Текст книги "100 великих операций спецслужб"

"В четверг, – вспоминает Мазаник, – во второй половине дня Мария Осипова пришла ко мне домой, как будто случайно узнав о том, что я хочу продать туфли, и сразу начала громко торговаться о цене, так громко, чтобы каждое слово было слышно соседу-полицейскому за тонкой стеной. Я требовала за туфли 200 марок, Мария предлагала сначала 100, потом 120, а в это время показывала мне, как надо заводить часовой механизм мины и как подкладывать ее между пружинами матраца, даже подложили мину в мой матрац и обе посидели, поерзали на ней, проверяя, не выпирает ли она каким-нибудь из своих углов. Но все было хорошо. И «покупательница», расплатившись за туфли, не спеша покинула квартиру… После полуночи я достала мину и в два часа поставила ее на боевой взвод: дело сделано, ровно через сутки произойдет взрыв.

Так и не сомкнули мы с Валентиной глаз этой неимоверно долгой ночью. Я еще не представляла себе, как сложатся обстоятельства, мысленно дала себе клятву выполнить задание, чего бы это ни стоило мне самой. Твердо знала одно: живой в руки фашистам не дамся. Не зря мы с сестрой на всякий случай носили с собой маленькие ампулки с ядом.

Шестой час утра… Валя начала собираться на работу… Я решила предупредить ее:

– Если у вас там появятся гестаповцы, значит, меня схватили. Что в таком случае надо делать – знаешь сама…

Прощаясь, быть может навсегда, мы молча поцеловались, и за сестрой тихонько закрылась дверь. А я принялась укладывать в портфель белье, мочалку, полотенце, как делала это всегда, когда собиралась мыться в душе. Потом опустила в сумочку мину и сверху прикрыла ее расшитым носовым платком. Лишь на мгновение стало страшно: поднимут платок – и увидят!.. Но сознание, что иначе мину в особняк не пронести, отогнало страх и последние колебания… Надо идти!"

Проявив незаурядное мужество, сочетаемое с чисто женской изворотливостью, кокетством и притворством (она имитировала зубную боль, да так естественно, что сам Кубе велел адъютанту после работы отвести ее к зубному врачу), Елена сумела на какое-то время остаться одна в спальне Кубе. Гаулейтер в бодром настроении отправился на работу. С ним ушел и его адъютант Виленштейн. Госпожа Кубе с младшим сыном Вилли уехала в магазин за продуктами, а двое старших, Геральд и Петер, ушли в школу.

Из воспоминаний Мазаник:

"Как правильно, как хорошо поступили мы, что еще вчера вечером, у меня дома, пробовали закладывать мину между пружинами матраца. Теперь на это у меня ушло не более двух-трех минут, да еще успела и прощупать, не выступает ли она. И только тут услышала торопливые шаги в коридоре, а вслед за ними увидела перекошенное от ярости лицо офицера, застывшего в проеме дверей.

– Ты, русская свинья! – заметался немец по комнате, заглядывая под кровать, под подушку, в гардероб. – Ты как посмела сюда войти?!

– Но мне фрау велела заштопать вот эти штанишки! – постаралась я сделать обиженный вид. – Я просто искала нитки и…

– Вон! – затопал он. – Вон отсюда!

Я пулей выскочила из спальни и – вниз, в полуподвал. Надела пальто, схватила портфель с бельем и мочалкой и, громко крикнув так, чтобы и офицер наверху услышал: «Ухожу к зубному врачу!» – захлопнула за собой входную дверь. На этот раз ни один, ни второй часовой не стали меня задерживать, и в следующую минуту ворота особняка остались позади".

Точно в назначенное время член группы Николай Фурц на грузовой автомашине с пропуском на выезд из города подъехал к зданию Драматического театра. Осипова, волнуясь, прохаживалась по Центральному скверу, пристально всматриваясь в прохожих. Мимо проходили немцы, полицаи, гражданских почти не было. Время шло, а ни Елена, ни Валентина не появлялись. Беспокойство все больше охватывало Марию.

