Текст книги "Путь мертвеца"

Битва гигантов

Фонрайль ошибался – Селенгур сразу смог отыскать дорогу обратно в свой мир, который манил и звал его, соскучившись после долгой разлуки. Они вдвоем неслись по узком у тоннелю, состоящему из кружащихся разноцветных точек. Вперед, туда, где горел яркий, но не слепящий свет, свет, который притягивал к себе золотое пятно в груди Свидетеля. Вспышка!! Тоннель сменился пустыней и двумя каменными столбами. Селенгур застонал и упал на колени, прямо в пыль, брызнувшую при этом в разные стороны. Склонив голову, Свидетель закрыл глаза и в отчаянии качал головой, не желая принимать того, что увидел. Он еще продолжал помнить зеленые леса, чистые реки и людей, живших здесь тысячи лет назад, а потом сметенных порывом злой магии Мелисеев. Золотое сердце Селенгура пульсировало все быстрее и быстрее, до тех пор, пока его свет не прорвался наружу из груди. Оно окутало все тело плотным, почти что осязаемым коконом. Контуры фигуры Свидетелся стали раздвигаться, увеличиваться, расти. Девлик попытался отпрыгнуть в сторону, но не успел, и был поглощен. С этого момента он и Селенгур стали единым целым – великаном, который сравнялся ростом со столпами Адских ворот. При этом колдун не растворился в золотом теле и не соединил свой разум с разумом Свидетеля – он просто застрял внутри гигантского тела где-то в районе левого плеча. Плоть великана была прозрачна и позволяла видеть все вокруг.

Выпрямившись, они окинули темные горизонты горящими, всепроникающими взорами. Выбросив над собой огромную руку с гигантским мечом, великан отправился на Северо-запад, преодолевая за один шаг полсотни саженей. Земля дрожала от этой могучей поступи, а в черном небе, далеко за их спиной, оставался золотистый шлейф. Пустыня убегала назад плавными, мерными точками.

Вскоре на горизонте появилась тонкая голубая полоска. Приближалась граница дня и ночи, холода и тепла, жизни и смерти. С громким хлопком золотой великан преодолел ее и оказался на воздухе, в ярком свете солнца, на котором засиял еще сильнее. Вместо шлейфа за спиной появились настоящие протуберанцы оранжевого пламени, тянущиеся на несколько саженей каждый.

– Гори, моя ярость!! Гори!!! – громовым голосом проревел Селенгур. – Берегитесь, злодеи – но не убережетесь!!

Великан ненадолго обернулся, чтобы окинуть взглядом черную ночь, оставшуюся за спиной. Девлик не мог видеть, какие чувства обуревают Свидетеля, однако колдуну показалось, что его мертвое тело угодило в кипяток. Золотое сияние великана клокотало и бушевало. Вдруг, мимо пролетела крупная капля. Там, где она упала на траву, на земле образовалась глубокая, черная, дымящаяся дыра. Вслед за этим великан круто развернулся, и они помчались дальше.

Селенгур перешагивал холмы, словно кочки, и перепрыгивал горы, словно заборы. Каждый шаг его отдавался в земле глухим стоном и дрожью, а позади оставались в траве и кустах безобразные следы, тлеющие листья и облака пепла. В чащобе лесов рождались просеки, посреди которых торчали жалкие, обугленные обрубки стволов. Пар валил от болота или озера, стоило туда попасть пылающей ноге Свидетеля. Достигнув Райказана, Селенгур вошел в реку в облаке тумана, а вокруг него кипела и выплескивалась из берегов спокойная прежде вода.

Люди, крошечные муравьи где-то далеко внизу, в ужасе разбегались из своих смешных маленьких домов-коробочек при появлении великана. Он не обращал на них внимания, хотя ни одного жилища под сапог Свидетеля не попало. Еще раньше, в степи, Девлик видел вдалеке отряды конных лейденцев, что было силы погоняющих коней прочь от ходячего столба пламени. Они бросали свои шатры, стада и домашний скарб. Они удирали на запад.

