Текст книги "Королевство смерти"

2

Мейсон стоял у окна в кабинете Дана Гебхардта в Портовой комиссии, глядя на парк Сити-Холла. Когда он вошел в кабинет, Даниэль разбирал кучу сообщений, громоздящихся у него на столе. Он попросил Мейсона обождать несколько минут. Тон у него был деловитым и отрывистым, как у человека, на которого в середине рабочего дня свалилась неприятная обязанность.

– Поставь это около дивана, – услышал Мейсон голос Гебхардта и, повернувшись, увидел молодого чернокожего клерка, который аккуратно пристроил диктофон на маленьком столике рядом с диваном. Подключив его к сети, клерк вышел. Мейсон заметил, что он уже работает.

– Итак, мистер Траск, – произнес Гебхардт. – Если вы мне досконально изложите все, что случилось, я запишу ваш рассказ на диктофон, чтобы вам не надо было повторять его для протокола.

– Я… я не думаю, что мой рассказ представит для вас интерес, – устало отозвался Мейсон. – Фланнери был в конторе Келлермана. Я его слышал. Официальная точка зрения, изложенная комиссаром Аллером, гласит, что у меня был нервный срыв. Если даже кто-то и поверил бы мне, уже слишком поздно. Фланнери благополучно улизнул.

Гебхардт запустил пальцы в копну светлых волос.

– Я считаю, вы в самом деле слышали то, что, по вашим словам, слышали. Как считает и комиссар Аллер.

– Но он отозвал Уарда, а это была единственная возможность захватить Фланнери, загнанного в угол! Вы мне верите, мистер Гебхардт? – с запозданием отреагировал Мейсон.

– Полностью, – заверил его Дан. – Но разрешите кое-что разъяснить вам, Траск. Аллер говорил по телефону Келлермана – через его подстанцию. И пока заместитель комиссара вел разговоры с Нортоном, Келлерманом, Уардом, с вами и снова с Уардом, он отдал письменное распоряжение своему секретарю, чтобы контору «ККК» взяли под наблюдение. Когда вы вместе с Уардом и Донованом покинули здание, оно уже было окружено. Я не могу убедить вас на сто процентов, что Фланнери не имел возможности проскользнуть сквозь эту сеть, Траск, но тут у него было куда меньше шансов, чем при игре в кошки-мышки с вами и Уардом в конторе Келлермана.

– Вы не против, если я присяду? А то я, кажется, на пределе сил.

– Конечно садитесь. Но я бы хотел, чтобы вы четко и исчерпывающе изложили все факты.

Устроившись на диване, Мейсон протер очки и стал говорить в стоящий перед ним маленький микрофон. Он рассказал о своем визите к Келлерману, с которым встретился по совету Уарда и с помощью Макса Уолтера. Он сказал, что начинает понимать, насколько глупо было предполагать, что Келлерман захочет и сможет помочь ему в реализации этого дикого замысла. Он описал, как расстался с ним, как, идя по коридору, услышал дискуссию о бейсболе между Нортоном и Микки Фланнери и как кинулся к Уарду. О своем возвращении с Уардом и о полном их разочаровании.

– Вот и все. Ко мне отнеслись как к пациенту психбольницы, и вдруг я понял, что у меня больше нет сил бороться. Я не пришел бы и сюда, если бы Уард не получил указание доставить меня, а у меня уже не было энергии сопротивляться.

Гебхардт вышел из-за стола и выключил диктофон. В дверях появился секретарь.

– Бен, тут же передай эту запись мистеру Сассуну. Понял? Когда он ее прослушает, напечатай текст.

– Есть, сэр.