И вдруг она увидела почти бегущую к условленному месту Елену. Взгляды их встретились, и Елена чуть заметно кивнула. Осипова поняла все без слов. В это время подошла и Валентина. Женщины, усталые, обессиленные, направились к машине. Николай отвез женщин километров за шестнадцать от Минска в сторону Лагойска, распрощался и повернул назад. А женщины, размахивая кошелками, зашагали дальше. К полуночи, не чувствуя под собой ног от усталости, добрались до деревни Янушковичи, где их встретили партизаны.

Из воспоминаний Елены Мазаник:

"…Вот когда на меня навалилось странное, сковавшее все тело, оцепенение, явившееся, очевидно, результатом пережитого за день. Слышала, как в избе разговаривают, как меня о чем-то спрашивают, и я что-то отвечаю, но кто спрашивает и о чем – почти не понимала. Только на один вопрос ответила твердо:

– Да, я сделала все, как надо!

А потом – в сон, как в темную бездну… И сквозь сон, а может быть наяву, негромкий разговор двух мужчин:

– Знаешь, какая радость? Партизаны убили гаулейтера Кубе! Москву ночью слушал по радио. Так и сказали: «Убит палач белорусского народа!»

– Эх, знать бы, кто его гробанул! Я бы расцеловал героя!"

Кубе вернулся домой в час ночи, а через двадцать минут произошел взрыв. Гаулейтер был разорван на куски. Начался пожар. Охрана бросилась в спальню, но массивная дверь была заперта изнутри. Дверь взломали. Из комнаты вырвались клубы дыма. Гестаповцы бросились разыскивать Елену Мазаник. За ее поимку была обещана большая сумма денег. В местной газете сообщались ее приметы. Но в это время Мария Борисовна Осипова, Надежда Викторовна Троян и Елена Григорьевна Мазаник уже летели на самолете в Москву. 29 октября 1943 года им были вручены Золотые Звезды Героев Советского Союза.

Фашисты ответили на убийство Кубе жестокими репрессиями.

Из показаний на судебном процессе по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в Белоруссии, подсудимого Эберхарда Герфа, генерал-майора полиции и бригаденфюрера СС:

«…В ночь убийства Кубе я был вызван к Готебергу, который мне сказал, что функции генерального комиссара он принимает на себя, о чем радировал Гиммлеру, и что за жизнь Кубе он безжалостно расправится с русским населением. Находившимся там же начальнику СС и полиции Гальтерману, офицерам СД и мне отдал приказ произвести облавы и безжалостно расстреливать… В этих облавах было схвачено и расстреляно 2000 человек и значительно большее число заключено в концлагерь…»

На том же судебном процессе кое-кто из преступников пытался оправдываться: дескать, если бы партизаны не убили Кубе, то мы не убили бы за несколько дней 2000 минчан. На это обвинитель задал резонный вопрос:

– Ну а операция «Волшебная флейта», во время которой было арестовано 52 тысячи минчан и большинство из них уничтожено… Ведь вы ее проводили до убийства Кубе! А план доктора Ветцеля, начальника отдела колонизации первого главного политического управления по делам оккупированных восточных областей, составленный еще до войны, который вы начали осуществлять с первого дня войны?..

Ответом было молчание… Теперь все знают, что за годы фашистской оккупации погиб каждый четвертый житель Белоруссии.

Убийство такой персоны, как гаулейтер, заместитель Гитлера в Белоруссии, вызвало большой политический резонанс во всем мире. Этот справедливый акт возмездия продемонстрировал шаткость, непрочность положения Гитлера на оккупированных советских территориях и очень громко подтвердил факт существования массового организованного сопротивления в тылу фашистов, организованного настолько хорошо, что перед ним оказалась бессильна гитлеровская военная машина с многочисленными карательными органами.

Сам Гитлер выразил соболезнование по случаю смерти своего любимца и прислал для него из Берлина специальный гроб. Все газеты Германии вышли с траурными рамками. Замолчать происшедшее или объяснить его геббельсовскими успокоительными выдумками о «фанатиках-одиночках» было невозможно.

А для бойцов, борющихся в тылу врага, смелая операция по ликвидации Кубе стала фактором, мобилизующим и вселяющим уверенность, что для них нет ничего невозможного.