Когда солнце только начало склонятся к закату, Селенгур уже достиг первых замков Энгоарда. Он не обращал на них внимания, потому что у него была цель.

Девлик не мог знать, не мог даже догадываться, о чем думает сейчас Свидетель, что он собирается делать. Задумка Фонрайля была простой: выпустить врага на волю и натравить его на Белых. В отличие от Черных, подданные Бога-Облака жили близко к Мертвому Востоку. Их оплотом, таким явным символом, удобным и для поклонения, и для атаки, был Делеобен, столица Императора, город-дворец, жемчужина земных владений Бога. Именно туда, судя по всему, и направлялся Свидетель.

Сначала на востоке появилось большое темное пятно – неведомо как выросшая посреди равнины горная группа. Она стояла, окруженная целым морем пологих холмов, как скальный утес, высящийся над зыбкими просторами. Отвесные склоны серо-черного гранита с вкраплениями меди поднимали к небу широкое плато, которое было застроено тысячами шпилей и куполов. Не хватило бы никаких слов и времени, чтобы описать великолепие столицы Белых волшебников. Испокон веку здесь творили только лучшие мастера, создававшие шедевры архитектуры. Кварталы Делеобена, четко разграниченные на сектора, были выстроены в разных стилях, часто очень отличающихся друг от друга, но одинаково прекрасных. Если бы Девлик мог заглянуть внутрь дворцов, он бы увидел там сокровища другого рода: картины самых известных мастеров, гобелены, шпалеры, скульптуры. В садах росли деревья и кустарники, привезенные со всего мира, в зверинцах сидели тысячи экзотических животных и демонов. Книги, украшения, платья, посуда, ковры, мебель – все здесь было лучшим, идеальным, неповторимым, бесценным.

Снизу, с равнины, на плато вела одна-единственная дорога. Белые сторожевые башни с зеркальными крышами на фоне черных гор – и облака, неиссякаемые облака над ними, в вышине.

При приближении Селенгура к Делеобену из-за стены острых зубцов гор, окружающей постройки, начали взлетать сотни белых точек. Как ни быстро шагал великан, в городе успели объявить тревогу: императорская гвардия торопилась встать на защиту своей столицы. Похожие на мошкару, солдаты толклись в воздухе до тех пор, пока не выстроились в ровный квадратный рой, поблескивающий на солнце доспехами. Ближе, ближе. Застыв на одном месте, гвардия ждала боя с неведомым противником рядом с надежными стенами Делеобена. Скоро Девлик смог четко различать отдельных солдат и даже увидел их командира в доспехах, расписанных красными узорами. Судя по всему, это был Зунна, младший сын Тарерика. Вот он повелительно взмахнул длинным, в человеческий рост, мечом. Несколько тысяч солдат разом послали в атакующего великана короткие, ослепительно белые молнии. Воздух накалился и задрожал от такого обилия волшебных снарядов. Большая их часть сплелась друг с другом и превратилась в неровное слепящее облако взрыва, потрясшее окрестности и грозившее, кажется, расколоть камни. Но даже те молнии, что смогли достигнуть цели, безвредно исчезли в золотом теле великана, поглощенные им без следа.

Над растерявшимися, оглушенными собственной магией солдатами Императора заклубились облака. Снежно-белые вначале, они быстро потемнели и налились грозой. В зловещих, бездонных брюхах ворчал гром и мелькали молнии, намного превосходящие по мощности те, что бросали гвардейцы. В этой надвигающейся грозе пряталась мощь многочисленных волшебников, укрывшихся за стенами Делеобена – а возможно, и самого Императора.

Селенегур высоко поднял свой громадный меч и стал размахивать им, словно косарь, вышедший на летний луг с густой травой. Пламенеющее лезвие оставляло за собой длинный красноватый след, сжигавший тучи без остатка, в одно мгновение. Сделав три шага вперед, Свидетель рассек грозовые тучи на десяток кусков, которые были быстро пожраны огнем его клинка. Вслед за тем великан с размаху врезался грудью в строй гвардейцев.