После того как диктофон был отключен и вынесен, Гебхардт подошел к раскрытым окнам и набрал полные легкие воздуха. Затем он вернулся к Мейсону:

– Прошлой ночью мистер Сассун предложил, чтобы вы зашли сюда и просмотрели записи – то есть донесения. Да, именно это он и имел в виду. Дабы удержать вас от крестового похода в одиночку, мистер Траск. Дело не в том, что вас нельзя понять. Но у нас есть определенные трудности, мистер Траск. Вот о них я и хочу вам рассказать. Первое. У нас нет достаточных доказательств, чтобы привязать Микки Фланнери к убийству этих двух детей. Мы ничем не можем обосновать его арест, не говоря уж о том, что нам нечего предъявить Большому жюри в поддержку обвинения. Ровно ничего. И Сассун, и я – мы оба верим, что это дело его рук. И вы верите. Но это не доказательства. Второе… – У Гебхардта отвердел взгляд. – У нас нет доказательств, что именно он опустил тали с грузом на голову Уотерса. Вы слышали этих людей. Я знаю, что никто не будет говорить, никто не проронит ни слова. Вы должны помнить, что Уотерс показал мне Микки, стоящего на палубе «Клары». Потом уже, когда я допрашивал палубных из этой команды, я сказал, что сам видел Фланнери. Я его не видел, Траск. О, я знаю, что он там был. В таких делах Хрипун не мог ошибиться – так же, как утром в конторе Келлермана и вы не могли ошибиться. Но мы не можем доказать ни того ни другого – пока еще. Если нам повезет и мы задержим Фланнери, мы не сможем арестовать его. Разве что… – Гебхардт издал сухой смешок, – разве что он в чем-то признается, дабы у нас были основания держать его за решеткой. Ему будет куда спокойнее сидеть в камере, чем удирать от головорезов Мадженты. Но сейчас он обрел защиту – Келлермана.

– Не понимаю. Чего ради Келлерману прятать его?

Гебхардт прикурил сигарету.

– Ваш друг детектив Уард был прав в одном: если и есть в городе человек, который ненавидит Рокки Мадженту больше, чем вы, Траск, то этот человек – Подлодка Келлерман.

– Подлодка старался меня убедить, что они с Маджентой – эдакие враги-приятели.

Гебхардт сухо посмеялся:

– До того как Рокки Маджента взял верх, Подлодка Келлерман был одним из самых влиятельных людей в порту. Он назначал и снимал подрядчиков и профсоюзных боссов. Он был тем, кто давал добро ростовщикам, букмекерам и полицейским взяточникам, – все крутилось под ним. Но теперь ему каждый день приходится получать горькую пилюлю. Эта горькая пилюля – право Рокки накладывать вето. Подлодка окончательно потерял возможность бороться с Рокки, потому что его партнеры и союзники не смогли противостоять той власти, что есть у Рокки, – власти автоматной очереди! Так что Подлодке пришлось отступить в задние ряды, и он полон ненависти, которая не покидает его ни утром, ни днем, ни ночью. Он знает, что любое его указание будет отменено Рокки. Он не может с этим смириться. Он знает, что дешевым подонкам, типа покойного Игрока Фланнери, Микки Фланнери, Курка Макнаба, Фуззи Кейна и продувного сутяги по темным делам Эйба Эбрамса, – всем им известно, что в стычке с Рокки его стеклянная челюсть не выдержит. И каждый день Келлерман ищет способ, как поквитаться с ним.

– Вот почему он и выслушал меня? – догадался Мейсон.

– Он выслушивает любого, кто приходит с идеей, как уничтожить Рокки. Но он не стал углубленно вникать в ваши замыслы потому, что у него уже есть план, – и первое представление о нем мы получили благодаря вам.

– Благодаря мне?

– Еще неделю назад если бы с Рокки Маджентой что-то случилось, то по логике вещей его наследником стал бы кронпринц Микки Фланнери. Почему? Потому что он самый крутой среди этих головорезов. Потому что он ирландец. Весь порт поделен на этакие этнические анклавы, мистер Траск. К северу от Сорок второй улицы – ирландцы; Гринвич-Виллидж и ниже – ирландцы и итальянцы; овощные и фруктовые причалы на Ист-Ривер – это итальянцы, пуэрториканцы и негры. На стороне Джерси господствуют главным образом итальянцы и ирландцы, не считая Порт-Ньюарка, где полно высоких светлых испанцев из Бильбао. Рокки начинал в Виллидж и распространил свою власть к северу среди ирландцев. Когда его не станет, ирландцы начнут давить, требуя, чтобы на престол воссел ирландец. Каковой и есть Микки Фланнери. – Гебхардт растер подбородок. – В любом обществе, мистер Траск, борьба за власть – увлекательное зрелище. Рокки знает, что Микки ждет, ждет и ждет. Втайне он, может, и рад, что у Микки поехала крыша – и тот пошел на убийство ваших маленьких племянников. Теперь он может с полным правом отдать приказ убрать Микки, и никто не будет с ним спорить. Действовал он без промедления, и Микки пришлось ради спасения жизни уносить ноги. Вот почему Фланнери и попытался прошлой ночью скрыться на «Кларе». И теперь мы подходим к интересному совпадению, мистер Траск. Вы, конечно, догадываетесь, кто заключает контракты на работу на пирсе С?