ПОД ВИДОМ АМЕРИКАНЦЕВ

К осени 1944 года войска союзников практически освободили Францию, Бельгию и Люксембург. Линия фронта проходила вдоль горного массива Арденны, где их наступление выдохлось.

Ответный ход решил сделать Гитлер, отдав своим генералам приказ готовить контрнаступление. Руководство планированием операции осуществлял сам фюрер. Ему хотелось во что бы то ни стало снова захватить на Западе инициативу действий в свои руки. Вряд ли он ожидал от своих войск великих военных достижений; цели наступления были скорее политическими. Среди своего близкого окружения он говорил:

– Союзники не видят, что Германия борется за Европу, что она жертвует собой ради Европы, чтобы закрыть Азии путь на Запад. Ни английский народ, ни американский уже больше не хотят этой войны. И если «немецкий труп», каковым они считают Германию, восстанет и нанесет на Западе мощный удар, то союзники, под давлением общественного мнения в их странах, возмущенного тем, что его вводили в заблуждение, возможно, окажутся готовы заключить перемирие с этим «мертвецом», который чувствует себя довольно сносно. И тогда мы сможем бросить все наши армии на Восток и за несколько месяцев покончить с этой жуткой угрозой, которая нависла над Европой. Ведь Германия уже почти тысячу лет охраняет ее от азиатских орд и теперь снова исполнит эту священную миссию.

В общем, Гитлер смотрел на Запад, а холодеющей в ужасе спиной чувствовал угрозу наступления с Востока советских войск.

На все планы предстоящей операции Гитлер наложил отпечаток своего мышления: они считались окончательными и ни в коем случае не могли быть изменены. За сохранение планов в секрете каждый посвященный в них отвечал головой. Это возымело свое действие – как показали дальнейшие события, наступление немцев оказалось для союзников неожиданностью.

Помимо крупных войсковых операций была задумана совершенно секретная операция специальной службы, которую возглавил оберштурмбаннфюрер СС, освободитель Муссолини, Отто Скорцени. Суть ее Гитлер изложил в приказе, отданном им Скорцени:

– Частям, находящимися под Вашим началом, мы ставим в рамках этого наступления одну из самых важных задач. Действуя в тылу противника, вы обязаны захватить один или несколько мостов на Маасе между Льежем и Намюром. Эту миссию следует осуществить с помощью хитрости: пусть ваши люди переоденутся в американскую и английскую форму. Небольшие группы, экипированные таким образом, смогут распространять во вражеском тылу ложные приказы, создавать помехи, связи и сеять смятение в союзнических рядах.

Общее руководство, подготовка операции и координация действий были возложены на генерала Йодля.

Надо сказать, что здесь Гитлер не был первооткрывателем. Отдав свой приказ, он заметил: «В ходе нескольких диверсионных рейдов противник сумел с помощью этого приема нанести нам значительный урон. Например, несколько дней назад, во время взятия Экс-ла-Шанеля, в наши ряды смог просочиться американский отряд, облаченный в немецкую форму».

На Западе немцы впервые собирались использовать вражеское обмундирование. До этого подобного рода трюки немцы допускали только на восточном фронте, да и то лишь в первые месяцы войны. Йодль и Скорцени понимали, что ожидает тех, кто в чужой форме попадет в руки противника, – это будет равносильно смерти. Пользуясь предоставленными ему чрезвычайными полномочиями, Скорцени отобрал для участия в операции «Дракон» (по другим источникам «Гриф») добровольцев, более или менее сносно говоривших по-английски. Таких, правда, оказалось очень мало, их едва хватило на роту обеспечения. Для срочного обучения диверсантов из лагерей военнопленных доставили американских и английских унтер-офицеров, которым, естественно, не сообщали о цели занятий. Интересно, что они думали по этому поводу? Так или иначе, они добросовестно обучили «слушателей» наиболее употребительным выражениям, армейскому жаргону, форме обращения и поведения американских и английских солдат. Было собрано английское и американское обмундирование, личные документы убитых или пленных. Хуже обстояло с оружием и техникой: удалось добыть только несколько танков «шерман» и армейских джипов.