Великолепная воздушная стена, составленная из тысяч проверенных, умелых, отважных и стойких бойцов, разлетелась, как трухлявый забор. Неуязвимый и целеустремленный, Селенгур просто не обращал внимания на назойливую мошкару, крутящуюся вокруг него в попытках остановить или нанести хоть какой-то ущерб. Множество солдат, встретившись с золотой прозрачной плотью великана, исчезли, не оставив после себя даже пепла. Те, что оказались чуть в стороне, загорались разом от пяток до макушки и огненными болидами падали наземь. Другие кричали, не в силах выдержать нестерпимый жар, покрывались красными пятнами ожогов, струпьями, волдырями. Гвардейцы падали, пытаясь прямо на лету сорвать в себя плавящиеся доспехи и горящую одежду.

Один лишь Зунна, покрытый копотью, с обуглившимся лицом, прорвался к самому носу великана и занес свой меч, казавшийся сейчас жалкой иголкой. Глаза Селенгура блеснули двумя яростными, красными вспышками, излившими на наглеца потоки невообразимых энергий. В мгновение ока сын Императора исчез, пропал, растаял, словно его никогда и не было на свете.

После этого никто уже не мог, да и не пытался помешать великану. Несколькими взмахами рук он разогнал остатки войска Белых и приблизился вплотную к плато, доходившее ему до пояса. Ударами кулака и меча Селенгур принялся методично уничтожать прекрасные строения, возводившиеся веками. Белые шпили, изящные башни, ажурные купола и походившие на перистые облака невесомые мостки, соединившие практически все здания столицы между собой, обращались в пыль, мелкую серую пыль, наподобие той, что заполняла собой пустыню Мертвого Востока.

Великан шел вдоль плато, обходя город по контуру и уничтожая его методично, бездушно и быстро. Ему не было дела до людей, мечущихся под кулаком, прыгающих со склонов гор, превращающихся в лепешки и кровавую кашицу. Все гибли без разбора и жалости: старики, женщины и дети для Селенгура сейчас не отличались от волшебников и солдат в белых доспехах. Император и повар – все заслуживали наказания за то, что он увидел на месте зеленых полей и прекрасных городов своей страны.

Вдруг в той части города, что пока еще была цела, поднялось громадное чудовище, отдаленно похожее на вставшего на задние лапы косматого белого медведя. Ростом он, пожалуй, немного уступал Селенгуру, но из-за того, что стоял на плато, возвышался над Свидетелем на полголовы. Воздух сотряс рык: клыки гигантского медведя могли сойти за какой-нибудь шпиль из тех, что не пали под ударами великанского кулака. Руша дома движением задних лап, чудовище прыгнуло на Селенгура и приземлилось ему на грудь. Девлик ожидал, что медведь сгорит от одного прикосновения к золотой призрачной плоти, но этого не произошло. Могучий тычок заставил Свидетеля отшатнуться, оставить в покое город и приняться за нового противника. Отбросив меч, великан вцепился в чудовище обеими руками и двинул его назад. Равновесие было утеряно: оба сражающихся покачнулись и упали, словно исполинские башни. Удар был страшен – казалось, весь мир переворачивается и рассыпается на кусочки. Девлик был в незавидном положении, находясь внутри тела Селенгура, но не имея никакой возможности оказывать влияние на ход схватки. Одно мгновение колдуну почудилось, что он раздавлен и смят в лепешку телами противников. Он слышал жуткий треск, протяжный долгий стон, от которого звенело в голове, и громоподобный грохот. Что это было? Тут же он увидел, что горный фундамент, на котором стоял Делеобен, пошел трещинами – длинными, извилистыми. Остатки зданий, не выдержав сотрясения, рушились сами по себе, окончательно превращая в руины изящный и прекрасный прежде город. Медведь, прижатый телом Селенгура к горе, расплылся, пытаясь окутать облачным покровом золотое сияние Свидетеля и погасить его, поглотить и растворить в себе. Разъярившись еще больше, великан выплеснул из себя в два раза больше света и безжалостно разметал плоть противника. Раздался полный боли вой, с которым облачный медведь таял, превращаясь в беспорядочные клочья безобидного тумана. Некоторые из них еще пытались удрать, сливаясь и протекая в руины Делеобена, чтобы затеряться среди них – но Свидетель поднялся над плато и распростер над ним повернутые книзу ладони. С них полился дождь, золотой дождь, сжигающий все на своем пути. Похожий на белую змею Тарерик корчился и содрогался под ударами капель. Он умирал, не в силах больше сражаться и даже удирать. Все было кончено.

