Текст книги "Слово из трех букв"

Глава 14
Внезапная вводная

Тайна Ордена ГТО в данный момент являлась секретом Полишинеля. О нем знали все и везде. Правда, представление о нем у людей было искаженное. Благодаря вымыслам конспирологов из либерального лагеря, которые они практически ежедневно выкладывали в Сети, даже аналитики серьезных служб стали жертвой дезинформации. И естественно, что этой дезинформацией они кормили свое начальство. Конспирологи из консервативного лагеря тоже оказались горазды на выдумки и этим только усложнили работу аналитиков.

Но, как говорится, на то трудности и создаются, чтобы было кому их мужественно преодолевать. Аналитики и преодолевали. Вы бы только знали, какие стройные версии они выдавали на-гора! И везде присутствовала безупречная логика. Впрочем, я с ней была не согласна, ибо лучше всех знала правду о самой себе.

В повседневной деятельности я следовала наиболее понравившейся мне коспирологической версии – «Меморандуму Ильинского». Широкая публика ничего о нем не знала, потому что писал его Лев Вениаминович не для того, чтобы с ним кто попало знакомился. Не меньший секрет для окружающего мира представляла собой структура и персональный состав руководства Ордена. В сети до сих пор шла грызня на тему: кто руководит Орденом? Одни с пеной у рта уверяли, что великим магистром является Варвара Моисеева. Другие не менее яро утверждали, что на самом деле всем руководит графиня Кастро. Но были и третьи, считающие что Моисеева и Кастро – всего лишь члены капитула, а на деле все решает посланник со звезды Сириус. На чем было основано последнее? А на оригинальной трактовке событий, произошедших в Челябинске и Мельбурне.

Мою скромную персону тоже не обошли вниманием. Подозревать меня в том, что я и есть та самая «посланница с Сириуса», никому в голову не пришло. Мне присваивали чины поскромней. Сестра-оруженосец, кавалерственная дама, жрица дакини… И все это писалось вполне серьезно. Но хотя бы писалось в нейтральном тоне. Зато институту гласных советников досталось изрядно. Самое смешное в том, что гласные советники не являлись членами Ордена. Это были обычные консультанты, с которыми могла сотрудничать любая организация или фирма. Тем не менее досужая молва чего только этим людям не приписывала.

До поры до времени дальше богемных разговоров дело не шло. Но стоило Церкви наградить Татьяну Сергеевну орденом Преподобной Ефросиньи третьей степени, а Никиту Сергеевича – орденом Святого мученика Трифона, тоже третьей степени, как такое началось! Что самое интересное, громче всех возмущались церковники. Самый большой удар обрушили на Татьяну Сергеевну. Вопли о том, что награждать церковной наградой тайную сатанистку, которая наверняка приносила на шабаше человеческие жертвы – настоящее святотатство, охотно подхватили представители столичной богемы, среди которых хватало не только сатанистов. Гораздо меньший удар пришелся на Никиту Сергеевича. Но пришелся. Недоброжелатели возмущались тем, что награждают орденом Святого мученика Трифона хронического алкоголика и наркомана со стажем, каковым, несомненно, являлся наш режиссер. Однако Нахалков решил не брать все это в голову:

– Я, Маша, не в том возрасте и не в том положении, чтобы обращать внимание на лай бездарных шавок. Честно говоря, мне им даже отвечать неохота. Они меня просто не поймут. У меня сейчас не только достаток и огромные материальные возможности. Главное – у меня сейчас такое окружение, благодаря которому я могу жить настоящей жизнью. И это окружение меня очень даже устраивает. Я больше не нуждаюсь в поддержке пигмеев.