Отряды диверсантов должны были перейти линию фронта и проникнуть в тыл противника в неразберихе, вызванной внезапным контрнаступлением немецких войск. Оно началось 16 декабря 1944 года. Плохая погода препятствовала действиям авиации союзников и свела на нет их превосходство в численности. Положение англо-американцев оказалось сложным, на ряде участков им пришлось поспешно отступить. В поток отступающих незаметно вливались немецкие диверсионные группы. Нельзя утверждать, что их действия были решающими на тех направлениях, где немцы успешно наступали. Однако в ряде мест они давали частям противника ложные приказы, нарушали телефонную связь, перекрывали дороги, взрывали склады боеприпасов, минировали железнодорожные пути и шоссе, уничтожали и переставляли дорожные указатели.

Действия эсэсовцев осуществлялись с присущей им кровожадностью, за что они впоследствии жестоко поплатились. По приказу эсэсовского полковника Пайпера был расстрелян 71 безоружный американский военнопленный – немцы боялись, что пленные могут разоблачить их. Но в тот же день американская контрразведка остановила джип с тремя диверсантами и случайно обнаружила рацию германского образца. 22 декабря 1944 года в бельгийском городке Анри Шаппель американский военно-полевой суд приговорил их к расстрелу. Однако они успели дать показания, на основании которых американской контрразведкой с участием воинских частей была проведена операция, получившая славу «самой крупной охоты на шпионов во всей военной истории США». Перед военными судами предстали еще 128 диверсантов. Все они были расстреляны. Вообще же из трех тысяч участников операции «Дракон» в живых осталось менее тысячи.

К началу нового, 1945, года наступление немцев почти приостановилось, однако немецкие войска продолжали угрожать потрепанным силам союзников и в ночь с 31 декабря на 1 января возобновили наступление. Известно, что Черчилль именно в ходе этого этапа битвы в Арденнах обратился за помощью к Сталину, и тот обещал ускорить начало наступления советских войск в Польше. Оно началось в ночь с 12 на 13 января 1945 года. Как свидетельствует германский генерал-лейтенант Б. Циммерман, «только теперь (германское) верховное главнокомандование отдало, наконец, приказ о постепенном отводе своих войск из Арденн на позиции Западного вала и об одновременной передаче почти одной трети всех сил на Восток».

«Русские варвары» снова – в какой раз – спасли Европу.

СВЕРЖЕНИЕ ВЛАСТИ В БУДАПЕШТЕ

Сначала немного о том, кому и для чего оно понадобилось.

25 лет в Венгрии существовав фашистский режим, установленный диктатором М. Хорти, носившим странное для полностью сухопутной страны звание адмирала. Три с лишним года вооруженные силы Венгрии участвовали в войне против СССР. Они понесли огромные потери. Политика и экономика страны были почти полностью подчинены интересам гитлеровской Германии.

В марте 1944 года Венгрию оккупировали немецко-фашистские войска. В августе 1944 года Красная армия развернула мощное наступление на левом фланге советско-германского фронта. 31 августа советские войска вступили в Бухарест, 15 сентября – в Софию.

Обсудив создавшееся положение, венгерское правительство приняло решение не допустить вступление советской армии в страну. При этом оно рассчитывало на помощь немецких войск. Венгерские правители хотели выиграть время, с тем чтобы англичане, с которыми они уже давно поддерживали связи, могли оккупировать Венгрию. Это полностью совпадало с намерением У. Черчилля, лелеявшего мечту ввести английские войска в юго-восточную Европу. Хорти тайно обратился к США и Англии с предложением заключить перемирие и получил ответ с рекомендацией обратиться по этому вопросу к Советскому Союзу, войска которого уже перешли границу Венгрии. 1 октября в Москву прибыла венгерская миссия с полномочием подписать соглашение о перемирии, если Советский Союз согласится на «участие американцев и англичан в оккупации Венгрии» и на «свободный отъезд немецких войск». Действия Хорти не могли оставаться секретом для Гитлера. Германское командование усилило контроль над венгерскими военными учреждениями и войсками. Оно перебросило в район Будапешта крупные танковые силы и дало понять правителю Венгрии, что жестко расправится с любыми антигитлеровскими выступлениями венгров. Хорти, испытывавший животный ужас перед Красной армией, не стал противодействовать своим немецким хозяевам.