В этот момент Селенгур застыл, оглядывая дело рук своих. На некоторое время вокруг повисла относительная тишина, особенно жуткая после того хаоса звуков, что творился здесь только что. Изуродованное плато, покосившееся, покрытое по склонам длинными языками обвалов и осыпей, заполненное поверху мелкой пылью и обломками зданий, парящее и дымящееся – Делеобен теперь походил на гигантскую, догорающую мусорную кучу.

Казалось, Селенгур ждет кого-то, настороженно поводя головой и напряженно сгорбившись. Вот его лицо запрокинулось: он смотрел на небо. Остатки облачности над разрушенным городом медленно расползались по сторонам, образуя кольцо диаметром не меньше льюмила. В нем, как в рамке картины, в голубой глубине небес стал проявляться лик потрясающих размеров. Он принадлежал, несомненно, мудрому и обладающему всяческими добродетелями мужчине неопределенного возраста, но далеко не старику. Его старил лишь цвет его волос и бороды – молочно-белый, нереально чистый, светлее и насыщеннее, чем это может быть у обычного человека. Молодые зеленые глаза горели гневом. Сначала они обшарили взглядом руины Делеобена и поле битвы, усеянное сотнями трупов, потом вонзились в виновника.

– Мои любимые дети!! – голос небесного лика разлетелся далеко по сторонам, колотя по ушам, словно молот. – Моя земная жемчужина, Делеобен!!

В голосе этом было столько боли и страдания, столько душераздирающей горечи, что Девлик в очередной раз почувствовал себя очень странно – словно бы он готов был разрыдаться. Лицо в небе исказилось и закачалось, не в силах перенести случившееся. С небес протянулась огромная рука, укутанная облаками, с указующим перстом толщиной в руку Свидетеля. Отполированный, ухоженный ноготь, которым можно было накрыть, как крышей, целый дом, целил в Селенгура.

– Ты заплатишь за это, ничтожный!! Готовься, ибо смерти тебе не видать: слишком просто для того, кто посмел покуситься на Бога!

– Я отдал тебе должок, Айлур Мелисей, – крикнул в ответ великан. Он воздел вверх кулаки, потрясая ими, а голос у него был ничуть не слабее, чем у Бога-Облака.

– Что? Как ты сказал, презренный? Откуда ты знаешь мое имя? – указующий перст дрогнул и стал медленно втягиваться обратно, в небо. Лицо Бога-Облака преобразилось: брови сошлись на переносице, рот исказила злобная, кровожадная ухмылка. – Кто ты такой, чтобы знать его и произносить?

– Эйэе Перворожденный!

– Лжешь! Лжешь!!! Они не посмели бы освободить его, наглый обманщик. Ни у кого, даже у тупого Лоргезули не хватило бы на это духа!!

– Твои братья перехитрили тебя, Айлур, – спокойно сказал Селенгур. В то же мгновение он сорвался с места и взмыл, нацеливаясь прямо в небесный лик, перекошенный от недоверчивости и страха.