Совсем иной оказалась реакция Татьяны Сергеевны. Будучи глубоко верующим человеком, она с радостью приняла заслуженную награду и сильно огорчилась, когда ее гнусно оклеветали. Были среди клеветников и люди, которых она раньше знала и уважала. Последнее бедную женщину настолько потрясло, что мы стали беспокоиться за ее здоровье. Мы с Бонифацией еле успокоили хозяйку салона. Да и удалось это не сразу. Именно поэтому я решила, что так просто этого дела оставлять не стоит. За глупые речи нужно отвечать. Ссориться с церковниками я не стала. Вместо этого через Ксению Александровну попросила Синод навести должный порядок в церковных рядах. Что там делали святоши, не знаю. Но шум утих. Зато светским болтунам досталось изрядно. Фирма Ривкина подготовила на самых крикливых судебные иски с расчетом взыскать с идиотов кругленькие суммы за причинение морального ущерба. Суммы претензий были настолько серьезными, а дело наше настолько беспроигрышным, что до судебных разбирательств так и не дошло. Сплетники предприняли попытку договориться непосредственно с Татьяной Сергеевной. О чем договориться? Конечно, о существенной скидке. Проблема их была в том, что Алексеева с ними вообще ни о чем разговаривать не пожелала. Делать нечего, пришлось бедолагам падать Бонифации в ноги, ибо, согласно ходящим в обществе слухам, только она имела на хозяйку салона достаточное влияние.

Для Бонифации наступил праздник души, о котором она всегда мечтала. Не удовлетворившись слишком малым количеством просителей, она попросила Соломона Абрамовича подготовить иски и против тех, кто гнусно клеветал на Нахалкова. Число жаждущих получить скидку даже не удвоилось, а утроилось. Разбирался с грешниками импровизированный трибунал в составе Бонифации, Соломона Абрамовича и Маргариты. Что они там творили с грешниками, никто не знал, но время от времени из кабинета моей сервиентки доносились истошные вопли. Получившие вожделенную скидку и полное отпущение грехов выскакивали из кабинета все как один потные, но зато без следов пыток.

Целую неделю продолжался сей увлекательный процесс. Но все рано или поздно заканчивается. Непрощенными остались только трое грешников. Что интересно, ни у кого из членов трибунала к ним не возникло материальных претензий.

– Понимаете, Машенька, – объяснил мне ситуацию Соломон Абрамович, – вся эта толпа клеветников, которых мы лишали самого святого в их жизни, – это просто болтливые дураки. Такие люди легко лечатся, если их бить по самому больному месту. Что мы и сделали. Зато оставшаяся троица – это просто неисправимые завистники. Их бесполезно лечить.

– Но ведь нужно с ними что-то делать? Таких рецидивистов опасно отпускать на волю!

– Не знаю даже, что и посоветовать. Их что лечи, что не лечи, а они все равно будут нашептывать гадости да подстрекать глупцов…

– Так это шептуны? Ничего, я знаю, как делу помочь!

И вот настала прекрасная лунная ночь, когда к дому, где жила Татьяна Сергеевна, тихо подъехал черный микроавтобус и из него вышла толпа людей в масках. Вслед за таинственными незнакомцами из машины были выведены три напуганных до смерти человека. На шее у них были надеты собачьи ошейники, а к ошейникам пристегнуты поводки. Бедняг подвели прямо под окна квартиры Алексеевой и заставили стать на четвереньки.

– Давайте, начинайте лаять! – скомандовал старший из незнакомцев.

– Гав! Гав! Гав! – неумело начали изображать лай не прощенные трибуналом грешники.

– Не слышу! Громче давайте! – Один из конвоиров начал подбадривать лающих пинками по мягким местам. Лай сразу стал звонче.

– Еще громче! Привыкайте, суки, облаивать человека в открытой дискуссии, а не шептаться по углам, да за его спиной!

«Собачий концерт» продолжался до тех пор, пока кто-то из проснувшихся жильцов не открыл окно и не крикнул:

– Да прекратите вы издеваться над людьми! Спать мешаете, сволочи!

– Ладно, кончай концерт. Нам еще к Нахалкову ехать, – скомандовал старший из незнакомцев.