Наступление Красной армии продолжалось; она угрожала уже самому Будапешту.

В один из октябрьских вечеров Гитлер собрал совещание узкого круга лиц. На нем присутствовали Гиммлер, Риббентроп, фельдмаршал Кейтель, генерал Йодль и штурмбаннфюрер Отто Скорцени, уже прославившийся операцией по спасению Муссолини.

Гитлер в нескольких словах изложил последние события на юго-восточном направлении. Фронт, который только сейчас удалось стабилизировать вдоль венгерской границы, надо удержать любой ценой, ибо в этом огромном выступе находится миллион немецких солдат, которые в случае внезапного прорыва окажутся в плену.

– Мы получили конфиденциальные донесения, что регент – правитель Венгрии адмирал Хорти пытается установить контакт с врагом, желая договориться о сепаратном мире. Успех его замыслов означал бы гибель нашей армии. Хорти хочет найти согласие не только с западными державами, но также и с Россией, которой он предложил полную капитуляцию.

Выступление Гитлера дополнил Риббентроп, который изложил содержание последних депеш, присылаемых немецким посольством в Будапеште. Согласно этим депешам, положение следует считать «очень напряженным»; венгерское правительство явно желает покинуть лагерь стран «Оси». Немецкий генерал фон Бутлар писал после войны: «Это свое решение (удержание Будапешта. – И.Д.) Гитлер с фанатической энергией пытался провести в жизнь даже за счет ослабления других фронтов. Вообще в этот период Гитлер с невероятным упорством старался во что бы то ни стало сохранить за собой территорию Венгрии. Иногда начинало казаться, что потеря Венгрии означала для него больше, чем потеря Верхней Силезии или Саарской области…» Завершая совещание, Гитлер сказал:

– Вы, штурмбаннфюрер СС Скорцени, подготовите военный захват Замка на горе Будберг. Начнете операцию, как только мы получим сведения, что регент намерен отказаться от своих обязательств, вытекающих из его союзнического договора с Германией. Похоже, что генеральный штаб подумывает о высадке парашютистов или, возможно, о приземлении самолетов на саму эту гору… Чтобы помочь вам преодолеть все трудности, какие могут встретиться, я дам вам письменный приказ, который предоставит вам очень широкие полномочия. (Впоследствии Скорцени вспоминал, что с таким карт-бланшем он мог бы поставить весь рейх с ног на голову.)

В распоряжение Скорцени было выделено два батальона парашютистов и батальон мотопехоты, а также две эскадрильи транспортных планеров и самолет для личных передвижений. Свое войско он перебросил на окраину Будапешта.

Прежде всего Скорцени переменил фамилию, приказав центру по изготовлению фальшивых документов сфабриковать для себя паспорт на имя «доктора Вольфа». Отныне он будет действовать под этим именем. В Будапеште он появился в штатском, как и отпетые террористы из его батальонов, разгуливавшие в гражданских костюмах по всему городу.

Доктор Вольф действовал в контакте с начальником службы безопасности штурмбаннфюрером СС Вильгельмом Хеттлем, который еще с начала 1944 года обосновался в Будапеште, имея главной задачей нащупать и разгромить руководимое венгерскими коммунистами движение Сопротивления. Но теперь Хеттль вместе с «Вольфом» сконцентрировал все усилия для того, чтобы убрать правящую клику Венгрии, которую никак нельзя было считать надежной.

Вместе с командующим немецкими войсками в Венгрии «доктор Вольф» разрабатывает план боевой тревоги для всех немецких войск в Будапеште и вокруг него, чтобы в случае «заварухи» обеспечить контроль над железными дорогами, вокзалами, телефонными и телеграфными узлами.

Немецкие секретные службы уже успели установить, что сын регента Никлас фон Хорти только что имел сверхсекретную встречу с эмиссарами Тито с целью установления через югославских партизан контакта с советским Верховным командованием, чтобы договориться о сепаратном мире. На совещании «доктора Вольфа» с начальниками службы разведки решено установить наблюдение за действиями «Ники» Хорти, заслав в его окружение надежного агента. Таким оказывается некий хорват, который быстро завоевывает доверие как югославов, так и «Ники». Через него становится известно, что сам регент собирается принять участие в предстоящем ночном совещании заговорщиков.