Голубая безбрежность поглотила его, скрыла от остального мира, надежно укутала со всех сторон толстым слоем облаков. Это было новое измерение, вместилище призрачных форм и замысловатых, туманных фигур, блуждающих рядом друг с другом, не в силах встретиться. Девлик, оказавшись там, сразу почувствовал себя неуютно. Его мертвая кожа ничего не могла чувствовать, но разум немедленно решил, что вокруг очень сыро и холодно. Вряд ли обычный человек смог бы протянуть долго в этом царстве вечного промозглого осеннего рассвета. Клубы напоенных дождем туч под ногами, над головой, по сторонам. Ничего не видно, струи воды текут по телу… Нет! Это иллюзия, ибо по телу Селенгура ничего течь не могло. Жар, золотое сияние разогнали хмарь и обнажили рядом свободное пространство. В двух шагах от Свидетеля стоял человек с величественной осанкой, в просторном белом одеянии и роскошной гривой белых волос. Непонятно, что случилось с ростом Селенгура: то ли его противник был таким же великаном, то ли Свидетель вернулся к прежним размерам обычного человеческого тела. В непробиваемой облачной пелене не нашлось ни одного ориентира, с которым можно было сравнивать. Одно Девлик знал точно: он сам по-прежнему оставался мошкой, притаившийся где-то под левой ключицей Свидетеля.

– Ты найдешь здесь свою смерть, что бы она не значила для всего мира! – твердо сказал Бог-Облако, решительно тряхнув головой. С волос его посыпались сверкающие капли, немедленно исчезнувшие из виду. – Я уже достаточно силен и смогу сам поддерживать пространство, время и материю. Я достаточно силен, чтобы справиться с тобой, Эйэе. Победить еще раз – теперь навсегда.

– Почему же ты прячешься тут, в этом промозглом мирке? – тихо спросил Селенгур. – Кого ты боишься? Своих слабых братьев, которых предал так же, как предавал многих до того, в том числе и меня?

– Я никого не боюсь! Я – Бог! Бог!!! – человек в белом затрясся, срываясь на визг. При этом он медленно пятился, пытаясь отступить от Свидетеля, но тот неумолимо двигался следом.

– Кто назначил тебя богом, Айлур? Кто вручил тебе бразды правления миром? Кто дал тебе право?

– Все это чушь! Глупость! Миром правит тот, кто имеет больше силы, наглости, хитрости, удачи! Кому нужны дурацкие ритуалы передачи власти, пресловутых «бразд»? Было время, когда ты владел миром, потому что был самым сильным и могучим. Потом твой век прошел, наступила моя эра!

– Ты ошибаешься! Ты всегда ошибался. Создатель передал мир мне, породив его своей волей и своим телом. Погибая, он рождал новое, прекрасное и вечное – как ему тогда казалось. Я должен был беречь и пестовать его творение, но теперь ясно, что не преуспел в этом. Развитие пошло неправильно, а я заметил плохое только тогда, когда было слишком поздно. Семена зла зародились и взросли, пустив крепкие корни и развернув ядовитые ветви… У тех семян было имя: Мелисеи! Все зло мира заключено в вас. Лечить мир поздно, потому как пороки пронзили его насквозь и теперь уничтожение зла возможно лишь с уничтожением всего человечества. Я не могу пойти на это… не могу. Я могу только убить вас, Мелисеи. Всех до одного.

– У тебя не вышло это тогда, тысячу лет назад! – завопил Бог-Облако, протестующее размахивая руками. – Нет, ты не сможешь! Не сможешь!

– Ваша сила была только в предательстве. Вы ударили там, где я был слаб. Я был частью мира, я врос в его земли и невидимые пуповины связывали меня с каждым жителем Благословенного Края. Вы обрубили их, уничтожив целую страну, и теперь меня нечем взять. Хоть силы мои уже не те, я убью тебя, Айлур Мелисей.

– Меня? Меня? Что, я хуже других? – Бог-Облако захихикал, подергивая плечами. Его пышное одеяние клубилось и сверкало молниями, угрожающе блуждающими в складках. – А как же эти недоумки, пытающиеся оспорить мою божественность? Ведь ты собирался прикончить и их?