– Келлерман?

Гебхардт кивнул:

– Келлерман, который жаждет крови Рокки. Будь вы на месте Келлермана, приветствовали бы вы появление Микки?

Мейсон отрицательно покачал головой:

– Он же человек Рокки. В чем его ценность?

– В том, что он может стать человеком Келлермана. Старый капитан-подводник может спасти шкуру Микки. Он в силах обеспечить ему такое алиби, что мы притронуться к нему не сможем, не имея на руках очень серьезных доказательств, которых, скажем прямо, у нас, скорее всего, не будет. Келлерман станет прятать Микки, пока тот или кто-то из его близких дружков не подложит мину под Мадженту. Тогда Мадженте устроят шикарные похороны, где Микки окажется в числе основных плакальщиков, и успешно придет к власти.

– Чем это поможет Келлерману?

– На руках у него будет нечто вроде письменного признания Микки – допустим, в убийстве Уотерса, – и Фланнери станет плясать под дудку Келлермана.

– Разве у Мадженты не хватит мозгов предвидеть все это?

– Конечно, мозги у него на месте. И шарики крутятся. По сути, наступила решительная схватка между Рокки и Подлодкой. И я позволю себе посоветовать, мистер Траск, – вам не стоит попадать под перекрестный огонь.

– Каким образом Келлерман оказался столь беспечен, что позволил мне услышать у себя в конторе голос Фланнери?

– Могу объяснить только тем, что он допустил редкую для себя оплошность. Келлерман увиделся с вами, лишь чтобы убедиться, можете ли вы предложить ему что-то реальное. Может, вы знаете что-то о Микки, из-за чего весь замысел Подлодки пойдет под откос. Он должен был убедиться. А Микки в это время увлекся и разговорился. Наверно, он пришел в такое возбуждение, говоря о крученых мячах Уитти Форда, что повысил голос, и вы его услышали.

Дверь в кабинет Гебхардта распахнулась, и вошел молодой человек, напоминающий улыбчивого студента колледжа Уотерса. Его представили Мейсону как Эдди Робинсона, одного из сотрудников юридического отдела комиссии. Войдя, он протянул Гебхардту бумаги.

– Это ваши показания, которые вы должны заверить своей подписью, мистер Траск, – сказал Дан. – О том, что вы слышали, как Микки Фланнери говорил с Джедом Нортоном в офисе Келлермана. Эдди проведет вас через парк в здание суда и предъявит вместе с вашими показаниями судье Свенсону. Мы хотим получить ордер для обыска офиса «ККК». Он ничего не даст, но мы не можем выглядеть совершенно беспомощными в глазах этого старого отродья тевтонов. Не так ли?

3

Встреча с судьей Свенсоном носила рутинный характер. Судья спросил Робинсона, для чего им нужен Микки. Вопрос был задан походя.

– Мы подозреваем его в убийстве двух детей миссис Трасковер плюс в убийстве Уотерса, нашего следователя, – столь же небрежно ответил Робинсон, словно сообщал о розыске мелкого воришки, стащившего банку бобов в соусе. – Свидетельств еще нет, но он нам нужен для допроса. И мы хотим заполучить его живым, судья. Рокки уехал рыбачить у побережья Джерси.

Судья мрачно усмехнулся:

– Принеси мне клок волос Микки, когда вы его поймаете. Если его будут судить за убийство детей, я хочу сидеть на судейском месте. Примите мои соболезнования, мистер Траск.