Знакомясь с городом и обстановкой, «доктор Вольф» понимает, что предотвратить переход Венгрии на сторону неприятеля можно лишь путем боевой операции – захвата горы и замка, где находится правительственная резиденция. Его разведка устанавливает, что под Будбергом (Горой) тянется настоящий лабиринт туннелей, коридоров и колодцев, что может представить большую трудность при проведении боевой операции, однако при умелом их использовании может и облегчить ее.

Опасения «доктора Вольфа» усиливаются, когда он узнает, что командующий венгерской армией в Карпатах генерал Миклош уже ведет переговоры с русскими. В тот же день, 10 октября 1944 года, происходит ночная встреча между «Ники» и югославскими эмиссарами. На воскресенье 15 октября была назначена новая встреча. Пора действовать! Надо ослабить силы сторонников Хорти.

10 октября перед отелем «Ритц» остановился легковой автомобиль. Венгерский генерал Бакаи, комендант Будапешта, вышел из машины и направился в отель, расположенный всего в нескольких метрах. Но дойти туда не успел. Сотрудники немецкой службы безопасности схватили его, втолкнули в свою машину и увезли в неизвестном направлении.

11 октября 1944 года. Ночью в дверь квартиры командующего венгерской Дунайской флотилии, флигель-адъютанта Хорти, генерала Коломана Харди постучали: «Господин генерал-лейтенант, прошу немедленно открыть: срочное послание от господина регента!» Харди поверил, открыл и… Еще одна жертва службы безопасности рейха отправлена в концлагерь.

13 октября германское верховное командование посылает в Будапешт генерала Венка, который в случае волнений возьмет на себя командование всеми немецкими силами и будет принимать решения по ходу дела. Пока же немецкая полиция безопасности намерена арестовать сына регента вместе с югославами в надежде на то, что регент, желая избежать обвинений против сына, откажется от мысли о сепаратном мире. Командир полицейских сил генерал Винкельман просит «доктора Вольфа» «одолжить» одну из его рот, так как не исключено, что сына Хорти будет охранять личная гвардия – гонведы.

«Доктор Вольф» выделяет роту и сам выезжает на место встречи. Но гонведы начеку. Они встречают прибывших огнем. Перестрелка длится недолго. Со стороны немцев – двое раненых, гонведы уходят в укрытие. Немцы заходят в здание, где велись переговоры, однако немецкие полицейские, укрывавшиеся на верхнем этаже, уже ведут четырех пленных, в том числе Никласа Хорти и его друга Борнемицу. Для того чтобы находящиеся на улице гонведы не вмешались и не отбили пленных, полицейские придумали перевозить их как тюки, завернув в огромные ковры. Заговорщики яростно отбиваются; полицейские связывают их, обертывают коврами, выносят и взваливают на грузовик, который сразу же трогается. Он мчится прямо на аэродром, и вскоре пленные уже в самолете, летящем по направлению к Вене. Сын 76-летнего адмирала Хорти Никлас Хорти, который, согласно завещанию отца, должен был стать новым диктатором страны, выведен из игры.

Теперь очередь за правительством. Но в штаб немецких сил безопасности поступают тревожные новости. Из радиоперехвата стало известно, что 15 октября Хорти обратится к правительствам СССР, США и Англии с просьбой заключить перемирие.

Ни Венк, ни «доктор Вольф» не знали, что крупные успехи советских войск вынудили находившуюся в Москве венгерскую военную делегацию принять предварительные условия соглашения о перемирии между Венгрией и СССР и его союзниками. Главным в нем было то, что Венгрия, оставаясь независимым государством, должна была порвать связи с фашистской Германией и объявить ей войну. СССР дал согласие помочь венграм в ведении воины.

Однако сделав заявление о желании перемирия, Хорти не принял никаких военных мер против немецко-фашистских оккупантов, хотя у него и были для этого возможности. Не исключено, что здесь присутствовали и личные мотивы: он очень любил своего сына и наследника и беспокоился за его судьбу.