– Не волнуйся, им тоже придет конец. Я больше не связан путами чести и их, со всей их подлостью, не меньшей, чем у тебя, ждет ловушка. Ты рад? Рад, что умрешь не один?

– Лжешь! Ты блефуешь! Ты бессилен.

– Подойди и узнаешь, Айлур Мелисей! Долгие годы, что ты провел в этой сырой дыре, плохо повлияли на тебя…. Несчастные, незадачливые «божки»! Вы уже были наказаны, когда после победы перегрызлись и были вынуждены прятаться по крысиным углам, выползая оттуда изредка и ненадолго. Ныне пришла окончательная расплата!

– Это только слова! Сотрясение воздуха! Бравада! Пустые похвальбы немощного старика!

– Хватит болтовни! – взревел Селенгур, загораясь ярче прежнего. Вокруг раздалось шипение, с которым отступали прочь клубы облачного покрова. – Моя ярость горит во мне с силой, которой достаточно для тебя! Ты видишь это, Мелисей!

Бог-Облако отшатнулся, прикрывая лицо рукой.

– О, проклятый перворожденный свет! – закричал он.

– Тысячу лет он был похоронен под прахом твоего младшего брата. Сияние его ослабло, но не умерло, – голос Селенгура гремел, словно средоточие всего грома, какой могло только породить скопище черных туч со всего мира. Айлур Мелисей сгибался, не в силах противостоять его напору. – Соберись вы, как прежде, всемером, возможно, силы Света не хватило бы на каждого. Но здесь и сейчас даже ты, самый сильный из всех, не устоишь.

– Будь ты проклят!! – что есть мочи завопил Бог-Облако. Девлик уже поверил было, что этот дрожащий трус капитулировал, сдался без борьбы и сейчас покорно умрет – но Айлур Мелисей не собирался отдавать себя в руки врага просто так. Рывком он набросил полу одеяния себе на голову и забормотал заклинания, похожие на далекий, глухой гром. Руки его почернели стали извиваться, вытягиваться вперед гибкими и сильными щупальцами. Сквозь золотое сияние Селенгура эти сгустки самой ночи шли нехотя, корчась от боли – однако, они упорно продвигались прямо к сердцу Свидетеля.

– Тьма – ваша сущность, какими словами она ни прикрывалась, в какие бы одежды ни рядилась! – пророкотал Свидетель. – Однажды Создатель победил предвечную тьму, отделив от нее свет и бытие. В ней он создал мир для людей и самих людей, дабы они правили миром. Вы – жалкие остатки той тьмы, просочившиеся в мир и заразившие его болезнью порока. Но Создатель еще жив! Жив!!!

Селенгур снова сжал пальцы в кулаки и поднял их перед своим лицом, которого Девлик не мог разглядеть. Колдуну оставалось только представить, какие чувства отражаются в чертах обладателя такого сильного и полного праведного гнева голоса. Создатель жив! Он не может быть мертв, если Селенгур уверен в обратном.

– Он живет в моем сердце, которое он подарил, оторвав частичку от собственного! – продолжал кричать Свидетель. – Я был один в окружении темной ночи, силящейся подойти и поглотить меня, и видел, как рождается мир. Я – торжество света над тьмой, созидания над разрушением, жизни над смертью, правды над ложью!

От каждой новой фразы Селенгура Бог-Облако содрогался, как от смертельного удара копьем. Он сжимался, опускаясь на колени, а черные щупальца бессильно провисали и засыхали, сворачиваясь кольцами. Пульсирующая золотая корона пронзала лучами пространство облачного измерения, окружая Мелисея прутьями сверкающей клетки, пока не заключила его в свои объятия полностью. Обреченный, поверженный бог в последний раз открыл свое лицо, раздвинув ладони: он смотрел на Селенгура полным ненависти и страха взглядом.