И тут же наступила тишина. А спустя пару минут черный автомобиль покинул тихий двор…

Честно говоря, я ожидала, что моя выходка с «облаиванием оппонента в открытой дискуссии» вызовет нешуточный скандал. А вот этого как раз и не произошло. Даже намека на то, что кого-то это просто по-человечески возмутило. Получается, что со столичной богемой мы разобрались. Но те сливки общества, что жили в Первопрестольной, Бонифацией еще охвачены не были. Так что спокойной нашу жизнь не назовешь.

Постоянно вокруг меня возникали какие-то скандалы. За что я ни бралась, будь то спорт или искусство, всегда находилась толпа недовольных, которые из пустяка раздували вселенские скандалы. И это я еще в политику не лезла. А между тем, все это отвлекало от дел важных и интересных…

Ксения Александровна недавно ненавязчиво напомнила о сведениях, имеющих важное значение для местных ученых. А что я могла поделать? Я помнила многое, но не то, что нужно моим покровителям. И как быть? Идти и сознаваться в том, что я больше ничего не знаю и вдобавок ко всему все забыла? Да не поверят они в это! Их вера в ГТО возникла не на пустом месте. Она подтверждена находкой крупного месторождения алмазов, обнаружением по моей наводке Понтийского наркотрафика и Одесского антиквариата. На эту веру сыграл даже челябинский метеорит и мельбурнское НЛО. А затеянные с моей невольной подачи космическая программа и гиперборейский проект?

В общем, в то, что я забывчивая дурочка и шарлатанка, серьезные люди никогда не поверили бы. А это сулило нешуточные неприятности. И если бы только мне! Я ведь в этом мире не одна, за моей спиной хватает поверивших в меня людей. И как теперь быть?

С этими мрачными мыслями я сидела на очередном рабочем совещании и наблюдала, как инженеры раскатывают в тонкий блин Нахалкова за последний эпизод «Отроков»…

Собрав в кают-компании Общий Круг, командир познакомил экипаж с обстановкой:

– Сейчас мы не можем немедленно отправиться в путь. Тетушка, конечно, сориентировалась в пространстве и готова рассчитать маршрут. Вот только корабль наш пока не способен к совершению необходимых маневров. А энергично маневрировать наверняка придется. Враги никуда не делись.

– А что у нас с врагами?

– Сведений пока нет. Их база находится по другую сторону от Проксимы. Звезда закрывает ее от нас, как и нас от них. Короче, мы друг друга пока не видим.

– Вряд ли это надолго, – пробурчал Максим Саловатов. – Траектория их хотя бы известна? Когда злыдни «выйдут из тени»?

– Штурман! Тебе слово!

– А что я могу сказать? – вздохнула Нинка Бугорская, унаследовавшая у погибшего отца его должность – Афина определила нашу траекторию.

В данный момент мы движемся по вытянутой эллиптической орбите прочь от Проксимы. Если не будем маневрировать, то через пару месяцев погасим скорость и начнем движение в обратную сторону. Так что мы долго будем в тени. А злыдни, скорее всего, движутся по круговой орбите. Когда появятся нам на глаза, я буду знать их реальную траекторию. А сейчас я даже не могу сказать, в какой момент мы их увидим.

– Понятно, что ничего не понятно, – подвел итог Петька Исаев. – Что еще, командир, высмотрели наши клуши?

Наблюдение за пространством действительно вели сейчас девчонки. Все парни, включая командира, были заняты на монтаже. Привлечь к монтажу девчонок было пока невозможно. Вот им и поручили нести вахту.

– Рая, докладывай!

– Провели поиск в активном режиме. Обнаружена старая головная часть «Астры». Находится в свободном полете. Излучающий сигнал слабый. На вызовы не отвечает.

А вот эта новость никого не оставила равнодушной. Прежний порядок сломался, и теперь каждый говорил, не слушая соседа. Старая головная часть – это место, где родители приняли свой последний бой. Как он прошел и что с родителями стало, никто не знал. Естественно, все хотели это знать и настаивали на посылке туда спасательной экспедиции. Командир с трудом восстановил порядок и тишину.