Единственное, что сделали венгерские власти, это приняли некоторые меры предосторожности и усилили охрану замка на горе, подступы к которому заминировали. Вся гора была переведена на осадное положение, движение по всем подъездным путям перекрыто. Немецкий военный атташе, пытавшийся выехать из своей резиденции на горе, сообщил, что он так и не смог этого сделать: его все время поворачивали обратно. Вскоре телефонная связь с ним была прервана.

Немцы считают это явно недружественным актом. А когда венгерское радио в 14 часов официально передало послание Хорти, в котором говорилось: «Венгрия только что заключила сепаратный мир с Россией», жребий был брошен. Немцы окружают гору кольцом своих отрядов, захватывают вокзалы и важнейшие здания в городе. Все это проходит без инцидентов. Немцы считают, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы венгерское министерство обороны издало приказ о капитуляции. Нужно срочно нанести удар.

Решено напасть на Гору следующим утром, 16 октября. Час "Ч" назначен на 6 часов утра, то есть практически на рассвете. Разработан детальный план окружения и штурма замка, по возможности без единого выстрела, используя фактор внезапности. Подразделения усилены ротой танков «Пантера» и управляемых по радио маленьких танков «Голиаф», несущих солидный запас взрывчатки и способных пробить самое мощное укрепление.

Специалисты отряда должны пройти по туннелям и просочиться в здание военного министерства и министерства иностранных дел.

Главный лозунг операции: «Венгры не являются нашими врагами». Он направлен на то, чтобы в любом случае сотрудничество между Германией и Венгрией продолжалось.

Как и было намечено, ровно в 6 часов операция разворачивается. Колонны немецких танков и автомашин с солдатами с разных сторон начинают движение к замку. Венгерские солдаты у баррикад с удивлением смотрят на немцев и беспрепятственно пропускают своих «союзников». Вершины горы достигли без единого выстрела. Лишь где-то сзади слышны глухие взрывы – это солдаты в туннелях пробивают проходы.

И вот уже немцы на площади у замка. Там стоят три танка, один них поднимает пушку вверх, показывая тем самым, что он не собирается стрелять. Немецкий танк всей своей массой наваливается на баррикаду, рушит ее, выбивает ворота и выставляет свою пушку во двор замка, оказываясь один на один с шестью противотанковыми орудиями, но те не стреляют.

Какие-то венгерские офицеры пытаются преградить путь «доктору Вольфу», но двухметровый «доктор» рявкает на них и командует: «Немедленно ведите нас к коменданту замка!» Венгры повинуются. «Доктор» открывает одну из дверей, навстречу ему идет генерал гонведа.

– Вы комендант замка? – спрашивает «доктор Вольф». – Сами видите, что сопротивление бесполезно. Мои солдаты уже заняли замок.

Где-то за окном слышатся одиночные выстрелы.

Генерал печально говорит:

– Сдаюсь. Я немедленно прикажу своим войскам прекратить огонь.

Он отдает нужные распоряжения и пускает себе пулю в висок. Так погиб венгерский генерал Карой Лазар. На месте боя остались 7 убитых и 27 раненых.

Правительство Хорти лишилось охраны. Но самого его в замке нет. Как выяснилось позже, он покинул замок за несколько минут до шести утра и перешел под покровительство генерала СС Пфеффер-Вильденбруха, а его семья еще накануне обрела убежище у папского нунция.

В целом вся военная часть операции заняла около получаса.

В Германию отправился специальный поезд: Скорцени и его отряд везли фюреру подарок – низложенного адмирала Хорти.

Операция, «бескровно» проведенная в Будапеште, вызвала много кровавых трагических последствий.

К власти пришел глава партии «Скрещенные стрелы» Ференц Салаши, провозгласивший себя «вождем нации». Новое правительство, состоявшее из нилашистов (членов этой партии), безоговорочно осталось на стороне гитлеровцев. Война со всеми ее бедами пришла на венгерскую землю и принесла ее народу много бессмысленных жертв. Кстати, сам Салаши и его министры при подходе Красной армии сбежали в западные районы Венгрии, а затем в Австрию.

Советские войска понесли тяжелые потери в битвах на венгерской территории, особенно в боях в районе озера Балатон и за город Будапешт, уличные бои в котором длились с 29 декабря 1944 года по 13 февраля 1945 года.