– Нет! – прошептал Айлур Мелисей, но этот сдавленный шепот застучал в ушах Девлика эхом громче истошного крика. Через миг прутья золотой клетки сжались, сдвинулись к центру и испепелили Мелисея в бешеной вспышке белого пламени. На месте согбенной фигуры осталось лишь облако дыма, быстро смешавшееся с клочьями тумана, плававшего тут и там.

Золотое сияние Селенгура резко померкло, а сам он вдруг осел и встал на одно колено, упершись кулаком в невидимый, неосязаемый пол. Тут Девлик с удивлением понял, что больше не заключен в теле Свидетеля, а стоит рядом с ним.

– Подойди сюда! – тихо сказал Свидетель, протянув к колдуну слабеющую руку. Он больше не был сказочным героем, могучим бойцом, разъяренным великаном. Просто усталый человек в поблекшей золотой броне, отдавший борьбе последние силы. Девлик послушно сделал пару шагов, приблизившись к Селенгуру вплотную. Тот схватил его за руку, которую сжал горячими, немощными пальцами.

– На этом моя жизнь и моя роль кончаются, Дальвиг! – зашептал Селенгур, опустив голову. Кажется, слова давались ему с большим трудом. Он качался и дрожал, словно больной в лихорадке.

– Как!? – сдавленно вскрикнул колдун. – Ты умираешь?

– Почти, – глухо проронил Селенгур. – Слишком мало сил у меня осталось, слишком много потребовалось для Айлура Мелисея. Но я должен сделать еще кое-что. С твоей помощью, ибо больше никто не может помочь мне и этому миру, Дальвиг.

– Как? Почему?

– Осталось еще три Мелисея! Целых три. Каждый по отдельности не так силен, как Айлур, но вместе они ничуть не менее опасны. Если я явлюсь перед ними с той малой толикой силы, которую имею теперь, то они победят. Они на то и рассчитывали: снова вырвать у меня, слабого, мое сердце и погрести его под слоем пепла. Твоего пепла, Дальвиг! Победить их можно только хитростью. Только так.

Продолжая удерживать Девлика одной рукой, Селенгур погрузил вторую себе в грудь, там, где слабо, но все еще достаточно ярко пульсировало сердце из перворожденного света. Колдун понял, что хочет сделать Свидетель и дернулся:

– Нет! Ничего не получится! Я не смогу обратить его против Черных Старцев! Не смогу выступить против них и немедленно признаюсь во всех хитростях и заговорах!

– Не бойся! – приободрил его Селенгур. – Это сердце не нуждается в твоей помощи – оно само сделает свое дело. Свет, его прекрасный свет способен на великие чудеса! Он мог бы даже вернуть тебя к жизни, если бы твоя душа не была разрушена мерзостным ритуалом Черных Старцев… Прими его!

– А ты!? – снова воскликнул Девлик, предупреждая последнее движение Селенгура.

– Я?…. Мое время окончено. После того, что я натворил сегодня, мне больше нельзя быть охранителем этих земель. Я не смог выполнить волю Создателя и не отстоял покой его мира. Теперь я разрушил город, убил людей. Это было проявлением бессилия. Мое существование бессмысленно. Прощай!

Девлик хотел сказать еще что-то, но на этот раз не успел. Одним движением Селенгур выхватил из своей груди бьющееся, исторгающее потоки света сердце и приложил его к груди колдуна. Разум Девлика затопила волна нестерпимого сияния и он отшатнулся, вырываясь из ослабшей хватки Селенгура. Когда норг снова смог видеть, то рядом с ним не оказалось никого. Свидетель, Эйэе Перворожденный исчез без следа, пропав так же, как незадолго до него Айлур Мелисей. Девлика закружило, понесло сквозь туман в непонятном направлении, а потом выбросило в небе, прямо над руинами Делеобена. Некоторое время он отрешенно падал, не в силах справиться с путаницей в мыслях, но в ста саженях от земли разум взял верх над беспамятством. Падение перешло в полет. Громко хлопая на ветру полами плаща, Девлик плавно спустился на землю.