– Говорю сразу, чтобы никто не обижался: пацанов посылать нельзя, на них весь монтаж. Значит, идут девчонки. Старшая разведывательной партии – Мелентина Шниперсон.

– Почему она?

– А что непонятного? – влез Максим. – Она медик, а там мало ли… вдруг кто остался?

– Какой из меня медик? – грустно ответила Миля. – Оказать первую помощь – и то без медицинского робота не обойдусь.

– Так, значит, берешь с собой роботов, – вернул разговор в прежнее русло Сергей. – Далее, ты, Катька, за пультом управления спасательного бота. На Маринке поисковая часть. Подумай, каких роботов возьмешь. Там, может быть, придется отсеки вскрывать. Ты, Люда, будешь на подхвате. Да, еще одно, за связь в поисковой группе отвечает Катька…

– Никита Сергеевич! Вы бы нас спросили, прежде чем такую чушь снимать! У вас в процессе боя, а это несколько часов, головной отсек отделился от кормы и улетел настолько далеко, что парги про эту корму и не вспомнили. А через несколько месяцев две, по сути дела неуправляемые и далеко разлетевшиеся, части корабля встречаются в бескрайнем космосе нос к носу…

– А что здесь не так? – возразил Нахалков. – Как разлетелись, так и слетелись. Мало ли что в космосе летает? Может, ветер попутный поднялся.

Ответом ему был сперва дружный хохот собравшихся и язвительные замечания на тему того, что уроки математики с физикой он в школе явно игнорировал. А еще ему досталось от связистов за «совершенно секретную физику», продемонстрированную буквально в каждом кадре той сцены, где показан разведывательный поиск экипажа «Астры». Имелась в виду следующая сцена:

– Причаливаем сюда! – скомандовала Миля. – Тут дыра как раз подходит.

– Дыра-то большая, только причаливать не к чему, – возразила Катя, – придется рядом повисеть, а вам через шлюз наружу выходить.

– Что-то не хочется мне перелетать из шлюза в эту дырку. Ты можешь вплотную бот подвести?

– Нет проблем! Афиш гарантирует.

Спустя короткое время спасательный бот притерся к пробоине в корпусе, и Маринка с Людой и Милей смогли через выходной шлюз покинуть бот и попасть на борт обломка «Астры». Как только они это сделали, бот отошел и лег на параллельный курс. Внутри головная часть выглядела ужасно. Настоящее кладбище роботов. И даже не кладбище, а настоящая свалка. Было видно, что враги не сразу сумели одолеть защитников корабля. Ремонтные роботы, сколько бы их ни было, оказались уничтожены все до последнего. Впрочем, и врагам неслабо досталось. Неубранные останки расчлененных на части металл-оргов, вместе с оплавленными обломками ремонтников, заполонили весь свободный объем. Может, их было и не так много, как казалось девчонкам, но невесомость есть невесомость. Обломки не лежали, а плавали в пустоте.

– Что-то мне страшно тут, – тихо прошептала Люда.

– Мне тоже, – также шепотом ответила Миля.

– Внимание, к трансляции изображения на «Астру» готова! – перебил их напряженный Катькин голос. – Давайте картинку! И не стойте на месте, нас не за этим послали.

– Пойдем, девочки, – наконец вышла из ступора Миля, – нужно тут все осмотреть.

Осмотр мало чего дал. Попасть куда-либо из наружной галереи не получилось. Как только произошла разгерметизация наружных отсеков, корабельный мозг дал команду на изоляцию внутренних. Теперь, чтобы туда попасть, нужно было либо заделывать огромные пробоины в корпусе, либо вскрывать каждое помещение отдельно.

– Смотрите! – Маринка показала рукой на проплывавшую мимо пудовую кувалду.

– Дура, не трогай! – немедленно закричала Мелентина. – Там на рукояти наверняка след того, кто ее держал!

– Миля! Чего ты орешь? – отозвалась дежурившая на пульте связи Райка. – Что опасного в этой железяке?