Когда они снова оказались в парке Сити-Холла, там сидели на скамейках неопределенные личности, изучавшие объявления в утренних газетах или кормившие голубей крошками из мятых бумажных пакетов. Кругом был обыкновенный мир, который каждый день представал перед глазами тысяч и тысяч людей, – мир, где не существовало убийц детей, где никто не вцеплялся друг другу в глотку и где человеческие жизни не являлись простыми пешками.

Мейсон вместе с Робинсоном, взяв такси, поехали к зданию на Баттери-Плейс, в котором размещалась империя Подлодки Келлермана.

– Он – хитрый старый жулик, этот Подлодка, – сказал Робинсон. – Похоже, он решил играть до конца, чтобы раз и навсегда прекратить эти игры. Если он выиграет, то, значит, покончит с Рокки. Если проиграет, конец придет Подлодке. Он должен хладнокровно рассчитать все свои ходы.

Мейсон покачал головой:

– Половина времени у портовых преступников отдана простому и откровенному насилию. Его жертвой мы и стали – моя семья, имею я в виду. Весь ужас в том, что их человек может совершить убийство и остаться неприкосновенным. И тут же, в следующую секунду, замыслы преступников становятся так сложны, что я не могу уследить за ними. А вы видите их, но говорите о них словно зритель шахматного матча! И в следующем месяце бухгалтеры поймают кого-нибудь, кто сорвал куш на двухдолларовой лошадке, но не заплатил с выигрыша подоходный налог!

Робинсон бросил на него быстрый сочувственный взгляд:

– Если мы позволим себе каждый день сгорать на работе – а нам каждый день приходится сталкиваться с такой возможностью, мистер Траск, – то у нас не останется сил для настоящего боя, когда наступит его время.

– Для следующей бухгалтерской проверки! – с горечью сказал Мейсон.

Такси остановилась перед светофором одной из узких поперечных улочек даунтауна Нью-Йорка.

– Комиссия – всего лишь часть полицейских сил города, мистер Траск. Сомневаюсь, чтобы вам было все известно о нас.

– До вчерашнего дня я вообще ничего не слышал о комиссии!

Робинсон кивнул:

– Нам от роду всего шесть лет, мистер Траск. Организована комиссия законодательными собраниями Нью-Йорка и Нью-Джерси в пятьдесят третьем году. Да, наша задача – чистить порт. С помощью полиции, окружной прокуратуры, береговой охраны, Казначейства, руководства порта, Ассоциации капитанов Нью-Йорка, Морской комиссии. Но чистка порта не имеет ничего общего с метлой! Профсоюз контролируется такими уголовниками, как Маджента. Капитаны давно сдались на милость профсоюза. Сдалась и вся масса рядовых докеров. Мы держим порт под полицейским контролем, но, прежде чем требовать от полиции эффективной работы, мы должны обучить ее. Фонды нашей заработной платы пополняются за счет капитанов – чуть больше двух процентов от их доходов и достигают двух миллионов долларов в год. Но хотя они платят, капитаны не желают наведения порядка. Они открыто дают взятки профсоюзу, но время от времени все же стучатся к нам в заднюю дверь и просят о помощи. В сущности, борьба идет за контроль над рабочей силой. Капитаны сдались профсоюзу, среди руководства которого – сплошные гангстеры. Рядовая масса молчит в тряпочку, чтобы не потерять работу. И часть наших обязанностей заключается в том, чтобы обучить их и внушить им – мы здесь для того, чтобы защищать их права. Вы ввязались в самую гущу силовой борьбы, мистер Траск. Два колоса порта сошлись лоб в лоб. Я не могу не думать о том, во что это уже вам обошлось, мистер Траск, и у меня возникают мучительные спазмы в желудке. Но в то же время я испытываю что-то вроде радости, ибо знаю, что преступники слабеют в междоусобной борьбе и у нас появляется хороший шанс уверенно ступить ногой хоть на этот участок их владений.

Такси остановилось перед зданием на Баттери-Плейс. Робинсон направился к холлу, выходящему на улицу. Невдалеке у газетного киоска Мейсон увидел Джейка Сассуна, окруженного группой незнакомых людей. Траск не знал среди них никого, кроме одного – с красным потным лицом там стоял Макс Уолтер, приятель Мейсона.

