственно кивнул ей головой и отвернулся.

Тяжелая рука в рукавице опустилась на ее руку, развернув ее. Она подняла лицо, чтобы встретить пристальный взгляд своего мужа.

– Да, жена, – мягко сказал он ей. – Юный Рауен со мной. Живой и вполне здоровый, как ты могла заметить.

Она намеренно выдернула свою руку. Он позволил ей это сделать.

– Почему он здесь? – спросила она. – Для чего такая жестокость?

– Никакой жестокости, дорогая. Он сам выбрал, кому служить.

– Я не верю тебе!

– Разве ты видишь его в кандалах? Нет, моя дорогая жена, он свободен. Получилось так, что мне посчастливилось спасти ему жизнь в схватке с датчанами, и, насколько я понимаю, он благодарный человек.

– Ты спас ему жизнь?

Его самодовольство и надменность разозлили ее сверх всякой меры.

– Ты глуп, большой ирландский волк, – выговорила она с удовольствием и добавила со страстью:

– Может, я все еще безумно люблю его. Может, и он все еще безумно любит меня. И, возможно, я изменю тебе с ним в этом самом доме.

Он долгое время молчал, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Против своей воли она почувствовала, что у нее внутри все сжалось, и она уже пожалела о своих словах.

Одна его бровь изогнулась, когда он пристально смотрел на нее, и ей страшно захотелось узнать, что он действительно думает в этот момент. Он пожал плечами, и она чуть не вскрикнула, когда он взял двумя руками ее руку и снова низко наклонился, прижимаясь к ней губами.

– Не думаю, миледи. Правда, я так не думаю. Рауен не предаст меня, поступившись своей честью. И ты не изменишь мне, потому что, если ты это сделаешь, я нахлопаю тебя по голому заду так, что ты хорошенько запомнишь этот урок.

На этот раз, когда она попыталась освободиться от него, у нее ничего не вышло.

– Отпусти меня! – отчаянно прошептала она. – Весь зал полон твоими товарищами! Разве ты не хочешь быть радушным хозяином?

– Нет, я буду твоим мужем, дорогая. И я намереваюсь принять ванну и переодеться к обеду.

– И не воображай, что я буду развлекать твоих людей! – запротестовала она.

– И не воображаю, – заверил он ее. – Жду, что ты будешь развлекать меня.

Ее глаза расширились, и она всерьез стала пытаться высвободить свою руку.

– Эрик, ты не думаешь…

– Именно это я и думаю, любовь моя. Твои слова, полные любви, о Рауене, вызвали в моей памяти видение. И я снова увидел мою жену, одетую в роскошную одежду, состоящую исключительно из собственных волос, которая обещала мне все, если юный Рауен останется в живых. Обещала мне все, что я захочу. И как захочу.

– Он же уже был оставлен в живых!

– Если бы я не обещал не убивать его, он бы уже был мертв, моя любовь.

– О, ты знаешь, что я имею в виду. Ты издеваешься надо мной. Ты все уже решил тогда. Ты сидел верхом на этой своей, то есть моей, лошади и забавлялся, делая из Меня дурочку!

– Ты обещала дать мне все, что должна.

– Я ничего тебе не должна.

– Наоборот, – сказал он, и его глаза засияли синим пламенем, впиваясь в нее, а хватка стала безжалостной. – Ты мне многое должна, и я пришел, чтобы это получить.

– Не здесь и не сейчас.

– Адела, – позвал он резко, прерывая Рианон.

Адела быстро обернулась. Эрик одарил ее прекрасной улыбкой, которая сразу же ее очаровала, а Рианон привела в трепет.

– Не соизволишь ли приказать слугам принести бадью в мою спальню. И позаботься, чтобы принесли достаточно ключевой воды, и, может быть, немного вина. А затем, кузина Адела, я хотел бы рассчитывать на тебя, что ты позаботишься о моих людях здесь, в зале. Я полагаю, тебе привычна эта роль в этом доме, до той суматохи, которую мы наделали своим приездом сюда. Я думаю, что потребуется некоторое время, чтобы поджарить мясо и приготовить обед. Не присмотришь ли ты за этим?

– Конечно, господин мой, – сказала Адела и быстро направилась в кухню выполнять полученное задание. Наблюдая за ней, Рианон быстро заговорила:

– Эрик, такое поведение с твоей стороны просто грубость…

– Идя рядом со мной, можешь взять меня под руку. Мне все равно, как ты будешь сопровождать меня, но ты это сделаешь.

– Ты так обращаешься со мной, потому что Рауен здесь, в зале, – сказала она упрямо.

– Нет, госпожа моя, жена. Я поступаю так, потому что это доставляет мне удовольствие, – наверное, не мне одному.

Ледяная завеса, казалось, спала с его глаз, когда он посмотрел на нее. Она почувствовала холодок внутри, сменившийся иссушающим жаром. Ее губы пересохли, и она вся затрепетала. Она хотела ненавидеть его – она и вправду ненавидела его и презирала за то, что он с ней делал. Но против своей воли она вспомнила их брачную ночь.

И ощущение от прикосновения его рук, которые ласкали ее. Вкус его губ, касающихся ее рта, целующих ее тело.

Она отчаянно замотала головой. Рауен был в зале. Она любила Рауена.

И никогда она не будет испытывать такого же чувства к нему.

– Эрик, я не пойду с тобой сейчас!

– Давай, сопротивляйся, но я все равно одержу верх, – предупредил он ее.

– Ты не всегда будешь одерживать верх.

– Нет, всегда, потому что я рожден, чтобы побеждать, в противном случае ничего не остается, как только умереть, и поэтому к любому сражению я отношусь серьезно.

Она открыла было рот, чтобы ему возразить, но он был слишком решителен и не бросал слов на ветер. Он наклонился и обнял ее за плечи. Смех и разговоры в зале внезапно смолкли, и он произнес, обращаясь к присутствующим и продолжая обнимать Рианон:

– Воины, пейте и отдыхайте после сражения, мы это заслужили! Мы с женой скоро присоединимся к вам.

Послышались смешки и одобрительные возгласы. Эрик повернулся. Рианон была прижата к его телу, одетому в кольчугу, когда он быстро направлялся к лестнице. Он за секунду поднялся по ступенькам, не обращая внимания на угрозы, которые она шептала, и на ее кулаки, которые обрушились на него. Когда они вошли в спальню, он швырнул ее на постель с такой силой, что веревки, которые держали матрасы, казалось, лопнут. Она быстро поднялась на локте, ей хотелось закричать и наброситься на него, но она только кипела от возмущения, потому что в спальню уже внесли деревянную ванну, которую он просил, и мальчики с кухни ведрами носили подогретую ключевую воду. Старый Джозеф принес кожаный мех с вином и два серебряных кубка и поставил их на стол. Он Даже не взглянул в ее сторону. Эрик поблагодарил слуг и запер дверь, как только они удалились.