– Как ты не поймешь? Это все, что осталось от наших родителей… У меня в медотсеке есть анализаторы… Соберем эти кувалды и поймем, кто их держал. Это ведь память, девочки!

– И как ты их собралась хватать?

– Миля! – вмешался в разговор Серега, который, оказывается, тоже был в узле связи. – Ты точно сможешь определить, кто каким инструментом бился?

– Наверное… смогу! – решительно ответила Шниперсон. – Антропометрия у меня в базе данных есть. Кистевые усилители подбирались по ней. На рукоятях должны быть следы микродеформации. Рукоять ведь полимерная, отпечаток захвата должен сохраниться. Вот по его размеру…

– Хватит тараторить! Значит, так: Катька – подводишь бот к пробоине и открываешь люк первой шлюзовой камеры. Остальные ищут и собирают кувалды.

Складывать в первую камеру шлюза. И еще – хватаете кувалды не за рукоять, а за боек.

– А почему за боек?

– Потому, что кувалдами били родители, а не родителей! И чьи следы тогда на бойке?..

Спустя час приказ командира был выполнен. Оружие было найдено, собрано и загружено в шлюз бота. Осталось что-то придумать со способом проникновения внутрь запечатанной части корабля. Ломать переборки не хотелось.

– Рая! Поговори с Афиной. Может, она сможет дистанционно разблокировать двери?

– Сейчас, Миля, попробую.

Полчаса вынужденного ожидания закончились радостным Райкиным воплем:

– Девочки! Афина связалась с корабельным мозгом! Он цел! Просто из-за дефицита энергии находился в спящем режиме!..

– Никита Сергеевич, вы показываете в эпизоде, что между «Астрой» и поисковой партией осуществляется мгновенная связь. А так не бывает! Одна световая секунда по космическим меркам – совсем ничего. Одна секунда – это почти мгновенная связь. Дальше общение с паузами. Это неизбежно. Так на каком расстоянии находится обломок корабля от «Астры»?

– Господа! Но ведь если это все учесть и показать, что между вопросом и ответом проходит, например, полчаса, то никакого кина не будет! Просто не получится это снять. Вернее, снять можно, но это уже будет не кино. Дайте мне возможность хоть тут соврать!

Соврать в этом вопросе инженеры ему нехотя разрешили, но, простив ему это, они не простили ему кувалды. Начали с того, что они в таком количестве явно не нужны. Тут Нахалков уперся и отбил атаку аргументом:

– Я так вижу! Кто больше понимает в искусстве, я или вы?

Это нисколько не впечатлило зануд, и они с вежливой насмешливостью объяснили Никите Сергеевичу, что произойдет с человеком, решившим ударить кувалдой в условиях невесомости. А вот тут на выручку Нахалкову пришла уже я. Мое преимущество было в том, что я в советское время, как и все граждане СССР, каждый вечер смотрела программу «Время». Именно в этой программе однажды показали инструмент, которым работали космонавты на станции «Салют-5». В числе прочего, показали, как устроен молоток для условий невесомости.

– Товарищи инженеры, прошу вас посмотреть сюда. – С этими словами я набросала на планшете разрез бойка космического молотка. – Все дело в том, что боек этого инструмента полый и полость заполнена свинцовой дробью. Никакой отдачи! Боек «прилипает» к поверхности, по которой бьет.

К моему обращению «товарищи» уже привыкли. «Их благородия», которых здесь хватало, давно подметили, что господами я называю людей совершенно посторонних, а тех, кого можно отнести к соратникам, исключительно товарищами. Такая манера обращения не вызывала у них неприятия, им даже льстило, что я к ним обращаюсь подобным образом. Более того, переход из «господ» в «товарищи» они воспринимали как повышение личного статуса.

Объяснением того, как устроен молоток, дело не ограничилось. Особенности устройства инструмента, предназначенного для работы в условиях невесомости, – это тема интересная для любого инженера. А раз она интересна, то бедного Нахалкова оставили в покое и занялись более приятными делами. В ходе обсуждения мне пришла в голову любопытная идея. Зачем самой что-то объяснять людям Кирилла Кирилловича? Что я им могу полезного сказать? Отрывочные сведения?