– Репортеры, – нахмурился Робинсон. – И принес же их черт!

Увидев своего юного помощника, Сассун криво усмехнулся:

– Подлодка в самом деле не теряет времени даром. Он уже созвал этих джентльменов, представителей прессы, и дал им интервью, описав трагические душевные отклонения бедного мистера Траска. – Джейк кисло посмотрел на Мейсона. – Тут мы с ним частично совпадаем во мнениях. Понять не могу, чего вы хотели добиться, дергая Подлодку за бороду в его собственной берлоге. Но по крайней мере, о вас упомянут в заголовках! Хотите сделать личное заявление этим энергичным собирателям новостей?

– Без комментариев, – сказал Мейсон.

– О, у нас нет никаких секретов от этих достойных слуг общества, – с той же саркастической интонацией произнес Сассун. – Вы слышали или нет, как Микки Фланнери беседовал с вице-президентом «ККК» по вопросам судоподъема?

– Слышал, – почти не разжимая губ, бросил Мейсон.

– Обсуждал они или нет искусство подавать крученые мячи Уитти Форда?

– Обсуждали!

– Как они его оценивали? – засмеялся кто-то.

Мейсон обвел взглядом группу репортеров.

– Послушайте, вы, сукины дети, – очень тихо сказал он. – Вчера днем Микки Фланнери убил двух детишек, семи и восьми лет. Вам угодно шутить по этому поводу?

– Простите, если что не так, – сказал кто-то. – Но почему вы уверены, что слышали именно Микки Фланнери? Насколько я понимаю, вы только один раз разговаривали с ним.

– Мог ли я его забыть?

– А как насчет ордера? – услышал Мейсон вопрос, обращенный к Робинсону.

– К чему такие формальности? – ответил Сассун. – Почетный караул, как видите, отсутствует. Просто Дану и его ребятам мистер Келлерман устраивает экскурсию в своем офисе. Если бы он решил, что мы серьезно воспринимаем подозрения мистера Траска, то сразу позволил бы детективу Уарду осмотреть все помещение.

Кто-то дернул Мейсона за рукав. Повернувшись, он увидел Макса Уолтера, налитые кровью глаза которого были полны неописуемого страха.

– Я должен поговорить с тобой с глазу на глаз, Мейсон. И побыстрее.

Траск уставился на него:

– Ты уже с самого утра надрался?

– Мейсон, тут не до шуток!

– Прости, если я доставил тебе неприятности из-за Келлермана.

Уолтер продолжал держаться за рукав Мейсона.

– Это не имеет никакого отношения к Келлерману. Твоя подруга… Из-за меня она попала в большую беду.

– Подруга?

– Мисс Бюст! Эприл Шанд.

– О чем ты говоришь? В какую беду?

Покрасневшие глаза Уолтера метнулись в сторону репортеров, окружавших Сассуна.

– Ее захватил Маджента!

4

Выкинув правую руку, Мейсон схватил Уолтера за грудки и подтянул к себе. На нем был пропотевший холщовый пиджачок.

– Маджента!

– Закрой рот, Мейсон! – Уолтер бросил взгляд в сторону Сассуна. – Я должен был тебе сказать об этом до того, как ты снова умчишься. За углом есть закусочная. Мы там можем выпить по чашке кофе.

– По чашке кофе! – затряс Мейсон толстячка. – В чем дело, Макс?

– Можешь ли ты пройти со мной, чтобы я смог тебе все рассказать – без передачи Сассуну? Если ты ему обрисуешь ситуацию, то погубишь мисс Шанд!

Мейсон отшвырнул его:

– Говори – здесь и сейчас!

– Нет, Мейсон. Нет!

Он явно не играл. Уолтер выпил, но не напился. Его мутило от страха.

Обернувшись, Мейсон посмотрел на газетный киоск. Сассун и Робинсон на пару отражали натиск репортеров. Мейсон схватил Уолтера за руку и быстро завернул за угол.