Им этого мало! Они обязательно начнут задавать уточняющие вопросы. И как я отвечу на то, в чем сама не разбираюсь? А ведь есть решение! Когда я решала «алмазный вопрос», у меня была проблема: как сделать так, чтобы от моего сообщения о вилюйском алмазном месторождении не отмахивались профессионалы? Тогда мне очень помогла беседа с «ботаником», учившимся в Горном институте. Именно он рассказал про сопутствующие признаки таких месторождений. После его объяснений мне оставалось только получше описать местность в нашем варианте «Тарзана». И это сработало на все сто! Но если это работает, то почему бы мне не пользоваться этим методом и дальше? Что для этого нужно? Нужны люди, имеющие отношение к науке.

Нынешняя Российская академия наук давно уже является смрадным болотом, где люди заняты не наукой, как таковой, а карьерой. Как и всякое учреждение в здешней России, оно давно находилось во власти семейных группировок. Сын академика становился академиком. Для прочих это исключено. Талантливых ученых еще хватает. Но если ты не сумел породниться с влиятельным семейством, то быть тебе всю жизнь донором для бездарных паразитов. Именно фамилии паразитов стоят во главе списка группы авторов при публикации любых научных трудов. Именно паразиты становятся лауреатами самых престижных премий. Ну а простому таланту, будь он даже гением, выше определенного уровня не подняться. И это в том случае, если ты молча и смиренно следуешь установившимся порядкам. С непонятливыми бунтарями система расправлялась еще в самом начале их научной деятельности.

Найти тех, кто отвергнут, но не сломлен, наверное, не составит труда. Я, конечно, не в состоянии создать им условия для полноценной научной деятельности. Но ничего, потерпят чуток. Годика два, не больше. Первое, чем они займутся, – дадут добротное теоретическое обоснование моим «откровениям». В этих обоснованиях они, кстати, смогут столько убедительных мелочей отразить, о которых я и представления не имею. Полученный материал отправляем гиперборейцам. Что еще? А то, что доктор Кац у нас в России не один такой хороший. Наверняка еще будут люди приходить с разными идеями: гениальными и не очень. И даже с откровенно глупыми. Именно «научники» и займутся отделением зерен от плевел. Хорошо, но ведь это не каждый день будет происходить. А в остальные дни чем им заниматься предстоит? И как они вообще организованы будут? Вот создан недавно при Ордене Научно-Практический комитет. Правда, он не велик. Состоит только из доктора Каца. А сам он, получив в свое распоряжение маленький стационар, громко названный Лабораторией космической медицины, творит, выдумывает и пробует. И требует людей, денег и финансирования. Да и некогда ему на заседания ходить. Значит, не будем мешать мух с котлетами. НПК, как и ВЧК, – это детище Гражданской обороны и существует на частные пожертвования, причем не только мои. Гиперборейцы тоже заинтересовались Кацем. А мне нужны кадры для Ордена. Собираем их вместе и называем их тусовку красиво и непонятно: Коллегиум. В обычные дни члены Коллегиума пусть занимаются своими теориями, и, чтобы жизнь им совсем медом не казалась, нагрузим их преподавательской деятельностью. Мне ведь понадобятся со временем хорошо образованные люди!

Задумавшись, я как-то пропустила момент, когда совещание начало рассуждать о жизни паргов после боя:

– Я, конечно, понимаю, что станция их обладает огромными возможностями разного плана, но, коллеги, она, как минимум, транспортный терминал.

– Значит, вы считаете, что время от времени должны приходить корабли из Метрополии?

– Или из ближайшей провинции. И приходить они должны регулярно.

– Логично, коллега, вполне логично. Вопрос только в том, что это за корабли? Боевые, транспортные, исследовательские…

– Транспортные, конечно. Боевые? Не знаю. Внешней угрозы нет. В этом районе пространства точно нет. А от случайных гостей типа наших гиперборейцев им есть чем отбиться.