В мрачной закусочной по соседству никого не оказалось, кроме бармена – он лишь готовился к наплыву посетителей, который должен был состояться через час. Мейсон устроился за пластиковым столом в дальнем конце заведения. Уолтер, проходя мимо бармена, пробормотал: «Два кофе» – и присоединился к Траску.

Мейсон сидел, привалясь спиной к стене и глядя на улицу сквозь засиженное мухами стекло. Едва только Уолтер пристроился рядом, как бармен объявил: «Два готово», и Уолтеру пришлось возвращаться за кофе. Когда он вернулся к столику, половина кофе уже выплеснулась на блюдца.

– Ну! – сказал Мейсон. – Ну же, Макс!

Уолтер, скрючившись, навалился на сложенные руки, словно его мучили желудочные колики. На раскрасневшемся лице выступили капли пота.

– Сегодня утром, примерно в половине десятого, у меня раздался телефонный звонок.

Мейсон хлопнул по столу ладонью.

– Рассказывай об Эприл! – потребовал он.

– Прошу тебя, Мейсон. Дай мне рассказать все по порядку – я буду быстро. Понимаешь, я снял трубку. Это был Маджента. Он…

– Ты его знаешь?

– Конечно знаю. Все портовые репортеры знают его. Помнишь, я говорил, что, если захочешь, могу устроить тебе встречу с ним. Он поддерживает хорошие отношения с прессой. Ему это важно.

– Об Эприл!

– Вот поэтому он мне и звонил, – с отчаянием произнес Уолтер. – Он сказал, что я твой друг. Он…

– Он упоминал меня? И то, что ты со мной дружишь?

– Пожалуйста, Мейсон, дай мне рассказать.

– Продолжай.

Рукавом пиджака Уолтер вытер взмокший лоб.

– Он сказал, что я должен позвонить ей – мисс Шанд. Сообщил, что она находится на Двенадцатой Восточной улице, в частной клинике, куда она поместила твою невестку. Я должен сказать ей, что звоню по твоей просьбе и что ты хотел бы встретиться с ней в холле отеля «Беркшир», куда она должна приехать как можно скорее. Я должен сказать, что это спешно и что ты сам не можешь ей позвонить, поскольку ты в дороге.

– Ты понимаешь, что все это не имеет ни малейшего смысла, Макс? Клянусь, если это какой-то розыгрыш, я тебе с корнем вырву уши!

– Розыгрыш! – едва не заорал Уолтер. – Маджента не шутит… тем более с такими вещами.

– Значит, ты покорно позвонил ей?

– Да.

– Ты, разжиревший подонок! Зачем?

– Потому что я трус, Мейсон. Ты не можешь сказать Мадженте «нет» и после этого сохранить здоровье. Я вот уже двадцать лет наблюдаю, как он действует.

– Значит, ты подчинился – даже не спрашивая, в чем дело?

– Он мне сам рассказал. Он сообщил, что в данный момент ты находишься в кабинете Подлодки Келлермана и пытаешься как-то прихватить его, Мадженту. Он сказал, ему известно, что это я вывел тебя на Подлодку.

– Откуда он мог это знать?

– Он все знает.

Мейсон откинулся на спинку стула. Из кармана появились очки, и он стал полировать их платком, как загипнотизированный разглядывая линзы.

– Итак, ты позвонил Эприл… – глухо, словно бы издалека сказал он.

– Да. Она сказала, что будет в «Беркшире» через пятнадцать минут.

– Предполагаю, ты имел представление, чего он хочет от Эприл?

– Он хотел, чтобы ты прибыл в Джерси – в его поместье. Он объяснил, как тебе туда ехать.

– Чтобы я туда явился и все с ним обговорил? – дрожащим от ярости голосом произнес Мейсон. – Что это за двойная игра, Макс?

– Ты поедешь в Джерси, – очень убедительно сказал Уолтер. – Поедешь, никому не говоря. Если его устроит то, что по приезде ты ему должен будешь сказать, тогда он отпустит тебя и девушку.

Отполированные блестящие стекла очков вернулись в карман Мейсона.

– Макс, ты предложил мне какой-то кошмар, не так ли? Ты знаешь, что все это совершенно бессмысленно. Чего ради Мадженте похищать такую знаменитость, как Эприл Шанд? От этого ему не отвертеться. Он даже не сможет отпустить ее. Если это все правда, то, значит, он крепко влип, ибо ты знаешь все факты и рассказал мне о них.

Уолтер кивнул:

– Я просто передал тебе, Мейсон, то, что мне было сказано. Я согласен с тобой. Рокки попал в переплет, и сейчас он в такой ситуации, из которой не может сам выпутаться. Ты поедешь туда и все увидишь. Эта вертихвостка для тебя ничего не значит. Черт, да ты только что познакомился с ней – когда это было, вчера? Ты…

Перегнувшись через стол, Мейсон врезал Уолтеру оплеуху.

– Не называй ее вертихвосткой!

– Мейсон!

– Мне еще надо манерничать с тобой – ты, прыщ на ровном месте?!

– Мейсон, но что мне было делать?

– Ты мог сказать ему «нет», а затем зайти в туалет и утопиться в сортире, если уж ты так перепугался!

– Мейсон, я…

– Заткнись, пока я думаю! Понял?

– А тут не о чем думать, Мейсон. Эта девчонка для тебя ничего не значит. Забудь о ней. Иди к Гебхардту, и пусть он обеспечит тебе защиту. Вот что бы я сделал!

– Не сомневаюсь. – Мейсон помедлил. – А что будет, если я именно так и поступлю?

– Они выедут на место и постараются вытащить ее. Но они не смогут найти ее, Мейсон. Так же как не смогли найти Микки Фланнери в том здании – если он вообще там был!

– Он был там.

– Они никогда ее не найдут, потому что и шагу ступить не могут без того, чтобы Рокки тут же не узнал об этом. Ведь он был в курсе твоей встречи с Келлерманом, не так ли?

– Какие шансы есть у нее – или у меня, – если я все же окажусь в Джерси?

Уолтер сделал глоток кофе.

– Я бы не дал и одного на миллион. Конечно…

– Что «конечно»?

– Конечно, ты можешь поехать туда, потому что тебя ждут. А оказавшись на месте, может, ты что-то придумаешь – вырвешься оттуда или что-то в этом роде.

Мейсон продолжал смотреть на него:

– То есть я… значит, силой проложу себе путь из укрытия Рокки, раскидав маленькую компанию его гостей?

Уолтер начал судорожно рыться в карманах, словно его кусали муравьи.

– У меня есть револьвер, Мейсон. Я… я прихватил его. Это единственное, что я мог для тебя придумать. Он заряжен. Он…

– Спрячь эту чертову штуку под стол! – воскликнул Мейсон. Затем рассмеялся. – То есть я должен пристрелить Рокки Мадженту?

– Ты знаешь, как пользоваться оружием, Мейсон. Ты был в армии. У тебя появится возможность… и у нее тоже. Если тебя беспокоит ее судьба. Я бы не хотел оказаться на твоем месте. Черт с ней. Она…

– Заткнись, Макс. Она попала в этот переплет потому, что рискнула стать моим другом. Но скажи мне вот что. Допустим, мы идем к Гебхардту и выкладываем ему всю эту историю. Он сообщает в полицию Джерси. Они проникают в поместье Мадженты. Они…

Уолтер решительно замотал головой:

– Говорю тебе, они еще и подойти не успеют, а он уже все будет знать. Прежде чем они окажутся на месте, девушку спустят в океан с камнем, привязанным к ногам. Я скажу тебе и кое-что еще, Мейсон. Скорее всего, он знает, что мы с тобой разговариваем. Он будет знать, куда ты отправишься отсюда. Он будет знать, поедешь ты к нему или нет.

Мейсон сузил глаза:

– А после того, как меня там прикончат и убьют Эприл, ты и дальше будешь держать язык за зубами, не так ли, Макс? Ведь ты не захочешь, чтобы кто-нибудь узнал о делах рук твоих.

– Послушай, Мейсон, ты должен меня понять. Я…

– Я понимаю тебя, Макс, от А до Зет! – Мейсон с силой перевел дыхание. – Передай мне под столом свой револьвер. А теперь – маршрут!