– Кстати, коллеги, не забываем о назначении базы. Скорее всего, она является пунктом базирования для исследовательских кораблей. Иного смысла в ее существовании я не вижу.

Нахалков, которого перестали терзать инженеры, начал делать пометки в своем блокноте. Молодец! Сразу сообразил, что сценарий стоит слегка дополнить. А как его не дополнять, если картина получалась весьма убедительная?

Окопались на Проксиме злыдни и оборудовали опорную базу для исследовательских кораблей. Ну а те в данный момент рыщут где-то в пространстве. Сколько их? Интересный вопрос. Ради одного корабля никто не станет затевать такое строительство. А ради нескольких отрядов – смысл есть.

– Командир! Обнаружено два корабля! Принадлежность неизвестна!

Доклад вахтенного начальника застал командира в тот момент, когда они с парнями заканчивали внутри транспортного отсека монтаж потерны, соединявшей новую головную часть корабля с энергосиловым хозяйством.

– Сейчас иду!

Спустя короткое время Сергей уже находился в рубке управления и разглядывал картину текущей обстановки, отраженную на экране Афиной. В систему Проксимы Центавра входили два корабля.

– Серега! Тетя Афина рассчитала их траекторию. Они входят в систему с торможением и дней через пять окажутся внутри, – начала давать ему объяснения Нинка Бугорская, унаследовавшая от родителей должность штурмана.

– Нинка, это их истинное положение?

– Нет, расчетное. На самом деле оно может оказаться иным. Если они задумают совершать какие-либо маневры.

– Так, девчонки, наблюдение приказываю вести только в пассивном режиме. Поняли почему?

– Уже сделали. Не глупые, все понимаем.

Дальнейшие трехдневные наблюдения показали, что гости входят в систему смело, как к себе домой, никого не опасаясь. А спустя еще три дня стало ясно: гости эти здесь не чужие.

– Ложатся на круговую орбиту. Торможение прекратили. Замечен отход от кораблей малотоннажных средств, – время от времени докладывали вахтенные.

– Серега, полная засада, – спустя десять дней доложила штурман. – Афина просчитала варианты нашего возвращения домой. Ерунда выходит. На любом из коротких путей нас успевают перехватить. Стоит только засечь старт, и погоня нас настигнет довольно быстро. А драться мы сможем только на короткой дистанции.

То же самое Нинка доложила и на Общем Круге.

– Не получится у нас вернуться домой…

– Есть путь… Афина посчитала, что если мы стартуем в направлении, противоположном от требуемого, и начнем сразу уходить прочь, то перехват исключен. Даже если за нами не прекратят гнаться. Отойдя подальше, мы по огромной дуге возвращаемся домой.

– Сколько времени это займет?

– Пятнадцать лет.

Последнее сообщение никого не обрадовало. Единственный плюс от бегства – спасение собственных жизней. И на этом все плюсы заканчивались. Дальше начинались минусы. «Астру-2», которая наверняка находится в пути, ни предупредить, ни спасти не удастся. Как и предупредить своевременно Землю… Нет гарантии того, что враги не доберутся до Земли раньше экипажа. Круг начал рассматривать вариант «затаиться и ждать». Но это все равно не решало проблемы. «Астру-2» враги могут теперь перехватить раньше, чем она подойдет к системе.

Вариант, что получится тихим дрейфом выйти в нужную для скорейшего возвращения точку старта, забраковала Афина. Таким манером осуществить задуманное быстро не выйдет. Слишком долгим получится этот дрейф. Да и шансы на успешный перехвату врага весьма высоки. Сидеть и ничего не делать? А где гарантия того, что после уничтожения «Астры-2» враги не обратят внимания на первую «Астру»?

– Ребята! А может, мы их атакуем? – спросила Кнопочка. – Я понимаю, что нам нечем атаковать. Но ведь вы умные, вы что-нибудь придумаете… Ну пожалуйста, придумайте! Я вас очень прошу!